Текст книги "Мир и человек. Об именах Бога, исцелении сердца и пути к святости"

Ангельский мир

Мы не одни сотворенные в этом мире. У Господа Бога есть множество творений, тварей, и первая главная часть Его творения – это миры ангельские. Нам нужно кое-что знать о них – хотя бы для того, чтобы, например, понять славу Божией Матери. Когда мы обращаемся к Божией Матери, мы говорим, что она «Честнейшая Херувим и славнейшая без сравнения Серафим», следовательно, нужно иметь какое-то понятие о херувимах и серафимах, потому что это непосредственно относится к Богородице, Она честнейшая и славнейшая в сравнении с ними. У нас есть невидимый друг в лице Ангела Хранителя нашего, и Господь нам обещает, что в будущей жизни мы будем как ангелы Божии и сыны Воскресения. Хотелось бы поговорить об этом, чтобы, возможно, привлечь к себе внимание ангельских сил, стать немножко ближе к ним, заручиться их поддержкой, ну и как-то оградить себя от другой части ангельских сил, которая тоже есть, которая со временем возникла и которая сегодня так активно пытается участвовать в нашей жизни, сделать нас участниками собственного проклятия. «Творяй ангелы Своя духи и слуги Своя пламень огненный», – так именуется Бог в 103-м псалме. Вот мы и будем говорить о них, бренными устами будем беседовать об огненных духовных существах.

Мне приходило читать у отцов Церкви, что ангелы сотворены в великом множестве, и каждый из них как отдельная личность. Когда их творил Господь, Он творил их каждого в отдельности, как совершенно уникальных, неповторимых, отдельных существ. В отличие от человека. Человек же был сотворен один, потом ему помощница была взята от него же, и потом от этой пары, как говорится, «от одной крови», было угодно Богу расплодить весь род земной. То есть у человечества есть общий корень – Адам. У нас одна природа. Мы все явились, во всем многообразии, от одного мужа, от одной жены, имена которых нам известны. У ангелов нет общего прародителя, они не рождены все от одного какого-то ангела. Поэтому у них нет родственных связей, они совершенно другие. И сотворены они были, повторю, каждый в отдельности.

Мы спасаемся Христом. Первый Адам, взятый от земли, согрешил, потом с небес пришел второй Адам – Господь – и взял на себя грех первого Адама. В Адаме все умирают, во Христе все оживут. За грех одного умирают все, за праведность одного спасаются все.

А у ангелов не так. Каждый из бесов должен каяться в одиночку. Нельзя, чтобы кто-то вторгся в ангельский мир, один какой-нибудь спаситель ангелоподобный, и спас всех ангелов. Ангельские силы отличаются каждый своим личностным характером. Это отдельно взятая личность. Это духовное существо, сотворенное в единственном экземпляре. Уже по характеру служения, по степени высоты и чистоты, по степени своей духовной организации они делятся на девять чинов, кто-то из них ближе к Богу, кто-то дальше, кто-то ближе к людям и занимается человеческими делами, охраняют нас.

Каким может быть влияние ангельского мира на человека во снах?

Мы с трудом понимаем, что такое сон. Ни ученые, ни физиологи, ни антропологи, никто нам точно природу сна не объяснит. Он чем-то похож на смерть. В архаичных культурах, например, под строжайшим запретом было будить человека – считалось, что душа не успеет вернуться в тело, и он будет мертв. То есть во время сна наша телесная оболочка подвергается серьезной отключке, и душа начинает жить более свободной жизнью. Говорят, что все наши сновидения пролетают в голове за несколько секунд перед пробуждением, что мы не смотрим сны весь период своего сонного отдыха, нет, мы просто проваливаемся в черную яму без сновидений, а на моменте пробуждения… Кстати, рекомендую почитать у Павла Флоренского такой труд, называется «Иконостас», где он пишет об обратной перспективе и о том, что сны – это тоже некая вывернутая наизнанку реальность. Он пишет что душа праведника, промытая сном, открыта к влияниям духовного мира, и самые светлые сны бывают именно на пробуждении, на переходе праведника из сна в бодрствование, а самые грязные сны бывают у человека, когда он проснулся, а потом опять заснул.

И в Писании мы читаем про то, как много всего во сне случалось с человеком. Сны видел, и понимал, и толковал Иосиф в Египте и до Египта. Сны видел, и понимал, и толковал Даниил в Вавилоне. Сон видел Иаков – лестницу до небес, там, где он лег спать на земле Божьей. Иосиф Обручник постоянно через сны был вразумляем ангелами: ангел явился во сне Иосифу, глаголя: «Иосиф, не убойся принять Марию, родившийся в ней от Духа Святого». Потом Ирод помыслил младенца убить, и ангел является Иосифу и говорит: «Встань, возьми отрока и матерь и беги в Египет». Очевидно, душа во сне ближе к духовному миру, и может происходить непосредственное влияние духовных сущностей на душу и на общение с ним. Конечно же, ангелы общаются со спящими праведниками, но общаются с ними не всегда, не каждый день, а в ка кие-то узловые, ключевые моменты истории, в какие-то особенные времена, когда нужно что-то открыть человеку, и он наиболее способен к этому откровению именно во сне, когда тело его не бодрствует, а душа его открыта, и он чист. Чтобы кто-то чистый пришел к человеку, нужно, чтобы человек сам был чист. А к грязному приходит грязное; к глупому – глупое. Поэтому подавляющее большинство наших снов – это белиберда, спутавшаяся за день в голове, или нравственная грязь.

Сон нужен нам не только для отдыха – это слишком банально. Как и еда нужна не только для энергетической подпитки. Сон вообще переключает нас на какой-то другой режим проживания. Душа во сне не перестает работать, только она переходит на другой режим, более чуткий. Так что, конечно, во сне и бес может прийти к человеку, и ангел.

Если ангелы исполняют Божию волю, то как же самый сильный ангел, Денница, стал дьяволом? Могут ли людям являться ангелы в наши дни? И как не перепутать, ангел пришел или бес в обличии ангела?

Ангелы одарены волей, как разумные существа, с той разницей, что одни стали самовольниками и своевольниками, а другие волю свою покорили воле Божией. Существо, не одаренное свободой воли, грешить не способно, как не способны грешить, например, ни волк, ни пес, ни овца, ни канарейка. У них нет великой и опасной свободы. Они действуют в рамках своих инстинктов, и не наказывается волк за то, что пожирает живую плоть, и не хвалится овца за то, что жует только травку. Ангелы же имеют свободный выбор, и они уже им распорядились. Один из них сказал: «Я никому кланяться не буду». Как у Исаии сказано: выше звезд поставлю престол мой, буду подобен Всевышнему, кто со мной? И кому-то понравилась такая бунтарская, лихая идея. Как только появляется лихой человек, сразу вокруг него сбивается такая шайка лихих негодных людей. Так и в ангельском мире возникает сильная личность, которая говорит: за мной все! Хватит кланяться, служить, петь, молиться, хватит! Я буду выше всех! Последователи – тут как тут.

У нас много для покаяния придумано. Зачем Бог дал смерть человеку? Чтобы человек не был бессмертным злом. Если бы человек был бессмертен, то согрешив, он был бы дьяволом. Он тоже был бы бессмертен и горд. Это и есть сатана. А Господь дал нам смертность, для того чтобы мы через смертность свою, согбенность в старчестве, через болезни, страдания и неприятности житейские в разум пришли, чтобы мы покаялись. У ангелов этого нет. Заразившись гордой мыслью, они все могли сразу разделиться. Михаил воскликнул: станем добре, станем со страхом, вонмем! То есть: будем думать полезное Богу, не помыслим злого против Бога. Дьявол говорит: буду подобен Всевышнему, а Михаил в ответ: «Кто как Бог?» Как Бог – никого! Он один, а мы за Бога.

Могут ли покаяться бесы? Уже нет. Есть книжка Иерофея (Влахоса) про Воскресение Христово, и он там цитирует кого-то из греческих отцов, где говорится, что ангелы могли покаяться до Распятия Господня, до страдания Христа на кресте. Может быть, действительно, именно Воскресение Христово – как окончательная победа над злом – установило твердые границы, которые уже нельзя перейти.

Бесы – самовольники по отношению к Богу, но по отношению друг к другу они находятся в четкой иерархии. Они боятся друг друга. Они не любят друг друга, но при этом они боятся тех, кто старше их, и те, кто старше, наказывают их. Это мир-перевертыш. У ангелов своя иерархия: там Михаил, Гавриил и все остальные, херувимы, серафимы, славящие Господа. А у этих своя иерархия, с дьяволом, со всеми этими князьями, начальствами… Апостол Павел перечисляет их в тех же категориях, в которых он говорит про ангельский мир. В Послании к Колоссянам он пишет, что все эти небесные иерархии Христом и для Христа сотворены. Христос – Творец и Господь ангельских иерархий. А когда он говорит про бесов, он пишет, что наша брань не против плоти и крови, но против начальств, и властей, и мироправителей тьмы века сего.

Понимаете, у них есть воля, но уже до конца злая. Есть такая шутка: сила есть, и воля есть, а силы воли нет. Вот и у них нет силы воли покаяться. Если человек не может покаяться, то он тоже как дьявол. Множество людей имеют бесовский нрав, бесовское сознание, никого не любят, не умеют каяться, любят хаос и грязь всякую, ничего не жалеют – кто это? Это бес во плоти, у него бесовская душа. Он будет грешить, потом заболеет и, может быть, начнет потихонечку вразумляться. Наше страдающее тело – фактор нашего спасения. Если бы не оно, мы были бы гордые, как демоны.

Ангелы Божии выполняют самые разные роли. Они могут хранить целые народы. Тот же Михаил был охранником еврейского народа в древности. Они могут оберегать целые континенты, управлять стихиями, Господь может перепоручать им какие-то контрольные функции всего, что в мире происходит. И, конечно, они хранят отдельных людей тоже. Богу угодно, чтобы крещеный от некрещеного явно не отличался, чтобы мы лишь только по внимательном испытании постигали опытом, кто имеет Духа Святого в себе, кто не имеет; в ком есть вера, в ком веры нет. Богу люди любимы, и Он их хранит, и своею благодатью, и своими слугами. Поэтому я думаю, что с Ангелом Хранителем для тех, кто пока не крещен, все в порядке.

Когда у человека появляется Ангел Хранитель – когда он в утробе, когда он родился или когда происходит процедура крещения? И что происходит с Ангелом Хранителем, когда человек умирает?

Я думаю, что некоторые могут иметь и по два, и по три Ангела Хранителя, то есть здесь нет никакой регламентации. Ангелы занимаются ребенком, когда он еще во чреве матери. С крещением человека многое меняется в его жизни и в окружающем его мире, и ему могут даваться еще какие-то друзья и хранители. Есть такая молитва: «И ангел Твой да предъидет пред ним во вся дни живота его». А есть молитва в венчании, тоже о даровании супругам Ангела Хранителя. Мы можем получить еще одного ангела при крещении. А священник, например, в хиротонии священнической еще одного может получить ангела по мере умножения ангелов вокруг.

Вот когда нам пора уходить отсюда, ему уже не нужно нас беречь, и он, видимо, встретит и проводит нас в последней дороге. А там увидим.

Не поименованным у Бога ничего быть не может. Все, что есть в Божьем мире, имеет имя, и есть вещи, которые Бог сам именует, и есть вещи, которые Бог дает человеку поименовать. Например, когда Бог сотворил небо и землю, то небо он назвал небом, землю назвал землей, свет назвал днем, тьму назвал ночью – это Он сделал, а уже потом он дал повеление человеку называть растения и животных. Очевидно, что и ангельские существа имеют имена. Но нужно ли их знать? Думаю, что здесь близкий путь к ошибке, уходу в ложное знание. Знание – это благо, но не всегда. Есть великая польза от незнания. Когда ты чего-то не знаешь, это такое же благо, как если бы ты знал. Иногда Бог хранит человека от ненужных знаний, плюс с некоторыми знаниями жить невозможно. Как, например, нужно прозорливому человеку любить людей, чтобы знать, что в них творится, и любить их при этом? Так что знание ангельских имен – это одно из запретных знаний, которое нам пока что знать не надо. Мы знаем только семь великих архангелов: Варахиила, Селафиила, Иегудиила, Михаила, Гавриила, Уриила, Рафаила – и хватит. Вот это «Ил» – это имя Божие. «Или» или «Элои» – это семитское древнее имя Божие, и оно присоединено к каждому из ангельских имен. Говорят, что сатана был Сатанаил, а потом это «ил» вместе с благодатью потерял, стал просто сатана. Ангелы даны не для дружбы. Они действительно хранят, их дело быть невидимыми. Чтобы его увидеть или ощутить, нужно оказаться там, где ваша жизнь висит на волоске. И там, где происходит война, беда, страх, кровь, слезы, опасность – вот там, конечно, и проявляется это ангельское заступление. А в обычной жизни незачем им лишний раз себя афишировать. Они не являются, чтобы мы не испугались.

| ВОПРОС ХРИСТИАНИНА

Всегда ли наш Ангел Хранитель находится рядом с нами? Отлучается ли от нас, когда мы думаем о чем-то плохом или совершаем что-то плохое?

Я думаю, что он неохотно отлучается от нас. Поскольку для него нет закрытых дверей, ангела не обгонишь, он неотлучно будет при тебе, если ему Бог дал приказ быть с тобою. И там, где тебе нельзя быть, он будет с тобой: ему-то что – он же не боится скверны, он может посещать любые места, которые нам посещать нельзя, для того чтобы нас там сохранять. Надо, наверное, сильно постараться, чтобы прогнать его от себя.

На тех местах, где служилась литургия – где был, например, храм, потом почему-то разрушен, то ли бомба упала во время войны, то ли там что-то еще случилось – вот там всегда, говорят, стоит ангел на месте алтаря, и будет стоять до Страшного Суда и молиться Богу на том месте, на котором люди однажды приносили бескровную жертву, совершали литургию.

Ангелы – это войско, небесное воинство. А Господь Саваоф – это Бог небесных воинств. Ангелу дают приказ – он его выполняет. Их надо опасаться. На каком-то этапе христианское искусство стало изображать их какими-то купидончиками, мальчиками пузатенькими, курчавенькими, с крылышками… Это какое-то безобразие на самом деле. Возьмите почитать, например, первую главу пророка Иезекииля. Там при реке Ховаре Иезекиилю в переселении являются херувимы. Во-первых, у них по четыре лица, и они смотрят в разные стороны. Они покрыты крыльями, под крыльями человеческие руки, потом над ними какой-то ясписный свод, молнии гремят, и между ними ходят молнии, потом они как-то движутся в четыре стороны одновременно. Иезекииль упал без чувств, и его Бог поднимает на ноги, говорит: сын человеческий, слушай слова пророчества – и он начинает слушать, что открывает ему Господь. Ничего миленького и забавного. Страшно!

Царь Давид

Мне бы хотелось поговорить о царе Давиде. Эта личность оказала огромное влияние на все что есть в истории мира.

Каждый раз мы пытаемся взорвать какие-то такие залежалые пласты привычных мыслей, чтобы люди почувствовали, что то, к чему они привыкли, к чему они стандартно относились, на самом деле иное. Это самое важное – чтобы люди услышали что-то новое для себя и по-новому посмотрели на старое. И вот сегодня я хочу поговорить с вами о Давиде. Я уверен, что в этом разговоре, так сказать, начнут искрить какие-то совершенно неожиданные смыслы, актуальные и полезные для нас. Казалось бы, ну зачем нам нужен этот еврейский царь в XXI веке, когда люди в космос летают, по телефону мобильному разговаривают… Но нам просто необходим Давид с самых разных точек зрения, а вместе с ним и Авраам, и Ной, и Иов, и Адам.

В древности были социальные лифты, об отсутствии которых мы печалимся. У генералов есть свои дети, которые тоже хотят быть генералами, и у министров есть дети, которые хотят быть министрами, и если бы у нас были цари, у царей были бы дети, которые были бы царями. Вот и получается, что сейчас лифтов нет. А в древности они были. Давид был простым пастухом, а пастухов в Израиле, я думаю, было довольно много. Но в человеке есть некое внутреннее богатство, которое позволяет ему подниматься выше. Можно быть простым кассиром в супермаркете, но при этом иметь в себе некое благородство, которое потом поставит тебя выше всего, что ты ожидаешь. И в жизни, в истории, так было очень часто. Об этом Соломон потом писал в своих книгах, говорил: видел я юношу бедного и незнатного, который потом будет править всей подсолнечной.

Что угрожает любому человеку с благородным происхождением? Например, вы потомственный князь, и ваши предки прослеживают свою генеалогию аж до Куликовской битвы. Что вам угрожает? Вам угрожает полная деградация и вырождение, потому что вы окружены почетом, который лично не заслужили. Ваш почет куплен заслугами и достоинствами прежних поколений, и поэтому вы ели с серебряной ложки с самого детства, спали на шелковых простынях, у вас было четыре няньки, два гувернера… Что из вас может получиться в конце концов? Развратник, негодяй, искатель приключений, гордец, ничтожество. Деградация всех великих, которые великими родились – это бич человечества. Деградируют в течение нескольких поколений. А те, кто внизу, иногда обладают неким набором благородных качеств, например, храбростью, умом, и вдруг – Бог же правит миром! – все меняется. Все эти великие и высокие вдруг падают низко, а этот маленький возвышается…

Давид был очень храбрый. Если медведь или волк уносил кого-нибудь из стада, Давид бежал за этим диким зверем, вступал с ним в борьбу, вынимал у него из зубов пораненную животину… Он не боялся драться за овцу. Образ Христа, Доброго Пастыря, Который несет на плечах израненную овцу – это образ, воплощенный пророчески еще Давидом. Раз ты можешь пасти скотину с любовью, то ты, наверное, можешь что-то большее. Если ты делаешь маленькое дело хорошо, значит, ты можешь подняться выше. Вот это внутреннее благородство не является прерогативой тех, кто родился в богатых семьях или имеет титулы. Внутреннее благородство должно быть присуще каждому человеку любой профессии.

По человеческим меркам Давид не должен был быть царем, потому что его никто бы не избрал даже из-за маленького роста. Саул, первый царь Израиля, был выше всех на голову. Вот такого царя все хотели. А Бог ищет себе людей – не больших, не широкоплечих, не с дипломами, Он ищет себе человека по сердцу. Потому Господь Бог говорил про Давида: я нашел себе человека по сердцу своему. Он и сейчас этим занимается, Господь. Ищет людей по сердцу своему.

Что такое Псалтирь? Это книга интимности в отношениях с Господом. Давид все-все все выговаривал Богу: радости, страхи, печали, надежды, победы, поражения, бегство, приближение старости своей, страх смерти – все, что у него в душе было, он Богу выговаривал, и в этом смысле он уникальный человек. Если бы, например, кто-нибудь до него вот так же сильно жизнь своего сердца вложил бы в песни, в стихи, в молитву, Псалтирь бы появилась гораздо раньше. Но она не появилась раньше Давида, потому что до него таких людей не было. У него была сильная, личная любовь к Богу. Он относился к Нему гораздо более глубоко, чем большинство верующих людей. Для него Бог не был далеко на небесах, для него Он был постоянно рядом. Давид постоянно говорил с ним и, очевидно, получал ответы, и из всего этого родилась Книга псалмов. Евреи говорят, что Тора, закон – это слова Бога людям, а Псалтирь – это слова людей Богу. Это ответ на Тору. Я думаю, что Давид в отношении Господа как ребенок. Он все, что было на сердце, все Богу рассказал и, по сути, научил нас молиться. Он крестный отец наших молитв.

Как пророк Давид много сказал такого, что далеко выходит за пределы его личной жизни. Апостол Петр и апостол Павел цитируют пятнадцатый псалом, в котором говорится: «Не дашь преподобному твоему увидеть истление». Он говорил это вроде как от себя, на самом деле и Павел, и Петр говорят, что пророк Давид умер, и могила его известна между нами, но, будучи пророком, он говорил это о Христе – что Он умрет, но душа Его в аду не останется, и что Он воскреснет. Таких примеров у Давида много. Он вышел гораздо дальше, чем одна жизнь человеческая может это в себе вместить. Давид говорит какие-то парадоксальные вещи. Например, он только что убил мужа той женщины, с которой сблудил. И он начинает молиться: помилуй, помилуй, помилуй, помилуй, а потом вдруг: «научу беззаконных путям Твоим и нечестивые к Тебе обратятся». То есть, совершив такое тяжкое двойное преступление, он сам беззаконником стал и отчасти стал нечестивым тоже, потому что грех бесчестит человека. И он начинает каяться, и вдруг в конце этого покаяния он говорит: я нечестивых буду обращать к Тебе. Кого ты хочешь обращать? Сам обратись сначала. Но, оказывается, обращать людей к Богу может только кающийся человек. То есть только по мере покаяния, по мере какой-то внутренней боли о своем несовершенстве, можно говорить какие-то искренние вещи, которые пробуждают грешника от сна – оказывается, это может говорить только кающийся человек.

И Давид узнал тайну покаяния, которая раньше ему не была так глубоко известна. Пока ты гордый, никогда не грешивший праведник, скорее всего, ты будешь презирать грешников, будешь смотреть на них свысока. Но вдруг ты согрешаешь и каешься, и тебе открывается от Духа Божьего эта странная вещь: вот теперь я их научу, потому что теперь я уже не горжусь перед ними, я такой же, как они. Я научу беззаконных путям Твоим, и теперь нечестивые к Тебе обратятся. Это великий, по сути, евангельский парадокс, когда последние будут первыми, и первые последними, когда Дева стала Матерью, когда Три равно Одному. Тот, кто согрешил и покаялся, тот может грешников научить. Если Петр правда стоит на воротах рая, как нам говорили в Средние века, то это кающийся человек. Он отрекся, вернулся, плакал, каялся, у него нет такой смелости гнать от себя всех грешников, он же сам помнит, что он был грешником.

Самые важные две вещи в молитвенной жизни – это Бога хвалить и перед Богом каяться. Если человек начнет Бога хвалить, то в конце он постепенно сердцем придет к покаянию, а если человек начнет каяться, то в конце концов сердце придет к похвале. Те, кто только хвалит и не кается, это странные люди, а те, кто только кается и не хвалит Бога, то они очень мрачные люди. Все это нам Давид дает понять, и это далеко выходит за пределы Ветхого Завета. Это уходит в вечность.

| ВОПРОС ХРИСТИАНИНА

Если мы проследим жизнь Давида, то увидим, что повороты ее уходят в диаметрально противоположные направления. Например, мы знаем, что Бог не дал ему построить храм из-за того, что руки его были в крови из-за войны, что он совершил очень тяжкое преступление, но при этом он был близок к Богу, и конечный итог его жизни – святость. Как все это может сочетаться?

Грех настолько въелся в человека, что самые великие люди от него не свободны. Мы не можем говорить и о Павле, не помня его участия в гонениях, не можем говорить и о Петре, не помня его отречения. Не можем мы говорить о Давиде, не помня про его блуд, не можем говорить про Соломона, не помня про его идолопоклонство. Библия – это книга правды. Надо донести правду про святых – и хорошее, и плохое. Поэтому Давиду приходилось спускаться в самые глубины и чувствовать в себе самом грех, живущий в каждом человеке. Ему приходилось предчувствовать унижения Христа на кресте, когда он, по сути, подарил Иисусу Христу слова, сказанные на кресте: «Боже мой, Боже мой, вонми мне, вскую оставил меня еси». Подъемы и спуски с избытком были у него, и эту синусоиду духовной жизни он честно отработал.