Текст книги "Интифада"

Еврейские поселенцы называют соглашения, подписанные в Осло, «ослиными»…
Нетания, апрель 1999 года.

Уже на следующее утро после возвращения Панова в Тель-Авив ему позвонил Марк и пригласил снова приехать в гости.

– Сонечка мне много рассказывала о том, как вы провели время в прошлую субботу, – сказал он. – Спасибо тебе, Алеша, что ты согласился помогать ей. Я тебя также хочу познакомить со своим сыном. Натан приехал к нам вчера вечером. И пробудет здесь до завтрашнего утра. Вот и ты подъезжай прямо сейчас. Ведь ты моего мальчика наверное давно не видел?

– Последний раз я общался с ним, когда ему было, вероятно, года два.

– Вот и приезжай. Тебе будет интересно с ним поговорить. У него совершенно иные взгляды на все происходящее, чем у Сони. Только не садись за руль. Возьми такси. Выпьем немного за обедом…

Когда Алексей Константинович позвонил в дверь знакомой квартиры, вся семья Лурье уже сидела за столом. Даля опять приготовила фаршированную рыбу и сладкие пончики. Разговор с самого начала коснулся поездки Панова в Газу и до конца застолья тема так и не менялась.

– Конечно же, мы тоже хотим мира, – уверенно сказала Соня. – Все только зависит от масштаба уступок, на которые должны будут пойти обе стороны…

– Что значит, на уступки должны пойти обе стороны? – возмутился Натан. – Мы и без того уже пошли на огромные уступки. Все, хватит. Я, как и все еврейские поселенцы, называю соглашения, подписанные Израилем в Осло, «ослиными». Так мы можем вообще развалить нашу страну. Ничего палестинцам уступать не надо. Вся земля здесь называется Эрец-Исраэль, и она была завещана евреям самим Господом Богом, который сказал Аврааму, чтобы он и сыновья его владели ею. В это надо не просто верить, но в этом все израильтяне должны быть убеждены. С этой идеей надо жить. Иначе нас «раздавят».

– А вот я лично думаю, что с территорий, оккупированных в 1967 году на Западном берегу, придется уйти, – возразила Соня.

– Во-первых, не на Западном берегу, а в Иудее и Самарии, – резко возразил Натан. – Называй, пожалуйста, все своими именами. Что за Западный берег такой? Или «West Bank», как говорят иностранцы? Ты что американка, или англичанка? Евреи говорят: Иудея и Самария.

– Не важно. Пусть так. Но все равно созданные там еврейские поселения придется оставить.

– Да ни за что! Наоборот, надо приращивать к ним новые. Повторяю, это наша земля.

– Ну, тогда и мира для Израиля никогда не будет. Палестинцы, если им не дадут возможность создать свое государство, начнут новую Интифаду. И опять повсюду будут рваться бомбы смертников. Тебе это надо?

– Не будь наивной. Мира не будет и в том случае, если мы оставим все еврейские поселения, оставим Восточный Иерусалим и так далее. Что еще оставить? Все равно арабы не успокоятся до тех пор, пока не добьются своего – утопить всех евреев в море. Нельзя уступать. Как ты это не понимаешь? Мы живем на Востоке. Здесь всегда уважали только силу. А любые уступки, желание «идти навстречу» воспринимали как слабость.

– Но все же, как вы думаете, – вмешался в разговор Алексей Константинович, – палестинцы объявят 4 мая о своей независимости?

– Пусть только попробуют! – снова возмутился Натан. – У нас пока, слава Богу, еще правое правительство в Израиле. Биби их раздавит.

– Да никто никого не раздавит, – снова вмешалась в разговор Соня. – Просто провозглашение палестинцами независимости сейчас, на мой взгляд, было бы неразумным шагом. Первоначально необходимо провести обстоятельные переговоры. Я уверена, что на выборах победит Эхуд Барак. Он станет новым премьер-министром Израиля. Блок «Единый Израиль», который он возглавляет, выработал конструктивные позиции по всем вопросам, касающимся урегулирования с палестинцами. И не только с ними. С сирийцами. Со всем арабским миром. Барак проведет серию встреч с Ясиром Арафатом. Они обо всем договорятся.

– И как же, интересно, они будут решать проблемы того же Маале-Адумим, или Ариэля? До войны 1967 года территории, где сейчас находятся эти города, находились в руках арабов. За прошедшие годы мы создали там современные жилые комплексы, построили высотные здания. Что? Сейчас отдать все это палестинцам? Или район Гило в Иерусалиме? Он также когда-то был на арабских территориях. А сейчас там живут тысячи евреев, в том числе многие из тех, кто переехал в Израиль из бывшего СССР в девяностые годы. Что, выгнать их всех оттуда? Ты это предлагаешь?

– Надо договариваться. Я слышала, например, что советники Эхуда Барака подготовили для переговоров специальное предложение об обмене территориями. Так что, может быть, израильтяне оставят за собой те же Маале-Адумим и Ариэль, а палестинцы получат взамен большую территорию в Негеве, примыкающую к сектору Газа. Это, в том числе, поможет им создать собственную автотрассу из Газы в Рамаллу. А то ведь до сих пор две части автономии не имеют точек соприкосновения и передвигаться между ними возможно только через Израиль.

– Хорошо, а Восточный Иерусалим? Отдать его палестинцам под столицу их государства, как они этого требуют? Я лично придерживаюсь позиции, что весь Иерусалим является только столицей Израиля. Единой и неделимой. О возвращении в этот город веками мечтали поколения евреев. Каждый раз на еврейский Новый год они провозглашали тост с уверенностью, что следующий праздник они уже встретят в Иерусалиме. «Да отсохнет моя рука, если я предам тебя, Иерусалим», – говорили они.

– Да, это так, – согласилась Соня. – Но не забывай, что и здесь возможен компромисс. Также от советников Барака я слышала о плане создать столицу будущего арабского государства в крупном арабском поселке Абу-Дис. Он примыкает к Иерусалиму. Расположен относительно близко от Старого города, то есть от той же мечети Аль-Акса, которая так дорога всем арабам. Думаю, что палестинцы могут согласиться.

– Да ничего им не надо отдавать, – снова резко возразил Натан. – Ни Абу-Диса, ни части Негева, ничего. У палестинцев уже есть своя страна – Иордания. Они там составляют почти что большинство населения.

– Думаю, что они на такой вариант не согласятся, – закачала головой Соня.

– Ну и не надо. Пусть все остается так, как есть.

– Значит снова война, теракты. И так далее.

– Ничего, справимся…

– Хорошо, что не ты и твоя правая партия «Наш дом – Израиль» пока определяете политику Израиля, – вздохнула Соня. – Вот увидишь, на выборах победит Эхуд Барак, и он сумеет провести нормальные переговоры с палестинцами.

– Посмотрим, посмотрим, что из всего этого выйдет, – ухмыльнулся Натан.

После обеда Соня вызвалась провожать Панова до такси.

– Вот видишь, Алекс, – говорила она. – Какие упертые у нас есть израильтяне. С такими людьми, конечно же, ни о каком мире с палестинцами и мечтать не стоит. Не договоримся мы с ними. Они от своего тоже не отступят. Хорошо, что пока все в автономии решают Ясир Арафат и его окружение. А, между прочим, в секторе Газа уже два года существует движение ХАМАС, во главе с шейхом Ясином. Если вдруг, не дай Бог, они придут к власти, договориться о мирном урегулировании с палестинцами станет намного труднее. Если вообще, это будет возможно. Поэтому я считаю, что нам надо спешить.

– Соня, приезжай снова ко мне в «Андромеду» в субботу, – предложил Панов. – Искупаемся в бассейне, позагораем. Заодно обсудим приближающиеся выборы.

– Я немного занята, так что давай встретимся не в эту субботу, а в следующую, – предложила Соня. – То есть это будет 1 мая.

– Отлично. В Москве будет праздничный день, и я буду совершенно свободен. Приезжай…

«О, Боже! Это свершилось…»
Тель-Авив, май 1999 года.

Около 10.00 утра 1 мая Соня снова позвонила Панову от входа в «Андромеду».

– Алекс, ну что же ты меня не встречаешь? – даже, как показалось Алексею, несколько возмущенно, сказала она.

– Но мы же не договаривались о точном времени. Ты не звонила, и я решил, что ты вообще можешь и не приехать.

– Нет, я здесь и вся горю желанием тебя видеть.

– Уже бегу встречать. Только не запугивай меня, что «горишь желанием», – попытался пошутить Панов.

– Горю, горю, еще как горю, – приняла его шутливый тон Соня. – И жду с нетерпением.

Как и в прошлый приезд, девушка выглядела безукоризненно. На этот раз она была одета в голубые джинсы, как сейчас иной раз говорят молодые люди, «в обтяг», и легкую футболку, из-под которой очень даже кокетливо выглядывал черный лифчик. Она смотрелась очень сексуально. И поэтому, увидев Соню на этот раз, Алексей сразу понял, что устоять от соблазна переспать с дочерью друга детства он вряд ли сможет. Даже, если будет очень стараться.

Они долго плавали по дорожкам бассейна, а потом молча лежали рядом на пляжных лежаках, наслаждаясь уже жарким в мае в Израиле солнцем.

– Давай немного поговорим о деле, – прервал молчание Панов. – Что нового можешь мне рассказать о выборах? Что изменилось за этот месяц?

– Ну, прежде всего, насколько ты знаешь, палестинцы заявили о пролонгации «переходного периода» еще на один год. Таким образом, провозглашение государства Фалястын откладывается. И это во многом успокаивает предвыборные страсти. Что же до самих выборов, то теперь я уже совершенно уверена, что победит мой любимый блок партий «Единый Израиль». А значит его лидер Эхуд Барак, он же руководитель партии «Авода», станет новым премьер-министром страны. Причем произойдет это уже в первом туре, – уверенно и очень серьезно сказала Соня.

– А что правые? Как они воспринимают возможный прорыв на переговорах с палестинцами, на который явно настроен Барак?

– Прежде всего, быть «жесткими» правым становится все труднее. В конце апреля Билл Клинтон направил послание Ясиру Арафату с призывом не провозглашать 4 мая независимое палестинское государство, «не осложнять ситуацию», а подождать. Палестинцам было обещано американское содействие и указано, что они имеют право «свободно жить в своем доме». По некоторым данным, американцы предложат израильтянам и палестинцам провести очередную трехстороннюю встречу уже в июле этого года, и они «хотят ее успеха». Палестинцы, хотя и с большим «скрипом», но согласились.

– А что израильтяне?

– В принципе к «советам» из Вашингтона и в Израиле привыкли прислушиваться. Хотя правые в целом и Нетаньяху в частности проявляют в данном случае большую «строптивость», чем левые во главе с Бараком. Тем не менее, противостоять США, в случае, если Вашингтон действительно решит помочь палестинцам создать собственное государство, правым будет сложно. Хотя нельзя и утверждать, что и левые «безоговорочно подчинятся», оставив позади интересы Израиля, как их понимает живущий сейчас в еврейском поселении на территории автономии мой брат Натан. А понимает он эти интересы, как ты смог недавно убедиться сам, однозначно: ничего никому и никогда не отдавать…

– Спасибо тебе большое. Ты мне очень помогаешь, – сказал Панов. – Давай сейчас немного отдохнем от солнца, а то еще, не дай Бог, «сгорим». Я бы, например, чего-нибудь съел.

– А я бы даже и выпила, – уверенно заявила девушка. Ведь, в конце концов, можно немного и отложить отъезд. Через четыре – пять часов запах алкоголя совсем улетучится.

– Ну, тогда я приглашаю тебя к себе домой. У меня есть вино и виски. К тому же из Газы я привез большую баранью ножку. Уже зажарил ее в духовке и теперь понадобится только разогреть. Да и прочей всяческой еды у меня в холодильнике достаточно. Там есть все, что душе угодно – сыр, колбаса, ветчина из «русского» магазина, овощи и фрукты с рынка. Пойдем.

– Я и не собираюсь отказываться от подобного предложения, – живо откликнулась Соня, быстро вскочив с лежака и натягивая на себя джинсы и майку.

Их застолье было довольно долгим. Ни о какой политике они больше не говорили, а болтали о всякой «чепухе». Например, Соня очень смешно изображала своего брата, когда тот говорил на какие-то, как ему казалось, важные темы. Затем она взялась за отца, изображая услужливыми жестами его полное послушание матери. Хмель брал свое. Панов все ближе придвигал свой стул к креслу, в котором сидела девушка. Но пойти на решительный шаг он все же довольно долго опасался. Неожиданно Соня взяла инициативу в свои руки.

– Ну, ладно, Алекс, все, – воскликнула она. – Никогда не думала, что друг моего отца может оказаться таким нерешительным.

Девушка встала и обняла Панова за плечи. Тот также поднялся со стула и подхватил Соню на руки. Она казалась совсем пушинкой.

– Так бы и носил тебя всю жизнь на руках, – сказал Панов.

– И носи! Кто тебе не разрешает? Я лично такое отношение к себе только приветствую.

Но Панов уже не слушал, что говорила ему девушка. Кровь бросилась ему в голову. Желание немедленно обладать Соней было столь великим, что, казалось, оно переполнило все углы и закоулки квартиры и мощным потоком, смывая все на своем пути и вышибая двери, выплеснулось на улицы старинного Яффо, устремилось вниз, к морю, заставив его бурлить белой пеной.

Панов вошел в спальню и положил девушку на кровать. Быстрым движением он сорвал с себя брюки и рубашку, замечая при этом, что Соня тоже стремительно раздевается.

«О, Боже! Это свершилось… Какое невероятное ощущение! Какое счастье!»

Потом они еще долго лежали рядом в надвигавшейся темноте и молча курили. Потом снова перешли к объятиям. Опять курили и опять наслаждались друг другом. Пока неожиданно тишину не нарушил звонок телефона.

– Если это звонят мои родители, скажи, что я уехала еще три часа назад, – зашептала на ухо Панову Соня.

Алексей Константинович снял трубку. Действительно, это звонил Марк. Он интересовался, не слишком ли его дочь Соня и друг Алеша увлеклись разговорами о политике. Пора, дескать, и меру знать.

– Нет, нет, Марк, – не моргнув глазом, сказал Панов. – Мы давно все наши разговоры завершили. И Соня уехала. Это было часа три назад. Так что, очевидно, она скоро будет дома. Вероятно, заехала еще куда-нибудь. Может быть к подруге. Не знаю.

– Ну, хорошо, ладно, – неуверенно ответил Марк.

Алексею Константиновичу четко показалось, что он ему не поверил.

«Да и не удивительно, – подумал он. – Знал бы Марк на самом деле, какими «разговорами о политике» мы занимаемся в моей квартире! Думаю, он бы возмутился. Не исключено даже, что вообще бы заявил, что рвет со мной все отношения. Так что не надо ему ничего говорить. Пусть пребывает в неведении».

– Алекс, ты не говори папе о нашей с тобой связи, – как бы в подтверждение мыслей Панова сказала Соня. – Он нас, скорее всего, не поймет. Впрочем, как и мама. И уж тем более мой брат. Тот вообще искренне уверен, что половая связь между мужчиной и женщиной может иметь место только в одном случае – если они муж и жена. И убежден, что еврейка обязана выходить замуж только за еврея. Но ты не бойся. Никто ничего не узнает. Я буду молчать. И никогда ни в чем не признаюсь. Даже, если меня будут пытать.

– Ну, уж этого не надо! – улыбнулся Панов. – Не думаю, чтобы Марк был бы таким кровожадным. Но ты хотя бы позвони ему. Скажи, что с тобой все в порядке, что заехала к подруге, а завтра утром будешь дома.

– Значит, ты решил оставить меня на ночь?

– Ну а как же ты поедешь на машине после выпивки? Да и что в этом плохого?

– Нет, наоборот. Все прекрасно. Остаюсь с удовольствием.

Соня достала из сумки мобильный телефон и набрала домашний номер, а затем довольно долго ходила по комнате с трубкой, время от времени отстраняя ее от уха, показывая таким образом как ей не нравится все то, что она слышала.

– Все, папа, – наконец решительным тоном сказала она, – я остаюсь ночевать у Яны. Завтра у меня свободный день. Так что спешить никуда не надо. Ты спокойно иди на свое дежурство, а я появлюсь часикам к одиннадцати. Скажи маме, чтобы приготовила завтрак. Ладно, все… Больше говорить не могу…

– Ругается? – спросил Панов.

– Еще как! Он, скорее всего, думает, что я с каким-нибудь молодым балбесом связалась. О тебе, естественно, речи не идет. Ну, да ладно, хватит об этом. Скажи, какие твои дальнейшие планы?

– Думаю через несколько дней снова съездить в Газу. А затем, как ты и советовала, посетить Восточный Иерусалим. Там ты мне можешь составить кампанию. А в Газе у меня тоже появилась помощница…

– Так, так, отсюда поподробнее, – нахмурила лоб Соня.

– Да, нет. Как твоя соперница она совершенно безобидна. Это палестинка. Мусульманка, со всеми вытекающими отсюда характерными особенностями женского поведения с мужчинами. То есть к ней лучше не подходить ближе, чем на метр. Я с ней познакомился еще два года назад, в Исламабаде. Она там училась в Исламском университете. А до этого закончила среднюю школу в Москве, поскольку ее мать русская, и они всей семьей жили где-то в Черемушках. Ее имя Азиза Масри…

– Вот это да! – почти подскочила на кровати Соня. – Да я ее отлично знаю. Мы вместе учились в школе в районе Нагорной улицы. Даже были в одном классе. Надо же, какие бывают совпадения! Ее мать была хорошо знакома с моей мамой. В раннем детстве они вместе возили нас в центр Москвы, в музыкальную школу. А ее отец – действительно палестинец. Я это как-то упустила… Так что, они теперь живут в Газе?

– Не они, а только Азиза. Мать вернулась в Москву, а отец снова женился и уехал в Ливан.

– Ты с ней говорил? Что она думает обо всем здесь происходящем? Кого поддерживает?

– Поддерживает она, естественно, палестинцев, то есть своих. В целом мне показалась, что Азиза симпатизирует ХАМАС. Но и много говорила мне о необходимости продолжать мирный процесс.

– Мне было бы очень интересно с ней встретиться. Поговорить о происходящем вокруг. Можешь устроить?

– Наверное, да. Приглашу ее в гости. И ты подъезжай. Вот вы и поговорите обо всем, вспомните школьные годы.

– Когда ты едешь?

– Думаю уже во вторник – среду. Зачем откладывать?

Соня осталась у Панова до утра в понедельник. В воскресенье она снова звонила отцу, снова ходила по комнате с мобильным телефоном в руке и вяло отбивала атаки Марка. Полдня в воскресенье они купались в бассейне. А вечером снова гуляли по Старому городу в Яффо. Сидя за столиком ресторана-«поплавка» в порту, девушка долго наблюдала за заходом солнца, а затем неожиданно почти что схватила руку Панова, прижала ее к сердцу и зашептала:

– Господи, какое счастье, что я тебя встретила! Никогда в моей жизни ничего подобного не было. Возвращайся быстрее. Я буду тебя ждать. Очень ждать…

Подобное проявление чувств несколько насторожило Алексея Константиновича. Против романа с Соней он, естественно, ничего не имел. Она молода и очень хороша собой. Но в его планы, по крайней мере на тот момент, никак не входила сама идея брать на себя по поводу этого романа какие-то «повышенные обязательства»…

«Израильтяне оккупировали чужую землю…»
Сектор Газа, май 1999 года.

А 4 мая ситуация в Палестинской автономии почти «взорвалась». В день предполагавшегося провозглашения независимого палестинского государства там прошли демонстрации с участием тысяч людей, в основном молодежи. Демонстранты протестовали против решения, принятого за несколько дней до этого Центральным советом Организации освобождения Палестины на заседании в Газе. Ведь вплоть до последнего момента, руководитель Палестинской национальной администрации Ясир Арафат указывал, что независимое государство должно быть провозглашено именно 4 мая, то есть в день, когда, согласно трактовке палестинцев, заканчивался определенный соглашением в Осло пятилетний «переходный период», а новым шагом должно стать провозглашение независимого государства для палестинцев.

Демонстрации прошли на Западном берегу реки Иордан – в Хевроне и Рамалле. Там воинственно настроенные молодые палестинцы в масках шли по улицам города, стреляя из пистолетов в воздух. А в Рамалле даже произошли столкновения с израильскими солдатами. Они начались после того, как группа палестинцев начала бросать в КПП камни и бутылки с зажигательной смесью. Солдаты ответили стрельбой резиновыми пулями. Всего 4 мая на Западном берегу получили ранения около двадцати палестинцев и израильский фоторепортер.

Беспорядки на территории автономии, естественно, ожидались. Ведь далеко не все палестинцы приняли решение ЦС ООП одобрительно. Хотя большинство из них и понимали, что эта вынужденная мера, возможно даже приближавшая конечную цель.

Тем более, что инициатором решения выступил сам Ясир Арафат, чей авторитет в автономии был непоколебим. Как считала Соня, на его позицию во многом повлияли послания, которые он получил от президента США Билла Клинтона и от Европейского союза. В частности в первом послании речь шла о готовности Вашингтона ускорить мирный процесс на Ближнем Востоке и о его намерении уже в июле собрать новую трехстороннюю встречу Израиль – Палестинская автономия – США. В принципе же Клинтон призывал Арафата отложить вопрос о провозглашении независимого палестинского государства на один год – до мая 2000.

Надо сказать, что решение отложить сроки провозглашения независимости дались Арафату, а вместе с ним и большинству членов ЦС ООП, нелегко. Руководитель Палестинской национальной администрации в течение нескольких месяцев «колесил» по столицам арабских стран, ездил в Москву, Пекин и т. д. И в большинстве случаев он получал один и тот же дружеский совет – не осложнять ситуацию, провозглашение независимости отложить.

Тем не менее активисты ООП подчеркивали, что решение, принятое Центральным советом их организации трудное и временное. По их оценкам, тому есть много причин…

Азиза встретила Панова в помещении Общества палестинско-российской дружбы в Газе и, как показалось Алексею, была довольно сильно расстроена.

– Все мы ожидали, что уже в мае будем отмечать создание нашего независимого государства, – сказала она. – А теперь даже не понятно когда это произойдет…

– Не надо расстраиваться. Все откладывается ровно на один год, так что ничего такого уж серьезно отрицательного не произошло. К тому же американцы обещали, что в мае 2000 года государство Фалястын точно будет создано. Что делать? Приходится ждать.

– Да, я понимаю. Но, как подчеркивалось на заседании Центрального совета ООП, май 2000 года – это уже точно последний срок.

– Вероятно, что да. А может быть…

– Ничего не может быть. Если государство Фалястын к этому моменту создано не будет, мы просто «взорвем» Израиль. Начнем новую Интифаду.

– Как ты думаешь, почему Центральный совет ООП все же согласился отложить объявление независимости? Только по рекомендации Клинтона или европейцев?

– Да нет, разумеется. Многим в Палестине сейчас кажется, что Арафат, провозглашая независимость для палестинцев, как раз помог бы Нетаньяху одержать верх на выборах. Ведь нет в Израиле другой личности, столь уверенно заявляющей, что с палестинцами надо говорить только языком силы. Вот, дескать, Нетаньяху был прав, и Арафат это доказал. А что говорят обо всем этом израильтяне?

– Очень многие из них сейчас подчеркивают, что не следует доверять арабам. К тому же, если, дескать, будет объявлена независимость, станет просто невозможно решать серьезные проблемы – с Восточным Иерусалимом, с еврейскими поселениями в Газе, на Западном берегу.

– Да нет там никаких проблем. Израильтяне должны освободить для нашей столицы Восточный Иерусалим и уничтожить еврейские поселения, как в Газе, так и на Западном берегу. Они просто обязаны это сделать, согласно резолюции ООН 1947 года. Исходить именно из ситуации по границам на момент принятия резолюции, а не из какой-то возникшей позже.

– Да, но израильтяне возражают. Они подчеркивают, что, с их точки зрения, решение ООН 1947 года о разделе Палестины на еврейское и арабское государство в принципе потеряло силу и должно быть аннулировано, поскольку, как они говорят, арабы сами отказались принять его и многократно нарушали все условия.

– Алекс, – резко прервала рассуждения Панова Азиза, – я знала, что ты приедешь и попросила своего товарища повозить нас по Газе. Тебе, вероятно, это будет интересно.

– Конечно, очень интересно.

– Думаю, что ты многое увидишь и многое поймешь…

Они вышли на улицу и направились к старенькой «Тойоте», стоявшей недалеко от входа в здание Общества дружбы.

– Знакомься, Алекс, – сказала Азиза. – Это Адель. Мой хороший друг.

– Рад знакомству, – на отличном русском языке сказал палестинец.

– Откуда такое знание русского?

– Я учился в Минске. Закончил медицинский институт, как раз перед развалом СССР.

– Ну, отлично. Тогда поехали…

Они колесили по Газе несколько часов. Заехали даже в самую отдаленную часть сектора, к небольшому городку Рафиах, на границе с Египтом. Панов с интересом осмотрел построенный незадолго до того современный аэропорт, откуда, согласно висевшему на стене расписанию, осуществлялись авиарейсы в некоторые арабские столицы. Как рассказал Адель, передвижение через аэропорт все равно контролируют израильтяне. Автобусы привозят отбывающих, либо прибывших, пассажиров и их багаж в «специальную зону» на границе. Там их документы проверяются, а багаж досматривается. И уже после этого те же автобусы увозят арабов обратно, в аэровокзал.

На юге сектора Панов также обратил внимание на обилие добротных двух– и даже трехэтажных домов, напоминающих богатые подмосковные коттеджи.

– Очень многие палестинцы, – объяснил Адель, – долгие годы работали за границей и сумели накопить немалые деньги. Вот сейчас они возвращаются домой и вкладывают их в строительство жилья для себя и своих семей. А семьи у них большие. Так что приходится строить многокомнатные дома…

– А это уже не наше территория, – прервала Аделя Азиза. – Смотри, Алекс. Мы проезжаем мимо еврейского поселения Кфар-Даром. Таких поселений в Газе много. Есть более мелкие, а есть и еще крупнее.

По обе стороны шоссе тянулась городки с аккуратными, крытыми красной черепицей домиками. Их территории, как направо от дороги, так и налево, были обнесены сразу двумя рядами колючей проволоки, между которыми, как рассказали Панову, пропущен электрический ток. Объединял городки навесной мост через шоссе, то есть «через чужую территорию». Немного поодаль – КПП, к которому как раз в тот момент двигалась колонна автомашин поселенцев. Ее сопровождали несколько военных джипов, из которых в разные стороны торчали винтовки М-16 солдат.

– Да, неспокойно им здесь живется, – сказал Панов.

– Естественно, – жестко отреагировала Азиза. – А что же они хотели? Ведь израильтяне оккупировали чужую землю, и пусть отсюда убираются…

– Куда? В Израиль?

– Да, в Израиль. Пока…

– Ну вот, опять «пока»…

– Да. А мы здесь создадим свое независимое государство. Хотя, о какой независимости и самостоятельности в такой ситуации вообще может идти речь?! – воскликнула Азиза. – Если это наши территории, пусть убирают свои поселения.

– Никогда они отсюда не уйдут, – горько заметил Адель.

Однако, как выяснилось позже, палестинец оказался не прав. В 2005 году все еврейские поселения в секторе Газа были ликвидированы по указанию тогдашнего премьер-министра Израиля Ариэля Шарона. Многие израильтяне встретили такое решение с возмущением и даже попытались оказать сопротивление прибывшим выселять поселенцев военным и полицейским. Но решение главы правительства было выполнено.

Позже израильские правые упрекали Шарона в том, что он лишь усугубил ситуацию, складывавшуюся вокруг Газы, поскольку, дескать, обстрелы израильской территории самодельными ракетами «Кассам» из сектора только усилились. В ответ на такие обстрелы израильская армия провела несколько военных операций, в том числе и печально известную «Литой свинец» в начале 2009 года. В результате той операции было убито почти полторы тысячи палестинцев.

Но все это произошло уже позже. Пока же Панов и его спутники проезжали мимо еще существовавших в Газе еврейских поселений. И они снова начали рассуждать о решении Арафата отложить провозглашение независимости. И Адель, и Азиза были единодушны: государство Фалястын надо было провозглашать немедленно, то есть 4 мая.

– А что говорят израильтяне? – поинтересовался Адель.

– Многие из них, – честно сказал Панов, – уверены, что такой шаг только бы еще более «загнал их в угол» и в целом обострил бы ситуацию на Ближнем Востоке. Ведь, как заявил в апреле Нетаньяху, Израиль нашел бы ответные действенные меры. По многим оценкам речь шла бы о вводе израильских войск на территории автономии. А это уже могло бы обернуться и новой Интифадой…

– Если бы к нам снова пришли израильские войска, новая Интифада точно бы началась, – согласилась с Пановым Азиза.

– Но все равно, – сказал Адель, – многие палестинцы, и прежде всего молодежь, дипломатию Арафата не приняли. Они отнеслись к дате 4 мая чрезмерно эмоционально, чуть ли не как к празднику «Дня независимости». Поэтому решение Центрального совета ООП в Газе их разочаровало. А отражением такого недовольства и были демонстрации в автономии.

– Тем более, – добавила Азиза, – что и сам Арафат улетел в этот день куда-то за границу…

Перед отъездом из Газы Панов рассказал Азизе о том, что встретил в Израиле ее школьную подругу.

– Серьезно? – очень удивилась девушка. – Действительно Соня Лурье была моей одноклассницей. Я как-то даже запамятовала, что она еврейка. Еще в старших классах она куда-то пропала, а потом мне рассказали, что ее семья переехала на постоянное место жительства в Израиль. Но тогда я не придала этому никакого значения. Как интересно! Я не против с ней встретиться. Вспомнить школу, учителей, общих друзей.

– Ну, и приезжай ко мне в Тель-Авив. Я приглашу и Соню. Вот вы и встретитесь. Не откладывай. Приезжай уже на этой неделе.

– Да, конечно, – уже как-то растерянно согласилась Азиза. – Правда, как я думаю, есть одно «но»…

– Какое опять «но»? – спросил Панов, побуждая продолжить разговор неожиданно замолчавшую девушку.

– Это очень серьезное «но», – наконец произнесла Азиза. – Ведь раньше мы были с Соней подругами. А теперь оказались в разных лагерях, можно даже сказать, что в окопах по разные линии фронта.

– Не преувеличивай. Соня стоит на четких левых позициях и выступает за мир с арабами. За создание вашего государства.

– Да, конечно же. Но не очень-то я доверяю израильтянам. Все они, как говорят русские, «одним медом мазаны». И правые, и левые. А что, Алекс, эта израильтянка тебе понравилась?

В тоне Азизы Алексей Константинович, к удивлению для себя, уловил некую иронию, даже, как ему показалось, ревность. Но он сразу же отогнал от себя подобную мысль. Только этого не хватало! Ему на старости лет вполне достаточно и любви молодой израильтянки! Ревность ее ровесницы – палестинки это уже, как говорится, перебор…

– Так что, приедешь? – спросил он Азизу.

– Да.