Текст книги "Дворянство. Том 3"

Глава 33

Дикий оказался не то чтобы разумным, но вполне дееспособным. Животный инстинкт он подавлял с лёгкостью. Точнее, с помощью самоконтроля. У него не было желания испробовать наше мясо, напасть или же пойти по запаху выслеживать свою добычу.

Но что было самым странным, так это то, сколько он уже жил в такой форме.

– Пять лет, – он склонил голову, помотал ею и вновь поднял. – Пять лет назад с небольшим хвостиком, в результате неудачного эксперимента «общества», я стал таким, каким вы меня сейчас видите.

– Общества? – оживился я. – Ты знаком с «Серебряным древом»?

– Древом? – искренне удивился дикий. – Не знаю, как их сейчас называют, но они назывались в то время «Корни». Может, прошло больше времени? Тут сложно за ним следить.

Не одного меня смутила такая информация. Эльвира, которая всё время сидела напряжённая, готовая вот-вот броситься на дикого и разорвать его, заговорила:

– Чем занимались эти люди? Выискивали таких, как ты? Ты магом был? Или…

– Магом, – кивнул тот. – Пси-магом боевой категории. Как ты поняла?

– Прикинула, что только маг-телепат или пси способен сохранить разум, учитывая, какой мусор начинается в голове после первых мутаций у диких.

Петру Васильевичу, так звали дикого, очень не понравилось упоминание мутаций, о чем он заговорил почти сразу же, но наш собеседник зацепился за другое. За контроль. Он был в корне не согласен с предположением Эльвиры, а ещё…

– …у меня же сохранились начальные способности. Я до сих вижу ауру симбионта на ваших сердцах. Могу услышать биение ваших сердец, хоть и сделать ничего не могу. А также, вот!

Он резко вскочил, из-за чего поднялись я и Эльвира, непроизвольно выпуская когти, и побежал в сторону шкафа, где начал рыться на пыльной полке, уставленной колбами и книгами, не обращая на нас никакого внимания. Спустя минуту, он вернулся с какой-то старой, пожёванной газеткой и положил её перед скамьёй.

– Больше таких резких движений не делай, – угрожающе предупредила Эля. – Я это могу расценить как нападение.

– Понял тебя, полумутант.

Вот теперь я всё-таки напрягся. Он второй раз это упомянул и уже не только про меня. Тем более, что волшебницы начали спрашивать, что же он такое имеет в виду под «полумутантами».

Петр Васильевич только было, открыл рот, чтобы… скорее всего, сказать, что мы девианты, но увидев моё медленное, еле заметное отрицательное движение головой, соврал специально для магов.

– Так, они же мутанты, а не маги. Вот и неполные они, не такие, как мы с вами, – он попытался улыбнуться, показывая, наконец, что у него острейшие, но белоснежные зубы, и показал пальцем на лист. – Смотрите!

Его палец задрожал. Да и он сам начал трястись как осенний лист на дереве. Но результат появился почти сразу же. Старая газетёнка сначала шелохнулась, словно по бетонному полу только что пролетел лёгкий ветерок, а затем… она поднялась в воздух. Также подёргиваясь, левитируя вместе с дрожанием его указательного пальца.

– Невозможно, – пробурчала Эльвира, внимательно следя за его манипуляциями. – Дикие лишаются магических способностей при обращении. Они теряют контроль сосуда и убивают часть своего симбионта этим!

– Как видишь, я не такой, как все, – пожал плечами Пётр Васильевич. – Но, если быть честным с вами, другие… глупые и жалкие длиннорукие твари, которые не первый год ошиваются в этом богом забытом месте, ничего не могут. Они даже не общаются между собой, хотя при охоте и действуют, как единый организм.

Газету он вернул на своё место, а затем вернулся к нам. Принялся отвечать дальше.

Общество людей, про которое он говорил, никак не было похоже на то, с чем сражаемся мы. Люди из «Серебряного древа» болели идеологией очищения мира от носителей. Да, при этом они использовали диких, которых науськивали на магов, но не занимались превращением людей в таких, как этот дикий.

А «Корни», о которых говорил Пётр Васильевич, наоборот… жаждали стать такими, как мы. И он ответил ещё на один вопрос, который меня мучил с того самого нападения на наш вагон.

Дикие, которые «еле-еле дышали», были созданы искусственно из… людей! И все те, кто сейчас рыскают в тоннеле, такие же. Неудавшиеся эксперименты, которых бросили в этом месте.

– Тогда, – Эльвира перебила его на полуслове, – почему ты жив после их опытов? Если дикие, которые ошиваются здесь, были обычными людьми?

Долгий рассказ оказался слишком информативным даже для меня. Приходилось слишком многое осмысливать, чтобы не запутаться во всём этом ворохе сведений.

Пётр Васильевич был бывшим аристократом. Его род занимался фокусами, и, собственно говоря, они заполняли артефакты маной, что было основным источником их дохода. Едой, такой нужной для магов. С одной стороны, род расцветал на почве такого достатка, с другой, привлекал ненужное внимание ‒ поэтому отчасти они и делали акцент на фокусах, чтобы показать свою безобидность.

Пси-магов обычно использовали в бою и в защите, мало кто из такой категории сил занимался добычей эмоций, но его род выбрал условно добрый путь. Тем самым привлёк внимание общества, о котором никто никогда не знал.

Из девяти магов он единственный, кто остался жив в давнюю роковую ночь. Выжил благодаря вредной привычке и особенности организма…

В общем, он до банального поздно ложился спать. За его семьёй пришли, всех, кроме его отца, убили, тела забрали, и, собственно говоря, пропали с радаров.

Этому мужчине никто из наёмников, лидеров стай и глав любого другого рода просто не поверили на слово. Что может прийти человек и убить здорового и сильного пси-мага. Тела его семьи так и не были найдены.

Спустя пару лет, когда зализывая раны и боль, Пётр Васильевич попал в одну из гильдий, слоняясь от одного рода к другому, он чудом попал на единомышленников. Они, как и он, оказались в подобной ситуации.

Дальше был целый год расследования. Поиска следов и хвостов. И они нашли того, кто знал больше любого другого. Человека, который был членом этой группировки. После нескольких дней пыток у них был адрес. Точнее, точное местонахождение мелкой базы ‒ одной из многих.

Они не учли одного, свидетеля надо было убить, за что и поплатились собственными жизнями. Два мага, попав в засаду, скоропостижно скончались, а Пётр Васильевич стал целью экспериментов.

Мучили его долго, а затем, когда решили, что эксперимент не удался, просто избавились от тела, бросив его здесь.

Уже будучи диким, бывший пси-маг приходил в себя долго. Его измученное опытами тело никак не хотело восстанавливаться, а голод, который сдавливал мозг, чуть было не лишил его разума.

Но он справился. Обжился в этом туннеле и вскоре начал делать небольшие вылазки к месту, где его бросили. И которое было не так далеко отсюда.

– То есть, вы хотите сказать, – начала Лосева, когда дикий замолк, – что база этих людей где-то рядом?

– Да. Под землёй в катакомбах. Здесь, – он обвёл рукой свою комнату. – было что-то по типу Гулага. Сюда свозили неугодных императору, а затем и тех, кто встал на его место. Старые постройки начала двадцатого века.

– А электричество? – спросил я. – Откуда оно здесь?

– Не знаю, – пожал плечами наш неожиданный собеседник. – Фонари дальше, где-то в пятистах метрах отсюда, у заградительной решётки ставили «Серебряные корни». Я в моменты выслеживания их людей, позволил себе протянуть кабель по полу, прикрывая его грязью и осколками кирпичей. Отсюда, и здесь стало более… людно…

– Почему ты не отомстил? – Эльвира встала со своего места, злобно смотря на разумного дикого. – После того, что они с тобой сделали? Просто терпел? Восстановился и решил, что будешь жить здесь?

– А что мне ещё делать? – не понял претензии Пётр Васильевич. – Пойти сломя голову на вооружённых людей? Лишить себя хоть какой-то жизни?

Он тоже встал, но сделал шаг назад, опасаясь, что девиант оторвёт ему голову.

– Всё то, что находится в моём доме, добыто с их базы! Понимаешь? Всё! Я изучаю их, слушаю, чем они занимаются и просто жду момента, когда одним ударом…

Дальше, я уже не слушал. Я тоже встал со своего места и пошёл к дальней стене, изучая мониторы какого-то старого образца, стараясь не вслушиваться в бред о мести. Понимал, что никаким одним ударом этот дикий ничего не сделает. Если бы мог, уже давно это провернул, а так… вряд ли.

Однако… его бы доставить наружу да показать нашим, чтобы лидеры сами всё обдумали и приняли решение…

Ведь если подумать, то у нас не один, а целых два противника, с ресурсами в разы больше, чем у «Древа»… Стать такими, как мы?

Я присмотрелся к пульсирующей зелёной линии на тусклом мониторе, осмотрел клавиатуры, радиоприёмники и какие-то странные платы, которые, судя по всему, требовали ремонта, когда ко мне подошёл Пётр Васильевич.

– Это я добыл в прошлом месяце, когда «Корни» скинули сюда не только неудавшиеся образцы, но и старую технику, – порыкивая между словами, принялся объяснять дикий. – Я раньше занимался радиоэлектроникой в качестве небольшого хобби, и многое, что ты видишь, я собирал и восстанавливал сам.

– Удивительно, – прокомментировал я. – За пять лет сделал такую базу? И что она может?

– Слушать, – улыбнулся он, показывая свои острые зубы. – Я слышу то, что творится в усадьбе. Могу услышать телефонные разговоры, услышать эфир лаборатории в подвале их дома, и я уже даже имею представление о том, куда они пойдут и зачем.

– Усадьба? Где она? – начал я задавать вопросы, решив не уточнять именно про «усадьбу».

– Я не знаю, где я нахожусь, – уже без улыбки ответил он. – А ты знаешь. Где мы?

– Алтайский край, – коротко ответил я.

Дикий аж затрясся. Я, опять же, не мог отреагировать на это нормально. Шаг назад, когти наружу… но тот и не пытался напасть. Он просто рыдал.

* * *

Эльвира мирно спала в компании Светланы и Маши в углу большой комнаты с одним-единственным выходом. Я же, в компании Анжелы дежурил, пока две волшебницы и девиант отдохнут хоть чуть-чуть.

Мы коротко переговорили с диким перед «сном» девушек, о том, кто мы такие, и не дай бог, он при них это скажет. И узнали, каким образом он понял, что мы другие.

Он, как и Эльвира, видел пульсации, исходящие от тела. Но в корне был с нами не согласен на тему того, что эта способность относится к телепатии, а никак не к пси-магии.

Какой бы красивой ни была история этого дикого, он всё равно оставался диким. А мы научены горьким опытом, что они всегда опасны и иначе быть не может.

Но после того как я озвучил место, где мы находились, Пётр Васильевич с головой ушёл в вычисления. Собирая по крупицам какие-то отголоски в своей памяти. Разговоров, которые он слышал, или чего-то ещё, чтобы понять точное место, где мы сейчас находимся.

Я же и без того догадывался, что не так далеко от тюрьмы, где мы были. Но что-то я не припомню на карте что-то похожее на усадьбу, что говорило только об одном: усадьба – это лишь название, а не место.

Дикие, которые перестали долбиться в дверь через десять минут от начала разговора, ушли, если можно было судить по опыту «странного» представителя их вида.

– Как думаешь, мы выберемся отсюда? – Анжела еле-еле коснулась моего плеча. – Ярослав, тебе не страшно?

– Выберемся, – спустя мгновение ответил я. – Нет, не страшно. Меня раздражает то, что происходит, и то, что нас не пытаются найти свои.

Глава 34

– Как вы думаете, – начал Жожоба, озираясь по сторонам, сделал шаг через дверной проем. – Они выжили?

– Не знаю, – ответил его собеседник, идя вслед за старым мутантом. – Взрыв был такой мощности, что на том месте, где был кабинет представителя «Серебряного древа», осталась лишь воронка. Даже тел не нашли, а пока доказательств нет, то всё возможно.

– Наши быстро ушли с места? – мутант с первого раза нашёл выключатель и зажёг свет в небольшой комнате. – Я видел отчёты, Степанов голову под плаху готов положить из-за того, что не уследил за двумя девиантами.

– Я не уверен, что пацан ‒ девиант.

– Зато я уверен, – улыбнулся Владимир Петрович и, смахивая пыль со старого кожаного кресла, сел в него, поворачиваясь к своему собеседнику. – Иван Станиславович, ваша работа ‒ добывать информацию, я прав?

Пехоткин молчаливо кивнул, расстегнул своё чёрное пальто и сел на небольшой табурет в маленькой, невзрачной комнате.

– Тогда почему вы не смогли разузнать побольше про Ярослава? – Жожоба закинул ногу на ногу, улыбнулся, показывая белоснежные и целые, несмотря на возраст зубы, и продолжил: – Мне кажется, на вас плохо сказывается работа с Лаане.

– Вам кажется, – безэмоционально отметил информатор. – Он просил добыть побольше информации о Степанове, чтобы на него можно было надавить и поставить военному условие об Эльвире и Ярославу.

– Мало информации добыли? – улыбнулся мутант. – Раз он оставил их и не стал искать.

– Он военный представитель нашего вида, – пожал плечами Пехоткин. – На них крайне тяжело надавить. Учитывая все события, которые произошли с нашими носителями, он решил, что важны все, а не только эта пара.

Старику очень не понравился его ответ. Тем более что он знал заранее, как поведёт себя старый скупердяй. Эдвард Тойвович очень ценил свой сильный персонал, а здесь, судьба ему подарила двух девиантов колоссального класса. А уж какой потенциал развития…

Один ‒ недомерок, который получил силу каким-то странным способом, отчего к нему Владимир Петрович и вовсе неровно дышал. А вторая, получила силу за счёт эксперимента. Весьма удачного…

Они были слишком сильными и желанными для многих групп, чтобы их вот так потерять. А Жожоба… любил коллекционировать редкости.

– Скажи мне вот что, – мутант резко встал с кресла и тут же вцепился когтистой рукой в горло информатора. – Что случилось на самом деле? Ты же работаешь не только на нашу сторону, но и на «Корни», верно?

Мужчина в чёрном костюме трепыхался в воздухе, жадно пытаясь проглотить крупицу кислорода. Но старик слишком сильно сдавливал тому трахею.

– Они опередили их… – просипел информатор. – «Корни» пришли туда раньше, забрали образец…

– Образец чего или кого? – Жожоба отпустил бедолагу, который упал к его ногам и принялся учащённо поглощать воздух. – Почему наши шпионы молчали о том, что случилось внутри?

– Потому что «Корни» уже были на базе. Они всегда были и будут на шаг впереди… – вяло улыбнулся информатор и в ту же секунду лишился головы.

Старый мутант без какой-либо улыбки пнул голову покойника, а затем и вовсе плюнул себе под ноги.

– Никогда не любил двойных агентов, таких, как ты.

Затем он тщательно осмотрел комнату, куда и привёл его бывший информатор. Полупустая однушка не предвещала никакой беды. Но старого мутанта нельзя было купить этой скудностью. Сначала упал покосившийся шкаф, затем карниз и картины на стенах. А затем уже и единственный в комнатушке диван, под которым обнаружилась небольшая коробочка с чем-то тикающим.

– Умно, – вяло улыбнулся старик, тут же достав из кармана брюк большой бутылек Ихора. – Но меня не впервой взрывают… не впервой.

Взрыв, который произошёл в полночь, унёс за собой жизни целого десятка человек. Единственным выжившим оказался старик, который, не дождавшись скорой помощи, растворился в темноте.

* * *

Меня долго и упорно тыкали в плечо, но я, как назло, не мог проигнорировать внешнего раздражителя. Стоило мне открыть глаза, как всё внутри сжалось и здравый смысл затмил инстинкт. Моя рука схватила за шею дикого, который будил меня, и вместе с ним, я повалился на пол.

– Тише… тише… – прохрипел он, размахивая руками, но не в силах выбраться из моего захвата. – Девушки твои уснули… а я решил, что тебе лучше посмотреть на это…

Пётр Васильевич указал рукой на монитор в дальнем углу его обители, который долго и упорно мигал. Затем я повернулся к мирно спящей Лосевой, отчего мне захотелось уже ей снести башку, а потом и на Эльвиру, которая также мирно спала.

Уж от кого-кого, а от Эли я не ожидал такого. Уснула на своём дежурстве… такая, как она, просто не могла такого сделать! Не могла.

– Тебе беспокоит, почему такой же полумутант, как и ты, уснула? – догадался дикий, легонько касаясь моей руки. – Отпусти, юноша, я всё-таки живой и мне больно.

Кивнул, слез с дикого и даже помог тому подняться.

– У неё крайне нестабильное сердце, – тут же заговорил Пётр Васильевич. – В её организме больше Ихора, чем маны.

– Как ты это определил? – я подошёл к Эльвире, пнул её по ноге, но та даже глаз не открыла. Всё это настораживало.

– Навыки, – пожал плечами дикий. – Я сильно отличаюсь от привычного себя. Да и от вас тоже… я же тоже, получается, как и вы, носитель двух типов.

– Маг и дикий? – усмехнулся я. – Нет, ты уж извини, но девиантом я тебя назвать не могу.

Дикого очень удивило такое самоназвание, как считал он, но вопросов не задавал. Начал мне объяснять, чем чревато такое питание, как у Эльвиры. Если в ней, как в девианте, начнётся преобладание одного типа больше, чем второго, она просто сойдёт с ума, а возможно, пойдут нежелательные мутации.

Если верить его словам, такие, как мы, не то, чтобы редкость, мы больны. Одна часть симбионта постоянно пожирает вторую часть симбионта и, наоборот. В это, конечно, я не поверил, но и спрашивать больше об этом не стал. Теорий может быть великое множество, но ничего подобного из описанного я с собой не чувствовал, хотя, может, есть и такие представители девиантного подвида симбионтов. Кто знает.

Он дикий. Он враг. Он пять лет в заточении, что он может знать?

А он, как оказывается, знал многое…

– Ты станешь сильнее её и остальных, – протянул он, когда мы подошли к мигающему монитору. – Я чувствую в тебе смирение. Обе твои части… смирились… понимаешь?

Он что-то прорычал, перед тем как продолжить, отчего у меня внутри всё напряглось. Я машинально выпустил когти, чем напугал его.

– Тише… я не причиню вам вреда…

– Прости, – виновато улыбнулся я, стараясь говорить как можно дружелюбней. – Машинально.

– Но, почему? Ты же говоришь с разумным диким, а не с безвольной куклой, которая подчиняется только голоду!

– Был у меня близкий друг, который, как ты, сражался со своим нутром.

– Он тоже был магом? – улыбнулся, показывая острые клыки Пётр Васильевич. – Смог?

– Он был человеком, – отрицательно помотал головой. – Не смог, мне пришлось убить его своими руками.

Моё заявление удивило дикого. Он попросил рассказать об этой истории поподробнее. А я же, посмотрев на спящих девиц, решил, что в любом случае придётся коротать время, пока что-нибудь не придумаем, поэтому… рассказал. Не всё, конечно, но многое.

От каждого факта «превращения», взаимодействия с Вадимом, дикий удивлялся всё больше и больше. Ибо, изучая диких здесь, под землёй, под какой-то там усадьбой, он пришёл к одному выводу, из человека не сделаешь полноценного, мыслящего носителя. Все эти худые куклы ‒ ничто.

Но факт оставался фактом, Вадим был другим. И точка.

После короткого разговора о моей жизни он пришёл к тому, из-за чего меня и разбудил. К точке на карте. Он нашёл точное наше местонахождение. Точнее, думал, что нашёл.

Показывал, в общей сложности, на зону в лесу, всего в двух километрах от бывшей тюрьмы и базы. Точнее…

– Стоп, – я попросил его приблизить точку на карте, но, к сожалению… не было ни спутникового снимка, ничего. – Это что, пустырь?

– Не знаю, – пожал плечами дикий. – У меня нет интернета здесь, или связи со спутником, чтобы получить подробную карту, – ткнул пальцем в клавишу. – Всё, что у меня есть ‒ это старые карты, которые сравнивает эта допотопная машина.

Он как-то театрально пнул по системному блоку на бетонном полу и затем начал рыться в ящиках. Спустя пару секунд достал самые обычные карты. В печатном варианте. Старые, правда, каких-то уж совсем давних времён, но тем не менее они не должны были сильно отличаться от реальности.

– Усадьба действительно существовала на этой территории, – дикий начал рыться в картах. – Времена, правда… царского периода страны, но это ничего не меняет…

Пётр Васильевич даже ругался, правда, более мягче, чем Кактус. И каждый раз, когда он раздражался, он рычал. Я даже понял для себя закономерность вот этих вот «проскоков» дикого в чистом разуме изменённого носителя. Он рычал только, когда нервничал. Возможно, когда и боялся, но…

– Нашёл! – воскликнул он и от его резкого выкрика проснулась Лосева. – Смотри, вот здесь! – он ткнул длинным пальцем в старую карту. – И здесь!

Лосева что-то пробурчала про то, что здоровый сон нужен каждому, и перевернулась на куче тряпья, который постелил нам вместо постелей, дикий. Мне захотелось её хорошенько встряхнуть, но рядом с ней мирно сопела Анжела. Пси-волшебницу я беспокоить не хотел, тем более пока она в стабильном состоянии.

А вот дальше…

Я сравнивал две карты. Нашего времени, плюс-минус век. И… карту четырёхвековой давности. В двух километрах от тюрьмы, действительно, была усадьба некоего господина Островского. Фамилия, правда, мне ничего не говорила, но суть была в другом.

– Помещик Островский… – дикий предложил мне сесть на стул и после того, как я сел, продолжил, присаживаясь напротив, – был одним из первых, кто возил степняков из нынешнего Казахстана на лесопилки. Прославился чёрствым и агрессивным «владельцем» бесплатной силы.

– Ты к чему?

– К тому, что он боялся за свою жизнь так же, как царь, – заулыбался дикий. – Любой владелец рабов той эпохи не доживал до старости, об этом вам рассказывали в школе?

Я молчаливо кивнул, и он продолжил урок истории.

Не знаю, откуда он столько всего об этом помещике знал, но информация в действительности была полезной.

Островский после нескольких неудачных покушений на свою жизнь, завёз ещё рабов на свою территорию, которые начали рыть для него. Строить под землёй его новый дом, убежище и место, где он в конечном итоге пропал. На его усадьбе трудилось больше тысячи подобных рабов и за каких-то десять лет, он сделал то, что… можно было бы назвать, полноценным бункером. Насколько это вообще возможно для того времени.

– Не понимаю, – перебил его я. – Если все эти туннели, дело рук Островского, то… откуда он взял столько кирпича?

– Его семья продолжала его дело, особенно после смерти самого господина Островского.

– Допустим, – кивнул я. – Эта усадьба действительно существовала, а мы, сейчас, в месте, в котором этот помещик пытался спрятаться. Я не пойму только одного, к чему вы это говорите? Зачем мне знать, где я нахожусь?

– А затем!

Больше дикий не говорил ни слова. Он просто опять начал рыться в своей макулатуре. И спустя десять минут достал подробный план туннелей, а также того самого бункера. Только вот размеры подземного бункера, больше напоминали одну четвертую часть тюрьмы.

– Туннели Островского оказались глубже, чем канализация, под тюрьмой, – продолжил дикий. – Поэтому никто о них не знал, кроме «Корней». А если вот тут…

Он просто начал тыкать пальцем в небольшие ответвления от одной «линии» туннеля, который вёл в бункер, и говорить, где можно пробить потолок, сколько земли может выпасть, и как выбраться наружу, будучи не заваленным землёй.

– Я долго гадал, что же за план оказался у меня в руках… – признался он, продолжая мне показывать варианты выхода отсюда. – Но, учитывая, сколько подобного я видел, увы… не понимал, для чего эти чертежи. Старые, причём.

– То есть если бы ты сразу знал, где находишься, то, скорее всего попросту бы ушёл?

На меня пристально уставились два оранжевых глаза. Пётр Васильевич, словно сомневался, сказать мне правду или нет. Но соврал. И я увидел это, благодаря своим способностям.

– Да, ушёл бы! – воскликнул он, а затем, рыкнул. – Даже не задумывался бы.

Я не стал говорить ему, что могу различить ложь. Но и думать о причине его вранья не стал. Это его дело, меня это всё не волнует.

– Сегодня выйти не получится, – спустя пару минут тишины и дум, заявил дикий. – Сброс новых образцов будет, так что туннели будут завалены дикими. Они утрамбуются по углам к завтрашнему дню, так что вам придётся побыть здесь дольше, чем вы планировали.

– А что мы планировали? – неожиданно зазвучал голос Эльвиры за моей спиной. – Ярослав? На что ты подписался?

Я лениво повернулся, посмотрел на девианта и кивнул на карты. Затем пришлось рассказывать всё по-новому и не только ей, а ещё и Анжеле, которая тоже решила поддержать беседу.

Девушки особо не удивились тому, что узнали. Даже воодушевились, когда услышали, что выход есть, и мы сможем выбраться отсюда. Правда, они пока не понимали, насколько сложным может быть путь отсюда. Ведь… пробить потолок в тоннеле, вытащить кирпичи и не быть погребённым землёй ‒ это почти нереально.

Пётр Васильевич не учитывал только одного, что десять метров земли над нами ‒ это слишком много. А ещё, что времени прошло слишком много, и земли могло стать больше. Мало ли что, растёт над тем местом, где мы находились.

И… я решил сказать об этом, когда проснулись Лосева и Светлана.

Девушкам очень не понравился мой пессимизм. Дикому тоже.

– Есть ещё один выход, – вяло улыбнулся дикий. – Через бункер. Но готовы ли вы пойти на вооружённую группу людей, которых охраняют не только стрелки, но и другие образцы, более успешные?

– С чего вы взяли, что у них есть успешные образцы? – спросил Эля. – Было бы так, они бы не заполонили неудавшимися дикими эту подземку.

– Я сегодня слышал про оранжевый Ихор! – полушёпотом, пробормотал Пётр Васильевич. – Целый час эфира слушал, пока вы спали… они его добыли где-то наверху и, как я понимаю, за пару часов сделали то, что не могли сделать долгие года!

– Сделали из человека полноценного носителя? – спросила Эльвира.

– Скорее всего.

– То есть, вы сами не знаете? – начала спрашивать Лосева, но я уже не слушал их.

Я… коснулся рукой своего кармана, где был бутылёк, который получил в кабинете покойницы… точнее, который Кактус обнаружил…

То есть, у меня есть то, что может сделать из обычного человека носителя? Так скажем, божественный коктейль, из-за которого мы чуть не погибли?

Нет, неверно. Мы шли за другим и не знали, чем это закончится. Тем более не знали, что есть ещё одно общество, которое в корне отличается от «Древа». А ещё… у меня в кармане был небольшой предмет, который хотел достать Жожоба.

Кажется, мне стоит открыть его подальше от чужих глаз… пока девушки и дикий общались между собой, точнее, пока он им показывал карты и по пальцам объяснял, что это за место я… незаметно отошёл в сторону. Затем сел на тряпки, которые выполняли функцию временного матраса и запустил руку в карман.

Оранжевая коробочка приятно легла в руку. Легко открылась и…

– Какого черта? – пробормотал сам себе под нос, вытаскивая небольшую склянку.

* * *

– Чёртовы люди со своими экскрементами! – раздражённый Кактус попытался посильнее надавить на глазницу дикого. – Как ты вообще здесь оказался, а? Жертва людей?

Худой дикий под его лапами даже дёрнуться лишний раз не мог. Его тело пронизывало большое количество ветвей. Какой бы судьба злой ни была, но именно с этим образцом она решила поступить более негуманно.

Дикий, судя по всему, отбился от своего роя, и сначала застрял в корнях деревьев, а затем и вовсе упал на них. И в итоге сам себя наживил на обломки корней и ветвей, как мясо на шампур, но не умер.

– Сколько ты здесь? – кот всё не унимался и пытался заставить дикого говорить. – Для чего лежишь, кого сторожишь?

– ГХАМРА! – рыкнул тот.

Кактусу вскоре быстро наскучило издеваться над обездвиженным «человеком», и он попросту спрыгнул с него. Затем раздался какой-то треск и кот нырнул в ближайшие кусты, пошевелил ушами, пытаясь обнаружить гостей, и когда понял, что он и его «игрушка» одни, вернулся к ней.

Изучая строение и конструкцию тела, Кактус то и дело нажимал на болевые точки. Точки, которые, должны были вызвать у здорового человека адскую боль. К его удивлению, дикому было начхать на негуманные попытки животинки изучить его. И отреагировал он только на одно.

Когда острые когти прошлись по тому месту, где еле-еле билось сердце.

– Любопытно, – кот вонзил их в грудь и под рыки нашёл то, что его удивило больше всего на свете. – Это… невозможно!