Текст книги "Волшебник"

12 глава

Тот, кто желает остаться в здравом состоянии рассудка не должен интересоваться политикой.

Владимир Михайлович Бехтерев

Новости науки и техники.

На железных дорогах Франции проходит испытания высокоскоростного поезда ТГВ 001, который должен развивать скорость до 300 километров в час. Однако, пока испытатели воздерживаются от высоких скоростей. Дело в том, что скорость поезда зависит не только от самого состава, но и от состояния путей. Опасения инженеров вызывают прежде всего криволинейные участки пути.

Первая Атомная.

Строители и монтажники первой болгарской атомной электростанции близ дунайского города Козлодуй освоили в прошлом году 30 миллионов левов капиталовложений. В текущем году они приняли обязательство выполнить работы на 36 миллионов левов.

Электростанция разместится на площади в 230 гектаров.

Сейчас здесь работают четыре тысячи строителей и монтажников, заняты сотни сложных механизмов, действует речной порт. Работы ведутся в машинном зале, на двух атомных реакторах, в вентиляционном центре и на других объектах.

Мощность АЭС «Козлодуй» – 680 мегаватт. С вводом станции в эксплуатацию в 1975 году она даст каждый пятый киловатт-час электроэнергии, которая будет вырабатываться в стране.

Агентство «Новости», 16 апреля 1972 года

Оперативная бригада Центрального разведывательного управления работала в Москве уже второй месяц, но они так и не продвинулись в решении вопроса, от чего вдруг комми так резко свернули в сторону.

Кроме того, что убрали десятки агентов, свои места потеряли те, кто просто симпатизировал США и оставался сторонником разрядки в отношениях с Западом. Следом посыпались очень многие важные конструкции. Например, война на востоке. Америка очень дозированно поддерживала этот пожар, чтобы русские не соскочили раньше срока, а они просто взяли и ушли. Так же бесславно закончилась операция ЦРУ по удержанию советских войск в Египте. Подразделения ПВО, лётчики, танкисты и десантники вывели в СССР, правда, оружие осталось на месте под гарантии правительства Анвара Садата заплатить за всё по рыночной цене. Египет с Израилем подписал полноформатный договор о мире и дружбе, и хотя Израилю было не совсем выгодно подписывать это соглашение, но и они тоже устали от бесконечной войны.

По всему Союзу сыпались сети и налаженные связи, люди пропадали, садились в тюрьму по уголовным статьям, и вообще происходил странно-упорядоченный хаос.

В этом хаосе аналитиком ЦРУ Ниной Харрис были замечены несколько странностей. В Москву из Сибири возвратились заметные фигуры из НКВД – Судоплатов, Воскресенская и Эйтингон. Возвращённые были обласканы руководством, им присвоили очередные звания и даже наградили высокими орденами. Был и ещё странный момент. Один из возвращённых, Павел Судоплатов, стал регулярно появляться в кабинете Брежнева и передвигаться на машине из кремлёвского гаража, что однозначно говорило о том, что генерал стал частью властной системы. Это стало весьма тревожным сигналом, учитывая, что Судоплатов являлся ликвидатором и диверсантом. Однако разворот такой тяжёлой системы, как Советский Союз, не мог быть вызван возвращением из опалы одного генерала. Да хоть и десяти.

Судя по ведущимся переговорам, Советы собирались приобрести технологии производства электронных компонентов, хотя ещё недавно их вроде бы устраивали схемы на лампах. Лампы действительно имели свои достоинства. Например, высокую радиационную устойчивость и устойчивость к магнитному импульсу. Атомный взрыв сразу и бесповоротно сжигавший схемы на полупроводниках, у ламповых приборов вызывал лишь сбой в работе.

Сотрудники группы бродили по Москве, захаживали в разные компании, посещали вечеринки, но это ни на миллиметр не приблизило к ответу на вопрос, какая именно муха укусила всё советское правительство, что они зашевелились так резко.

Поднимались все связи и контакты, даже застарелые, но информации не было. Всё выглядело так, будто Брежнев вдруг осознал ситуацию куда глубже, чем её видели даже аналитики ЦРУ, и стал принимать срочные меры. А это значило, что выходить нужно на самый верх, в окружение Брежнева, а там всё перекрывалось спецслужбами СССР в три – четыре слоя, плюс каждый сотрудник аппарата был гласным или негласным сотрудником КГБ или ГРУ. Лезть в такой серпентарий можно было только сдуру. Поэтому команда, присланная из директората, ограничилась сбором разрозненной информации и структурированием её, в надежде выловить что-то ценное.

Брежнев всё же настоял на том, чтобы ему лично представили Авгура. Да, с соблюдением всех требований секретности, но руководитель страны имел право знать тех людей, которые предоставляли ему критически важную информацию.

Поэтому в один из апрельских дней Судоплатов и Виктор пришли в Кремль и, прогулявшись по публичной части крепости, завернули за угол одного из зданий, вошли в неприметную дверь и, пройдя по коридорам, спустились вниз в систему подземных проходов между зданиями. Павел Анатольевич ориентировался в них так, словно бывал здесь регулярно. Миновав два поста, они поднялись по чугунной лестнице явно дореволюционной постройки и оказались в переплетении служебных коридоров Сенатского дворца. Подойдя к очередной двери, Павел Анатольевич аккуратно постучал, и, кивнув охраннику, завёл Виктора в небольшую комнату, где уже был сервирован стол для чаепития.

Ждали недолго. Примерно через полчаса раздался звук открывающегося замка, и в комнату вошёл человек, чьё лицо было известно во всём мире.

– Здравствуйте, товарищ Брежнев, – Виктор, одетый в «парадный» костюм, на котором красовалась медаль «За боевые заслуги», встал и аккуратно пожал протянутую руку.

– Да, не ожидал, – Брежнев покачал головой. – Всякое передумал. И что «Авгур» – это женщина, и что, возможно, старик, но вот, что вы так молоды… – руководитель советского государства вздохнул и улыбнулся. – Да к чёрту все стратегии. Как вас?..

– Виктор Николаев, товарищ Брежнев, – подсказал Судоплатов.

– Витя, да, – Брежнев занял место за столом. – Витя, наливай себе чай, бери всё что хочешь. Разговор у нас с тобой будет долгим. – Леонид Ильич повернулся в сторону Судоплатова. – А ты, Павел Анатольевич, пойди, пообщайся с моей охраной. Может чему полезному научишь моих охламонов.

Когда генерал ушёл, Брежнев, который так и не притронулся к чаю, посмотрел на Виктора.

– Рассказывай.

– Да нечего особо рассказывать, товарищ Брежнев, – Виктор вздохнул, налил себе чай из большого чайника, попробовал температуру чашки и, убедившись, что она не горячая, сделал небольшой глоток. – В своём времени, в две тысячи двадцать втором году, я умер, и как-то перенёсся сюда, в это время.

В той действительности, откуда я взялся, весь Союз планомерно и неторопливо убили, сначала уничтожив всё, что объединяло народы, а после растащили страну по национальным квартирам. В две тысячи двадцать втором есть Россия в границах РСФСР и куча отдельных государств, включая Украину, Белоруссию и так далее. Россия сама едва удержалась от раздела по областям и автономиям. Слава Богу – вовремя сработала внешняя разведка и ещё пара структур.

– А партия? – глухо обронил Брежнев.

– А партия сначала разворовала партийные и комсомольские фонды, а затем крепко влезла в государственный карман. Даже золотой запас ухитрились разворовать. Оставили процентов двадцать. И не потому, что пожалели страну, а потому, что часть золота лежала по национальным банкам и тайным хранилищам. Кириленко, Пельше, Пуго, Горбачёв, Ельцин… Все российские миллиардеры начинали с партийных денег. С трудом их отогнали сначала от политической власти, а после обозначили правила игры.

– А почему не…

– Не прикончили? – договорил за Брежнева Виктор. – Госуправление любыми активами – это просто способ провалить дело. Эффективно работает только схема, когда предприятие является как бы частной собственностью, но принадлежит государству. Тогда государство жёстко спрашивает наёмных управляющих за результат и, если что, просто увольняет их с позором.

– И чем это отличается от нашей системы? – удивился Леонид Ильич.

– А разница в том, что чисто государственное предприятие будет выпускать и убыточную продукцию, если ему прикажут. А это ломает экономику напрочь. А чисто коммерческое предприятие будет делать только то, что ему выгодно, но и отчёт у него простой. Не какой-то там план, непонятно кем спущенный и неясно, для чего, а рубли и копейки. И кстати, когда у нас последний раз увольняли директора крупного завода? – спросил Виктор. – Работают до могилы, невзирая на все проблемы с производством. Ну или, в крайнем случае, отправляются на почётную пенсию уже в совсем дряхлом возрасте. Но и частная форма не гарантирует качественной работы предприятия. На моей памяти было полно заводов и фабрик, которые разорялись вне зависимости от формы собственности и способа организации собственников. Тут нет и не может быть никаких единых рецептов. Но, вроде бы, работает система, когда рабочие могут приобретать акции предприятия, которые гарантируют им доход от прибыли. Но я, товарищ Брежнев, совсем не экономист. Могу рассказать только о том, что двигало реальную экономику в моём времени. Это энергетика, электроника и связь.

– Энергетика – понятно. Недаром Ленин тоже с ГОЭЛРО[33]33
  ГОЭЛРО план электрификации России. Принят СовНарКомом 22 декабря 1920 года.


[Закрыть] начал. Но как электроника и связь могут двигать экономику?

– Представьте себе, что все платежи, налоги и покупки осуществляются через вычислительные машины, связанные между собой. И вся документация и архивы доступны по сети, и не нужно ни справок, ни документов с печатями. Сколько на это тратится времени и сил? Представьте спутниковую группировку, которая даёт возможность в реальном времени наблюдать за противником, научные центры, которые смогут вести исследования по одной теме одновременно при этом, не повторяя друг друга, а дополняя. И всё это – связь, а электроника – её фундамент. Это мощные устройства наблюдения, умное высокоточное оружие способное залететь в окно, совершенно необыкновенная медицинская техника, основа для развития сотен научных дисциплин и многое другое. На электронике и связи стоит весь мир двадцать первого века. Да даже единая энергосистема, единая диспетчерская железных дорог страны, система управления дорожным движением города, всё это невозможно без связи и электроники. Электронное управление увеличивает пропускную способность дорог и возможности энергетики на порядок. То есть только за счёт качества управления мы увеличиваем возможности наших коммуникаций.

Ошеломлённый информацией о развале СССР, Брежнев медленно приходил в себя.

– Да как же так случилось, что развалили Союз?

– Так, нет никакого Союза в реальности, товарищ Брежнев, – Виктор отставил чашку и откинулся на спинку стула. – Грузины и прибалты с презрением смотрят на русских, думая, что их изобилие есть результат их труда, а не дотаций из России. В южных республиках фактически нет советской власти. Главы районов – фактически эмиры, а крестьяне, как были бесправной скотиной, так и остались. А дом в Сухуми за миллион рублей не хотите, нет? А поле в Таджикистане под бахчу в личное пользование и за отдельные деньги – школьников на уборку? А узбекский хлопок, который по три раза сдают на приёмных пунктах, и туркменское золото, уходящее караванами в Афганистан и далее в Индию?

Всё как-то работает, пока есть подачки из центра. Я уже писал в записке, что, например, Грузия на заработанную десятку тратит тридцать рублей. Но в реальности эта цифра ещё больше за счёт дотирования по другим каналам и косвенного дотирования в виде отсутствия налогов на торговлю фруктами и приправами. А как только поток денег иссякнет, они побегут искать себе нового хозяина, доказывая ему свою верность тем, что будут убивать русских. Украина в том числе, прикарманив при этом исконно-русские земли, – Крым, Запорожье, Днепропетровск, Донецк, Луганск… и так далее. Всё будет, как и в Африке. Сейчас мы «покупаем» какую-либо африканскую страну, оплачивая им медицину, которой у них никогда не было, армию и так далее. А придут америкосы, привезут с собой три вагона денег и купят руководство страны. И все наши инвестиции, все построенные нами заводы, все институты и больницы быстро превратятся в развалины, потому что Америке не нужны заводы в колониях. Им нужен хаос по всей планете, только не у них самих, и чтобы доллар был единственной твёрдой валютой в мире, и его продолжали покупать, меняя на золото, нефть, уран, лес… Чтобы любой толковый парень мечтал переехать в США, где паёк гуще, а девки толще. Америкосы чётко и последовательно отрабатывают эту политику, как, например, в Израиле. Мы создали эту страну, создали их армию, а после пришли американцы и за недорого скупили всю политическую верхушку. А с Украиной будет ещё проще. Там и труба пониже, и дым пожиже, и врагов советской власти полно.

– Да, Никитка, мразь, отпустил всех бандитов… – Брежнев кивнул, подтверждая сказанное. – До сих пор, КГБ воюет по дальним углам.

– А вы ещё запросите, сколько из этих фашистов работают в школах, сколько из них стали членами партии, и сколько пролезло в органы управления, включая советы всех уровней, – Виктор усмехнулся. – Но даже если их всех повесить, то ничего не изменится. Есть окраины, которые стоило бы отсечь от страны просто по медицинским показаниям. Этот нарыв будет тлеть, пока не взорвётся в самое неподходящее время, когда стране будет не до них. Когда? Бог весть.

– Невесёлую картину ты рисуешь, Витя, – Брежнев устало прикрыл глаза. – А делать – то что?

– Делать? – переспросил Николаев. – Если честно, то у меня нет рецептов. Да и знания истории уже нет. Всё ведь изменилось. Вон – космонавты не погибли. А должны были.

– Это тоже ты? – Леонид Ильич покачал головой. – Да только за одно это мы тебе кругом должны. Крушение космического корабля, гибель космонавтов – ужасная трагедия и страшный удар по нашей репутации… Даже представить страшно. А что рецептов нет, это понятно. Их нигде нет. – Брежнев помолчал и впервые за время разговора потянулся к чайному столику.

Виктор подхватил чайник и налил чай в ещё одну чашку.

– А там, у себя, кем был? – спросил Брежнев, сделав глоток.

– Военным, – Виктор усмехнулся. – Командовал сначала взводом, после разведвзводом и разведротой. Ну и так далее, до комполка специального назначения. После меня «ушли» на пенсию, хотя я и не выслужил нужные годы. Потом сразу перешёл в одну смешную контору, которая устраивала несчастные случаи всяким подонкам. В двухтысячном ушёл на пенсию окончательно и занимался историей, публицистикой, готовил учебные пособия. Ну а в двадцать втором меня не стало там, и я стал здесь.

– Да, – Брежнев усмехнулся. – Но ты и правда, отличаешься от людей нашего времени, – он сделал ещё глоток из чашки, размышляя, как бы привлечь Виктора к принятию решений. Всё портил возраст. Парню ещё не было восемнадцати, а для референта такой возраст – курам на смех. И не будешь же каждый раз устраивать такую вот конспирацию, чтобы поговорить. Да и вскроют мальца, как пить дать. А даже защитить его никак. Охрана, даже негласная, ещё больше привлечёт внимание.

Он скосил взгляд на пиджак Николаева, где на лацкане скромно поблёскивала медаль «За боевые заслуги». Вот тоже вопрос. Пацану, хотя какой он к чертям пацан, нужно бы орден дать за спасение трёх космонавтов. Но ведь нельзя. Это всё равно что вытолкнуть его на сцену во время спектакля.

– А за что медаль?

– Смешная история, – Виктор улыбнулся. – Шпиона поймали. Ну, я случайно засёк его радиостанцию, когда он в эфир вышел. А когда солдаты начали прочёсывать пионерлагерь, то он и выскочил с пистолетом наперевес. Ну я его и положил прямо там. Вот за шпиона и дали.

Брежнев покачал головой. Нужен этот парень, и как источник нового знания, и просто как человек со свежим взглядом. А в том, что Виктор смотрит под особым углом, Брежнев убедился не раз. Его оценки даже самых обычных вещей, поражали странным, но логичным содержанием. И ведь варнакам из Системы его отдавать никак нельзя. Партизаны, чтоб их…

– Как ты смотришь на то, чтобы поработать у меня? – спросил Брежнев и остро глянул на Виктора, ловя малейшие движения мимики.

– А в каком качестве? – Виктор удивился. – Мальчика на побегушках? Представляете себе картину, я говорю: «Товарищ Цуканов, нельзя позволять национальным структурам влиять на формирование общесоюзной повестки. Территориальным советам – да, а национальным – нет. Потому что все национальные образования – это будущие границы между государствами. Наши враги обязательно воспользуются парадигмой «разделяй и властвуй».

– Да, есть у Жоры, такой пунктик, – Леонид Ильич негромко рассмеялся. – Но думаешь, с национальными республиками нужно что-то делать? – он хитро посмотрел на Николаева.

– Сейчас, товарищ Брежнев, это выглядит забавно и даже смешно, но вот когда русских людей будут резать только за то, что они русские, когда они будут просто бросать квартиры и всё накопленное, чтобы спастись бегством, когда трупами русских людей будут украшать фонари центральных улиц, вот тогда, я уверен, будет совсем смешно.

– Не будет такого! – пальцы Брежнева раздавили тонкую фарфоровую чашку, и он едва успел убрать ногу от пролившегося чая.

– Про Венгрию тоже так говорили. И про Чехословакию… – спокойно ответил Виктор. – А Выборгскую резню[34]34
  Выборгская резня – эпизод Гражданской войны в Финляндии, когда после взятия Выборга войсками генерала Густава Маннергейма 29–30 апреля 1918 года были проведены аресты и массовые расстрелы финских красногвардейцев и гражданского населения, заподозренного в сочувствии коммунистам. В подавляющем большинстве это было местное русское население, не имевшее никакого отношения к красному движению.


[Закрыть] помните? Там ведь тоже два народа бок о бок жили столетиями. А Хрустальная Ночь? Всего пять лет потребовалось Гитлеру, чтобы свернуть набок мозги немцев. А они с евреями веками жили вместе. Скажу больше. Все те, кого вы считаете верными ленинцами, в первых рядах побегут основывать новые эмираты и всякие «станы». Алиев, Шеварднадзе, Назарбаев, Ниязов… Как только почувствуют, что ослаб денежный поток из центра, сразу начнут искать себе нового хозяина, и он, конечно же, сразу найдётся. На этом поле мы играем с шулером. Мы выкладываем на стол настоящие деньги: нефть, уголь, газ, золото… А наш противник – свежеотпечатанные бумажки. Будет мало, они ещё наштампуют. Нужно искать ассиметричные ответы. Ну вот, например, как с армией. Мы не можем тягаться с блоком НАТО по военной силе. У нас нет единого флота, как у американцев и европейцев, и мы вынуждены держать четыре флота на замкнутых территориях. Хорошо, что в теории Северный флот может как-то помочь Тихоокеанскому, но Балтийский и Черноморский – это просто фикция. Великая отечественная война это показала. Я вообще не понимаю, зачем нам мощный полноценный флот на Балтике, когда любую проблему этой лужи могут решить береговые батареи. Но вернёмся к армии. А там тоже всё просто. Америка – примерно триста миллионов. Европа тоже в этих пределах. Итак, их всего шестьсот миллионов, и они до сих пор грабят десятки стран, выкачивая все ресурсы. А мы всего двести пятьдесят миллионов вместе со всеми республиками, и живём на то, что заработали, минус поддержка нахлебников – африканцев, арабов, и прочих… Сможем мы в такой ситуации представить военную силу, большую, чем наши враги? Нет, конечно. Значит нужно искать другие пути, чтобы выровнять баланс. Сколько нам реально нужно войск, чтобы отработать в ограниченном конфликте? Думаю, меньше миллиона. Ну пусть будет миллион. А сколько нужно ракет, чтобы уничтожить всю разумную жизнь на Земле? Полагаю, тысячи ракет – за глаза. Особенно, если там будут боеголовки мегатонного класса. Вот и будем из этого исходить. Зачем нам десять тысяч атомных зарядов, если они так и останутся на складах? Зачем двенадцать миллионов автоматов Калашникова на складах? Оставить всё, что нужно на пару лет войны, а потом заводы всё же подключатся для восполнения убыли. Или мы полагаем, что четырёхмиллионная армия останется, а всё народное хозяйство будет в руинах? Нездоровая логика, я бы сказал.

Но главный принцип не в этом. Мы не сможем быть везде первыми. Не сможем даже быть везде в первой десятке. Обязательно что-то будем покупать. Значит нужно либо договариваться о международной кооперации, либо быть готовыми к прекращению поставок в любой момент. А если так, то это должны быть некритические области. Ну, например, люксовые автомобили. Не делаем мы их, и чёрт с ними, поездим на обычных. Но не дело, когда покупается буровое оборудование, трубы и прочие важнейшие элементы инфраструктуры. Сейчас американцы начнут нас душить разными запретами. То одно запретят, то другое. Понимают, что одна страна может запросто разориться, даже ведя исследования по сотням тысяч направлений.

– А выход?

– Автоматизация всего, что можно, включая промышленное производство и сельское хозяйство. Вычислительные машины, снимающие рутинные задачи с людей, покупка и воровство технологий по всему миру. Мощные опытные научно-производственные комплексы, которые смогут в короткие сроки воссоздать технологию, изготовить станки, спроектировать завод и выучить начальные кадры для работы. – Виктор перевёл дух и налил себе ещё чаю, уже едва тёплого на ощупь. – Товарищ Брежнев, Леонид Ильич, они от нас реально не отстанут. И жить с нами в мире не смогут. Капитализм – это строй, который растёт только за счёт захвата рынков. Это раковая опухоль. А мы в этой системе довольно крепкий элемент. Мы имеем все возможности сами себя кормить, сами производить всё необходимое. Плюс, конечно, ядерное оружие. Они в открытую не сунутся, но деньги на подкуп будут завозить вагонами. Мало будет вагонов – привезут кораблями, чтобы купить обычного человека с потрохами много не нужно.

Но если мы упрёмся всеми силами в электронику и связь, то и в военном отношении будем впереди планеты всей. Один оптический спутник эффективнее, чем сто агентов разведки, а если учесть накладные расходы по обслуживанию агентуры, то ещё и дешевле. Американцы с шестьдесят второго запускают спутники серии «Кихол» («Замочная скважина»). Они видят сверху каждый танк, каждый военный городок. Но пока эти спутники живут недолго, и плёнки в них – не вагон. А в семьдесят шестом они запустят первый спутник с оптико-электронной камерой, изображение с которой будет сразу поступать в командный центр.

– Время есть, но не много, – прокомментировал Брежнев. – И, всё-таки, как же тебя поплотнее привлечь? – он поправил очки на лице и, взяв со стола салфетку, стал вытирать руку от остатков чая. – Оставить, как есть, – глупо. Пока тема дойдёт до тебя, пока ты отработаешь, пока мне привезут доклад… Несколько дней пройдёт, а может и больше. А если что-то срочное?

Виктор развёл руками:

– Да я хоть сейчас переоденусь в деловой костюм и буду ходить к вам на работу. Только я думаю, кремлёвская публика этого не переживёт.