Текст книги "Записки очевидца необъявленной войны. Том 1"

Глава 5. Трагедия в Одессе 2 мая

С самого начала беспорядков в Киеве Одесса стала одним из очагов антимайдановского сопротивления. Уже в середине января 2014 г. в городе активно шло противостояние местного майдановского и антимайдановского движений, регулярно проходили митинги возле Одесской ОГА, началось формирование антимайдановских «народных дружин».

Резкое обострение ситуации в Одессе произошло, как и по всему Юго-Востоку, после переворота в Киеве и прихода к власти бывшей оппозиции. С 24 февраля митинги сторонников и противников новой власти стали проходить регулярно, а центром антимайдановского движения на ближайшие два месяца стала площадь Куликово поле.

Лидером протестующих против киевского переворота одесситов стал руководитель организации «Молодёжное единство» Антон Давидченко. На одном из митингов 1 марта он зачитал список требований участников протеста в адрес центральной и городской власти:

• принятие закона о статусе русского языка как второго государственного;

• административно-территориальная реформа, то есть федерализация;

• сохранение памятников исторического и культурного наследия и уголовная ответственность за их порчу и уничтожение;

• использование на нужды города до 70% от доходов местного бюджета;

• решение всех судьбоносных внутриполитических и внешнеполитических вопросов посредством референдумов;

• введение выборности губернаторов, судей;

• проведение выборов областного и городского советов.

На том же митинге впервые прозвучала идея создания Новороссии из 9 юго-восточных областей в составе федеративной Украины.

Однако киевские власти не собирались идти ни на какие уступки протестующим. Вместо диалога начались репрессии. 17 марта был арестован Давидченко, такая же судьба постигла и многих его соратников. Все антимайдановское движение Одессы было решено задавить силой.

Опасаясь репрессий, многие одесские политики и общественные деятели тогда бежали из города. Так, 22 марта депутат одесского горсовета А. Васильев вынужден был перебраться в Крым, чтобы избежать ареста СБУ. На своей странице в Фейсбуке он написал: «Не прошло и полугода, как нас хотели позакрывать при Януковиче за сопротивление при аресте Маркова, как теперь уже новая власть шьёт мне сепаратизм. Не могу раскрыть всех подробностей, но поверьте, у меня были все основания считать, что после ареста Антона Давидченко утренний визит на повторный допрос в СБУ стал бы для меня билетом в один конец. Обещаю приложить все усилия, чтобы люди, которые заставили меня бросить Город, который я люблю как живого человека, бросить родной дом, семью, собранную за эти годы библиотеку, так вот, чтобы эти люди как можно скорее испытали бы на себе горький вкус слова „изгнание“…».

Другой депутат, С. Бовбалан (партия «Родина»), на одном из своих выступлений сказал: «Мы действительно в состоянии войны, но с собственными властями. У нас, в „РОДИНЕ“, уже не осталось людей без уголовных дел. Эта традиция запугивания длится давно, и каждая новая власть сразу демонстрирует гнилую сущность».

На протяжении конца марта и всего апреля в Одессе и области шли постоянные митинги, ситуация становилась все более накаленной. Взаимная ненависть сторон друг к другу только нарастала, а о возможности какого-либо диалога с протестующими антимайдановцами киевская власть и ее сторонники в Одессе не хотели даже и думать. Полное подавление всякого инакомыслия – вот была их цель. И подавлять это инакомыслие, по их мнению, можно было только грубой физической силой.

Апогеем сложившейся ситуации стали события 2 мая на Греческой площади и в Доме профсоюзов. Накануне в Одессу из других городов Украины прибыло 15 автобусов с праворадикальными боевиками «Евромайдана». Как утверждают очевидцы, всего прибыло от 300 до 700 человек, все они были вооружены топорами, ножами, деревянными и металлическими палками, а также огнестрельным оружием. Есть версия, что среди них были не только футбольные ультрас, но и бойцы батальонов «Шторм» и «Днепр-1».

В тот день в 15.00 должен был состояться футбольный матч Черноморец – Металлист. В это же время прибывшие в Одессу евромайдановцы планировали провести свой марш «за единство Украины». Однако вместо проведения марша решено было напасть на палаточный городок антимайдановцев на Куликовом поле. Примерно в 15.30 начались столкновения на Греческой площади и примыкавших к ней улицах. Антимайдановских активистов, которые были вооружены в основном дубинками, арматурой и камнями, насчитывалось около 500 человек. Противостоящих им радикальных националистов было как минимум втрое больше. Кроме того, на вооружении сторонников майдана находилась также пожарная машина, которая была угнана ими за несколько часов до этого и использовалась в столкновениях как таран.

Поскольку силы были явно неравны, то вскоре антимайдановцы отступили к торговому центру «Афина», где заняли позиции и приготовились к штурму здания. Однако их противники штурмовать здание не стали, вместо этого решив атаковать палаточный городок на Куликовом поле.

Успех этой атаки не вызывал никаких сомнений у радикалов: они прекрасно знали, что в палаточном городке остались в основном безоружные активисты, многие из которых были пенсионерами. Палаточный городок был быстро разгромлен и сожжен коктейлями Молотова. Спасаясь от разъяренной толпы, антимайдановские активисты (примерно 200—300 человек) бежали в Дом профсоюзов. Преследовавшие их радикалы начали штурм здания.

Далее не могу не привести несколько цитат непосредственных участников событий– тех, кто держал оборону в Доме профсоюзов. Думаю, лучше, чем они, об этих событиях не расскажет никто.

«Они вошли через боковой вход с левой стороны, как раз под тем окном, где мы находились, – рассказывал депутат Одесского облсовета Алексей Албу, оказавшийся в тот день в Доме профсоюзов. – Есть очень много записей, как все кричат: «Там газ, там газ, пока не заходите, потом зайдем».

Одесса. Штурм Дома профсоюзов

В это же время радикалы вели огонь из боевых пистолетов, ружей и винтовок по окнам и крыше Дома профсоюзов. Очевидец событий Виктор Шапинов пришел на Куликово Поле, когда Дом профсоюзов уже окружили. «Было более тысячи человек, они кидали коктейли Молотова, пытались поджечь здание, – вспоминает он. – Были призывы к убийству, крики „Жги их“. Это была озверевшая толпа. В толпе было много пьяных, об этом мало кто пишет. Люди были экипированные».

Вторит ему и другой свидетель – одессит Александр Маевский: «Все, кто мог, кто был в силах оказывать сопротивление, открывали окна и кидали в нападавших то, что попадало под руку: цветочные горшки, вазы, кофейные банки. Я находился на третьем этаже и увидел, что к зданию подходят снайперы. Я попытался в одного из них попасть кофейной банкой. В ответ мимо моей головы пролетели две пули. В меня стрелял Николай Волков, или „сотник Мыкола“, которого только ленивый не видел».

Милиции на Куликовом Поле не было – она появилась намного позже, но и затем какое-то время не вмешивалась в происходящее. Вероятно, что такие действия милиции были обусловлены приказами начальства, которое было назначено киевскими властями. «Мы оборонялись всем, чем только могли: горшками от цветов, бросали из окон мебель. В ответ летели пули. Милиция стояла и ничего не делала, – рассказывает Александр Маевский. – Я понимал, что надо покидать здание, но к нам уже подходили с коктейлями Молотова, кричали: „Давайте их сожжем!“ Потом боевики разбили окна первого этажа, „Правый сектор“ (организация запрещена на территории РФ) начал заходить с бокового входа… Они зашли в кабинет, в котором я искал, чем еще можно обороняться. И что меня спасло? Мое хладнокровие. Они спрашивают: „Украiнською мовою розмовляеш?“ И я не растерялся: „Не тiльки розмовляю, а й спiваю“. А они стоят – вооруженные до зубов, с бутылками с зажигательной смесью, с зажигалками. „Де наши?“ Я ответил: „Вони на четвертому поверсi“. Они ушли, а я закрылся и кричал в окно настоящим нашим: „Боевики уже в здании!“ А милиционеры, как их увидели и как крики услышали, тихонько стали в уголке и стояли».

Вскоре загорелись первые этажи Дома профсоюзов. В огне был и центральный вход, так что все, находившиеся на тот момент в здании, оказались в огненной ловушке.

Оставшиеся в живых куликовцы вспоминали, что когда они в коридоре здания вскрыли пожарный кран, то в нем не оказалось воды. «Когда от „коктейлей Молотова“ начали загораться занавески, женщины старались их тушить. В брандспойтах не было воды, воду брали в туалете, я видел, как ее носили в пластиковых касках», – рассказывал А. Албу.

А. Маевский вспоминал: «Мы начали отходить в глубину здания, я добрался до маршевой лестницы, а боевики выбили уже все стекла на первом этаже и закинули туда 15—20 бутылок. Моментально здание наполнилось едким черным дымом. Получилось, что те, кто успел добраться до окон, разбить стекла, не растерялся, те спаслись. А старики, женщины перепугались и сгорели заживо. Некоторые выбирались на карниз, но под елками стоял снайпер. Впереди его закрывали люди с видеокамерами, которые снимали падающих из окон, специально этого снайпера прикрывая, а он с колена расстреливал людей».

«Пока строил баррикаду, под дверью пошел какой-то бело-зеленый дым. Воздух из легких вышиб моментально. Один момент думал, что задохнусь. В здании вырубилось электричество. Полностью. Не видно было ничего, дышать невозможно. Получалось дышать только через ткань. Везде шел этот удушающий дым. Дым был такой, что в метре ничего не было видно», – описывал события один из выживших куликовцев.

«То, что это точно был не дым от пожара, уверен на сто процентов», —скажет потом находившийся на месте трагедии начальник ГУ МЧС Украины в Одесской области В. Боделан.

Далее начальник одесских спасателей рассказывает: «Возгорание центрального лестничного марша на первых двух этажах произошло буквально за считаные секунды, после чего последовал какой-то хлопок, и было видно, что от этого хлопка моментально затух огонь. И в эту же секунду на земле оказалось несколько человек, выпавших из здания со стороны черного входа. Большинство из них были живы и даже на своих ногах покидали это место. Но буквально через пару десятков метров падали без сознания, и их дальнейший трагический исход всем известен. Мне важно так же, как и всем небезразличным людям, понимать, кому и зачем было нужно проведение такой ужасающей акции убийства. Но я уверен, что 99,9 процента людей погибли в здании Дома профсоюзов за считаные секунды, а не задохнулись от дыма или угарного газа».

О дальнейших событиях рассказывает депутат одесского облсовета Алексей Албу: «Когда мы вылезли, мы попали во внутренний двор, там на нас начали нападать ультраправые, пожарный попытался нас вывести. Пришли несколько человек старших, как я понял, они не были футбольными фанатами, мужики уже под 40 лет, все были в военной форме, в бронежилетах, с оружием. Их было человека 3. Они стали кричать, чтобы все построились, стали срывать георгиевские ленточки с мужчин, которые были рядом со мной. Когда из внутреннего двора нас вывели, милиция сделала коридор, чтобы провести нас к автозакам. Но коридор был настолько широкий, что внутри этого коридора толпа била нас палками, арматурой, трубами, палками с какими-то крючками, у меня рука была вся в крови. …Пытался протиснуться, проползти под ногами, но какой-то мужик схватил меня за ногу, начал тащить и укусил меня за ногу, у меня до сих пор остались следы, уже месяц спустя.

Эти были не местные однозначно, потому что у них был характерный не одесский говор. А когда уже вылез, там стояли местные, они меня узнали, и начали добивать. Там мне голову и пробили. Но когда я упал, несколько милиционеров поставили свои щиты у меня над головой, за что я им очень благодарен, потому что если бы не они, может, нас бы уже не было. После этого нас бросили в одну кучу, где мы пролежали не помню сколько времени, может, 15 минут, может, 20, забинтовали головы. Были там очень сильно избитые люди, были кто поменьше. Это были те, кого били трубами и палками, когда они вырвались».

Подводит итог происшедшей трагедии депутат одесского горсовета Василий Полищук: «Я не могу говорить без содрогания потому, что видел, как забивают людей. Видел наших одесских знаменитостей: Юрия Борщенко (доверенное лицо кандидата в мэры Одессы Эдуарда Гурвица), который был с палочкой, так как хромал, но при этом указывал этой палочкой, куда идти боевикам. Видел и других боевых помощников Эдуарда Иосифовича: Андрея Юсова, Сергея Гуцалюка, который кричал „перезаряди обойму!“, этого гадёныша Алексея Гончаренко – как он заходил в Дом профсоюзов и рапортовал Шустеру: „Мы очистили Одессу от сепаратистов!“. В случившемся я обвиняю центральную власть! Я убеждён, что это была спланированная операция по запугиванию Одессы. Одесса всегда была мирным городом. И вдруг в начале апреля вокруг него появилось аж восемь блокпостов, на которых стояли боевики, в том числе, тот самый сотник Мыкола. А с 1 на 2 мая, после того как в Одессу приезжал секретарь СНБО Андрей Парубий, все эти посты были сняты… Зачем и куда подевались вооружённые люди?» (http://infoodessa.com/index.php/entry/belaya-kniga-glava-2-odessa.html).

Так закончилась трагедия 2 мая, которую позже вполне обоснованно назовут «Одесской Хатынью». Только лишь по официальным данным, за 2 мая в Одессе погибли 48 и получили различной степени тяжести ранения 226 человек. Были также заявления о том, что несколько десятков человек пропали без вести. Вероятно, эти люди тоже погибли, но не попали в официальный список жертв.

В этой трагедии поражает не только звериная жестокость разъяренной толпы майдановских боевиков, но и цинизм и хладнокровие, которые после этого проявила промайдановски настроенная часть украинского общества. Так, одесский депутат А. Гончаренко, бывший регионал, переметнувшийся после февральского переворота в промайдановский лагерь, вышел в прямой эфир передачи Шустера прямо с места происшествия через Скайп. Появившись в эфире, он бодро отрапортовал: «Проукраинские силы освободили территорию в центре города и пошли… Мы пошли к лагерю сепаратистов на Куликовом поле, мы взяли его, лагерь уничтожен. Часть сепаратистов забежала в здание».

Услышав это, сидящие в студии зрители начали бурно аплодировать.

Уже спустя несколько дней в Интернете появились фотографии Гончаренко на фоне погибших защитников Дома профсоюзов. На одном из снимков он, склонившись над погибшим, фотографирует его.

Другие украинские политики повели себя примерно так же. Чего стоит хотя бы известное заявление после этой трагедии депутата ВР от ВО «Свобода» И. Фарион: «Браво, Одесса! Ты показала настоящий украинский дух. Ты – родина великих националистов Ивана и Юрия Лип. Пусть черти жарятся в аду! Футбольные фанаты – вот лучшие повстанцы. Браво!» Тут вообще без комментариев.

Стоит ли после этого говорить, что никакого объективного расследования произошедшей трагедии украинские власти так и не провели? Во всем были обвинены погибшие защитники Дома профсоюзов, а в качестве основной причины трагедии на официальном уровне называлась «провокация российских спецслужб».

О том, что расследование одесской трагедии намеренно блокируется киевскими властями, неоднократно заявляли даже представители ООН в своих докладах. В одном из них, в марте 2016 г., они прямо заявляли, что расследование трагедии намеренно блокируется и тормозится киевскими властями, что привело фактически к полному отсутствию какого-либо объективного расследования. А все виновники этой трагедии, включая и высокопоставленных лиц – А. Парубия, А. Гончаренко, А. Юсова, Ю. Борщенко – не только не понесли никакого наказания, но и фактически были признаны героями на официальном уровне.

Глава 6. Причины поражения антимайдановских движений в Одессе, Харькове и других городах Юго-Востока

В данной главе я не стану подробно пересказывать хронологию событий в каждой области Юго-Востока, однако, чтобы понять причины поражения антимайдановских движений, остановимся на главных событиях.

Уже на следующий день после киевского переворота во всех крупных городах Юго-Востока начались массовые протесты против насильственной смены власти в стране. В большинстве своем это были стихийные протесты, которые на первых порах не имели ни общепризнанных лидеров, ни единых лозунгов. Одни требовали федерализации, другие – вхождения в состав РФ, третьи – возвращения Януковича, который все же представлялся протестующим меньшим злом в сравнении с теми, кто захватил власть в стране. Не было у протестующих даже единой символики, использовались российские, советские, черно-желто-белые имперские флаги, а на первых порах рядом с ними были и государственные флаги Украины. Первым общепризнанным символом протестующих против новой киевской власти в начале марта стала георгиевская ленточка.

Одновременно с протестными антимайдановскими митингами во многих городах собирались и промайдановские митинги, чьим главным лозунгом был «Едина крайина».

Не обходилось и без кровавых стычек. Протестующие одних митингов на протяжении всего марта – первой половины апреля нападали на другие митинги и шествия, в столкновениях обеими сторонами применялись биты, цепи, ножи, петарды и светошумовые гранаты. В середине марта начало применяться и огнестрельное оружие, появились первые погибшие.

Ободряюще на антимайдановских протестующих подействовал крымский референдум 16 марта, после которого многие из них начали думать, что Путин не остановится на одном Крыме, а произведет аннексию еще восьми юго-восточных областей. Однако были среди протестующих и те, кто выступал против присоединения к РФ и требовал лишь федерализации. Другие же просто хотели, чтобы власть учитывала мнение народа.

Обычным делом вскоре стали захваты административных зданий. Впервые областные администрации начали захватывать еще в январе-феврале промайдановские протестующие в западных и центральных областях страны. Разлагающийся режим Януковича тогда ничего не мог этому противопоставить, и когда захваты нескольких западноукраинских администраций остались безнаказанными, то всем стало понятно, что можно такое же делать и у себя в городе, никакого наказания за это не будет.

После того, как в конце февраля сторонники майдана захватили харьковскую администрацию и удерживали ее в течение нескольких дней, терпение харьковских антимайдановцев иссякло. 1 марта они штурмом взяли здание харьковской ОГА, избили находившихся там майдановцев и устроили им «коридор позора», многих заставили стать на колени. Причины такого отношения к майдановцам имелись уже тогда: все прекрасно помнили, как на Майдане в Киеве те избивали и ставили на колени бойцов «Беркута», многие из которых были из Харькова. Таким образом, жестокость одних породила ответную жестокость и ненависть других.

В течение всего марта в Харькове проходили многочисленные майдановские и антимайдановские митинги и столкновения между ними. Ситуация начинала выходить из-под контроля местных властей, все шло по донецкому сценарию. В Донецке тогда ситуация развивалась аналогичным образом.

Вечером 6 апреля харьковские антимайдановцы в очередной раз захватили здание ОГА, которое перед этим вынуждены были оставлять, и на следующий день, 7 апреля, провозгласили «Харьковскую народную республику». Сообщение о ее создании зачитал перед митингующими один из лидеров протеста, координатор организации «Русский восток» Антон Гурьянов. Напомню, буквально за несколько часов до этого в Донецке была провозглашена ДНР.

Однако, в отличие от ДНР, «Харьковской народной республике» было суждено просуществовать всего несколько часов. Уже утром следующего дня силовики пошли на штурм здания харьковской ОГА и без особого труда взяли его. «Сама операция длилась минут 15 и прошла без единого выстрела», – скажет потом командовавший штурмом Степан Полторак, который спустя несколько месяцев станет министром обороны Украины. Значение этого штурма Полторак определил так: «Если бы мы не убрали их тогда, то на следующий день или через день туда завезли бы огромное количество оружия и боеприпасов, подошло бы подкрепление, и мы бы имели бы то же самое, что в Луганске и Донецке».

Возникает вопрос: если харьковская ОГА была так легко взята силовиками, то почему не было штурма донецкой ОГА? Такой штурм тоже ведь была возможность провести, достаточно было лишь перекрыть движение на нескольких улицах (прежде всего на ул. Артема и Университетской) и начать штурм здания! У засевших в донецкой ОГА на тот момент из оружия были лишь коктейли Молотова, брусчатка и дубинки, и этим они собирались отбивать штурм! В те дни я сам имел возможность общаться со многими из них, и все они говорили, что ждут штурма буквально в любую минуту, но лишь на свои силы рассчитывают слабо. «Если будет штурм, то Путин сразу же введет на Донбасс войска!» – говорили они. Но, как оказалось, после харьковского штурма никто войска не ввел, вряд ли они были бы введены и после донецкого штурма.

Сейчас, вспоминая те события и зная дальнейший их ход, вполне можно сделать вывод, что если бы тогда, 7—11 апреля, был бы проведен штурм донецкой ОГА, то последующей войны удалось бы избежать. Все закончилось бы так, как закончилось в Харькове.

Почему киевские власти не решились на штурм в Донецке, но решились на него в Харькове, вопрос сложный. Лично я склонен усматривать тут либо трусость, либо предательство тех, кто должен был его осуществить. Некоторыми выдвигалась также версия, что против штурма ДонОГА выступал Ринат Ахметов – самый влиятельный человек Донбасса. Однако, если бы киевские власти действительно решились бы на штурм, то вряд ли стали бы спрашивать разрешения у Ахметова, который, к тому же, всегда высказывался за единство Украины. И надо заметить, что единство Украины Ахметову действительно выгодней, чем существование ЛДНР, где предприятия его, хоть и охраняются вооруженными боевиками, тем не менее, находятся под угрозой национализации.

После штурма харьковской ОГА на протяжении апреля еще несколько раз в Харькове собирались митинги под российскими флагами, однако прежнего значения они уже не имели. Последний такой антимайдановский митинг прошел в Харькове 27 апреля и был жестоко разогнан боевиками и футбольными «ультрас». О возможности повторения в Харькове событий по донецкому сценарию глава МВД Украины Аваков высказался так: «В Харькове повторения сценария «народной республики» не будет по трем причинам. Во-первых, у Харькова есть голова, и ни один нормальный человек не хочет такого, что происходит в «освобожденных «русским миром» Донецке и Луганске. Во-вторых, там просто нет таких настроений. В-третьих, мы уже достаточно опытные для того, чтобы не дать расшатать лодку».

Вполне справедливо также сказать, что в итоге из двух зол харьковчане выбрали меньшее, размышляя по принципу «лучше уж плохой киевский режим, чем разбомбленный город». И как показали потом события в Донбассе, такой выбор был верен.

Причины поражения антимайдановского движения в Харькове понятны, а каковы же были причины его поражения на Юго-Востоке в целом? В качестве основных причин поражения антимайдановцев я бы выделил следующие.

Первая и, вероятно, основная причина – более низкая поддержка местным населением антимайдановского движения в сравнении с Донбассом. Часть населения юго-восточных областей все же приняла произошедший в Киеве переворот как вполне естественное и закономерное событие и выходила на промайдановские митинги в поддержку новой власти. В целом эти митинги были не менее массовыми на Юго-Востоке, чем антимайдановские.

Антимайдановцы Запорожья во время столкновения с промайдановским митингом

Вторая, и тоже весьма важная причина – отсутствие постоянных источников финансирования антимайдановского движения. Ни одна политическая революция в истории человечества не делалась без денег, на голом энтузиазме. Деньги нужны на все: бензин, листовки, материалы для баррикад, оружие, на ту же еду, если речь идет о долгосрочном протесте. Во всем этом, кроме, разве что еды, которую в основном приносили родственники протестующих, был недостаток.

Возникает вопрос: почему отсутствовало регулярное финансирование со стороны РФ или от тех же регионалов? Вполне возможно, что финансирование из РФ тогда все же шло, но было оно крайне нерегулярным, напоминая скорее отдельные подачки. Почему так? Вероятно, Путин изначально решил остановиться только на Крыме, чтоб окончательно закрепиться на этом стратегически важном участке. Вряд ли у него были планы присоединения всего Юго-Востока: экономика РФ на тот момент просто не потянула бы присоединение региона с 20-миллионным населением.

Финансировали ли антимайдановские протесты регионалы? Это не вызывает сомнений, однако львиная доля этого финансирования шла на Донбасс, где вскоре начались полномасштабные боевые действия.

Третья причина поражения, которую также нельзя сбрасывать со счетов, это отсутствие единства в антимайдановском лагере. Не было в нем не только общей идеологии или хотя бы общих лозунгов, не было даже одного общего лидера. Что касается Донбасса, то тут тоже в течение нескольких недель не было одного общепризнанного лидера, однако уже в середине апреля появился Стрелков (Гиркин), который на следующие 4 месяца и стал таким лидером. Не появись он – возможно, войны в Донбассе удалось бы тоже избежать или хотя бы закончить ее в считанные недели. Но нет, нам «повезло», этот фээсбэшник на российские и регионаловские деньги сформировал боеспособную армию и война затянулась, унося тысячи жизней мирных жителей Донбасса.

И, наконец, четвертой причиной поражения антимайдановского движения я бы назвал различия в менталитете населения. Да, менталитет донбассовцев отличается не только от менталитета галичан, но в некоторой степени и от менталитета одесситов. И дело тут вовсе не в том, что в Одессе оказалось гораздо меньше сторонников «русского мира», чем в Донбассе, а в том, что даже у людей с одинаковыми политическими взглядами была разная реакция на аналогичные события. Менталитет донбассовцев – это менталитет работников тяжелой промышленности, они более болезненно восприняли то, что их мнение не учитывается центральными властями. Кроме того, работая в тяжелой промышленности, люди не только тяжело работают физически, но и рискуют своей жизнью, что приводит к фатализму. А значит, на попытки закрыть себе рот при помощи грубой физической силы такие люди будут реагировать лишь ответной физической силой. А первые погибшие прибавили донбассовцам еще и ненависти и желания отомстить.

У одесситов же была прямо противоположная реакция на десятки погибших в доме профсоюзов 2 мая. Эта ужасная трагедия вызвала у одесситов не сколько желание отомстить, а сколько страх и понимание того, к чему может привести дальнейшая эскалация конфликта. А привести она может к тому, к чему привела Донбасс – к бомбежке городов и гибели тысяч невинных людей. Таким образом, вовремя остановившись, одесситы смогли избежать войны у себя в городе.

Подводя итог всему вышесказанному в данной главе, считаю уместным ответить на вопрос, который по-прежнему многих волнует: возможно ли на Юго-Востоке Украины в будущем повторение событий весны 2014 г., возможна ли там война и создание своих «народных республик»? Тут можно ответить однозначно – нет! Мирные протесты против властей или отдельных чиновников – вполне нормальное явление, а вот за лозунги вроде «Путин, введи войска!» я уверен, вас сильно побьют как в Одессе, так и в Харькове, так и в Днепропетровске. А после событий 24 января 2015 г. – еще и в Мариуполе! Так что создание там «народных республик», а тем более присоединение к России в ближайшее время абсолютно невозможно. К тому же и сама Россия, как показали события в Донбассе, присоединять их не станет, а будет лишь подливать масло в полыхающее пламя войны. Это понимают жители Юго-Востока Украины, должны понять и россияне, а также все те, кто еще бредит идеями новых «народных республик»!