Текст книги "Дети Велеса"

– Ну, а ты, Юнос, куда подашься?

– Сначала думал сразу в Трепутивель отправиться. Князю о скитах поведать. Но мы слишком долго их у Крепости сдерживали. За это время и мой гонец поспел, и беженцы вести разнесли. Наверняка он сейчас дружину собирает, чтобы на север выступить. А когда двинется, обязательно через Суматошье пройдёт. Там его и подожду. Присоединюсь, конечно. Даже простым ратником.

– Вот и славно. Гостей моих, значит, к Всегляду сведёшь. Сговорились?

– Сведу. Чего ж не свести-то…

С отъездом решили не тянуть. После недолгих сборов отправились в дорогу, простившись с хозяином и его домочадцами. Впервые после происшествия на реке Пырёв смог поговорить с Миланой. Та по-прежнему прятала глаза, только на этот раз в них стояли слезы. Он ласково взял девушку за плечи, заглядывая в грустное лицо.

– Прощай, милая Мила, – всегда называл её так в шутку, наслаждаясь красивой игрой слов и нежным звучанием этого имени. – Возможно, больше не увидимся с тобой, если нам удастся отыскать дорогу в свой мир. Ты славная девушка, у тебя вся жизнь впереди… Ещё повстречаешь своего суженого и будешь с ним счастлива.

Наклонившись, хотел поцеловать её в лоб, но Мила вырвалась из рук, в упор взглянула на Пырёва широко распахнутыми влажными глазами, горячо выпалив:

– Я не хочу другого суженого. У меня есть ты, а больше мне никто не люб. Возвращайся, Стас, я буду тебя ждать.

Быстро обвила его шею и неумело прильнула к губам. Пырёв не успел ничего сделать, когда девушка отпрянула и молниеносно скрылась в доме, оставив его стоять с бестолковым видом перед её родителями.

Кузнец только усмехнулся в бороду. По-отцовски обнял Стаса, сказав:

– Возвращайтесь, ежели что. Всегда с радостью вас примем.

– Давно уж пора, – подал голос Медяник. – А то я всё один да один. Всю работу, значит, делаю…

Грустно как-то сказал. И отвернулся сразу. Показалось, что по медной физиономии Митьки. от линзы, заменяющей глаз, течёт тягучая масляная струйка.

Маленькая Дара плакала навзрыд, нисколько не скрывая катившихся по щекам слез. У Пырёва защемило сердце. И когда только успели они стать такими родными этим добрым людям? Самое странное, что и он чувствовал к ним привязанность, настолько сильную, что готов был отказаться от возвращения на Землю и навсегда поселиться в этом мире. Пусть даже на Милане жениться. Где ещё найдешь столь славную, невинную во всех отношениях девушку, которая если любит, то изо всех своих жизненных сил, опаляя избранника жаром безумных чувств, прикипая к нему всем сердцем, всей своей неуёмной, страдающей душой. Необходимость поиска дороги домой и горькое, жгущее грудь нежелание расставаться с семьёй, давшей им приют, разрывали Стаса на части. Разум непримиримо конфликтовал с чувствами. Но годы научили Пырёва подавлять эмоции. Покидая двор, он твёрдо решил, что обязательно вернётся сюда ещё хотя бы раз из одного только уважения к первым повстречавшимся здесь людям.

Ставр с Ладой дошли до ворот и остановились под аркой. Низко, в пояс, поклонились гостям, а после долго ещё стояли, махая на прощание, пока бредущая по дороге троица, сопровождаемая навьюченным поклажей скитским конем, не скрылась из виду…

Остывающее солнце постоянно светило в спину, почти не грея. Ещё и от реки, вдоль которой пролегал путь, веяло прохладой. Дорога с каждым последующим километром всё дальше отходила от русла и вскоре углубилась в густой лес. Теплее ничуть не стало. Однако непрерывное движение разгорячило путников. Куртка Стаса и плащ Аркаши давно перекочевали в седельные сумки. Свой пиджак Башка тоже снял и нёс в руках, то и дело вытирая рукавом рубашки евший глаза пот.

Когда вышли из леса, плотные свинцовые облака закрывали весь видимый небосвод, не пропуская на землю ни единого солнечного луча. Все выбились из сил, особенно Юнос, которому последние дни приходилось непрерывно сражаться и бегать от врагов. Решив передохнуть, спустились в небольшой овраг, способный защитить от ветра, и устроили в нём привал. Ведун распряг коня и снял поклажу. Стас развёл костер, а Башка взялся за раздачу еды.

Наскоро перекусив, Юнос тут же свалился на землю, положив рядом с собой меч и арбалет.

– До города уже недалеко, – пробормотал, засыпая. – Скоро будем на месте.

Почти сразу послышалось его равномерное сопение.

Первым караулить их небольшой лагерь вызвался Стас. Такая предосторожность не казалась ему излишней, хоть и не заметил по пути никаких признаков преследования. Мало того, им не встретилась ни одна живая душа. Неживая, кстати, тоже.

Сев на склоне, чтобы иметь хороший обзор, а самому при этом оставаться незаметным, Пырёв устроился поудобней. Застегнул куртку и поднял воротник.

Облака всё плотнее укутывали небо. Стало темнеть. Из оврага поднимался туман, медленно расползаясь по долине. Недавний тёплый солнечный вечер в считанные часы превратился в промозглые предночные сумерки, дыхнув холодным предчувствием грядущей зимы. Света почти никакого, и густое марево повсюду. Ни черта не видно. Какой смысл пялиться в непроглядную серую муть? Плюнув, Стас вернулся к костру. Что за дурацкий климат. Где-то там, за облаками ещё светит солнце, которое никак не может спрятаться за горизонт. Да только на небе от него даже пятнышка светлого нет. И сразу холод, туман…

Мир, вроде, ничем от Земли не отличается. Однако многие, даже самые неуловимые на первый взгляд нюансы, складываясь, как мозаика, в общую картинку, заставляют Стаса чувствовать себя, что называется, не в своей тарелке.

Примерно те же ощущения испытывал и Аркаша. Сейчас они подспудно ворочались в нём, сверлили мозг, не давая спокойно спать. Поёрзав на лежанке в поисках более удобного положения, он перевернулся на другой бок и увидел сидящего невдалеке Стаса. Тот при свете костра чистил пистолет.

– У тебя ещё остались патроны? – удивлённо спросил Башка, приподнимаясь на локте.

– Нет, боезапас кончился.

– А чего таскаешь? Выброси к чертям. Лишний груз. Какой смысл чистить совершенно бесполезную вещь? Им даже бутылку не открыть по причине её полного отсутствия.

Пырёв пожал плечами. Посмотрел на огонь через ствол пистолета, проверяя, не остался ли нагар. Пробормотал:

– Оружие любит ласку, чистку и смазку. Его всегда надо в чистоте содержать. А выкидывать… Зачем? Не такой уж он и тяжёлый. Вдруг пригодится когда-нибудь. Да и потом, не возвращаться же без табельного оружия. Начальство с меня голову снимет.

– Сначала доберись до своего начальства. А под раздачу попадать тебе не впервой. Пора уже привыкнуть. Из-за одного меня сколько шишек набил?

– Помолчал бы, умник. Сейчас-то ты конкретно влип. Не отмажешься, как раньше. Давно бы на нарах парился, если бы не эти чёртовы Врата. Дай только в Управление тебя доставить.

– Как знать, как знать, капитан, – Аркаша сонно зевнул. – Ещё неизвестно, сколько времени здесь проведём. А за этот срок всякое может произойти.

– Думаешь смыться? Зря. Тогда не сможешь обратно на Землю попасть. Вся наша надежда теперь на Юноса и волхва этого, Всегляда. Выхода у тебя нет.

– А с чего ты взял, что здесь только эти двое владеют нужной нам информацией? Мир большой, населения всякого разного до чёрта. Наверняка найдётся ещё хотя бы парочка таких умников. Главное, их отыскать. А уж договориться с ними я смогу.

– Нисколько в этом не сомневаюсь, – подпустив яда в голос, зловеще проговорил Пырёв. – Но сначала тебе нужно будет избавиться от меня, что не так-то просто.

– Ну, не буду спорить, – Аркаша лёг на спину и плотнее укутался в плащ. – Спокойной ночи.

– Давай, давай. Дрыхни.

Дочистив пистолет, Стас убрал его в кобуру.

Было ещё темно. Костёр почти догорел. Опасаясь, что на его свет может нагрянуть погоня, если всё же Богбир пустился следом, Пырёв не стал подбрасывать дров. Улёгся поближе к тлеющим углям, глядя в мутное серое небо. Ничего интересного там не происходило. Густая масса облаков едва заметно двигалась к востоку. Спустя несколько часов такого движения, небо стало светлеть. Низкие тучи, так и не пролив ожидаемый дождь, уносили свой неизрасходованный запас воды дальше на восток.

Как только первый пробившийся сквозь тучи солнечный луч проник в овраг, Юнос подскочил, держа в одной руке заряженный арбалет, а в другой обнажённый меч. Скаля звериные клыки, он одно мгновение затравленно разглядывал Стаса с Аркашей. Затем окончательно пришёл в себя, опустил оружие и сел на землю, издав облегчённый вздох. От его шумного подъёма проснулся и Башка. Что-то недовольно пробурчал, перевернулся и, натянув на голову плащ, вознамерился спать дальше.

Но Юнос не дал ему долго расслабляться. Энергично встав, подхватил седло и направился к пасущемуся поблизости коню. На ходу бросил:

– Пора двигаться. Если Скал выступил в поход, он уже недалеко. Надо как можно скорее попасть в Суматошье, а там я вас отведу в Старгород.

– Куда-куда? – новое незнакомое, но такое земное название заставило Аркашу вынырнуть из-под плаща.

– Так называется место в Суматошье, где стоит Велесово Капище. Всегляд там живёт.

– Понятно, – Башка с кряхтением поднялся, отряхивая плащ. – А если он тоже не сможет помочь, кроме него кто-нибудь есть?

Помня их с Аркашей недавний разговор, Стас почувствовал подвох. Неужели хочет сорваться, чтобы самому домой попасть?

Услышанный ответ не порадовал:

– Точно не знаю. Но если кто-нибудь вам и поможет, это волхвы. Коль скоро вы явились из Велесова Капища, то лучше обратиться к тем, кто служит Велесу. Они есть в каждом крупном поселении. Ближайшее из них Суматошье. Всегляд самый древний волхв, каких я знаю, и самый мудрый. У кочевников, к слову, тоже волхвы есть. Им также много ведомо. Но про их знания ничего не могу сказать. Все они сейчас помогают Скалу проливать кровь.

Юнос замолчал, опустив голову, словно вспомнил прошедшие битвы и павших товарищей. Потрепал коня за холку. Задумчиво произнёс:

– Я выжил только потому, что ведун.

Повернул к Стасу с Аркашей пустой, ничего не выражающий взгляд.

– Они сотворили злую волшбу. Поэтому я один и остался. Все другие, кто был со мной, простые люди. Но в одиночку я бы тоже не устоял, потому и ушёл через Врата. Хотел спасти оставшихся, но не сумел… Хотел попасть сразу в Трепутивель, но чародеям Скала как-то удалось преградить мне путь. Из-за этого я и вышел к дому Ставра, из ближайшего сплетения сил. Так что, вполне возможно, волхвы эти владеют знаниями о перемещениях из мира в мир. Мне же их волшба неведома.

– В любом случае, нам повезло, что тебя встретили. А то тыкались бы, как слепые котята.

Пырёв покосился на Башку, поскольку говорил это больше для него. Хотел дать понять, что только на Юноса им сейчас и надо рассчитывать. Ни к чему метаться в поисках другого чародея, если один из них уже под рукой. К тому же с ним они куда в большей безопасности, нежели сами по себе.

Аркаша, казалось, не слышал, витая где-то в облаках. «Чёртов аферист, – глядя на него, выругался про себя Стас. – Неужели действительно будет искать встречи со Скалом? С него станется. На всё пойдёт, лишь бы наказания избежать. Не помешало бы разжиться подробным досье на этого вождя. Врага надо знать в лицо, чтобы учесть его сильные и слабые стороны».

О многом хотелось расспросить ведуна. Вопросы так и роилось в голове, но капитан от них воздержался, видя, что Юносу тяжело вспоминать о пережитом. Даже неугомонный Аркаша помалкивал, опасаясь показаться чересчур навязчивым. Его молчание Пырёв расценил по-своему, приняв за осторожность. Думал, что Башка просто не хочет вызывать подозрение. Наверняка уже строит планы, как избавиться от надоедливого сыщика, не дающего покоя даже в совершенно чужом, не подпадающим под земную юрисдикцию мире. Ничего, здесь тоже должны быть преступники, а значит и тюрьмы для них. Туда можно упечь афериста, чтобы не путался под ногами. И санкции прокурора не надо. Где его тут искать?..

Обогнув кривой овраг, дорога вывела к широкому тракту, пересекавшему равнину с юга на север почти идеально ровной линией. Тракт был вымощен камнем – плоскими квадратными плитами около метра в длину. Плотно подогнанные друг к другу, они создавали почти идеально ровную поверхность. Это несказанно обрадовало избалованных цивилизацией землян. Свернув на юг, они бодро вышагивали по твёрдому покрытию. Весело балагурили, довольные, словно дети. Даже рассказали Юносу несколько анекдотов. Над некоторыми ведун посмеялся от души, но другие так и не понял, не смотря на неумелые попытки рассказчиков растолковать их смысл. За разговором не сразу заметили показавшиеся из-за горизонта острые крыши домов.

– Вот и Суматошье, – показал на них Юнос.

Пырёв с любопытством стал всматриваться в вырастающие по мере приближения фасады. Их нижнюю часть скрывала невысокая крепостная стена с редкими сторожевыми башнями по углам. Дорога вела в распахнутые ворота. Деревянные створки оббиты металлическими листами. На въезде несколько гружёных телег. Рядом четыре человека в покрытых пылью плащах оживлённо беседовали с часовыми.

Когда Стас, Аркаша и Юнос, ведя коня в поводу, подходили к воротам, телеги тронулись и, не спеша, въехали в город. Стражники стали с любопытством поглядывать на приближавшуюся троицу. Часовых было пятеро. Все в кольчугах и шлемах. На поясе у каждого меч и кинжал. Двое с луками за спиной, на боку круглая коробка, из которой торчат оперения стрел. У стены ровными рядами, как автоматы в пирамиде, составлены копья и круглые щиты. Одним словом, до зубов вооружённый караул в полной боевой готовности.

Встав перед первым стражником, чьё лицо заросло густой бородой, а уголки глаз изрезали глубокие морщины, Юнос приложил к груди ладонь и приветствовал его лёгким поклоном. Очевидно, это старший. Стражник сдержанно кивнул и, сразу взяв быка за рога, спросил:

– Кто такие и откуда?

– Юнос Кевепский, воевода Пограничной Крепости. Со мной Капитан Пырёв из Уголовного Розыска и мирянин Аркадий.

Караульные с нескрываемым удивлением уставились на Юноса. Только их начальник сохранял деловито-угрюмое выражение лица. Голос его, однако, слегка дрогнул, когда старый солдат спросил:

– Что с Крепостью? Цела ли?

Юнос отрицательно покачал головой:

– Кочевники перешли границу и большим войском напали на нас. Все погибли. Вырваться удалось только нам. Хотя, здесь только те, кто был со мной. Может, ещё кто-то жив остался. Что у вас о кочевниках слышно?

Старший караула кивнул на стражников:

– Видишь, охрана усилена. Готовимся и ждём. Беженцы от границы всё идут. Рассказывают, что кочевники, де, обосновались там и грозят пойти дальше. Но никто ещё не говорил, что их войско в нашу сторону двинулось. Похоже, Скалу хватает пока и пограничных земель.

– Не знаю, – опять покачал головой ведун. – Вряд ли он остановится в самом начале пути. Думаю, скоро сюда придёт. Скажи, на месте ли ваш посадник?

– Нет. Посадник Яромир, узнав о кочевниках, направился к князю в Трепутивель. Вместо него сын остался, Петрик. Он в отцовских палатах сидит. Можете туда сходить. Отдохнёте и расскажете Петрику обо всём. Вижу, досталось вам…

Их пропустили. Через город путники шли мощёными улочками, заполненными встревоженными, разговаривающими вполголоса жителями. Лица серые от переживаний. Повсюду беженцы со своим скарбом, какой успели прихватить. Вокруг суетятся горожане. Дают молока, хлеба, расспрашивают, охают…

То здесь, то там жители сбивались в небольшие группы. Везде обсуждали одно – небывалый набег кочевников, какого ещё не знала новейшая история этого мира.

Самое большое скопление народа встретилось на площади. Здесь Пырёв увидел нечто вроде стихийного митинга с присущими ему горячими спорами и выступлениями ораторов. Один из них, крепкого телосложения темноволосый мужичок с аккуратно подстриженной бородкой, в красочной, богато расшитой одежде, встав на высокий бордюр, энергично жестикулировал огромными ручищами, громогласно вещая собравшимся вокруг него горожанам:

– Кочевники – свободный народ. Они никому не платят податей, над ними нет хозяев. И воюют они только с нашими господами, которые сначала заточили их на неплодородных северных землях, а сейчас, вместо того, чтобы самим лицом к лицу встретиться со скитами, выставляют против них свой народ. Вас, миряне! Трусливо прячутся за вашими спинами. Скитам в этом случае ничего не остаётся, как уничтожить вас, стоящих у них на пути. Пути вашего же освобождения от власти удельных посадников и мироеда князя. Кому вы будете платить кровно заработанные вами деньги после того, как уйдёт отсюда наш посадник? Скалу нужен только он и ему подобные. Скалу не нужны ваши жалкие гроши. Так зачем же отдавать за кого-то свою жизнь?

– Наш посадник всегда был добр к нам, – донеслось из толпы. – Разве ж может кто упрекнуть его в несправедливости?

– Я могу упрекнуть его в трусости и жадности! – дерзко выкрикнул оратор, указывая пальцем на говорившего. – Да будет вам известно, что посадник Яромир сбежал, забрав с собой городскую казну, собранную на ваши же средства!

Народ возмущённо зароптал. В защиту посадника больше никто не посмел выступить. Бородач победно продолжил:

– Теперь думайте, стоит ли вступать в бой за такого человека. Или, может, вам пора навсегда отказаться от хозяев, открыть городские ворота навстречу освобождению от рабства, которое несёт нам Скал со своим воинством. Только он скинет с нас ярмо князя и его посадников!..

Миновав площадь, Стас услышал, как последние слова оратора потонули в одобрительном гуле голосов. Этот красноречивый болтун привлёк большую часть толпы. Число слушателей неумолимо росло. Беженцы и горожане продолжали стекаться на площадь со всех прилегающих улочек. Кажется, назревали волнения.

Солдаты в городе не попадались. Очевидно, заняты внешними караулами. Это явно играло на руку разным горлопанам, позволяя собирать такие вот несанкционированные митинги.

– Хреновато тут у вас, – высказался Пырёв, кивая на оставленную позади площадь.

– Хорошего мало, – печально проговорил ведун. – Богатеи поднимают смуту. Хотят избежать погромов, чтобы сохранить свои набитые золотом сундуки. Собираются впустить скитов и сдать город без боя.

– Дураки чёртовы, – ругнулся Пырёв.

Отвечать Юнос не стал, выразив молчаливое согласие с его мнением.

Глава 5

Дом посадника выглядел небольшой деревянной крепостью. За глухим частоколом из брёвен стоял настоящий терем в старорусском стиле. На воротах несли службу стражники посадской дружины.

Каким-то чудом они уже знали о прибытии в город воеводы Пограничной Крепости и ждали его появления. Один из караульных вызвался повести путников через палаты. Прошагав за ним по широкой гостиной, поднялись по крутой лестнице на второй этаж, где оказались в просторной светлой комнате с огромным дубовым столом в центре и несколькими деревянными резными креслами по бокам. Во главе стола сидели четверо мужчин с мечами на ремнях. Трое пожилых и один молодой. Все повернули головы к вошедшим. Юнос направился к молодому. Встал напротив, поклонился и произнёс:

– Здравствуй, юный посадник. Я Юнос Кевепский, воевода Пограничной Крепости.

– И тебе здравствовать, Юнос. Я тебя знаю. Ты друг моего отца. К сожалению, его сейчас нет. Он отправился держать совет с князем в Трепутивель, обеспокоенный положением на границе. Свои дела отец временно передал мне, поэтому все вопросы можешь решать со мной. Но для начала поведай о нападении скитов на Крепость.

Кратко Юнос рассказал историю противостояния с кочевниками и последних сражений, не упомянув, однако, о бое у дома Ставра. Зато изложил свои догадки о дальнейшем продвижении вражеского войска вглубь страны, убеждая, что именно так и произойдёт. И ближайшей целью для атаки со стопроцентной вероятностью, по его мнению, должно стать Суматошье.

Слушали его, не перебивая. Когда ведун закончил, в комнате повисла тишина. Пырёв решил, что сказано не всё, посчитав своим долгом внести некоторые дополнения. Он вышел вперёд и обратился сразу ко всем:

– Как сотрудник правоохранительных органов хочу заметить, что здесь у вас весьма неблагополучно. Судя по услышанным разговорам, население не желает защищать город. Подстрекатели пытаются убедить людей открыть ворота перед кочевниками. Если вы не предпримете никаких мер, то ваши задницы скоро поджарят на медленном огне.

Сидевшие за столом недоуменно переглянулись.

– Это Капитан Пырёв из Уголовного Розыска, – поспешил представить его Юнос. – Он прибыл из очень дальних земель, где живут более простые в общении люди. Прошу простить его за не столь изысканную речь.

– Чужеземец? – юный посадник поднялся с места. – С севера, где скиты живут?

– Нет, Петрик, – успел сказать Юнос раньше открывшего было рот Стаса. – Он пришёл с северо-востока. Пересёк множество стран, чтобы попасть в Трепутивель и передать нашему князю приветствие своего народа для установления добрососедских отношений. Нам ведь нужны друзья за пределами державы.

– Нужны, – задумчиво повторил Петрик. Потом нахмурился и грустно продолжил: – Только толку от них, коли они так далеко. Что касаемо смуты в городе, про то мне ведомо. Всё равно благодарю почтенного… э-э… Капитана за озабоченность судьбой чужого ему города. Это весьма похвально. А кто ваш третий спутник?

– Аркадий Башка, – теперь Стас опередил замешкавшихся товарищей. – Он гражданин моей страны и сопровождает меня в поездке.

Аркаша недовольно фыркнул возле двери, где продолжал стоять всё это время. Хотел ответить капитану тем же, напомнив пару кличек, полученных Пырёвым за время работы в уголовке, но тут его внимание привлёк шум с улицы. Все остальные тоже его услышали и дружно направились к полукруглым окнам. Из них открывался отличный вид на двор. Через распахнутые ворота виднелась часть улицы, заполненная народом. Одного взгляда на толпу оказалось достаточно, чтобы понять – люди пришли сюда не в гости на блины. Стражники выстроились в проёме ворот, образовав стену из щитов. Им бы ещё дубинки в руки. Вылитые омоновцы на массовых беспорядках.

– Борк, узнай, что там, – велел Петрик одному из воевод.

Тот пулей вылетел на улицу. Через минуту был уже за воротами, беседуя с представительной делегацией, возглавляемой черноволосым бородачом. Тем самым, что выступал на площади.

Поговорив и покивав головами, делегаты, сопровождаемые Борком, прошли сквозь строй дружинников и направились в терем. Петрик поспешил занять самое большое кресло во главе стола, напустив на себя важный вид. Два оставшихся военачальника встали за его спиной, словно стражники, добавляя правителю ещё больше солидности. Стас, Аркаша и Юнос по-прежнему торчали у окна, чувствуя себя здесь совершенно лишними. На кой нужна им чужая разборка? И уйти бы рады, но выставлять их из зала, как видно, никто не собирался. Самим, что ли, улизнуть втихаря?..

Пока гости рядились, поглядывая на дверь, та тихонько скрипнула, открываясь и впуская Борка. Величаво, словно церемониймейстер, с присущей тому торжественностью, воевода произнёс:

– Купец Кишенич с сотоварищи желает говорить с молодым посадником.

– Пусть заходят, – быстро разрешил Петрик.

Отступив немного в сторону, Борк подал гостям знак. Те вошли. Впереди вышагивал статный Кишенич. Высокий, крепкий с холёным лицом, обрамлённым аккуратной чёрной бородкой. Ещё на площади Стас углядел в этом хлыще явные лидерские замашки. Такой вполне может устроить бучу.

Перед столом купец резко встал. Богатые одежды колыхнулись, весело и заиграв красками. Позади робко переступали с ноги на ногу пришедшие с Кишеничем делегаты. Такие же, как он, городские богатеи. Но не настолько наглые. Среди них выделялся один, одетый куда скромнее. Видимо, из более бедных, взятый купцами лишь затем, чтобы «представительство народа» хоть чуть-чуть соответствовало своему названию.

Кишенич заговорил густым, хорошо поставленным голосом:

– Мы пришли требовать, чтобы ты своей дружиной не воевал Скала.

– Требовать? – изумился Петрик. – С каких пор почтенные купцы что-то требуют от посадника?

– Не смеши нас. Посадник Яромир бежал. Об этом знает весь город.

– Посадник Яромир отправился на совет с князем! – возразил Петрик, едва сдерживая злость.

– Не надо обманывать себя и нас. Он бросил Суматошье и его жителей на произвол судьбы, спасая свою шкуру.

– Нет, отец вернётся с дружиной князя.

Гневная краска залила лицо юного посадника. Казалось, он вот-вот вспылит и, выхватив меч, мелко нашинкует купца. Какой ненавистью пылали его глазищи! Но голос, хоть слегка и дрожал, оставался спокойным, а тон умеренно вежливым. Ничего не скажешь, хороший из Петрика дипломат, достойный сын своего отца. Потому-то старый Яромир и рискнул покинуть город в столь тяжёлое время, зная, что сын его не подведёт.

– Бой с кочевниками не имеет никакого смысла, – продолжал напирать Кишенич, игнорируя убийственный взгляд собеседника. – Мы только погубим людей, а город обречём на разрушения и огонь. Зачем лишние жертвы?

– Печёшься о своих сбережениях, купец?

– Не только за своё душа болит. За чад людских боюсь, за их добро, за тебя…

– Ежели мы сообща встанем на стены, ежели вы, купцы, вооружите и накормите население, только тогда поверю я вашей доброй воле. Только тогда мы сможем одолеть Скала. В битве за Пограничную Крепость он потерял много воинов, хоть крепость и не была ещё достроена, а дружина стояла там ничтожно малым числом. Вот её воевода, Юнос Кевепский. Его дружина не уцелела, зато сильно потрепала скитов. Спросите у него насколько благосклонны кочевники. Пусть расскажет вам, как те легко расправляются с беззащитными крестьянами, ремесленниками, их семьями. Грабят, убивают, жгут, насилуют. Такой участи вы желаете нашему городу?

Купец скосил глаза на Юноса. Презрительно прищурился и с насмешкой заговорил:

– Прежде всего, я бы хотел спросить воеводу, как сумел он уцелеть, когда его дружину перебили. Как случилось, что крепость оставила мирян без защиты? Возможно это его вина, что Скал со своим войском смог пересечь границу и теперь движется к нам?

Закончив говорить, Кишенич криво усмехнулся, не сводя уничтожающего взгляда с Юноса. Стас увидел, как напрягся ведун, не в силах ответить что-либо на столь жестокие обвинения. Его лицо побагровело, а губы плотно сжались. Помнится, ещё Геббельс в свою бытность министром пропаганды фашистской Германии выдал идею, смысл которой сводился примерно к следующему: «Если надо очернить человека в глазах окружающих, киньте в него грязью. А он пусть уже сам пробует отмыться». Кишенич использовал тот же гнусный приём.

– Ну и скотина же ты, парень, – зло процедил Стас, презрительно глядя на купца.

Такое высказывание, более-менее приемлемое для землян, здесь было, судя по всему, жесточайшим оскорблением. Слова Пырёва произвели эффект разорвавшейся бомбы. Все замерли в оцепенении. Все, кроме одного.

Кишенич резко, всем корпусом развернулся к обидчику. Бешено вращая глазами, шагнул в его сторону, распахивая на ходу свои одежды.

Под широкой долгополой безрукавкой, на украшенном драгоценностями ремне, в таких же изысканно инкрустированных ножнах висели два коротких меча. Толстые сабельные гарды похожи, скорее, на небольшие боксёрские перчатки. Слегка изогнутые клинки, вылетев из ножен, уставились наконечниками в грудь Пырёву. Так и держа их перед собой, купец с глухим рычанием кинулся вперёд.

Никто не успел среагировать. Сам же Стас, позабыв о болтавшемся на поясе ноже, следуя давно выработанному инстинкту, встал в боевую стойку. Дальше действовал на автомате. Шаг в сторону. Отбить правую руку, захватить. Двинуть коленом в пах…

Запнувшись о его ногу, купец крякнул. По инерции сделал ещё шаг и стал оседать. Пырёв отступил, заламывая и выворачивая наружу пойманную кисть. Коротко вскрикнув, Кишенич всей массой рухнул на пол. Дёрнулся, пытаясь освободиться. Не помогло. Вращая его рукой, Пырёв заставил купца уткнуться мордой в пол. Меч выпал. Удерживая кисть, Стас заломил её так, что хрустнули суставы, а купец жалобно взвыл. Негромко, но требовательно победитель произнёс немного дрожащим голосом:

– Вторую сабельку брось.

Не в силах сопротивляться дикой пронизывающей боли, Кишенич выпустил рукоять другого меча. Подобрав клинки, Стас отошёл, оставив обезоруженного противника лежать ничком.

– Не сметь драться в моих палатах! – запоздало рявкнул опомнившийся Петрик.

Остальные продолжали стоять там, где застала потасовка. Длилась она всего несколько секунд. Если кто-то и хотел выхватить оружие, то после окрика молодого посадника сделать это уже не рискнул.

– Вставай, Кишенич, – сказал Петрик с самым серьёзным видом, без какого-либо намёка на злорадство или усмешку. – Иди, успокой народ. Скажи им, что моя дружина не примет боя. Впускайте в город кочевников. Становитесь перед ними на колени. Делайте, что хотите… Но помните, я предостерегал вас и согласился с вами лишь затем, чтобы не допустить столкновения дружины с горожанами. Я не желаю драться со своими подданными, пусть даже предавшими меня и моего отца.

Кряхтя и морщась, Кишенич поднялся. Ничего не ответив посаднику, молча развернулся и вышел, слегка согнувшись и держась за вывернутое плечо.

Не зная, куда деть отобранные мечи, Стас продолжал вертеть их в руках. Оглядев присутствующих, встретил укоряющий взгляд Петрика.

– Ты хоть и чужеземец, Капитан Пырёв, – произнес тот с нажимом, – но сейчас находишься здесь, у нас. Значит, и веди себя согласно нашим обычаям и правилам.

И всё же в голосе посадника сквозило уважение. Поняв это, Стас обнаглел настолько, что позволил себе небольшую дерзость:

– В моей стране не терпят подлецов, а на оскорбление отвечают оскорблением. Если же кому-то захочется почесать кулаки, ему платят той же монетой. Я думал, что у вас тоже принято бороться с несправедливостью. Разве не так?

– Хороший ответ, Капитан, – вдруг совсем по-мальчишески улыбнулся Петрик. – Совершенно правильный и искренний. Рад, что имел честь познакомиться с тобой.

Вернулся Борк, выпроводивший гостей.

– Кишенич увёл горожан, – объявил он.

Посадник нахмурился. От озорного юношеского выражения не осталось и следа. Теперь это снова отягощённый заботами правитель.

– Эти купцы дорожат лишь своими кошельками. Отсюда и смута вся.

Заложив руки за спину, порывисто заходил по комнате. Вернулся к столу, опять отошёл. Оказавшись рядом с Юносом, остановился. Спросил:

– Сколько у нас времени до прихода кочевников?

– Думаю, солнце и на четверть не скроется, как они будут здесь.

– Нельзя мешкать, – Петрик повернулся к воеводам. – Готовьте дружину к походу. Через три часа выступаем в Трепутивель.

– Как?! – Борк недоумённо уставился на Петрика. – Бросить город?