Текст книги "Меж Наровой и Свирью. Хожение по Ленинградской области"

Злополучная Ропша

Руины Ропшинского дворца

На Ижорской земле повсюду отпечатались следы исторических событий – по большей части грозных, трагических. Одно из таких мест с мрачноватым прошлым расположено в живописнейшем месте на речке Стрелке в сорока верстах от центра Петербурга.

Поздним вечером 29 июня 1762 года прислуга императорского имения Ропша была взбудоражена топотом множества копыт, стуком колёс, выстрелами и криками. Привратники распахнули ворота. По аллее в сторону дворца покатилась тёмная карета с завешенными окнами, впереди и позади неё неслись кавалеристы с факелами в руках. Карета подкатила ко входу во дворец. Кавалеристы спешились, выстроились в две шеренги. Из кареты в сопровождении трёх рослых офицеров вышел худощавый человек в тёмно-синем шитом золотом кафтане, в треугольной шляпе набекрень. Лицо его было бледно, под глазами темнели круги – свидетельство бессонной ночи. Пройдя между рядами вооружённых людей, он ступил в тёмный вестибюль. По пятам за ним следовали трое. Во дворце засуетились, забегали – швейцары, лакеи, горничные… «Государь, государь приехал!» Но худощавый человек в треуголке с плюмажем уже не был государем…

В России произошёл переворот.

29 июня – День святых апостолов Петра и Павла, именины императора Петра Фёдоровича. В этот день в тридцати верстах от Ропши, в Ораниенбауме, Пётр III подписал акт об отречении – свой, как оказалось, смертный приговор. Впрочем, может быть, он ничего и не подписывал. В день своих именин он уже был бессильным пленником в руках врагов. Манифест от имени новой самодержицы Екатерины, где говорилось о его отречении, был опубликован только 13 июля, когда бывший император уже ничего не мог возразить. Свергнутый с престола в результате дворцового заговора и мятежа гвардии, он был доставлен в Ропшинский дворец, содержался там под охраной братьев Орловых и… скончался там же 6 июля «от желудочной колики», как было официально объявлено.

Обстоятельства гибели Петра III так и остались неизвестны. Впрочем, никто из осведомлённых современников не сомневался: это было убийство. Существует и весьма распространённая версия. Во время обеда подвыпивший князь Барятинский и Алексей Орлов, один из главных организаторов переворота, повздорили со свергнутым царём. Дело дошло до драки. Могучие гвардейцы набросились на слабосильного Петра и забили его насмерть. Говорят даже – проткнули ему горло большой двузубой вилкой, которой цепляли жаркое с блюда…

Это – легенда. Главное её основание – письмо Алексея Орлова Екатерине об обстоятельствах убийства. Но подлинность письма сомнительна. Несомненно то, что смерть Петра была необходима Екатерине. И смерть настигла его в Ропше.

Живописная Ропша оказалась местом злополучным. Во времена завоевания Ингерманландии Пётр Великий начал было обустраивать здесь свой путевой дворец. Но в скором времени передал Ропшинскую мызу во владение старику Фёдору Юрьевичу Ромодановскому, князю-кесарю (уникальный титул, значение которого можно определить как «заместитель» царя, местоблюститель царского престола). По словам современника, князя Б. И. Куракина, Ромодановский был «собою видом, как монстра; нравом злой тиран; превеликой нежелатель добра никому; пьян по вся дни; но его величеству верной был так, что никто другой»[19]19
  Куракин, Б. И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. 1682–1695 гг. // Русская старина. – 1890. – Т. 68. – № 10. – С. 249.


[Закрыть]. Самое же главное, что князь Фёдор, а затем его сын Иван возглавляли Преображенский приказ – сыскное и «пытошное» ведомство петровской России. Тот же Куракин пишет: «О власти же его, Ромодановскаго, упоминать еще будем, что приналежит до розысков, измены… мог всякого взять к розыску, арестовать, и розыскивать, и по розыску вершить»[20]20
  Там же.


[Закрыть]. Бытует предание, что в замке Ромодановских в Ропше существовало подземелье, в котором содержались узники, и что там, в мрачной камере, сам князь-кесарь пытал подозреваемых.

При Елизавете Петровне Ропша стала императорской резиденцией и была заново обустроена по плану самого Растрелли. Незадолго до своей смерти Елизавета подарила новую усадьбу наследнику престола Петру Фёдоровичу. Никто не знал тогда, какая участь ждёт внука Петра Великого.

После убийства Петра III дворец долго оставался заброшенным. В XIX веке Ропшинская усадьба числилась императорской резиденцией, но использовалась мало. После революции усадьбу отдали колхозу. Во время немецкой оккупации дворец использовался под госпиталь, а при отступлении немцев горел. После войны в наскоро восстановленных покоях расположилась воинская часть. В конце 1970-х военные ушли, дворец долго пустовал, а в мирном 1990 году пожар опустошил его сильнее, чем в войну. Вот уже более двадцати лет этот памятник истории и культуры бессмысленно разрушается. Парк зарос, перекрытия дворца провалились, начали рушиться стены. В январе 2015 года, не выдержав борьбы со стихиями, пали, как воины, колонны фасада…

И никакого намёка на реставрацию или хотя бы консервацию. Вот уж действительно злополучная Ропша…

Императорская Гатчина

В Новгородской писцовой книге 1499 года упоминается село Хотчино Богородицко-Дягиленского погоста Копорского уезда Водской пятины. По мнению большинства исследователей, Хотчино – это Гатчина. При шведах, в XVII веке, село это принадлежало знатному роду Оксеншерна, один из представителей которого, граф Аксель, был канцлером и фактическим правителем Швеции при королеве Христине. Так что Хотчино уже тогда было местом почти что королевским. Впрочем, центром ижорских владений рода Оксеншерна была мыза Скворицы, расположенная неподалёку.

После отвоевания Ижорской земли в ходе Северной войны Пётр Великий отдал Хотчино-Гатчину своей сестре царевне Наталии. После её смерти, последовавшей в 1716 году, Гатчиной чуть более года владел близкий друг царевны лейб-медик царя Петра Роберт Арескин (Эрскин), затем – его преемник в должности придворного врача Иван Блюментрост. Видимо, с его именем связано возникновение Гатчинского парка; во всяком случае, в документах того времени упоминается об основании здесь «аптекарского огорода». При императрице Анне Блюментрост впал в немилость и имение перешло к сенатору князю Александру Куракину (двоюродному брату убиенного царевича Алексея Петровича: опять «царский след» в истории Гатчины). У его наследников Гатчинскую мызу купила императрица Екатерина II в 1765 году. И тут же подарила её своему фавориту Григорию Орлову, участнику переворота 1762 года, завершившегося убийством свергнутого императора Петра III.

При всесильном Орлове в Гатчине развернулось большое строительство. Руководить созданием усадьбы, достойной принять императрицу и её любовника, был приглашён Антонио Ринальди. К этому времени итальянский архитектор уже завершил работу над созданием императорской Собственной дачи в Ораниенбауме. В Гатчине он возвёл дворец в модном тогда образе охотничьего дома-замка, с башнями и подземным ходом. К замку пристроены дугообразные боковые корпуса-крылья, соединённые переходами с дворцовой церковью и двумя служебно-хозяйственными каре. Вокруг дворца был разбит обширный парк.

Но Орлов не успел насладиться своим новым владением. Дворец ещё не был достроен, а парк только разрастался, когда мысли и планы императрицы переменились. Орлов был лишён «высочайшей милости» и получил негласное повеление удалиться из Петербурга. Умер он в безумии в подмосковном имении Нескучном в 1783 году. После смерти бывшего фаворита Екатерина выкупила Гатчинское имение у его наследников и передала великому князю Павлу, своему сыну от царя Петра, свергнутого и убитого при участии Григория Орлова…

Юго-восточный фасад Большого Гатчинского дворца

В истории Гатчины наступила великая эпоха. С 1783 по 1796 год она была резиденцией наследника престола, с 1796 по 1917 – императорской резиденцией.

В 1790-х годах дворец был частично перестроен и расширен под руководством Виченцо Бренна, любимого архитектора Павла, при участии другого видного архитектора той эпохи Адриана Захарова. Надстроены боковые корпуса и каре. Перед юго-восточным фасадом образован обширный плац для строевых учений гатчинской гвардии. Рвы, подъёмные мосты и каменная ограда-стена с зубцами придали дворцу облик крепости. Впрочем, военный вид был сильно смягчён фактурой пудостского камня, использованного в облицовке стен. Этот серовато-жёлтый пористый известковый туф, способный менять оттенки цвета в зависимости от освещения, придал дворцу некоторую мягкость, теплоту, человечность.

С противоположной, северо-западной стороны фасад дворца смотрит в парк, обширный, покойный, нежно-лирический. Характер парка не вяжется с привычным представлением об императоре Павле как о самодуре и солдафоне. Очевидно, несчастный самодержец вынужден был скрывать поэтические порывы своей натуры под командирско-царственной маской. Здесь, в своих жилых покоях, выходящих окнами в парк, на террасе пред дворцом, на берегу пруда, в аллеях и павильонах он мог отвести душу, здесь он мог быть не императором, а человеком…

Северо-западный фасад Большого Гатчинского дворца

Арсенальное каре Большого Гатчинского дворца

В 1801 году император Павел был убит. Гатчинский дворец остался владением его вдовы, императрицы Марии Фёдоровны. После её смерти в середине XIX века при Николае I и Александре II были осуществлены значительные перестройки в юго-восточном каре. С этого времени Гатчинский дворец оставался богатейшей императорской усадьбой в окрестностях Петербурга—Ленинграда. Александр II приезжал сюда ради охоты в окрестных заповедных лесах. Александр III отдыхал от многомятежных государственных дел, рыбачил под сенью гатчинских лип. Здесь проводил он летнее время в милом семейном кругу; здесь росли его сыновья, двум из которых суждено быть расстрелянными, и дочери, судьба коих – умереть в заморском изгнании… Последний владелец, Николай Александрович, в бытность императором в Гатчине бывал редко, и она стала обретать тихий, немного провинциальный облик…

28 октября 1917 года покой Гатчины был нарушен. В город вошли броневики и конные сотни генерала Краснова. Свергнутый премьер и «главковерх» Керенский въехал на автомобиле в ворота императорской резиденции. Краснов и Керенский рассчитывали собрать здесь верные им войска и с ними двинуться на Петроград, уже захваченный большевиками. Старинный дворец в последний раз стал сценой исторической драмы. Распропагандированные большевистскими агитаторами казаки отказались подчиняться «главковерху». На парадном плацу у памятника Павлу они митинговали целый день. Керенский рыдал в тронном зале Гатчинского дворца. Едва не захваченный в плен отрядом матросов, прибывших из Петрограда, он умчался из Гатчины на своём автомобиле в политическое небытие.

В 1918 году Гатчинский дворец стал музеем, богатейшим среди дворцовых резиденций в окрестностях Петрограда. И оставался таковым до Великой Отечественной войны. В 1941 году дворец сильно пострадал от немецких бомб и снарядов. В 1944 году был дотла разорён и сожжён отступающими немцами. Долго ещё высились в центре Гатчины почерневшие, обгорелые стены дворца. Реставрационные работы начались только через тридцать лет после войны и продолжаются по сей день.

А вокруг дворца и парка живёт город Гатчина. Превращение села в город тоже связано с именем Павла. 11 ноября 1796 года, на пятый день царствования, он издал указ: «Собственную нашу мызу Гатчину переименовать городом повелеваем». При императорской резиденции стали расти казармы и богадельни, фабрики, жилые дома, особняки и храмы.

Исторический центр Гатчины мал, целен, мил. Его композиционную основу составляет массивный и эффектный пятиглавый собор святого апостола Павла, построенный на месте боле скромного храма по проекту архитектора Романа Кузьмина в 1846–1852 годах. От него Соборная улица спускается вниз, в сторону парка. Невысокие жилые дома старинной архитектуры составляют её обрамление. Чуть в стороне белеет Покровский собор; его синий купол и колокольня составляют главную высотную доминанту старой Гатчины. В противоположной стороне от Соборной улицы – лютеранская кирха, облицованная пудостским камнем. Облик центра императорского города дополняют казённые здания, расположенные на небольшом пространстве, на улицах, тянущихся параллельно или перпендикулярно Соборной. Полицейская часть с пожарной башней-каланчой, придворная суконная фабрика, Сиротский институт.

Нет города приятнее Гатчины. По крайней мере, в Ленинградской области.

Гатчина: усадьба П. Е. Щербова

Невдалеке от Большого Гатчинского дворца между парковыми озёрами приютился дивный пряничный домик со стрельчатыми окнами, высокой щипцовой крышей и стройной восьмигранной башенкой под флюгером. Он как бы слеплен из нескольких разновеликих объёмов, и поэтому с разных сторон смотрится по-разному. Так посмотреть – сельское жилище небогатого помещика; так – небольшая готическая церковь, а так – замок над водной гладью Чёрного озера. И названия у него тоже разные: Приоратский замок, Приоратский дворец или просто Приорат.

Это название – такая же игрушка-обманка, как и сам дворец. Никакой приорат, то есть совет, управляющий средневековой городской коммуной или крупным монастырём, здесь никогда не собирался. И приор – наместник магистра Мальтийского ордена – здесь тоже никогда не жил. Хотя строили эту необычную усадьбу именно для него.

Гатчина: Приоратский дворец

В 1798 году император Павел по просьбе рыцарей-иоаннитов принял титул Великого магистра Ордена святого Иоанна Иерусалимского, или, по-другому, Мальтийского ордена. Чем было вызвано это необычное для православного самодержца решение – романтической игрой в рыцари или политическими интересами в борьбе за гегемонию в Европе? Видимо, и тем и другим. Павел не только пригласил рыцарей-мальтийцев в Россию, но и одарил их недвижимым имуществом. В Петербурге капитулу ордена был передан огромный Воронцовский дворец на Садовой улице и церковь Иоанна Предтечи на Каменном острове. В Гатчине, рядом со своей главной загородной резиденцией, император также выделил мальтийцам участок земли. На нём стали возводить здание. Предполагалось, что там будет жить приор ордена принц Конде. Когда-то Павел, ещё наследник престола, путешествовал по Европе инкогнито, под именем графа Северного, и был с почётом принят принцем Конде в замке Шантильи во Франции. Французская революция выгнала Конде из Франции, а мальтийских рыцарей с Мальты. Павел хотел отблагодарить принца за гостеприимство и заодно показать всему миру: принцы крови, знатнейшие аристократы Европы, живут на окраине его царской резиденции как приживалы, из милости. Конде понял это, в Гатчину жить не поехал и постарался поскорее убраться из России в Австрию.

Но усадьба тем временем была построена. Руководил строительством интереснейший человек – Николай Александрович Львов. Поэт, художник, естествоиспытатель и – редчайший факт! – архитектор-самоучка. Он возвёл более двух десятков построек – особняков, парковых павильонов, казённых зданий, церквей. Приоратский замок – одна из последних его работ. Львов спроектировал его в псевдоготическом стиле, мода на который расцвела в 80-х годах XVIII века.

Но интересен Приорат в первую очередь не стилистикой и планировкой, а материалом, из которого Львов его построил. В эти годы Николай Александрович увлекался прикладной химией и, в частности, изготовлением строительных материалов из прессованной земли. Вот в этой редкой технике он и осуществил строительство рыцарской усадьбы на берегу Чёрного озера.

Построенному из земли зданию предрекали скорое разрушение. Но он стоит до сих пор, пережив и рыцарственных, и венценосных владельцев, и революцию, и Великую Отечественную войну. Одно из самых необычных украшений Гатчины.

Лампово

Название деревни Лампово никак не связано ни с лампочкой Ильича, ни с электричеством вообще. По мнению лингвистов, оно происходит от ижорского «лямппи» – бойкое место. Первое упоминание деревни с таким названием относится к 1715 году. Землями между Гатчиной и Лугой в то время владел царевич Алексей Петрович. Сохранилось его распоряжение о посылке «из деревни Лампов в Петербург» ситной муки для варения пива. Предполагают, что уже в те времена здесь поселились старообрядцы – выходцы их Архангельской и Вологодской губерний. С тех самых пор и до наших дней в деревне Лампово существует община старообрядцев-беспоповцев, одна из немногих в Ленинградской области и единственная в Петербурге и его окрестностях, принадлежащая к федосеевскому согласию.

Дом в деревне Лампово

Сколько сейчас в Лампове старообрядцев, сколько православных, сколько неверующих – сказать трудно. До революции население села делилось почти поровну на тех, кто ходил в православный храм, и тех, кто посещал старообрядческий молельный дом. Согласно данным переписи населения Российской империи 1897 года, в деревне Лампово православных – 272, староверов – 238, мужчин – 209, женщин – 301, обоего пола – 510. Примерно таким же было соотношение православных и староверов в предшествующие полтора столетия. В семье православного ламповского крестьянина Родиона родилась в 1758 году (если не врут выписки из метрических книг) девочка Аринушка. Она подросла, её выдали замуж в деревню Кобрино. Оттуда за добрый нрав и живой ум взяли в услужение к помещикам Ганнибалам и Пушкиным. Так Арина Родионовна стала няней великого поэта – едва ли не самой известной няней в мире, наравне с Эвриклеей, воспетой Гомером нянькой Одиссея.

Сегодня Лампово – место паломничества этнографов, фольклористов, археографов, исследователей русского деревянного зодчества и фотографов. Этнографы и фольклористы ещё надеются собрать здесь жемчужины, недобранные предшествующими поколениями учёных: легенды, предания, старообрядческие духовные стихи, особенности речи и быта. Археографов интересуют старинные дониконовские церковные книги, которые всё ещё хранятся в семьях старообрядцев. А архитекторы и фотографы с удовольствием рассматривают деревенские дома, некоторые из которых являются подлинными шедеврами деревянной архитектуры.

Вот один из них: шесть окон по фасаду, крыльцо с двускатной крышей и резными причелинами, а над ним – широкий балкон, деревянная ограда и столбики которого оформлены тончайшей кружевной резьбой. Вот другой, с наличниками и ставнями, украшенными лучистым резным орнаментом. Вот просто бревенчатый домик-крошечка, но изящный балкончик и тут оплетён кружевным узором. А вот массивная потемневшая от времени изба на высоком подклете. Над её суровым ликом – опять-таки балкон с ажурной резной оградкой, а ещё выше, опираясь на четыре столбца, нависает треугольный фронтон, явно срисованный с барского дома.

Резные украшения разнообразны, их узоры редко повторяют друг друга. Орнаменты в виде крестов, кругов, солнечных колёс, треугольников, ромбов и прочих простых и замысловатых геометрических фигур дополняются изображениями петушков, лошадок, лосей, оленей. Игра форм дополняется перекличкой красок: многие дома и детали украшений выкрашены в яркие контрастные цвета.

Большинство этих дивных домов в Лампове стары, иным по 100–150 лет. Некоторые заброшены и разрушаются. Но и многие новые постройки украшены традиционной резьбой. Деревня Лампово живёт.

Станция Любань

Вокзал в Любани

18 августа 1851 года в небольшом селе Любань, что на Петербургско-Московском тракте, царило необычайное для сих мест оживление. Чуть ли не всё население, включая мальчишек и старух, ещё до света собралось возле нового невиданного чуда – железнодорожной станции. Глазели на странные металлические полосы, убегавшие по земле вдаль. Самые умные, тыкая пальцами в сторону железяк, объясняли соседям:

– Вишь, вон та штука – «рельс» называется. По ей вся эта махина ездить будет.

Другие молчали, или перешёптывались, или переминались с ноги на ногу. Ждали. Вот часов в семь утра издали послышался странный шум, в небе появились облачка дыма.

– Царский поезд! Царь едет – зашумели в толпе.

Из той дали, в которой сходились тёмные линии рельсов, быстро стало вырастать огнедышащее чудовище. С громким стуком и свистом оно ворвалось на станцию, прогремело, напугав собак и старушек, промелькнуло окнами зелёных вагонов и исчезло за юго-восточной стороной горизонта. Толпа стала расходиться.

Через два с половиной месяца после проезда царского поезда было открыто постоянное пассажирское и грузовое движение по железной дороге Петербург—Москва. К железному чудовищу в Любани привыкли. Как и к тому, что центр села украсился новой неслыханно величественной по деревенским меркам постройкой – зданием вокзала.

Здание вокзала в Любани – одно из типовых вокзальных зданий, построенных при прокладке первой в России магистральной железной дороги – Петербургско-Московской, впоследствии Николаевской, ныне Октябрьской. Из всех типовых вокзалов первого и второго классов любанский сохранился, пожалуй, лучше других. Проект разработан архитектором и инженером Рудольфом Желязевичем. В сущности, проект прост. Вытянутое двухэтажное здание вокзала расположено как бы на островке между железнодорожными путями. С одной стороны – перрон на Петербург, с другой – на Москву. К зданию на уровне второго этажа с трёх сторон примыкает покатая крыша перронов, опирающаяся на изящные чугунные столбы. Со стороны Петербурга здание закруглено, со стороны Москвы как бы обрублено. Простенько, но со вкусом.

Постройка Желязевича вскоре была удачно дополнена стройной вертикалью Петропавловской церкви, построенной в псевдорусском стиле, с высоким шатровым навершием и килевидными закомарами. Автор её проекта – самый официальный архитектор той поры, любимец Николая I и Александра II Константин Андреевич Тон. Более всего он известен как создатель храма Христа Спасителя и Большого Кремлёвского дворца в Москве. В Петербурге он тоже много строил. Одно из лучших его сооружений в Северной столице – Благовещенская церковь на одноименной площади (ныне площадь Труда) – послужило прообразом для церкви в Любани. Им же были разработаны типовые проекты соборных церквей для всей России. В советские времена почти все храмы, построенные самим Тоном или по его проектам, были снесены, в том числе и Благовещенская церковь. А храм в Любани чудом сохранился.

Постройка церкви по проекту столь маститого архитектора состоялась благодаря одному важному обстоятельству: в Любани, в полуверсте от вокзала, на холме над речкой Тигодой стоял дом Павла Петровича Мельникова, основоположника теории и практики железнодорожного строительства в России, одного из главных (вместе с Н. О. Крафтом) руководителей строительства Петербургско-Московской железной дороги. Став министром путей сообщения, Мельников выступил инициатором постройки и главным жертвователем храма. Церковь Петра и Павла была освящена в 1867 году. В 1880 Мельников умер и был похоронен в склепе под алтарём храма. С тех пор церковь на станции Любань неофициально почитается как главный железнодорожный храм России. Возможно, поэтому церковь и уцелела.