Текст книги "Волшебник"

21 глава

Мы не выбираем время, зато мы можем выбрать способ жизни.

Дмитрий Михайлович Карбышев

Новые методы оценки эффективности предприятий внедряются повсеместно. От планов в единицах изделий производство возвращается к методам повышения эффективности труда – «МПЭ».

В конце 30-х годов этот метод стал широко внедряться во всех сферах народного хозяйства СССР, обеспечив в послевоенный период невиданные ранее темпы развития страны.

Суть метода заключается в разделении любой коллективной деятельности на плановую и сверхплановую.

Плановая деятельность – это выполнение определенного объема работ в заданные сроки. За плановую деятельность работник получает ежемесячную или еженедельную зарплату, величина которой зависит от его квалификации и стажа работы по специальности. Часть зарплаты выдается в виде квартальных и годовых премий, что обеспечивает заинтересованность сотрудников в выполнении плана (при невыполнении плана весь коллектив лишается премии).

МПЭ позволяет каждому работнику реализовать свой творческий потенциал (от каждого по способностям) и получить за это соответствующее вознаграждение (каждому по труду) и, вообще, почувствовать себя личностью и уважаемым человеком. Другие члены коллектива, также получают свою долю вознаграждения, что исключает несправедливость при распределении и трудовые конфликты, которые были характерны для стахановского движения.

Такие же методы вводятся в трудовых коллективах и конструкторских бюро, не связанных напрямую с производством материальных ценностей.

«Правда», 25 апреля 1973 года.

Эльхуд Шамон, приезжал в Москву далеко не в первый раз. Между СССР и Израилем было так много связей, что разорвать их было совершенно невозможно. Треть населения Израиля составляли бывшие граждане Союза, которые не хотели и не могли прекратить отношения с друзьями и родственниками в России. Поэтому у Эльхуда было много контактов и людей, к которым он мог обратиться в случае необходимости. Ещё у него был практически безлимитный счёт для финансовых трат и возможность запросить силовую поддержку от парней из «Аман»[66]66
  «Аман» – военная разведка Израиля.


[Закрыть], находившихся в посольстве Швеции[67]67
  Швеция была страной, предоставившей своё посольское пространство для работы израильских дипломатов. Она также представляла интересы Израиля в случае необходимости.


[Закрыть] под прикрытием дипломатического иммунитета. Но это, конечно, на крайний случай. Премьер-министр Голда Меер, лично отправлявшая его в Москву, поручила выяснить всё как можно тише и аккуратнее, потому что проблема выглядела крайне серьёзно. СССР предупредил Израиль о готовящемся захвате заложников на Мюнхенской олимпиаде, и, благодаря принятым мерам, теракт сорвали. Более того, удалось захватить важных деятелей Организации освобождения Палестины, которые давно нарывались на серьёзный разговор. И случилось это на фоне практически полного прекращения поставок оружия арабским странам и вывода войскового контингента. Можно было ожидать, что война сразу вспыхнет с новой силой, но тут и американцы прекратили финансирование, и в отсутствии дровишек костёр сам по себе стал угасать.

Но не это главное. Взятые палестинцы, все как один, подтвердили, что подробности и детали захвата заложников ещё только прорабатывались и всё находилось на стадии предварительных разговоров. А это означало, что русским удалось проникнуть в ООП на высшем, руководящем уровне, что позволило иметь полный доступ ко всем планируемым операциям палестинцев и сочувствующих им организаций. Израиль очень хотел приникнуть к этому источнику, потому как палестинцы не умели сражаться, но гадить умели гениально.

Но существовала вещь поважнее предупреждения о терактах. В руководстве СССР явно появился новый управленческий фактор, который уже изменил структуру международных отношений страны. Вместо достаточно аморфных типажей из советского болота полезли настоящие монстры, которые не побоялись рассориться со всеми социалистическими странами, буквально поставив их всех в такое положение, что им сейчас приходилось изворачиваться и выкручиваться, словно на сковородке, что, безусловно, смешило всю Европу.

Возможности палестинцев были куда скромнее, но несколько студентов, проходивших обучение в советских вузах, тоже получили предписания попытаться выяснить причины происходящего.

Посольства Франции, Великобритании и ФРГ тоже штормило. Словно мор промчался по посольствам западных стран, заставляя дипломатов покидать СССР. Им на смену приезжали матёрые оперативники, аналитики и специалисты в области коммуникаций.

Семён Кузьмич Цвигун, уже давно ставший из «исполняющего обязанности» полноправным председателем КГБ, конечно же отследил суету в посольствах, тем более что приезд каждого нового работника согласовывался в МИДе. Для организации оперативной работы пришлось даже вызвать из областных управлений подкрепление – прежде всего оперативников и «топтунов[68]68
  Топтуны или наружка – служба наружного наблюдения.


[Закрыть]», а также дополнительно «радиофицировать» десятки гостиничных номеров, где проживали иностранные гости.

Вся эта суета никак не трогала Виктора. Озабоченный сдачей экзаменов и зачётов, он готовился к окончанию учебного года. И тут очень помогало его взрослое «Я». Молодые ребята и девчонки тратили уйму времени на гульбища, флирт, свидания, а Виктор, который решил этот вопрос относительно просто, тратил его на учёбу. Даже учитывая то, что он много времени просиживал за аналитикой для Брежнева, всё равно учился он на круглые пятёрки, получая стипендию в семьдесят рублей плюс двадцать рублей ежемесячной доплаты за звание Героя.

С этой доплатой в институте случился скандал, когда какая-то шустрая девочка потребовала от Виктора, чтобы тот сделал пожертвование в Советский Фонд Мира, а ещё лучше делал бы это регулярно. В ответ Виктор поинтересовался, чем занимается этот фонд, и услышал в ответ нечто невнятное из лозунгов и отмазок.

– Нет, я вашей организации помогать не буду.

Девочка опешила, и какое-то время стояла, хлопая глазами, а после понесла околесицу про мир во всём мире, а в конце, покраснев от злости, прямо спросила, не против ли он мира вообще.

– Я за мир, но считаю, что для этого лучше финансировать нашу армию, и, если вы желаете, могу сделать пожертвование в пользу наших вооружённых сил.

Девица дорожила своей непыльной общественной работой, тем более что она неплохо оплачивалась, поэтому, столкнувшись впервые с такой неудобной и независимой позицией, вспылила и понеслась в партком жаловаться. С какого-то перепуга персональное дело Виктора Николаева решили заслушать на партийном комитете МАИ, а поскольку дело оказалось громким, то разбирательство назначили в одной из больших аудиторий. Платные борцы за мир решили сделать из этого события показательную порку, поскольку добровольно-принудительный сбор денег на дело мира давно уже скрашивал серые будни организаторов борьбы, позволяя им не только делать карьеру, но и финансово облегчить себе бремя сей тяжёлой ноши.

Но Виктор быстро разнёс всю их лицемерную «работу» в клочья, предоставив статистику о жилищных условиях ветеранов, разительно отличавшихся от нормальных.

– Если бы деньги, которые идут не понятно куда, тратились на ветеранов, то МАИ покупал бы по кооперативной квартире в год для одного ветерана, или улучшал бы жизненные условия другим пяти-шести. Каждый год, и, не занимаясь пустопорожней болтовнёй, а делая конкретное дело. Или, например, наши студенческие научные общества часто страдают от нехватки средств на исследования. Почему бы не создать фонд, который раз в год рассматривал бы заявки обществ на дополнительное финансирование и выделял деньги наиболее интересным группам? Можно сделать много полезных дел, но почему-то коллектив, собирающий в приказном порядке деньги в Фонд Мира, занимается самой непродуктивной деятельностью. Например, собирает подписи под воззваниями. Да миру глубоко наплевать на все подписи и петиции. Мир понимает только силу и мощь экономики страны, её вооружённых сил и духа её граждан, способных защитить Родину. Так что я здесь и сейчас отказываюсь от любой помощи самозваному Фонду Мира, так как считаю его работу бессмысленной тратой времени и денег, и предлагаю организовать фонд помощи ветеранам Великой Отечественной Войны. Пусть люди, прошедшие сквозь ад той войны, живут достойно.

После такого выступления любые возражения «борцов за мир» выглядели бледно. И с учётом того, что инженерный корпус СССР всегда был слегка оппозиционен власти, а точнее имел собственный взгляд на то, как нужно управлять страной, результатом разбирательства стало то, что фонд мира МАИ едва не расформировали. Особым постановлением партбюро активистам поставили на вид, что сбор средств должен быть действительно добровольным, и сразу поручили комитету комсомола создать фонд помощи ветеранам, а профкому, соответственно, фонд помощи студенческим проектам и исследованиям.

В итоге Виктор заработал репутацию аппаратной акулы, с которой лучше не связываться, а для фонда мира проблемы только начинались.

Другие институты, увидев то, как подрезали жадные лапки любителям вольной борьбы за мир, тоже начали ограничивать их деятельность по добровольно-принудительному сбору денег и прекратили практику отчисления из зарплат рабочих и служащих. И волна только нарастала.

По этому вопросу даже собрали заседание в Московском городском комитете партии и пригласили Виктора выступить. Чутких партийных чиновников интересовало, прежде всего, является ли позиция Виктора новой политикой партии, но вдруг оказалось, что вступиться за Фонд Мира стало некому. На самом верху его деятельность покрывал товарищ Суслов, а обрасти внутренней защитной бронёй фонд ещё не успел, и случившееся в МАИ стало началом конца организации.

В целом Леонид Ильич был доволен той бучей, что удалось поднять. СССР решил сразу массу проблем разоружения и при этом не пострадал финансово, а заработал, и немало. Минфин радостно считал денежки, а Минторг морально готовился к сверхприбылям. А всё дело в том, что на заседании СЭВ польская делегация вдруг предложила все расчёты отныне вести на основании мировых цен, и все соцстраны поддержали их позицию. Николай Семёнович Патоличев, который уже был предупреждён разведкой о польской инициативе, сразу предложил оформить соответствующий договор межправительственным соглашением. Оно тут же было составлено, утверждено и подписано главами делегаций, и в рекордные сроки ратифицировано всеми правительствами, потому что на границах замерли эшелоны с нефтью и прочей продукцией, а простой обходился в огромные деньги.

Но сразу же выяснилось, что для СССР выгоднее покупать товары не у соцстран, а у капиталистов, так как их цены ниже, а качество выше. Франция и Италия брались обеспечить весь СССР консервами и другой сельхозпродукцией, включая фрукты, Финляндия, Швеция и Голландия – бытовой техникой, а Германия – промышленной автоматикой. Всё, что раньше брали у стран СЭВ, в Европе оказалось качественнее и дешевле. И от такого поворота в среде народных демократий стало совсем не до шуток. Их разом «выставили на мороз» в плане конкуренции, а к этому они не были готовы. Но зато буквально все начали призыв в вооружённые силы и запросили поставки оружия у СССР. Вопреки опасениям некоторых аналитиков, что весь соцблок мгновенно распадётся и перейдёт на капиталистические рельсы, ничего подобного не произошло. Правительства стран народной демократии не торопились отдавать власть и всеми силами укрепляли её, – увеличивали численность армии и полицейских сил, закупали оружие и проводили внутренние политические чистки. Но теперь это уже не являлось проблемой СССР.

Брежнев отложил отчёт о положении в соцстранах и взял в руки очередную папку с грифом «совершенно секретно» и надписью «Волшебник». Это был очередной доклад от Виктора Николаева с предложениями по дальнейшему курсу страны. Как всегда в документе содержалось несколько тематических разделов: блок технологий, блок экономических вопросов, блок производственных и «разное» – всё то, что не умещалось в обозначенные рамки.

Специально созданный проектный институт уже занимался мощными постоянными магнитами, приборами ночного видения, светодиодами и литий-ионными аккумуляторами, которые должны были совершить настоящую революцию в военной сфере, так как вес элементов питания уменьшался в десять раз, а ёмкость при этом возрастала раза в три.

Детальной проработкой докладов от «Волшебника» занимался Романов, и он же принимал управленческие решения по всем аспектам поднимаемых вопросов. Не всегда идея шла в дело, иногда требовалась экспертная проработка, как, например, с идеей увеличить размеры приусадебных участков раза в два – три, или вообще до любого размера, какой пожелает гражданин. Сейчас этим вопросом занималась целая комиссия, и в целом её предложения были куда радикальнее. Например, предлагалась полная ликвидация убыточных коллективных хозяйств и передача освободившейся земли колхозным кооперативам и другим успешным хозяйствам. А ещё комиссия предлагала начать уменьшать обязательный план по сдаче сельхозпродукции и убирать обязательные культуры сева, с тем, чтобы дать хозяйствам большую самостоятельность и возможность выбора, при этом регулировать покрытие потребностей в том или ином виде сельхозпродукции закупочными ценами, льготными кредитами, субсидиями и техникой.

В новом докладе Виктор напоминал и о проблеме сохранения урожая, но этим уже занимались. Причём занимались преимущественно следователи и оперативники КГБ, потому что вскрывались такие схемы саботажа и создания искусственного дефицита, что к весне 73 года уже были осуждены более тысячи человек, и поток только нарастал. Были и другие интересные предложения, как, например, открытие в городах магазинов, принадлежащих колхозам напрямую, без участия даже потребкооперации.

Брежнев сделал пометку возле этого пункта. Ситуация с продуктами в городе начала выправляться, но ещё далека от идеала. И ключевой точкой всего сельхозпроизводства стало производство зерна. Любого зерна. Потому что из зерна делали не только хлеб, но и комбикорма, и вообще всё мясное производство основывалось на зерне. Птицеводство тоже нуждалось в зерне, а точнее в комбикормах и прочих добавках из того же зерна. Всё упиралось сначала в корма, а следом в зерно. А производство зерна «упиралось» не в комбайны и поля, а в элеваторы, которых вдруг оказалось вдвое меньше чем нужно. Почему так мало? Потому что элеваторы были забиты зерном старого урожая, которое по нормам и правилам должно быть запасено в количестве равном годовой потребности всего населения СССР на случай сплошного неурожая.

Поэтому сейчас срочно закупленные мобильные и быстросборные заводы по производству комбикормов работали на зерне прошлых урожаев, а по всей стране возводились новые элеваторы, и не гиганты на миллионы тонн, а куда более скромные, но зато по всей стране.

Брежнев перевернул страницу, пробежал глазами предложения по концентрации усилий в разработке техники для противовоздушной обороны, её эшелонирования и объединения в комплексы на основе вычислительных машин. Ещё было предложение всемерно форсировать ракетные разработки в области создания максимально дешёвого и надёжного орбитального носителя с полезной нагрузкой до десяти тонн, многоразового носителя, оперативно-тактической ракеты с дальностью до тысячи километров, крылатой ракеты с дальностью в три – пять тысяч километров, и для всего этого создание спутниковой системы позиционирования, чтобы ракеты летели не по гироскопу, а по координатам, которые будут вычисляться постоянно.

Напротив этого пункта Брежнев тоже сделал пометку, означавшую «отнестись с максимальным вниманием», и перешёл к последней странице, где было «разное».

В этом разделе Виктор предлагал ликвидировать несколько человек, которые будут ключевыми игроками в нарастающей волне провокаций и дестабилизации мира. Первой стояла фамилия какого-то Сороса. «Грек что ли?»– Леонид Ильич пожал плечами и стал читать, что было в документе про этого Сороса. В процессе у него натуральным образом запотели очки, и встали дыбом остатки волос. В тексте фигурировали и другие фамилии, но даже того, что Брежнев успел прочитать, было достаточно. Поэтому он подхватил с письменного прибора красный карандаш и дважды подчеркнул все фамилии, фактически подписывая им приговор.

– Леонид Ильич, – прозвучало в селекторе, – товарищ Романов в приёмной.

– Да, впускай, конечно, – Брежнев, не вставая, махнул рукой вошедшему Романову и, дочитав документ, закрыл папку.

– Как дела? – Брежнев улыбнулся, и откинулся в кресле.

– По плану, – бывший секретарь Ленинградской парторганизации, а ныне отвечающий за всю промышленность, Григорий Васильевич Романов, благодарно кивнул, сел за приставной стол и положил перед собой папку с документами.

– Как у тебя с Судоплатовым?

– Нормально, – Романов слегка удивился. – Мы же с ним давно знакомы. Пересекались по нескольким вопросам, когда они работали на границе с Финляндией. Ну и с людьми из Системы тоже пару раз пересекался.

– Отлично, – Брежнев кивнул. – Тогда у меня для тебя поручение. Есть у меня человек один, весьма ценный специалист, как бы ни самый ценный из всех, кого я знаю.

– Это тот самый Волшебник? – Романов улыбнулся.

– Да. И меня слегка раздражает, что я вынужден каждый раз, когда у меня вдруг возникает срочный вопрос, либо звонить ему в машину, либо домой, либо ещё как-то находить возможность, чтобы ему передали, что он нужен. А кое-что нужно решать вот прямо сразу, на месте. Он, конечно, пока ещё студент и занят очень плотно, но всё же может бывать у меня гораздо чаще. А самое главное, что этот непоседа постоянно во что-то влезает. То настоящего шпиона поймает, то самолёт от угонщика спасёт, то чемодан с долларами у курьера отнимет. А у меня сердце заходится только от одной мысли, что с ним может что-то случиться. Он, конечно, парень боевой, на уровне наших бойцов из КГБ, но рисковать им мы не имеем права.

– Да что в нём такого? – удивился Романов. – Ну, аналитика, конечно, неплохая, но…

– Ты её всю не читал, – Брежнев взял со стола папку и подал Григорию Васильевичу. – На, оцени.

Читал Романов быстро и так же быстро схватывал суть.

– Мне показалось, или он действительно о некоторых событиях пишет так, словно они обязательно произойдут? – Романов закрыл папку и удивлённо посмотрел на Брежнева.

– И это уже избавило нас от массы проблем, как, например, возможное землетрясение в Спитаке. Представляешь, там, в сейсмической зоне, дома построены практически из песка. Нужно сносить весь город и отстраивать его заново. И вот так по десяткам эпизодов. А знаешь, что показала комиссия из заслуженных кораблестроителей по поводу наших подводных лодок? Если коротко – гробы. А стоят они столько, что можно новый флот укомплектовать.

В общем, это и в твоих интересах – сделать так, чтобы парень был в доступе постоянно, и у него была круглосуточная охрана.

– Ну, так это сделать можно, – Романов задумчиво посмотрел на Брежнева. – Создать какой-нибудь отдел аналитики при Верховном Совете СССР и назначить его руководителем.

– Почему не партии? – спросил Брежнев, очень ревностно относившийся ко всему, что касалось партийного авторитета.

– Верховный Совет – организация не просто государственная, а государствообразующая. Это всё равно что назначить кого-то городским прокурором. Так и с парнем. Такая должность автоматически предполагает охрану и круглосуточную связь.

– А что с его учёбой?

– Ну, во-первых, можно просто выдать ему диплом. Вроде как сдача экстерном. Но парень, наверное, на это не пойдёт. А больше ничего и не сделать. Представляю, как это будет смотреться. Идёт студент по коридору, а за ним пара офицеров из «девятки». Бред. Так что самый максимум – принять его на службу, да выдать оружие.

Брежнев скривился, словно раскусил лимон, и кивнул.

– Ну хоть так. Давай, организуй всё через Георгадзе, а я парня озадачу. А то радуется жизни стервец, а нам всё это расхлёбывать.

Виктора обрадовали через неделю, когда он приехал в Кремль. У него уже был постоянный пропуск на территорию правительственных зданий, как и пропуск на машину, который он возил на внешней стороне противосолнечного козырька. Удобное место, снаружи не видно, а если нужно – опустил козырёк, и пропуск сразу виден тем, кому положено его видеть.

Проскочив все посты охраны, Виктор загнал машину на стоянку и пошёл к зданию Сенатского дворца. Здесь документы проверяли всегда и очень тщательно. Виктор показал пропуск, паспорт и специальную бумажку, вид которой менялся каждую неделю.

Леонид Ильич всегда встречал его как своего любимого внука. Расспрашивал об учёбе, предлагал всякие сладости, угощал чаем. В этот раз всё было так же, но на лице генерального секретаря словно застыло виноватое выражение.

– Леонид Ильич, что-то случилось?

– Ну, так, – Брежнев несколько напряжённо кивнул. – Мы тут с товарищами посоветовались и решили, что тебе нужен нормальный статус. А то ты в наших делах по уши, а прав у тебя, как у дворника, – он подошёл к столу и, взяв в руки красную книжечку, подал её Виктору.

– Президиум Верховного Совета СССР, – прочитал Виктор. – Николаев Виктор Петрович является начальником Главного информационного управления. Владельцу удостоверения разрешено хранение и ношение огнестрельного оружия. Секретарь президиума Георгадзе, – он покачал головой. – Серьёзный документ.

– Да, – Брежнев кивнул. – По нашим раскладам должность генеральская, но это так, на всякий случай. Пока в штате ты один, но, возможно, мы расширим управление, создав из него действующую структуру. А пока вот такой аппаратный изыск. Сделано это для того, чтобы, во-первых, выдать тебе оружие, а во-вторых, оправдать в случае чего наличие охраны. И, Витя, это серьёзно. У нас в Москве сейчас кого только нет. От людей из Организации освобождения Палестины до масонов и всяких оккультистов. Каждой твари да не по паре, а сильно больше. И все эти твари разыскивают того, кто так резко изменил политическую картину мира. Ты же не собираешься сбежать?

– Ну, уж нет, – Виктор рассмеялся. – Мы, Леонид Ильич, только начали же. Мне понравилось засовывать горящий факел в зад этим чертям. Так что принимается, – Виктор кивнул. – Могу забирать? – он увидел кивок Брежнева и спрятал документ в нагрудный карман пиджака.

– А оружие получишь у моей охраны. Я уже дал команду, и они подберут тебе ствол.

– А вот это здорово! – Виктор предвкушающе потёр ладони. – Обожаю оружие.

– О! – Брежнев оживился. – А охоту любишь?

– Ну если только самому загнать, да в нож пойти… – Виктор покачал головой. – Издалека как-то не очень.

– А жаль, – Брежнев рассмеялся. – У меня в Завидово такая охота! Ладно. Будет время – съездим. Ты, главное, не лезь никуда. Сейчас от всех очень многое зависит. Резковато мы начали, но если всё будет, как ты говорил, то времени совсем нет. Нужно всё и ещё позавчера. А у нас, куда ни ткни, такой заслуженный пенёк сидит, что не сковырнуть.

– Что, действительно никак? – удивился Виктор.

– Ну, нет, конечно, – Брежнев покачал головой. – Только вот если убрать его, всё гораздо хуже будет. Так-то он дыру эту своей задницей закрывает, а не станет его, в дыру сразу вода хлынет. Так что будем расшатывать потихоньку, подкладывая со всех сторон мешки с песком, – он улыбнулся. – Но ты смотри, тут у нас через одного такие коты-баюны – вмиг окрутят.

– Нет, Леонид Ильич, – Виктор мотнул головой. – Я не для того второй шанс получил, чтобы разменивать его на фантики.