Текст книги "Под полной луной"

– Ханька с Емелей, – опознал старших ребят Леха.

– Че они тут забыли? – спросил Макс.

– По огородам по ходу лазили, мак искали.

Расстояние сокращалось. Наркомы двигались ровно, видимо, еще были трезвы. Они что-то обсуждали и выглядели при этом расслабленными, будто гуляя по пляжу.

– Здорова, пацаны, – поприветствовал нас Емеля, протягивая каждому руку.

Второй последовал его примеру.

– Куда идете?

– Да так, гуляем, – ответил Макс.

– Выручите мелочью! – Ханька вглядывался в каждого из нас своим наметанным взглядом. – Нам не хватает.

– У меня нету, – Леха вывернул два единственных кармана на брюках, показывая отсутствие в них чего-либо.

– А в руке что? – подозрительно уставился Емеля.

– Батарейка.

– Зачем тебе батарейка?

– Нашел просто.

– А у тебя? – он повернулся к Максу.

– Нет у меня ничего. Фонарик только, – друг продемонстрировал потрепанный временем фонарь.

– Дай посмотрю, – Ханька вырвал у Макса фонарик, покрутил его, несколько раз нажал на кнопку включения. – А че он не горит?

– Сломался, – коротко ответил Макс.

– А зачем носишь?

– А че нельзя что ли!

Максим был самым задиристым в нашей компании. В то время мне казалось, что он вообще никого не боится, за исключением разве Лехи. Всерьез ребята никогда не дрались, но, когда ситуация накалялась, Макс пасовал.

– А там че у тебя? – Емеля потянулся к карманам Макса, но тот сделал два шага назад.

– Да говорят, нет у меня ничего, – с вызовом ответил мальчишка.

– Че ты борзый такой?

– А че ты руки ко мне тянешь?!

Я занервничал. Страсти накалялись, и это могло перерасти в драку. Наркомы хоть и были вдвоем, но они гораздо старше нас, Емеле так вообще лет двадцать на вид, а то и больше.

Ханька тем временем подошел ко мне. Он улыбался.

– Я посмотрю, что там у тебя? – таким вежливым тоном сказал, что я опешил и словно попал под гипноз.

Он сунул руку в мой нагрудный карман, но ничего там не обнаружил. Затем прошерстил боковые на брюках. Ханька делал все быстро и профессионально, словно опытный оперативник, а не конченный наркоман. А я молча стоял и таращился на него, не в силах вымолвить ни слова. Даже пошевелиться не мог. Лишь молился, чтобы это быстрее закончилось. Я чувствовал его мерзкие пальцы через одежду, и волна отвращения подкатывала к горлу. Как унизительно… просто стоять, не в силах ничего предпринять. Я посмотрел на друзей. На Макса, который перекидывался репликами с Емелей, отстаивая свою правоту. На Леху с батарейкой в руке у обочины. На Сашку, стоящего в стороне от всех, с интересом наблюдавшего за происходящим. Я задавался вопросом, о чем они думали в данный момент… и что чувствовали. Страх, злость или азарт перед настоящим испытанием. Место, в которое мы направлялись, было гораздо опаснее, чем стычка со взрослыми ребятами. Можно сказать, мы находились на рядовом уровне, а впереди нас ожидала встреча с боссом. Так чего же я стою и трясусь, как осиновый лист на ветру! Пошли они к черту, долбаные наркоманы – им меня не запугать. Не в этот раз!

Все закончилось благополучно, без потасовки. Ханька отдал мне фонарик Макса, обратился к Сашке:

– Малой, у тебя есть че?

Тот отрицательно покачал головой.

Мы двинулись дальше. Какое-то время молчали. Никто не пострадал на этот раз, но мы потеряли много времени, и к моменту, как добрались до поворота на трассу, уже темнело. Максим вернул нож в карман, собрал фонарик и проверил его работоспособность.

– Эти дебилы даже не поняли связи между фонарем и батарейкой, – засмеялся Макс. – Вообще уже конченые.

– Деградация, – согласился Леха.

– Может, попутку поймаем? – предложил Макс.

– Мне матушка сказала не подходить к чужим, – заявил Сашка. – Они детей ловят и на органы потом продают.

И снова начались разговоры про смерть. Сашка рассказал мрачную историю о расчленении подростка, который на пустынной дороге подошел к чужому человеку. В целом виде его больше никто не видел. Сначала в кустарниках у обочины нашли покореженный велосипед. Он был в таком состоянии, словно по нему трактор проехал. Но мальчишке повезло еще меньше. На целый километр были раскиданы части его тела, как дорожка из хлебных крошек из старой сказки, о которой знали все, но названия не вспомнил никто.

– И вообще, – сказал Макс, вернувшись к разговору во дворе. Сколько же времени прошло с того момента! Казалось, целая вечность, – грузовик лежит на боку, значит он перевернулся.

– Но прицеп стоит на колесах, заваленный носом в овраг, – парировал Леха. – Перевернулся, это если бы все лежало на боку, или если бы он пару раз кувыркнулся. А так получается – просто слетел.

– Из-за чего, интересно, он вылетел с трассы? – поинтересовался я.

– Да кто его знает, – пожал плечами Макс, – может, вспоминал, как отрубал все эти головы, и заснул!

– А еще мне матушка рассказывала, что где-то поблизости в землянке живут бомжи-людоеды. Они заманивают детей к себе в нору и едят их, а наутро люди на дороге находят косточки.

– Так, может, того пацана и съели бомжи-людоеды? – спросил Макс.

– Не-а, того просто разрезали и раскидали по лесу.

– А почему бомжи останки его не съели, если это все рядом происходило?

– Не знаю, не учуяли наверно запах мяса. Матушка не рассказывала об этом.

– Спроси обязательно, как вернемся.

– Хорошо.

В наши дни даже региональные трассы оживлены, но в 90-е, особенно с наступлением темноты, они пустовали. С момента, как мы оказались на дороге, мимо нас проехал один автобус да пара автомобилей, осветив наши спины дальним светом фар. В остальное же время мы шли в тишине, разрывая ее лишь звуками собственных голосов.

На улице похолодало, и я порадовался, что надел теплую рубашку с длинным рукавом.

– Далеко еще? – спросил Сашка.

– Ну так, – пожал плечами Макс. – Ты же был с нами, когда мы с Песчанки пешком шли?

– Не было его, – напомнил Леха. – Пашка был.

– Да, точно. Щас остановка, в общем, будет, и после нее еще минут двадцать идти.

– Отдохнем? – предложил Сашка.

– Давай хоть до остановки дойдем. Там посидеть можно.

И чем дальше от дома мы уходили, тем серьезнее становились. Каждый понимал, что путешествие опасно, и мы должны присматривать друг за другом в случае чего. Сами собой прекратились шуточки и подколы, все чаще разговоры перемежались полной тишиной. Я бы сказал – гробовой тишиной. Отсутствие ветра порой напрягало, казалось, мир вокруг вымер, и даже привычного пения птиц не доносилось из кустов. С другой стороны, мы услышим, если кто-то подкрадется к нам в темноте. Шуршащая листва выдаст злоумышленника.

Мало было истории про грузовик, так еще и Сашка подлил масла в огонь своими рассказами. Я оглядывался, высматривая голодных бомжей-людоедов, в грязных лохмотьях, свисающих с их немытых тел. Порой воображение дорисовывало картину, показывая то, чего на самом деле нет. Густые тени крались за нами по пятам, буквально в нескольких метрах – в кустах, что росли по всему пути нашего следования.

Вдали показался черный прямоугольник остановки.

– Смотрите, – Макс указал пальцем, – дошли до Дубровки⁴.

– Посидим немного? – уточнил Сашка.

– Да посидим, – успокоил мальчишку Леха.

К моменту, как мы добрались до остановки, совсем стемнело. Но Макс не включал фонарь, опасаясь, что это привлечет к нам излишнее внимание.

– Мало ли кто тут по кустам шныряет, – поделился он своими соображениями.

Леха его поддержал.

– Нас за километр видно будет. Вдруг еще водитель грузовика заметит.

– А он и живет на трассе? – спросил я. – Или на ночь уходит куда-то?

– В грузовике наверно спит, – сказал Макс.

– Или к бомжам-людоедам в землянку ходит, – предположил Сашка.

– Или они к нему за головами приходят. Они же людоеды.

– Они бомжи, – напомнил Леха, – на что они головы будут покупать?

В общем, разговоры эти мне не нравились. Становилось все страшнее и страшнее. Уже и Леха не отрицал вероятность, что Макс прав. Хотя как по мне, так лучше бы эта история оказалась выдумкой.

Мы сели на лавочку. По крайней мере с трассы нас никто не увидит, так как остановка была крытой.

Мимо проехал очередной автомобиль.

– Может, вернемся, пока не поздно? – предложил я.

– Ни фига, – вспылил Макс. – Ты обалдел что ли? Такой путь прошли, с наркомами столкнулись – я чуть свой любимый нож не потерял. Я же вижу, что вы мне не верите, поэтому никто не пойдет назад. А если и пойдет, то чмошником последним будет!

Умел Макс доносить мысль. Либо как решил он, либо никак.

– Тихо, – прошептал Сашка, – я что-то слышу.

Все замерли. Я слышал лишь, как бьется мое сердце; как сопит Сашка рядом со мной, но больше ничего.

– Тебе показалось, – предположил я.

– Не, в натуре что-то слышал.

– Да нет там никого, – Леха демонстративно повысил голос и выглянул из остановки. Но, разумеется, дальше десяти метров ничего не разглядел.

– Капец, Захар жути нагнал, – Макс тоже выглянул наружу, всмотрелся вдаль. – Матушка ему сказала не подходить к чужим. Леха, помнишь, в прошлый раз шли с Песчанки по темноте, и ни фига? Угорали всю дорогу. А сейчас дичь всякая мерещится.

– Так это ты жути нагнал, – ответил Сашка, – со своим грузовиком. Если меня убьют, мой батя тебя уроет.

– Да кому ты на хрен нужен, убивать тебя еще, – огрызнулся Макс и сел обратно на лавку.

– Я тут рассказ читал про Шерлока Холмса, – начал Леха, – там одинокий велосипедист⁵ ездил по дороге и убивал всех, кто ему встречался.

– Голова, ты еще не нагнетай.

– Рыжий, ты охренел? Всю дорогу про свой грузовик чешешь. Я тебя хоть раз заткнул?

– Про грузовик я рассказываю, что знаю. Чтоб, если что, все готовы были. А вы то про расчлененного пацанчика, то про бомжей-людоедов, теперь про велосипедиста…

– Ну если реально вспомнилось. Локация похожая.

– Локация? Голова, ты че умничаешь?

– Рыжий, это ты тупой просто…

– Тихо, – вклинился Сашка.

– Захар, ты тоже достал, – Макс снова заводился.

– Не, реально, тихо! – Леха вглядывался вдоль трассы. – Звук какой-то.

Я поднялся и подошел к друзьям. Мы всматривались вдаль, куда лежал наш путь, но ничего не видели. Хоть глаза и привыкли к темноте, на таком расстоянии все сливалось воедино.

Воображение принялось за старое. Вон там, по другую сторону дороги я видел колосящиеся щупальца неведомого монстра. Он продирался сквозь кусты, маскируясь под них. Я вспоминал специальный термин, который описывает подобное действие в природе, но кроме маньяков и людоедов на ум ничего не шло.

– Я слышу, – прошептал Макс.

Фшух, фшух…

И я услышал, и едва не свалился в обморок от страха. При чем звук нарастал, следовательно, это неведомое нечто приближалось. По нашей стороне дороги!

– Видите кого-нибудь? – спросил Леха.

– Нет, – ответил Сашка.

Фшух… фшух… еще ближе.

Мы замерли. Затаили дыхание, боясь пропустить очередное «фшух», которое доносилось с интервалами, словно кто-то крутил…

– Одинокий велосипедист, – дрожащим голосом произнес Макс.

– Да не может быть, – Леха тоже напугался. Словно самый жуткий кошмар его ожил и явился спросить: дочитал ли он тот рассказ до конца!

– Голова, это из-за тебя все! Зачем ты вспомнил про него? Что делать будем?

– Спрячемся в остановке, – предложил Сашка.

– А если он остановится? – Макс достал из кармана нож, до хруста в костяшках сжал рукоять.

Звук раздался совсем рядом. Сомнений, что кто-то приближается именно на велосипеде, не оставалось. Скрип несмазанной цепи не спутать ни с чем иным. Уж нам то он прекрасно известен. У каждого когда-то был велосипед.

– Давайте в кусты, – не помню, кто это сказал – да и какая разница. Главное, у кого-то хватило ума, и я мысленно поблагодарил его.

Мы рванули за остановку; сбежали по склону, цепляясь за колючие прутья кустарников. Ноги шуршали по настилу из листвы. Сашка вскрикнул, оступившись, повалился наземь.

– Заткнитесь, – прошипел Макс.

И мы замерли. До боли в глазах я напрягал зрение, стараясь не пропустить велосипедиста. Вот-вот он должен проехать мимо. Но акустика в овраге была хуже, чем наверху, поэтому звук крутящихся педалей едва доносился до нас.

Леха пригнулся, сливаясь с кустом, за ствол которого держался. Сашка поднялся на корточки, и боязливо вытягивал голову в надежде что-нибудь разглядеть. Позади меня раздался какой-то шорох, и я вовремя сдержался, едва не закричав. Кто или что угодно могло разгуливать по кустам вдоль дороги, выискивая добычу. Скрываемое тьмой и зарослями густых кленов и дикой вишни. Утащи это нечто кого-то из нас, остальные и не поняли бы, что произошло.

Из-за остановки показался силуэт. Казалось, он плыл по воздуху, словно пригнувшееся привидение. Затем я различил огромные колеса велосипеда «Урал». В 90-е его невозможно было спутать ни с каким другим.

Фшух… фшуххх…

Буквально в нескольких метрах от нас.

А на багажнике его стояла корзина, в которой покоился некий сферический предмет. Увидел ли только я этот шар или все стали тому свидетелями? Леха что-то промычал, но Макс шикнул на него и покрутил пальцем у виска.

А затем велосипедист скрылся из поля зрения и, постояв еще несколько мгновений на своих местах, мы двинулись наверх. Шагали как можно тише, в любой момент готовые рвануть обратно в заросли и нестись кто куда, не разбирая дороги. Первым к остановке вышел Макс. Убедился, что велосипедист уехал, и махнул нам рукой.

– Вы видели? – тихо спросил он. – В багажнике лежала голова…

Я невольно застонал. Так ярко мне представилась эта картина. И все попытки убедить себя, что там лежал арбуз, а то и вовсе ничего не лежало, и все привиделось по вине разгоряченного разума, разбились вдребезги после замечания друга.

– Да по любому арбуз, – Леха оттряхнул штаны от паутины и листьев, – ты уже достал со своими головами.

– Ты еще скажи, что это не был одинокий велосипедист?!

– Ну это то понятно.

– Ты накаркал, в натуре.

– Рыжий, да пошел ты. Все никак не успокоишься. До победного будешь жуть нагонять, чтобы не показаться балаболом, – Леха толкнул Максима в плечо и сел на лавочку.

– Сам ты балабол. Скоро всё узнаем, недалеко осталось, – мальчишка потер ушибленное плечо.

– Капец, стремно становится, – проговорил Сашка, подсаживаясь к Лехе.

– Мы идем или нет? – Макс стоял в проходе. Он до сих пор сжимал в руке нож.

– Дай отдышаться, – Леха сплюнул себе под ноги. – Сушняк, капец.

– У меня тоже, – согласился я. Жаль, никто из нас не додумался прихватить питье. Сейчас хотя бы глоточек прохладной воды из колонки.

– В старости напишу книгу обо всем этом, – сказал Макс, убирая нож. – Назову ее «Мемуары поддатого».

– Почему «поддатого»? – не понял Леха.

– Потому что в старости постоянно буду поддавать. Нужно же кайфовать. Там пенсия будет – никуда вставать по утрам не надо.

Мы сидели на остановке еще минут десять, затем Леха поднялся, громко вздохнул и заявил:

– Идем.

Последний отрезок пути дался наиболее тяжко. Я представлял, как хорошо сейчас дома. Горячий чай с лимоном, бутерброд с колбасой и теплая кровать. Маньяки-людоеды отделены экраном, и им ни за что на свете меня не достать. Даже самым хитрым и изворотливым. В реальности же все иначе. Мы едва не стали жертвами одинокого велосипедиста, который прикупил на ужин…

голову, конечно же голову, тут не надо быть семи пядей во лбу

…и довольный возвращался домой, представляя, как побалует свою людоедскую семью.

Господи, почему я не мог выкинуть это из головы? Наверняка, мы видели обычного дачника, который задержался на огороде, подготавливая его к зиме. А по пути домой он купил арбуз у водителя грузовика. Все логично, однако здравый смысл стихал под натиском разыгравшегося воображения.

– Интересно, сколько времени? – поинтересовался я у друзей.

– Часов девять, – предположил Макс.

Он шел рядом с Сашкой, Леха чуть позади, а я замыкал нашу бравую четверку, обхватив себя руками. Становилось по-настоящему холодно. Глядя на Макса в футболке, меня пробирал озноб, но друг словно не замечал понизившейся температуры.

– А у кого-нибудь вообще есть деньги? – снова спросил я. – Как мы обратно добираться будем?

– У меня десять рублей есть, – ответил Леха, – одному могу на билет одолжить.

– Где ты их прятал? – не понял Макс. – Как наркомы не увидели?

– Я их в кулаке зажал и вывернул карманы.

– Понятно. Ладно хоть не в жопе. А у меня вот ни копья нет.

– И у меня, – согласился Сашка.

– Ну, видимо, пешком, – резюмировал я, и все замолчали.

До места, где покоился грузовик, оставалось всего-ничего. Я уже различал черную громадину прицепа, что вырастала на нашем пути. Стальной контейнер выглядел угрожающе. Что на самом деле скрывалось в его недрах? И как мы это узнаем, если кузов окажется закрыт?

– Всё, сейчас тихо идем, – напомнил Макс, затем обратился к Сашке. – Захар, не шаркай.

И мы крадучись преодолели последнюю сотню метров. Вблизи прицеп казался гигантским, его колеса доходили мне почти до груди. Вокруг было тихо. Я подошел к краю оврага, оценив полную величину этой махины. Тягач, видимо, покоился на другой стороне, но идти туда я не решился. Друзья осматривали замки на створках. Как и предполагалось, кузов оказался закрыт, и что делать далее, никто из нас не знал.

На земле лежала горка арбузов. Сперва я принял их за головы, и собирался дать дёру, но при детальном рассмотрении понял, что ошибся. Леха указал на них пальцем, как бы говоря, что был прав с самого начала, на что Макс развел руками, мол, кто станет головы складывать у дороги, это же для отвода глаз, и указал на прицеп. Все интересное… там!

Мы содрогались от каждого шороха, готовые бежать в случае чего. Я не знал, чего боюсь больше: увидеть полный кузов отрубленных голов или встретиться с тем, кто эти головы туда положил. В висках пульсировало, я словно выпадал из реальности, а через некоторое время возвращался в нее.

Макс сумел разобраться с задвижкой. Там не было никаких замков, лишь ручной запорный механизм, который с противным скрипом поддался после нескольких попыток.

– Стой на палеве, – прошептал Макс Сашке и толкнул его к краю прицепа. Мальчишка подчинился.

Выглянул из-за угла, затем сообщил:

– Всё тихо.

Макс отодвинул задвижку, потянул на себя створку. Правую, ту, что открывалась в противоположную от тягача сторону. Резиновая прокладка между дверцами не поддавалась, должно быть, прикипела за день на солнце.

– Реально на боку лежит, – сказал Сашка.

– Кто? – не понял Леха.

– КамАЗ.

– Захар, заткнись и смотри, – Макс боролся с дверцей. И через пару минут она поддалась. – Вот, сейчас увидите!

Он медленно приоткрыл створку, чтобы избежать ненужного скрипа, заглянул внутрь. Его встретила тьма, и ничего более.

– Леха, помоги!

Вместе они открыли дверцу шире. Она казалась неимоверно тяжелой по причине наклона прицепа в овраг.

– Захар, иди сюда, – позвал Макс, – давай подсажу на борт.

– Ага, щас, – возмутился Сашка. – Вон, Тюбик пусть туда лезет.

А я стоял в оторопелом состоянии, и слова друзей проносились сквозь меня, не задерживаясь. И все прекрасно это понимали – толку от меня в данный момент никакого.

– Тебя легче подсадить.

– Захар, давай быстрее, – процедил Леха, уже с трудом удерживая дверцу.

Сашка нехотя подошел.

– Залезай, – Макс сцепил руки в замок, наклонился, чтобы мальчишке удобнее было забираться, затем подтолкнул, и Сашка очутился на борту.

– Темно, я ничего не вижу, – причитал он. – А если меня голова схватит?

– Они же без тел. Чем они тебя схватят?

– Зубами…

– Давай быстрее, – Леха держал из последних сил.

– Держи, сейчас я ему посвечу, – Макс достал фонарь, подтянулся на борт, а затем события стали развиваться настолько стремительно, что мое заторможенное восприятие не поспевало за всем уследить.

Сашка оступился и, взмахнув руками, сначала выбил из руки Макса фонарь, а затем грохнулся и с диким воплем покатился вглубь прицепа.

– Гребаный Захар, – выругался Макс и подтянулся в кузов.

– Сука, Рыжий, доставай его быстрее, – процедил сквозь зубы Леха.

– Заткнись!

– Головы! Тут повсюду головы, – Сашка визжал, захлебываясь слезами, – вытащите… мамочка…

– Давай сюда, держи руку, – кричал Макс.

Наша конспирация раскрылась. Оставалось достать Сашку и бежать со всех ног прежде, чем водитель поднимется к дороге. Но мы не успели.

Он появился из ниоткуда. Вырос черным пятном со стороны тягача, на ходу соображая, что происходит.

– Ви что шпана тваритэ? – раздался его скрипучий голос с жутким акцентом.

Леха держал дверцу, поэтому не среагировал на выпад в свою сторону. Удар пришелся в челюсть, сбив его с ног. Створка с грохотом захлопнулась, на какое-то мгновение заглушив вопли Сашки. На пару с Максом они оказались в кромешной тьме прицепа.

Я попятился назад. В голове образовался вакуум, иначе не назовешь мое состояние. Страх, непонимание происходящего, безнадега – все перемешалось в тот миг.

Водитель поднял с земли арбуз и с диким криком швырнул в меня. С треском плод врезался в грудь, сбив меня с ног. Дыхание перехватило. Я упал, не имея возможности сделать вдох. Одежда мгновенно промокла, и я не понимал, то ли лопнул арбуз, обдав меня внутренностями, то ли хрустнули ребра, прорвав кожу, и я истекал кровью. В глазах помутнело. Я ловил ртом воздух, ожидая, когда водитель достанет топор и направится в мою сторону.

Сашка не умолкал. Он ревел навзрыд, и за его дикими воплями водитель упустил момент, когда приоткрылась створка и из прицепа выпрыгнул Макс. Прямо на спину водителя. В свете поднимающегося из-за деревьев месяца сверкнуло лезвие ножа. На фоне взрослого мужчины Макс казался карликом, но сработал эффект неожиданности. С яростным криком он набросился на обидчика и резкими ударами трижды пырнул его в шею, после чего соскользнул и свалился на горку арбузов.

Водитель захрипел и схватился за рану. Его шатало. Что-то булькало, должно быть воздух выходил с кровью. Он захлебывался. Макс отполз в сторону, чтобы здоровяк не упал на него.

Леха поднялся на ноги, не понимая, что произошло. Он приложил руку к лицу, немигающим взглядом уставился на водителя, который сделал несколько шагов в сторону дороги и рухнул, словно мешок с картошкой.

– Открывай, – прохрипел Макс, и Леха подчинился. Он отворил створку и откинул ее на борт. Раздался оглушительный удар и дребезжание металла.

Макс поднялся на ноги и залез в кузов.

– Захар, ползи сюда, – крикнул он.

Мимо проехал автомобиль. Видел ли человек за рулем, что происходит на обочине или нет, для нас так и осталось тайной, как и то, что же на самом деле находилось в прицепе. Сашка впоследствии утверждал, что головы. Он рассказывал, будто руками ощущал мягкую податливую плоть, но можно ли на слово верить человеку, который на тот момент находился не в себе. Фонарь остался лежать где-то на земле, а без него невозможно было что-либо разглядеть.

По сей день я убеждаю себя, что внутри находились арбузы, иначе я не пережил бы тот вечер, оставаясь в здравом уме. Я смутно помню, как в новостях затрагивали трагедию на трассе, но, благо, нас это никоим образом не коснулось. Целый месяц я не выходил из дома: вздрагивал от каждого шороха, смотрел только мультфильмы, успокаивая нервы. Не виделся с Сашкой и с остальными ребятами. Проторенная дорога в школу и обратно стала для меня единственным приключением конца сентября и начала октября.

А затем настали каникулы…

Пару раз за мной заходил Леха, но я просил говорить, что меня нет. Я никого не хотел видеть, особенно Макса, который, от страха или отчаяния – совсем не важно – в тот вечер переступил черту. Я стал бояться его. Возможно больше, чем водителя, который преспокойненько вез (головы? арбузы? что именно?), пока на полной скорости не слетел в кювет…

В очередной раз я поднимаюсь с «нашей» скамейки, обещая себе, что больше не вернусь. Эту историю давно пора предать забвению. Но она не отпускает. И я возвращаюсь снова и снова. За дуновением ветра слышу голос мертвого водителя, что заставляет переживать все с самого начала.

Интересно, а как там сейчас Леха, Макс и Сашка? Я давно не слышал ни о ком из них. Наши дороги разошлись с окончанием школы. Остается лишь надеяться, что жизнь у них удалась. А я и дальше понесу бремя воспоминаний о том сентябрьском дне 1999 года – за всех нас понесу – главное, чтобы у друзей все было хорошо…

Примечания:

Песчанка¹ – озеро Глинка, расположенное на трассе Челябинск – Троицк. В народе именуется Песчанка, названо по причине песчаного дна и берега.

Изменщик² – производное от выражения «сесть на измену», что означает испугаться.

Видак³ – популярное жаргонное название бытового кассетного видеомагнитофона в формате VHS.

Дубровка⁴ – деревня, а также ж/д станция с одноименным названием, расположенная на трассе Челябинск – Троицк. Остановка, предшествующая Песчанке.

Одинокий велосипедист⁵ – Леха немного перепутал. На самом деле рассказ называется «Одинокая велосипедистка» из сборника приключений о Шерлоке Холмсе, написанный сэром Артуром Конан Дойлем. В рассказе присутствует велосипедист, но он никого не убивает, а лишь следит за девушкой, которая ездит на работу на велосипеде, отчего история и получила такое название.