Текст книги "Фальшивая жизнь"

– Ладно, рвем когти, – согласился главарь и махнул рукой.

В ведре, под рыбацкими причиндалами, приятно позвякивали цепочки, сережки и перстень…

А в окне на втором этаже в квартире напротив мелькнула чья-то тень. Кому-то не спалось.

* * *

Эстонцев встретили хорошо. Лиину сразу же подселили в комнату к Женьке и Кротовой, а для Тыниса и Вани разбили во дворе брезентовую палатку.

Парни были рады.

– Вот и славненько! Никому не мешаем.

– Ой! Как хорошо, что вы такие неприхотливые! Нет, в самом же деле, хорошо! – Начальница, Анна Сергеевна, все бегала, суетилась так, что едва не потеряла шиньон. – У нас вот здесь, прямо на улице, умывальник. А там вот душ… Говорите, на тракторе добрались?

– Да! Тракторист там такой хороший парень – Степан. Он нас и до гати довел, не поленился! Потом показал, как идти. И вот…

– Вот и хорошо, вот и чудесненько! У нас здесь все люди хорошие.

– Да мы знаем.

– Аспирант еще, Виталий Андреевич… С кафедры филологии, ох… – Вздохнув, Анна Сергеевна поправила, наконец, шиньон. – Вы его, случайно, не знаете?

– Нет. – Парни переглянулись. – Он же из Ленинграда, из педа… ну, из педагогического. Имени Герцена который.

– Да знаю я, знаю… – снова вздохнула начальница. – И все же переживаю. Аспирант все-таки! Интеллигентнейший человек. Как ему тут еще у нас понравится? Вдруг – нет? А я за все отвечай. Ладно. Пойду девчонок проведаю.

Обустраивались почти все утро, а после обеда решили пойти по деревням.

– Коля, ты с нами? С педагогами вашими договоримся.

– Конечно! – Ващенков аж засветился от счастья. – Лиина! А можно еще Маринку и Веру… ну, хотя бы Маринку? Ее отпустят – там мелких юннатов полно!

– А сама-то она как?

– Ха! Конечно же, с удовольствием.

Так вот и обустроились. С утра Гольцов топил печь, будил повара – Кротову. Пока та готовила завтрак, для юннатов – подъем и зарядка, это все должны были контролировать воспитатели Тая и Женька. После завтрака всех детей забирали «в поле» для научной работы, этим уже занимались Анна Сергеевна с Еленой Ивановной.

Возвращались к обеду, потом следовал дневной отдых – снова работали Женька и Тая – и пара часов «научной деятельности» – уже здесь, в лагере, за столиками под навесом. Ну, а часов с четырех, после полдника – свободное время: футбол-волейбол и всякого рода соревнования, опять-таки все на Женьке с Таей… Больше даже на Женьке, ибо Тае «весь этот спорт» был абсолютно не понятен, да и не надобен, иное дело провести пионерский сбор на тему «Делу партии верны»! Со сбором, кстати, она напрягала всех – в райкоме комсомола требовали подробный отчет, причем не важно, по какой теме, лишь бы был. Тему, впрочем, Тая уже придумала, даже целых две – об израильской военщине и «Руки прочь от Вьетнама!».

– Лучше про Вьетнам, – проводив юннатов в поле, потянулась Женя.

– Почему про Вьетнам? – Пухленькая Тая уже надела купальник – конечно, пристойный, закрытый, не то что Женькин развратный бикини!

В первой половине дня коллеги-воспитатели загорали, пользуясь хорошей погодой, к тому же Колесникова еще и учила конспекты – готовилась к поступлению.

– А я вот на заочном учусь, – растянувшись на покрывале, похвалилась Тая. – Там же, в Герцена, факультет начальных классов. Уже на следующий год заканчиваю.

– Хорошо вам.

Женька звала на «вы» всех педагогов, они же ей «тыкали», поскольку совсем недавно учили.

– Как закончите, первый класс возьмете?

– Не знаю пока. – Пионервожатая пожала плечами. – На своем-то месте я привыкла уже. А там как будет? Можно и так, вожатой остаться. А за высшее образование – лишняя денежка!

– Неплохо!

– Так, а я о чем? Ой, Жень, ты вот этот купальник… через кого достала?

– Сестра в Риге купила.

– В Риге… Везет!

Из кухни появилась Кротова. Глянув на загоравших, ухмыльнулась и, сняв рубашку, принялась ловко колоть дрова. Ах, какое у нее было тело – стройное, мускулистое, загорелое… Красотка! Не то что дряблая Тая!

– А что Гольцов-то нынче бездельничает? – отложив учебник по истории СССР, усмехнулась Женька. Надо сказать, с момента тех вечерних танцев Голец к ней больше не приставал – опасался последствий. И в самом деле трус, каких еще поискать! Зато понтов!

– А Гольцова Анна Сергеевна с ранья еще в Лерничи отправила, аспиранта встречать, – лениво пояснила Тая.

Перевернулась на спину, подставляя солнышку незагорелые ляжки, и томно вздохнула:

– Интересно, какой он, этот аспирант? Надеюсь, приличный…

Замужем пионервожатая не была – «не за кого!» – и любого более-менее «приличного» мужчину рассматривала в качестве возможного жениха.

– Тая… вот вы сказали… А что значит «приличный»? – повернулась Женя. Темно-голубой открытый купальник очень шел к ее темным волосам и уже тронутому первым золотистым загаром телу. Тоже та еще стройняшка, ничуть не хуже Кротовой. Правда, вот грудь маловата, увы…

– Ну-у… приличный это… – Тая ненадолго задумалась. – Не такой, как тот же Гольцов. Тот сразу приставать начинает. А потом вдруг – оп – и сник! Приличные мужчины так не поступают. Уж коли начал – закончи.

– Ага-а… вот, значит, как…

Градация «приличности» мужчин, приведенная пионервожатой Таей, показалась Женьке довольно оригинальной и даже в чем-то пошловатой. Однако, будучи воспитанной девушкой, Колесникова ничем не выдала своего отношения и принялась дальше зубрить исторические решения двадцать второго съезда КПСС.

– Он, Гольцов-то, обещал в Лерничах мотоцикл с коляской найти. Для аспиранта, – между тем продолжала Тая. – Ну, или телегу с лошадью.

Женя с удивлением отвлеклась от учебника:

– А что, у аспиранта вещей много, чтобы его на телеге встречать?

– Ну, не знаю, – отмахнулась Тая. – Анна Сергеевна сказала встретить… Да и как аспиранту без вещей? Поди три-четыре баула. Он же все-таки аспирант!

– Ну да, ну да, микроскопы с собой прет, не иначе!

Вообще-то Анна Сергеевна, если уж на то пошло, могла бы и Женю попросить встретить приезжего. На мотороллере, который давно уже перетащили по гати обратно в лес, где и оставили в приметных кусточках. Как сказал лесник, народ здесь чужого не тронет… Ага… А если попадется такой, как Гольцов?

Кстати, начальница станции вновь уговорила лесника на лекцию – рассказать ребятам о работе в лесничестве. Как с радостью напомнила Тая, это можно будет и как профориентацию провести.

А еще с Яном Викторовичем очень хотели повидаться студенты – расспросить о заброшенных деревнях и о дальних хуторах, где доживали свой век совсем уж древние старики-вепсы. Вот бы их опросить! Наверняка что-нибудь давнее помнят.

– Значит – профориентация. – Встав, пионервожатая подошла к «научным», под дощатым навесом, столам, взяла тетрадку и карандаш. Записала, вполголоса проговаривая вслух: – Тема: «Организация работы лесничества». Приглашенный – лесничий Ян Викторович Эркер…

– Не Эркер, а Эрвель. – Колесникова уселась на покрывале, подтянула ноги. – И не лесничий, а лесник.

– А что, есть разница? – искренне удивилась Тая.

Женька махнула рукой:

– Да вообще-то есть. Ой… Он, кажется, в прошлый раз сумку свою забыл. Вон, на столе, видите? Полевуха такая, коричневая.

– А, планшет. Так это его?

– Его… По крайней мере, я у него такой видела.

– Загораете? – управившись с делами, пришла с летней кухни Кротова. – И я с вами полежу… Эх! Красота!

Закатав майку, рыжая вытянула ноги и блаженно зажмурилась. Потом скосила глаза:

– Колесникова! А ну, колись, откуда у тебя такие очки? Импортные?

– Ну да. Подарили.

– Везет. Мне дак никто ничего…

– Ой, да не прибедняйся! – снова бросив учебник, прищурилась Женя. – А Колька Евсеев? А Мишка Яковлев, с нефтебазы шофер? Папа говорит – хороший парень.

Кротова сразу насторожилась:

– Кто хороший? Колька?

– Да нет – Яковлев. А про Кольку я не знаю.

– Ничего-то ты не знаешь. Слушай, Колесникова! – внезапно оживилась Светка. – А может, в выходные рванем на танцы? Ну, в этот вот местный клуб. Всех там на уши поставим! Айда, а? На твоем-то мотопеде – быстро.

– Ну-у… может быть.

– Ну, Женька, ну, душечка… ну, давай, давай, решайся!

– Говорю же, посмотрим.

Со стороны гати вдруг послышалось лошадиное ржание, а потом и чьи-то шаги.

– О! Аспирант! – Тая обернулась и радостно хлопнула в ладоши: – Нашел-таки Гольцов телегу!

Однако зря радовалась – это был вовсе не аспирант, а лесник.

– День добрый! – подойдя, поздоровался Ян Викторович. – Я тут у вас, похоже…

– …сумку забыли? – Кротова сверкнула глазищами.

– Планшет.

– Вон, на столе, – показала Тая. – Не ваш?

– Мой. – Лесник довольно улыбнулся и шагнул под навес. – А я все думаю, где я мог оставить?

– Ян Викторович, с вами студенты наши хотели поговорить, – вспомнила Женька. – Про какие-то дальние хутора, заброшенные дере-евни… О-ох…

Потянувшись, девушка все же не удержалась и зевнула, поспешно прикрыв рот ладонью.

– Поспала бы, – хмыкнула пионервожатая. – Ян Викторович, вы нашим о лесничестве не расскажете?

– Вообще-то некогда… – Прищурившись, лесник добродушно развел руками. – Но что с вами делать? Расскажу. Только недолго если.

– Нет-нет, не долго, – поспешно заявила Тая. – Минут двадцать хватит вполне.

– Ну, если двадцать… А вы что в тишине-то, девчонки?

– Так в приемнике батарейки сели. – Женька повела плечом. – А пластинки Анна Сергеевна днем не разрешает – только вечером.

Ян Викторович расхохотался:

– О, как у вас! По-военному. А батарейки на почте местной есть.

– Слышала, Женечка? – оживилась Светка. – Говорю же, надо ехать! Ян Викторович, оставайтесь с нами обедать. Заодно студентов дождетесь… и Анну Сергеевну.

– Да неудобно как-то.

– Ничего неудобного, мы все одно сегодня на подножном корму – уха!

Пионервожатая тоже присоединилась:

– Оставайтесь, правда. К нам аспирант еще должен приехать. Из Ленинграда!

– Ну, раз из Ленинграда… тогда, пожалуй, останусь, – усмехнулся лесник. – Интересно на ученых людей посмотреть! Так и быть… Однако с меня тушенка!

– А вот это хорошо! Мы ее – с макаронами.

К обеду подтянулись и юннаты с преподавателями, и студенты.

– О, Ян Викторович! Очень приятно видеть! – заулыбалась Лиина. – Еще раз спасибо…

Лесник нахмурился и махнул рукой:

– Пустое!

– Ян Викторович, а дневной автобус в Лерничи примерно в котором часу приходит? – сменив рубашку и штаны на платье, спустилась с крыльца Анна Сергеевна, начальница. – Дело в том, что мы ждем научного сотрудника из Ленинграда.

– Рассказали уже! – Лесник взглянул на часы. – Обеденный уж часа два как пришел. Так, коли ваш аспирант на нем приехал, уже бы должен быть. Дорогу-то знает?

– Да встречают его.

– Ну, если встречают… Это не ваш гость, кстати? – Подняв вверх большой палец, Ян Викторович на миг замолчал и прислушался. – Эвон, сороки-то раскричались…

И впрямь через пару минут со стороны болота, из-за молодой березовой поросли показался молодой худощавый мужчина в походной брезентовой куртке и с большим портфелем странного рыжеватого цвета, потертым и довольно старым на вид. Портфель, серая фетровая шляпа, большие роговые очки – наверное, именно так и должен был выглядеть аспирант, человек ученый. Правда, вот рубаха на груди ученого человека оказалась разорванной – не хватало двух пуговиц, вырванных «с мясом», и еще на левой скуле расплывался синяк…

Следом за аспирантом шагал какой-то щуплый белоголовый подросток лет четырнадцати на вид.

– Станция юннатов – это здесь? – протирая очки, застенчиво осведомился мужчина.

Анна Сергеевна быстро подбежала навстречу:

– Да-да, здесь. А вы, верно…

– …Рудис. Виталий Андреевич Рудис. Аспирант с кафедры… А это вот провожатый мой, Алик.

– Розова… Анна Сергеевна. Ой, Виталий Андреевич! – всплеснула руками начальница. – Как же мы вас ждем! Располагайтесь, проводим… Сейчас и обедать сядем. Ой! А что у вас с лицом?

– Переодеться у вас где бы… А с лицом… Упал! Леса тут у вас кругом, болота…

– Это точно! – ухмыльнулся Эрвель. – А я как раз местный лесник. Леса – да. Это не у вас в Ленинграде!

Аспирант дернулся, помолчал… и как-то задумчиво протянул:

– Мне бы переодеться…

– Да-да, переодеться… – начальница огляделась вокруг, – Женечка! Будь добра, проводи гостя.

– Да я провожу, Анна Сергеевна, – быстренько поднялась Тая. – Как раз в комнату собиралась. Виталий Андреевич! Идемте.

– Ага.

Пока аспирант устраивался и умывался, уже сели обедать: хлебали под навесом ушицу. На второе Кротова приготовила перловку с тушенкой, а на третье – из сухофруктов компот. Сама же лично и раскладывала по тарелкам, ловко орудуя половником.

– Сахар кончается, Анна Сергеевна. Надо бы в Лерничах подкупить. И еще хлеба.

– Да-да, я напомню Гольцову, – взяв тарелку, рассеянно отозвалась Розова. – Где вот его только нелегкая носит?

Женька хмыкнула: а вот это был интересный вопрос! Да и аспирант, к слову, выглядел каким-то побитым. Уж не случилось ли чего в пути? Очень похоже…

– Лер-ничи – сложносоставное слово, финно-угорское, – допивая компот, объясняла Лиина сидевшим рядом ребятам – Коле Ващенкову, Маринке «Стрекозе», Вере. Судя по всему, это было продолжение разговора. – Из двух слов состоит. «Ле» или «Ло» означает «гарь», «пожарище». «Ничи» – искаженное «метц» – лес.

– Вместе «горелый лес» получается, – улыбнулся Коля.

– Вот именно так!

Женька про себя удивилась – вот уж никогда бы не подумала, что «ничи» – это на самом деле «метц»! Ну, филологам виднее…

– И вообще, сразу видно, что Лерничи – селение финское, вепсское, как тут говорят, – уверенно продолжала студентка. – Дома как стоят?

– Двумя улицами. – Маринка Стрекоза тряхнула косичками. – Советская и Колхозная. Остальные все – черт-те как!

– Вот-вот. – Лиина покивала. – Все потому, что улицы появились позднее. Там так – больше официальные здания: почта, клуб, магазин…

– Сельсовет еще…

– Вот! Финно-угры же никогда улицами избы не строили. Каждая – наособицу, на просторе. И – входом на юг. К солнышку!

Даже мелкие – пионеры – заинтересовались, слушали, открыв рты.

– А Рябой Порог – потому что ручей там… Бурный, волны как рябь! – тут же припомнил Коля. – Но это русская деревня. Хотя и вепсы там тоже живут.

Между тем Ян Виктрович осторожно выспрашивал Алика о том, что случилось с аспирантом.

– Да с Ломом он поцапался, у парома еще, по приезде… – обернувшись, вполголоса пояснил мальчишка. – Сами знаете, Ломов, если с похмелья, так и к столбу прицепится! Особенно чужих не любит… и этих – в очках.

– Да, Ломов – тип опасный, – негромко протянул лесник. – А что, он вернулся уже? Говорят, в Тянск ездил. Так, говоришь, драку затеял?

– Не, не успел. – Алик «вылизал» миску куском хлебушка. – Только за грудки схватил – разняли. Но мог и по лицу съездить – это у Лома быстро!

– Похоже, съездил… – покивал Ян Викторович. – А что Гольцов?

– А что Гольцов? – Поставив миску на стол, подросток пожал плечами. – У него сосед по бараку откинулся – Серега Силаев, ну, Сиплым его еще зовут…

– Видел…

– Так они в барак сразу и пошли… Ну, вместе с этим, приезжим. Сиплый самогонку у Салтычихи брал. А в бараке какой-то шум был, вроде как скандалили. Да запросто! Сиплый после отсидки злой! Всех ненавидит, особенно этих… баб. Говорит, из-за них все! Дак что говорить. Пока сидел, мать-то взяла да и померла. Чужие люди схоронили.

– Да, тот еще тип, этот Сиплый… Впрочем, я его особо не знаю.

Женька не то чтобы подслушивала – так, вполуха. Все ж интересно было. Колоритные какие персонажи – Лом, Сиплый… Похоже, это именно Сиплый вязался к Лиине. А Ян Викторович – молодец, разговорил парня! Ну, понятно, – живет себе на кордоне, в лесу, любые новости интересны!

– Так это Гольцов тебя попросил?

– Ну да, я ж рядом живу. Проводи, говорит, очкастого, от греха… А мне что? Проводил. А Трофим с Сиплым гулеванить остался…

На крыльце показалась Тая – вся довольная, видать успела уже познакомиться с гостем, перекинуться парой слов. А то и не парой.

– Анна Сергеевна, у нас же только в Лерничах телефон? На почте? – взяв чистую тарелку, уточнила пионервожатая. – Ой, Свет, мне каши не надо… ага…

– Ну да, в Лерничах… насколько я знаю, – зачем-то пересчитывая детей, рассеянно кивнула начальница. – А тебе зачем? Позвонить хочешь?

– Не я – Виталий Андреевич. – Девушка томно улыбнулась. – Озаботился вдруг. Мол, срочно позвонить надо… Начальству своему что-то сообщить забыл. Вот ведь ученые… такие растяпы!

– Тут и ближе телефон есть, – поднимаясь на ноги, сообщил лесник. – В Рябом Пороге, в магазине сельпо. Три километра по тропе. Это вам не в Лерничи – десять. Так что, пусть уж лучше туда, если срочно. Тропа там широкая, не заплутает.

– Да мы покажем.

В Рябой Порог обычно захаживали юннаты. В магазин, за дешевыми конфетами. Естественно, без разрешения педагогов.

– Покажем, покажем! – наперебой закричали девчонки – Маринка Стрекоза и Тимофеева Вера. Подружки-одноклассницы, они всегда держались вместе. Вот и сейчас…

– Заодно земляники наберем – там, по пути, много!

– Не успеете сейчас в магазин-то. – Взяв полевую сумку, лесник покачал головой. – Продавщица с утра еще в Озерск уехала, в торг. Завтра только будет. С восьми, как обычно. Надеюсь, потерпит ваш аспирант до утра-то… Ладно, пора мне.

– Ой, Ян Викторович! – вдруг дернулась Лиина. – Уже уходите? А нам бы с вами поговорить. Про заброшенные деревни, про малолюдные… Обязательно надо поговорить! Очень! Ой… а можно мы к вам на кордон зайдем? Вот хоть завтра?

– Если застанете. – Прощаясь, лесник улыбнулся и надел форменную фуражку. – А так – заходите. Где кордон, знаете?

– Да уж знаем. И, если что, мы это – подождем.

– Увидимся!

Кивнув, Ян Викторович быстро зашагал к привязанной неподалеку лошади.

Аспирант Виталий Андреевич Рудис пообедал без особого аппетита. Уху не доел, а от перловки отказался вовсе. И это ленинградец, где после блокады – культ еды! Компот, правда, выпил с удовольствием – целых два стакана.

Кротова улыбнулась:

– Может, чайку?

– А можно?

– Да, сейчас согрею.

Дежурные уже складывали грязную посуду в лагун – собирались нести к ручью мыть и нетерпеливо поглядывали на кастрюлю с компотом. По традиции, все остатки компота доставались именно дежурным!

– А у нас сегодня мероприятие! – подсев за стол, как бы между прочим, сообщила Тая.

Пионервожатая уже успела переодеться в лучшее свое платье синего, в белый горошек, крепдешина и сменила босоножки на лаковые туфли лодочки.

– Мероприятие? – рассеянно переспросил Виталий Андреевич. – И какое же?

– Антивоенное! – Тая гордо тряхнула головой. – Против израильской военщины и войны во Вьетнаме.

– Хорошая тема! Актуальная, – похвалил аспирант.

– Так… может, выступите? – Взглянув на гостя с затаенной надеждой, пионервожатая приосанилась, выставив вперед крепкую тугую грудь, которая, как она точно знала, нравилась очень даже многим. Особенно старшеклассникам. Некоторых из пионерской было не выгнать!

Выступить Виталий Андреевич отказался вежливо, но твердо:

– Знаете, я по Израилю не специалист. Как, впрочем, и по Вьетнаму…

– Ну, тогда так посидите, – покладисто согласилась Тая. – А после мероприятия у нас обычно танцы. И музыка есть – пластинки… Вы какую больше предпочитаете?

– Я, знаете ли, люблю оперетту.

– Ой! И я люблю! «Принцесса цирка»! Георг Отс. Снова туда, где море огней… Да! Вы насчет телефона интересовались… Так вот…

– Ну, утром так утром, – выслушав, покладисто согласился аспирант. Как видно, не так уж и срочно было надо!

На танцы Виталий Андреевич, увы, не остался. Вежливо высидев «мероприятие» и покричав вместе со всеми «Руки прочь от Вьетнама!», он поспешно откланялся – устал с дороги.

– Ну и правильно – пускай отдохнет, – одобрительно кивнула начальница. – Тем более ему на телефон утром… если не передумал.

– Я покажу тропинку!

– Девочки покажут. – Анна Сергеевна неожиданно нахмурилась. – А вас, Тая Леонидовна, я бы просила с утра подменить Елену Ивановну. Ей не здоровится что-то – аспирин приняла. Так вы завтра сходите с младшим отрядом в ельник. Просто проследить… Они там знают, что делать.

– Ну, что ж… раз надо… – разочарованно протянула Тая.

А она так надеялась! Нарочно не напоминала всем про мотороллер, что Женечка, если надо, могла бы отвезти в Лерничи, на почту… Не-ет! Уж лучше в Рябой Порог! Такого-то мужчину туда и самой проводить можно. Тем более там, недалеко, по пути озеро – можно и искупаться, жарко! Купальник с собой взять… а можно и так – без купальника, озеро-то лесное – безлюдное. Такие вот имелись планы… Увы, сорвались! Хотя по большому счету переживать нечего! Никуда товарищ аспирант не денется. Лагеря-то еще – на двадцать дней! И прогуляются еще не раз, и на лесное озеро сходят… Вот бы сложилось все! Переехала бы в Ленинград, как эта дурочка Юлька, вот же повезло заразе! А то так и просидишь тут, в лесах, все лучшие годы – «Будь готов! Всегда готов!».

Утром Виталий Андреевич на почту, однако, не торопился. Встал вместе со всеми, позавтракал, выпил привезенный с собой растворимый кофе, угостив начальницу, Таю и Женьку, с кем сидел за одним столом.

– Ах, какой вкус!

– Замечательный аромат, замечательный! – наперебой нахваливали сотрудницы.

А вот Колесниковой кофе не понравился – горький какой-то и кисловатый. Ну, может, он такой и должен быть – настоящий-то! Тот напиток, что варили в столовых в больших лагунах, кофе можно было назвать лишь с большой натяжкой. Этакая кремово-коричневатая бурда! Да еще и с пенками – б-р-р…

Аспирант уже отутюжил брюки, утюг на станции имелся, и надел свежую рубашку – светлую, с длинными рукавами. Даже штиблеты начистил, сразу видно – интеллигент!

Сейчас, свежим солнечным утром, Виталий Андреевич оказался куда более словоохотливым, нежели накануне вечером. Много рассказывал про Ленинград, правда, улыбался редко, да и вообще у Женьки сложилось такое впечатление, будто аспирант чего-то недоговаривал, словно бы терзали его какие-то свои мысли.

И еще гость много расспрашивал – обо всем и обо всех. Об окрестных деревнях и деревенских жителях, о леснике, о Гольцове и Сиплом. И еще вскользь поинтересовался неким Ломовым, с которым конфликтовал на пароме. Так, невзначай, спросил – мол, что за люди такие?

Но тут ему помочь ничем не могли – сами не знали. Был бы Гольцов – тот бы рассказал, да еще от себя чего-нибудь прибавил, а так… А он до сих пор так и не вернулся, Голец-то, видать, загулял со своим забубенным соседом. Другого бы за такие дела выгнали, а этого черта не трогали. Начальница проговорилась как-то, что Гольцова попросили взять в лагерь некие сотрудники гороно. То ли он там был чей-то приятель, то ли дальний родственник – бог весть, а только настойчиво так попросили – не отказать. И не выгонять. Разве уж если что-то совсем непотребное учудит, на что, откровенно говоря, надежды имелось мало – Гольцов по жизни был трусоват.

– Виталий Андреевич! Мы с вами пойдем, дорогу покажем, – сразу же после завтрака напомнили подружки-восьмиклассницы Тимофеева Вера и Маринка Стрекоза.

Ясно, зачем так рвались! В сельпо-то на Рябом Пороге – конфеты и ситро.

Однако опытная начальница все эти поползновения тут же пресекла на корню:

– Так, девочки! В магазин не ходить! А то вчера по всей станции желтые обертки валялись. А где у нас «лимончики»? Правильно – в сельпо! И лимонад там просроченный. Ох, надо ОБХСС натравить! Так что – ни ногой, понятно?

– Понятно, Анна Сергеевна, – сникли девчонки.

– До озера Виталия Андреевича проводите и сразу назад, – железным тоном продолжала начальница. – Пока юннатов нет, проведем уборку.

Увидев, что подружки совсем скисли, Анна Сергеевна, как опытный педагог, достала «пряники»:

– С уборкой за час-полтора управимся. А после обеда у вас – свободное время! Что хотите, то и делайте.

Девчонки обрадованно переглянулись:

– Ой, Анна Сергеевна, и пластинки послушать можно?

– Это с Женей договаривайтесь.

– Женя, можно?

– Ну, конечно, послушаем. Прямо за уборкой и начнем!

На прогулку подружки прихватили фотоаппарат – все же Марина когда-то в фотокружке занималась, и не зря – мама ей потом купила «Зоркий-4», хороший, с автоспуском и дальномером! Хотели «ФЭД», но их в промтоварном не было, был «Любитель» и «Зоркий». Ну, не «Любитель» же брать!

Взятые с собой фотопленки в количестве двух штук (уж сколько успели купить, вернее, сколько нашлось в магазине) Маринка истратила в первый же день – вот уж действительно стрекоза, и потом еще выпросила одну у Коли Ващенкова. А он – добрая душа, к тому же неравнодушен к Марине. Дал бы и еще, да только больше не было! Правда, Колина мама обещала приехать на выходных и привезти, так это когда еще будет!

А тут – студенты…

– Тынис, ты нам пленочки не дашь? С отдачей! – У кого просить, Маринка сообразила быстро. – На выходных Колина мама приедет и привезет.

Тынис улыбнулся:

– Я бы дал… Только у нас Лиина всем этим заведует.

– Лиина?!

Лиина была доброй.

– Ну, так это с отдачей. А то нам еще много снима-ать. На «тридцать две» единицы устроит?

Устроит ли? Да хоть на «двести пятьдесят»!

Взяв синенькую коробочку с фотопленкой, Маринка убежала в комнату – заряжать свой «Зоркий». Управилась быстро, выскочила.

– Я готова! – И тут же шепнула подружке: – Вер! Купальники возьмем…

Та сразу же загорелась, согласно кивнула.

– Мы переоденемся, Анна Сергеевна…

Переоделись! Короткие юбочки, футболки…

– Ишь, вырядились! В таких вот «мимо-юбках»… даже не знаю, кто и ходит, – строго осадила начальница.

И наверное, отправила бы девчонок переодеваться, хоть и лес кругом, но приличия соблюдать надо!

Отправила бы… Да у дерзких подружек нашелся неожиданный защитник!

– Ну, бросьте вы, Анна Сергеевна, – махнул рукой аспирант. – Зачем так? Девушки взрослые. У нас, в Ленинграде, все так ходят.

– Ну, это у вас. А, впрочем, как знаете… Девочки! Чтобы быстро у меня – одна нога здесь, другая там. И про магазин – не сметь и думать!

С Виталием Андреевичем девчонки попрощались у озера:

– Теперь уж не заплутаете. Вон тропинка, широкая. А там, за деревьями, уже и крыши. Деревня – Рябой Порог.

– Спасибо, девочки!

– Не за что!

Помахав шляпой, аспирант скрылся за деревьями.

Подружки переглянулись и сразу же метнулись к воде.

– Давай, Вер, я тебя у того камня сниму. Становись! Ага! Есть…

– Ой, я, кажется, моргнула…

– Ну, давай еще разок! Теперь ты меня… Вот эту кнопочку нажимай и не дергай! А теперь – в купальниках!

Цветные купальники девчонки загодя надели под одежду. Не то чтоб «бикини» – их еще попробуй достань, но что-то вроде – лиф и плавки раздельно.

– Так… становись… Ногу выставь… ага… Жаль, пупка не видно.

– Ой, Маринка! Я сейчас подверну… вот так…

– Теперь здорово! Прямо глаз не оторвать! Бабетта!

– Сама ты Бабетта!

– Эх, видел бы Ващенков!

– Еще увидит! Лагерь-то только начался… А давай теперь вместе.

– Как – вместе?

– А тут автостоп! Сейчас мы фотик на камень примастырим… Вот так…

Маринка быстренько примостила фотоаппарат на плоский камень, взвела автостоп и бросилась к стоявшей в воде подружке…

– Ой! – вдруг обернулась та. – А там мужик какой-то!

– Где?

– Вон! В кустах… Ой! Да он на нас смотрит!