Текст книги "Испытатели"

Глава 5

Подполковник Кириллов подошел к самолету, возле которого стоял Главный конструктор. По нахмуренным бровям и глубоким складкам у переносицы, не трудно было понять, что его что-то беспокоит. Лысина, как всегда была покрыта капельками пота.

– Илон Абрамович, вас что-то беспокоит? – участливо поинтересовался Кириллов.

– Завтра у этого красавца начнутся летные испытания. Это второй экземпляр данной серии. Его предшественник потерял в полете крылья.

– Как это? – Кириллов удивленно вскинул брови.

– Полет проходил нормально, а когда начал делать «Бочку», то оба крыла оторвались. Все перепроверили, но причину так и не нашли. Даже не знаю, что делать? – Главный конструктор грустно вздохнул и печально посмотрел на свое детище.

– Надо сказать Петровичу, – посоветовал Кириллов. – Он у нас светлая голова. Обязательно, что-нибудь придумает. Сейчас я его позову.

Спустя несколько минут, вокруг самолета ходил Петрович. Главный конструктор показывал ему, в каком месте рвутся крылья. Прапорщик по привычке тер мочку уха и внимательно слушал пояснения.

– Проблема понятна. Что-нибудь придумаем, – заверил Петрович.

Всю ночь прапорщик Ботов и лейтенант Вихров провели в ангаре, где стоял самолет. Когда из-за горизонта появилось солнышко и озарило своими лучами аэродром, Петрович вышел из ангара и с наслаждением закурил. Через минуту вышел Вихров.

– Петрович, из-под днища масло капает, – озабоченно сообщил лейтенант.

– Наверное, лишнее, – спокойно ответил прапорщик.

– Может, посмотришь? – не отставал Вихров.

– Не суетись. Сказал лишнее – значит лишнее. Любой организм всегда избавляется от ненужного балласта.

К ангару начали стекаться задействованные в испытании летчики и представители промышленности. Главный конструктор давал последние указания пилоту. Через час «Гордость авиации» поднялась в воздух. Все с замиранием сердца наблюдали за выполнением фигур высшего пилотажа. Никаких сбоев не произошло.

Как только истребитель приземлился, Главный конструктор первым подбежал к нему и исполнил какой-то дикий танец. Выглядело это, как что-то среднее между лезгинкой и гопаком. Вышедшего летчика обнял и расцеловал.

– Как наша детка себя вела? – сразу перешел к делу Главный.

– Отлично! Только непонятный свист с самого взлета был слышен, – доложил пилот.

– Получилось! – радостно заорал Главный подбежавшим сотрудникам.

– Я же говорил, что Петрович, что-нибудь придумает, – улыбнулся Кириллов.

– Пустяки, – Петрович скромно опустил глаза.

– А, ты, что-то сделал? – удивился Главный конструктор.

– Немножко вместе с лейтенантом Вихровым подшаманил крылья, – не поднимая от скромности глаза, сообщил прапорщик.

– Где? Почему не сказал? – возмутился Главный.

– Боялся сглазить.

Главный конструктор поставил стремянку к самолету и быстро вскарабкался на крыло. Через секунду послышался крик отчаяния и звук падающего тела. Стоящие возле самолета люди, увидели безжизненно свисающую с крыла руку и вспотевшую лысину Главного.

Заместитель Главного конструктора поспешил к своему начальнику. Повторилась предыдущая сцена. Только на этот раз все услышали глухой стон, и грохот упавшего на крыло тела, которое не удержалось и полетело на головы собравшихся у самолета зевак. Плотность толпы позволила заместителю совершить «мягкую посадку».

– Сергей Сергеевич, что случилось? – Кириллов подхватил обмякшее тело.

В ответ послышался звук, напоминающий мычание. Впрочем, это и было мычание. Челюсть заместителя отвисла и не хотела менять своего устоявшегося положения. Лишь правая рука подавала признаки жизни, беспрерывно чертя в воздухе замысловатые фигуры. Но, в конце концов, и она замерла в направлении крыла, удивительно напоминая жест вождя пролетарской революции.

– Петрович! Ты, что там натворил? – прошипел Кириллов.

– Сами же просили помочь, – обиделся прапорщик.

– Что ты сделал?

– Вы видели, чтобы туалетная бумага рвалась там, где дырочки? – стал пояснять Петрович. – Вот я и просверлил их в местах, где отрывались крылья.

Кириллов выпустил из рук Сергея Сергеевича и опустился на бетонные плиты. У него тоже отвисла челюсть. Он качал головой из стороны в сторону, пока его взгляд не уперся в лейтенанта Вихрова.

Семен, почувствовал, что стал объектом пристального внимания начальника, начал пятиться. Через три шага он споткнулся, вскочил и опрометью бросился в ангар. Вслед за ним, правда, не так быстро, последовал и Петрович.

Глава 6

Офицеры стартовой лаборатории, или просто стартовики, как их все называли, сидели в тенечке и ждали своего начальника.

– Сегодня Мюнхгаузен в хорошем настроении, – сообщил Стогов.

– Почему ты так решил? – Сидоркин смотрел на приближающегося начальника, и не видел никаких признаков хорошего или плохого настроения.

– Идет неторопливо, вразвалочку. С чувством личного достоинства, радуется жизни.

– А, после нагоняя так идти нельзя? – засомневался Алексей.

– Нет! – настаивал Стогов. – После нагоняя от начальства, человек обязательно «набычится», наклонит туловище вперед, и будет идти энергичным шагом. Ему надо быстро «скинуть свой груз» на кого-то или что-то.

Подполковник Буров подошел к своим подчиненным. Мысленно всех пересчитал. Все были на месте.

– Товарищи офицеры и лейтенанты! – начал он обычное свое обращение к подчиненным. – Сегодня нам предстоит не очень сложная, но ответственная работа. Сейчас подойдут представители промышленности, с которыми мы будем отрабатывать инструкцию по аварийной ситуации. Техника дорогая, поэтому быть всем внимательными и осторожными. Вопросы есть?

– В чем заключается работа? – подал голос Сидоркин.

– Отрабатываем ситуации, когда пусковую установку необходимо опустить без применения центрального домкрата, который мы до этого отсоединим. Его условно оторвало пролетающим мимо снарядом.

Через пять минут все офицеры принялись за работу. К приходу представителей промышленности, пусковую поставили на открытую площадку. Вместо боевых ракет загрузили макеты и отсоединили домкрат.

– Готовы к работе? – спросил Бурова подошедший промышленник.

– Всегда готовы!

– А, где краны?

– Я думал, что вы привезете, – удивился подполковник.

– Нам сказали, что все обеспечение лежит на вас, – возмутился промышленник. – Где краны?

– Один поломался, а второй послали грузить металлолом, – извиняющимся тоном сообщил Буров. – У нас план по сдаче черного лома.

– Ну и что будем делать?

– Придумаем. На то мы и испытатели.

Буров подозвал своих офицеров.

– Так, орлы. Ситуация усложняется. Работаем без кранов. Найдите небольшое бревно и положите поперек пусковой. Дернем тросом. Вся конструкция сложится под собственным весом, и ляжет на свое место.

– Несколько тонн железа раздавит пусковую установку, – вмешался в разговор промышленник.

– Не раздавит, – заверил Буров.

– А я говорю, раздавит.

– Спорим, на ящик пива, – предложил подполковник.

– Спорим!

– Лейтенант разбей руки, – Буров схватил промышленника за руку.

– Товарищ подполковник, сколько вы говорили, стоит пусковая? – поинтересовался Сидоркин.

– Не дрейфь лейтенант. На то мы и испытатели, чтобы испытывать. У кого слабые нервы, может отойти.

После всех необходимых приготовлений, подъехавший КРАЗ, потянул за трос. Четыре ракеты плавно начали опускаться на пусковую установку. Сидоркин зажмурился и закрыл уши. Все присутствующие разделились на две группы. Одни были уверены, что Буров прав. Другие ждали стремительного падения и грохота ломающегося железа. Но этого не произошло. Конструкция плавно опустилась на свое место, не издав никакого лишнего звука.

– Надо подумать, как такое могло случиться, – задумчиво произнес промышленник.

– Ты лучше подумай, когда за пивом побежишь? – посоветовал сияющий Буров.

Когда все разошлись, Сидоркин подошел к начальнику.

– Товарищ подполковник, расскажите, в чем секрет?

– Главный секрет в том, что промышленники слишком привязаны к инструкциям, а мы, испытатели, часто работаем по интуиции. Запомни: “ Испытатель – это сплав высокого профессионализма, полета мысли и авантюризма».

– А, в техническом плане?

– В техническом плане ты не едешь в город до тех пор, пока это сам все не обоснуешь.

К обескураженному Алексею подошли старшие лейтенанты Стогов и Валуйкин.

– Один из законов воинской службы: «Не доставай начальника вопросами», – начал поучать лейтенанта Стогов. – Теперь придется, все выходные провести в части.

– Не переживай. Мы тебя не бросим. Будем втроем играть в «Медведя», – подбодрил приунывшего лейтенанта Валуйкин.

– Что это за игра?

– В гостинице расскажем.

В комнате, где жили лейтенанты, все было скромно обставлено. Три деревянных кровати, возле которых стояли армейские тумбочки, два шифоньера. В центре комнаты стоял квадратный стол, накрытый скатертью. Скатерть была столь велика, что свисала до пола. Три стула, которые в зависимости от времени суток перемещались то к столу, то кроватям.

– Игра очень простая, – начал рассказывать Валуйкин. – Два «охотника» сидят за столом и пьют водку. Наливают по полстакана. Вдруг, стук в дверь. «Охотники» интересуются: «Кто там?» В ответ слышат: «Медведь». «Охотники» от страха прячутся под стол. «Медведь» подходит к столу. Видит, что никого нет и, уходит. «Охотники» вылазят из-под стола, наливают новую порцию и с удовольствием выпивают.

– Вы пьете, а «Медведю», что за радость? – возмутился Сидоркин.

– Пойми, непутевый. Когда один из «охотников» не выйдет из-под стола, то «Медведь» допивает с оставшимся всю водку. Если никто не вылезет, то все твое.

– А, если к этому времени водки не останется? – не унимался Сидоркин.

– Такое тоже бывает, но редко. Рискуют все.

– По моему, рискует только «Медведь», – проворчал Алексей.

– Если не хочешь, то мы позовем прапорщика Матвеева, – угрожающе заявил Стогов. Ему не хотелось пояснять Сидоркину, что «охотники» тоже сильно рискуют. В прошлый раз прапорщик Матвеев, по комплекции сильно напоминающий медведя, после первого захода, самым наглым образом, вылакал всю стоявшую на столе водку и тут же свалился под стол, повергнув «охотников» в шок. После этого случая, на столе решили оставлять только одну бутылку, чтобы не вводить в искушение недобросовестных «Медведей».

Стогов и Валуйкин выпихнули Сидоркина за дверь и кинулись открывать первую бутылку. Божественные звуки булькающей жидкости, привели их в блаженное состояние. Валуйкин взял граненый стакан двумя пальцами, словно боялся его раздавить, поднял на уровень глаз. Он смотрел на стакан словно ювелир, оценивающий чистоту алмаза. Сладострастно закрыл глаза и мелкими глоточками выпил содержимое.

Стогов, с улыбкой созерцал действия своего друга, завидуя столь романтической натуре. Такой, казалось бы, простой процесс, довести до театрального действа… Гигант! Свой стакан он выпил залпом.

В дверь постучали…

– Кто там? – хором закричали лейтенанты.

– Медведь, – раздалось из-за двери.

«Охотники» опрометью бросились под стол.

Сидоркин вошел в комнату. Посмотрел, первым делом в сторону стола, но из-за скатерти, которая свисала до пола, никого не увидел. Подошел к столу и оценивающим взглядом стал буравить бутылку. Появилось искушение приложиться, но в это время в дверь постучали…

– Кто там? – с испугом спросил Алексей.

– Кто? Кто? Почтальон Печкин! Пришел посмотреть, как молодые лейтенанты проводят свой досуг, – в комнату вошел замполит полковник Дзюба.

Алексей сделал три строевых шага навстречу вошедшему, надеясь своей грудью заслонить стоящую бутылку на столе. Он открыл уже рот, чтобы доложить о своем досуге, но замполит отстранил его в сторону и направился прямо к столу. Ноздри полковника подрагивали, как у охотничьей собаки, идущей по следу.

– Так, так, так. Водочкой балуетесь молодой человек, – в глазах у старого вояки заблестели веселые искорки. – Дело, конечно, житейское. Но, в одиночку пить нехорошо. Не с того службу начинаете лейтенант.

У Сидоркина в груди неприятно заныло. Он понял, что его сейчас будут долго и нудно «полоскать».

– Может, вы уже не водку пьете, а на спирт перешли? – продолжал выговаривать полковник.

Сидоркин с ужасом подумал, что речь замполита будет длиться долго и нудно. Этим товарищам только дай тему для беседы. Политработники, с их умением работать языком, могут говорить часами.

– Водка чистой воды! Угощайтесь товарищ полковник, – у Алексея вспотел лоб от собственной наглости.

Полковник Дзюба налил полстакана и молча выпил.

– Действительно водка, – убедился он.

Послышался стук в дверь.

– Кто там? – удивленно спросил замполит.

– Медведь, – Сидоркин и сам не мог понять, почему это сказал. Он повернулся к двери, чтобы встретить гостя.

– Сидоркин, замполит к тебе не заходил? – в комнату вошел командир части.

– Да… – Алексей повернулся к столу. Потянувшаяся было рука в сторону замполита, замерла на полпути. – Нет!

Полковник Дзюба непонятным образом испарился. Сидоркин лихорадочно шарил глазами по комнате. Замполита нигде не было.

– Так да или нет? – не понял командир. Он подошел к столу, взял бутылку водки и поднес к носу. – Понятно. Развлекаемся в одиночестве?

– Ни, ни, товарищ полковник. Закаляю силу воли.

– Как это? – командир части непонимающе посмотрел на лейтенанта.

– Смотрю на открытую бутылку и внушаю себе, что водка – это яд.

– Получается? – не поверил полковник. – Дыхни.

Сидоркин подошел к командиру и дыхнул.

– Действительно не пил, – этот факт озадачил полковника. – И, долго закаляешься?

– Первый этап прошел, – с гордостью заявил Сидоркин. – Поможете пройти второй?

– Это как? – лейтенант заинтриговал полковника.

– Выпейте у меня на глазах, – Сидоркин решил идти до конца. Он почувствовал себя камикадзе. Победа или смерть. Хотя, какая разница, для камикадзе? Во всех случаях у него один конец.

Командир части налил в стакан водки, быстрым и решительным движением опрокинул ее вовнутрь. Только перевел дыхание, как в дверь опять постучали.

– Кто там? – спросил полковник.

Сидоркин хотел, было уже сказать: «Медведь», но на его счастье не успел. В дверь вошел посыльный.

– Товарищ полковник, вам по дальней связи звонят, – доложил солдат.

– Сейчас подойду, – командир потрепал Сидоркина по плечу. – Продолжай закаляться.

Край скатерти осторожно приподнялся. В образовавшейся щели показалась голова замполита. Убедившись, что командир части ушел, полковник медленно выполз из своего укрытия.

– Сидоркин, ты зачем сказал: «Медведь», когда в дверь постучали? – полковник Дзюба сверлил лейтенанта злобным взглядом.

– Даже не знаю. С языка как-то само по себе сорвалось, – Алексей одарил замполита ангельским взглядом.

– Ну, у вас и реакция, товарищ полковник, – восхитился Стогов. – Чувствуется опыт.

Оба старших лейтенанта уже вылезли из-под стола. Валуйкин, чтобы не видели его ехидной улыбки, спрятался за спину своего товарища.

– Не умничайте, старший лейтенант. Кстати, о поездке в город, забудьте.

– Обижаете, товарищ полковник, – возмутился Валуйкин. – За что?

– Не за что, а зачем, – поправил замполит. – Будете отрабатывать реакцию, и получать опыт на парково-хозяйственном дне.

Полковник Дзюба вышел из комнаты, мурлыкая себе под нос веселый мотивчик. Он чувствовал на своей спине колючие взгляды лейтенантов. Во истину, если хочешь поднять себе настроение – испорть его кому-нибудь.

– Да… – вздохнул Сидоркин.

– Нечего унывать Алексей, – подбодрил Стогов товарища, – у нас вся ночь впереди. Продолжим отдых. Как рекомендовал нам полковник Дзюба, будем отрабатывать реакцию и набираться опыта.

– Действительно, нечего время даром терять, – поддержал его Валуйкин. – Товарищ Медведь! Займите свое место. Пора!

Глава 7

В кабинете подполковника Кириллова стояли лейтенант Вихров и прапорщик Ботов. Их головы были понуро опущены вниз.

– Командование части решило убрать вас на время с глаз долой. Когда Главный конструктор оправится от инфаркта, тогда и решится ваша судьба. – Кириллов сделал паузу. – Ты, Вихров, отправляйся к вертолетчикам. Заберете первого секретаря с партийной конференции.

– Вертолет поведу я? – обрадовался Вихров.

– Сомневаюсь, что ты сможешь его с места сдвинуть, – охладил его пыл Кириллов. – Ты техник. Вот и будешь помогать по технической части.

– В чем заключается моя задача? – серьезным тоном спросил лейтенант. Он готов был выполнять любую работу, связанную с обеспечением полетов. А если эта работа была связана еще и с личным участием в полете… Об этом он только и мечтал.

– Будешь открывать, и закрывать двери, а так же подавать трап, – «обрадовал» Кириллов. – Отправляйся.

Подполковник дождался, когда лейтенант покинул кабинет.

– Тебя, Петрович, командир отправляет на психиатрическую экспертизу в госпиталь. Отдохнешь несколько дней – пока утихнет переполох.

– Как прикажете, – спокойно отнесся Петрович к услышанному.

Сопровождать Петровича в госпиталь назначили его однофамильца, майора Ботова. Он зашел в кабинет Кириллова.

– Ну, что, Петрович, доигрался? – злорадно оскалился майор. Он недолюбливал прапорщика, которого на собраниях часто хвалили. – Теперь в психушку упекут.

– Там видно будет. Пути Господни неисповедимы, – философски заметил Петрович.

– Пойдем, Господь.

– После вас, товарищ майор.

Петрович левой рукой приоткрыл дверь и выставил вперед ногу, когда майор поравнялся с ним. Так как прапорщик всегда все делал добротно, то результатом данных манипуляций был кратковременный полет оного тела, который закончился соприкосновением лба с дверью.

– Рожденный ползать, летать не может, – пробурчал себе под нос Петрович и вышел из кабинета.

Кириллов повернулся к окну и внимательно стал рассматривать плывущие облака.

В госпитале, у дверей с табличкой «Психиатр», Петрович остановился.

– Товарищ майор, разрешите, я сам зайду к врачу. А то у вас такой вид… Могут подумать, что мы подрались. Еще в буйные запишут.

Майор потер шишку на лбу. Вид у него действительно был не респектабельный. Объяснять врачу, если спросит про шишку, что ударился о дверь, не хотелось. Все солдаты, у которых появлялись синяки и царапины на лице, дружно твердили, что ударились о косяк или дверь.

– Ладно, иди, – майор протянул прапорщику направление на обследование.

– Здравия желаю доктор, – поздоровался Петрович с врачом.

– Доктор – это ученая степень, – назидательно заявил сидевший в белом халате молодой человек, – а я военврач майор Зеленый.

– Для меня все врачи – доктора, – с нескрываемым волнением сказал прапорщик. – Ведь это уму непостижимо, сколько в ваших головах скоплено знаний, а в руках умений. Многие из вас обладают даром предвидения и видят человека насквозь. По маленькой царапине на пальце умеете определять всю гамму болезней, как физических, так и душевных.

– Это вы уж слишком, – покраснел от смущения и удовольствия майор. – Так, что собственно вас привело ко мне?

– Беда. Только беда приводит пациента к доктору, – Петрович присел на краешек стула напротив майора Зеленого. – Беда случилась с моим однополчанином. Работа в авиации всегда являлась нервной. Вот и не выдержали нервишки. Прапорщик Ботов возомнил себя майором, начальником штаба. Настоящий начальник штаба попытался его образумить, но не тут-то было. Прапорщик полез на него с кулаками. Пришлось применить силу.

– Как сейчас его состояние? – поинтересовался Зеленый. – Кстати, где он?

– В коридоре сидит. Мы его валерьянкой напоили. Пока спокойный.

– Зовите вашего прапорщика, – в глазах врача загорелся профессиональный интерес, – посмотрим.

– Вы бы, на всякий случай, санитаров вызвали, – посоветовал Петрович. – Это он со мной спокойный. Увидит незнакомых людей, опять в буйство может впасть.

Зеленый поднял трубку телефона и вызвал санитаров.

Хорошо, что мы оба в робе, подумал Петрович.

Роба или техничка, была желтого цвета, из-за чего ее прозвали «песочником» и не имела ни погон, ни знаков различия. Только фуражки, украшенные крылышками, говорили о принадлежности к авиации.

– Я в коридоре подожду, – сообщил Петрович, когда в кабинет вошли два здоровенных санитара. Вы уж с ним, доктор, помягче.

– Не беспокойтесь. Вылечим, – пообещал Зеленый.

Петрович вышел в коридор, грустно посмотрел на майора.

– Ну, что? – от нетерпения майор Ботов вскочил со скамейки. – Что врач сказал?

– Вас зовут, – глаза прапорщика по-прежнему излучали грусть.

– Ты, Петрович, не переживай, – посочувствовал майор. – Я быстро вернусь. Посиди.

– Дай то Бог, – с сомнением вздохнул прапорщик.

Майор зашел в кабинет.

– Присаживайтесь, товарищ прапорщик, – Зеленый вышел из-за стола.

– Я майор Ботов. Пра…

– Да, да, извините, – майор медицинской службы положил руки на плечи пациенту и заставил сесть на стул. – А, что это у вас за шишечка?

– О дверь ударился, – Ботов покраснел.

– Да… В последнее время, двери так некстати возникают на пути, – посочувствовал Зеленый. – А, глазки, почему красненькие?

– Я только что с ночного дежурства сменился, – майора уже начали раздражать вопросы.

– Смотрим на молоточек, – Зеленый начал водить своим резиновым молотком перед глазами майора.

– Доктор, вы перепутали, – Ботов вскочил со стула, – я абсолютно здоров.

Санитары положили свои ладони, похожие на лопаты, на плечи майора и заставили его сесть.

– Абсолютно здоровых людей нет, – авторитетно заявил Зеленый. – Каждому есть, что полечить.

– Я абсолютно здоров, – Ботов попытался вскочить, но санитары крепко держали его за плечи.

– И головка не болит? – насмешливым тоном спросил Зеленый.

– Нет! – Ботов все больше распалялся.

– И шишечки на лбу нет?

– Нет! То есть… Какое это имеет значение? – Ботов начал усиленно вырываться. – Пустите меня или вы об этом пожалеете!

– Вася, – Зеленый посмотрел на одного из санитаров, – укольчик.

У санитара, которого назвали Васей, как по волшебству, в руках оказался шприц. Ловким профессиональным движением он воткнул иглу в плечо майору. Некоторое время Ботов пытался вырваться из цепких лап санитаров, а потом резко обмяк и прекратил двигаться. Санитары подхватили пациента под руки и увели из кабинета.

Зеленый тоже вышел в коридор, где его дожидался Петрович.

– Типичный случай невроза, – сообщил Зеленый. – Думаю, что через недельку, мы его поставим, так сказать, на ноги.

– Большое спасибо доктор, – Петрович так расчувствовался, что у него потекли слезы. Он схватил руку майора и долго тряс. – Вы даже не представляете, как я вам благодарен. Спаситель вы мой.

– Ну, что вы. Помогать людям – это мой долг, – Зеленый скромно опустил глаза. – Через недельку дам знать.

– Не торопитесь. Лечите столько, сколько необходимо для полного выздоровления. Нам в авиации нужны абсолютно здоровые люди.

Зеленый хотел прочитать лекцию о том, что абсолютно здоровых людей не бывает, но Петрович уже шел быстрым шагом к выходу из этого веселого отделения.

Лейтенант Вихров подошел к вертолету, возле которого на раскладном стуле сидел пилот.

– Товарищ майор, лейтенант Вихров прибыл в ваше распоряжение, – доложил лейтенант.

– Хорошо, что прибыл, – майор по-прежнему сидел. – Пока отдыхай. Ждем команды на взлет.

– Может, я займусь предполетной подготовкой? – предложил Вихров.

– Нет! – Майор вскочил со стула. – Ни к чему не прикасайся.

Майор за свою службу уже убедился в правильности высказывания, что если молодой лейтенант смотрит на технику – она начинает дымиться. Если прикасается – начинает гореть. Рассказы о «подвигах» лейтенанта Вихрова были прямым подтверждением этого.

К счастью майора, дали команду на взлет. Вихров поднял трап, закрыл дверь и зашел в кабину пилота.

– Лейтенант, пристегни ремень, руки в карманы. До окончания полета, руки из карманов не вытаскивать, ни к чему не прикасаться, – приказал пилот.

– Обидные вещи говорите, товарищ майор, – Вихров насупился, но выполнил все, что потребовал старший начальник.

– Зато живее будем, – пообещал командир экипажа.

Через четыре часа, забрав партийных работников, вертолет возвращался на аэродром.

– У меня ноги затекли, – пожаловался Вихров.

– Ладно, сходи в салон, разомнись, – разрешил пилот. – Заодно проверь, как дела у пассажиров.

– Как самочувствие, товарищ первый секретарь? – поинтересовался лейтенант у старшего делегации. – Ничего не беспокоит?

– Все хорошо. Только очень шумно, – первый секретарь пытался перекричать шум от работающего двигателя. – Как вы этот шум выносите?

– Что же вы сразу не сказали? – посетовал лейтенант. – А, боремся мы с этим очень просто.

Вихров повернулся к висящему на стене прибору, выкрутил из него две лампочки и вставил себе в уши.

Вертолет заходил на посадку. Пилот был доволен, что полет прошел без происшествий. Он посмотрел на скучающего лейтенанта.

– Наш командир любит, чтобы, когда он подходит к вертолету, перед ним открывалась дверь. Поэтому, как только коснусь земли, беги к двери и смотри в иллюминатор. Дверь должна открыться ни раньше, ни позже.

Вихров так и сделал. Когда командиру осталось сделать до вертолета три шага, дверь распахнулась, и трап опустился на положенное ему место. Лейтенант сделал шаг в сторону, пропуская командира в салон. Полковник бодро вскочил в вертолет, поднес правую руку к козырьку фуражки.

– С прибытием, товарищ первый секретарь.

Взору полковника предстали четыре партийных работника, сидевшие на лавочке один возле другого. У всех руки лежали на коленях, взгляды устремлены на вошедшего. Четыре строгих костюма, галстуки и… лампочки в ушах.

– Спасибо товарищ полковник, – поблагодарил первый секретарь. – Объявите, пожалуйста, благодарность экипажу. Полет прошел замечательно.

Все пассажиры вышли из вертолета и направились к машинам, которые стояли невдалеке.

Полковник в растерянности стоял на месте и решал трудную задачу – сказать первому секретарю, чтобы вытащил лампочки из ушей или нет? В конце концов, бросил на лейтенанта испепеляющий взгляд и пошел в свою машину. Пусть сами решают свои проблемы. Он летчик, а не нянька.

Пилот стоял возле вертолета и хмуро смотрел на лейтенанта.

– Будет буря.

– Не похоже, – Вихров задрал голову вверх, – на небе ни облачка.

– Рекомендую тебе на несколько дней заболеть, – посоветовал майор.

– Разве я виноват, что они шуток не понимают?

– Запомни, лейтенант, у начальников чувство юмора специфическое. Когда они смеются, мы обычно плачем. Впрочем, когда у начальника нет ни малейшего чувства юмора, то это большая беда для подчиненного.