Текст книги "Дети Велеса"

Глава 7

С оттоком посетителей возник своеобразный информационный вакуум.

Если раньше, чтобы узнать свежие новости, достаточно было потолкаться среди постояльцев, мусолящих между собой последние события, то теперь приходилось самим выступать в роли журналистов. То есть общаться с горожанами, анализировать кучу добытых сплетен и слухов, просеивать их через мелкое сито здравого смысла, чтобы в итоге выудить из всего этого нечто более-менее похожее на правду. Сначала ярмарочная братия на все лады смаковала поход на скитов. Все знали, что князь выступил во главе объединённой дружины навстречу кочевникам. Юнос и Петрик с его отцом Яромиром тоже присоединились к походу. Войско разбило передовые отряды врага и отбросило его к Суматошью, где на тот момент обосновался Скал с основными силами. Княжеская дружина взяла город в осаду.

Потом ярмарка закрылась, гости поразъехались, а среди местных жителей стали бродить самые противоречивые слухи. Кто говорил, что кочевники успели отступить в Пограничную Крепость и засели там. Кто утверждал, что княжеское войско уже в Крепости. А кто с пеной у рта доказывал, что даже Суматошье пока не взято, и там идут кровавые бои. Вот и думай, где вымысел, а где правда.

Как-то раз, во время очередного поиска надёжного источника информации Пырёв неожиданно встретил Кардаша, начальника городской стражи. На удивление Стаса тот сразу его узнал. Мало того, все мытарства землян с момента приезда в город ему были хорошо известны. Оказалось, что Юнос перед тем, как отправиться в поход, попросил своего старого друга присмотреть за гостями, а в случае чего им помочь. Кардаш исправно выполнил эту просьбу. Но, наблюдая за Аркашей со Стасом, пришёл к выводу, что эти двое и сами вполне способны о себе позаботиться. Потому и не торопился лезть с помощью. Чего ради, если в ней никто не нуждается. Всё же при встрече, соблюдая приличие, поинтересовался у Пырёва, не надобно ли чего. Само собой, ответ был отрицательным.

Пока нет князя, руководит жизнью города как раз-таки начальник стражи. Через гонцов он поддерживает с правителем постоянную связь, потому прекрасно знает всё о ходе войны на северо-востоке. Вот она, информация из первых рук!

Пырёв немедленно засыпал Кардаша вопросами. От него узнал, что после ухода дружины Петрика из Суматошья скиты беспрепятственно разграбили этот замечательный город. Больше половины жителей были убиты, не смотря на то, что не оказали никакого сопротивления и даже сами открыли ворота. До подхода княжеской дружины Скал увёл основную часть своей армии в Пограничную Крепость. В разорённом городе остался лишь небольшой гарнизон. Продержался тот недолго, но достаточно, чтобы дать время Скалу занять новый рубеж. Там к нему продолжали стягиваться разрозненные скитские племена. Прознали о небывалом успехе одного из своих вождей, открывшего долгожданный путь в южные земли. Вот и шли, чтобы успеть отщипнуть себе от пирога.

Потрёпанная армия кочевников снова росла и крепла. Войску князя после взятия Суматошья тоже требовалось пополнение, чтобы дальше гнать врага. Сейчас второй такой штурм грозил полным истощением дружин. А в перспективе это проигранная война. Поэтому князь остался на месте, восстанавливая силы и отвоёванный город. Его укреплённость и расположение вполне годились, чтобы стать плацдармом для подготовки дальнейшего наступления на север. Все полагали, что и кочевникам не резон выступать в поход, и они зазимуют в Крепости. Уже начиналась осенняя распутица. Поэтому окончательную разборку отложили до весны.

Солнце, продолжая едва заметно, но неумолимо ползти вперёд, полностью скрылось за горизонтом. Вот уже три периода сна землю освещала багряная заря, щедро раскрасив алым низко нависшие облака. С заходом солнца полностью вступила в свои права сумеречная осень. Деревья враз оголились. Вся зелень, лишённая тепла и света, моментально, как по команде, пожухла и опала, покрыв землю сплошным жёлтым ковром. Сухая листва шуршала под ногами, перекатываясь с места на место, гонимая дуновениями промозглого осеннего ветра. Погода портилась на глазах, словно только и ждала ухода дневного светила. Если совсем недавно было сравнительно тепло и сухо, то теперь постоянно лил дождь, превращая землю в сплошной кисель.

– Вечор, – деловито говорил Прохор в ответ на ругательства работников по поводу непогоды.

Зато стало понятно, почему хозяин торопил с постройкой навеса для заготовленных дров.

Как только настали сумерки, в снедальню повадились другие постояльцы, разительно отличавшиеся от ярмарочных торговцев. Эти приезжали верхами, по два-три человека, редко если по одному. При всех оружие. Самое разнообразное, от колющие-рубящего до метательного. А также скудный багаж всего остального. У каждого непременно доспехи в поклаже.

– Бродяги, ведуны, – таинственно шептал хозяин, уважительно и с трепетом посматривая в сторону недавно поселившихся двух мужчин, мирно жующих за дальним столом. – Никогда не расстаются с оружием. В нём их сила. Толку от умения, коль не защитишь им никого. А эти могут. Нечисть от них бежит, как от огня. Они носители доброго света во мраке зла.

Последние слова озадачили Стаса. Столько было в них искренней теплоты и высокопарной торжественности. Странно, с чего бы немногословный толстяк стал вдруг красноречивым рассказчиком. Но на этом, видимо, вдохновение Прохора иссякло, и он умолк.

Непринуждённо болтая с горожанами и постояльцами снедальни, Пырёв разузнал, что когда опускается ночная мгла, окутывая землю зимней стужей, отовсюду из своих убежищ выползает на волю нежить. В окрестностях селений появляются упыри, оборотни, и прочие твари, каких только может вообразить воспалённое кошмарами сознание. Ночная жизнь превращается в царство зла и холода. Будучи реалистом, поверить на все сто в эти истории Стас не мог. Считал их, если не сказками, то явным преувеличением. Не следовало, правда, забывать, что сейчас они не у себя на Земле. Это иной, абсолютно незнакомый мир, который только-только начал раскрывать свои тайны. И в нём возможны всякие чудеса.

Земляне уже общались с разными духами. Пырёв даже самолично пару волколаков пристрелил. Теперь вот ведуны, которые с тем самым мифическим злом борются. Живые и реальные. До сих пор знали только двоих, Юноса с Михайликом, считая тех просто воинами, владевшими частью каких-то сверхчеловеческих способностей. На поверку выходит, что у ведунов куда более узкая специализация. Но столь большое число этих борцов со злом поневоле рождало неутешительные мысли. Во-первых, те твари, о которых местные жители слагают ужастики, действительно существуют. Во-вторых, они очень опасны, и их чертовски много! Принцип «не поймёшь, пока сам не увидишь» как-то не хотелось применять к себе. И Стас пустился расспрашивать молчаливого Прохора о ведунах и о тех, кому они противостоят.

Попав под профессиональный прессинг опытного дознавателя, хозяин снедальни скоро сдался. Сбивчиво, через пень колоду, но выложил подробности ночной жизни. Рассказ сводился к тому, что пока солнце светит в небе, на земле господствуют добрые силы. Нечисть не терпит солнечного света и прячется в местах, куда не достают его лучи. А то и вовсе убегает от светила, скрываясь в преследуемой им темноте. Но стоит солнцу зайти, вновь наступает мрак. Под его покровом по земле растекается холодное зло, стремящееся погасить очаги жизни.

Проще говоря, приходит зима с её неизменными морозами, снегом и льдом. В такую-то пору самое раздолье для подыхающей от зноя нежити. Все её многочисленные представители, прятавшиеся до поры в укромных местах, покидают свои обжитые за лето убежища. Спешат побродить по родным просторам, ставшим пригодными для их обитания, в поисках вожделенной пищи. Жаль только, что предпочитают они еду, в которой теплится жизнь. А поскольку её самые большие скопления расположены в человеческих поселениях, туда и стремится нечисть. Для охоты она хорошо вооружена. Острые зубы, когти, мощная мускулатура. Но не только. У большинства ещё и разум, и присущее этим тварям своеобразное дьявольское волшебство. Так вот и живут. Летом партизанят в тени лесов и гор. Зимой же превращаются в настоящую неприятельскую армию, способную вырезать всё живое в целом поселении. Потому и городят люди стены вокруг своих жилищ.

Единственной силой, способной противостоять таким набегам, остаются ведуны, владеющие тайными знаниями. Они могут накапливать в себе солнечный свет. В минуту опасности разят ночных демонов этой энергией, которая действует на тех не хуже ядерного взрыва. Видя столь великую силу, способную оградить от нападок нежити, люди всячески обихаживают ведунов. Зазывают где одного, а где сразу нескольких пожить ночь в их доме, деревне, городе – где угодно, лишь бы защитить население от нашествия тёмных сил. Так и повелось. Перед наступлением ночи ведуны проходят по сёлам в поисках зимовки, предлагая народу свои услуги. Им никогда ни в чём не отказывают, везде принимая с должным уважением и почётом.

– А кто им платит-то? И сколько? – вдруг совсем рядом раздался голос Башки.

Только теперь Пырёв заметил, что тот сидит за его спиной и, навострив уши, внимательно ловит каждое слово. И когда успел подобраться?

– Дык, почитай, всё лето каждый житель сносит до князя нашего по пятаку. Он на деньги те и город содержит, и ведунов потчует.

Аркаша присвистнул:

– Общак, значит. Оно, конечно, раз пахан есть, то и общак должен быть. А где он собранные пятаки хранит?

– Не зарься на государеву казну, – злобно шикнул Стас, чтобы услышал только Башка. – Рылом не вышел.

– Что ты, что ты, – торопливо отмахнулся тот. – Я же понимаю. Это ж святое…

Алчный огонь, разгоревшийся было в его глазах, быстро угас. Пырёв так и не понял, серьёзно говорит Башка или только прикидывается.

Входная дверь с треском распахнулась, обдав помещение запахом дождливой улицы. Под порывами ветра заметалось пламя горевших на столе свечей. В пляшущем свете с трудом разглядели закутанную в мокрый плащ фигуру вошедшего. Пырёв насторожился. Гость выглядел угрожающе. Гораздо выше среднего роста. Массивные габариты занимали почти весь дверной проем.

Мужчина шагнул от входа и направился между рядами столов прямиком к Стасу. Лицо скрыто накинутым на голову широким капюшоном. С плаща стекает вода, отмечая на полу пройденный путь. При каждом шаге слышно приглушённое бряцание металла. Это натолкнуло на мысль, что мужчина вооружён.

Возле Стаса он остановился. Казалось, человек буравит его глазами. Пырёв ясно чувствовал этот давящий, пришпиливающий к месту взгляд, под которым стало чертовски неуютно. Лицо запылало. Поднявшись из-за стола, Стас повернулся всем корпусом и вопросительно уставился на гостя. Вроде как показал, что готов к беседе. Но тот, похоже, никуда не спешил, продолжая играть в молчанку.

Дистанция между ними пока безопасная. Чтобы нанести удар, для начала придётся сделать шаг. Хочется верить, что гость пришёл сюда не за этим.

– Ты Упырь? – раздался хриплый бас из-под капюшона.

Вот, чёрт. Стоило только раз Башке назвать его этим дурацким прозвищем, как оно уже прилипло, став популярнее родного имени. Где этот болван?

Аркаши за столом уже не было. Его словно ветром сдуло. Что за человек. При первом же намёке на неприятности взял и улизнул. Пырёв пожалел, что при нём нет оружия. Патроны, правда, давно кончились, но хоть бы мечи Кишенича сюда. Даже сабельки эти сейчас пригодятся. Вряд ли Аркаша убежал за ними. Этот принципиальный чистоплюй не прикоснётся к оружию, даже точно зная, где оно лежит.

Прохор вместе с Пиланьей и Марфой сгрудились у кухонного проёма и с опаской выглядывая оттуда. Глаза толстяка источали такую жалость, что Стас чуть не прослезился. Однако почти сразу понял, что хозяина больше беспокоит возможный погром, нежели участь бесценного работника. Его взгляд буквально кричал: «Пожалуйста, не здесь!»

И посетители разбрелись как назло. Помощи ждать не от кого. Остался Пырёв один на один с незнакомцем. Не самая плохая ситуация, если подумать. Всё лучше, чем драться в меньшинстве. Кто знает, чью бы сторону заняли ведуны.

Будучи опером, Стас привык во всём полагаться на себя одного. Жизнь научила, что нельзя слишком полагаться на чью-то поддержку. Как правило, в самый ответственный момент она не приходит. Вот и сейчас…

Он постарался расслабиться. Чуть согнул ноги, чтобы в случае чего сразу действовать. Сказал спокойно:

– Некоторые и правда зовут меня Упырём. Но вообще-то имя моё Станислав. Можно просто Стас, если угодно. А вы, собственно, кто?

Пырёв нисколько не обольщался тем, что незнакомец будет отвечать на вопросы. Тот, скорее, настроен их задавать, чем выслушивать. Но и этого не сделал.

Полы плаща разлетелись, на мгновение став похожими на чёрные крылья ворона, обнажив закованный в железный панцирь торс и направленный на Стаса меч. Первым шагнул, конечно же, незнакомец, намереваясь нанести роковой удар. Но Стас был готов к нападению.

Под ноги человеку с мечом полетела ближайшая скамейка, тут же отброшенная пинком в сторону. Хоть и не задержала, но на долю секунды внимание отвлекла. Вскочив на стол, Стас в развороте впечатал стопу в лицо налётчика. Сильный удар откинул голову атакующего назад, заставив того пошатнуться и слегка отступить.

И всё? Мдааа… Пырёв ожидал большего. Если уж не полностью отключить, то хотя бы сбить с ног. Только вот незнакомец по-прежнему стоял, крепко сжимая меч. Стас лихорадочно прикидывал, что делать дальше. Из всех промелькнувших в голове вариантов подходящими казались только два. Либо тупо долбить черепушку, надеясь её стрясти, чтобы бугай всё-таки свалился. Либо заняться мечом – выбить оружие, повредив или обездвижив руку. В защищённый доспехом корпус бить бесполезно.

Гость снова двинулся. Сверкнул клинок, полоснув по ногам. Пришлось подпрыгнуть. Лезвие просвистело, разрезая пустоту. Когда подошвы снова грохнули о стол, меч незнакомца, описав замысловатый пируэт, вдруг вознёсся кверху и стал опускаться на Стаса, грозя разрубить пополам. Пырёв едва успел крутануться, встав вполоборота. Меч мелькнул перед лицом. Прошёл вдоль тела в каких-то считанных сантиметрах и, коротко звякнув, вонзился в доски возле ботинок. Фух, мимо! Тут же, на автомате сделал обратный поворот, снова врезав стопой под капюшон.

Нападавшего пошатнуло, в этот раз куда сильнее. Удержался лишь благодаря тому, что не отпускал рукоять застрявшего в столе меча. Ага, не нравится!

Стас прыгнул вперёд, нанося удары одной ногой по руке с мечом, а второй в грудь. Соперник выпустил оружие и с грохотом повалился на пол, сломав подвернувшуюся скамейку. Пока он ворочался в поисках опоры, Пырёв схватил увесистый обломок скамьи. Размахнулся, норовя огреть…

Вдруг всё исчезло. Ему показалось, что голова незнакомца раскололась ещё до удара. Из трещин в черепе вырвался яркий, слепящий свет. Пырёв зажмурился, но свет проникал и сквозь веки. Правда, слепота быстро прошла, словно долго находился в тёмной комнате, а потом взял, да и включил мощную электролампу. После короткой рези глаза привыкли, вернув нормальное зрение. Теперь Стас видел столовую, залитую ярким солнечным светом. Солнечным? Откуда ему здесь взяться? Солнце давно село. Хорошо видны самые дальние стены, сдвинутые потасовкой столы, выглядывающий из кухни Прохор с перепуганной физиономией и незнакомец, каким-то чудом оказавшийся опять у входа. Перелетел он туда, что ли? Сидит на полу, подпирая двери спиной. Руки вытянуты вперёд. Повёрнутые к Стасу ладони ярко сияют. Хотя нет, светится небольшой шар перед ладонями. Прямо в воздухе висит. Похож на миниатюрное солнце. Он-то и есть та самая «лампа», озаряющая снедальню. Магия! Этого ещё не хватало. Выходит, что гость не кто иной, как…

– Ты ведун? – озвучил Пырёв свою догадку.

– А то, – прозвучало из-за сияния.

Поймал себя на том, что ещё сжимает обломок скамейки. Швырнул его на пол.

– Что ж сразу-то не сказал?

Отыскав глазами уцелевшую скамью, сел на неё. Устало вздохнул:

– Давай поговорим спокойно, без драки. Лады?

Молчание. Свет уже не казался таким нестерпимо ярким, но лицо ведуна разглядеть не давал. Успокаивало, что хозяин волшебного шара не двигается с места, как бы позволяя Пырёву говорить. Не драться же с ведуном просто из-за того, что принял Пырёва за нечистую силу. Спасибо Башке, имиджмейкер хренов.

Стас перевёл дух и как можно спокойнее продолжил:

– Ну, попробуем сначала?.. Ты прав, есть у меня такая неприглядная кличка. И что? Это лишь прозвище. Ничего больше. На самом деле я нормальный человек. Такой же, как все вокруг.

Пошатываясь, ведун с трудом поднялся на ноги, продолжая держать руки перед собой.

– Что ты видишь? – вопрос сбил с толку.

Он что, вообще не слушает, как перед ним тут распинаются? Или это уловка? Пырёв и сам не брезговал такими. Вполне обычный трюк на допросе. Преступник в полной несознанке. Он собран, сосредоточен, сочиняя легенду о том, что не злодей вовсе, а добропорядочный и законопослушный гражданин. Что никакого преступления не совершал. И вообще находился в тот момент в совершенно другом месте. И так далее, и тому подобное. Выдумывая целую историю, он отвечает на любые, самые каверзные вопросы. Описывает мельчайшие детали, щедро скармливая ложь вместо правды. И вдруг звучит нечто совершенно отстранённое. Например, «какого цвета на вас трусы?» У вруна путаются мысли, он запинается и не может сразу ответить. Некоторые, бывало, просто немели. Трудно резко возвращаться из мира фантазии в реальность.

«Ну нет, приятель. Нас этими штучками не проймёшь».

– Вижу разгромленную твоими стараниями снедальню и глухого, тупоголового истукана с фонариком в руках! – отрезал разозлённый Пырёв.

Повисла тишина. Несколько мгновений ничего не происходило. Стас ждал, что оскорблённый ведун снова кинется в драку. Но тот не шевелился. Затем развёл руки. Резко их опустив, прижал к телу. Свет тут же погас. Опять глазам привыкать к полумраку.

В тиши снедальни раздался хриплый смех ведуна. Ему вторил заливистый хохот, донёсшийся от входа. Вглядевшись туда, Пырёв заметил ещё одного мужчину, который, похоже, только что зашёл с улицы. Он весело смеялся и не скрывал своего лица. Стас узнал его сразу, стоило тому приблизиться к свету.

– Миха! – радостный вопль Аркаши вырвался из какого-то тёмного угла и заметался по столовой.

Следом за голосом выскочил и его обладатель с ухватом наперевес. Бросив незатейливое оружие, подбежал к Михайлику и стал трясти его за руку, приговаривая:

– Куда же ты пропал? Куда подевался?

Михайлик сгрёб тщедушного Башку за плечи свободной рукой, поскольку другую тот не выпускал, словно боясь, что ведун опять исчезнет. Повернулся к опешившему Стасу и радостно воскликнул:

– Здорово, бродяги перехожие. Гляжу, неплохо устроились. Ну что, Кузя, наш человек?

Этот вопрос был задан ведуну, только что дравшемуся со Стасом. Перестав смеяться, тот заговорил ровным добродушным баском:

– Сдаётся мне, наш. Так меня приложил моей же Силой, что я до самых дверей на задках проехал. Любая нежить спеклась бы. Только вот не смыслит ни рожна, как дитя малое. Зато в драке и в хоробрости равных ему не сыскать.

Скинув капюшон, ведун показал новым знакомцам широкоскулое волевое лицо, поросшее густой рыжеватой бородой. Аккуратный нос, ясные голубые глаза, прямые русые волосы и ослепительная улыбка, не говоря уже о богатырских габаритах, делали Кузю неотразимым красавцем с внешностью какого-нибудь известного киногероя. Даже отметины на лице, оставленные Стасом, нисколько не портили впечатления.

К ведуну, обиженно поджав губы, приблизился осмелевший Прохор.

– Кузьма, ты решил пустить меня по миру? – запричитал он, картинно хватаясь пухлыми руками за сердце и обводя страдальческим взглядом царивший в столовой погром. – Что я теперича делать-то буду?

– Заниматься починкой, – невозмутимо ответил Кузя. При этом, однако, достал горсть монет и высыпал их на стол перед Прохором. Хозяин тут же утопил деньги в кармане фартука.

По прикидкам Стаса этой суммы хватило бы не только на ремонт, но и на новую столовую. Зато Прохор перестал возмущаться и тихо удалился в кухню, где что-то забормотал женщинам. Те засуетились, забегали. Проворно накрыли один из столов на четыре персоны, добавили ещё свечей и молча приступили к уборке.

Два ведуна и земляне, почувствовав голод, накинулись на еду. Подошло время ужина, о чём не забыл предусмотрительный Прохор. И гостей попотчевал, и работников накормил, оставив тех наедине. Понимал, что им надо поговорить.

Сначала все молча набивали желудки. Только насытившись, Михайлик оторвался от своей тарелки, после чего, пригладив усы, продолжил прерванную беседу:

– Я вам сказывал про Кузю. Помните? На силу нашёл его. Вечно скитается не пойми где. Пришлось поскучать, дожидаючи.

– Будто ты в Трепутивле сильно скучал, – буркнул Кузьма, перемалывая мощными челюстями куриный окорок. – Небось, горазд был наших девок лапать.

– Не без того, конечно, но были дела и поважнее.

У Кузи округлились глаза, вслед за чем раздался его делано удивлённый возглас:

– Эвон, поважнее. Да что такого важного в твоей башке оказаться может? Ветер один. Уж седину нажил, а всё как юнец по бабам шастаешь.

– Неладно в миру, – серьёзно проговорил Михайлик, проигнорировав насмешку друга.

Его слова заставили Кузю нахмуриться. Лицо помрачнело.

– Да уж, – согласился ведун. – Что-то недоброе зреет. Не только я чую. Везде, где бывал, селяне обеспокоены. Ишо не стемнело совсем, а уж носа со двора не кажут. Ведунов поболе зазывать стали. Видно, весёлая ночка предстоит.

Михайлик вдруг снова повеселел, с хитроватой улыбкой повернулся к Стасу.

– Как встретил Кузю, рассказал ему про вас. Шибко хотел он повидаться с тобой, когда узнал, что Аркадий свет Сергеевич тебя Упырём назвал. Хоть я и понял тогда, что нечисти никакой в тебе нет, он сам пожелал убедиться.

Стас, в который уж раз, глянул на Аркашу с укором. Тот моментально уловил его настроение и по-свойски хлопнул Михайлика по плечу:

– Ну что ты, Миха. К чему такая фамильярность. Зовите меня просто Аркадием, а его Станиславом. Вот и всё.

На эту реплику, казалось, никто не обратил внимания. Пристально посмотрев на Пырёва, Кузьма задумчиво произнёс:

– Что-то есть в тебе. Какая-то Сила чудная, не наша. Но не злая, это точно.

Повисло молчание. Стас не понимал о чём речь. Какая ещё, к чертям собачьим, сила? Сила воли, сила мысли, сила духа? Или что-то другое?

Затянувшуюся тишину прервал нетерпеливый Аркаша:

– Стоп токинг, джентльмены. Тайм аут. Дайте разъяснение, о какой такой силе мы толкуем?

Михайлик перевёл на него строгий немигающий взгляд. Ни намёка на былую весёлость. Сказал серьёзно, чеканя каждое слово, не дав ни на секунду засомневаться в том, что говорит истинную правду:

– Это внутренняя Сила души человека. Живая Сила, порождённая Ярилой-солнцем и остающаяся при нас всегда. Даже когда солнце уходит на ночной покой. Сила, дающая жизнь мёртвому, отгоняющая и разящая нежить. То единственное оружие, способное сокрушить злую тьму, не пустить её в душу.

– Вот это да, – поражённо пролепетал Аркаша. – Выходит, что ты, Петрович, настоящий колдун. Только пока об этом не знал. А у меня такая сила есть?

Судя по тону, Башка очень хотел услышать «да».

– В тебе похожая Сила, Аркадий, – серьёзно сказал Михайлик. – Она чем-то сродни злу, хотя это и не зло в чистом виде. Я бы сказал доброе зло. Правда, не пойму, как такое может сочетаться, но это так.

– Ух-ты. И я тоже не умею пока этим пользоваться?

– Да нет. Пользуешься вовсю, – заверил Михайлик и улыбнулся, увидев, как сразу засмущался Башка.

Обескураженный Стас молча переваривал услышанное. В чём его пытаются убедить? Он обладает некими сверхъестественными способностями? Причём не просто антимагией, присущей Детям Велеса, как утверждал Юнос, а чем-то намного большим. Не заблуждаются ли ведуны, выдавая желаемое за действительное? А если это такая своеобразная игра, в которой ему отвели определённую роль?

– И что из этого следует? – спросил осторожно.

Ответ дал Кузьма:

– Надо проверить твои способности. Похоже, нынешней ночью нам понадобится больше сил, чем обычно. Противостоять злу придётся всем, а не только ведунам. Если ты не будешь готов с ним встретиться, неминуемо погибнешь. Не в первый, так во второй раз. Но время на подготовку пока есть. Чует моё сердце, что придётся дорожить каждым, кто владеет Силой.

– Постараемся собрать в Трепутивле всех здешних ведунов, – вставил Михайлик.

– Боюсь, этого будет мало, – покачал головой Кузьма. – Селян тоже нельзя без защиты оставлять.

Он снова повернулся к Стасу.

– Идём с нами, Упырь. Для тебя и для нас это будет лучше всего. Какое-то время поживёшь рядом, узнаешь нас и себя. И мы тебя узнаем. А там поглядим.

Нет, они не угрожали и не предъявляли ультиматум. Басовитый голос Кузи звучал спокойно, без нажима. Обычная констатация факта. Ведуны столкнулись в его лице с непонятным явлением, которое не могли оценить однозначно и отнести на сторону добра или зла. Вот и не представляли, что с ним делать. Потом, конечно, разберутся, но если это зло, то не будет ли слишком поздно. А если добро, то зачем терять союзника. С этой точки зрения их предложение вполне логично.

Что ж, это всё-таки не учёные с Земли. Те профессора и академики распихали бы его тело по колбам да пробиркам в каком-нибудь НИИ для научных исследований. А ведуны чем-то сродни Стасу. Такие же люди, наделённые похожим талантом. Рядом с ними он, возможно, узнает о природе и причинах своего появления здесь. Глядишь, и без помощи ушедшего на войну Юноса сумеет отыскать способ вернуться домой.

– Хорошо, – выдавил Пырёв. – Только если Башку… то есть Аркадия тоже возьмёте. И не называй меня больше Упырём. Я же говорил, моё имя Стас…

Дом ведунов походил на особняк, построенный каким-нибудь новым русским, помешанным на стиле древнеславянского зодчества. За высокой каменной оградой с толстыми двустворчатыми воротами раскинулся огромный двор. В его глубине стоял крепкий терем. Брёвна плотно подогнаны друг к другу, образуя идеальное двухэтажное строение. Узкие горизонтальные окна-бойницы закрывались изнутри задвижными ставнями. По углам небольшие башенки, торчавшие над крышей ровно настолько, чтобы вести круговой обзор. Это придавало всему зданию вид хорошо укреплённого оборонительного сооружения. Пырёв отметил, что такую домину тяжеловато будет взять штурмом, не имея достаточно мощных орудий и прочих осадных средств из более привычного земного арсенала.

В отличие от снедальни Прохора здесь, помимо лошадей, другой живности не держали. Конюшня стояла справа. А слева Стас увидел нагромождение всяких приспособ, напоминающих армейскую полосу препятствий. В основном там были брёвна разной длины. Какие-то висели на толстых канатах, какие-то в земле торчали – косо или прямо. На многих видны следы от ударов, словно кто с мечами упражнялся. Причём, довольно часто.

Проводив гостей в дом, Кузя первым делом показал комнату, где им предстояло жить. Что сказать. Обычный номер самой дешёвой гостиницы на два койкоместа. Остальные комнаты, как успел заметить вездесущий Башка, от этой ничем не отличались.

– После сна начнём испытание, – сказал Кузя и удалился.

Что за испытание, и за каким чёртом оно понадобилось, уточнять не посчитал нужным. Аркаша молча переглянулся со Стасом. Пырёв пожал плечами. Испытание, так испытание. Подумаешь, не впервой.

На новом месте устроились быстро. Тот мизер личных вещей, что носили при себе, даже все полки не занял. Сразу легли спать, поскольку поужинали ещё в снедальне. Прохор, вопреки ожиданиям Стаса, отпустил работников с лёгким сердцем. Его хозяйство к зиме подготовлено, постояльцев мало, поэтому дальше он мог справляться и сам. Расстались дружески. На прощанье бывший хозяин подарил обоим по тёплому суконному одеялу, которыми они сейчас и укрылись.

Хоть Кузьма и не держал у себя птицу, голосистый петушиный крик из соседних дворов хорошо был слышен даже за бревенчатыми стенами его хором. С первыми нерешительными кукареканиями, похожими на жалкие попытки разбудить хозяев, Кузя поднял гостей и повёл прочь из дома, на сырой после прошедшего дождя двор, велев Стасу прихватить всё своё оружие. Если не считать разряженных пистолетов, которые Пырёв благоразумно не стал брать из комнаты, в его арсенале насчитывались только два коротких меча и скитский нож. Трофейные арбалеты отдал Юносу ещё при расставании. Ему нужнее. Всё ж на войну собирался. А им здесь в кого стрелять? К тому же, в отличие от пистолета, эту громоздкую штуковину под одеждой не спрячешь. Пришлось бы таскать у всех на виду. Что в Суматошье, что в Трепутивле Стас ни у кого не заметил ни единого арбалета. Везде только луки. Получается, это исключительно скитское оружие. Некстати было бы щеголять с ним среди местных. Чего доброго, неправильно поймут.

Нацепив нож, Пырёв сунул за пояс мечи. В таком виде и пошёл на улицу. Следом, шаркая подошвами, плёлся сонный Аркаша.

Посреди двора их терпеливо ждал Кузя. Одной рукой держался за причудливо изогнутый лук, уперев его в землю, а второй обхватил рукоять меча на боку. У ног стоял цилиндрический тул с откинутой круглой крышкой. Из горловины торчали оперения стрел.

– Луком владеешь? – с ходу спросил ведун у Стаса.

– Никогда в руках не держал.

– Что ж, попробуй для начала поразить цель с полперестрела.

Кузя показал рукой на дальний конец полосы препятствий, где метрах в ста виднелся квадратный щит из досок с нарисованными кругами. Ничего себе, попробуй! Вот так, без навыков, без теории, бери да стреляй. Ещё и на такую дальность. В стрельбе из пистолета мишень и то в два раза ближе.

Стас хмуро глянул на Кузьму. «Тоже мне, преподаватель по огневой подготовке. Ради приличия мог бы хоть показать, как это делается».

Ведун словно услышал его мысли. Перехватив лук за середину левой рукой, правой достал из тула стрелу и развернулся к мишени. Придерживая ушко стрелы большим и указательным пальцами, тремя остальными плавно натянул тетиву, пока та не коснулась подбородка. Тут же, почти не целясь, выстрелил. Белое оперение быстро метнулось вдаль, с коротким свистом прочертив прямую, и, мелко подрагивая, замерло точно в центре мишени. Мастер-класс показан. Теперь очередь ученика.

Снова уперев лук в землю, Кузя расшнуровал и снял с левой руки предохранительный щиток. Передал Стасу. Терпеливо дождался, когда тот закрепит его на своём предплечье, после чего вручил и лук, уступив место возле тула.

Аркаша поёрзал, удобнее устраиваясь на лежачем бревне. Приготовился наблюдать, словно зритель в театре в предвкушении начала спектакля.