Текст книги "Грядущее и неизбежное"

Глава 2

Следующий день выдался пасмурным и прохладным. Небольшая квартира Августы оставалась темной и неуютной. Она сидела на своей кровати, спустив ноги на холодный пол, и думала, остановив свой взгляд на коробочке с кольцом. Оно тихо покоилось на стеклянном маленьком столике и привлекало внимание переливом лучей в камне. Настроение потихоньку катилось по наклонной вниз…

На самом деле все было не так плохо. Сопящая рядом Аня смешно подергивала ногами, которые торчали из-под покрывала. Яркие маленькие лампочки на потолке, все по последнему писку моды, приветливо дарили свое тепло. Но в квартире модные были не только лампочки, а абсолютно все. Ян сделал для своей сестры настоящий уголок рая. Все в бежевых тонах, красивая мебель, декоративный камин, кухня, как космос, и зал, как в пятизвездочном отеле. Все это становилось мрачным и тусклым для нее в такие дни…

– Августа, долго так будешь сидеть? – проворчала Аня.

– А ты? Долго так будешь валяться?

– Наверное, надо собираться и уже ехать к нам домой праздновать твой день рождения… С днем рождения!!!

Но Аня никогда не дарила подарков. Как было положено, точнее, заведено, подарок всегда был большой и дорогостоящий, но от всей семьи. Так планировалось и в этот раз.

Приехав домой к брату, Августа не застала его. В доме было на удивление тихо и спокойно. Она прошла в зал и увидела спокойно играющих на ковре двойняшек Пашу и Дашу.

– А где у вас мама? – озадаченно спросила Августа, осматривая дом.

Дети недоуменно посмотрели на девушку, о чем-то явно подумали и решили играть дальше.

– Так они и заговорили тебе в два года! – хохотнула Аня.

Девушки прошли в кухню, как в самое важное место для сегодняшнего дня, и встретили там пятилетнего Максима, загруженного работой. Он задумчиво, надув губы, тыкал вилкой в жидкое тесто и всем своим видом показывал лень.

– Максим, привет, – Аня бросила сумку на стул и подошла к холодильнику.

– Я думал, ты больше с нами не живешь, – заметил мальчик.

Девушки переглянулись, и послышался тихий смешок. Максим был довольно остроумным мальчиком…

– Где мама?

– В огороде…

– Иди к детям, я сама помешаю тесто, неумеха!

Августа подошла к окну и, присмотревшись, увидела молодую женщину с маленьким ребенком на руках. Мария тихо прогуливалась, ветер раздувал ее длинное светлое платье. Она показывала малышу деревья, стремящихся ввысь бабочек и колорадских жуков, поедающих листья картошки. Все было спокойно и тихо, малыш сосал соску, невероятно надув розовые щечки, и с интересом хлопал глазами.

К вечеру все было готово. Стол был красиво накрыт, Аня с Максом неутомимо надували последние оставшиеся шары, а Мария тем временем терпеливо усаживала маленьких детей на высокие стулья.

Через минуту в зал вернулась нарядная именинница. Дети в комнате мигом отбросили все свои важные дела и перевели свои взгляды на шикарное синее платье Августы, так подчеркивающее ее красивую фигуру. Ее светлые локоны свисали растрепанными кудряшками вниз, до плеч. Лицо светилось, синие глаза оглядывали всеобщий бедлам и суматоху, красивые скулы тотчас пропали с приходом улыбки, которая была еще красивее. Двинувшись вперед, девушка неожиданно качнулась и, всегда поражая людей своей неловкостью, чуть не вписалась в декоративный цветочный столб.

– Кто рассыпал бусины? Убирайте, – строго приказала Мария, присаживаясь за праздничный стол.

– Даша играла с ними! – недовольно ответил Максим, садясь на корточки рядом с бусинами. Надутая Даша молча сидела за столом, и приученный уже убираться за малышней, Макс делал свое дело.

Максим, удивительно добрый мальчик, во всем копия своего отца, делал всегда все правильно, без лишних упрашиваний, но постоянно что-то ворча себе под нос.

– Кто тебя опять обидел? – вошедший в комнату Ян по странности своей обошел ребенка стороной и остановился посреди комнаты.

Обстановка в комнате неожиданно изменилась с приходом мужчины. Он был одет в элегантный дорогой черный костюм, из пиджака выглядывала белая рубаха, а его взгляд казался потерянным и каким-то другим. Поймав себя на мысли, что он стал центром внимания, Ян переменился в лице и улыбнулся как бы под общий настрой, однако его темно-синие глаза остались такими же холодными и печальными.

– Где ты задержался? – обеспокоенно спросила Мария.

– Я был у Зосимы, – тихо ответил он, присаживаясь за стол.

В памяти Августы вспомнился вчерашний разговор с Зосимой перед уходом, и мелкая дрожь пробежала по ее телу.

– Она что-то сказала ему, – прочитав мысли подруги и наклонившись, шепнула на ухо Аня.

– Что-то плохое, – Августина съежилась.

Брат поймал ее взгляд и, встав с места, взял бокал.

– Начнем праздновать! – его лицо наконец-то скинуло мрак и, оглядев всех своих детей и жену, он снова остановил взгляд на сестре. – Ты прекрасна, Августа. Чем старше ты становишься, тем больше я понимаю, что ты копия своей матери…

Все за столом как-то по-разному вздохнули, и Даша ткнула ложкой в праздничный торт.

– Восемнадцать лет назад, 27 августа, на свет появилась ты. Появилась неожиданно, так некстати, осмелюсь сказать… Но ты появилась, и это главное. Ты с нами, – он указал открытой ладонью на людей за круглым столом. – И дай Бог, чтобы ты всегда была рядом с нами и не оставляла нас никогда.

Взрослые подняли бокалы, дамы расчувствовались, Даша засунула ложку с тортом в рот.

– Мы любим тебя! – Мария поцеловала Августу в щеку и торжественно вручила ей небольшую коробочку с ключами.

Праздник разразился неожиданно и ярко. Максим танцевал, схватившись за подол длинного платья мамы, Даша прыгала вместе с Пашей, попеременно падая и с истерическим смехом поднимаясь. А Ян с Аней довольно улыбались, находясь в гараже дома, тем временем как Августа неуверенно восседала в салоне новой спортивной машины.

– Теперь есть смысл сдавать на права, – заметил Ян и попятился назад к выходу.

– Пап, ты уходишь? – Аня отошла от увлеченной Августы.

– Сегодня ночью мы с мамой выезжаем в Москву. Мне нужно по работе, и на дом посмотреть, его почти достроили. Надо собираться.

Он кивнул головой в знак прощания и скрылся за дверьми. Поднимаясь по темным лесенкам в дом, он отчаянно проводил руками по холодной настенной штукатурке. Его шаги были медленными, голова казалась тяжелой… Стоящая в прихожей жена держала на руках семимесячного Германа. Малыш дергал ее темные волнистые волосы, и женщина устало закрывала добрые карие глаза. Ян посмотрел на нее так, как будто давно не видел. Как и всегда, она казалась ему взрослой, сильной и умной женщиной.

На самом деле Мария и вправду была старше Яна на три года. Ей было тридцать, и Ян действительно выглядел гораздо моложе. Когда пара была в городе, проходившие мимо девушки с интересом осматривали их. Мария видела, как внешность ее мужа притягивает женский пол: смуглый, темный, с глубокими синими глазами и тонкими губами, он представлялся женщинам в образе «мачо». Но как только через знакомых девушки узнавали, что у этого двадцатисемилетнего «мачо» есть жена и пятеро детей – их руки опускались сами собой. Они видели, как покоривший их сердце мужчина обнимает «темноволосую счастливицу» и тут же начинали обнаруживать в ней недостатки. Недостатки искали все, даже Мария, но только не Ян, постоянно затыкавший рот жены по поводу ее послеродового животика.

– Герман, твоя маман устала. Прекрати дергать.

Ян подошел к ней и ребенку, погладил животик и, сказав ей пару слов, ушел в спальню.

Закрыв за собой дверь, он наконец почувствовал себя спокойно в уединении и тишине. Его глаза сверкнули в темной комнате, и холодный пот крапинками выступил у него на лице. Скачок волнения встрепенул его, он закрыл дверь на замок и, подойдя к письменному столу, зажег старинную железную лампу.

Скрипнул стул, открылся ящик, дребезжащая рука достала чистый белый лист. Ян интуитивно нашел толстую ручку и дикими глазами уставился на листок. Во взгляде было какое-то необъяснимое чувство. Тут было горе и страх, любовь и ненависть, мучение и молитва, бешенство, непонимание, в конце концов, злость! Налетевшие на него воспоминания врезались кинжалом в грудь. На белую рубашку покатились соленые капли. Горестные глаза захватили расплывчатое изображение их семьи. Небольшая фотография в темной рамке приветливо стояла на столе. Улыбающиеся дети, жена, Августа и даже Зосима – все были на ней. Его взгляд просветлел, и как завороженный он несколько секунд неотрывно смотрел на Зосиму. После этого он пододвинул к себе листок поближе, взял ручку и начал прерывисто писать.

Зосима не спала. Она молилась. Ее общение с Яном могло происходить хоть когда, пускай даже так, через фотографию. Все было в каком-то напряжении. И плохо было не только Яну, плохо было почему-то всем.

Августа тоже попала в этот список. Возвращаясь домой довольная и радостная, она резко потеряла в себе все положительное, что несла домой. Самым грустным для нее в этот день было то, что Глеб не обмолвился и словом…

Августа решительно завернула в знакомый дворик, зашла в первый подъезд многоэтажного дома и тут скорость ее ходьбы потихоньку стала уменьшаться. Когда девушка дошла до третьего этажа, в ее голове зародилось желание уйти, но ноги сами стали подводить ее к чернеющей в углу двери. Августа подняла руку и с неожиданно налетевшей злостью стукнула по звонку. Еще раз. И еще.

– Чего ты долбишься? – толстая соседка по площадке выступила на порог, не расставаясь с семечками, завернутыми в конусообразную трубочку из газеты. – Не видишь, нет никого дома?

Августа с жаром выдохнула и словно не обратила внимания на женщину. Девушка все так же стояла у двери, опустив голову.

– Уехал он. Еще вчера ночью.

Соседка пнула обратно в квартиру выбежавшего рыжего кота и хлопнула дверью.

Улицы освещались хорошо и тени, бежавшие следом за девушкой, уже не пугали ее. По возвращении домой была уже глубокая ночь. Августа очень много времени провела на улице. Пустые дворы давали ей свободу мысли… Она думала о Глебе и пыталась уместить у себя в голове то, что его рядом больше нет. Пропал, оставив после себя глубокую дыру в груди. Она так сильно любила его, так сильно была привязана к нему, что ее самовнушение самопроизвольно стало угнетать Глеба за его поступок.

От любви до ненависти один шаг.

Лежа на неубранной расправленной постели, она завороженно смотрела на потолок. В памяти возникали самые святые, самые любимые моменты, связанные с Глебом. Августа вспомнила, как ехала с Яном и Максимом из роддома, только что проведав Марию и новорожденного Германа. Вся машина была завалена игрушками, Ян с улыбкой управлял машиной, на этот раз не сигналя и никого не обгоняя. Максим зачем-то нюхал кожаное сиденье, а Августа разбирала коллекцию его пистолетов.

– Макс, когда ты успеваешь их разбрызгивать? – с азартом проверяя пистолеты на наличие воды, поинтересовалась девушка.

– У меня есть полный в кармане.

– Дай.

Максим добродушно отдал Августе пластмассовый тяжелый пистолет и удивленно захлопал глазами, когда девушка опустила стекло.

– О! Стреляй! – радостно завопил он.

– Августа, ты в детство впала? – Ян кинул взгляд в зеркало на задние сиденья.

Широкая улыбка осветила лица детей, Августа высунула руку из окна и стала стрелять по всему, мимо чего проезжала машина.

– Сейчас я увеличу скорость, и ты не сможешь никуда стрелять, – пригрозил водитель.

– Ну Ян, пожалуйста!

Девушка на мгновение ощутила какое-то нелепое счастье. Детская забава увлекла ее, она стала выбирать мишени более внимательно и более четко попадать в них.

– Смотри, вон, велосипедист! – детский пальчик указал Августе нужное направление.

Цель приближалась к машине все ближе и ближе – точнее, машина к цели. Наконец-то велосипедист поравнялся с ними и, наверное, почувствовав что-то неладное, оглянулся. Вода атаковала его резко и неожиданно. Парень сильно пошатнулся, потерял управление и на всей скорости влетел в черный джип.

– Черт, Августа! – закричал Ян, резко останавливая машину.

От неожиданности Макс влетел в спинку переднего сиденья, Августа стукнулось головой, а на асфальте остался след от шин…

– Ты в порядке, парень? – вылетая из машины, крикнул Ян.

Пострадавший пошевелил рукой, оттолкнул ногой велосипед и при помощи Яна поднялся на ноги.

– Господи, простите, – виноватая Августа подошла к ним.

– Ладно… пустяки… – ответил парень, стряхивая с окровавленного колена песок.

Он сильно жмурился, сжимал губы, и явная сильная боль прослеживалась в его мимике. Он потер руки, прищурился от солнца, и наконец-таки подняв голову к подошедшей девушке, ощутил, как вдруг перестал чувствовать боль…

Секундное молчание перебилось с приходом Макса.

– Машина вроде бы цела, – обняв колено отца, пролепетал он.

Августа немного посторонилась. Сильный ветер раздувал ее волосы, она чувствовала себя как обычно: неловко и чудовищно нелепо.

– Глеб, – в конце концов, парень решил представиться и протянул «виновнице» руку.

– Августа, – очень смущаясь, отвечала она.

– Меня зовут Ян. Садись в машину, нужно отвести тебя в больницу, – скомандовал мужчина после крепкого пожатия руки. – Все же без вывихов, я думаю, у тебя не обошлось.

Все сели, велосипед поместился в багажник, и машина поехала, наконец, убрав за собой «пробку» на дороге.

Образ Глеба в воспоминаниях оставался все таким же светлым и приятным. Она боялась, что со временем забудет его лицо, походку, жесты и бархатистый голос.

Августа вспоминала тот момент, когда вышла из машины и увидела перед собой темноволосого невысокого мальчика. Его внешность показалась ей миниатюрной, милой и невероятно притягательной. Глубокие ямочки на щечках, красивый подбородок, большие глаза яркого песочного цвета и пара незаметных веснушек на лице. Темноватые недлинные волосы спокойно покачивались от ветра, и прямой нос с горбинкой резко вдыхал воздух. Глеб казался небольшого роста, но как только переставал сутулиться, принимал совершенно другой вид.

Его первый рассказ в машине был об утренней спешке, которая надоумила его ехать на велосипеде, дабы переплюнуть все пробки, бывающие в Подольске по утрам. В тот день он торопился на собеседование, и ему повезло с первой дорогой, однако не со второй, обратной. Хотя с какой стороны посмотреть!

Ян высадил Глеба возле больницы, достал никак не покарябанный велик и велел Августе пронаблюдать за процессом и потом все ему рассказать. Оставил денег, еще раз извинился за свою сестру и, засунув выглядывавшего Макса обратно в машину, поехал домой.

Августа скованно посмотрела на абсолютно открытого, улыбающегося как ни в чем не бывало юношу и проглотила язык. Так началась новая история о настоящей, безумной, но не вечной любви…

Хотя кто знает?

Глава 3

С каждым новым прожитым днем Августа все больше и больше склонялась к ответу «нет». Ее любовь, к сожалению, оказалась не вечной. Она всеми силами пыталась притупить все чувства к Глебу, хотела забыть думать о нем вообще.

Все шло ровно, по-тихому. Ян с Марией, а иногда без нее, по-прежнему мотался в Москву. Аня с Августой каждый день навещали Зосиму в больнице, и все выглядело так, как будто жизнь спокойно переворачивала страницу за страницей, день за днем, превращая все в нудную цикличность.

Между тем в разгаре был первый месяц учебы в институте, куда поступила Августа. Не сказать, что она была удовлетворена своим выбором, но от предложения Яна перебраться учиться в Москву она отказалась. На это было множество причин: это и семья, и Зосима, и глупая надежда на то, что Глеб вернется…

Августа равнодушно следила за своим учителем с высоты аудитории. Она садилась всегда подальше, немного с краю, украдкой попивала сок, слушала музыку и переглядывалась с каким-то мальчиком из их группы, с которым она еще не успела познакомиться. Ей было не очень интересно, но все же временами она брала себя в руки, выпрямлялась, освобождала уши и внимательно слушала пожилого высокого мужчину.

В тот день она так себя и вела. Она старательно погружалась в мысли о науке и теперь ее даже не отвлекали взгляды впереди сидящего одногруппника и звонки Ани, которые она сбрасывала, когда была на парах… Но что-то темное все-таки наваливалось на нее. Ужасное ощущение вдруг нахлынуло на нее и ей вдруг стало тяжело дышать. Ей неожиданно захотелось поговорить с Аней. Узнать, в чем дело и почему она так назойливо звонила несколько минут назад.

Она устало отложила ручку в сторону и, опустив наваливающиеся веки, почувствовала, как ее ведет в сон. Неожиданно двери в аудитории распахнулись и вошедшие три человека в форме угрюмо представились. Августа отвлеклась на них, но ее спокойствие снова ввело ее в сон.

– Алаева Августина здесь? – громко спросила женщина в форме.

От неожиданности девушка встрепенулась, огляделась по сторонам и поняла, что в считанные секунды стала всеобщим центром внимания. Августа настороженно встала с места и вопросительно посмотрела на вошедших людей.

– Собирайте вещи, – женщина отошла с коллегами подальше и, дождавшись Августу, они вышли в коридор.

– Что происходит? – испуганно заговорила девушка.

– Минуту, Августа, – с каким-то уважением и с особой добротой говорила женщина, – сейчас мы все объясним.

Они провели ее в пустую комнату, на время освобожденную специально для них, и, присев за стол, Августа почувствовала, что вся дрожит. Мимоходом они представились ей, и теперь эти трое, чьи имена она все равно не запомнила из-за волнения, сидели напротив и сосредоточенно смотрели на нее.

– В чем дело? – еще раз повторила Августа, начинающая нервничать из-за молчания.

– Дело в том, – тихо и взволнованно начала женщина, – что сегодня ночью ваш брат, Алаев Ян, вместе с его женой попали в автокатастрофу.

Сердце резко подскочило, ударило, все ребра будто заныли, подступила тошнота. Взгляд Августы говорил: продолжайте. Женщина переглянулась с коллегами и почувствовала, как сделала полдела.

– Оба погибли на месте.

В это мгновение внутри Августы все заклокотало. Будто сердце – вдребезги. Его осколки впились в плоть, потекла кровь и эта горячая бурлящая жидкость, переполняющая организм, поднимается выше и выше, в голову, которая сейчас же должна взорваться!

Именно так представилась Августе эта трагедия, которая не могла уложиться в ее голове. Столько мыслей, и все воедино, в одночасье, и все уже течет через край!

Ее ноги стали ватными, ледяные тонкие пальцы дотронулись до лица. Через секунду брызнули слезы.

– Огромный грузовик… – голос женщины дрогнул, – не справился с управлением. Был поворот… Он перегородил весь путь, и проезжающие машины стали просто жертвой случайности… Машину вашего брата выбросило с трассы, они перевернулись.

– Они мучились? – Августа, покачиваясь, встала со стула и отошла в глубину комнаты.

– Нет. Говорят, все произошло так быстро… Навряд ли они смогли полностью осознать, что происходило в те последние секунды…

Произошла пауза, во время которой комнату настигла тишина. Августа стояла спиной к представителям органов опеки, прижав руки ко рту, она завороженно наблюдала за седыми грузными облаками в окне.

– Думаю, вы понимаете, зачем мы здесь, – начала женщина. – У вас еще есть родственники?

– Нет, – глухо отвечала девушка.

Она даже не догадывалась, что несколько лет назад ее брату приходилось отвечать то же самое.

– И со стороны жены никого?

– Нет. Я одна.

– Сколько вам лет?

– Восемнадцать.

Люди сзади нее переглянулись.

– Вы осознаете, что теперь этим детям прямая дорога в детдом?

– Да.

– Повернитесь к нам, пожалуйста. Присядьте.

Августа поняла смысл этих слов не сразу. Она шевельнулась в их сторону, и людям стало не по себе. Девушка бесшумно села напротив них, ее лицо было влажное, темное, с выступающими синими венками. Ее глаза смотрели как-то ненормально, они были полны желчи, горечи, страдания. Глубина глаз пугала.

– Вы – единственный шанс для детей, чтобы остаться в семье, – внушающе заговорила женщина.

– У них больше нет семьи, – с неожиданной грубостью отрезала Августа.

Люди снова переглянулись, и женщина, как бы готовясь к моральной борьбе, придвинулась ближе к столу.

– То есть вы не против, чтобы, – в этот момент она раскрыла документ и начала читать, – пятнадцатилетняя Анна, пятилетний Максим, двухлетние двойняшки Дарья и Павел, а также семимесячный Герман, оказались в детском доме?

– Против, – Августа сжала губы и озлобленными глазами сверкнула на женщину.

– Тогда вам следует взять этих детей на попечение… Нужно оформить опекунство…

– Но как?! – взорвалась Августа. – Я не смогу! Господи, мне только недавно исполнилось восемнадцать! Я еще сама ребенок!

– Она права, – проговорил мужчина, сидевший поодаль.

– Как вы можете так говорить? Это же ваша семья, которая на грани распада! – возмутилась женщина, встретившись взглядом с Августой.

– Вы можете говорить что угодно! – с чувством заговорила девушка. – Но я ничего не знаю и меня никто ничему не учил. Я сама провела десять лет жизни в детдоме. Я не знала ни что такое любовь, ни что такое ласка и забота. Теперь ответьте мне, как я могу воспитать этих детей, дать им все эти необходимые чувства, которых я сама никогда не испытывала?! Как я смогу жить, если узнаю, что с ребенком что-то случилось по моей вине?!

Мужчина, сидевший поодаль, привстал и, взяв под локоть женщину, вышел из комнаты.

– Подождите немного, – сказал другой и, собрав документы, последовал за ними же.

Августа растерянно проводила их глазами и, встав из-за стола, вцепилась руками в волосы. Нарастающая боль снова навалилась на нее, ее ноги подкосились, девушка села в угол комнаты и громко зарыдала.

– Августа! – раздался звонкий, до боли знакомый голос.

Девушка подняла тяжелую разболевшуюся голову и, увидев подбегавшую Аню, разрыдалась еще больше.

– Августа…

Аня встретилась глазами с Августой и они крепко-крепко обняли друг друга. Почувствовав Аню, ее тепло, ее раненую душу, которой было гораздо больней, Августа переменилась. Она так испугалась за нее, что все ее мысли ушли на задний план. Августа трогала, ощущала родное тело, родную душу. И пускай это вовсе не так, пускай они не родные друг другу… Августе представился образ детей, и она готова была провалиться под землю.

– Августа, ты понимаешь, что нас отдадут в детдом? Августа, ты понимаешь это?! Августа!!! – закричала через дикие рыдания Анна.

– Нет, не понимаю, – приподнимаясь, завороженно отвечала подруга.

– Ты должна принять нас, слышишь? Ты должна стать для нас мамой! – заныла девушка, крепко ухватившись за колени Августы. – Не бросай нас, слышишь?!

Эта фраза эхом откликнулась из каждого уголка этой комнаты. В голове Августины мелькала одна мысль за другой, и одна из них была о том, что она никогда в жизни не думала, что ее лучшая подруга будет умолять, стоя перед ней на коленях, стать ее мамой.

Между тем люди, вышедшие из кабинета, еще раз внимательно изучали документы.

– Боже мой, не могу находиться в этой комнате, – фыркнула женщина, – боюсь не справиться с собственными эмоциями.

– Лена, ты всегда справлялась, – перебил мужчина, протягивая ей бумаги. – Посмотри там все же, что со стороны жены…

– Мать ушла из семьи давным-давно, по документам, умерла в 2000 году. Сбила машина.

– Сестер нет никаких?

– Нет. Мария была единственной в семье. Отец умер два года назад.

– Тупик. Что делать?

– Ничего не делать, забирать детей, вот что!

– Подожди, девушка не в себе. Дай оклематься ей, дай подумать!

– По-моему, она уже все решила!

– Ей только что сказали о смерти брата и его жены, – вмешался другой, более пожилой мужчина, – ты думаешь, человек после такого может принимать какие-то решения и вообще здраво мыслить?

– А может, у семьи есть какие-нибудь хорошие друзья? – женщина вдруг переменилась.

– Навряд ли, семья была не очень общительная… Единственный друг семьи, как говорила их старшая дочь, некая Зосима…

– Сколько ей лет? В браке?

– Пять неудачных браков и пятьдесят лет. Лежит в больнице с подозрением на рак легких.

Люди, уставшие искать пути выхода, рассеянно посмотрели по сторонам.

– Ну, все, думаю, тут уже все ясно, пойдемте, – скомандовала женщина.

– Стой! Этих детей нельзя в детдом! Нужно найти любые выходы!

– Здесь больше нечего и думать!

– Подожди же ты, это ведь Алаевы! Это же золотые дети, черт возьми! Как мы их упрячем в детдом?!

– За ними еще огромное состояние, – подхватил второй мужчина.

– Зачем детям портить жизнь?

– Нужно предложить девушке еще раз. С ней сейчас старшая дочь Яна, думаю, она вразумит ее.

– Мы получим от нее согласие и поставим это дело на быстрое оформление. За месяц или два мы установим ее опекунство над детьми и уладим все документы…

– Два месяца много! Раз она единственная родственница, дело должно передаться мгновенно!

– Постойте, все это время дети будут в детдоме… – заговорила женщина.

– Я думаю, это никому не понравится… Поэтому дело нужно передавать быстрее…

– Быстрее?! – усмехнулся пожилой мужчина. – Чувствую, тут пахнет взятками…

– Алаевы богаты, здесь не возникнет проблем.

– Да что вы несете! Оба! – обозлилась женщина. – Взятки! Мы ведь даже согласие от нее не получили!

В этот момент дверь кабинета, рядом с которым стояли люди, отворилась, и из нее вышагнула Августа. Она оставила Аню чуть поодаль и, подойдя к людям, начала что-то говорить.

От волнения Аня зажевала замок от куртки, ее мокрое от слез лицо покрылось маленькими стоками пота – голова кружилась необъяснимо сильно. Она с нетерпением ждала хоть какого-нибудь знака, обещающего, что все хорошо. Августа стояла спиной к ней, люди внимательно наблюдали за девушкой. Немного погодя их голоса раздались более громко, и пожилой мужчина дружелюбно обнял Августу.

Аня оперлась о дверной косяк, облегченно, странно подергиваясь, вздохнула, и опустила тяжелую бунтующую голову…