Текст книги "В поисках убийцы"

XXXI
Страшное признание

Бойко шла торговля у Плинтуса. За конторкой сидела Стефания с острым носом и быстрыми, вытаращенными глазами и, смотря на окошечко, громко отдавала свои приказания.

Сам Генрих Брониславович почтительно разговаривал с покупателем. Во всем магазине, во всех углах был навален товар. Тут лежали и отрезки трико, и готовые пиджачные и визитные костюмы, и мерлушковые шапки. В другой стороне, в высоком стеклянном шкафу, в коробках лежали часы, кольца, серьги, браслеты. Целый угол занимали волшебные фонари и кинематографы, и, казалось, не было такой безделицы, которой не оказалось бы в магазине Плинтуса. Сидевшая за кассой бледная, пожилая женщина проверяла повестки с наложенным платежом. Работа кипела.

Вдруг дверь отворилась, и в комнату вошли три господина: один – высокий, полный и представительный, другой – маленького роста, толстенький, а третий – приземистый, ширококостный мужчина с суровым лицом. Маленький быстро подошел к хозяину магазина и сказал:

– Уважаемый господин Плинтус, нам бы нужно повидать вашу супругу, Стефанию Казимировну.

– Я здесь! – раздался из окошечка резкий голос.

– А, очень приятно! – проговорил маленький (это был Чухарев). – Не будете ли добры выйти к нам на минуточку?

– Что вам угодно?

Стефания вышла из‑за загородки и остановилась пред Чухаревым. В это время выступил полный господин и, строго смотря на нее, произнес:

– Где Берта Эдуардовна Шварцман? Вы должны знать это.

Стефания с легким криком отступила назад, но, быстро оправившись, сказала:

– Мне до этой девки нет никакого дела.

Сам Плинтус оставил покупателей и испуганно подошел к странным посетителям.

– Я вас арестую за убийство. Берты Шварцман, – сказал Стефании полный господин и обернулся к сопровождавшему его: – Делайте свое дело!

Тот подошел к Стефании и взял ее руки. Она, вырываясь, воскликнула:

– Вы не смеете трогать меня! Как вы смеете говорить такие вещи? Я ничего не знаю о Берте Шварцман!

– Мы это узнаем после, поговорив с вами, – сказал полный господин.

Чухарев подошел к Плинтусу:

– Будьте добры, покажите мне все вещи покойной Берты Шварцман и комнаты вашей супруги.

– Я… сделайте одолжение, – заикаясь, сказал Плинтус и изумленным взором смотрел, как Стефанию вывели из магазина, посадили в автомобиль и увезли.

Он опустился на стул и, позабыв о своих покупателях, вытер платком вдруг вспотевшее лицо. Молнией мелькнула в его уме мысль, что исчезновение красивой Берты – дело рук его ревнивой жены.

Между тем Чухарев в сопровождении прислуги вошел в комнату Стефании и деятельно занялся обыском. Он переворочал всю постель, заглянул во все щелки, выдвинул все ящики.

А в это время в отдельном кабинете лодзинского полицеймейстера сидел начальник петербургской сыскной полиции и допрашивал Стефанию Плинтус. Она рассказала, как ехала с Бертой Шварцман, всячески порочила ее, но когда дошла в своем рассказе до ссоры со Шварцман, то спуталась.

– Как же вы сначала говорили, что поссорились с ней в Минске, а теперь говорите, что в вагоне, по дороге в Варшаву? – задал вопрос начальник.

– Сперва в Варшаве, по дороге, а потом в Минске окончательно, – ответила она.

– Значит, в вагоне у вас был спор, а в Минске – разрыв?

– А в Минске произошел разрыв, и она скрылась.

– Она скрылась в Минске, а во Пскове, вы говорите, с ней обедали? Что‑то странно!

Стефания окончательно запуталась и тихо произнесла:

– Делайте со мной, что хотите, я ничего не знаю. Может быть, она сейчас гуляет где‑нибудь по улицам и заманивает прохожих, а вы обвиняете меня.

В это время вошел Чухарев, неся в руке узел. Он наклонился к начальнику и тихо прошептал несколько слов. Стефания стала, бледная, как бумага.

– Разверните! – сказал начальник.

Чухарев положил узел на стол и быстро развязал его.

– Вот это я нашел у них в спальне. Это белье было засунуто у них за печкой. Железная печка, и за ней, вроде ямки, паркет вынут. – Он развернул верхнюю кофту, всю покрытую черными пятнами. – А это – в сундуке, на самом дне. – Он вынул широкий охотничий нож, покрытый ржавыми пятнами. – И потом это…

Стефания взглянула и истерически закричала.

Начальник позвонил и сказал служителю:

– Принесите воды!

Чухарев положил на стол маленький сверток, в котором находились браслет, кулон и два кольца.

– Это вы, значит, с нее сняли? – сказал начальник медленно и с содроганием. – Отрубили руки и сняли? Отрезали голову и взяли кулон?

Стефания вся трепетала в истерическом плаче. Ей дали успокоиться, и тогда она медленно, несвязно начала свой ужасный рассказ. Она не хотела смерти Берты, но по дороге они поссорились. В Двинске она решилась на свое страшное дело и, приехав в Петербург, привела его в исполнение. Руку и ногу она успела забросить на дворы, в помойные ямы, голову и часть внутренностей послала клиенту в Вильно. Часть туловища с рукою бросила на Неве в прорубь, а одну ногу засунула в печку, в том номере, где остановилась.

Начальник и Чухарев с омерзением слушали ее. Потом начальник позвонил и сказал служителю:

– Возьмите ее в отдельную камеру! Завтра мы ее перевезем в Петербург.

Стефания заметалась.

– Дайте мне проститься с детьми и с мужем, – закричала она.

– Это после, при отъезде, – ответил начальник. – Возьмите!

Служитель взял убийцу за руки. Она покорно склонила голову и медленным шагом вышла из кабинета. Начальник горячо пожал руку Чухарева.

– Ну, отличились! – сказал он. – Его превосходительство не оставит вас без награды. Я уеду сегодня, а вы завтра поедете с ней. Вам дадут в сопровождение агента. Следите за ней в оба! Не думаю, чтобы она могла убежать, но она может отравиться или выброситься с поезда.

– А как насчет свидания?

– Разрешите на вокзале, в жандармской комнате. Пусть увидятся. Ну, еще раз спасибо вам, – и начальник опять крепко пожал руку Чухарева.

Счастливый, радостный Петр Кондратьевич проводил начальника на станцию железной дороги и вернулся назад в канцелярию полицеймейстера, чтобы наутро везти Стефанию Плинтус в Петербург.

XXXII
Эпилог

Роман кончен.

В свое время процесс Стефании Плинтус наделал шума и дал немало тем бойким фельетонистам.

На суде Чухарев отличился своими показаниями. Патмосов с Пафнутьевым сидели и, улыбаясь, слушали, как все удивлялись таланту нового Шерлока Холмса. Его отличили: начальник сделал его чиновником особых поручений, а градоначальник выдал денежную награду и представил к ордену.

Отличен был и начальник. В мелких газетах напечатали его портрет и полное сообщение об аресте Стефании Плинтус.

Следователь, прокурор, генерал Чупрынин и графиня Фигли – Мигли – все остались довольны раскрытием преступления, и графиня говорила всем, что» теперь она будет спать спокойно».

В августе одна за другою были весело справлены три свадьбы.

Горянина радовалась за Дьякову и Прохорова, а Горянин был немного смущен.

Его школьный товарищ на время исчез. Стал ли он жить честною жизнью или опять где‑нибудь обрабатывает богатую вдову – неизвестно, но Патмосов внимательно просматривает хронику столичной и провинциальной жизни и уверен, что скоро нападет на след Чемизова и исполнит свое обещанье.