Текст книги "Легкий заказ"

Глава 5

– Сильно удивил?

– Изрядно. – Вурдалак бросил лист на столик. – Так что ты хочешь знать?

– А разве есть несколько вариантов? – я показал на документ. – Но если хочешь… Кто автор? Можно ли ему верить? В идеале же – не знаешь, чего именно он от меня хочет?

– С последним проще всего, – улыбнулся Ленц. – Он хочет все и много. Такой у него план на эту жизнь и этот мир. Что под себя подгрести можно – подгребет, не сомневайся. Но особый интерес у этой персоналии к тому, чего у остальных нет.

– Удивил, – фыркнул я. – Да мы все такие. Или ты свое существование по другим принципам строишь?

– За недоступным лично я не бегу, ломая ноги, – возразил мне Арвид. – И лоб о стенку попусту не расшибаю, делаю это только тогда, когда других вариантов нет. Да и на себя не наговаривай, ты знаешь, когда надо остановиться. Не у тебя ли пару лет назад появилась возможность лапу на царский тайник наложить. Было такое?

– Было, – подтвердил я.

Интересная тогда история вышла, хоть и запутанная. Изначальным заказчиком была ведьма из Оренбурга, желавшая выяснить, что случилось с ее любовником, который прибыл в столицу за две недели до этого. В результате завертелась карусель с погонями и стрельбой, закончившаяся почти для всех довольно невесело. Заказчица погибла, перед тем отомстив убийцам своего сердешного дружка, попутно жизни лишилось несколько человек и ведьм. Ну а я остался со сломанной ключицей, ссадинами на лице и без гонорара. Платить-то его было некому. Нет, аванс я взял, и неплохой, но в целом остался в убытке.

А еще нашу компанию тогда занесло в подземелья под Кремлем, где мы изрядно страха натерпелись, а непосредственно я нашел захоронку времен царя Михаила Федоровича. Разумеется, не прямо его самого, скорее всего тот сундучок с украшениями и монетами припрятал кто-то из кремлевских сотрудников времен правления первого из Романовых, опасавшийся повторения недавней смуты, но это сути не меняло.

– И что ты предпочел сделать? А ведь шансы на то, что тебя за руку не схватят, были велики, не меньше чем пятьдесят на пятьдесят.

Что, что… Государству найденное сдал, через отдел. И дело не в гражданской позиции или патетике вроде «это добро принадлежит народу», просто проблем не хотелось. А они могли бы возникнуть, поскольку умерли не все из тех, с кем я тогда по кремлевским подземельям бродил. Вот не останься свидетелей, тогда да, тогда я тот сундучок непременно к рукам бы прибрал и в тайник переправил. Но самое неприятное то, что история с кладом стала общим достоянием, причем поступок мой мало кто одобрил. Вон до сих пор давнее эхо аукается.

Лучше бы я эту заначку семнадцатого века вообще не находил, очень уж много от нее проблем.

– А вот он – нет, – Ленц постучал ногтем по письму, – невзирая на детали. Кто поспел, тот и съел. Ну или кто первый встал, того и тапки.

– Он, он, – немного рассердился я. – Есть у этого человека имя?

– Есть, – подтвердил вурдалак. – Но я тебе его не скажу. В письме нет на то никаких указаний. Тут что сказано? Надо подтвердить факт деловой чистоплотности, что я с удовольствием делаю. И да, автор этого письма всегда выполняет то, что обещал, данному им слову можно верить смело. А все остальное – без меня.

А ведь Ленц его боится. Ну, того, кто письмо написал. Или как минимум здорово опасается. Надо же, никогда не думал, что подобное доведется увидеть.

Не знаю, кто автор письма, но я его уже уважаю.

– Впрочем, еще пару советов я тебе все же дам, – подумав, добавил вурдалак. – В качестве премии за недавнюю помощь. Первое: если возьмешь его заказ, то не вздумай после начинать какую-то свою игру. Он всегда выполняет принятые на себя обязательства, но требует от партнера или наемника ровно того же. Такие у него принципы.

– А второй совет? – поторопил я Ленца, который, выдав предыдущую фразу, о чем-то задумался.

– Второй? – переспросил он. – А, да. Вот тебе и он: не связывайся с автором этого письма. Ты почти наверняка получишь очень щедрую награду, обзаведешься новыми полезными связями и хлебнешь адреналина полной ложкой, то есть все будет так, как ты любишь. Но кто знает, что при этом потеряешь. А без потерь тут не обойдется, можешь не сомневаться. Никто, кто работал с этим… господином, скажем так. Так вот – никто не выходил из партнерства с ним таким же, каким являлся до того. Очень он непрост, понимаешь?

Господи боже, да о ком таком мы говорим? Прямо демоническую какую-то особу Ленц описал. Но демонов не бывает, это выдумки кинематографистов и фольклористов. Как, кстати, и дедайтов, и зомби, и еще много кого. Да и вообще зла в чистом виде не существует, как, впрочем, и добра. Вон я недавно контракт один получил, надо было кикимору в Дубненском районе прикончить за то, что та жену и дочку какого-то серьезного бизнесмена на болота заманила и там утопила. Не знаю уж, какая болотная жижа ей в голову ударила, чем ей те помешали, но факт есть факт. Тем более что безутешный муж и отец, которого в офис приволок его приятель и мой бывший клиент, заплатил не торгуясь, а по тарифам такая работа стоит сильно недешево. Болото – место неприятное, опасное и вонючее, за такие заказы я беру оплату по высшей ставке.

Кстати, он отчего-то мне поверил сразу, еще до того, как я, чтобы убедиться в своих предположениях, ему несколько фотографий показал, на которых были запечатлены жертвы кикимор. У этой нечисти есть свой стиль и почерк, единый для всех представителей данного вида, его ни с чем не спутаешь. И тела жертв они никогда у себя в болоте не оставляют, всегда на берег выкидывают. Хотя, ради правды, и убивают очень нечасто. Погонять бедолагу по хлябям, попугать охами, ахами и огоньками – это можно, загнать поглубже в трясину – тоже. Но смертоубийство… Единственное, может, эти бедолаги чего не то сказали, находясь на ее территории? Болотные Хозяйки сильно обидчивы.

Заказ я выполнил, причем без особых проблем. Обычная работа, ничего нового. Пока кикимора гонялась по болоту за нанятыми на ближайшей железнодорожной станции местными ханыгами, во всю глотку вопящими разные непристойности в ее адрес, я отыскал логово, а там и до заветной захоронки добрался, той, в которой соломенная куколка-чучелко лежит. Зачем? Так в том чучелке ее жизнь. Кикимора ведь не от сырости завелась, она когда-то кем-то была. Может, девчушкой малой, некрещеной, которая забрела в эти топи и тут утонула, а после из темной чарусьи обратно вылезла уже не человеком, а нечистью; может, душой нерожденного младенца, того, которого зачали где-то здесь, на берегу болота, а после в абортарии по просьбе матери из нее выскребли. Да там много вариантов, и все они так себе.

Но одно неизменно – где-то лежит вот такая куколка соломенная, в которой осталась та искра прежней жизни, что держит кикимору на этом свете. Эдакий, прости Господи, крестраж. Найди его, а дальше все просто. Неотрывно глядя на кикимору, запали можжевеловую ветку, зажги с нужными словами это чучелко – и сгорит его обладательница, останется от нее только куча тряпья да желтый кривой зуб. Нет, можно, конечно, и по-другому болотную обитательницу извести, так, как в старину богатыри делали. То есть колпак железный надеть, вилы да рогатину с собой взять, да и пойти геройствовать, при этом в грязи перемазаться по самое не хочу и воды болотной наглотаться. Но зачем? Можно всё решить проще, надо только держать глаза открытыми, не хлопать ушами, и не лениться много читать, причем желательно первоисточники в Ленинской библиотеке. А, ну и головой думать, а не задницей, разумеется.

Так вот – сгорела кикимора, я зуб ее забрал и уходить в сторону берега собрался, где ханыги костерок уже разложили и пузырь с водкой по рукам пустили, как пожаловал болотник. Я сначала напрягся, подумал, что драться придется, а мне этого очень не хотелось, и так башка от удушливого трясинного газа уже раскалывалась. Но нет, тот на тряпье сгинувшей супруги упал, стал слезами заливаться и причитать, что, мол, он сколько раз ее просил живые души без нужды не губить, что рано или поздно ей это дело боком выйдет. Ну а ко мне ноль претензий, потому что я в своем человеческом праве.

К чему рассказал – что тут добро? Что зло? Так-то кикимора злодейка, но любил же за что-то ее тот, похожий на большую лягушку, болотник? Зацепила она его чем-то.

Но вообще странно. По всему выходит, что мой потенциальный заказчик – персона в подлунном мире значимая, весомая, и в Москве, отдельно заметим, известная. Так почему я о ней ничего не слышал? Ведь должен был. Мое агентство открылось не вчера, до того я без него тем же самым занимался какое-то время и со всей определенностью могу сказать – мне известны почти все мало-мальски значимые обитатели ночного города. Про рядовых вурдалаков или гулей речь, разумеется, не идет, но те, кто стоит над ними, мне знакомы лично или я о них слышал.

И на тебе, получил такой поджопник по самолюбию.

– Не хочешь говорить имя – твое право, – сказал я. – Но ты хоть намеки какие-то дай. Он из людей или нет? В Москве живет или где в другом месте?

– Отличный виски. – Ленц взял в руку бутылку, что принес официант, и знаком велел ему покинуть кабинет. – Двадцать пять лет выдержки. И заметь, оригинальный, не польский контрафакт, которым все забито.

– Не хочешь? – напрямую спросил я.

– Не хочу, – подтвердил Арвид, разливая спиртное по стаканам. – Надеюсь, ты не затаишь на меня за это обиду?

Ну, это сказано уже приличия ради. Чихать он хотел на мою обиду, слишком разные у нас с ним весовые категории. Хотя даже не в них дело. Статус в Ночи у нас разный, равно как и степень влияния на события.

Но даже таким, как он, время от времени нужны услуги таких, как я. Даже чаще, чем остальным, потому что чем выше ты взбираешься, тем быстрее растет количество желающих дернуть тебя за ноги с тем, чтобы ты улетел вниз, в пропасть.

– Ни в коем случае, – заверил я его и взял со стола стакан с виски. – Не исключено, что в подобной ситуации мной было бы принято такое же решение. Ну, будь я на твоем месте.

– Откажись, – тихо произнес Ленц, и край его стакана с еле слышным в шуме клуба бряканьем коснулся края моего. – У тебя и так все неплохо, ты крепко стоишь на ногах. Стоит ли дергать Судьбу за нос?

Мы прикончили эту бутылку, потом еще одну, а после я, стыдно сказать, здорово поплыл. Нет, лишнего не наболтал, я даже когда напиваюсь в хлам, фиксирую что и кому говорю, но размотало меня капитально, даже не помню, как в машине оказался.

Последнее, впрочем, выяснилось почти сразу, поскольку в моей постели обнаружилась Геля. Нет-нет, ничего такого в этом нет, ситуация не то чтобы частая, но и не уникальная. Время от времени мы спим друг с другом, но никаких обязательств ни на нее, ни на меня это не накладывает, о чем мы давным-давно договорились. Никакой ревности, никаких «как ты мог, ведь я…» и прочей сентиментальной чепухи. Мы взрослые люди, а у них в жизни чего только не случается. К тому же с нашей работой время на личную жизнь не всегда находится, а если такое и случается, то там тоже все не слава богу. Как-то раз, например, одного неплохого парня, который за Гелей приударил, чуть на тот свет случайно не отправили. Мы хоть и на Садовом кольце работаем, но двор, где находится вход в офис, старомосковский, то есть отделен от большого города аркой, потому у нас здесь всегда тихо, безлюдно, и за счет здоровенных тополей и лип сумрачно. Этот бедолага заявился сюда вечером, чтобы Геле сюрприз устроить, дескать, «домой тебя провожу», и в дверях столкнулся со злой до невозможности киндзе Илзе Балодис, верховной лаумой города Риги. По-нашему – главой ведьмовского ковена. Злость объяснялась просто – одна ее ближница ребенка украла, а в кроватку подменыша подсунула, у тамошних ведьм это нормальная практика. И все бы ничего, но случилось это на территории нашего консульства. Опять-таки, может, оно бы и обошлось, но среди дипломатического персонала оказалась одна дама, которая кое-что в таких вопросах смыслила, потому быстро поняла, с чего это ребенок, до того тихий и спокойный, начал ежеминутно орать, есть в три горла и на себя прежнего внешне вроде не очень похож. В результате в Ригу на следующий день с утра прикатили Ровнин и его заместитель Нифонтов, и уже к вечеру дитя вернулось к перепуганной матери, а лаума, которая все это провернула, лишилась своей силы и заветной броши. Все латышские ведьмы после инициации такие получают, это что-то вроде обязательного атрибута, без которого тебе везде проход закрыт.

Госпожа Илзе, узнав про это, сильно осерчала и отправилась в столицу, чтобы вернуть забранное, но успеха не достигла. Да что успеха, она в переулках Сухаревки даже дом, где отдел сидит, не нашла. Есть у сего здания такая причуда, не всякий до его дверей сможет добраться. После попыталась найти поддержку у российских коллег по цеху, но, как нарочно, все главы московских ковенов кто куда разъехались, а их первые помощницы сказали настойчивой латышке, что не вправе принимать решения международного характера. Тогда она направилась ко мне, ей кто-то из соотечественников дал мои координаты, скорее всего Пятрас, мой коллега из Риги. Хороший, кстати, парень, мы с ним в Смоленске познакомились, когда одного и того же баубаса выслеживали. Так случается, я же не один такой на весь свет, есть и другие специалисты. Чаще расходимся мирно, иногда, правда, доходит дело и до драки. Мы же люди, не всегда получается договориться.

Так вот – я тоже лауму послал куда подальше. Девка ее с любой стороны неправа, это факт. Думать надо, у кого дите прешь, да и вообще такие вещи в наше время не очень к месту. Да, традиция, да национальный промысел, но при чем тут наш дипломатический корпус?

Так эта старая стерва, выходя от меня, и отыгралась на незадачливом Гелином кавалере, долбанув его таким проклятием, что страшно вспомнить. Хорошо, хоть быстро разобрались, что к чему, и сумели дозвониться до Виктории, сотрудницы отдела, которая в этих вещах здорово разбирается.

Парень после, насколько я понял, на Садовую-Каретную вообще больше никогда не наведывался, а Геля лишилась очередного потенциального ухажера. Что до Илзе – она к тому времени из первопрестольной уже смылась, потому «обратку» я ей включать не стал, но пометочку в свой гроссбух поставил. Земля круглая, она вертится, так что при случае непременно ей какую-нибудь пакость устрою. Парня мне не то чтобы сильно жалко, но это случилось на пороге моего второго дома, а такое не забывают.

– Хочу кофе, – раскрыв сонные глаза и потягиваясь, сообщила мне Геля. – Горячего и сладкого!

– Кто из нас секретареныш? – удивился я и поморщился, поскольку боль иголкой уколола висок. – Кофе – твоя работа.

– Работа на работе. – Геля повернулась и примостила свой подбородок мне на плечо. – А тут я гостья, за которой надо ухаживать.

– Ладно бы кто другой такое сказал, но от тебя такое слышать странно. – Каждое слово давалось мне с трудом, да еще и жажда навалилась. – Ты тут бываешь чаще, чем в гостях у родителей.

– Я девочка, могу и покапризничать, – насупилась Геля. – И эта девочка, кстати, вчера кое-кого на своем плече перла к машине. А кое-кто был тяжелым, непослушным и пытающимся пуститься в пляс.

– А чего Модест не помог? – удивился я, ощущая, как слова скребут по сухому горлу. – Мог бы, с него не убудет.

– Он изрек какую-то пространную фразу о вреде пьянства, скорее всего цитату из очередной умной замшелой книжки, а после ушел в бильярдную с помощником Арвида, – пояснила девушка. – Ладно, сейчас сама сварю.

– И попить мне принеси, – попросил я. – Пожалуйста!

После литра холодной воды, в которую Геля, уже натянувшая на себя футболку с надписью «Закипело-кидай, всплыло-вытаскивай» еще и целый лимон выдавила, мне изрядно полегчало, а после того, как по квартире поплыли запахи кофе, так и вовсе похорошело. Настолько, что я смог воскресить в памяти вчерашний разговор с Арвидом.

Одно плохо – ясности в ситуацию он не добавил ни на грамм. Скорее, наоборот, все запутал. Мало того – мне еще сильнее стало интересно, кто же такой автор письма. Что это за личность, которую опасается один из самых сильных вурдалаков Москвы и области?

Случись это не сегодня, а раньше, я бы мог предположить, что это Георгий Николаевич, колдун из Марьино. Лютый дед немереной силы и с таким же самомнением, с ним даже отдел лишний раз старается не связываться. Говорят, что ему еще в нежном возрасте перешла от отца сила, которая корни свои брала в глуби времен и изначально принадлежала Мирогневу, тому самому, что работал волхвом во времена Владимира Ясно Солнышко. Мало того – стал первым из волхвов, восставшим против прихода нового бога на славянские земли. Правда это, нет – не знаю, но дед реально непростой. Вот только два последних года он, в силу возраста, полностью отошел от дел и, по слухам, вовсю ищет преемника. Ну а поскольку Георгий Николаевич нереальный перфекционист, то поиски отнимают у него все свободное время.

Еще я бы мог предположить, что речь идет о Кащеевиче, который одно время в городе отирался. Тоже непростая личность с немалым авторитетом. Но его еще когда сожгли отдельские на пару с ведьмаком, тем, который Ходящий близ Смерти, причем не сомневаюсь, что за дело. Общался я с покойным, редкой говнистости товарищ был. Ну а наследник его еще не подрос наверняка.

Конечно, этой парочкой список серьезных личностей, обитающих в Ночи, не ограничивается, но больше пока никто на ум не идет. Плюс ко всему страна у нас большая, в ней кто только не обитает, а если смотреть глобальнее, то есть и остальной мир. Хотя последнее, конечно, вряд ли. С чего бы, например, какому-нибудь южноамериканскому Луисону брать в рекоменданты обитателей Москвы, среди которых вурдалак, колдун и наследник древней силы? Где он со всеми тремя, кроме столицы же, мог знакомство свести?

– Сходи в душ, тебе оно не лишним будет, – заглянула в комнату Геля. – А потом иди на кухню, завтрак почти готов.

Нет, положительно есть хорошие стороны в той ситуации, когда после пьянки в доме оказывается женщина, особенно если она не любитель пилить мозг и выяснять, кто мы теперь друг другу. Просто случались у меня и такие ситуации, что скрывать.

Контрастный душ окончательно выбил из меня похмельную хмарь и поднял настроение, которое, впрочем, мигом подпортил протяжный звук дверного звонка. Не знаю, кого ко мне нелегкая принесла, но одно несомненно – хорошего не жди. Я, знаете ли, живу по принципу «мой дом – моя крепость, а не проходной двор», потому очень и очень немногие в него вхожи. И если кто-то пожаловал, то это верный сигнал того, что нарисовалась некая проблема.

Выйдя из ванной, я мигом понял, что не ошибся. Вот она стоит, эта самая проблема – красивая, стройная, с длинными светлыми волосами и в дорогом летнем брючном костюме и критически смотрит на растрепанную Гелю, жующую бутерброд с сыром.

– Привет, Тань, – вытирая голову полотенцем, сказал я. – Ты тут откуда? Вроде ты говорила, что собираешься на моря-океаны отбыть, чтобы никого не видеть и не слышать хоть неделю-полторы?

– Кроме мускулистых мулатов с рельефной мускулатурой и отсутствием моральных принципов, – добавила Геля, поймала наши взгляды и чуть возмущенно произнесла: – Что? Ее слова полуторанедельной давности. Сама слышала.

– Подслушала, – поправила ее визитерша.

– Больно надо, – фыркнул секретареныш. – Дверь в кабинет надо закрывать, тогда все сказанное там и останется. Но нет, нам надо, чтобы весь мир знал, как у тебя все хорошо. А так – какие ко мне претензии?

– Очень она у тебя языкастая, – заметила гостья. – Увольнять не пробовал? У меня такая не то что испытательный срок не прошла бы, но и двух часов не проработала.

– Боюсь-боюсь, – усмехнулась Геля, погладила меня по плечу и ушла на кухню.

Эти двое не любят друг друга жутко, но то ли из уважения ко мне (что маловероятно), то ли исходя из того, что прямая конфронтация может привести к тому, что я обоих на хрен пошлю (что более верно), к открытым военным действиям не переходят, при этом постоянно обмениваясь колкостями, шпильками и прочими словесными изысками.

Ну а я всегда стою в стороне, прекрасно осознавая, что любое вмешательство может привести к ситуации выбора, той, которая «или я, или она». Ясно, что все можно свести к шутке, но это женщины, они никогда ничего не забывают. Особенно тогда, когда в подобном случае сразу же не была произнесена фраза «Ну конечно ты».

А как тут выбирать? Геля не просто сотрудник и иногда любовница. Это мой надежный тыл, который всегда поддержит, прикроет и рану заштопает.

Ну а Татьяна… Мы знакомы почти всю жизнь, причем в самом прямом смысле. Мы ходили в одну группу детского сада, потом в одном классе учились и даже пару лет сидели за одной партой. Институты, правда, у нас были разные, я предпочел юрфак, она пошла на экономический, но общаться не прекратили. Я был ее первым мужчиной, разбивал по ее просьбе морды особо наглым ухажерам после того, как мы остались «просто друзьями», гулял на ее свадьбе, после сосватал своего приятеля в качестве адвоката по бракоразводным делам и лично возил в ЗАГС за свидетельством о разводе.

Ну да, сейчас она Татьяна Игоревна, владелица сети ювелирных салонов, которые были отжаты при разводе у супруга, но для меня лично это ничего не изменило. Она хоть всю ювелирку Москвы под себя может подмять, все одно останется Танюхой.

– Вот скажи, Чарушин, почему ты к себе притягиваешь беды? – Небрежно поцеловав меня в щеку, гостья процокала каблучками по полу, направляясь в кухню.

– Ты обо мне? – прощебетала Геля, сидящая на табуретке, поджав одну ногу под себя так, что сразу становилось понятно – нижнего белья на ней нет. – Или о своем приходе сюда в эдакую рань?

– Не льсти себе, – мило улыбнулась Танька, усаживаясь напортив нее. – И налей мне кофе, девочка.

– Тебе надо, ты и наливай, – моментально посоветовала ей Геля. – Не-не, это я не хамлю. Просто у нас демократическое общество, не подразумевающее порабощение одного человека другим. Ну или как там это называется?

– На, – я поставил перед визитершей чашку кофе. – От себя отрываю. Цени.

– А вот тебе я еще сварю, – мило улыбнулась Геля. – Как ее проводим, так сразу.

– Ценю, – пропустив мимо ушей реплику секретареныша, произнесла Татьяна. – Так, чего я заехала? А, вот. Макс, ты в курсе, что скоро тебе придется переезжать? Нет, не отсюда, разумеется. Из твоего офиса.

– Нет, – чуть опешил я. – А с чего бы? Нам и там неплохо.

– Конечно неплохо, – отпила кофе Татьяна. – Исторический центр, все рядом, престижно опять же. И знаешь, не тебе одному такое положение дел нравится. Короче – я тут надумала еще один салон открыть на «Цветном бульваре», а ты мои принципы знаешь – никаких аренд, только собственность. Так вот, была в Москомимуществе, у одного серьезного товарища, смотрю, а у него на столе фотографии с тем домом, где ты квартируешь, лежат. Слово за слово выяснилось, что он под продажу идет. Не весь, конечно, а часть, но как раз та, где твоя конторка находится. Он так-то в частной собственности, но… Короче – не суть, главное, что скоро вас попросить могут. Ну как скоро? К зиме.

– Хорошее было утро, – сказала Геля, допивая кофе. – Пока ты не пришла.

– Не понос, так золотуха, – поддержал ее я. – И что там планируют устроить?

– Пока не знаю, – качнула головой Танька. – Но могу поинтересоваться. Мне покупатель немного знаком. А то, может, вообще удастся как-то твой вопрос с ним решить.

– Спроси, – кивнул я. – Почему нет? Может, не так страшен черт, как его малюют. Ну и мне сбрось информацию о нем, если не в труд. Вдруг не только ты его знаешь?

Съезжать я не хочу, это точно. Да и не собираюсь. Как известно, есть много способов убедить человека что-то сделать или, наоборот, какие-то действия не предпринимать. Есть законные, есть незаконные, а есть такие, какие в обычную логику событий не умещаются. Так что, если у Таньки ничего не получится, я сам подключусь. Вернее, кое-кого из своих знакомых подключу, таких, которые отлично могут убедить человека в его неправоте. Пара-тройка ночей, до отказа забитых кошмарами, или визит существа из страшных детских снов в спальню запросто могут отбить желание что-либо покупать у кого угодно.

Но сам факт происходящего неприятен. Только-только с пожарными миром разошлись, и тут на тебе!

– Не лезь пока, – велела мне приятельница. – Знаю я тебя, наломаешь дров, мне потом куда сложнее станет твои проблемы решать.

– Благодетельница! Да нам тебе надо земные поклоны каждый день бить, – хихикнула Геля, поймала мой укоризненный взгляд, встала с табуретки и добавила: – Ой, ладно, ухожу.

Она поставила чашку в раковину и направилась в комнату, напевая себе что-то под нос.

– Шутки шутками, а ты сотрудницу свою совсем распустил, – глянула вслед Геле Татьяна. – Слишком языкастая стала. Я, конечно, терплю…

– Тань, она такая, какая есть, – перебил я ее. – Мне ей язык узлом завязать? Ты своих подчиненных строишь – твое право. А у нас вот так.

– Смотри, в один прекрасный день придешь, и выяснишь, что агентство твое, оно уже ее, – постучала указательным пальцем по столу визитерша. – Хотя, если честно, невелика потеря. Что у тебя там за доход? И ведь сто раз тебе предлагала – переходи ко мне. Поставлю начальником управления сразу, живи да радуйся.

Как это ни странно, но Танька не знает, чем именно мы занимаемся. Для нее мой «Ключ» – просто убыточная фирма без миссии, концепции и стабильной клиентуры. Ну а я не собирался ее в этом разубеждать. Нравится ей меценатку и великомученицу из себя время от времени изображать – и пусть. Тем более что в этом амплуа она мне немало пользы приносит, разруливая с городскими властями львиную долю моих проблем. И очень эффективно, мне даже заносить деньги почти не приходится.

– Вижу-вижу, сейчас опять меня пошлешь, – вздохнула моя подруга. – Ладно, пойду. Это у тебя выходной с девкой под боком, а мне, как той лошади, еще пахать и пахать.

– Уже не под боком, – сообщила из коридора Геля, с какой-то невероятной быстротой успевшая одеться и собравшаяся уходить. – Максим Анатольевич, до понедельника. И вам до свидания, Татьяна Игоревна! Была рада повидаться.

– Хорошо, что молока на столе нет, – сказала моя приятельница, когда Геля аккуратно прикрыла за собой дверь. – А то скисло бы мигом от ее «была рада». Н-да. Все, тоже пошла. Люблю, целую, Таня!

Меня облобызали в щеку и потрепали по голове, затем каблучки снова процокали по полу, а после хлопнула входная дверь. Надеюсь, такси за Гелей уже подъехало, а то ведь последует еще один раунд взаимных уколов вроде барского «давай подвезу» и нахального «у меня ноги крепкие и длинные, не то что у некоторых, я пешком такси подожду».

Впрочем, это их дела. Что до меня, то я знаю, чем займусь.