Текст книги "Меж Наровой и Свирью. Хожение по Ленинградской области"

На Водском рубеже

Корень – чуд– и корень – нрав-

Запад Ленинградской области. Невысокие леса, равнинные пейзажи. Всюду чувствуется близость воды. Финский залив с его мысами и отмелями, украшенными ожерельями из валунов. Озёра, заросшие по краям камышами и тростником или спрятанные в лесных дебрях. Реки с темноватой торфяной водой. Близ них – деревни. Население и доныне смешанное: древние народности чудь, ижора и водь не окончательно слились с русскими, потомками славянских племён кривичей и словен ильменских. В некоторых деревнях старики говорят ещё на древних наречиях финно-угорских языков. Во всяком случае, на моей памяти ещё говорили.

С детства помню деревню со странным для русского уха названием Кандакюля: родственники снимали там дачу – комнату с верандой, – и я жил там у них неделями, дышал вольным сосновым воздухом. Помню хозяйку дома, старушку в платочке, в пёстреньком поношенном платьице. Вот вижу её: сидит по-крестьянски на краешке стула, положив большие корявые ладони на колени. Обветренное лицо выглядывает из платка, как конфета из фантика. Глубокие морщины вокруг серых глаз. Так вот, говорила она по-русски с акцентом, а когда приходил к ней кто-нибудь из деревенских стариков, такой же сероглазый, с обветренным лицом и корявыми ладонями, то беседовали они на языке, вовсе непонятном и загадочном, как шаманские заклинания. Тогда не спросил, а теперь и не у кого спрашивать, кто они такие были – ижорцы, ингерманландцы, водь или сету…

Маленький – всего несколько километров – участок берега Чудского озера, уголок у истока реки Наровы – самая западная точка Ленинградской области. По Нарове и по воде озера проходит государственная граница России. За этой водой – Эстония, Евросоюз. На нашем берегу – небольшая деревня Скамья. Любимое место отдыха жителей Сланцев и Сланцевского района.

Об исконном значении названий «чудь», «чудской», «Нарова» идут учёные споры. Но откуда бы они ни взялись, современному русскому уху слышатся в них корни – чуд– и – нрав-. Чудо – причудливо, чудно, норовисто… и нравится.

Чудское озеро (эстонское название Пейпси, немецкое – Пейпус) – четвёртое по величине озеро Европы (после наших же Ладожского, Онежского и озера Венерн в Швеции). Оно составляет единый комплекс с озёрами Псковским и Тёплым. Общая площадь озёрного комплекса 3555 квадратных километров. Озеро неглубокое, его средняя глубина – около семи метров, а наибольшая – пятнадцать метров. В озёрную систему впадает около тридцати рек, а сток в Балтийское море осуществляет одна река Нарова. Берега северо-восточной части Чудского озера низменные, песчаные, изобилующие камышовыми зарослями. Образовалось озеро сравнительно недавно, около десяти тысяч лет назад, после отступления Великого ледника.

Русское название озера происходит от этнонима «чудь». Так в древнерусских источниках собирательно именуются народности прибалтийской группы финно-угорской языковой семьи. Чудью могли называть и вожан (водь), и вепсов (весь), и финнов-суоми (сумь), но чаще всего этот термин применялся к эстам, предкам нынешних эстонцев. Действительно, до прихода славян-кривичей эсты жили по всему побережью Чудского озера. Со временем, примерно к X–XI векам, сложилось то разделение, которое существует и сейчас: славяне, а ныне русские, закрепились на южном и восточном берегах, эстонцы удержали за собой запад и север.

В XIII столетии воды реки Наровы и Чудского озера стали границей между владениями Господина Великого Новгорода и Ливонского ордена; здесь же с 1478 по 1558 год проходила граница Московского царства с Ливонией, а с 1583 по 1700 год – со Швецией. В 1920 году Тартуский договор определил линию госграницы между Советской Россией и Эстонской республикой: она прошла посередине Чудского озера и по Нарове. Эта же линия при распаде Советского Союза в 1991 году была определена как граница Российской Федерации и Эстонии. А за серыми волнами Финского залива, за влажной морской дымкой – Финляндия.

О близости границы старинной, многовековой, напоминают крепости – фрагменты оборонительных рубежей разных эпох, от времён варяжских до эпохи мировых войн.

Ивангород

Нарвская и Ивангородская крепости

Река Нарова, пробиваясь к Балтийскому морю сквозь толщу слоистых известняков, делает небольшую петлю между двумя скалистыми береговыми выступами. На одном из них – западном – красуется высокая башня Нарвского замка. На противоположном, восточном, серыми нахмуренными рядами стоят стены и башни Иван-городской крепости.

Крепости – Нарвская и Ивангородская – стоят друг напротив друга, как два всегда готовых к схватке воина. Кратчайшее расстояние между их сооружениями по прямой – всего полтораста метров. Нарва древнее Ивангорода: в XIII веке датчане построили опорный пункт на западном берегу Наровы, возле порогов. Так выросла Нарва, после ухода датчан ставшая городом шведско-немецким. Противостоящее Нарве русское укрепление возникло лишь тогда, когда Новгородские земли вошли в состав Московского государства. Иван III, много заботившийся об укреплении северо-западного рубежа своей растущей державы, повелел выстроить укрепление прямо напротив Нарвского замка, «на слуде», то есть на скале, именуемой Девичьей горой. Маленькая прямоугольная в плане каменная крепость с четырьмя башнями была выстроена всего за три летних месяца 1492 года. По принятому на Руси византийскому летосчислению, это был год 7000 от сотворения мира. Ожидали конца света… Но крепость строили. В 1496 году она была захвачена и разорена шведами, но через год возведена заново.

Рост Ивангородской крепости продолжался в XVI столетии. Первоначальная цитадель (детинец) была обнесена новыми стенами и башнями, к ней примкнул обширный прямоугольник Бояршего двора. Затем с северо-востока, со стороны, противоположной реке, появились ещё три прясла стен – Передний город. Число башен увеличилось до двенадцати. Внутри крепостных стен были возведены две каменных церкви: Успенская и Никольская. Ивангород стал вторым по величине и значению после Пскова центром обороны русского Северо-Запада.

Но мощь Ивангородских стен не смогла защитить Россию от внутренних неурядиц. Разрушительная политика Ивана Грозного привела страну к поражению в Ливонской войне. Ивангород был взят шведскими войсками под командованием француза Понтуса Делагарди в 1581 году. Через девять лет возвращён России по Тявзинскому мирному договору. Понтус Делагарди вскоре погиб: после очередных переговоров с русскими переправлялся через Нарову, лодка налетела на камни, разбилась, и славный полководец утонул.

Во время Смуты Ивангород поддержал Тушинского вора Лжедмитрия II, а затем третьего Лжедмитрия – самозванца Сидорку. Кончилось дело тем, что крепость сдалась Якобу Делагарди, сыну Понтуса, и на долгие девяносто лет отошла к Шведской державе, превратившись в правобережный пригород Нарвы. Только после взятия Нарвы русскими войсками в 1704 году, во время Северной войны, Ивангород вернулся под крыло российского двуглавого орла. Но военное и политическое значение утратил безвозвратно.

Стены и башни Ивангородской крепости стояли, медленно разрушаясь, до 1941 года. Во время боевых действий в 1941 и 1944 годах крепость очень сильно пострадала, её башни были взорваны немцами. Частично восстановленная в 1960-х – 2000-х годах, Ивангородская крепость производит незабываемое впечатление. Особенно грозно смотрится она со стороны Наровы, с пограничного моста, соединяющего Россию с Эстонией. Вот уж поистине сила и мощь!

Копорье

Крепость Копорье

Белый замок на каменистом холме. Башни его таинственны в утреннем освещении. Небольшая речка, огибая подножие скалы, шумит в глубоком каньоне, за многие тысячелетия прорытом в известняковой платформе. Крепость Копорье.

Давным-давно, так давно, что никто не знает когда, по краю гряды, сложенной белым копорским известняком, пролегла дорога, соединившая Невскую землю с Западом, с землёй эстов. По этой дороге, надо полагать, пришли сюда в 1240 году войска Ливонского ордена. Новгородский летописец сообщает: «Приидоша от Западныя страны Немци и Чюдь на Водь. И повоеваша все, и дань на них възложиша, и срубиша город въ Копории в погосте»[8]8
  Полное собрание русских летописей. Т. 5. Софийская первая летопись. Вып. 1. – Л., 1925. С. 225–226.


[Закрыть]. Это – первое упоминание о крепости на территории, населённой финно-угорской народностью водь. Обеспокоенные новгородцы, которым доселе подчинялась водь, поспешили принять контрмеры. «В лето 6749 (1241)… Того же лета поиде князь Олександр на Немци, на город Копорью, съ Новгородци и с Ладожаны и с Корелою, и с Ижеряны, и взя город, а Немцы приведе въ Новъгород, а инех пусти по своей воли; а Вожан и Чюдцю переветникы извеша»[9]9
  Полное собрание русских летописей. Т. 3. Новгородские летописи. – СПб., 1841. С. 53.


[Закрыть]. Князь, отвоевавший Копорье и сурово наказавший «переветников», – это Александр Ярославич, только что прославивший своё имя победой над шведами на реке Неве. Крепость была им разрушена, но вскоре восстановлена как важный пункт обороны новгородских рубежей.

В 1297 году, после нападения шведов и союзного с ними народа емь на водские берега, не без труда отражённого новгородцами и местными жителями, Копорская крепость была отстроена в камне: пригодился местный известняк. Фрагменты этой постройки и сейчас можно видеть в основании кладки западного прясла стены над обрывом. Около ста лет замок на скале над речкой Ко-поркой играл роль военно-политического центра Водской пятины. В конце XIV века эта функция перешла к ново-построенной крепости Ям. Копорье было заброшено.

После присоединения Новгородской земли к Московскому государству в правление Ивана III и Василия III создаётся система обороны всей северо-западной границы Российской державы. В это время заново была отстроена и крепость Копорье. Постройки 1520-х годов в основном сохранились до нашего времени. Четыре башни: две фланкируют ворота, одна высится над узкой северной оконечностью скалы, одна держит под контролем наиболее угрожаемое восточное направление. Стены высотой до двадцати метров. Просторный ров, ныне высохший, и узкий мост, ведущий к единственным воротам. Сейчас всюду тишина. Она нарушается только в те редкие часы, когда к крепости подъезжают автобусы с экскурсантами. Романтические руины, узкие каменные лестницы, казематы, бойницы, заваленные камнем тайные ходы… Заманчиво и опасно.

В 1580 году, на исходе Ливонской войны, крепость Копорье была взята шведами, через десять лет отбита русскими войсками, во время Смуты снова утрачена. Почти сто лет в ней стоял шведский гарнизон. В 1703 году, как раз в те дни, когда в дельте Невы на Заячьем острове начиналось строительство безымянной крепости, которую вскорости нарекут Санкт-Петербургом, к Копорью подошли войска Бориса Петровича Шереметева. После штурма и артиллерийского обстрела, обрушившего часть западной стены, шведы сдались. Над Копорьем снова был поднят русский флаг.

После Северной войны здешние земли превратились в захолустье. Крепость ветшала, разрушалась, её и вовсе хотели разобрать на строительный камень. К счастью, у разрушителей старины не дошли до этого руки. Замечательный исторический памятник сохранился. С 1970-х годов в крепости ведутся консервационные и реставрационные работы. Как обычно, средств на их осуществление не хватает, и сегодня крепость быстрее разрушается, чем реставрируется…

Стены и башни Копорья

…Когда я работал в школе, мы ходили со старшеклассниками в походы. Много ходили. А самый первый наш поход был в Копорье.

Поход – громко сказано. Просто взяли рюкзаки и палатки и маленькой компанией, всего вшестером, доехали на пригородном поезде (так называемом подкидыше) до платформы Копорье. И оттуда пошли в сторону крепости.

Обычно все подъезжают к данной достопримечательности на машинах сверху, со стороны деревни. Едут-едут – и за поворотом деревенской улицы упираются в две торчащие из земли башни. А мы шли по дороге, тогда ещё не асфальтированной, с противоположной стороны, снизу. Кругом низкорослый лес. Тихо. И вдруг над смиренными ольхами да черёмухами на краю утёса вознеслось (так нам показалось) белое изваяние – Северная башня крепости. Отсюда, со стороны балтийского берега, надо подходить к Копорью, чтобы увидеть его красоту и силу.

Крепость была пустынна, и вокруг тоже стоял покой. Вечером мы поставили свои палаточки на треугольной площадке – остатке шведского равелина – под самой Северной башней. Там развели маленький костерок, поговорили по душам, переночевали. А утром спускались по крутому береговому склону к речке Копорке – набрать воды и умыться. Карабкаясь оттуда вверх, к подножию белокаменной кладки 1297 года, скользя по каменистому грунту и цепляясь за бурьян, я понял, каково было штурмующим крепость именно с этой стороны солдатам Шереметева и почему фельдмаршал предпочёл принудить шведов к капитуляции долгим и дорогостоящим артиллерийским обстрелом.

Ямбург

В 1384 году на возвышенном правом берегу реки Луги в сорока верстах от моря новгородским боярином Иваном Фёдоровичем была заложена небольшая, но добротная крепость Ям. Четырёхугольник стен с башнями по углам; кладка из крупных булыжников, облицованная серым плитняком. Вокруг – ров. Уже в 1395 году, по словам новгородского летописца, «приходиша Немци Свея (шведы – А. И.-Г.) к новому городку к Яме, и поидоша прочь, и князь Костянтин с городцаны иных изби, а инии убежаша»[10]10
  Полное собрание русских летописей. Т. 3. Новгородские летописи. – СПб., 1841. С. 97.


[Закрыть]. В последующее столетие крепость выдержала несколько осад. В 1447 году войска Ливонского ордена две недели осаждали Ям, несколько раз штурмовали, обстреливали из пушек, но взять не смогли. После этой войны крепость была перестроена и расширена, а после присоединения Новгородских земель к Московской державе дополнительно укреплена и включена в систему обороны северо-западной границы России. Среди крепостей этого края она уступала только Ивангородской. Периметр стен более семисот метров, площадь два с половиной гектара, девять башен. В результате Смуты Ям-город (как Ивангород и Копорье) по Столбовскому договору 1617 года отошёл к Швеции. С этого времени стал именоваться на шведский манер – Ямбург. В 1658 году русские войска пытались отвоевать его, но не смогли овладеть цитаделью и отступили. В 1703 году в ходе Северной войны Ямбург был взят отрядом генерала Вредена, а в 1708 году по воле царя Петра был передан во владение новоиспечённому князю Александру Даниловичу Меншикову. После опалы, постигшей светлейшего Данилыча в 1727 году, Ямбург стал уездным городом, каковым и оставался до революции. В советские времена был переименован в Кингисепп – в честь коммуниста Виктора Кингисеппа, расстрелянного в 1922 году по приговору эстонского суда.

Крепость не сохранилась. Большая часть её стен и башен была разрушена за ветхостью и бесполезностью ещё при шведах, а остальные фортификационные сооружения разобраны во второй половине XVIII века. Уцелели только нижние слои каменной кладки под новыми постройками, под Нарвским трактом, под аллеями и тенистыми деревьями городского сада. Здесь же, на месте древней цитадели, устремляет кресты в небо церковь святой великомученицы Екатерины – лучшее украшение города и одна из архитектурных жемчужин Ленинградской области.

Собор строился долго: с 1762 по 1782 год. Волею императрицы Екатерины II постройка храма во имя её святой покровительницы была поручена архитектору Антонио Ринальди. До этого итальянский мастер работал в Ораниенбауме по заказу «малого двора» наследника престола Петра Фёдоровича и его супруги Екатерины Алексеевны. Свергнув своего мужа с престола, расправившись с ним и сделавшись самодержавной императрицей, Екатерина вспомнила о недавно сгоревшей церкви в Ямбурге и ради вящего прославления своего имени поручила прославленному итальянцу воссоздать её во всевозможном великолепии.

Собор Великомученицы Екатерины в Ямбурге (Кингисеппе)

Ринальди справился с задачей блистательно. Екатерининский собор светел, изящен, строен, его вид бодрит и согревает сердце. Но интересен он не только совершенством своих пропорций, динамизмом линий и уравновешенностью объёмов. Одновременно с его созданием Ринальди трудился над грандиозным проектом – строительством Исаакиевского собора в Петербурге. Эта работа так и не была им завершена, о роскошном замысле мы можем судить по сохранившемуся макету… И, отчасти, по Ямбургскому храму: для мастера он был чем-то вроде творческой лаборатории, в которой разрабатывались архитектурные мотивы петербургского Исаакия. Екатерининский собор красуется над берегом Луги, как уменьшенная версия замысла, который не удалось реализовать на берегах Невы.

Орешек—Нотеборг—Шлиссельбург: крепость и тюрьма

КРЕПОСТЬ

Крепость Орешек. Головина башня

Под 6831 годом от сотворения мира (1323 от Рождества Христова) новгородский летописец записал: «Ходиша Новгородци с князем Юрьем, и поставиша город на усть Невы, на Ореховом острове; ту же приехавше послы великы от Свейского короля и докончаша мир вечный с князем и с Новым городом по старой пошлине»[11]11
  Полное собрание русских летописей. Т. 3. Новгородские летописи. – СПб., 1841. С. 73.


[Закрыть]. Так возникла крепость, ставшая на четыре столетия центром всей военно-оборонительной системы Приладожья, ключом к Неве и Балтийскому морю.

Да она и не могла не возникнуть. Маленький островок в том месте, где Нева вытекает из Ладожского озера, самой природой создан для того, чтобы контролировать Невско-Ладожский водный путь. С древности этот путь был важнейшей магистральной дорогой, соединявшей Русь и Запад. Ещё во времена функционирования пути «из варяг в греки» островок этот служил остановочным пунктом для караванов военно-торговых судов. В XIII веке началась многовековая борьба за Восточную Прибалтику и Приладожье между Новгородом (а за ним стояла Суздальская Русь) и Швецией. С этим связано сообщение Новгородской летописи о том, что в 1228 году новгородцы во время похода на финское племя емь «отступиша в островлец». По-видимому, это первое упоминание острова в истоке Невы, ещё пока безымянного.

В 1300 году шведы предприняли решительное наступление: вошли в Неву, построили недалеко от её устья крепость Ландскрону и, двигаясь вверх, конечно же, попытались укрепиться на островке. В связи с этим в шведской хронике впервые упоминается его название: Ореховый. То ли потому, что он покрыт был зарослями орешника, то ли потому, что сам островок по форме напоминает орех.

Уже через год новгородцы выбили шведов с Орехового острова и сожгли Ландскрону. Но война продолжалась. И вот в 1323 году был сделан решительный шаг для укрепления позиций Новгорода на Ладоге и Неве. Поставили новгородцы и князь Юрий Данилович Московский ту самую крепость «на усть Невы», и стала она называться Ореховым городком, Ореховцом или Орешком.

Островок мал, всего триста метров в длину и двести в ширину[12]12
  Сейчас размеры острова чуть больше: максимальная длина – около 420 метров, ширина – около 250 метров.


[Закрыть]. И городок был мал: по данным археологических исследований, его площадь составляла 8500 квадратных метров, а гарнизон – 100–130 воинов. В этой маленькой земляно-деревянной крепостце (с одной каменной башней в центре) в том же 1323 году был заключён Ореховский, или Ореховецкий договор – первый договор о границе между Русской землёй и Швецией.

Значение Орешка было столь велико, что новгородцы даже пригласили из Литвы князя Наримунта-Глеба Гедиминовича, чтобы он руководил обороной этого участка границы. Несколько лет существовало Ореховское княжество. Но Наримунт не оправдал доверия, не явился с дружиной защищать крепость при нападении шведов в 1338 году. После этого обороной Орешка руководили новгородские воеводы. В 1348 году войска шведского короля Магнуса захватили Орешек. Через несколько месяцев новгородцы отбили крепость, но все её деревянные постройки сгорели. После этого Орешек был отстроен заново, и теперь в камне, с несколькими башнями. Фрагменты стен и башен 1352 года были открыты в ходе археологических раскопок в 1968–1975 годах.

В 1478 году Новгородская земля вошла в состав державы Московского государя Ивана Васильевича. Это было уже время огнестрельного оружия и новых инженерно-фортификационных достижений. Крепость Орешек была полностью перестроена. Общий план и некоторые постройки этой эпохи сохранились до наших дней. Новая крепость заняла уже почти весь остров, образовав неправильный многоугольник с шестью орудийными башнями и внутренней четырёхугольной цитаделью. Эта крепость в течение столетия надёжно прикрывала Невско-Ладожскую границу Московского царства. Но так же, как и другие крепости Новгородской земли, пала в результате русской Смуты. В 1612 году, после долгой и безнадёжной осады, Орешек сдался шведам. Как оказалось, без девяти лет на столетие.

Девяносто лет название крепости на острове звучало по-шведски: Нотеборг – Ореховый город. За это время укрепления совершенствовались. К осени 1702 года, когда обновлённая русская армия во главе с царём Петром подошла к берегу Ладожского озера, Нотеборгская твердыня представлялась почти неприступной. Её осада и штурм стали одним из важнейших сражений Северной войны. О мощи оборонительных сооружений свидетельствуют цифры. Гарнизон крепости насчитывал около пятисот человек и 142 орудия; силы осаждающих составляли 12500 человек и 51 осадное орудие (полевая артиллерия, бессильная против каменных стен, не в счёт). При таком соотношении сил осада продолжалась две недели. За это время по крепости было выпущено более 15000 ядер и бомб. В ходе штурма 11 октября потери убитыми у обороняющихся составили 211 человек, у нападающих – 527, да ещё около ста умерших от ран. Ранены были почти все обороняющиеся и около 1300 нападающих. Но ценой большой крови Нотеборг был взят. Именно эта победа дала русским возможность закрепиться на Неве и выйти к берегам Балтики. Царь Пётр прекрасно понимал значение крепости и дал ей новое говорящее имя – Ключ-город, он же Шлиссельбург.

Но ход и исход Северной войны изменил положение дел. Новые твердыни – Петербург и Кронштадт – отняли ключи Невской земли у Шлиссельбурга. После Ништадтского мира крепость утратила военное значение. И вскоре превратилась в тюрьму для особо опасных государственных преступников.

Последняя героическая эпопея в истории Орехового острова развернулась во время Великой Отечественной войны. Город Шлиссельбург был взят немцами, но крепость на острове они взять так и не смогли. С 8 сентября 1941 до 18 января 1943 года – 498 дней – она находилась на переднем крае обороны Ленинграда. И это был ещё рубеж обороны Дороги Жизни: ледовая трасса пролегала в пятнадцати километрах к северу от острова. 498 дней – и ни дня без артобстрелов. Разрушения в крепости были огромные. И сейчас многие её постройки стоят в руинах, как остались со времён великой войны.

ТЮРЬМА

Новая тюрьма Шлиссельбургской крепости

Из семисот лет существования крепости четыре столетия – это оборона, и без малого двести лет – тюрьма.

Причём тюрьма такая: на острове дуб, на дубу ларец, в ларце яйцо, в яйце игла, а в ней смерть Кощеева. Одно надёжно упрятано в другое.

Первая линия недоступности – сердитые ладожские волны летом и торосистые льды с полыньями зимой, опоясывающие остров. Линия вторая – берега, укреплённые угловатыми фортификациями шведской постройки, а над ними мощные каменные стены и башни. Вступаем под гулкие своды Воротной башни, внутри крепости сворачиваем налево. Третья линия: прямоугольник стен цитадели, примыкающий к северной угловой башне, называемой Королевской. Её нижний ярус, подмываемый холодной ладожской водой, служил темницей для первых поколений особо важных государственных преступников.

Неизвестно, где точно, но где-то здесь, не в башне, а рядом, несколько лет жила под стражей царевна Мария Алексеевна, сводная сестра Петра Великого. По её отбытии и уже по смерти своего жестокого мужа коротала горькие дни законная жена Петра, опальная царица Евдокия (в монашестве Елена). Под башенными сводами протопали ботфорты сиятельных арестантов – ненавидимых императрицей Анной бывших членов Верховного тайного совета князей Дмитрия Голицына и Василия Долгорукого. Через несколько лет вслед за ними проследовал и любимец той же Анны, низложенный регент Иоганн Бирон.

Особно, в отдельной хижине под строгой охраной жил с 1756 по 1764 год некто, именуемый в тюремной документации не иначе как Арестант или Известная персона.

Из инструкции, утверждённой Екатериной II, о порядке содержания безымянного арестанта:

«В сенях у казармы и на галерее ставить двух часовых с примкнутыми штыками и заряженными ружьями, которым приказать арестанта из казармы не выпускать и смотреть, чтобы арестант из окна не мог выскочить. В ту казарму никому не входить, чтоб арестанта видеть никто не мог… Писем писать арестанту не давать, чего ради пера, чернил, бумаги и всего, чем можно способ сыскать писать, отнюдь бы при нём не было. В котором месте арестант содержится и далеко ль от Петербурга или от Москвы, арестанту не сказывать, чтоб он не знал. Команде, кто допущен будет арестанта видеть, отнюдь никому не сказывать, каков арестант: стар или молод, русской или иностранец…Ежели случится (чего Боже сохрани) в крепости опасный пожар, то арестанта, накрыв епанчою так, чтобы никто его видеть не мог, свесть на щербот[13]13
  Швертбот, лёгкое одномачтовое парусное судно.


[Закрыть]. Ежели паче чаяния случится, чтобы кто пришёл с командою или один, хотя бы офицер, без именного за собственноручным её императорского величества подписанием повеления… и захотел бы арестанта у вас взять, то оного никому не отдавать и почитать всё это за подлог или неприятельскую руку. Буде же так оная сильна будет рука, что спастись не можно, то арестанта умертвить, а живого его в руки не отдавать»[14]14
  Текст инструкции приводится по воспроизведению в экспозиции Музея истории Санкт-Петербурга (филиал «Крепость Орешек»).


[Закрыть].

Последнее положение инструкции сработало менее чем через два года после её составления: Известная персона был убит при якобы попытке его похищения или освобождения 5 июля 1764 года. Попытка сия, осуществлённая капитаном гвардии Мировичем, очень похожа на провокацию ради того, чтобы навсегда покончить с опасным узником. Читатель уже догадался, что Известная персона – император Иоанн Антонович, несчастный наследник Анны, царствовавший в возрасте от месяца до года, свергнутый Елизаветой и всю остальную двадцатидвухлетнюю жизнь проведший в строгой изоляции, в ссылках и тюрьмах.

Со временем количество опасных врагов престола умножилось и при императоре Павле был выстроен Секретный дом. Входим в тесный двор цитадели – и вот он пред нами: приземистое одноэтажное строение с тёмными, как ввалившиеся глаза, зарешеченными окнами. Стены выкрашены землисто-серой краской, наверно под цвет лиц заключённых.

С некоторым трепетом вступаем в сырое и сумрачное нутро здания. Коридор, десяток одинаковых капсул-камер. Размер каждой камеры – десять шагов по диагонали. Окно: низ на высоте человеческого роста, верх под потолком, стекла матовые зарешеченные, лучи солнца никогда не попадают в него. Железная кровать днем откидывается к стене на шарнирах; к стене же приделана небольшая доска – стол. Клозет в углу, раковина для умывания. Пол асфальтовый, неокрашенный, шероховатый. Железная печь топится из коридора.

Потом и эта темница стала маловата. Во времена подспудного революционного брожения при императоре Александре III Миротворце было возведено ещё одно тюремное здание, вчетверо больше старого. Новая тюрьма расположилось у восточной стены крепости, между цитаделью и Флажной башней. Камеры здесь почище и посветлее, воздуха побольше. Но главная пытка – та же. Не огонь и дыба, не голод и холод – нет, кормили тут сносно и телесных наказаний не применяли. Но с убийственной методичностью, со всеми мыслимыми приличиями осуществлялась здесь мука, может быть, тяжелейшая из всех: погружение человека заживо в небытие. Главное условие содержания в этой тюрьме – строжайшая изоляция от внешнего мира при полной невозможности заняться какой-либо деятельностью. Обитатели Секретного дома не имели права разговаривать ни с кем, и надзирателям запрещалось отвечать на их вопросы, просьбы, крики и вопли. Здесь не давали свиданий, не разрешали работать, писать и получать письма; краткие прогулки дозволялись только в тесном потайном дворике меж решётками окон и стеной цитадели и только в одиночестве. У заключённого как бы отнимали самую его личность: во всех документах и в окриках надзирателей он именовался номером своей камеры, и лишь начальник тюрьмы знал и хранил в тайне его имя.

А в большом дворе цитадели, что между воротами и стеной Секретного дома, совершались казни. Редко, но совершались. Революционеры-террористы Александр Ульянов, Егор Сазонов, Иван Каляев и ещё одиннадцать осуждённых приняли смерть от верёвки или пули возле древней каменной стены.

Камеры Секретного дома и Новой тюрьмы мерили шагами государственные преступники разных эпох, направлений, характеров и образов мыслей. Декабристы Николай и Михаил Бестужевы, Вильгельм Кюхельбекер, Иван Пущин, основоположник анархизма Михаил Бакунин, соучастник первого покушения на царя Александра Освободителя Николай Ишутин, социалисты Ипполит Мышкин, Герман Лопатин, народовольцы Михаил Фроленко, Вера Фигнер, Николай Морозов… О каждом из них можно написать остросюжетный роман.

В 1897 году условия содержания в Шлиссельбургской тюрьме были несколько смягчены: заключённым разрешили прогуливаться по двое, предоставили желающим грядки под возделывание. Революционные события 1905 года захлестнули незатопляемый остров: после октябрьского Манифеста всем «политическим» была объявлена амнистия. Тюрьма опустела. Лопатин, Морозов, Фроленко, Фигнер и прочие, отсидевшие по полжизни в одиночках, вышли на вольный воздух. Счастья большинству из них он не принёс…

Из 69 заключённых, содержавшихся в Шлиссельбургской тюрьме с 1884 по 1905 год, освобождены по амнистии восьмеро. За эти же годы умерли, казнены или покончили с собой 32 человека. Остальные переведены в другие места заключения или сосланы на поселение.