Текст книги "Отдел 15-К. Тени Былого"

Отомстила. Утопили молодца восставшие из небытия стрельцы в болоте, а следом за ним и грудастую разлучницу-доярку туда же отправили. А после еще пару человек заманили в топи и там, похоже на куски разорвали, поскольку только одни окровавленные обрывки одежды от них и остались.

Что ни ночь – крутятся тени в длиннополых кафтанах вокруг деревушки, бродят по пустынным улицам, в окна заглядывают. Председатель поначалу боялся в область звонить, поскольку генеральная линия партии любую мистику отрицала, но в какой-то момент понял, что скоро таким образом всем жителям деревни конец настанет, и ему в том числе. Призракам на марксизм плевать, поскольку последней их жертвой стал заезжий лектор, который как раз о родоначальнике данной науки приезжал доклад делать. Утащили его призраки к себе на болота и там растерзали.

Информация о звонке дошла до самого Бокия, поскольку смерть лектора, который нес в крестьянские массы свет знаний о пролетариате и его роли в мировой истории, являлась делом одновременно как политическим, так и непонятным, а подобные переплетения находились как раз в его ведении. Ну а поскольку Бокий в то время как раз курировал отдел, то именно его сотрудник отправился разбираться, что там в деревне к чему. Оно и понятно – люди Бокия, те, что работали в девятом отделе ГУГБ НКВД СССР, делами посерьезней занимались, подобная бытовуха им не по чину.

Подробностей непосредственно расследования в бумагах, вложенных в пожелтевшую папку, не имелось. То ли они просто пропали, то ли сотрудники 30-х годов не считали нужным размениваться на мелочи, исходя из того, что результат достигнут – и хорошо. Но, как видно, дело вышло жарким, поскольку Стеклов по его итогам был награжден отрезом ткани и двухнедельным отпуском для лечения по ранению. Еще в папке имелась справка из управления ГУЛАГ, о том, что председатель сельсовета и еще трое граждан были осуждены по политической статье и отправлены на строительство очередного водного канала. Ну оно и понятно. Потустороннюю жизнь марксизм действительно отрицает, кроме, понятное дело, призрака коммунизма, а вот за исчезновение лектора все равно кто-то должен был ответить.

И еще одно было понятно предельно – Стеклов сумел докопаться до первопричины бедствия и каким-то образом загнал призраков в небытие. Но вот как именно? Единственное, что предшественник счел нужным упомянуть, так это то, что рядом с Убогой горой он отыскал три каких-то старых капища, которые, по сути, являют собой одно целое, но что к чему писать не стал. Может, спешил, может, поленился.

Потому и находился Коля в некоем душевном раздрае, не зная, с чего именно начинать расследование. Впрочем, на его удачу определенная отправная точка все же имелась, пусть и неказистая. Ей являлся тот самый приятель Ровнина по имени Кеша, с которого все и началось. Он должен был встретить оперативников там, в районе Радонежа, на повороте, от которого начиналась дорога, ведущая к Убогой горе, и более подробно рассказать о происходящем.

Отчего-то Нифонтову казалось, что Кеша этот – местный краевед, может, даже, директор небольшого этнографического музея, в котором главными экспонатами являются подлинная шашка одного из легендарных героев гражданской войны, некогда рожденного в этих краях, и поддельный бивень мамонта, лежащий на почетном месте между прялками и кокошником.

И он здорово удивился, когда выяснилось, что Кеша – он для Ровнина Кеша, а для него, старшего лейтенанта Нифонтова, это подполковник Суворов Иннокентий Геннадьевич, начальник местного РОВД.

– Вольно, – как видно, поняв ход мыслей Коли, усмехнулся подполковник, немолодой и пузатый мужчина с добродушным лицом, за минуту до того вылезший из патрульной машины. – Да правда, расслабься, старлей. Мы в неформальной обстановке, можешь не тянуться. Вон напарница твоя подогадливей оказалась, она сразу так себя повела.

– Да нет, у нее просто инстинкт самосохранения в детстве отключили, а рычажок, отвечающий за его обратное включение, сломали, – пояснил Коля и достал из кармана сигареты. – Товарищ подполковник…

– Иннокентий Геннадьевич, – поправил его тот. – Серьезно, заканчивай. Что хотел спросить?

– Вы уверены, что происходящее – звенья одной цепи? Может, мухи отдельно, а котлеты отдельно?

– Может, и так, – ответил Суворов. – Только я, старлей, в совпадения не верю. Нет, я и во все ваши трах-тибидохи тоже не верю, но в совпадения – больше. Сначала пропадает Власьевна, после появляются эти… Мороки, назовем их так, а следом вон машины брошенные в кустах образовались. И все это – почти одновременно. Нет, приятель, так не бывает.

– А Власьевна – она кто? – насторожился Коля.

– Формально – пенсионерка. – Лицо подполковника приняло недовольное выражение. – Ну а люди всякое про нее болтают.

– Мол – ведьма она, – понимающе кивнул Нифонтов. – И на поклон идут с подношениями, причем со всего района.

– Ну это ты уж Власьевну не переоценивай, – попросил его Иннокентий Геннадьевич. – Не настолько она популярна. С близлежащих деревень – да, идут, но чтобы со всего района?

– И она, стало быть, пропала? – задумчиво повторил слова местного полицейского Коля. – Весело. А она вообще как – старушка-божий одуванчик, или крепкая бабка, из тех, что за пенсией бегом бегут?

– Скорее – крепкая, – подумав, ответил Суворов. – Хотя лет ей… Знаешь, я сам местный, неподалеку отсюда, в Росьино, моя родня до сих пор живет. Так вот – Власьевну я с детства помню, и уже тогда она была старая бабка. Сейчас у меня вон волос почти не осталось, и пузо до носа, а она вообще не изменилась, все такая же.

– Коль, а эта Власьевна, часом, не та ли красотка, которая в тридцатых кашу заварила? – вдруг поинтересовалась Мезенцева. – В деле ведь про то, что с ней стало, ни слова нет. Словно всем глаза отвели.

Эта мысль в голову Нифонтову пришла и без нее, но он был рад, что Женька наконец перестала заниматься всякой ерундой и начала думать.

– А как фамилия Власьевны? – спросил у подполковника Нифонтов.

– Орехова, вроде. Но кто ее по фамилии-то называет? Власьевна да Власьевна, – подумав, произнес тот, глянув на сержанта-водителя, сидящего в машине. – Леш, ты же из этой деревни, паспортные данные фигурантки знать должен лучше меня.

Сержант безмятежно улыбнулся и передернул плечами, как бы говоря: «Чего не знаю – того не знаю».

Впрочем, пасьянс уже сошелся. Орехова. Стало быть, права Женька, это и есть та самая молодуха, которая еще тогда, много лет назад, вытащила тени стрельцов из небытия.

Это сколько же ей лет, выходит? Она, по ходу, тете Паше ровесница. А говорят, долгожители только на Кавказе водятся. Да шиш вам, их и у нас, в Средней полосе России, хватает.

Впрочем, возможно Власьевну из этого списка можно уже вычеркивать, коли деревенская ведьма вот так вдруг куда-то запропастилась, значит не все так просто, что-что, а это Коля знал неплохо. Деревенские ведьмы, не оторвавшиеся от своих корней, от века ладящие с лесными и полевыми хозяевами, просто так не пропадают. В плане выживания они куда более опытны, чем их, прямо скажем, изнеженные городские коллеги, избалованные благами цивилизации.

– Власьевна – ладно, мороки тоже, – тем временем вещал Суворов. – Но вот все остальное… Не дай бог какой щелкопер волну в интернете поднимет, дескать, «в районе Сергиева Посада завелся дорожный маньяк-убийца», – и все, пиши пропало. Вот сколько же неудобств у нас стало из-за этого интернета, а, старлей? И, главное, придумывают больше, чем есть на самом деле! Машин нашли три, а напишут – тридцать. А кому отвечать? Мне. Сразу комиссию пришлют, после прокурорские наедут, а следом за ними и служба собственной безопасности припрется, куда без них! Мол – проверка на предмет соответствия занимаемой должности. А мне до пенсии два года осталось. И ладно бы мы ничего не делали. Мои парни все перерыли вокруг, всех опросили. Хотя кого тут опрашивать, в деревне два с половиной старика осталось, молодежь вся давно разъехалась. Ну а дачный сезон еще не начался. Нет, оно и к лучшему, старики аккаунтов в соцсетях не имеют, потому вся эта дрянь в сеть пока и не просочилась. Ну а своим я пообещал головы оторвать, если хоть слово налево уйдет. Они меня знают. В смысле – что это не в переносном смысле сказано, а в прямом.

– И? – поторопил его Коля.

– И, – засопел подполковник. – Выяснилось, что на самом деле таскаются в ночи эти самые мороки. Как стемнеет, от реки они приходят, от Вори, стало быть. В деревню пока не суются, но то пока. Знаешь, у меня оперативники парни тертые, парочка еще с «нулевых» работает, всякое повидали, но здесь их здорово пробрало. Говорят, что даже про оружие забыли, как этих долгополых с топорами на древках увидели. Посидели они на холме, посмотрели, дождались, когда мороки в поле уйдут, да и свалили оттуда подобру-поздорову.

– Мне бабка рассказывала, что такое уже как-то раз случалось, – вдруг подал голос водитель Леша. – Еще до войны.

– Да это всем тут известно, – отмахнулся Суворов. – И князя старого с сыном кто хотел, тот видел. Я и сам по молодости на него бегал смотреть. Но вреда-то от них не было никакого, а тут вон чего началось.

– Про нашего князя даже в книжках написано, – лучезарно улыбнувшись, сообщил Женьке Леша. – У писателя Рыбакова! Я-то его тоже видел.

Было видно, что он гордится этим фактом.

– Так что, старлей, давай, делай что-нибудь, – подытожил подполковник, сняв фуражку и вытерев испарину со лба. – Ровнин сказал, что ты перспективный сотрудник, хоть и молодой, так соответствуй, не подведи своего начальника. Ну а за мной не заржавеет, не сомневайся. Понятно, что представление на новую «звездочку» я тебе написать не смогу, уровень у меня не тот, но медаль «За вклад в укрепление правопорядка» обещаю. Понимаю, пустячок, но приятный же!

– А мне? – взвилась Мезенцева.

– А тебе подарим мешок семечек, – хмыкнул подполковник. – Ты кто? Практикантка небось? Вот и соответствуй. И не лезь в разговор, пока не спрашивают. Так вот, старлей – рой носом, но всю эту чертовщину мне тут пресеки! Ну а от меня если чего надо – людей там, технику, – нет проблем, окажем содействие.

– На гору проехать можно? – уточнил Коля. – Мне бы там оглядеться.

– Можно, – подал голос Леша. – Дороги не развезло еще, снег пока держится. У нас тут не город, труб под землей нету.

– Стало быть, оттуда начнешь? – уточнил Суворов. – Может, оно и верно.

– Сначала дом Власьевны посетим, после по окрестностям покатаемся, а как стемнеет, рванем на гору, – ответил ему Коля. – С нее обзор ведь хороший?

Глава пятая
Старое капище (окончание)

Всю дорогу Коле не давали покоя слова его коллеги из тридцатых годов о капищах. Он и так прикидывал, и эдак, и все понять не мог, как они могли быть связаны с происходящим. Нет, так-то логика вроде есть, и она понятна – капища есть места служения богам, там и жертвоприношения, возможно, совершались, а если место силы вдобавок кровью попотчевать, то всякое разное случиться может, вроде явления призраков, вылезших из дыры, которую плотно заткнули пробкой невесть когда.

Но вот одно обстоятельство просто-таки перечеркивало всю эту теорию. Капища эти являлись местом поклонения старым богам. Славянским, в смысле. А это значит, что как минимум к текущей проблеме, связанной с тенями петровских стрельцов, они точно никакого отношения не имеют. Стрельцы без тени сомнения при жизни были православными, веровали в Христа, и никакой Белобог или Чернобог их тени потревожить не мог.

И потом – ну да, те сущности были сильны, их адепты и сейчас, пусть даже нечасто, но дают о себе знать, но, как правило, никаких пакостей они не совершают. Славянские боги относительно тихо-мирно уступили дорогу новой религии, и скрылись за пеленой времени, оставшись в этом мире в виде монографий, докторских диссертаций и персонажей фэнтези-романов. Нет, волхвы, что им служили, случалось, чудачили, особенно по первости, но к семнадцатому веку они окончательно растворились в лесных чащах, поняв, что их история подошла к концу. Опять же – «растворились» не означает «исчезли», кое-кто до сих пор верен душой Перуну, Велесу и остальным представителям славянского фольклора, но почти всегда это больше игра, чем истинная вера, выражающаяся в безобидном ношении старинных одежд и распевании песен, которые они искренне полагают теми самыми, старыми, хоть это, конечно, и не так. Опять же – в отличие от строгого и торжественного христианства, языческие обряды кажутся веселыми и беззаботными. Прыганье через костер, запускание венков по реке, хороводы, огненное колесо, спускаемое со снежной горки… Все это больше похоже на забаву, а потому выглядит притягательно, потому даже верующие в Спасителя люди в большинстве своем на пару-тройку дней не прочь стать язычниками. На Масленицу, по крайней мере, блины трескают вообще все.

Но капища… Нет, как-то это все не монтируется в общую картину.

Визит в дом бесследно пропавшей Власьевны ясности в происходящее тоже не добавил. Не было там никаких признаков того, что его хозяйку забрали силой. Нет, последние сомнения в том, кем она являлась, у Коли пропали, это да. Ведьма, можно даже не гадать, все атрибуты, свойственные этому племени, здесь присутствовали. Например – сушеные травы всех мастей, среди которых имелись как те, что человеку помочь могут при хвори, так и те, которые его в лучший мир отправят без особого труда. Был старый закопченный котел, стоящий, как и положено, в переднем углу избы, прямо напротив входа, висело и старое мутное зеркало в медной оправе, закрытое холстиной. В принципе, где-то и книга заклятий наверняка лежала, но ее оперативник искать даже и не собирался. Зла ему Власьевна не делала, враждовать с ней особой нужды не имелось, а значит, и имущество ее трогать не стоит. Ведьма, даже если она толерантна к людям, подобного не простит. Книга заклятий для нее все равно что часть тела, тронь – и непременно после на неприятности нарвешься. Не то чтобы Коля этого очень опасался, но – зачем? Нерациональный подход.

Хотя если подтвердится тот факт, что старушку пришибли, придется порыться. Просто так подобную штуку оставлять не стоит, мало ли в чьи руки она попадет?

– Пусто, – утвердительно произнес водитель Леша, когда сотрудники отдела вернулись к машине. – Да?

Подполковник Суворов откомандировал его в распоряжение гостей, наказав чтобы тот делал все, что ему скажут. А после, подумав, вызвонил еще одного опера из райотдела, сказав, что этот самый толковый из всех. Звали того Мишкой, был он светловолос, улыбчив и, только появившись, сразу же начал строить глазки Мезенцевой, как видно, поставив себе задачу обаять московскую кралю. Причем нужно это ему было, скорее всего, просто из принципа или тщеславия.

– Угу, – буркнула Женька, поправив непослушную прядку волос. – Коль, теперь куда?

Нифонтов достал из кармана пачку сигарет, закурил и оперся на капот машины, ничего ей не ответив.

– Во как! – весело произнес улыбчивый Мишка. – Ну если столичные профи не знают, что к чему, то беда-беда!

– Вот ты пипец какой остроумный! – вызверилась на него Мезенцева немедленно. – Знаешь, если бы вы работали как положено, то и нам приезжать бы не пришлось.

– До темноты часа три осталось? – уточнил у Леши Нифонтов. – Где-то так?

– Ага, – глянул на небо водитель. – Чего, поедем пожрем? Ну а после уж на холм попремся.

– Опять? – помрачнел Мишка. – Батя на этот счет ничего не говорил. Просто мне одного раза хватило, тогда. Я так-то смелый, можно сказать – отважный, но как вспомню тех синюшных, с бердышами…

– А хочешь, мы твоему шефу позвоним и скажем, что в твоих услугах не нуждаемся? – предложила Женька. – Серьезно. Про то, что ты попросту зассал, ни слова не прозвучит, отвечаю. Просто на кой ты нам такой красивый нужен в подобной операции? Мало ли как оно там повернется, а на тебя надежды нет. Если ты сейчас вон с лица сбледнул, то в ночи вообще, небось… Ну ты понял. Коль, наберешь Суворова?

– За языком следи, – сузил глаза Мишка, веселья в них и след простыл. – Мы с тобой в одних кустах…

– Леш, тут где-то есть старые языческие капища, – перебил его Нифонтов, не обращая ни малейшего внимания на перепалку, которая вот-вот могла перерасти в конфликт. – Ты что-то про них знаешь?

– Капища? – почесал затылок водитель. – Не знаю про такие ничего. А они вообще как выглядят? На что похожи?

Этот вопрос Колю немного обескуражил. Он вдруг понял, что не знает точно, как выглядит капище. Читать он про них, конечно же, читал, предшественники время от времени упоминали про них в отчетах, но это были только слова, а на деле он ни одного из них никогда не видел.

– Сам не знаю точно, – признался оперативник. – Но там могут быть груды камней, остатки каменных же статуй или деревянные идолы. Хотя – идолы вряд ли, откуда им взяться? Сгнили уж давно небось. Но это точно поляна в лесу, причем ровная и круглая, будто специально кто циркулем ее очертил сверху.

В последнем он был уверен, про это ему прошлым летом Герман рассказывал, когда они одного студента припугнуть ехали. Тот слишком увлекся кое-какими старыми обрядами, причем с выездами на местность, как раз на одно из древних капищ, потому надо было объяснить ему, что во всем хороша мера.

– Есть такая, – вдруг откликнулся Мишка. – Точно есть. И камни там навалены, прямо в центре. Лех, да ты тоже ее знаешь! Ну, помнишь, два года назад, когда Сани Марягина звезду обмывали, мы еще на природу поехали? Саня тогда еще здорово поддал и Маринку из следствия в лес поволок, вроде как ягодку-малинку поесть. Дескать – много ее в этом году.

– Было, – подтвердил Леша. – Точно, было. Мы их потом еще дозваться не могли.

– Они по лесу рядом с опушкой, где мы остановились, бродили, и всякий раз возвращались на эту поляну, – закончил рассказ Мишка. – И телефоны у них обоих разом сели. Сергеич еще сказал, что их леший крутил, потому как он не любит пьяных в своем доме. Причем поляна эта от нас была совсем рядом, и они орали даже, а мы их не слышали. Блин, мы туда поедем?

– Но мы же трезвые, – фыркнула Женька. – Чего бояться?

– Ну так и дело, по ходу, не в лешем, – возразил ей Мишка. – А в этом… Как его… Капище. Что ты на меня уставилась? Я не боюсь, ясно! Но людей не боюсь. Тут же чертовщина всякая, у меня от нее мурашки по спине. Но с вами я останусь из принципа, потому звонить никуда не надо.

– А я и не собирался, – передернул плечами Нифонтов. – Леш, тут магазин есть какой рядом?

– Откуда? – усмехнулся водитель. – Какой в нем смысл? Дачники здесь даже летом не живут, а в домах людей раз-два и обчелся. В поселке есть, но до него километров семь ехать надо.

– Плохо. – Коля бросил окурок на талый снег. – Мне бы хлеба прикупить.

– Скромно живут коллеги в столице, – хохотнул Мишка. – На хлебе и воде сидят!

– Голова у тебя красивая, это да, но пустая-я-я! – жалостливо произнесла Мезенцева. – Хлеб не всегда покупают, чтобы есть!

Она, конечно же, сама не знала, зачем Коле понадобились хлебобулочные изделия, но это не помешало ей влезть в разговор.

– У меня бутерброды имеются, – вдруг сообщил всем Леша, залез в сумку, которая лежала на сиденье, и достал пакет со снедью. – С колбасой. Жена нашей столовке не доверяет, вот, с собой еду выдает.

– Люська там раньше подавальщицей работала, – заговорщицким тоном сообщил гостям Мишка. – Так что про тамошнюю кухню много чего знает. В самом прямом смысле.

– Теперь надейся, что я Марковне твои слова не передам, – холодно заметил Леша, а после пояснил: – Марковна – заведующая столовой. Ну так чего, бутерброды надо?

– Только хлеб, – повеселел Коля немного. – Все, погнали. Леш, ты тогда за руль садись.

– Само собой, – охотно согласился водитель, сунул пакет оперативнику и полез в кабину.

– Не проедем, – заявил Мишка. – А если и доедем, то там не пройдем никуда. Тут-то снег подтаял, а в лесу лежит вовсю, там только если на лыжах проберешься. Вот недельки через две, может, и выгорело бы дельце, а сейчас – вряд ли.

– Вот ты душный! – снова не сдержалась Женька. – Прямо противно становится.

– Да он из вредности уперся, – добродушно заметил Леша. – У вас обоих характер не сахар.

– Все равно не понимаю, как ты с ним работаешь, – заявила Мезенцева.

– Никак. – Водитель повернул ключ в замке зажигания. – У меня другой функционал, я батю вожу. То есть товарища подполковника.

Нифонтов не особо слушал их перепалку, он отделял куски колбасы от чуть влажного черного хлеба, размышляя о том, что, скорее всего, он ему и не пригодится. Некому его будет есть, поскольку вряд ли лесной хозяин уже проснулся. Зима еще в своей власти, его время не пришло. Но – кто знает? А вдруг его кто-то разбудил? Например, тот, кто вытащил из небытия призраки прошлого и, возможно, обманом или угрозами утащил с собой из деревни Власьевну. В том, что за всеми этими событиями стоит вполне конкретное лицо, Коля отчего-то уже и не сомневался. Вот только цели его были оперативнику пока неясны. Некий нехороший ритуал? А при чем тут тогда машины, из которых, оказывается, пропали не только люди, но и их вещи, включая все деньги и документы? Грабеж? Но зачем тогда городить такой огород, включающий в себя призраков и похищение местной ведьмы? Не сходились пока у Нифонтова концы с концами, маловато информации было. Вот по всему и выходило, что капище осмотреть надо обязательно. Ну не просто же так этот Стеклов про него написал. Правда, ему было в каком-то смысле проще – он тут летом оказался, когда куда хочешь пройти можно. С другой стороны – вот ведь люди были, богатыри, не мы. Он один дело распутал, из друзей с ним только наган был. А их вон четверо – а толку?

Мишка оказался прав – снега в лесу, да и в поле, которое к нему прилегало, оказалось много, и он пока таять вроде как не особо собирался.

– Дальше не поеду, – в какой-то момент заявил Леша, глуша мотор. – Смысла нет. Это микроавтобус, а не танк.

– На легковушке и досюда бы не добрались, – подбодрил гостей Мишка. – Вон до деревьев всего ничего осталось.

Само собой, это оказалась довольно ехидная шутка – Коля, открыв дверь и выйдя из машины, провалился в снег почти по пояс. Как и было сказано чуть ранее, тут на самом деле были нужны лыжи.

– Ну что, обратно поедем? – уточнил Леша, отправляя в рот кусок колбасы, чудом ускользнувший от загребущих лап Мезенцевой. – Доедем до поселка, перекусим по-людски. Супчику горячего похлебаем.

Коля глянул в сторону такого близкого, но практически недоступного леса. Ну, положим, доберется он до него – и что дальше? Смысла, выходит, и на самом деле ноль. Да и спит наверняка леший, он снег да холод не любит.

– Опа! – Мишка, стоявший в раскрытых дверях автомобиля, вдруг присвистнул. – А там, кажись, кто-то тропку в лес протоптал в снегу. Вон там! Точно тропка, отвечаю. Колян, забирайся обратно, Леха сейчас попробует туда проехать. Не факт, конечно…

– А может, не надо? – вдруг спросила Мезенцева.

– Ой, никак кое-кто струхнул? – немедленно поинтересовался злопамятный Мишка. – Кто-то забоялся страшного леса, в котором скоро начнет темнеть?

– Идиот, – закатила глаза под лоб Женька. – О другом речь. Речь идет не о потерявшихся лыжниках, а о капище. Ка-пище! Что, если в нем все дело? Мы наследим, а кто-то, уж не знаю кто, заметит? Заметит и сделает выводы!

– Мы и здесь наследили, – резонно заметил водитель. – Вон колея какая осталась.

– Оттуда не заметишь, – неожиданно поддержал Женьку Мишка. – Особенно если в темноте.

– Хорошо, что мы сюда приехали, – подытожил Коля, забираясь обратно в машину и радуясь, что сегодня он обул берцы, а не сапоги. Из них он сейчас снег замучался бы вытряхивать. – Эта тропка – она не просто так, зуб даю. Ладно, погнали в поселок, чего тут торчать понапрасну. Опять же – перекусим. Леш, точно успеем вернуться до темноты?

– Точно, – завел машину водитель. – Как смеркаться начнет, так на холме и будем. Ну, если чего не случится, понятное дело. Дорога есть дорога, на ней загадывать нельзя.

Хоть весна уже вступила в свои права, как календарно, так и погодно, но темнело еще по-старому, по-зимнему – рано и быстро. Да и легкий морозец, который пришел с севера сразу после того, как солнце скрылось за горизонтом, дал понять полицейским, что радоваться тому, что возвращается тепло, рано.

Впрочем, это особо никого не печалило, в машине было уютно, а голод, вызванный прогулкой по окрестностям, был утолен в очень и очень неплохом поселковом кафе.

– Пойду шефу позвоню, – сообщил Женьке Коля, открывая дверь микроавтобуса. – А то потом, неровен час, некогда будет. Может, он какие новые установки даст?

– А сейчас какие есть? – заинтересовался Мишка.

– Смотреть, слушать и никуда не лезть, – не стал скрывать Нифонтов. – Только вот ситуация немного изменилась, как мне думается. Так что пусть он решает, что мы дальше делаем.

– Ага, ты бате после это объясни, – шмыгнул носом местный опер. – Особенно если эти твари еще кого-нибудь на трассе оприходуют. Он добрый-то добрый, но при этом офигеть какой безжалостный. Вам, может, и не прилетит, а вот нам с Лехой так мозги причешут, что только в путь.

– В страданиях закаляется душа человеческая, – назидательно произнесла Женька, которую обильный то ли обед, то ли уже ужин настроил на философский лад.

– И еще подобное уменьшает количество звездочек на погонах, – добавил Мишка. – Да прекрати ты, а то меня тоже вон в сон потянуло!

Он имел в виду то, что Мезенцева зевнула, как котенок, причем в пятый раз за пару минут. Коля поймал себя на том, что он вот-вот последует ее примеру, и поспешно выпрыгнул из микроавтобуса, где его тут же взбодрил холодный воздух.

А вот дальше случилось непонятное – телефон Ровнина был отключен. Олег Георгиевич, конечно, время от времени подобное делал, но крайне редко. И уж если он говорил кому-то из сотрудников, чтобы ему позвонили, то тот, кому был отдан подобный приказ, всегда добивался успеха.

И – на тебе. «Абонент недоступен или находится вне зоны доступа».

Коля выкурил сигарету и снова набрал своего начальника, вот только результат был тот же. По идее, теперь у него было полное право действовать на свое усмотрение, так значилось в неписаных законах отдела, но при этом он всем своим нутром ощущал, что в паззле, который уже сложился в его голове, отсутствует некая часть картинки, причем весьма ощутимая. Что-то он упустил, что-то очень важное. Или, как вариант, не увидел просто в силу того, что опыта ему не хватает, как, впрочем, и знаний. Это Мезенцевой хорошо, она всегда уверена в том, что делает, поскольку у нее рефлексы опережают разум, а он, Нифонтов, так не может принимать решения, просто потому что не только своей жизнью сейчас рискует, но и чужими.

И тогда Коля набрал Михеева.

– Чего? – не слишком дружелюбно буркнул тот. – Говори быстро!

В трубке на заднем фоне что-то громыхало и брякало, мало того – Коля отчетливо разобрал очень недовольный голос тети Паши и бубнеж Тита Титыча.

– Что там у вас? – заинтересовался Нифонтов. – Чего гремит?

– Крыша протекла! – рявкнул его коллега. – Прямо на мой шкаф с делами и хозяйство тети Паши. Да ладно бы еще, если бы на тряпки, это ерунда. На нее саму не меньше ведра воды опрокинулось. Так что у нас тут сейчас такое творится, что только позавидовать тебе могу, ты находишься в относительной безопасности. Так чего хотел?

– Ровнин где? – поспешно осведомился Коля. – Не могу ему дозвониться.

– Ясное дело, не можешь. Его же еще днем в управление вызвали, на ковер. Не знаю в какой связи, но мрачным он был как туча, так что добра не жди.

– Вот ведь, – опешил Нифонтов. – А мне как быть? Он сказал – не лезь, только наблюдай. Но тут такие дела, что, может, придется и поучаствовать. Люди пострадать могут. Да уже пострадали, чего там. Опять же – ведьма пропала. И капища эти…

– Изложи все сначала, кратко, но внятно. – Тон Михеева немного изменился. – Да елки-палки! Вика, перехвати этот таз, он сейчас… А, все, уже упал!

В трубке что-то снова грохнуло, раздался истошный вопль Аникушки, а следом отлично поставленный голос тети Паши, последовательно перебиравший всех родственников Пал Палыча до седьмого колена.

С указанием «кратко» Коля кое-как справился, но вот насчет «внятно» некие сомнения у него все же возникли. Впрочем, старший коллега вроде все им изложенное понял, поскольку, немного похмыкав, сообщил ему:

– Совсем наш руководитель сбрендил! Дело-то непростое, чего он вас туда отправил, а не меня? Тоже мне, поклонник спартанских мер воспитания. Валентина, я не с тобой разговариваю, потому не лезь. Ты в Ровнина влюблена – вот и страдай молча, а я свое право слова никому не отдам.

– Паш, так чего посоветуешь? – поторопил его Коля, у которого внутри вдруг возникло какое-то нехорошее чувство. Интуиции своей он доверял, потому начал внимательно вглядываться в темноту, пытаясь понять, что именно происходит на снежной равнине, которая начиналась у подножия Убогой горы.

– Ничего, – обескуражил парня своим ответом Михеев. – Надо по ситуации решать. Но вообще я с подобным как-то сталкивался. Вернее – слышал про такое, три старых капища и ведьма, – один в один. Скверная была история, кровавая, правда, без призраков. Понимаешь, такие места – они никогда не засыпают насовсем. Боги, которым они посвящены, могут уйти без следа, но память их, отголоски силы, все равно останутся, и это все можно очень эффективно использовать, если знать как. Ну а если место поклонения старым богам сбрызнуть кровью, то пользы из этого можно немало извлечь. А если эта кровь христианской окажется – так и вовсе! Единый ведь старых богов изгнал, как ты знаешь, потому благодарность от тех, кто ушел, выйдет немалая. Ты им подарил частичку силы врага-победителя, и теперь в качестве «спасибо» можешь у них что-то попросить. Например – поставить к себе на службу призраков или заклинание какое усилить до неприличия. Опять же – узреть прошлое или клад взять без последствий. Там вариантов масса. Одно хорошо – такие вещи абы кто провернуть не сможет, слишком много нюансов в процедуре призыва. Если без особых умений и серьезных познаний таким заняться, то вместо пользы скоропостижную погибель найдешь, потому редко когда кто на такое отваживается. Игры с богами, даже сгинувшими, редко заканчиваются добром.

– А ведьма-то тут при чем? – уточнил Коля жадно.

– Чтобы пробудить капище к жизни, обязательно нужна кровь того, кто со старыми богами связан – пояснил Михеев – Ведьма ваша наверняка из природных, ее прапрапра– и так далее бабки на заре времен в дубравах Мокоши да Моране поклонялись, от родников их мудрости пили. Коля, она ключ, который открыл эту дверь. Против своей воли, скорее всего, но это уже нюансы. И закроет ее тоже она, ровно тогда, когда тот, кто все это устроил, получит желаемое. Потому и говорю – совсем наш шеф сбрендил, новичков на такие дела посылать. Он же про капища знал?