Текст книги "За последним порогом. Ветры Запада 2"

Глава 5

Князь вызвал меня к себе неожиданно – впрочем, оформлено это было как вежливая просьба по возможности посетить его в четыре часа пополудни. Разумеется, посчитать это именно просьбой мог бы только беспредельно наивный человек – это был именно вызов, не подразумевающий отказа. Просто такой формой князь давал мне понять, что настроен дружелюбно, никакой выволочки не предполагается, а он просто хочет о чём-то меня попросить.

– Здравствуйте, господин Далимир, – с улыбкой поздоровался я с секретарём князя.

– Здравствуйте, господин Кеннер, – улыбнулся он в ответ. – Проходите в кабинет, князь вас ждёт.

Секретарь князя всегда старался держаться незаметно, однако люди знающие считали, что определённое влияние на князя у него есть. Собственно, у любого секретаря есть влияние на шефа, но у некоторых оно ограничивается лишь возможностью подложить или придержать нужную бумагу, а вот мнением Далимира по тому или иному вопросу князь нередко интересовался – во всяком случае, многие в это верили. Я не верил, а знал точно – Драгана как-то мельком об этом проговорилась, а значит, так оно и было. Правда, я ещё и знал, что князь спрашивает мнения у многих – нередко даже у меня, – а вот решает всегда сам и на чужое мнение не оглядывается. Тем не менее к Далимиру князь действительно прислушивался, и как мне временами кажется, хорошее отношение ко мне князя не в последнюю очередь обязано хорошему отношению его секретаря.

Я с признательностью кивнул ему и привычно потянул на себя дверь так знакомого мне княжеского кабинета. Князь стоял у окна, заложив руки за спину, и задумчиво рассматривал что-то снаружи.

– Княже, – поклонился я.

– А, Кеннер, – оглянулся князь. – Подойди-ка сюда и скажи, что ты видишь.

Я подошёл к окну, из которого открывался вид на маленький внутренний садик. Поначалу я хотел сказать, что вижу садик, но тут же себя одёрнул. Князь вряд ли стал бы задавать дурацкий вопрос, и определённо не ждал от меня дурацкого ответа. Я посмотрел повнимательнее и заметил двух молодых парней, лежащих в тени дерева и о чём-то лениво беседующих. Одежда выдавала в них дворцовых работников, а рядом с ними валялись какие-то то ли вилы, то ли грабли – словом, сельскохозяйственные орудия.

– Вижу, что садовник куда-то надолго ушёл, а его помощники что-то обсуждают в тенёчке, – ответил я, по-прежнему не понимая, что он хочет от меня услышать. – Я мог бы предположить, что они обсуждают план работ, но я не настолько верю в людей. Что приводит меня к предположению, что твой садовник не умеет обеспечить достаточную мотивацию своим сотрудникам.

– А твои сотрудники достаточно мотивированы? – он остро посмотрел на меня.

– У нас те же самые люди трудятся, что и везде, – пожал плечами я. – Так что по-всякому бывает. Но в целом наши люди, пожалуй, вполне мотивированы. Во всяком случае, мотивировать кого-то палкой приходится достаточно редко.

– Отсюда можно сделать вывод, что если человек что-то делает, то у него обязательно есть мотив поступать именно так, а не иначе. А если не делает, значит, и мотива нет, так?

– Разве это не очевидно, княже? – слегка озадаченно спросил я.

– Не всегда, Кеннер, не всегда, – задумчиво сказал он, отходя от окна. – Вот бывает так, что делает человек что-то, а мотива никакого не просматривается. Или наоборот – мотив вроде есть, а не делает.

– Значит, мы просто не видим мотива, – убеждённо сказал я. – Но он обязательно есть. А если мотив есть, а не делает, значит, это на самом деле не мотив.

– Вот и я так же думаю, – вздохнул он, оставив меня в полном недоумении. – Ладно, садись. Расскажи, как у тебя дела.

– Нормально дела у меня, княже, – осторожно ответил я, усаживаясь в уже привычное мне кресло. – Пока что проблем не видно.

– Пока? – усмехнулся он. – Как там твои вольники? Без происшествий?

– Едут по Германии, княже, скоро должны быть на месте. Происшествий не было. Поляки, правда, попытались денег с них снять за проезд, но Лазович убедил их так пропустить.

– Убедил, говоришь? – хохотнул князь. – Скорее поверю, что он им пушку под нос сунул, которая побольше.

– Не знаю, подробного донесения ещё не было. Но скорее всего, угроза в какой-то форме была, вряд ли он смог бы их убедить одним добрым словом.

– А вообще ты об этом деле думал? – он пристально посмотрел на меня.

– Думал, княже, – я резко помрачнел. – Мутят что-то попы, а вот что – никак понять не могу.

– Подробнее расскажи, – приказал он.

– Я не понимаю, почему Оттон Баварский не напал на Трир, хотя у него была полная возможность сделать это, пока город был незащищён. Столько разговоров, что вот-вот, и совершенно никаких действий.

– Возможно, что у него просто недостаточная мотивация, – усмехнулся князь, с намёком кивнув на окно.

– А возможно, что он ждёт именно мою дружину.

– И такое возможно, – согласился князь.

– Но если так, то всё равно непонятно, что он хочет – действительно устроить большую битву, или же просто что-то изобразить? Победу? Поражение?

– Вот и я никак не пойму, Кеннер, – задумчиво покивал князь, – Что там происходит и зачем они всё это затеяли? Идёт какое-то бурление на глубине, а во что это выльется – непонятно. Может, что-то прояснится, когда мы поймём, зачем они твою дружину вытащили. Ведь не просто так вот это всё?

– Да ясно, что не просто так, княже, – с досадой сказал я. – Но что за кашу они там варят – полная загадка.

– Мало информации у тебя, – согласился князь. – И у меня её тоже мало, вот что неприятно. Есть у меня там кое-какие люди, конечно, но никого, кто сидел бы достаточно высоко и имел хоть какой-то доступ к решениям. Так что тебе, пожалуй, вскоре придётся опять туда съездить, осмотреться, поговорить. У тебя это неплохо получается.

Я только печально вздохнул.

– Ладно, посмотрим. Может и не понадобится, – сжалился надо мной князь. – Прямо сейчас есть дела поважнее. Ты на свадьбу Милославы Езгера пригласил?

– Посла каганата? – я с трудом вспомнил мельком встреченного на одном из приёмов спутника Алины.

– Его, – кивнул князь. – Отправь ему приглашение.

Я с удивлением на него посмотрел – вообще-то, это моя мать выходит замуж, а не его. Тот правильно понял мой взгляд и поморщился:

– Это моя просьба, Кеннер. Государственная необходимость, понимаешь? Надо кое с какими людьми незаметно переговорить в неформальной обстановке, а кроме свадьбы Милославы никаких подходящих поводов встретиться не будет.

– Приглашу, – согласился я. В общем-то, человеком больше, человеком меньше – разницы никакой. Да собственно, даже сотня человек мало что изменит. Свадьба матери как-то незаметно оказалась чуть ли не государственным мероприятием, и число приглашённых уже давно перевалило далеко за тысячу.

– В Киеве кого знаешь?

Подразумевается, конечно же, из значительных людей. Хозяйка приютного дома «Усталый паровоз» князя вряд ли интересует.

– Со Славяной Лановой разок встречался.

– Пригласи её тоже.

– Её, скорее всего, мать уже пригласила, она приглашением Высших занимается. Но я спрошу – если она ей приглашение не отправляла, то приглашу.

– А из христиан кого-нибудь позвал?

– Как-то даже не думал о них, – озадачился я. – А ведь сюзерена-то, наверное, надо пригласить.

– Да, фон Херварта тебе положено позвать, – согласно кивнул князь. – Кардинала Скорцезе ещё обязательно пригласи. А чтобы его приглашение не выглядело слишком подозрительным, позови также архиепископа и магистра. Это по протоколу необязательно, но так-то нормально будет выглядеть. Да и тебе самому это пригодится для хороших отношений.

Вообще-то, князь прав – хотя по протоколу архиепископа с магистром приглашать необязательно, но могут ведь и затаить обиду. Жизнь, она не по протоколу идёт. А заодно надо бы и соседей баронства позвать – с одной стороны, они меня не особенно волнуют, но с другой – им очень полезно своими глазами увидеть силу и влияние нашего семейства. Меньше будет желания при случае создать нам проблемы.

– Тогда и Ройтера надо звать, – вспомнил я. – А то как-то неприлично получится, что дерптского епископа позвали, а новгородского пропустили.

– Ройтер меня не интересует, – махнул рукой князь, – но зови, конечно. Из империи у тебя кто будет?

– Только родственники.

– Неплохо было бы кронпринца пригласить, – намекнул князь.

– Ты думаешь, княже, что он приедет? – изумился я.

– Думаю, что нет, – вздохнул князь. – Но вдруг. А кстати, нашим-то князьям приглашения разослал?

– Да с чего бы, княже? – я уже перестал что-то понимать. – Где мы, а где князья?

– Не глупи, Кеннер, – поморщился он. – К Милославе и князю приехать незазорно, так что шли приглашения, а то потом обид не оберёшься. Приехать кто-то, может, и не приедет, но приглашением обойти нельзя.

Мамина свадьба как-то плавно превращается в государственное мероприятие мирового масштаба. Маму подобным, конечно, не смутить, а вот Эрика мне искренне жалко. Я представил, как его поздравляют все русские князья по очереди, и только покрутил головой в лёгкой оторопи от этой безумной картины.

– Киевскому тоже слать?

– Киевскому не надо, – пренебрежительно отмахнулся князь. – В общем, я тебе пришлю список, кого надо обязательно пригласить.

– Гм, – сказал я многозначительно.

– Не надо такое вот лицо делать, Кеннер, – нахмурился князь. – Сказал же – государственная необходимость. Ты вообще знаешь, что в мире происходит?

– Судя по твоему тону, княже, не знаю.

– Верно понимаешь, ничего ты не знаешь. Вот ты знаешь, например, что кагана начинает войска понемногу стягивать к границе с Киевским княжеством?

– Она воевать с Киевом собралась, что ли? – поразился я.

– Вот и нам всем интересно, что она затевает. А ты слышал, что Нашми Великого наложница отравила?

– Нет, – признался я. – Драгана как-то упоминала в разговоре, что есть такой султан, а что его отравили, не слышал.

– Ты, как я слышал, на «превосходно» учишься, а даже правителей мировых держав не знаешь, – укоризненно покачал головой князь. – Что-то сильно неладно у нас с образованием. Отравили Нашми, это точно. Там сейчас все муслимы зашевелились – и Фатих Второй, и этот, иранский, как его там. Константинополь тоже волнуется, и в империи непонятно что творится. Как-то разом всё везде забурлило. Может такое быть, что всё это как-то связано?

– Может, их бог решил опять религиозную войну устроить?

– Их бог? – непонимающе переспросил князь.

– Ну, у них всех вроде ведь один и тот же бог, – пояснил я. – Во всяком случае, священная книга у них одна.

– Священная книга не показатель, что бог тот же, – возразил князь. – Могли ведь просто позаимствовать. И у хазар не один бог, там кроме Тенгри ещё целая толпа.

– Это у чёрных хазар Тенгри с толпой, – напомнил я ему. – Но решают там всё белые, а они иудейскому богу молятся.

– Я как-то больше привык с людьми дело иметь, а не с богами, – задумался князь. – Но тут ты прав, такой поворот тоже нельзя исключить. Знаешь что – поговори-ка ты с Максаковой на эту тему. Может быть, она сможет что-нибудь полезное сказать.

– Анна, скорее всего, про это ничего не знает, – заметил я. – Лучше я поговорю с Миланой Бобровской, она как раз на таких вещах специализируется.

* * *

К Милане я, разумеется, сразу же не пошёл. Срочности особой нет, да и зачем мне просить об одолжении ради информации, которая нужна князю, а не мне? Я подождал до следующего занятия – одно дело, когда я специально прихожу к ней для консультации, и совсем другое, когда студент просто задаёт вопрос на занятии.

Поскольку я был единственным студентом, да и отношения у нас с Миланой были достаточно неформальными, занятия у нас проходили в преподавательской комнате под чай с плюшками. Плюшки обычно приносил я, а чай был на Милане.

– Прочитали литературу, что я на прошлом занятии задавала? – поинтересовалась Милана, заливая кипяток в пузатый заварничек.

– Я всегда делаю домашние задания, – с лёгкой обидой в голосе отозвался я. – Прочитал и заданную, и дополнительную.

– Вопросы есть по ней?

– Даже не знаю, Милана, – задумался я, вспоминая прочитанное. – Как-то сложно задавать вопросы по народным сказкам. Их вообще сложно воспринимать серьёзно.

– Вот такая у нас учебная литература, – засмеялась она. – Сказки, предания, легенды. А вы чего ожидали? Периодическую таблицу богов и сущностей, как у алхимиков?

– Было бы неплохо, – улыбнулся в ответ я.

– Да, было бы неплохо, – согласилась Милана. – К сожалению, те, кто действительно что-то знает, уже слишком далеко отошли от человечества, и никак не расположены делиться своими знаниями. Так что приходится добывать знания вот так, по крохам из легенд и сказаний.

– Ну, можно ведь порасспрашивать ту же Морену, например.

– Знаете, Кеннер, это только у вас хватает здоровой наглости задавать высшим сущностям личные вопросы. Я не задаю Морене вопросов, темы наших бесед всегда выбирает она. А вот вы, наверное, и Госпожу Рассвета не постеснялись бы вопросами доставать. Хотя самое удивительное – это то, что вам действительно отвечают.

– Госпожа Рассвета – вы имеете в виду Сияние? Не думаю, что мы с Госпожой способны друг друга понять.

– Я тоже так не думаю, – усмехнулась Милана. – Кстати, как вы видите Сияние?

– Я бы не сказал, что вот прямо его вижу. Так, лёгкое свечение на краю восприятия. Хотя последнее время иногда замечаю какие-то нити.

– Интересно будет узнать, во что вы сможете сложить эти нити.

– Сложить нити? – не понял я.

– Не берите в голову, – махнула рукой Милана. – Со временем это придёт само собой. Но мы с вами отвлеклись – так что вам непонятно в прочитанном?

– Я правильно понял, что зверобоги каким-то образом получились из животных?

– Не старайтесь упрощать, Кеннер, – укоризненно покачала головой Милана. – Никакой периодической таблицы богов вы не построите, это тупиковый путь. Невозможно классифицировать то, что классификации не поддаётся. Для начала надо бы дать какое-то ясное определение того, что такое бог, а это вряд ли получится. Мы могли бы сказать, что это сущность, которую обожествляли люди, но люди обожествляли столько разных вещей, порой совершенно идиотских, что в таком определении нет никакого смысла. Давайте вспомним, что классификация не делается просто ради классификации – мы объединяем объекты по каким-то признакам для того, чтобы иметь возможность предсказывать свойства похожих объектов. И где эти признаки?

– Возможно, что классифицировать всё-таки получится, – возразил я, – если мы сможем получить больше информации об объектах классификации.

– Возможно, – неожиданно согласилась со мной Милана. – Вот только эти объекты совершенно не жаждут дать нам какую-то достоверную информацию о себе, а строить периодическую таблицу высших сущностей на основе сказок и легенд – это пустой труд, как мне кажется.

– Вы правы в том, что для каких-то обобщений у нас недостаточно информации, – неохотно согласился я. – Но что в таком случае вы можете сказать по нашей последней теме? В чём я ошибаюсь, говоря, что зверобоги произошли от животных?

– Во-первых, само название «зверобоги» слишком уводит в сторону. Давайте вспомним, как происходило образование подобных сущностей. Благодаря мутации в поле естественного источника животное могло постепенно развиться в достаточно могущественную сущность. Интересный момент здесь состоит в том, что такие сущности далеко не всегда обретали разум. Мне точно известно, что довольно часто они так и оставались полуразумными. По сути, они являются просто хищниками более высоких планов. Подобную сущность вряд ли можно отнести к богам.

– Вряд ли, – не мог не согласиться я.

– Идём дальше. Довольно много подобных сущностей получилось из разнообразных ящеров, живших до Великого вымирания, случившегося семьдесят миллионов лет назад. Их, кстати, было очень много, потому что тогда Гея полностью спала, и источников Сияния хватало. Сейчас она, конечно, забрала все, или почти все, но к счастью, у нас появилась Сила.

– То есть сейчас Гея проснулась? – перебил я её.

– Нет, конечно, насчёт этого мы можем быть спокойны. Она будет спать ещё десятки или, скорее, сотни миллионов лет. Однако она понемногу обретает себя, и когда она окончательно проснётся, разумным существам, да и неразумным тоже, лучше быть от неё где-нибудь подальше. Но я продолжу с вашего разрешения. Возвысившиеся ящеры за эти семьдесят миллионов лет большей частью, конечно, погибли, но некоторые сумели выжить. Они очень далеко ушли по пути возвышения за это время, и нами совершенно не интересуются. Можно ли назвать их зверобогами?

– Не думаю, что это слово будет здесь правильным, – признал я.

– За сотни миллионов лет огромное количество существ сумело в той или иной форме возвыситься, но с людьми контактировало лишь считанное число. Мы, пожалуй, могли бы назвать зверобогами их, но у нас кроме «во-первых» есть ещё и «во-вторых». Дело в том, что большая часть тех, кого называют зверобогами, произошла вовсе не от животных. Это были просто некие сущности, по каким-то соображениям принявшие именно такую форму. Причём некоторые из них произошли даже от людей, но отличить их от истинных зверобогов довольно сложно. Теперь вы понимаете, почему я говорю, что попытки классификации практически не имеют смысла?

– Исчерпывающее объяснение, спасибо, Милана, – поблагодарил я. – С вашего разрешения, есть ещё один небольшой вопрос, который возник у меня в недавнем разговоре с князем. Вы, возможно, заметили, что совсем недавно в окрестных землях вдруг возникла некая напряжённость, причём у всех одновременно – от империи до Хазарии.

– Нет, не заметила, – она покачала головой. – Я мало интересуюсь миром людей.

– Так вот, напряжённость возникла. И такое интересное совпадение – у всех затронутых стран один и тот же бог, или, по крайней мере, одна и та же священная книга.

– Бог христиан всё-таки Христос, а не Саваоф, – заметила Милана. – Впрочем, с некоторой натяжкой можно действительно сказать, что бог у них один. Но что из этого следует?

– У меня возник вопрос: не пытается ли их бог развязать религиозную войну?

– А зачем ему это? – с недоумением переспросила она.

– Ну, если представить, что последователи умирают во имя своего бога, то это же, по сути, будет добровольной жертвой, разве нет?

– Ах, вот что вы имеете в виду!

Милана надолго задумалась, забыв о своей чашке с чаем, и я терпеливо ждал результата её раздумий.

– Слишком много неизвестных, – наконец, сказала она. – Не надо преувеличивать значение подобной жертвы. Добровольная жертва на освящённом алтаре в церкви – то есть там, где сильно присутствие бога, – могло бы дать богу очень много, но просто гибель верующего где-то на поле боя вряд ли так уж для него ценна. Да и можно ли это назвать добровольной жертвой? Не думаю, что воин в пылу схватки особо думает о боге. Но главное состоит в том, что вы исходите из предположения, будто бог у них один и тот же, а это может быть не так – Саваоф иудеев совсем необязательно то же самое, что Аллах или христианский бог-отец. Одна и та же священная книга всё-таки недостаточное основание для такого вывода. К тому же, как я уже отметила, бог христиан – это Христос. Получит ли Саваоф хоть что-нибудь от жертвы Христу?

– Да, вопросов здесь хватает, – признал я.

– Заметьте, я не говорю, что это не так. Просто очень уж много у вас здесь допущений.

– А если попробовать спросить у Морены?

– А ей-то откуда это знать? – изумилась Милана.

– Ну… она ведь тоже богиня.

– Если так рассуждать, то её и спрашивать не надо, – с иронией сказала она. – У вас наверняка есть самая полная информация из дворов владык, вы ведь тоже человек, как и они.

– То есть у богов тоже вот так дело обстоит, как и у нас? – в замешательстве спросил я.

– Ну разумеется, – ответила она с интонацией родителя, отвечающего на глупый вопрос ребёнка. – С чего бы у них было иначе? Если в нашей Вселенной кто-то и обладает всезнанием, то разве что Сияние, но честно сказать, я так не думаю.

Глава 6

«Идти здесь трудно – в воздухе висит пыль, из-за которой тусклый свет лампочек почти ничего не освещает, и я постоянно спотыкаюсь о разный хлам, в изобилии разбросанный по неровному полу. Где-то совсем рядом стучат молотки, а чуть подальше слышится надрывный визг то ли пилы, то ли какой-то другой строительной машины. Нормально разговаривать невозможно, и мне приходится перекрикиваться с моим провожатым – серьёзным молодым мужчиной, который представился просто Алексом. Посмотрев на его перепачканное лицо под оранжевой строительной каской, я со смущением осознаю, что, скорее всего, выгляжу не лучше.

– Сейчас перейдём в сектор один-четыре, там спокойнее, – ободряюще кричит он мне, заметив, как я морщусь от пронзительного звука.

В следующем секторе и в самом деле оказывается поспокойнее – в нём работают электрики, прокладывая толстые связки кабелей. Тишины здесь тоже нет, но по крайней мере, мы с Алексом уже можем общаться без крика.

– Так что здесь происходит, Алекс? – задаю я прямой вопрос. – Что вы здесь делаете?

– Пока что мы ведём предварительные работы, – отвечает он. – Выравнивание и шлифовка стен, выравнивание полов, и вообще удаление всего постороннего. Но на этом уровне выравнивать нужно совсем немного, в основном со стенами и полами работают на нижних уровнях. Я слышал, что там даже есть выходы в естественные пещеры, вот там-то и идут основные работы по выравниванию. Здесь такого совсем немного, больше хлопот с вывозом мусора, который остался от старых хозяев.

– И сколько же здесь уровней? – интересуюсь я.

– Не знаю, – отвечает он с извиняющимся видом. – У меня есть допуск на первые два уровня, а что там ниже – мне неизвестно. У нас излишнее любопытство не поощряется.

Я понимающе киваю – я и сама не раз слышала, как семейство Арди относится к излишне любопытным, и принимая задание редакции, очень надеялась, что моё журналистское любопытство не будет расценено как излишнее.

– А кто эти „старые хозяева“?

– Да кто здесь только не сидел, – небрежно машет он рукой. – Какие-то дельцы организовали подпольное во всех смыслах производство, причём не одно, много их здесь разных сидело. А в секторе один-пять, говорят, был воровской притон, беглые там скрывались, там же большой склад краденого нашли.

– И что с ними стало?

– Дельцов просто выселили – дали им время съехать и вывезти своё оборудование. А ворьё задержали и сдали страже вместе с краденым барахлом.

– Не боитесь, что воры отомстят?

– Отомстят нам? – он глядит на меня с искренним удивлением. – Пусть попробуют, интересно будет на это посмотреть. Такое дело можно только приветствовать – думаю, у нас в Новгороде преступников сразу убавится.

Я, пожалуй, тоже не поставила бы на воров. Как мне по секрету рассказали коллеги из Рифейска, после того как местные бандиты имели неосторожность повздорить с ненадолго заехавшим туда Кеннером Арди, уровень преступности в Рифейске упал до нуля, зато кладбище заметно увеличилось. Но здесь я усилием воли заставляю себя замолчать – несчастливый опыт некоторых моих коллег свидетельствует, что клеветнические заявления в отношении семейства Арди совсем не способствуют долгой жизни. Впрочем, кое-кому из них пришлось на себе убедиться, что и неклеветнические здоровья тоже не всегда добавляют. Одним словом, „Silentium est aurum“[7]7
  Silentium est aurum (лат.) – Молчание – золото.


[Закрыть]».

– Раз уж она так хорошо знает, что молчание – золото, то могла бы и помолчать, – недовольно заметил я. – Этим писакам обязательно надо как-нибудь, да ткнуть.

– Работа у них такая, – меланхолично заметила Мира. – Им же надо обязательно вызывать хоть какие-то эмоции, иначе читатель заскучает. Прикажете сказать ей, чтобы больше так не писала?

– Не надо этих пресловутых разговоров от Кельмина, – недовольно ответил я. – Она такой разговор пока ещё не заработала, да и вообще, не стоит лишний раз подтверждать глупые слухи.

– Я, вообще-то, и не имела в виду какие-то силовые действия, – пожала она плечами, – тем более, я сама давала согласие на публикацию. А от этих слухов польза всё-таки есть.

Я только поморщился в ответ на это заявление и продолжил читать дальше.

«… Прошлое, конечно, представляет интерес, но меня, как и всех читателей, больше интересует будущее. Что ценного можно извлечь из старых фабричных корпусов и воровского притона? Судя по масштабам подземной стройки, здесь будет что-то неординарное, но что же именно? Не будет преувеличением сказать, что последние несколько месяцев это является главной темой разговоров в столице. Загадку старого фабричного городка не сумел заслонить даже последний скандал в Софьинском оперном, когда примадонна Лиза Карн прямо со сцены швырнула обручальное кольцо в лицо своему постоянному любовнику Хенрику Эклунду, сидевшему в первом ряду – и поразительно удачно попала.

Немного поколебавшись, Алекс всё же решается ответить:

– Официально это пока не объявлялось, но секретом это всё же не считается. Здесь будет особо защищённое хранилище. Ну и всё, что положено: бронешлюзы, пулемёты, бойцовые крокодилы…

– Крокодилы? – мне кажется, что я ослышалась.

– Я тоже в это не очень-то верю, – смущённо говорит Алекс. – Мне так сказали, но может быть, и пошутили. Что там будет на самом деле, никто не знает, а кто знает, тот не скажет. Ясно только, что защита там будет такая, что остановит любой штурм».

– Что это за чушь насчёт крокодилов? – не выдержал я, с изумлением глядя на Миру.

– Госпожа Кира посоветовала пустить такие слухи, – спокойно ответила она. – Она сказала, что вы сами говорили ей про крокодилов.

– Но я же просто пошутил! – возмутился я. – И Кира прекрасно знает, что это была шутка!

– Наши специалисты решили, что это отличная мысль, – пояснила Мира. – Такие вот абсурдные вещи сразу привлекают внимание и западают в голову. Никто, разумеется, не поверит ни в каких крокодилов, но при этом в памяти обязательно отложится мысль, что в нашем хранилище будут совершенно неординарные меры защиты.

Вот так в мире и рождаются маркетологи – неужели я сам, случайной шуткой, принёс сюда Зло? Хотя здешние, конечно, рано или поздно додумались бы до такого и сами, но какая-то доля вины будет и на мне. В чём, в сущности, состоит работа маркетолога? Он должен заставить человека потратить свои деньги на ненужные ему вещи – ведь на нужные тот прекрасно потратит и сам безо всяких маркетологов. Можно ли назвать такое занятие достойным? Мне всё же кажется, что оно не так уж далеко ушло от мошенничества.

– Знаешь что, Мира, – вздохнул я, – что сделано, то сделано, но в дальнейшем лучше избегать подобных приёмов.

– Но почему, господин? – с недоумением спросила она. – Что в этом плохого?

– Здесь всё действительно выглядит достаточно безобидной шуткой, – согласился я. – Но используя такие приёмы, очень легко перейти грань, за которой мы совершенно незаметно для себя начнём делать то, что закон определяет как неявное понуждение. Конечно, уложение «О честной торговле» направлено прежде всего на купцов, но тем позорнее будет для нас под него попасть. А ещё при некотором желании подобные приёмы можно подвести под категорию ментального воздействия – с очень большой натяжкой, разумеется, но кое-какие доброжелатели такую натяжку сделают с радостью. А это уже совсем не шутка – даже если расследование нас оправдает, грязью нас успеют обмазать с ног до головы. Да и вообще такое расследование нас не украсит… ну знаешь ведь, как люди запоминают подобные вещи – то ли они украли, то ли у них украли, но была там с ними какая-то грязная история.

– Я поняла, господин, – кивнула Мира, делая запись в своём блокноте. – Этого больше не повторится.

«… Насчёт того, что взять это подземелье штурмом никому не удастся, у меня нет никаких сомнений – даже сейчас, когда здесь нет ничего, кроме мусора, нам пришлось пройти через три поста, и на каждом из них наши вещи досмотрели, а наши личности тщательно проверили.

– А что насчёт подкопа? – спрашиваю я, вспомнив нашумевший случай ограбления псковского Крестьянского банка.

– Это абсолютно исключено, – решительно отметает такую возможность Алекс. – Все внешние стены, а также полы и потолки будут обработаны Владеющими рода Ренских. По договору они гарантируют прочность, эквивалентную как минимум сажени фортификационного бетона. Такую стену можно будет пробить только направленным взрывом, но вы сами можете легко себе представить, как на такое событие отреагирует охрана.

– И боевые крокодилы? – пытаюсь поддеть его я.

– И они в первую очередь, – ничуть не смущается Алекс.

– Но к чему вся эта защита? – задаю я главный вопрос, не особенно, впрочем, надеясь на ответ. – Что семейство Арди собирается здесь прятать?

Алекс только улыбается, разводя руками.

– Не имею ни малейшего представления, – отвечает он. – Этот вопрос надо задавать кому-нибудь повыше. Но даже если здесь и будут храниться какие-то ценности Арди, то главное назначение хранилища состоит не в этом. Прежде всего семейство планирует сдавать места для хранения в аренду любому желающему.

– И вы полагаете, что люди будут доверять свои ценности вашему семейству? – скептически спрашиваю я.

– А вы доверили бы?

– Скорее всего, да, – после некоторого раздумья признаю я.

И в самом деле, если уж люди доверяют свои деньги и ценности банкам, которые совершенно ни за что не отвечают, то с чего бы они не стали доверять Арди, репутация которых не в пример выше, и которые наверняка возместят любой возможный ущерб?

– Вот и я тоже думаю, что проблем с доверием у семейства Арди не будет, – соглашается со мной Алекс. – Пока что я не имею права сообщать какие-то детали, но могу ответственно заявить, что мы не будем полагаться исключительно на доверие. У наших клиентов будет полная гарантия конфиденциальности, а наши сотрудники не будут иметь никакого доступа к их хранилищам.

Похоже, что загадка, несколько месяцев волновавшая столичное общество, наконец-то полностью разрешилась. Нежелание снабжать возможных грабителей планом хранилища и описанием его охраны выглядит совершенно логичным обоснованием для всей той секретности, что с самого начала сопровождала этот проект. Договариваясь о визите, я, конечно, надеялась на более захватывающее объяснение – не буду перечислять ходившие по столице версии, некоторые из которых поистине потрясали воображение, – однако то, что я получила в результате, выглядит пусть и немного скучновато, но всё же вполне убедительно. Не сомневаюсь, что нашим читателям будет интересно узнать, как семейство Арди справится с поставленной задачей, так что, возможно, через год наша газета направит им просьбу о новой экскурсии».

– Ну, в целом неплохо, – неохотно признал я.

– Хорошо пишет, – подтвердила Мира. – И берёт в меру, цену не задирает. Первый гонорар она отработала отлично, всё сделала, как мы заказывали. Я включила её в наш постоянный список корреспондентов, будем работать с ней и дальше.