Текст книги "Приговоренные"

Глава 8

Хозяин юридической фирмы Юрий Полозов молча выслушал Радченко и, когда тот кончил говорить, стал глядеть в потолок и постукивать кончиками пальцев по гладкой поверхности письменного стола. Значит, что босс впал в состояние глубокой задумчивости.

– Итак, Димыч, вместо семилетнего мальчика тебе пытались подсунуть труп пятидесятилетнего дядьки с разбитой мордой? – Полозов подвел итог размышлениям. – Но ты раскусил негодяев медиков. Уличил их в подмене.

– Кроме шуток, если бы я этого не сделал, Коля Степанов числился умершим. Живой человек пропал бы без следа…

– Да, да, – рассеяно кивнул Полозов. – Очень трогательная история. Слезу вышибает. Сердце разрывается. Хочется выпить успокоительного. Я сам люблю детей. Разумеется, до некоторой степени. Но наша задача – не поиски несчастного сироты. Мы получаем деньги за другие вещи. Мы ищем Джейн Майси.

– Я считаю, что если появится ясность с этим мальчишкой, мы приблизимся к Джейн. Эти истории связаны. Я в этом почти уверен. Но в данный момент у меня нет ответов на самые простые вопросы. Кто именно звонил в морг и требовал быстрее провести вскрытие и кремацию Степанова? Кстати, имя гражданина, лежавшего на секционном столе морга, неизвестно.

– Это как же?

– При себе пострадавший имел квитанцию из прачечной на имя Николая Степанова. Других документов не обнаружено. Судя всему, это какой-то бродяга. И услугами прачечной он не пользовался. Впрочем, проверить это мы не можем. Правый угол квитанции оторван. А именно там помещается номер заказа и название этой чертовой прачечной. Кстати, как установило вскрытие, мужчина скончался от побоев. У него обширная внутренняя гематома мозга.

– Зачем ты мне это рассказываешь? Я не интересуюсь жизнью бродяг. Даже если они сдают белье в прачечную.

– Чтобы стала ясна логика наших противников. Кто-то очень заинтересован, чтобы мальчик числился мертвым. Но при этом остался жив. Надо решить эту головоломку. Кто-то звонил в морг из милиции и городского управления здравоохранения. Звонившие настаивали на скорейшей кремации того бродяжки. У нас есть человек в московской телефонной компании. Он навел справки. Звонков в морг из милиции или других инстанций не было. Звонили с мобильного телефона, который записан на одну старуху, проживавшую в Ногинске, под Москвой. Кстати, старушка скоропостижно скончалась месяц назад. Несчастный случай. С платформы свалилась на пути. Как раз под колеса электрички. Впрочем, это к делу не относится. Но телефон каким-то чудом остался цел. В данный момент этот телефон выключен.

– Что-то много смертей, – Полозов выразительно поморщился. – Мне это уже не нравится.

– Дальше будет больше, – пообещал Радченко. – Слабо надеюсь, что сам выберусь живым из этой мясорубки.

Дима улыбнулся, давая понять, что последние слова – шутка. Но Полозов юмора понимать не захотел.

– Слушай, ты умнеешь прямо на глазах, – сказал он. – Если так пойдет дальше, даже не знаю, что с тобой делать. Наверное, надо повысить тебя по службе и выписать еще одну премию. Это логично. Премию ты точно заслужил. Но есть вариант получше – увольнение. Понимаешь ли, погоду в любой фирме определяют не парни с великими способностями вроде тебя, а посредственности. Работяги, которые тянут воз ежедневной рутины. Они не уводят следствие в сторону, а занимаются своей непосредственной работой. Ищут пропавшую женщину. Итак, у меня два варианта. Честно говоря, не знаю, какой выбрать.

– Мне больше нравится вариант первый. С повышением и премией.

– Я подумаю, – кивнул Полозов. – Послушай: до меня дошла утечка милицейской информации. Вроде бы пустяк, недостойный внимания. Но, если разобраться… Короче, майор милиции Девяткин, который официально занят поисками Джейн, посетил одну ясновидящую. Она предсказывает будущее, ищет пропавших людей… Я эту мистику не люблю. Но понимаю: у ментов нет никакой информации по Джейн. Они хватаются за любую дерьмовую соломинку. Вот и до экстрасенсов дело дошло. Но раз уж Девяткин завернул к этой бабе, и тебе туда можно съездить. Позолоти ей ручку. Авось, что-то подскажет.

Полозов положил на стол адрес, начирканный на листке перекидного календаря, и задал новый вопрос:

– Отвечай: ты сейчас над чем работаешь кроме поисков Майси? Только коротко.

Радченко пошуршал листками блокнота и сказал, что полтора месяца назад женщина по имени Полина Косых сняла комнату в гостинице «Измайлово». Она уроженка и жительница Москвы, отец богатый бизнесмен. Вместе с Полиной неотлучно находился ее ребенок Вадим, пяти лет от роду, здоровый и красивый мальчик. Полина прожила в гостинице около недели. В воскресенье, распахнула окно, взяла на руки ребенка. Она перелезла подоконник и бросилась вниз с двадцать второго этажа.

Смерть ненасильственная, никто этой Полине не помогал прыгать вниз. Факт установлен следствием. Номер был заперт изнутри. Перед случившимся ребенок долго плакал, о чем-то просил мать. Соседи хотели вызвать милицию, но плач неожиданно прекратился. Отец Полины добивается того, чтобы ее бывшего супруга, некоего Николаева, привлекли к уголовной ответственности по статье «доведение человека до самоубийства». Этот Николаев тоже не промах, он весь из себя такой крутой, что может себе позволить обратиться в адвокатскую фирму «Саморуков и компаньоны».

Будут судиться два денежных мешка. Но здесь тот случай, когда побеждают не деньги, а истина. И состоит она в том, что Полина конченая психопатка, которая уже лечилась в частных клиниках от различных неврозов и фобий. Дважды, шесть лет назад и девять лет назад, пыталась покончить с собой. Резала вены и травилась, но ее приводили в чувство. О психических отклонениях жены Николаев узнал незадолго до свадьбы, но церемонию не отменил: женщина ждала от него ребенка.

Радченко закрыл блокнот.

– Этого Николаева я вытащу только так. Без лишних усилий. Даже не вспотею. И еще у меня парочка дел…

– Ты вот что, – в голосе Полозова появилась стальная нотка. – Передашь весь свой бумажный мусор Сульдину. Он справится. Хоть и ходит с палкой, но башка еще немного шурупит. Ну, не каждый день, конечно. Таких сотрудников в моей конторе вообще нет. Таких, чтобы думали каждый день. И Сульдин далеко не мыслитель. И выпить не дурак. Но опыт у него богатый. За счет опыта он вывезет любое дело. Кстати, ты с ним не пил?

– Ни боже мой. А с покойной Полиной есть некоторые тонкости…

– С этого момента будешь заниматься только Джейн. И больше ничем. Я разговаривал с главой фирмы «Хьюз и Голдсмит». Он дельный человек. Что важно: у старика большое доброе сердце и много денег. Я не хочу разбить это доброе сердце, а заодно и лишиться гонораров. Или мои взгляды кажутся тебе несколько старомодными?

Когда говорит Полозов, нужно просто затаить дыхание и молчать. Но Радченко попытался что-то вякнуть:

– Но мы и обеспечиваем, мы…

– Затихни и слушай старших. Навсегда забудь о пропавшем мальчике сироте. Это не пожелание, а приказ. Начни с ясновидящей, а дальше видно будет. Фирмачи ждут, что мы спасем Джейн. Или ты хочешь, чтобы богатые иностранцы ушли к нашим конкурентам? Этого ты добиваешься? Что ж… Пусть так и будет. Но в этом случае твой ребенок останется без дачи. А потом от тебя, нищего никчемного существа, уйдет жена. Обязательно уйдет вместе с ребенком – помяни мое слово. И снимет номер в гостинице «Измайлово». А продолжение истории ты уже знаешь. Как нравится такая перспектива?

Полозов остался доволен своим чувством юмора. Даже хохотнул, когда протягивал на прощание руку.

– Кстати, чувак, я не первый раз напоминаю насчет твоих костюмов, – Юрий Семенович проводил Диму до двери. – Ты экономишь на тряпках, чтобы купить побольше железа на двух колесах. А я не хочу, чтобы мои лучшие сотрудники выглядели, как переселенцы из республик бывшего Советского Союза.

– На мне костюм от хорошей итальянской фирмы.

– По виду не скажешь.

Радченко не успел ответить, потому что оказался в приемной, где за столиком у окна скучала секретарь начальника. Дима развернулся и направился к своему кабинету. Через час он привел в порядок все дела, вошел в соседнюю комнату, где за столом сидел бритый налысо плотный мужчина. Он сосредоточено играл в компьютерную игру и беззвучно шевелил губами. У стены стояла палка с круглым костяным набалдашником.

Радченко присел на свободный стул.

– Иван Павлович, я должен передать вам кое-какие дела…

– Знаю, – ответил Сульдин. – Сваливай свою макулатуру на тот дальний стол. Я завтра разберусь. Выпить хочешь?

Сульдин остановил игру, вытащил из нижнего ящика фляжку с коньяком.

– Можно полглотка, – кивнул Дима. – После разговора с шефом башка раскалывается.

С неожиданным проворством Сульдин вскочил из кресла, позабыв о палке, подкрался к двери. Прислушался. И дважды повернул ключ в замке.

* * *

Некоторое время назад.

В тот вечер Джейн отпросилась с работы пораньше. Она надела плащ, на лифте спустилась вниз, решив, что дойдет до ресторана пешком, а позже вернется за машиной. Джейн шагала по мокрому от дождя тротуару и думала, что идет на встречу со старым знакомым, адвокатом Аланом Раеном. Он работал на одну большую фирму из Нью-Йорка, занимался гражданскими делами. И в прошлом, случалось, помогал Джейн в делах или давал дельный совет.

Теперь Алан сказал, что помощь нужна ему самому. Возможно, Джейн единственный человек в этом городе, кто может решить одну деликатную проблему. Точнее, дело касается не самого Алана, а его старой знакомой, школьной подруги, некоей Лайзы Бейкер и ее мужа Стива. Пару дней назад Лайза с мужем приехали из Канзас-Сити, чтобы встретиться и поговорить с адвокатом. Алан выслушал своих друзей и понял, что в одиночку ему с этим не справиться.

– Они очень милые и добрые люди, – сказал адвокат по телефону. – Стив специалист по монтажу промышленных холодильников. Лайза домохозяйка. Они пытались усыновить ребенка в России, но испытали горькое разочарование. По русским законам иностранцы могут усыновить только тяжело больного ребенка или ребенка инвалида, от которого отказались русские усыновители. В одном из детских домов встретили хорошего мальчика. У ребенка ампутирована выше локтя левая рука. Мальчишка к ним привязался. Мои друзья собрали все документы, должны были начаться судебные слушания по делу об усыновлении. Но все эта история затянулась надолго. И конца ей не видно. Слушания переносят, требуют все новые бумаги. Впечатление такое, будто кто-то нарочно мешает моим друзьям. Лайза и Стив в отчаянии.

– Но чем я могу помочь? – удивилась Джейн. – Я работаю в конторе, которая занимается рутинными делами, не имеющими отношения к усыновлению детей. Консультация иностранных бизнесменов, экспертиза объектов недвижимости или земли. Эти дела по моей части. Но дети… Скорее это твое поле деятельности.

– Я в России бывал один раз. Сопровождал босса на международном совещании бизнесменов. Все мои знакомства в Москве – это швейцар из гостиницы «Националь» и горничная оттуда же. Но ты потеряла счет командировкам в Москву. Ваша фирма выполняла работы, заказчиком которых было правительство этой страны. Ты прекрасно знаешь русский язык. Но даже не в этом дело. У тебя в Москве масса полезных знакомств. Я не сказал, что помочь моим друзьям легко. Но ты можешь это сделать. Если, разумеется, захочешь. Все расходы, разумеется, за их счет. Плюс тебе гарантирована хорошая премия…

– Если я соглашусь помочь, то не ради премии. Послушай, Алан, во время прошлой командировки в Россию я попала в одну неприятную историю, которую даже сейчас вспоминать страшно. И чудом выбралась из этой переделки живой. Я дала себе слово не возвращаться обратно.

– Да, да, я знаю, – перебил Алан. – Но это дело прошлое. Ты должна вернуться хотя бы для того, что побороть свой страх. Может быть, и лететь никуда не придется. Возможно, все решат два-три звонка нужным людям, а? Вечером мы с Лайзой и Стивом встречаемся с ресторане «Неон». И ты подходи к четырем, поболтаем.

– Мне надо подумать, – сказала Джейн.

Она сидела возле телефона полчаса, потом позвонила Алану и сказала, что придет в ресторан. Но никаких предварительных обещаний дать не может. Сейчас Джейн шагала по улице и думала, что разговор отнимет не более часа. Возможно, она сможет дать этим людям несколько практических советов. Но Джейн ошибалась в расчетах. Она не могла знать, что этот в этот вечер ее жизнь изменится навсегда.

* * *

Если задрать голову кверху, кажется, будто тучи плывут между небоскребами, и, сталкиваясь, поливают асфальт дождем. Джейн раскрыла над головой купол зонта с опозданием, когда прошагала полквартала и успела промокнуть. Свернула за угол и посмотрела на часы: всего десять минут на такую длинную пробежку. Неплохо. В холле ресторана она скинула плащ, коротко переговорив с метрдотелем.

Интерьер зала был решен в модерновом стиле: с потолка на цепях свешивались светильники в форме железных шаров с дырками, сквозь которые струился насыщенный голубой свет. Обеденные столы отделены один от другого высокими перегородками из палисандрового дерева. Эти столы с толстыми мраморными столешницами, – тоже интересные штуковины. Наверняка их точные копии можно увидеть в анатомическом театре или старом городском морге. Стулья похожи на пыточные кресла времен инквизиции, только размером чуть меньше. Посетители и официанты, освещенные голубоватым светом, напоминают то ли мертвяков, собравшихся на посиделки, то ли упырей, дожидающихся темноты.

На высоких витринах тяжелые темные шторы из бардового бархата. Бар, по задумке дизайнера, сочинившего этот интерьер, должен напоминать таинственную пещеру. В его глубине, отделенные от зала стойкой, болтались ржавые цепи, крюки для свиных и говяжьих тушь. Бар больше напоминал заброшенную скотобойню.

– Сюда, пожалуйста, – метрдотель показывал дорогу жестами.

Наверняка адвокат Алан Раен долго ломали голову, выбирая ресторан. И решил, что этот, модерновый, произведет на гостей из провинции неизгладимое впечатление.

Метрдотель довел Джейн до дальнего столика у окна, где ее терпеливо ждали. Джейн присела на пыточный стул, оказавшийся при ближайшем рассмотрении совсем не страшным, скорее наоборот, с мягким сиденьем и удобными подлокотниками, обитыми кожей. Она за руку поздоровалась с Аланом, седовласым представительным мужчиной и его друзьями.

Джейн отметила про себя, что Лайза и Стив выглядят рассеянными и усталыми. На Стиве синий пиджак с позолоченными пуговицами. На бордовом галстуке золотая заколка с сердцем, пронзенным стрелой. Наверняка, подарок жены. Такие безвкусные штучки может подарить только женщина. Лайза надела темное платье, скрывавшее полноту. Джейн хотела сказать своей новой знакомой что-то приятное, та опередила ее:

– Вы шикарно смотритесь в этом костюме, – Лайза улыбнулась. – Сразу видно: вы умеете одеваться. А я дожила почти до сорока лет, но до сих пор не научилась. Хотя старалась. Но Стив прощает мне эти недостатки. Точнее, прощал до поры до времени. Но, как мне кажется, его терпение на пределе.

Стив хохотнул, давая понять, что запас терпения еще далеко не исчерпан. Он готов прощать и дальше. Подозвал официанта и заказал две «Маргариты» без соли и два виски со льдом и содовой. Высокий, немного располневший мужчина сорока пяти лет, он давно расстался с шикарной шевелюрой, многими иллюзиями и пустыми надеждами. И это расставание оказалось совсем не тягостным. Но мечта иметь ребенка, пусть приемного, если своего сделать так и не смогли, никогда не покидала его сердца.

– Вы меня опередили, – ответила Джейн. – Я хотела сказать пару добрых слов о вашем платье, но…

– Наверняка какую-нибудь гадость? – Лайза засмеялась.

Джейн взяла стакан с «Маргаритой», сделала глоток через соломинку. Текила на дне высокого бокала еще не смешалась с соком, и оттого показалась особенно приятной, терпкой и обжигающей.

– Лайза всегда всех опережает, – кивнул Стив. – Она не умеет ждать. Я с этим смирился. Ну, с тем, что она всегда и во всем первая. Она принимает решения за себя и за меня. И делает это очень быстро. Вообще-то, если привыкнуть, то понимаешь: это не так уж плохо. В смысле, неплохо и вторым быть. Неплохо, когда решения принимают за тебя. Не нужно много думать. Мне остается эти решения выполнять. Или не выполнить.

На этот раз засмеялась Лайза.

Джейн подумала, что Лайза и Стив – приятная пара. Нечасто встретишь людей, которые так дополняют друг друга. И сказала:

– Мне кажется, вы очень подходите друг другу.

– Спасибо, – ответил Стив. Кажется, он был искренне тронут похвалой. – Вообще-то я того же мнения. Супруги должны быть разными по характеру, по темпераменту.

– Где вы остановились? – спросила Джейн.

Тут встрял Алан, он назвал какую-то гостиницу на окраине города и добавил:

– Я предложил пожить у меня. Но Лайза…

– Мы просто не хотели мешать личной жизни Алана, – сказала Лайза. – Одна общая знакомая говорила, будто он встречается с шикарной женщиной. Их отношения зашли так далеко, что останавливаться уже поздно. Подруга Алана не просто леди, это бизнес-леди. Она входит в совет директоров крупного трастового фонда. И Алан без ума от своей подружки. Кажется, ее зовут… Нет, не помню. Алан, это правда? Ну, что у вас все очень серьезно? Или вопрос слишком бестактный?

– Ну, после развода мне было тяжело одному, – Алан вздохнул. – Я познакомился со своей теперешней подружкой на одной скучной вечеринке, где было полно адвокатов и бизнесменов. Думал, это легкое увлечение, но… Но все оказалось не так-то просто. Появилась надежда на глобальные перемены в личной жизни. Ее зовут Ненси. Как и все шикарные женщины, она полна сомнений и предрассудков. Кроме того, ее работа мешает нашим отношением развиваться стремительно. Но я готов ждать столько, сколько потребуется.

– Да, ждать ты умеешь, – сказала Лайза.

– Надеемся, что ты не забудешь нас. Ну, когда станешь посылать друзьям и родственникам приглашения на свадьбу, – сказал Стив и надолго замолчал.

Стив пил виски, глядел через витрину, как на улицу низвергаются потоки дождя. Он думал о чем-то своем, далеком, понятном только ему одному. И не торопился делиться мыслями, ни грустными, ни веселыми. Как сказал Алан, месяцев пять в году Стив мотался по стране, переезжая из одного города в другой. Это тянется годами. В его отсутствие Лайзе начинает казаться, что крошечный островок семейного счастья захлестывают волны долгой разлуки, которой не будет конца. А если расставание и кончится, то не радостной встречей, а трагедией.

Лайза не может иметь детей, поэтому жизнь кажется ей пресной, как святая вода. Смысл своего существования она могла бы найти в ребенке, маленькой крошке… Да, все могло бы пойти по-другому. Если бы не тот неудачный аборт, который она сделала еще в семнадцать лет. И приговор врачей: иметь детей она не сможет. Раз в неделю Лайза ходила к психологу, хорошо понимая, что корень проблемы не в разъездной жизни мужа, ни в собственных страхах потерять Стива.

Когда подошел официант, Джейн даже не открыла меню и карту вин. Она уже пару раз бывала здесь и знала, что нужно брать, когда очень голодна. Заказала еще одну «Маргариту» и рыбу, жареную на вертеле, с гарниром из грибов, овощей и сладким мексиканским картофелем.

– Алан сказал, что мы с мужем были в России? – спросила Лайза. – Уже три раза.

– Конечно, сказал, – кивнула Джейн.

Она подумала, что сейчас Лайза начнет свой рассказ. И не ошиблась. Лайза заговорила тихим грудным голосом. Они с мужем хотят усыновить мальчика по имени Коля из детского дома, что находится за три сотни километров от Москвы, где-то под Калугой. В Москве у супругов Бейкер есть адвокат Илья Земский, по мнению Лайзы, очень толковый специалист. Он по мере сил старается помочь, но адвокат в России – далеко не самая значительная фигура. Особенно если речь идет об усыновлении детей иностранцами.

Земский сказал, что взять ребенка из столичного приюта куда сложнее, чем из провинциального города. Московские чиновники, от которых зависит оформление всех бумаг, твердо уверены, что граждане США – самые богатые люди на земле. Остается только покрепче взять их за вымя. И выдоить до последнего доллара. Поэтому в Москве приходится платить за каждую бумажку, каждую подпись и печать. А сама процедура усыновления растягивается на долгие месяцы. Провинциальные чиновники о взятках, которые хапают их московские коллеги, могут только мечтать. Оформление документов в провинции занимает меньше времени.

– Дело движется? – спросила Джейн.

– Как сказать, – Лайза смотрела, как под потолком закрутился зеркальный шар, а появившийся на сцене пианист в белом смокинге поднял крышку рояля. – С одной стороны, все движется. С другой стороны – стоит на месте. Это как посмотреть. С какой точки.

– Ну, с твоей точки зрения?

Подошел официант, положил на стол приборы и поставил перед Джейн огромную тарелку и с запеченной рыбой. Джейн развернула салфетку, вытащили вилку и нож.

– Дело стоит на месте, – ответила Лайза. – Хотя адвокат говорит, что все не так уж плохо. И надо набраться терпения. Колеса бюрократической машины крутятся слишком медленно. Но все-таки они крутятся. Ну, и так далее. Он утешает нас как может.

– По-моему, эти колеса давным-давно остановились, – сказал Стив.

Он отвел взгляд и улыбнулся как-то странно. В этой улыбке была печаль и безотчетная тоска. Одна часть лица – темная неподвижная, будто мертвая. Другая – наоборот, живая и теплая. Джейн подумала, что странную улыбку Стива, выражение его лица можно объяснить игрой света. На столах уже зажгли крошечные светильники под голубыми матерчатыми колпаками, а на улице включили желтые фонари.

– Как мне тут нравится, – сказала Лайза.

И промокнула глаза платком. Кажется, она готова была разреветься.

* * *

Лайза рассказала, что год назад, во время первого приезда в Россию знающие люди свели их с адвокатом, чудесным молодым человеком. Илья возил гостей по периферийным детским домам для сирот-инвалидов. Во время одной из таких поездок они и познакомились с мальчиком Колей, шестилетним подростком. Не по годам смышленым и очень добрым. У Коли ампутирована левая рука, чуть выше локтя, за свою короткую жизнь он видел много горя, но не озлобился, не затаил обиду на людей. В пустом коридоре детского дома он подошел к Лайзе и Стиву, когда они ждали заведующую. Мальчик держал руки за спиной, будто стеснялся своего увечья. Он глянул на гостей снизу вверх и спросил:

– Мне нянечка сказала, что вы мои новые мама и папа. Она пошутила, да?

Адвокат Илья Земский, копавшийся в портфеле, прервал свое занятие и перевел вопрос на английский язык. Стив и Лайза переглянулись. Лайза присела на корточки, посмотрела в голубые глаза ребенка. Перевела взгляд на Стива. И сказала адвокату:

– Переведите вот что. Скажите этому прекрасному мальчику, что нянечка его не обманула. Мы и есть новые папа с мамой.

Адвокат пожал плечами и перевел. Мальчик обнял Лайзу за шею правой рукой, заплакал, а потом долго не хотел отпускать. Тогда Лайза сказала Земскому, что с сего дня поиски ребенка закончены. Родители уже нашли своего сынишку.

* * *

Рыба оказалась изумительной, а грибы с овощами так хороши, что проголодавшаяся Джейн, долго не могла оторваться от еды.

– Да, волокита с усыновлением затянулась, – утолив первый голод, Джейн вытерла губы салфеткой. – А в таких случаях надо сменить адвоката. Вы говорили, этот Земский молодой парень? Значит, опыта мало. Нет связей.

Никто не ответил. Джейн подняла взгляд. Стив все также отрешенно смотрел на улицу, на потоки дождя и желтые пятна фонарей. Проливной дождь не собирался заканчиваться, а тучи опустились еще ниже. Потоки воды размывали контуры домов, редкие машины едва ползли по асфальту. Лайза, положив локти на стол, опустила голову. Она вытирала слезы платком, ее руки дрожали.

Слезинка, смешавшись с тушью для ресниц, скатилась с кончика носа. Упала на белоснежную скатерть, оставив на ней темную точку.

* * *

Встреча с ясновидящей Антониной Беловой едва не сорвалась. Радченко остановил темный БМВ у забора и, толкнув калитку, пошел к бревенчатому дому, спрятанному в глубине сада. Осторожно перешагнув через лужу, Дима с опаской покосился на пустую собачью будку, поднялся на крыльцо и постучал. Дверь открыл заспанный небритый детина, одетый в майку без рукавов и длинные трусы. После долгих расспросов, к кому и зачем пожаловал гость, хозяин принялся изучать удостоверение челна Московской коллегии адвокатов. Словно хотел запомнить его слово в слово.

Адвокатам сожитель Беловой доверял больше, чем ментам. Документ оказался в кармане Радченко, а мужик в трусах, представился Борей. Поежившись от холода, он провел гостя в тепло натопленную кухню. И объявил, что не далее как вчера днем Антонина Белова была госпитализирована в районную психиатрическую больницу. Ничего страшного не случилось, просто последнее время, после приезда мента по фамилии Девяткин, Антонина страдала от головной боли. Тут не помогали ни лекарства, ни даже коньяк. Который, как известно, от всего лечит.

Последние дни она лежала на кровати, отвернувшись к стене, и часами рассматривала рисунок обоев. Она почти ничего не ела, не отвечала на вопросы. Такие приступы с ней случались и прежде, но не слишком часто. Что-то заклинивает в голове. Или кровь становится слишком густой – это точно неизвестно. Боря спрятал подальше ружье с патронами, опасную бритву, три острых ножика, что нашлись в доме. А заодно и моток капроновой веревки. Подумал, подумал и вызвал врача. От греха подальше.

– Но я же говорил с ней по телефону позавчера, – сказал Радченко. – И она ни на что не жаловалась.

– Она и мне не жаловалась.

– У меня к ней важный разговор.

– Тогда тебе лучше в районную психушку съездить, – Боря подтянул трусы и на клочке бумаги записал адрес. – Посетителей после обеда пускают. На доброй машине туда ехать час, не больше. Я бы тебе компанию составил. Но мне завтра в рейс. Надо отоспаться и кое-чего из одежды простирнуть.

– Чего-нибудь передать ей из вещей? Или на словах?

– Ничего не надо. Ты вот что… Конфеты ей купи. Шоколадные – лучше всего.

Боря выпустил Радченко из дома и через окно наблюдал, как тот идет через двор и садится в машину. Проводив БМВ взглядом, он горько вздохнул, утешил себя мыслью, что дорогая машина – это пустой перевод денег, которых и так немного. И пошел стирать тряпки.