Текст книги "Этнос и глобализация: этнокультурные механизмы распада современных наций"

Противопоставляя себя марксизму и получая в этом качестве определенную политическую поддержку и общественное признание, данное направление не смогло предложить ему весомой альтернативы и стало серьезным шагом назад, по сравнению с теорией культурно-исторических типов Н.Я. Данилевского, открывавшей возможность учета как культурно-цивилизационного, так и стадиального аспектов исторического развития.

Что касается отечественной этнологии, то в XIX – начале XX столетия она интенсивно развивалась не только в плане накопления полевых исследований, но и в плане развития теоретических подходов. Это было связано с тем что правительство России было заинтересовано иметь объективное и подробное представление о быте, общественном устройстве и культуре как своих этнических окраин, так и сопредельных государств.

По мнению Ю.Д. Гранина236236
  Гранин, Ю.Д. Этносы, национальное государство и формирование российской нации. Опыт философско-методологического исследования. – М.: ИФ РАН, 2007. – 167 с.


[Закрыть], «…именно в России в 40-х годах XIX века, а не в Германии 60-х годов, как ранее было принято считать, было положено начало этнопсихологии, последующее развитие которой было связано, прежде всего, с именами выдающегося психолога Г.И. Челпанова… и не менее выдающегося философа Г.Г. Шпета237237
  Будилова, Е.А. Социально-психологические проблемы в русской науке. М.:Наука, 1983. – С. 118.


[Закрыть].

Г.И. Челпанов предлагал реформировать психологию, обратившись от ее экспериментального направления к культурно-историческому.

Г. Челпанов обратил внимание на богатый фактологический материал, собранный в XIX веке в архивах этнографического отдела Русского географического общества по программе Н.И. Надеждина.

Эти материалы Г.И. Челпанов использовал в качестве базы для создания собственной концепции этнопсихологии, методологической базой которой должен был стать марксизм.

Исходя из марксистского постулата о том, что человек и общество есть продукт общественных отношений, Г. Челпанов полагал, что корни этнического сознания надо искать в специфике социальной организации обыденной жизни и народной культуры. Объективно определяя осознанно-волевые действия индивидов, социокультурные условия бытия формируют не только этническое сознание, но и формы осознания индивидом этнической идентичности. По Г.И. Челпанову, в устойчивые этнические общности людей интегрирует именно сознание общей культурной специфики и общих психологических черт, способствующее взаимопониманию238238
  Челпанов, Г. Социальная психология или «условные рефлексы»? М., 1926. – С. 21.


[Закрыть].

В отличие от Г.И. Челпанова, предлагавшего строить этнопсихологию на методологии К. Маркса, Гюстав Шпет предлагал свой вариант этнической психологии на базе компромисса К. Маркса и Э. Гуссерля, взяв за отправную точку категорию коллективного (массового) сознания, сочетающую объективные и субъективные начала.

Опираясь на концепцию «народной психологии» В. Вундта, Г. Шпет считал, что задача этнопсихологии – изучение «уклада» духовной жизни и массового сознания, благодаря чему этническая общность самоидентифицируется, противопоставляя себя другим этносам.

«Народ есть, прежде всего, историческая категория, его возникновение, как и вся его жизнь, определяются конкретно, что он есть, этот народ, есть объект этнической психологии как особое переживание «народности», национальности и т. п., каковые термины являются уже категориями чисто психологическими. Анализ этого переживания показывает, что все его содержание складывается из присвоения себе известных социальных и исторических взаимоотношений и в противопоставлении их другим народам. «Духовный уклад» народа есть величина меняющаяся, но неизменно присутствующая при всяком полном духовном переживании»239239
  Шпет, Г.Г. Введение в этническую психологию. Сочинения. М.: Правда, 1989. – С. 573–574.


[Закрыть].

Позже этот подход, близкий к позиции Э. Ренана, определившего нацию, как «ежедневный плебисцит», лег в основу субъективно-символического подхода конструктивистской парадигмы социогенеза.

Описывая эволюцию понятий «этнос» и «нация» в общественных науках, следует особо отметить, что базовые термины социальной философии, этнологии и политологии – нация, этнос, народ, народность и др. – не были твердо определены и неоднократно менялись.

В качестве сущностной основы этнических и национальных общностей рассматривались единство экономической жизни, общность языка или культуры, а также различные формы «национального духа», как фактора и инструмента политической консолидации.

По сути, в вопросах соотношения этнического и национального социально-философская мысль то блуждала вокруг предельно абстрактного гегелевского «духа нации», то попадала в прокрустово ложе экономического детерминизма марксистского либо либерального толка. Соответственно, попытки выработать некие универсальные и потому приемлемые для всех социальных дисциплин определения нации и этноса также не увенчались успехом.

В результате такого размывания ключевых понятий неоднократно высказывалось мнение, что данные понятия нации и национальности предпочтительно вообще исключить из категориального аппарата обществознания.

В понимании Питирима Сорокина, «национальность – такая же сборная группа для социологии, какой является группа растений, объединяемых одним термином «овощи» в ботанике, группа животных, обозначаемых в общежитии термином «дичь» в зоологии»240240
  Сорокин, П.А. Система социологии. Т. 2, гл. III. Петроград: Колос, 1920. – С. 282.


[Закрыть]. В результате «…одним термином «национальность» обозначают различные по своему составу кумулятивные группы».

Аналогично высказался Г. Кон: «хотя некоторые реальные факторы (территория, государство) имеют большое значение для образования наций, …объяснить ими существование нации нельзя, тем более дать ей точное… определение»241241
  Kohn, H. Die Idee des Nationalisms. Ursprung und Geschichte bis zur franzosischen Revolution. – Heidelberg, 1950. – Р. 34, 37.


[Закрыть].

Таким образом, развитие теорий социогенеза в отечественной традиции в своей основе шло параллельно развитию общемировой, прежде всего, западноевропейской социально-философской традиции. При этом этнология, изучающая традиционные родо-племенные общества, объективно выводила исследователей на эволюционные подходы к социальному развитию, акцентирующие внимание на внеличностных, коллективных механизмах воспроизводства общности, лежащих в области структур повседневности.

Напротив, обращение к политическим общностям, прежде всего к историческому опыту отечественного государственного строительства, с необходимостью подводило исследователя к пониманию государства, как результата целенаправленного строительства его и общества со стороны политических и культурных элит и их отдельных представителей, то есть к конструктивистским подходам.

При этом, как и в европейской научной традиции, слабым местом теории социогенеза оказалось разграничение различных типов общностей. В результате этого возникло только убеждение о стадиальной трансформации этнических общностей в общности национальные. Также возникло отсутствие четкого и общепринятого определения нации, как общности политического генезиса, отличающего нацию от сосуществующих и предшествующих, и общностей неполитического характера, прежде всего – этнических.

Иллюстрацией длительного понятийного кризиса теории социогенеза стала известная дискуссия 60–70 годов об определении нации, как социальной общности, отразившая не только и не столько теоретический кризис отечественной версии марксизма, сколько саму проблему разграничения нации и этноса, как параллельно существующих социальных общностей.

К ведущим философским направлениям, оказавшим формирующее влияние на развитие социальных дисциплин XIX–XX веков, следует отнести классический марксизм.

При этом, хотя Г. Гегель изначально оказал сильное влияние на становление философских и политических взглядов К. Маркса и Ф. Энгельса, марксистский взгляд на социогенез развивался преимущественно в направлении экономического детерминизма.

Как отмечал Теодор Моммзен, «К. Маркс и Ф. Энгельс никогда систематически не занимались проблемой национализма; в разработанной ими политико-экономической системе она имеет лишь преходящее значение. Только в более позднее время Ф. Энгельс распознал те опасности, которые проистекали для единства социалистического движения от национализма. Оба мыслителя исходили из западного понимания нации и переняли терминологию, имевшую хождение в первой половине XIX века. «Нация» и «общество» ими употребляются альтернативно в смысле общества сограждан»242242
  Mommsen, H. Nationalismus, Nationalitatenfrage. // Marxisrnus im Systemvergleich. Geschichte.Bd. 3. Hrsg. von C. D. Kernig. Frankfurt a. New York, 1974. – S. 118–119.


[Закрыть].

Исходя из формирующей роли производственных отношений и производительных сил, как базисного фактора исторического развития, К. Маркс и Ф. Энгельс трактовали возникновение буржуазного государства и буржуазных наций как объективный итог развития экономики в рамках территориального государства.

По К. Марксу, прежние, докапиталистические общности людей стали узкими и малопригодными для развития производительных сил на новом этапе, когда на историческую сцену вышло промышленное производство и новые формы его организации. Переход на новую стадию развития с необходимостью вызвал слом прежних и возникновение качественно новых социальных структур и институтов, соответствующих новому способу производства и общественному укладу, в том числе возникновение буржуазных наций, как нового типа социальных общностей.

Капитализм, порождая новый уровень кооперации и специализации производства, а также социальной мобильности рабочей силы, закономерно привел к образованию наций, как более крупных и сложных социальных общностей, способных ответить на вызовы новой эпохи. Соответственно, нация понимается как население территориального государства, объединенное и ограниченное границами государства, в основном совпадающими с границами национального рынка.

При этом экономические связи, ограниченные таможенными границами, становятся скрепами нации, уничтожая прежние границы прежних исторических провинций и анклавов, причем собственники средств производства интегрируются в национальную буржуазию, объединенную, помимо экономических отношений, сознанием общих национальных интересов.

«Независимые, связанные почти только союзными отношениями области с различными интересами, законами, правительствами и таможенными пошлинами, оказались сплоченными в одну нацию, с одним правительством, с одним законодательством, с одним национальным классовым интересом, с одной таможенной границей»243243
  Маркс, К., Энгельс, Ф. Сочинения. Т. 4. – С. 428.


[Закрыть].

Отмечая закономерность образования буржуазных наций, К. Маркс и Ф. Энгельс подчеркивали огромное значение классового фактора (социальная стратификация) и соответствующих межгрупповых противоречий, связанных с борьбой классов, как специфических социальных групп, связанных с производством и распределением ресурсов.

Классический марксизм уловил и «постнациональные» тенденции развития, которые в конце XX века завершились созданием глобального рынка и глобального социального пространства.

Уже во второй половине XIX века стало очевидно, что классовые интересы и межклассовые противоречия с объективной закономерностью выходят за национальные рамки и находят свое выражение в экспорте капитала, как механизме глобализации капитала и капиталистического производства, и транснациональной политической кооперации правящих элит.

Так, теория империализма, первоначально оформленная Отто Бауэром и затем развитая В.И. Лениным, чутко уловила крепнущую тенденцию выхода национального капитала за рамки национального государства, как объективной тенденции исторического развития, позднее породившей современный глобальный рынок и весь комплекс современных кризисных явлений, связанных с глобализацией.

Видя тенденцию национальных буржуазных элит не только к выходу за пределы национальных рынков, но и к транснациональной политической кооперации для противодействия социальным низам, пролетариату, то есть интернационализации капитала и соответствующих элитных групп, марксизм выдвинул идею пролетарского интернационализма, как транснационального объединения угнетенных классов для защиты своих классовых интересов.

«Буржуазный национализм» классики марксизма рассматривали как реакционное явление, препятствующее формированию международного социалистического движения и консервирующее существование капиталистического национального государства, которое в будущем коммунистическом обществе должно «отмереть».

Очевидно, что перспектива будущего «отмирания» государства, неразрывно связанного с нацией, как политически организованной посредством его социальных институтов общностью, впервые наметила контуры современного глобального кризиса, лейтмотивом которого стал глубокий кризис национального государства и гражданских наций.

Тезис о неизбежном «отмирании» государства, точнее, об отмирании национального государства, не конкретизированный К. Марксом, впоследствии стал почвой для многочисленных догадок и спекуляций.

И действительно, неясно, шла ли речь о формировании глобального рынка и интернационализации национального капитала, которое началось в XIX веке и завершается сегодня, результатом чего становится глубокий кризис, то есть то самое «отмирание» национального государства и, соответственно, гражданских наций.

Другая интерпретация тезиса об «отмирании государства» – отмирание карательных, принудительных функций государства, как «аппарата насилия», при изменении социального строя, смягчающего межклассовые и, шире, межгрупповые противоречия и конфликты.

Но «отмирание» принудительных и карательных функций, внутренних и внешних, весьма далеко от «отмирания» всех функций государства. «Отмирание» «аппарата насилия» и присущих ему функций оставляет открытым вопрос о широком круге государственных социальных институтов и структур, обеспечивающих воспроизводство социума, «отмирание» которых означает, как минимум, глубокий социальный регресс.

Третья интерпретация марксовского тезиса об «отмирании государства», в последние годы актуализированная глобализацией, – отмирание национального государства в результате передачи его социальных функций наднациональным социальным структурам и институтам и в результате – возникновение более широкой, глобальной социальной общности, соответствующей новой ступени кооперации общественного труда.

Вместе с тем неясно, подразумевало ли «отмирание» наций в восприятии самого К. Маркса «отмирание» этнорелигиозных и культурных различий, то есть тотальную социокультурную конвергенцию исторически сложившихся локальных сообществ, сохраняющих культурную преемственность при смене формаций и политических «надстроек».

Так или иначе, сегодня видно, что в нераскрытом марксовском тезисе о грядущем «отмирании» государства заложена постановка целого ряда фундаментальных проблем, актуальных в современную эпоху глобализации экономики и обрушении социальных структур национальных государств, сложившихся в XX веке.

Акцент классического марксизма, как разновидности экономического детерминизма, на объективном характере генезиса и развития капиталистического государства и буржуазных наций был и остается сильной стороной марксизма, позволяющей во многом раскрыть существенные механизмы социогенеза.

Концептуальным ограничением марксизма, делающего акцент на объективной составляющей истории, оказалось недостаточное внимание к социокультурной составляющей исторического процесса, формирующей его сложность и цивилизационное многообразие, не вполне редуцируемое к формационной модели, в основе которой лежит экстраполяция европейской истории на все мировые цивилизации. Отнеся социокультурные процессы к «надстройке», обладающей определенной независимостью от базиса, марксизм оставил открытым вопрос о социальных закономерностях неэкономического порядка, включая, в частности, социогенез и его этнокультурную составляющую.

Таким образом, будучи продолжением гегелевской научной школы, исторический материализм К. Маркса и Ф. Энгельса, делая акцент на объективной основе социальных процессов, отбросил гегелевскую идею «духа нации», то есть нации, как уникальной коллективной личности, обладающей своей индивидуальностью, памятью и преемственным самосознанием.

Эту ограниченность марксизма, во многом игнорирующего цивилизационные и этнокультурные аспекты истории, формирующие коллективное сознание и идентичность, отметили один из основоположников современной социологии Дж. Стюарт Милль и не менее известный историк Эмиль Ренан.

Милль дает следующее определение нации: «Часть человечества образует нацию, когда входящие в нее люди объединены общими чувствами, каких нет между ними и другими людьми. Причем… групповое «чувство национальности» может быть вызвано различными причинами: иногда это генетическая (расовая) близость, иногда общность языка и общность религии, а иногда – географические границы совместного проживания».

По мнению Дж.С. Милля, ключевыми факторами социогенеза являются «общая национальная история и основанная на этом общность воспоминания, общие гордость и унижение, радость и страдание, связанные с сообща пережитым в прошлом»244244
  Милль, Дж. Стюарт. Представительное правление. СПб., 1907. – С. 275.


[Закрыть].

Вместе с тем, фиксируясь на объединяющей роли общего прошлого, более характерной для этнических и религиозных групп, Дж.С. Милль обошел очевидную для современного социолога проблему привлекательности (актуальности, полезности, инструментальной ценности) нации, как социальной группы, обеспечивающей текущие и перспективные интересы своих участников.

Из социологии известно, что сплоченность и индивидуальная значимость для участников любой социальной группы зависит от ценности связанных с группой социальных ролей и статусов. Поэтому нация – это не только общее прошлое и привлекательный способ совместного бытия в настоящем. В первую очередь она – привлекательный для ее членов образ (проект) совместного будущего, будь то коммунизм или «американская мечта», и связанная с проектом общего будущего система стимулов и «социальных лифтов», способная сплотить даже этнокультурно и классово разнородный социальный субстрат.

В отличие от Дж.С. Милля, считающего основным фактором нациогенеза «национальное чувство», Э. Ренан приписывал ведущую роль коллективной «воле».

Согласно определению Э. Ренана, ставшему классическим, «нация есть… великая солидарность как результат священных чувств к уже принесенным жертвам и тем, кои в будущем еще будут принесены. Нация предполагает прошедшее; в настоящем она его повторяет… ясно выраженным согласием, желанием продолжать жить сообща. Существование нации… есть ежедневный плебисцит» (un plebiscite de tous les jours)»245245
  Ренан, Эмиль. Что такое нация. СПб., 1886. – С. 39.


[Закрыть].

Однако формулировка Э. Ренана, ставшая примером «субъективного» определения нации, не учитывает социокультурного и цивилизационного контекста, в котором идет становление и развитие социальной общности.

Между тем, на ключевую роль социокультурного контекста социогенеза прямо указывали данные как истории, так и этнографических исследований, философское обобщение которых породило подход к нации, как к прежде всего культурной общности.

В труде «Volk und Nation» («Народ и нация») один из основоположников культурного примордиализма Ф.И. Нейман трактует нацию в качестве «значительной группы народонаселения, которая в результате высоких и самобытных культурных достижений… обрела общую самобытную сущность, переходящую в обширных областях от поколения к поколению»246246
  Neumann, F.J. Volk und Nation. Berlin, 1888. – S. 74.


[Закрыть]. Т. е. нация определяется на основе культурной и кровнородственной самоидентификации ее участников, вне связи с политической и экономической компонентами.

Дискутируя о роли «крови» и «почвы» в социогенезе в начале 20-х годов, А. Виркандт констатировал ведущую роль культуры: «…основой общности… является не кровь (принимая во внимание многочисленные смешения), а культура»247247
  Vierkandt, A. Gesellschaftslehre. Hauptprobleme der philosophischen Soziologie. Stuttgart, 1923. – S. 318.


[Закрыть].

Таким образом, во второй половине XIX века именно культурный подход к социогенезу лег в основу сначала эволюционистской, а позже диффузионистской и функционалистской доктрин, сохраняющих определенное значение и сегодня.

Однако расширенное понимание культурной компоненты, синтезирующей элементы как исходной этнографической культуры, так и культурные достижения цивилизационного уровня, недостижимые на уровне традиционного общества, затрудняет дифференциацию этноса и нации, как сосуществующих, но онтологически различных общностей.

Что касается русского марксизма, то после революции 1905 года и накануне Первой мировой войны российская социал-демократия в «национальном вопросе» сосредоточила силы на полемике с «австромарксизмом», пытаясь выработать программу национальной политики, адекватную условиям Российской империи. Выдвинув известное положение о «тюрьме народов», российские социал-демократы искали возможности тактической политической кооперации с растущими этносепаратистскими движениями российских окраин и в то же время думали над проблемой сохранения территориальной целостности в случае взятия политической власти.

В Австро-Венгрии, как империи, где ряд этнических и религиозных групп прежде всего славяне, венгры и евреи, подвергались дискриминации, австрийские социал-демократы также искали возможности решения «национального вопроса» без раздела государства на этнические и исторические фрагменты. Теоретические основы национальной политики австрийской социал-демократии разрабатывали Отто Бауэр и Карл Реннер.

Труд О. Бауэра «Национальный вопрос и социал-демократия» развивал понимание нации как, прежде всего, культурной общности. Культурная общность выражается в основном в «общности характера» нации, порождаемой общностью исторической судьбы: «Нация есть совокупность людей, общностью судьбы сплоченных в общность характера»248248
  Бауэр, О. Национальный вопрос и социал-демократия. СПб.: Серп, 1909. – С. 159.


[Закрыть].

Комментируя национальную программу австромарксизма, Ю.В Гранин отмечает явный отход Бауэра от характерного для марксизма историко-материалистического подхода к социогенезу: «Поскольку О. Бауэр редуцировал «нацию» в основном к «общности характера», он тем самым устранил из своей концепции марксистский постулат об определяющей роли экономических отношений в формировании «надстроечных» социальных структур, включая нации и государственный строй. Таким образом, в понимании О. Бауэра нация существовала как «форма» уже в первобытном обществе, поскольку в нем имела место культурная общность. Исходя из этого, он заявил о том, что «общность культуры, покоящаяся на общности происхождения, объединяет всех германцев в одну нацию»249249
  Гранин, Ю.Д. Этносы, национальное государство и формирование российской нации. Опыт философско-методологического исследования. – М.: ИФ РАН, 2007.


[Закрыть].

Позже, по мере развития капитализма и частной собственности и разделения на классы, германская нация утрачивает свое первородное культурное единство и распадается на «племена». В этих условиях носителем национальной идеи и культурного единства становятся образованные сословия»: сначала феодальные элиты Средневековья, а позже «третье сословие».

Но только развитый капитализм через создание национального экономического и языкового пространства ведет к восстановлению широкой национально-культурной общности, причем полного развития она достигает только в условиях социализма.

Таким образом, с современных позиций вполне допустимо сказать, что за внешне идеалистическим (а именно гегелевским) пониманием Бауэром нации налицо ее редукция к ее этническому субстрату в виде государствообразующего этноса, трактуемая с примордиалистских позиций. Вместе с тем, О. Бауэр отметил особую роль элит в формировании нации.

Взгляды О. Бауэра вызвали серьезную критику со стороны К. Каутского, исходящего из марксистского тезиса об определяющей роли экономического фактора в образовании национального государства. В своем ответе К. Каутскому О. Бауэр настаивал на приоритете культурного фактора: «…чтобы понять образование современных наций, следует рассмотреть этот процесс возрождения культурного (и, следовательно, языкового) единства нации»250250
  Bauer, O. Bemerkungen zur Nationalitatenfrage // Die Neue Zeit. 1908. – S. 796.


[Закрыть].

В.И. Ленин обобщил позицию О. Бауэра в следующих тезисах:

« – идеалистическая теория нации;

– лозунг национальной культуры (буржуазный);

– национализм очищенный, утонченный, абсолютный, вплоть до социализма;

– полное забвение интернационализма;

– национальный оппортунизм»251251
  Ленин, В.И. Полн. собр. соч. Т. 24. – С. 387.


[Закрыть].

В канун Первой Мировой войны в среде российской социал-демократии развернулась полемика по «национальному вопросу», в ходе которой в качестве теоретика выдвинулся И.В. Сталин, чья серия статей по национальному вопросу была издана под названием «Национальный вопрос и марксизм», а позже «Марксизм и национальный вопрос», где определил нацию следующим образом: «Нация есть исторически сложившаяся устойчивая общность людей, возникшая на базе общности языка, территории, экономической жизни и психического склада, проявляющегося в общности культуры», причем «… достаточно отсутствия хотя бы одного из этих признаков, чтобы нация перестала быть нацией… только наличие всех признаков, взятых вместе, дает нам нацию»252252
  Сталин, И.В. Соч. Т. 2. – С. 296–297.


[Закрыть].

В целом определение нации, данное И.В. Сталиным (т. н. «четырехчленка»), используемое в советской общественно-научной среде, было типичным для своего времени определением нации через набор «признаков принадлежности».

Недостатком сталинской «четырехчленки», типичным и для других определений нации через признаки принадлежности, было отсутствие дифференциации между нацией и этнической группой, проживающей на своей этнической территории. Это во многом способствовало смешению понятий нации и этноса, что наложило отпечаток как на советскую «национальную», то есть, по сути, этноконфессиональную, политику, так и на этноконфессиональную политику РФ.