Текст книги "Человек и подводный мир"

Терновый венец… для кораллов

Иллюзия

Жёлтый маркер мерзко пискнул по бумаге и очертил неряшливый овал. В следующий момент он уже летел в угол, куда вскоре последовала и пачка бумаги с цифрами. Начинался очередной рабочий день…

Мистер Сэмюэл Джефферсон, генеральный менеджер одного из крупнейших австралийских курортов восточного побережья, тоскливо смотрел в пространство. Цифры он знал и без этого, и они были отвратительны. Количество клиентов неуклонно сокращалось. Нет, до катастрофы было ещё далеко, но если дела и дальше будут идти таким же образом, то лет через пять надо будет собирать чемоданы. Увольнения он не боялся, «скромная» вилла на Лазурном берегу давно куплена, но тут дело в принципе! ПОЧЕМУ?! В ЧЁМ ПРИЧИНА?!

Есть прирождённые гонщики, сыщики и игроки. Джефферсон был прирождённым организатором. Это с его-то опытом не разобраться в проблеме?! А как он из руин поднял туристический бизнес на Тобаго? Как, быстро поняв, что обеспеченная часть клиентуры помешалась на охране природы, подхватил и ввернул в рекламные буклеты современное словечко «экотуризм»? Дивидендов на праправнуков хватит. Крупные компании буквально сражались за Джефферсона. Сюда, в Австралию, он приехал в начале 1970-х и быстро превратил вверенные ему курорты в супер-рентабельный бизнес. А как непросто, особенно поначалу, было составить конкуренцию традиционным купально-пляжным «меккам» – Средиземному и Карибскому морям, Канарам и Багамам. Поди-ка объясни туристам, какого рожна они должны лететь через всю планету, на берег пустыни. Но Джефферсон знал – красуты Большого Барьерного рифа стоят того. Впервые увидев подводные фотографии, он сразу понял, что бизнес беспроигрышный. Главное – подать эту жемчужину в достойной оправе. Остальное было делом техники. И вот уже почти двадцать лет как система курортов «Острова Кенгуру» считалась одной из самых рентабельных и престижных в Австралии. И кому какое дело, что кенгуру на коралловых островах не водятся. А может, они туда ещё не приплыли!

О том, что начало твориться что-то неладное, Джефферсон стал догадываться несколько лет назад, когда впервые остались не заказанными несколько «президентских» номеров в его «пятизвёздочной» гордости. Дальше – больше. Медленно, но неуклонно количество гостей убывало. Пока курорты ещё окупали себя, но о суперприбылях пришлось забыть. Не дожидаясь кризиса, генеральный менеджер «бросился в бой». Да, уже не молод, но зато какой опыт! Он проанализировал каждую мелочь, от макромаркетинга до формы унитазов и цвета половиков в номерах. Рекламные буклеты менялись с частотой два раза в сезон, каждый гостиничный номер был не похож на другой – свой дизайн, средний персонал знал два иностранных языка! Поп-группы развлекали туристов по вечерам, ночью их вывозили на бесплатную морскую рыбалку, а дети получали подарки. Несколько раз снижали цены на туры, обновили парк судов для поездок дайверов, подключились к интернету, в конце концов, перекрасили фасады и сменили названия нескольким гостиницам. Причем, для всех новаций дополнительно приглашались дорогостоящие аналитики, психологи и дизайнеры. Ничего не помогало… Ни аналитические способности и деловая хватка Джефферсона, ни дополнительные затраты на комфорт не могли скомпенсировать очевидной тенденции. Ласковый океан всё так же гладил накатом солнечные пляжи, и блестящий шелест пальмовых листьев пел свою вечную песню… Но бизнес шёл по наклонной вниз…

…В дверь негромко постучали.

– Да, – вяло откликнулся владелец дорогого кабинета.

– Мистер Джефферсон, с вами хочет поговорить сенатор Ховард, – мягко пропела секретарша.

– Спасибо, – взял телефонную трубку менеджер, а сам подумал, что старик-сенатор никогда не забывает лично поблагодарить его, уезжая после каникул. На таких «престижных» клиентах, «столпах Отечества», так сказать, и держится репутация всей его системы; и их опекают персонально.

– Сэм, дружище, сегодня уезжаю, – загудел в трубке голос сенатора. – Тороплюсь, поэтому буду краток.

От неожиданности Джефферсон напрягся: это болтун Ховард хочет быть кратким? Велеречивые излияния его благодарностей обычно затягивались на полчаса как минимум, и Джефферсону лишь изредка удавалось поддакнуть. А тут, на тебе, – буду краток!

– Конечно, конечно, господин сенатор, с вашей-то занятостью, – стараясь скрыть удивление, учтиво ответил Джефферсон. – Будьте спокойны, ваш номер к вашим услугам в любое время.

– Ну, это… Спасибо, конечно, – как-то неуверенно проговорил «столп Отечества»… Только вот я… – замялся Ховард, – это… (у менеджера вспотели ладони, а в голове замельтешили имена портье, горничных и официантов, которые чем-то могли не угодить высокопоставленному клиенту), – не знаю, смогу ли приехать к вам ещё…

После оказавшегося действительно очень кратким разговора (сенатор опаздывал на самолёт) генеральный менеджер впал в уныние, чего с ним не случалось со времён революции на Кубе. Сверстник Кастро тогда шустро национализировал практически все гостиницы. Ну да ладно, дело прошлое… Джефферсон невидяще смотрел в окно. Как ни старался, он так и не понял из слов Ховарда, ПОЧЕМУ тот больше не приедет… Что-то там он бубнил про отсутствие крупной рыбы и акул… Да, но ведь старик заядлый ныряльщик, а не рыболов. При чём здесь крупная рыба? Акул нет, так и слава Богу! Джефферсон задумался. Потом ткнул пальцем кнопку вызова. Возникла секретарша.

– Миссис Бок, срочно подготовьте мне данные по количеству клиентов, купивших у нас дайвтуры за последние пять, нет… десять лет! И ещё, проверьте, каков процент тех из них, кто покупает их регулярно, – секретарша исчезла.

Пока ждал, монотонно бродил из угла в угол, искоса посматривая на огромную подводную панораму кораллового рифа, красовавшуюся на стене. Он попросил отпечатать её, как только приехал в Австралию. Нет, сам Джефферсон никогда не нырял (стыдно признаться, но он так и не научился плавать, а улыбающиеся акульи рожи были одним из самых неприятных ночных видений), зато фотографий пересмотрел множество. Пронизанная солнечными лучами изумрудная толща воды обнимала фантастическую гармонию хоровода рыб и коралловых башен. Краски были настолько ярки и чисты, что при взгляде на панораму захватывало дух. Ему никогда не надоедало это фото…

…Миссис Бок знала своё дело – отчёт был готов через полчаса. Количество туристов-дайверов уменьшалось в несколько раз быстрее, чем обычных гостей. ПОЧЕМУ?! В стотысячный раз глядя на восхитительную рифовую панораму на стене, Джефферсон снова и снова спрашивал себя – ПОЧЕМУ?! Потом попросил вызвать шефа дайв-школы Ланге, который обеспечивал погружения клиентов из его гостиниц. Тот был в море, поэтому смог прийти только вечером. Здоровенный спортивный немец, приехавший в Австралию около десяти лет назад, едва поместился в предложенное ему кресло. Оглядывая кабинет, завертел загорелым лицом и остановился взглядом на подводной панораме.

– А классно тогда тут было! – сказал он с заметным акцентом (надо будет выяснить, нет ли у него проблем в общении с клиентами).

– То есть как это – было? – не понял Джефферсон.

Немец перевёл взгляд на менеджера, и внятно произнёс:

– Того, что изображено у вас на стене, уже не существует, – снова посмотрел на стену, – и я очень завидую тем, кто видел австралийские коралловые рифы в те времена.

– Как, не существует?! То есть… ПОЧЕМУ?! – подавленно выдохнул Джефферсон. Инструктор пожал плечами:

– Говорят, что море стало теплее, поэтому кораллы дохнут. Потом звезда эта, терновый венец, расплодилась. А она их жрёт, кораллы-то… Гости хотят видеть под водой яркие краски, крупных рыб (ах, вот о чём говорил сенатор!), а мы не всегда можем им это обеспечить. У наших соседей всё то же самое…

Терпения мистеру Джефферсону было не занимать, но сейчас терпеть он не собирался. Не мог. Он гнал машину на север, а всё заднее сиденье было засыпано ворохом подводных фотографий. В том числе сделанных Ланге. И то, что было изображено на этих фотографиях, действительно сильно отличалось от праздничной картинки на стене его кабинета. Как если бы вы взглянули на изысканно сервированный праздничный стол до и после обеда… Причины падения интереса туристов к “Островам Кенгуру”, похоже, прояснялись. Воюя с невидимым противником в надежде поправить положение, менеджер учёл всё, кроме одного. Причём, как выяснялось, не понял самого главного. Та самая жемчужина, блистательная красота кораллового рифа, на которую в своё время он абсолютно правильно сделал главную ставку, изрядно потускнела, выказывая очевидные признаки деградации.

Австралийский институт изучения моря Джефферсон нашёл не сразу. Пришлось покружить по улицам. Сказал охраннику, что у него назначена встреча с доктором Фишером. Тот сонно кивнул и неопределённо махнул рукой куда-то вверх. Вообще-то, генеральный менеджер хотел встретиться с учёным в ресторане. Это было куда привычнее. Но тот почему-то отказался. Джефферсон поднялся на лифте на второй этаж, долго искал дверь с нужной табличкой. Вообще-то, люди с его положением предпочитают вызывать или, по крайней мере, приглашать к себе, но сейчас было не до условностей.

Доктор Фишер показался Джефферсону младшим братом капитана Кусто. Седой, сухощавый, загорелый. В кабинете – классический “научный” беспорядок. Банки, бумаги, компьютеры, микроскопы, короче, именно то, что и ожидает увидеть непосвящённый. Споткнувшись о брошенные на пол ласты, менеджер плюхнулся на вращающийся стул.

– Итак, что вы хотите знать про эту чёртову звезду? – не отрываясь от компьютера, спросил биолог. – Насколько я понял, вы несёте убытки?

– Что-то вроде этого, – приспосабливаясь к стулу, ответил Джефферсон. – Постарайтесь мне объяснить причину того, что там происходит, – и он ткнул пальцем в сторону океана за стеной.

– Союз бизнеса и науки, – усмехнулся Фишер.

– Что, что? – не понял менеджер.

– Вне зависимости от того, какие цели мы преследуем, нам нужно одно и то же – живой океан. Может быть, в этом и есть его спасение… Ну, слушайте.

Вне контроля

– Вряд ли вы представляете себе, что такое рак, – начал Фишер.

Джефферсон удивлённо поднял брови. – Ну, как же? В общем, все про это слышали. А при чём здесь кораллы?

– Сейчас, сейчас. Не торопитесь. Слышать-то все слышали. Другое дело, далеко не все знают. Представьте себе, что человеческое тело – это гудящий пчелиный улей, а его клетки – пчёлы. Общение между пчёлами в улье – сложная система химических и электрических взаимоотношений. У каждой пчелы в определённом возрасте своя функция, и она подчинена общей музыке улья. То же и у клеток. Если какие-то клетки перестают слушать музыку тела и начинают делиться слишком быстро, они быстро входят “в раж”, поглощая всё вокруг себя. Это как если бы организм изнутри пожирал себя сам.

Большинство раковых клеток, до того как они вышли из-под контроля, начинали свою жизнь как нормальные члены клеточного сообщества. Каждое сообщество включает в себя две команды – строителей и разрушителей. Сама жизнь, по сути, – это постоянные созидание и разрушение, вечный цикл строительства и разборки. Строители возводят и поддерживают в рабочем состоянии ткани и органы – наши, так сказать, кожу и кости. Разрушители уничтожают старые участки ткани, поглощают мёртвые клетки и незамедлительно атакуют любые элементы, как инородные, так и свои собственные, если те вдруг оказываются не там, где им следует, и делают не то, что им положено. Жизнь любого сообщества – нашего тела, леса, Нью-Йорка, кораллового рифа – невозможна без строителей и разрушителей.

В норме, если баланс нарушается, и либо строители, либо разрушители становятся слишком многочисленными, на арену выходит служба безопасности. В человеческом теле её роль выполняют клетки-макрофаги. Можно назвать их “обжорами”. Съедая избытки клеток, они держат наш организм под контролем. Рак возникает, когда этот контроль нарушается. Даже служба безопасности даёт сбои. Причин тому несколько, но все они связаны с разрегулировкой баланса между строителями и разрушителями. Стресс, химия, курение, радиация, болезнетворные организмы – всё это приводит в беспорядок сложную систему взаимоотношений между клетками. Так вот, коралловые сообщества тоже, фигурально выражаясь, болеют раком…

Фишер встал и перенёс с полки на стол большую плоскую банку, в которой было нечто бесформенно-колючее, неопределённого серо-соломенного цвета.

– Это и есть знаменитый терновый венец, по-латыни Acanthaster planci, – сказал он.

Джефферсон разглядывал шипастое создание. – Довольно безобразная штука, – вымолвил он наконец.

– Ну, это на чей взгляд, – улыбнулся биолог. – Это в спирте её так скрючило и обесцветило. Вообще-то, они серовато-зелёные, но могут быть голубыми или пурпурными, с алыми кончиками шипов. Ночью на рифе фонариком светишь – оторваться невозможно. Шипы горят как рубины. У тернового венца от 7 до 23 (обычно 14–18) рук или лучей, и все покрыты длинными (до 5 см), острыми шипами. Пробивают любые перчатки. Кроме того, эти шипы ядовитые и очень ломкие. Яд нервно-паралитического свойства, быстро отбивает всякую охоту иметь дело с этими созданиями. Причём эффект долговременный и очень болезненный. У одной из наших сотрудниц после укола палец нарывал несколько месяцев.

Терновый венец – одна из самых крупных морских звёзд. 40–50 сантиметров в диаметре для неё не предел. Сообщали и о 80-сантиметровых. Они встречаются по всей тёплой Индо-Пацифике, от Красного моря до Панамы. Как и у всех других морских звёзд, у акантастера на нижней поверхности находятся многочисленные мягкие амбулакральные ножки с присосками. Пользуясь ими, звезда ползает по морскому дну или по поверхности кораллового рифа. Причём делает это довольно быстро, проползая иногда до 20(!) метров в час. Необычно то, что это одна из немногих морских звёзд, которая питается кораллами. Естественно, что они не твёрдый известковый скелет грызут, а поедают мягкие коралловые полипы, вернее, живую коралловую ткань – тонкую плёнку на поверхности скелета коралловой колонии. А к жгучим стрекательным клеткам терновый венец, по-видимому, малочувствителен.

Представьте себе, здоровенная голодная звезда влезла на коралловую колонию. Знаете, что она делает потом? Выворачивает свой крупный складчатый желудок через рот (Джефферсон внутренне содрогнулся) и распластывает его по поверхности колонии. Причём амбулакральные ножки помогают расправлять желудок. Клетки желудка начинают выделять пищеварительные ферменты. Под их воздействием ткани коралла разжижаются и усваиваются клетками желудка. Очистив таким образом участок колонии, звезда втягивает желудок и перебирается на соседний участок, и так далее. Предпочитает быстрорастущие виды кораллов, формирующие ветвящиеся и столообразные колонии. Но в отсутствие таковых может есть всё что угодно: мягкие кораллы, двустворчатых моллюсков, даже водоросли. В аквариумах отмечен каннибализм. Но это случается, когда всё остальное уже съедено. Нет еды – можно потерпеть. Терновый венец выдерживает полугодичное голодание.

Акантастеры предпочитают держаться у проходов и каналов между отдельными рифовыми постройками. Никто не знает, почему. Может быть, они сами участвуют в создании и поддержании этих каналов, «подстригая» кораллы, может, просто любят течение. Возможно, верно и то и другое. Как правило, терновых венцов на рифах немного. Часто – всего несколько особей на квадратный километр. На многих рифах их не отмечено вовсе. В начале шестидесятых большинство ныряльщиков никогда и не слышало о терновом венце. Потом, в 1962 году, впервые появилось сообщение о странной вспышке численности акантастера на Зелёном острове у Квинслэнда. Правительство Квинслэнда поручило моему коллеге Роберту Эндину (Robert Endean) разобраться с этим. Его рассказы по возвращении напоминали фильмы ужасов: миллионы огромных шипастых звёзд пожирали кораллы вокруг Зелёного и соседних с ним островов. Необходимо было срочно что-то предпринимать, но никто не знал, что, и правительство похоронило его отчёт. Тогда Эндин обратился к газетчикам. Правительство сделало ответный шаг, заявив, что тот преувеличивает. Боб разбушевался, пытался протестовать, но ничего не случилось. Его доклад похоронили окончательно, а численность акантастеров продолжала увеличиваться на протяжении следующих 14 лет. Причём границы их массового распространения на юг передвинулись на 75 километров.

В 1968 году я обнаружил вспышку численности тернового венца на острове Гуам. Биологи из местного университета понимали: с тамошними рифами происходит что-то неладное, но о причине не догадывались. Я объяснил. Я видел тысячи звёзд на рифах Гуама. Сотни тысяч. Они пожирали кораллы от самого побережья до пограничных глубин их распространения со скоростью километр в месяц, если считать по береговой линии. Звёзды распространялись в разных направлениях двумя фронтами с эпицентром в заливе Тумон. Позади каждого фронта оставались голые скелеты кораллов, быстро покрывающиеся бурой плёнкой из водорослей (Джефферсон вспомнил привезённые с собой фотографии). Коралловые рыбы уходили туда, где рифы были ещё живы. А те, что были обглоданы звёздами, выглядели заброшенными и бесцветными… В некоторых случаях оставалось не более 1 % живых колоний. На их восстановление понадобится от 10 до 40 лет. Еще один взрыв на Большом Барьерном рифе начался в 1979-м и пошёл на спад только в 1991 году. Несколько вспышек численности звезды зарегистрировано в разных участках Барьерного рифа совсем недавно.

Перед глазами менеджера замаячил призрак пустых пляжей и необитаемых номеров гостиниц. Он не выдержал:

– Но ПОЧЕМУ?! (Опять это проклятое слово!) В чём причина того, что такое, как вы сказали, редкое животное вдруг становится таким многочисленным?

– Выходит из-под контроля? – посмотрел на него Фишер.

– Ну да! Как там? Строители и разрушители! – уловил связь Джефферсон.

– Я организовал широкомасштабное обследование в северной части центральной Пацифики от Гавайев до Палау и от северных Марианских островов до Капингимаранги. Экспедиция состояла из 69 учёных-аквалангистов, поделенных на десять групп. Так вот, мы нашли вспышки численности тернового венца вокруг многих островов. Что интересно, обычно они находились поблизости от населённых пунктов, деревень и городов. Какой-либо очевидной причины, обусловившей быстрое размножение звёзд, мы не обнаружили. Их было особенно много там, где состояние рифов можно определить как стрессовое. А причин для стресса у кораллов в современном мире более чем достаточно. Общее потепление на планете и, как следствие, перегрев океана вызывает обесцвечивание кораллов – они теряют своих сожителей-симбионтов – водоросли, которые помогают им строить скелет. Температурный стресс каким-то образом связан с широким распространением у кораллов самых различных заболеваний. Люди глушат рыбу динамитом, да-да, не удивляйтесь, эта практика ещё существует, специально или случайно ломают кораллы при погружениях, в конце концов, используют коралловый известняк для строительства, и взрослые звёзды и их плавающие личинки могут идти на “запах” повреждённых кораллов. Перелов рыбы на рифах приводит к тому, что те виды, которые могут поедать звёзд, исчезают из этого сообщества. Удобрения, инсектициды и пестициды с полей дождями смываются в океан, и эти вещества отравляют рифы. Терновый венец, поедая кораллы, накапливает эти вещества в своих тканях. Те из хищников, которые могут нападать на звезду, например, знаменитый моллюск – огромная улитка рог тритона, поедая “отравленных” акантастеров, травятся сами. Нет, они, может, и не гибнут, но, например, начинают, испытывать трудности с размножением.

Справиться с терновым венцом непросто. Взрослая самка вымётывает в воду десятки миллионов яиц в год, которые течениями разносятся на большие расстояния. Естественно, что множество молодых звёзд гибнет от болезней или съедается в раннем возрасте. Однако взрослый акантастер настолько хорошо защищён, что естественных врагов у него очень мало. Плюс изумительная способность морских звёзд к регенерации – из одной оторванной руки может вырасти целое животное.

Тем не менее, есть несколько коралловых обитателей, которые справляются с терновым венцом. Во-первых, это небольшие крабы из семейства Trapeziidae. Они, ни больше ни меньше, прогоняют акантастеров, если те пытаются взобраться на колонию коралла, избранную крабом в качестве квартиры. Крабы Trapezia клешнями отламывают звезде шипы, а крабы Tetralia срезают ей амбулакральные ножки. И терновый венец уползает…

Моллюск Charonia tritonis, или тритон, назовём его так для краткости, действует по-другому. Его слюна содержит серную кислоту, которая прожигает известковый скелет звезды. А дальше тритон запускает внутрь акантастера мускулистый хоботок и, используя рбдулу – ряды прочных зубчиков на языке, выедает терновый венец изнутри.