Текст книги "Крах империи евреев"

Какое, однако, отношение все это имеет к Черной смерти? Чтобы ответить на этот вопрос, следует предварительно сказать, что, продолжая исследование этого важного рецептора, ученые обнаружили, что его мутантная («неудобная» для определенных вирусов) форма появилась в Северо-Восточной Европе около 2000 лет назад.

К сожалению, мы не можем сейчас вдаваться в вопрос о том, как ученые определяют «возраст» различных белков и генов. Ограничимся лишь результатами. Дальнейшее изучение рецептора ССR5 показало, что примерно 700 лет назад произошло резкое увеличение распространенности его мутантной формы. Если раньше она встречалась у одного европейца на каждые 40 тысяч, то с 700 лет тому назад и ближе к нашему времени – уже у одного на каждые 5! Что могло быть тому причиной?

Один из возможных ответов на этот вопрос таков. Представим, что 700 лет назад население Европы подверглось нашествию какого-то вируса, который хорошо усаживался в «карман» нормального рецептора ССR5 и плохо – в «карман» мутантного. Если вирус был очень опасен, то выживали только счастливые обладатели рецептора мутантной формы; гибли в основном носители его нормальной формы. В результате носителей мутантной формы должно было стать много больше, чем до эпидемии.

Мы произнесли решающее слово – «эпидемия». Только массовое вымирание носителей нормальной формы рецептора могло привести к обнаруженному учеными резкому скачку числа носителей его мутантной формы. Но самая массовая эпидемия 700-летней давности – это как раз Черная смерть. По мнению Скотт и Дункана, именно мутация рецептора ССR5 могла помочь ее обладателям выжить во время Черной смерти.

Авторы считают, что накопление этих «счастливчиков» до их нынешнего процентного числа происходило на всем протяжении от XIV до XVII веков. Когда оно достигло некоторого количественного рубежа, произошло качественное изменение: поддающихся Черной смерти людей в каждом отдельно взятом месте стало меньше, чем нужно для быстрого распространения эпидемии. И Черная смерть покинула Европу. Надо сказать, что бактерии бубонной чумы, вызывая болезнь, тоже убивают иммунные клетки.

Но лабораторные проверки не дали пока однозначного ответа, защищает мутация указанного рецептора от этих бактерий или нет. В случае же упомянутых выше вирусов факт такой защиты не вызывает сомнения. И тогда остается последний вопрос: какого же сорта вирус вызывал Черную смерть? Поскольку общим симптомом Черной смерти были тяжелые кровотечения, ливерпульские ученые полагают, что ее возбудителем был «геморрагический (то есть вызывающий кровотечения) филовирус» типа Эболы.

Питер Брейгель Торжество смерти

Они предлагают для этой эпидемии новое, более подходящее, по их мнению, название – геморрагическая чума. Некоторые исследователи уже и раньше обвиняли Эболу в древних моровых эпидемиях. Так, в 1996 году была выдвинута гипотеза, что эпидемия чумы в Афинах в 430 году до новой эры, описанная Фукидидом, была вызвана вирусом Эболой, включая характерные изнурительные рвоты и икоту. В то же время многие симптомы этой чумы, а также аналогичной в Константинополе в 540 году новой эры, были сходны с симптомами Черной смерти. Можно попробовать искать истоки Черной смерти в Африке. Европейцы впервые зарегистрировали это заболевание на Сицилии в 1347 году. Скотт полагает, что она была занесена прибывшими на Сицилию кораблями из Африки. Это предположение тем более правдоподобно, что Африка исторически является родиной и прибежищем большего числа человеческих патогенов, чем любой другой континент. Кроме того, люди, жившие во время эпидемий в Константинополе и Афинах, тоже считали, что болезнь пришла из соседней Африки. В частности, следы константинопольской эпидемии ведут к торговым путям из глубин Центральной Африки.

Некоторые другие исследователи тоже убеждены, что и афинская, и константинопольская «чума» была эпидемией той же болезни, что и Черная смерть. Сходство и повторяемость катастроф в Афинах, Константинополе и средневековой Европе свидетельствуют о том, что возбудитель, или выходит из своего укрытия каждые несколько столетий или это одна и та же эпидемия, разнесенная историками во времени. Или последняя вспышка была самой энергичной и смертоносной, или просто не было других, потому и не выработался механизм ее узнавания.

Ученые другой сферы знаний, не историки решили очень сложный и трудный вопрос, или попытались решить. Вопрос переломной причины человеческой истории. При этом не побоялись пойти против канонов собственной науки и устоявшегося мнения всего ученого братства. В этом их заслуга, а нам пример.

* * *

Вернемся к теме нашего расследования. Мы окончательно выяснили в ходе изучения документов, что созданием экономической сети империи занималась каста администраторов-финансистов, и этой кастой являлись евреи. Они, образно говоря, были кровеносной системой единого государства, той разветвленной системой сосудов, по которым во все тело империи доставлялась кровь империи – десятина.

По всему свету, во всех странах подвластных некоему Правителю, наместнику Бога на земле, во всех маломальских звеньях его золотой паутины покрывшей подлунный мир, было место маленьким, первоначально незаметным ниточкам, образующим стальную сеть, стягивающую всю империю в единое целое.

Деньги, золото, налоги, дань, десятина – кровь империи. Тот, выражаясь языком анатома, гемоглобин, что насыщает эту кровь, насыщает сердце империи – это были они мытари, называющие себя емким словом «служители» – евреи.

Когда на стенках кровеносных сосудов нарастают бляшки непогрешимых истин, и не терпящих возражений постулатов, это первый шаг к сердечной недостаточности, к остановке сердца и смерти всего организма. Старая медицинская практика всегда предлагала действенный, с ее точки зрения, способ лечения – кровопускание, а потом и причины болезни будут изучаться, если клиент выживет.

Вернемся в нашем расследовании к вопросу о старом методе лечения нарушения кровообращения организма.

Итак, в золотую паутину империи, незаметной стальной ниткой начала вплетаться прочная сеть, стягивающая весь подлунный мир в единое целое. Сеть эта была совершенно на первый взгляд незаметной и не вызывала бы ни у кого интереса, если бы не представляла собой хорошо отлаженную систему финансово-экономических связей – дани, налогов, оброка, десятины и…, в общем не в названии дело. Каждая ячейка – община и у каждой общины одна задача – служить. Это была служба, осуществляемая по схеме: собрали – посчитали – учли – отправили – отчитались. Осуществляли ее – мытари, служки государевы – евреи. На службе государевой, под его рукой, под защитой братьев орденских и в первую очередь братьев-тамплиеров.

В христианском ли мире, в мусульманском ли – везде где чтили Авраамову веру все торговля, финансы, налоги, то есть вся кровь Империи, шла через Систему. Обслуживало эту Систему тесно сплоченное, построенное на принципах равенства, кастовое общество, живущее по жестким, даже жестоким, законам правил и инструкций, по седерам («седер» так и переводится «порядок»). Притом по законам, постоянно обновляющимся и совершенствующимся в соответствии с велениями времени и централизованно принимаемым для исполнения на местах.

Кастовое общество администраторов было максимально сплочено и организовано, кроме того, это было общество тотально, поголовно имеющее самое грозное на то время оружие – образование, грамотность. Обучающее членов клана с детства пользоваться этим оружием, как впрочем, и любым другим оружием пользоваться то же обучали с детства. Передающее свои секреты по наследству, и вследствие этого посты и должности при всех монарших дворах, при всех правителях, то же передающее по наследству. Должность эта была неоспорима, это тот самый знаменитый и всем нынче известный, дошедший до наших дней «еврей при губернаторе». Притом еврей этот кастовый, клановый, потомственный.

Общество, тем не менее, хотя и обособленное, но подчиняющееся единому закону – Правде. Конечно же, Правде, и, конечно же, изгои, то есть четвертые сыновья, а для закрытых семей, да с их плодовитостью, да с Айдеше мама («еврейская мама» то же выражение в Лету не канувшее) – это вообще бич Божий. Хотя для еврейских изгоев это тоже была не Бог весть, какая проблема. Ордена с охотой брали грамотных изгоев в лазареты и госпитали, а тех, кто похрабрей в оруженосцы, а тех, кто поумней в казначеи. Купцы – в учетчики и управляющие, а в дальнейшем в компаньоны и зятья, кто ж откажется родственниками мытарей иметь. Наместники – в придворную челядь в круг приближенных холуев и шутов – ученых и поэтов, менестрелей и вагантов, философов и просветителей, а тех, кто еще и талантом был не обижен – в живописцы и музыканты.

Но это ведь туда, за стены гетто, за круг цеховых привилегий и законов, это хоть и весело, а все не служба государева, под теплым крылом да у Бога за пазухой. Это, кому свобода дорога тому изгойство, покрут, как калач медовый, а кому калач медовый дороже свободы, тому изгойство, как редька – доля горькая.

Правда и служба государева была не то чтобы очень калачом. Это для государя они были свои людишки – дворовые, а для тех за кем они присмотр смотреть были приставлены, для люда городского и деревенского, для торговцев и мастеровых, для наместников и дворни местного разлива, да мало ли еще для кого – все они, как кость в горле, служители сил зла, пьявки-кровопийцы. Нет, любви они точно не вызывали, а дальше собственного носа бюргер, мещанин, средний класс – обыватель, одним словом, видеть не может, это у него такой фокус зрения.

Зрела нелюбовь к ним потихоньку, но наружу, ни дай Бог, потому как значились они официально «королевскими рабами» или «рабами нашей казны». Даже юридически, согласно средневековому праву, евреи считались «сервами короля» (servi camene Regis).

Сидели они себе за крепостными стенами собственных кварталов и «еврейских улиц», называемых емкими словами: «гетто», Еврейский остров в Париже, Жидовский квартал в Киеве и Москве, Жидовинская Слобода в Новгороде, в Каире, в Багдаде, в Солониках и Иерусалиме, да мало ли где еще. Такие самостоятельные крепости в городах, притом содержащиеся за счет этих городов или их правителей. В пределах этих еврейских крепостей были: свой суд («Синдерион», «даяним»), свой собор («кагал»), своя дружина, своя казна, свой глава («коэн», «мукадмин»), то есть своя власть. Местной власти она не подчинялась и не отчитывалась, а имела своего главу, «еврейского епископа» – «придворного раввина» (Rab del Corte в дословном переводе «судейского раба»). Внутренняя жизнь регулировалась сборником собственных законов – Талмудом, состоящим из Мишны (собственно текста) и Гемары (комментариев). Принципы социальной жизни базировались на Галахе, опять же собственном унифицированном законе, а не на местных указах. А для изучения этих общих имперских законов по всей ее территории открыли свои школы: В Бари, в Отранто, в Майнце, в Вормсе, в Кельне. Детей обучали в собственных школах – хедерах и имели собственные общинные дома – синагоги.

Занимались конкретно центральным администрированием, имея, выражаясь современным языком, эксклюзивы на торговлю, ростовщичество, ряд ремесел, внешнюю торговлю, колонизацию и др. Любое их притеснения, как снизу, так и сверху от местной власти, жестокое подавлялось центральной властью, вплоть до смертной казни. Единолично имели право взимания лихвы, такой прибыли от оборота земли и денег.

Итак, как мы уже поминали, бляшки собственной значимости, непогрешимости и величия начали уже нарастать на стенках кровеносной системы империи, и именно так, как и говорится в медицине, изнутри. Хотя и внешняя среда имела предпосылки эту самую Систему порушить и доступ крови к сердцу империи прекратить.

Первую проверку на крепость, Системе пришлось вынести во времена «Черной смерти», в период великой имперской карантинной операции.

Удар по Системе пришелся со всех сторон: сама «Черная смерть», ненависть толпы, шайки мародеров и грабителей, карантинные отряды и… всего и не перечислить.

Первое и основное Система встретила во всеоружии, карантинные инструкции – «Кашрут» выполнялись беспрекословно, жизнь и внутренняя дисциплина касты научили не спорить, а делать. «Черная смерть» хоть и косила их ряды, но за стенами гетто. Самоизоляция тоже немаловажный фактор. В самих гетто натиск болезни был сдержан по периметру стен, там это не была эпидемия в полном смысле слова, да плюс знания в медицине, да плюс использование антибиотиков, да плюс чистота и знание дезинфекции. Вот это-то и породило второе – ненависть толпы. Как же так все мрут, как мухи, а эти сидят себе за стенами, падаль не едят, по кабакам не шляются, и не дохнут? Эти – точно враги. Может они и не сыпят толченое стекло в масло трудовому пролетариату, но уж точно, все знают, что еврейские мудрецы и старейшины смотались то ли в Иерусалим, то ли в Стамбул, толи вообще на гору Арарат и привезли мешочки с ядом, которым травят колодцы, что бы истребить добрый народ. Вот когда родилось это обобщающее – Народ. Так вот народ попробовал бунтовать, буде скор на грабеж и мятежи, и решил жирных барашков – евреев потрясти за мошну. Не получилось – прижучили, и сами евреи оказались не сахарными с закованной в броню дружиной да за стенами собственных кварталов, а тут еще псы-царевы – братства, и наместнические дружины. В общем, куда ни кинь всюду клин.

Больше же всех ударили по системе карантинные отряды. Методика борьбы с болезнью, а тем более с эпидемиями была тогда проста. Нет носителей эпидемии – нет болезни. Короче, нет человека – нет проблем. Главное его не касаться, с ним не есть, не пить и не дружить. Все остальные бредни о природе болезней, говоримые братьями госпитальерами и разными Гиппократами и Авиценнами, в расчет не брались. Это наука фундаментальная, а по прикладной науке нужно кровопускание, хоть человеку, хоть обществу, так учил Великий Гиппократ. Честь ему и хвала. Тем более что способ известен, исполнители есть, что еще надо. Поставить кордон, засеку, дабы гадость далее не пустить, а все что за засекой по старому известному рецепту «Огнем и мечом». И рванули карантинные отряды по всем пораженным болезнью городам и весям. Так что, попали под горячую руку многие еврейские общины, те, кто сам защитится не смог, или под руку братьев в монастыри, комтуры или домены не ушел. Сильно, сильно потрепали Систему карантинщики, да и не только Систему, они практически все заболевшие земли выкосили тактикой выжженной земли, так что пришлось по новой заселять.

Основная борьба разыгралась внутри общин, между теми, кто присвоил себе право Истины и право трактовать седер и теми, кто считал, что здесь все равны перед Богом и людьми, на то она и община. Вся придворная верхушка: лекари – лейб-медики там всякие, драгоманы – переводчики, философы, просветители, во-первых, решили, что они вообще достигли совершенства во всем, даже в толковании слова Божьего, а во-вторых, додумались, что до Бога высоко, а до царя далеко и нечего кусать руку тебя кормящую.

Ослаб контроль, ослаб приток крови к сердцу Империи, и начал раскачиваться маятник разрухи. Псы-царевы – Ордена усилили пресс на местах, в ответ местные короли и князья ударили по Орденам. Запылали мятежи и междоусобицы между верными вассалами и мятежниками, на непокорных ринулись каратели, служба зачистки и тайная полиция – фемы и инквизиция. Теперь уже запылали костры инквизиции и замки непокорных.

Первыми на себе испытали удар мятежников – Братства, Ордена, а самыми первыми – тамплиеры. Вторыми – церковь и монашества. Потом зашаталась вся структура. Вот так любой организм и умирает от сердечной недостаточности, от закупорки вен, тромбов одним словом.

Были, были попытки лечения, лечения именно тем способом, который известен из старых рецептов – кровопусканием.

Попытки эти были постоянными, робкими, дозированными и перемежались с борьбой за власть внутри самой Системы. Сейчас с дальнего далека, с расстояния пройденного цивилизацией за века после этого, уже и не поймешь, что из них что. Потому и выдается все за угнетение бедных евреев, всеми кому это было не лень, с одной стороны, крестовыми походами с другой стороны, междуусобицами с третьей. Так что сам черт ногу сломит в этих постоянных войнах, восстаниях, мятежах и освободительных походах.

Отыгрывались мятежники в первую очередь на общинах, сохранивших верность долгу и оставшихся без защиты, без, если можно так выразиться, силового прикрытия. Отыгрывались за все: за верную службу царю и отечеству, за то, что не дали в долг, за то, что дали, но надо вернуть, за то, что не сдохли от чумы, за то, что не дали сдохнуть тем же мятежникам, за то, что… да мало ли за что, было бы за что – вообще убил бы.

Ячейки золотой паутины

Паутина началась плестись серыми тружениками – пауками экономической ситсемы с первого обложения данью. Вот с того момента как появилась пошлина, именуемая мыт, а с ней естественно и мытари золотая сеть все туже и туже стягивала Ойкумену, превращая ее в единую Имерию, единственно силой экономической пользы и необходимости, а не силой стальных мечей и звенящих стрел. Все это мы подробно изложили в книге «Средневековая империя евреев». Здесь позволю себе только обширную цитату из В. Назарова. Для начала напомним, что ТАМОЖЕННЫЕ ПОШЛИНЫ это в средневековое время налоги с торговли и связанных с ней операций. Такие уж исторические термины приняты в науке. Итак, цитируем.

«С конца X века были известны такие таможенные пошлины, как мыт (он, видимо, был таможенной пошлиной не только проезжей, но и со сделки), весчее, торговое, перемер, перевод и мостовщина. В годы татаро-монгольского ига повсеместно устанавливалась тамга, взимавшаяся с цены товара. В XIII–XV вв. в каждом княжестве существовала особая система таможенных пошлин, которая регулировалась договорами, опиравшимися на традиции. Пестрота таможенных пошлин сохранилась и в период складывания и развития Русского централизованного государства (с конца XV до середины XVII вв.): названия и величина таможенных пошлин были в разных областях неодинаковыми для местных жителей и иногородних. Часть торговых сделок, особенно заключаемых духовными лицами, зачастую облагалась таможенной пошлиной не в полном объеме. К проезжим таможенным пошлинам относились: мыт (в различных районах, так называемый сухой мыт, взимался как полозовое, подужное, проезжее; водяной мыт – как судовое, с судна, с насада, с дощаника, с плота, с каюка, носовое, причальное, посаженное, побережное и т. д.). Приезд, отъезд (проезжие таможенные пошлины с местных жителей в ряде районов), годовщина (взималась с человека), костки (таможенная пошлина с проводников), мостовщина, перевоз. К таможенным пошлинам, связанным с обслуживанием торговли, относились кроме того: весчее (при взвешивании товара; с середины XVII в. взвешивание на казенных весах стало обязательным), контарное (бралось при взвешивании соли), дрягильная (с подъема товара на весы при продаже) и дугие. При мере – померное и покоречное (налагалось на хлеб). При хранении товаров и их явке в месте продажи – замыт, явка, гостиное, амбарное, поворотное, дворовая, подворная, свальная и ряд других. При продаже лошадей и скота – пятно, записка, писчая деньга, пошерстное, поводная деньга, роговое (с рогатого скота), привязное и т. д. Все эти таможенные пошлины были невелики по размеру. Основной таможенной пошлиной были сборы с самой сделки – тамга (со 2-й половины XVI в. ее стали называть рублевой пошлиной) и осмничее (сбор с продажи хлеба по характеру и способу взимания ничем не отличался от тамги). Внешней таможенной пошлины тогда не существовало. Иностранные купцы платили те же пошлины, что и иногородние купцы, лишь иногда по самым высоким ставкам. Несмотря на временное увеличение номенклатуры таможенных пошлин (в связи с ростом потребностей государства в деньгах), в XVI – 1-й половины XVII вв. ведущим был процесс их унификации: стирались различия в размерах обложения между местными и иногородними, все большее количество таможенных пошлин начинало взиматься с цены товара и т. д. Процесс унификации внутренних таможенных пошлин в Росиии был завершен реформой 1650-х – Торговым уставом 1653 и Уставной таможенной грамотой 1654. Основной стала рублевая пошлина. Из проезжих сохранились только мостовщина и перевоз (в Сибири проезжие таможенные пошлины были отменены только в 1692). Из остальных – пятно (с продажи лошадей, взималась помимо рублевой), амбарщина и перекупная (взималась с весовых товаров при их покупке для перепродажи). В 1650-е появились внешние таможенные пошлины. Иностранные купцы стали уплачивать 4–5 %-ный сбор с продажи товаров в портах и пограничных городах и повышенный сбор при их продаже во внутренних городах России: 6 %-ный сбор рублевой пошлины и проезжую таможенную пошлину. Проезжая пошлина с иностранных купцов была повышена в Новоторговом уставе 1667.

Рязанские тамга

При Петре I произошло временное увеличение внутренних таможенных пошлин. Были введены поворотный сбор, сбор за торговые площади, пристани, новоуравнительная, привальная и отвальная с речных судов и т. п. Бурное развитие внешней торговли России привело в 1724 к созданию нового таможенного тарифа. С этого времени в России установилось дифференцированное обложение всех предметов экспорта и импорта. Отмена внутренних таможенных пошлин произошла в ходе Таможенной реформы 1753-57. Сумма сборов с внутренних таможенных пошлин была разложена на внешние (тарифные) таможенные пошлины, которые стали единственным видом таможенных пошлин. Их размер определялся едиными тарифами, и взимались они только в портовых и пограничных таможнях».

Приведенная цитата позволяет нам достойно оценить систему сбора дани, стыдливо названной историками таможенной пошлиной. Вмсте с тем мы можем оценить и труд служащих экономической системы, создавших саму эту систему. После чего всю эту организованную и выученную массу администраторов можно было направлять на другие объекты работы. Давайте продолжим наше расследование.

Торговля.

Ко времени Черной смерти и завершения «крестовых походов» евреи уже, как мы говорили до этого, успели таки стянуть золотой паутиной Империю, создав экономическую систему, выгодную победителям и побежденным и даже начали вплетать в нее стальную нить, систему товарно-денежных отношений. Многие из вас стразу вспомнят и произнесут короткое емкое слово – ТОРГОВЛЯ. Естественно Еврей и Торговля – это как Ленин и Партия, близнецы братья. Придется, как и в случае с Черной смертью, немного развенчать давно известную всем, даже приржавевшую слегка от времени истину. Евреи устремились в торговлю, точно так же как перед этим в земледелие, а потом в ремесло. Не корысти ради, а токмо волей пославшего их самодержца, токмо ради пользы государя. И упрямые факты на нашей стороне. Факты эти говорят, да устремились, да создали и зародили…, и тут же отдали, как и все остальное, в надежные руки достойных учеников. Вот на этих фактах мы, прежде всего и остановимся. Начнем с Франции. До десятого столетия включительно, пока главными потребителями привозных товаров оставались исключительно представители высшей церковной и светской аристократии, пока вместе с этим и главными торговыми центрами служили епископские резиденции так же, как и наиболее богатые и крупные аббатства, вся внешняя торговля сосредоточивалась почти исключительно в руках еврейских торговцев. Евреи, как мы видели, рассеяны были в это время по всей территории, как в богатых епископских резиденциях, так и в замках и селениях различных баронов, герцогов, графов, являясь, в сущности, не столько торговцами в настоящем значении этого слова, сколько комиссионерами, состоявшими в распоряжении отдельных представителей светской и духовной аристократии. Каждый сеньор имел своего еврея, через посредство которого и приобретал все необходимые ему в данный момент продукты и изделия. Такое положение дел заметным образом начало изменяться только с середины средневековья.

С момента появления во Франции городской жизни, начинается развитие ремесла, возникают первые цеховые организации. К этому же времени восходит и начало самостоятельного торгового развития, и образование местного купеческого класса. К этому же времени относится и возникновение первых торговых организаций, обстоятельство, представлявшее крупнейшее явление в истории торгового развития Франции этого времени и вместе с тем чреватое последствиями и для дальнейших судеб французских евреев. Образуются и начинают действовать первые торговые объединения, в том числе и такие, которым впоследствии в течение долгого времени принадлежало первое место во французской торговле, а именно: Руанская Ганза (Hanse de Rouen), парижская гильдия marchands de I”еаu (буквально, «водные торговцы»), компания луарских купцов, гильдия виноторговцев в Бордо и другие. Эти гильдии в короткое время приобретают широкое не только экономическое, но и общественное значение. Их доверенные лица становятся во главе городского управления, благодаря чему торговые гильдии получают возможность влиять на направление зарождающейся городской политики. В то же время гильдии успевают распространить свое влияние и за пределы своего городского округа. Так, они захватывают в свои руки важнейшие речные таможни, выкупая или получая их в лен от сеньора. Сеньоры, говорит Пижонно, «инфеодировали в руки торговцев и торговых компаний течение рек и даже моря так же, как они инфеодировали землю баронам». Точно так же еще очень рано торговые гильдии успевают добиться и своей непосредственной цели, именно, торговой монополии в данной местности. Так, Руанская Ганза получает, например, право исключительной монопольной торговли с Ирландией. Еще более существенных прав успела добиться парижская компания marchands de I”еаu, она получила право облагать все приходившие в Париж суда с вином налоговым сбором.

«Никто, – говорится и соответствующей грамоте Людовика VII, – не должен привозить или вывозить из Парижа водным путем какие-либо товары, если он не принадлежит к числу marchands de I”еаu или не состоит в товариществе с одним из членов этой корпорации». (Leroy. Dissertation sur I'origine de l'Hоtel de Ville. Peice № 3). Для того, чтобы оценить значение подобной привилегии, необходимо иметь в виду, что водные пути составляли в описываемое время единственные доступные и удобные торговые пути. Недаром, так называемое, стапельное право, предоставлявшее в руки данной компании если и не всю вообще торговлю, то, по крайней мере, господство и контроль над торговлей на известном участке того или иного важного пути, составляло важнейшее право всякой местной торговой гильдии и основу ее монопольного положения в торговле всего данного округа.

Ко времени описываемому нами почти вся торговля Франции, по крайней мере, на протяжении важнейших торговых путей, оказалась разделенной между таким монопольными торговыми компаниями. Ганза в Руане, компания marchands de I”еаu в Париже, луарская компания, jurade в Бордо, batellerie Орлеана, Сомюра, Анжера и Нанта – все это были крупные торговые товарищества, монополизировавшие в своих руках торговлю каждая в своем районе, причем влиянию их подчинялись теперь уже не отдельные города, но целые обширные территории. Так, влияние Руанской Ганзы распространилось на всю Нормандию, влияние парижской компании – на Иль де Франс.

В области торговли во Франции евреям, таким образом, все более приходилось встречаться с возрастающей даже не конкуренцией, но с чисто монополистическими тенденциями торговых компаний местных купцов, тенденциями, делавшими для них возможным неучастие в торговых операциях на указанных территориях вообще.

В таком же положении мы находим еврейскую торговлю и в области купли-продажи восточными левантийскими товарами, с течением времени все в большей и большей степени оказывающейся непосредственно в руках итальянских купцов, занимающих место евреев в посреднической торговле. Появляется корпорация, известная под названием «союза итальянских купцов, посещающих ярмарки Шампани и Франции» и объединявшая купцов различных итальянских городов. Купцы из Италии все в большем числе начинают встречаться и на знаменитых парижских ярмарках Lendit и Notre Dame de Paris так же, как и на крупнейших ярмарках, обслуживающих западную Францию. В результате, как говорит Пижонно, «царство евреев во Франции кончилось, началось царство ломбардцев».

Если, таким образом, вся левантийская торговля перешла, в конце концов, в руки итальянских купцов, то в торговых сношениях с северными странами, и, прежде всего, с Англией, евреи могли принимать еще меньше участия. Так как с самого своего возникновения вся эта торговля находилась почти исключительно в руках так называемой Лондонской Ганзы, образованной фландрскими городами с участием и многих городов северной Франции. В результате всех описанных обстоятельств, мы можем сказать, что еврейская торговля начала повсеместно переходить в руки специализированных купеческих гильдий сразу после их формирования, что позволило самим евреям заняться другим делом.

Права торговых гильдий защищались на имперском уровне. Вот наглядный пример. «Знайте, – говорится, например, в королевской грамоте Оксфорду, – что мы выразили гражданам Оксфорда согласие на все вольности, какие имели они во времена деда нашего Генриха, и, именно, на свою торговую гильдию, так что никто из не принадлежащих к гильдии не должен торговать ни в городе, ни в его предместьях». (W. Stubbs. Select Charters, 167). Аналогичные статьи, часто почти в тождественных выражениях, включались и в жалованные грамоты других городов.

Не входя в дальнейшие подробности, мы можем, таким образом, констатировать, что в Англии, как и во Франции, вся торговля сосредоточивается исключительно в руках торговых гильдий или торговых союзов. Евреи, как это не странно, если учесть постоянно муссирующиеся гипотезы об их доминирующей роли в торговле, не входили ни в те, ни в другие, и в результате очень рано, практически на заре образования торговых систем, ушли из области торговых сношений. В сущности, евреи никогда не играли видной роли в торговле, так как возникновение самостоятельной торговли и возникновение первых торговых компаний почти совпало со временем их перехода на другой участок работы, выражаясь канцелярским языком современности. И именно этим следует, прежде всего, объяснить то обстоятельство, почему евреи в Европе уже с самого начала оказываются скорее ростовщиками, нежели торговцами.