Текст книги "Гунны"

– Может быть, – безразлично отмахнулась Эльвира. – Ничего, отлежусь. И синяк пройдет.

Аралий покачал головой:

– Все же лучше бы в город, в больницу… на скорой…

– Да нет здесь никакой скорой! – дернувшись, зло бросила девушка. – И больниц нет. Говорю ж – пятый век! А, ты же не веришь…

– Во что верить-то? В пятый век?

– Ах, да ладно. Все же нужно выбираться.

Махнув рукой, Эльвира задумчиво посмотрела вдаль. Изумрудно-зеленые очи ее затуманились, пышные ресницы дернулись – вот-вот заплачет. Обычная девчонка. Однако она вполне могла постоять за себя. Правда, не одна против четверых.

– Надо остановить зло!

– Что сделать? – озадаченно моргнув, переспросил Аркадий.

Красотка погладила скулу.

– Нойдал, шаман… Он здесь главный творец зла. Творец и распространитель. И еще Армон, старик. Ты его видел.

– А-а-а! – вспомнил молодой человек. – Которого ты…

– Я вот что скажу!..

Эльвира тряхнула головою – решительно так тряхнула, без всяких «соплей». А дальше понесла такую околесицу, что Иванов только диву давался да жалел бедолажку.

Нойдал – шаман, – понятно, олицетворение Зла. Адепт! И это Зло – именно так, с большой буквы! – распространяется по всему миру безвозбранно, потому как разомкнулось какое-то временное кольцо, что грозит ни больше ни меньше как крахом всей человеческой цивилизации. А чтоб кольцо замкнуть, надо выбросить в воды Дуная какие-то мечи… Аттилы, что ли…

– Понимаешь, Аркадий, вся наша привычная жизнь может стать немного другой… или намного другой. Наступит Век железа, Век Зла! Когда самые темные силы миров придут к власти. Наступят хаос, мрак и право сильного. Но можно сомкнуть кольцо! Встать на пути зла! Вот мы и встанем. Встанем против самого черного колдовства!

– Что ж… – Вытянув ноги, Иванов погладил по спине привалившуюся к его груди девушку, чувствуя сквозь тонкое сукно томное тепло ее тела. – Встанем, встанем. Надо так надо, ага… Что только делать-то? Колдовать я не умею.

– Я умею, – неожиданно прошептала Эльвира. – Немного, правда… И бабушка моя умела, и мама… Я их плохо помню. Но знаю… – Покусав губу, девушка повысила голос: – Чтобы сомкнуть кольцо, надо уничтожить Пенитель Зла – меч короля Аттилы! О, это не простой меч, он родом из иных миров – миров Тьмы.

– И как же мы его уничтожим?

Все сильнее поглаживая девушку, Аркадий старался поддерживать беседу, время от времени интригующим шепотом задавая вопросы. Бедная красотуля, похоже, на это велась. Вот и сейчас приподняла голову, расхохоталась.

– Как? Очень просто… Вернее, совсем не просто. Выбросим меч в Дунай! Даже не меч – мечи. Из разных миров. Из моего, из твоего… Ты ведь тоже не из этого мира!

– Да уж!

– И, кажется, не совсем из моего…

Эльвира вдруг замолчала. Вздохнула, погладив Аркадия по груди, развязав пояс, отбросила в сторону, в траву. Прильнула, словно просила защиты. Тоненькая, беззащитная… и красивая, как сама судьба! Девушка с жемчужными волосами.

Гладя девушку по спине, молодой человек захватил пальцами подол рубахи, потянул вверх, обнажая гладкую спинку красавицы… Погладил… уже не рубашку, кожу… тонкую шелковистую кожу… Рука его скользнула, нащупав упругую девичью грудь и сосочек… быстро твердеющий, горячий сосочек… Послышался томный стон… Девушка приподнялась… В глазах ее отразились небо и солнце…

Поцелуй – страстный, горячий, длинный. Отброшенная в сторону рубаха, затем штаны… Обнаженные молодые тела сплелись в диковинный узор любви и невероятной страсти, колыхнулись травы… И само небо опрокинулось навзничь, завидуя молодым!

Аркадий словно бы исследовал это юное гибкое тело, то податливое, мягкое, то вдруг становящееся невероятно упругим и энергичным. Пальцы молодого человека пробежали по позвоночнику, обхватили ягодицы, бедра… Изумрудные глаза закатились, приоткрылись пухлые губки, послышался стон… стоны… все громче, громче…

Дернулось, качнулось небо, улыбнулось радугой. Хотя здесь дождя не было, но там, на том берегу, зависла туча, и тугие струйки дождя оросили землю и кромку озера, заросшую рогозом, осокой и камышами…

Потянувшись, Эльвира перевернулась на животик, подложила руки под подбородок – так обычно любят загорать. Ну а почему бы и нет? Солнышко осеннее пригревало, пекло почти что по-летнему. Иванов прилег рядом, погладил девчушку по спинке, по плечикам, потом приподнялся, поцеловал меж лопаток…

– Ай-ай! Щекотно!

– Ага, боишься?

– Ну так, немного…

Эля фыркнула, улыбнулась. Молодой человек погладил под левой лопаткой – там, где был изображен красный чернорогий бык.

– Давно у тебя эта татушка?

– Что?

– Ну, бык…

– Ах, это…

Видно, не очень-то хотелось девчонке рассказывать. Она и не рассказывала, так, отделалась парой фраз. Мол, накололи без ее согласия, силой. Уже здесь, у гуннов, по велению бритоголового жреца Нойдала. Было больно, обидно и страшно.

– Пометили как ведьму, – переворачиваясь на спину, туманно пояснила Эльвира.

– А! Так ты ведьма? – пошутил Иванов, вспомнив старый советский фильм.

Шутка почему-то не прошла, юная красавица даже не улыбнулась. Наоборот, помрачнела и со вздохом кивнула:

– Ну да. Можно и так сказать. Да что ты пристал-то? Ведьма, не ведьма… Я ж рассказывала уже!

Вот только истерик тут еще не хватало! Эту внезапную вспышку гнева молодой человек погасил как сумел: пощекотав красотке животик, поцеловал в губы… потом в грудь, облизав языком сосочки, спустился к пупку…

– Ой! Что ты делаешь-то?

Кажется, девушка немного смутилась. Что же, подобные ласки ей оказались в новинку? Странно.

– Тебе неприятно?

– Приятно… очень! Ой… срамник…

От столь приятных ласк девушка изогнулась и тяжело задышала. Затем послышались томные стоны… И вновь качнулось небо…

В одном из трофейных мешков нашлась черствая лепешка, кусок соленого сыра и вяленое мясо.

– О! – натянув футболку, потер руки Аркадий. – У нас сегодня пир!

Эльвира обняла колени руками, искоса поглядывая на своего спутника, или теперь уж лучше сказать – любовника. С интересом этак поглядывала и немного смущенно.

– Как ты… Я и не думала, что… что так можно…

– Подожди-и…

Усевшись рядом, Иванов поцеловал застенчивую красотку в губы. Хотел было пообещать еще и не тому научить, но сдержался. Слишком уж невинно выглядела девушка, слишком уж лучистые были ее глаза. Успеется еще. Потом.

– Ты одет так… немного странно… – склонив голову набок, улыбнулась девушка. Платиновые волосы ее растрепались, растеклись по плечам, еще не высохли после недавнего купания. – Штаны эти линялые… майка… А почему надпись иностранная? Что, у вас можно так ходить? И в милицию не забирают?

Молодой человек не знал, что и ответить. Ничего и не ответил, а тоже спросил. Про меч, про Аттилу, про могилу. Мол, он тоже в этой могиле был и кое-что там видел!

– Здесь, на Балатоне? – вскинув голову, уточнила красотка.

– Ну да, здесь.

– Нет здесь никакой могилы, – неожиданно расхохоталась Эльвира. – Вернее, та, что ты видел, – это не могила Аттилы. И меча его там нет. Но… уйти через нее можно. Если кое-что совпадет…

– Не Аттилы, говоришь? – недоверчиво переспросил Аркадий. – А чья же тогда?

– Гойды, его сановника. – Девушка потянулась, пригладила волосы. – Где могила Аттилы, никто не знает… Кроме меня да Нойдала, жреца. И Нойдал знает, что я знаю… Я тогда убежала… смогла… иначе б…

Очи юной красавицы затуманились, губы задрожали…

Иванов поспешно обнял девчонку, погладил, поцеловал в щечку.

– Неприятно вспоминать?

– Нойдал… как я его ненавижу! И этот чертов старик… Мерзость, мерзость! Знаешь, я не думала, что со мной… вот так. Война кончилась, фашистов разбили… разве вот только здесь, в Венгрии… Если б они меня тогда поймали…

Девушка говорила как-то путано, бессвязно, перескакивая с одного на другое. Наверное, так обычно и говорят лица с помрачнением рассудка или, точнее сказать, с психическими девиациями. Бедная девчонка. Видно по всему – натерпелась… Чертовы сектанты! Что они с ней сделали? Хотя… догадаться можно. Не только как переводчицу использовали, но и… в другом качестве.

– Я говорила уже, бабушка была колдуньей, и мама… – все так же бессвязно продолжала Эльвира. – Да и тут уже… при Аттиле кое-чему научилась… Гунны во мне сразу ведьму разглядели. Жрицу! Быка накололи… Нойдал хотел сделать меня своей помощницей, а сделал наложницей… гад! А потом за конкурентку посчитал, решил избавиться…

– А ты венгерский, значит, в спецшколе своей выучила? – Молодой человек попытался хоть как-то направить разговор в русло общепринятой «нормальности».

– Да-да, там. У меня вообще к языкам способности. С детства! К языкам и к гаданьям. Чуть из комсомола за это не выгнали: кто-то сообщил. Хорошо, как раз Сталин умер. Я и здесь много чего выучила. Не свободно, конечно, говорю, но понимаю. Германцев, кельтов, славян. Гуннов вот… – Девушка неожиданно улыбнулась: – Слушай, что это все я да я… Ты-то расскажи что-нибудь! Ну, про свой мир.

Про свой мир… Опять помрачнение! Бедняга… Жаль девочку, жаль. Такая красивая, сексуальная, и вот на тебе… Ничего! Вылечится еще! Обязательно вылечится… Ох, как Иванову этого хотелось! Чтоб юная красотка Эльвира поскорей избавилась от всех своих кошмаров, от…

– Рассказать, говоришь? Ну…

Аркадий наконец рассказал про город, про магазинчик, про службу в полиции, про то, как магазин залило, как он полетел к приятелю в Будапешт… Эльвира слушала внимательно, улыбалась, кивала. Потом переспросила о магазине: не поняла, мол.

– Так ты говоришь, лавка у тебя музыкальная? Ты что же, нэпман, что ли? Или у вас артель?

– Ну-у… можно сказать, и артель. Я да продавец еще…

– А, тогда понятно. У нас тоже артели есть. Правда, прижимать стали в последнее время. Говорят, сам товарищ Маленков распорядился. Или товарищ Хрущев.

Ну вот, от гуннов к Маленкову! От колдовства к артелям. Нормальный ход.

– А ты как в секту-то угодила?

Аркадий вновь направил разговор в нужную ему сторону. Пусть больше девчонка рассказывает, он лучше послушает.

– В секту?

Опять не понимает! Или скорее делает вид.

– Ну, в Венгрии ты где жила?

– Мы в Будапеште, в казармах… Я ж переводчица, офицер, забыл? – Красотка горделиво приосанилась. Видать, служба ей нравилась, да. – Ладно, – чуть помолчав, махнула рукой Эльвира. – Что можно, расскажу. И так уже много рассказала… Ну вот, прибыли мы в Будапешт где-то в начале ноября. С танкистами вместе. Разместились в казарме народной армии. Там, кстати, у венгров много «бывших». Но на сторону фашистов они не переходили, я такого не слышала. Ты, конечно, спросишь про Имре Надя?

– Спрошу! – тотчас же кивнул Иванов.

Кивнул, чтоб поддержать разговор, подбодрить собеседницу. Кто такой Имре Надь, молодой человек помнил смутно. Ну, читал же про Венгрию перед поездкой, вот тогда эта фамилия и проскочила. Был такой. В 1956 году как раз. Какой-то там вождь восставших. Потом его наши расстреляли, кажется.

– Врать не буду, про Имре Надя местные хорошо отзывались. – Красотка вновь стала серьезной, но голос понизила, даже обернулась пару раз: не подслушал бы кто! Будто какую-то страшную тайну выбалтывала. – Надь, как стал главой правительства, сразу амнистию объявил. Стал легкую промышленность развивать, всякую там пищевую… Крупные предприятия совсем перестал строить: видно, пролетариата боялся, контра! Но венгры считали – добро. Из городов перестали выселять… ну, бывших заводчиков, нэпманов и прочих… вот вроде тебя!

– Да не нэпман я! – не выдержав, расхохотался Аркадий.

Девчонка снова заулыбалась:

– Шучу! А ты что, обиделся?

– Да нет.

– Нет, правда?

– Правда нет. Что там дальше-то с этим Надем?

– Цены он стал снижать, налоги понизил. Зарплаты, наоборот, повысил.

– Это он правильно. Молодец!

– Молодец… Но все равно – контра! – Чуть помолчав, Эльвира пригладила волосы и продолжила: – Поначалу все мирно было. А потом – кровь! Мы у вокзала Келети жили, так в нашем районе какие-то ненормальные подростки воду мутили! Фашисты. Музыку американскую слушали, рокенрол называется. В переводе неприлично.

– Да ты что!

– Не веришь?

– Верю, чего ж.

– В кожаных крутках ходили, татуированные все, как дикари. Девчонка с ними была, так у нее кольцо в носу, представляешь? Вот бесстыдница-то! Сразу видно – фашистка. Все на странном мотоцикле катались. Красивый такой, блесткий, а коляска – как космическая ракета из фантастических книг!

Кожаные куртки, татушки, пирсинг… Коляска как ракета. «Паннония»! Мотоцикл… Ага! Вот они! Отморозки! Значит, они и сектантов достали, ага… Интересно только, кто из них более отмороженный: сектанты или эти фашики, или по-венгерски – салашисты?

– Салаши? – переспросив, скривилась Эльвира. – Ужасный тип! Нам про него на политинформации рассказывали. Ференц Салаши – последний союзник Гитлера, и этим все сказано! Евреев, цыган расстреливал, коммунистов. Ну, фашист – он и есть фашист. Партия у него была своя, фашистская – «Скрещенные стрелы». В общем, венгерский Гитлер. Почти. Немцы ему и помогли прийти к власти. Старого диктатора, Хорти, свалили… или он сам удрал. Тоже тот еще тип. А Салаши да, какое-то время у власти побыл… пока не повесили! Туда ему и дорога, гаду фашистскому!

– Правильно!

Одобрительно кивнув, Иванов потянулся, встал на ноги и принялся собирать сухую траву. Чтоб спать мягче было.

– Мы думали, их всех к ногтю прижали, – между тем продолжала переводчица. – Однако нет! Понимаешь, когда мы на окраину Будапешта вошли… Это ужас просто! На столбах – изуродованные трупы, кое-где и сожженные. Коммунистов, говорят, сжигали живьем… Звезды разбивали, памятники, книги и те жгли. Фашист – он и есть фашист. Нелюдь! Был там один майор… бывший майор. Дьюла Фаркош. Вот уж точно – зверь.

Аркадий слушал вполуха: считал, что очередной бред. Начиталась девочка книжек по истории Венгрии, да еще сектанты мозги промыли, вот и несет теперь невесть что. Жалко дуреху! Хотя нет, она вовсе не дура, очень даже умненькая: ишь, сколько языков выучила! И вообще, духом не падает. Молодец. А девиации и поправить можно. Хорошему психологу показаться, да пусть даже психиатру!

– Американцы тоже еще масла в огонь подливали. – Девушка все никак не могла успокоиться. Встала, принялась ходить туда-сюда вдоль кромки воды, по камышам, по осоке, кое-где по песочку. – Из Мюнхена по радио призывали сражаться с нашими войсками до последнего. Обещали помочь. Я сама слышала! До того как…

Тут девушка замолчала и принялась помогать своему спутнику собирать траву да мостить ложе. Подумав, поставили и шалашик. Предосторожность отнюдь не лишняя: а вдруг дождь? Хоть и тепло пока, но все же, как ни крути, осень.

Места кругом казались безлюдными, дикими и… какими-то пустыми. Даже не поверишь, что почти центр Европы. Ни катера, ни туристского теплоходика, ни самолета в небе! А ведь должны бы. Неужели, и вправду… Нет, чушь, чушь…

Аркадий все еще не верил во все эти россказни про пятый век от Рождества Христова, про гуннов и прочие древние племена. Хотя возможность провала во времени молодой человек допускал… где-то в глубине души. Раньше, в полиции еще, читал разные фантастические романы про таких вот попаданцев, рецензии даже почитывал. Дурацкие. Не романы – рецензии. Скорее даже не рецензии, просто мнение. Мол, читатель уже давно обо всем догадался, а главный герой что-то старательно тупит.

Ага, будешь тут тупить! Ты-то, диванный мыслитель, оказавшись в прошлом, сразу бы обо всем догадался и поверил? А потом бы очень быстренько стал местным царем или могущественным волшебником… Ага, как же! На диване-то лежа хорошо рассуждать. На диване-то все умные. За книжкой. Еще хорошо при этом на хлеб сметаны намазать или вареной картошки с салом намять. Сиди, читай, кушай да клавиши потом нажимай: автор дурак, писать не умеет, а вот я… весь из себя такой начитанный-начитанный, умный-преумный… да-а…

Ну конечно же, Иванов не верил! Он же материалист все-таки. Тем более бывший опер. Вот и объяснял все с позиций обычной логики. В первую очередь сам себе объяснял, с Эльвирой в этом плане все как-то не очень складывалось. Твердила себе упорно: пятый век, гунны, выбраться надо… и какой-то «круг зла» разорвать мечами Аттилы, типа найти их да выбросить.

Аркадий, в принципе, был не против. Мечи так мечи. Может, и найдутся. Но для начала выбраться надо – хоть куда-то в цивилизованные места. Сколько они уже плывут-то? Второй день? Третий? Как бы то ни было, а хоть какие-то признаки современности давно должны были бы появиться… Ан нет ничего! Может, просто не заметили? Может.

– Ну вот, хороший шалашик! – отойдя в сторону, заценила Эльвира.

Все правильно, сама себя не похвалишь – кто и похвалит-то? Но, с другой стороны, права была абсолютно. На все сто! Хороший получился шалашик, на загляденье. Крепкие ясеневые колышки, сверху лапник, а внутри – сухая трава, мягкая-мягкая! Да уж, теперь никакой дождь не страшен.

Осень – пора неустойчивая, погода могла испортиться в любой момент. Сейчас солнце, тепло, а потом оп – и дожди на три дня зарядят! Холодные, нудные. Хорошо бы, конечно, одежонку – куртку какую-нибудь теплую, осеннюю или даже ватник… Хотя скоро уж и к людям должны бы выйти. Совсем-совсем скоро. Нет, ну сколько уже плыть можно?

– Помнится, мы как-то ходили в ночное… – Сняв свои мокасины, Эльвира закатала штаны до колен и вошла в воду. – В школе еще. Картошку в золе пекли, купались.

– Голые? При луне? – пошутил Аркадий.

– Почему голые? – Девушка вдруг улыбнулась, прищурилась. Заиграли на щечках знакомые ямочки. – А-а! Это ты сейчас «Золотого теленка» процитировал. Ну, как расхитители на машине катались. У Козлевича – «Эх, прокачу!»

Не-ет, она не дура. Определенно, не дура. И очень даже начитанная.

– Эля, тебе Джойс нравится?

– Джойс? – наморщила лоб красотка. – Не, не читала. Слышала только. Он, по-моему, на русский еще не переведен даже. А ты какие книги любишь?

– Разные. Вот Ильфа и Петрова люблю. Булгакова… – Подойдя к озеру, молодой человек наклонился и потрогал воду. – А водичка-то…

– Как парное молоко! – продолжила девушка, окатив своего спутника брызгами.

– Э-эй! Ты что творишь-то?

– Айда купаться, а? Ну, давай…

Эльвира тут же стянула рубаху, сбросила штаны и голышом бросилась в воду, подняв тучи брызг. Иванов хмыкнул. Что ж, купаться так купаться!

Они занялись любовью здесь же, стоя по колено в воде, у берега, под раскидистой ивой. Спровоцировала, кстати, Эля: то спиной повернется, то грудью, то… Ну, как тут не…

– Иди-ка сюда, Эль!

– Это зачем?

– Ну, иди. В смысле плыви…

– Ах, только в этом смысле!

– Да уж нет. Во всех! Смотри, какая ива красивенная! А город пил коктейли пряные… Помнишь?

– Не помню! Это у вас, нэпманов, коктейли.

– Сама ты нэпман! А ну-ка…

Они поднялись на ноги, встали в воде, под ивою. Обнялись, принялись целоваться, лаская друг друга. Сквозь реденькую листву ласково светило солнце, отражаясь в воде золотистым сверкающим шаром. Сильно пахло сеном, вернее, сухой травой, а еще смолою и медом. Чем-то таким вкусным и родным, из детства… Под ногами влюбленных плескалась вода, в густых зарослях краснотала пели-заливались птицы, а где-то совсем рядом басовито жужжал шмель. Не укусил бы!

– А ну, повернись-ка… Теперь наклонись… Ну, возьмись вон за ветку руками…

– Для чего это?

– Для того… Ага… молодец… Ох, сейчас я тебе спинку поглажу!

Иванов был готов дать голову на отсечение, что в такой позе Эльвира занималась любовью в первый раз! Вот именно так. Ну-у, девочка… Неизбалованная. Так это и хорошо, наверное…

Томные от неги, влюбленные бросились в воду, немного поплавали и вышли на берег, к шалашу.

– Аве! – с усмешкой приветствовал их молодой, но весьма представительный мужчина в длинном зеленом плаще с золотистою оторочкой. Непокрытая голова, темная небольшая бородка, рубаха почти до колен. На поясе длинный меч в красных сафьяновых ножнах. Еще и кинжал. Все пальцы усыпаны перстнями, серебряная пектораль на груди переливалась на солнце.

Еще один ряженый! Откуда он здесь и взялся? Или… или Эля все же права, и…

А он, оказывается, не один! Позади вдруг засмеялись, загоготали. Иванов обернулся и увидел выплывшую из камышовых зарослей длинную лодку, полную молодых мужиков. С дюжину человек, а то и больше! И это только те, что с луками и мечами, не считая гребцов. Ржали, сволочи, да пялились во все глаза, отпуская сальные шуточки! Впрочем, может, и не сальные – языка-то Аркадий не знал.

Зато Эльвира знала! (Младший лейтенант, если не наврала.) Словно бы ничуть не стесняясь своей наготы – а что тут стесняться-то! – юная красавица вышла на берег и, подойдя к бородатому, гордо вкинула голову.

– Аве!

Повернулась спиной, оглянулась через левое плечо: наверное, татушку показывала. Показала. Выждала секунды три и стала что-то говорить, размеренно и четко, иногда кивая на подошедшего Иванова.

А тот глазам своим не верил! Мужики в лодке и на берегу (из зарослей выбрались еще трое) вдруг перестали хохотать – резко, разом захлопнули рты. И разом же поклонились! В том числе и этот, бородатый в зеленом плаще.

Отвесив поклон, бородач что-то почтительно промолвил.

– Они подождут, когда мы оденемся, – наконец-то соизволила кое-что перевести Эльвира. – А потом отвезут.

– Куда отвезут?

– К своему королю, разумеется!

И что оставалось Аркадию? Только удивленно моргать. Что он и делал!

– Что ты им такое сказала?

– Сказала, что я – повелительница мира. И знаю все планы Эллака!

– И они поверили?

– Еще бы!

Путники быстро оделись, кинули прощальный взгляд на шалаш. Эх, так и не довелось ведь…

Между тем к берегу причалили уже три большие лодки. На одну из них с почетом проводили гостей. Именно так – гостей. Обращались подчеркнуто вежливо, даже с каким-то пиететом.

Ну и дела, однако! Что ж это за парни такие? По виду – типичные реконструкторы, или, попросту говоря, реконы. За свою бурную жизнь сталкивался Иванов и с такими.

Реконструкторы – люди, сильно повернутые на истории, причем на вполне конкретной эпохе. Скажем, на позднем периоде эпохи викингов или на Франции начала пятнадцатого века. Они и мечи себе куют, и плетут кольчуги, и одежку шьют, как тогда, и даже красят ее по тогдашним рецептам – корой дуба, черникой, крапивой… Точненько все воссоздают, до последней заклепки! Иначе – стыд и позор. Засмеют запросто.

Собираются, шатры ставят, иногда и бои устраивают! Брагу варят, как в те времена, еду на костре готовят. В общем, полное погружение в конкретную историческую эпоху. Полнейшее. Это не какие-нибудь лентяи-фэнтезятники, у которых меч из лыжной палки и из старой шторы плащ! Не-е, здесь такое не прокатит.

Ну да, реконструкторы. Кто же еще? Наверное, какой-то исторический фестиваль. Именно здесь, на Балатоне. А что? Места неплохие, красивые. И неглубоко. Смартфоны у них есть, конечно. И ноутбуки, и камеры. В шатрах оставлены. Или в палатке главного. Выдаются не часто, чтоб не нарушать антуражности. Такие вот дела с этим реконами, однако!

– Какие еще реконструкторы? – удивилась Эля.

Эля – именно так теперь Иванов ее называл, и лишь иногда – Эльвира, а в шутку – товарищ младший лейтенант. Вот как сейчас…

– А, товарищ младший лейтенант! Не знаете, кто такие реконструкторы? Ну так вот же они! – Молодой человек обвел руками плывущие лодки. – Может быть, и русские среди них найдутся? Неплохо бы поболтать. Эти кто, интересно?

– Гепиды.

– Кто-о?

– Ну германцы, говорю ж! – с раздражением фыркнула красотка и отвернулась. – Экий ты непонятливый.

– Да понял, немцы, значит. Ну, английский-то знать должны.

Хмыкнув, Аркадий повернулся к бородатому, сидевшему на корме вместе с загребным… или с кормчим… Как он там у них называется?

– Гуд уэдар, погода хорошая. Мэй ай ринг? Могу я позвонить? Наши-то смартфоны украли. Смартфон, понимаешь?

Бородач лишь развел руками и улыбнулся.

– Да не понимает он ни черта! – Эльвира двинула приятеля локтем в бок и, покусав губы, спросила: – Кстати, я тоже не все твои слова понимаю. Что такое смартфон? Что-то вроде телефона или рации, да?

– Ну да. Что-то вроде.

Замолчав, Иванов закручинился: жаль было Элю, похоже, у нее снова началась рецессия. Кажется, врачи-психиатры именно так говорят.

Дальше плыли молча, только юная переводчица время от времени что-то спрашивала у бородатого. Впрочем, тут все были бородатые, не только этот щеголь в зеленом плаще. Щеголя, кстати, звали Гундульф. Реконское имя, конечно, на самом-то деле бог его знает как. Может, какой-нибудь герр Георг Мюллер – настоящим своим именем бородач не представился, у реконструкторов такое не принято. Особенно на выезде, на природе. Гундульф так Гундульф… Могло быть и хуже.

Лодки – реконы их называли «циулы» – выглядели несколько странновато, что и понятно: тщательно имитировалась старина, вернее, древность. Эпоха Великого переселения народов, как пишут в русских и немецких учебниках. Французы же это время называют проще – германские нашествия. Узкие, с высокими бортами, на бортах – круглые щиты с умбонами, раскрашенные синим и желтым. Красивые.

У воинов (пожалуй, реконов лучше было так и называть) из оружия имелись мечи, длинные и короткие, луки со стрелами, короткие копья и боевые топоры – секиры. Ни шлемов, ни кольчуг Иванов пока не видел. Пока… Понятно, что где-то неподалеку у реконструкторов разбит лагерь. Как раз туда и направлялись лод… циулы с «дорогими гостями».

– Я сказала хевдингу, что ты – знатный скиф Аркадий, – улучив момент, шепнула девчонка. – Кто такая я, они знают. Бык на спине все про меня сказал.

– Ведьма? – хмыкнул молодой человек.

Переводчица скривила губы:

– Пусть так, ведьма. Но из очень знатного рода. Еще бы, женой самого Аттилы была! Германцы называют его – славный король Атли. Ну, в смысле конунг. Король – это уж позже появилось. От Карла Мартелла или Карла Великого – от франков. Ну, ты должен помнить… со школы еще.

Ничего подобного Иванов, кстати, не помнил. Ну, изучали когда-то классе в шестом всех этих Карлов и еще какого-то Короткого Пипина, который обычно всем и запоминался. Пипин, а не какой-то там Карл.

Реконструкторы – молодые мужчины и парни – вели себя довольно раскованно, весело: постоянно переговаривались, смеялись, хлопали друг друга по плечам. Никаких женщин Иванов пока что не наблюдал, так и понятно: эти-то изображали воинов. Воительницы, верно, остались в лагере. Куда очень скоро и должны были приплыть лодки.

Эльвира продолжала переговариваться с Гундульфом, время от времени кое-что поясняла.

– Славный король Ардарих поднял мятеж против Эллака.

– Ардарих?

– Повелитель гепидов. Я сказала, что тоже ненавижу гуннов. И помогу восставшим всем, чем могу.

– О! – хмыкнул молодой человек. – То-то они, верно, обрадовались. С такой-то помощницей Эллаку не совладать!

– Зря смеешься, – ничуть не обиделась красотка. – Они же знают, что я ведьма. А знаешь, как верили в темные силы в эти времена?

Лодки между тем повернули к противоположному берегу, к лесистому мысу с пологим берегом и песчаным пляжем, заросшим камышом, осокой и рогозом. В камышах тоже виднелись лодки, одна так вообще – целый корабль, даже с мачтой! Наверное, королевская ладья. Это ж надо было постараться все так вот сделать! Изумительно красиво, по-старинному. Без единого гвоздя, если судить по судну, на котором плыли гости. Ну да, ну да, гости. Уж точно не пленники.

Чуть дальше от берега, на крутояре, высились разноцветные шатры – красные, зеленые, синие. Один – красный, с шелковым пологом – заметно выделялся размерами.

– Королевские чертоги, – глянув, пояснила Эльвира. – Наверное, туда нас скоро и пригласят. На пир.

– Так уж и пригласят? – Иванов с сомнением покачал головой. – Неизвестно кого… к самому королю! Да ладно.

Юная красавица скривила губки:

– Как раз известно кого. Вдову Аттилы, славную своим колдовством и ненавистью к гуннам, и ее спутника – знатного скифа.

– Знатный скиф, – нарочито горделиво приосанился молодой человек. – А что? Мне нравится. Прикид бы еще поменять.

– Что поменять?

– Да уж не в джинсах и курточке расхаживать знатному скифу! На худой конец, расшитый золотом плащик. К примеру, как у нашего нового друга.

Аркадий обернулся, улыбнулся Гундульфу. Тот тоже улыбнулся в ответ, покивал, что-то сказал вполне себе дружелюбно.

– Говорит, вечером встретимся на пиру, – перевела Эля.

Иванов пожал плечами:

– Я почему-то именно так и подумал.

Лодки – циулы – с гепидами, зашуршав осокой и камышами, ткнулись носом в песок. Приплыли! Молодые парни выскочили первыми – в воду, еще на отмели. Люди постарше сходили на берег степенно, не толкаясь и не торопясь, как и положено солидным, знающим себе цену мужам вроде вот «знатного скифа».

Собравшаяся на берегу живописная толпа – не только разноцветные плащи, но и шлемы, кольчуги, копья! – оказалась довольно-таки многолюдной. Аркадий был удивлен: уж никак не ожидал такого количества народу. Человек двести точно, а то и больше! Еще и лошади…

И да, вот, наконец, девчонки! Совсем еще юные и постарше, рыжие, светленькие, с веснушками и без, они были одеты в длинные сарафаны и платья: синие, желтые, тепло-коричневые, травянисто-зеленые – все цвета радуги! А украшения? И драгоценные пекторали, и бусы, и обручи на головах. Все сверкало так, будто и впрямь золотое, серебряное! Хоть ежу понятно, что бижутерия это все, подделка. Однако ж смотрелось все на все сто! Сверкало, играло лучами на солнце.

Сопровождаемые любопытными взглядами, ведомые галантным Гундульфом гости подошли к главному шатру – красному, как пожарная машина. Стоявшие возле входа воины в кольчугах и шлемах важно скрестили копья: мол, стой, кто идет – предъявите пропуск!

Подойдя ближе, Гундульф кивнул стражникам и что-то сказал. Потом обернулся к своим спутникам.

– Ждите, – добросовестно перевела Эльвира.

Ждали. Что еще оставалось-то? Ждали все – и гости, и хозяева, вся свита Гундульфа. В синем осеннем небе ярко сверкало солнце, отражаясь в кольчугах и шлемах воинов… Хотя… нет, не кольчуги это. Больше похоже на чешуйчатый доспех. И шлемы вовсе не римские. Просто каски с наушниками и наносником, а некоторые – и с устрашающим наличьем с прорезями для глаз. Смотрелось все это красиво. Только вот пахло кругом как-то не того… Сотни немытых тел. Ну да, ну да… Что же они, не купаются, что ли?

Собравшиеся слева от шатра молоденькие девчонки с любопытством поглядывали на гостей, перешептывались и смеялись. Хохотушки малолетние, что с них взять? Странно, но никто из них даже не попытался заснять все на какой-нибудь гаджет. Наверное, потому, что все гаджеты у реконов на время игрищ было строго-настрого запрещены. Пусть даже и только в этом лагере. А кто нарушит запрет, того что, выгонят, что ли? Или крупный денежный штраф?