Текст книги "Ведьмак"

Прижавшись к стволу, девчушка тонко пискнула. Гигантская многоножка приподняла над травой длинные дрожащие сяжки, ловила ими запах и тепло.

– Не двигайся! – рявкнул ведьмак и топнул, чтобы привлечь внимание сколопендроморфа. Но многоножка не отреагировала, она уже учуяла запах близкой жертвы. Чудовище пошевелило конечностями, свернулось буквою «S» и двинулось вперед. Его ярко-желтые лапы равномерно, словно весла галеры, мелькали в траве.

– Yghern! – крикнула Браэнн.

Геральт двумя прыжками влетел на поляну, на бегу выхватывая меч из ножен на спине, с размаху бедром ударил окаменевшую под деревом девочку, откинув ее в сторону, в кусты ежевики. Сколопендроморф зашелестел в траве, задробил конечностями и кинулся на него, подняв передние сегменты и клацая челюстями, блестящими от покрывающего их яда. Геральт заплясал, перескочил через плоское туловище и с полуоборота рубанул мечом, целясь в незащищенное место между броневыми плитками на туловище. Однако чудовище оказалось очень прытким, меч ударил в хитиновый панцирь, не разрубив его, – толстый ковер мха самортизировал удар. Геральт отскочил, но недостаточно ловко. Сколопендроморф с чудовищной силой обернул заднюю часть тела вокруг его ног. Ведьмак упал, перевернулся и попытался вырваться. Безуспешно.

Многоножка выгнулась и развернулась так, чтобы дотянуться до него челюстями, при этом резко заскребла когтями о дерево, проползла по нему. В этот момент над головой Геральта просвистела стрела, с хрустом пробила панцирь существа и пригвоздила его к стволу. Многоножка свилась, сломала стрелу и освободилась, но тут же в нее угодили еще два снаряда. Ведьмак, ударом ноги откинув от себя трепещущие останки, отскочил в сторону.

Браэнн, стоя на коленях, била из лука в невероятном темпе, всаживая в сколопендроморфа стрелу за стрелой. Многоножка ломала стрелы и освобождалась, но новая стрела снова прибивала ее к стволу. Плоская блестящая темно-рыжая голова существа металась из стороны в сторону, щелкала челюстями в тех местах, куда попадали стрелы, бездумно пытаясь дотянуться до разящего ее врага.

Геральт подскочил сбоку и, широко размахнувшись, рубанул мечом, закончив борьбу одним ударом. Дерево сыграло роль палаческой плахи. Браэнн, не опуская лука, медленно подошла, пхнула извивающееся в траве, перебирающее конечностями тело, плюнула на него.

– Благодарю, – сказал ведьмак, давя отрубленную голову многоножки ударами каблука.

– Чего?

– Ты спасла мне жизнь.

Дриада взглянула на него. В этом взгляде не было ни понимания, ни эмоций.

– Yghern, – сказала она, пнув ботинком свернувшееся туловище. – Он поломал мне шипы.

– Ты спасла жизнь мне и вон той маленькой дриаде, – повторил Геральт. – Черт возьми, где она?

Браэнн ловко раздвинула кусты ежевики, просунула руку меж игольчатых ветвей.

– Так я и думала, – сказала она, вытаскивая из кустов девчушку в серой курточке. – Глянь сам, Гвинблейдд.

Это не была дриада. Это не был ни эльф, ни пак, ни сильфида или низушек. Это было обыкновеннейшее на свете дитя человеческое. Девочка. В центре Брокилона, самом наинеобычнейшем месте для самых обычнейших человеческих детенышей.

У нее были светлые, мышино-серые волосы и огромные ядовито-зеленые глаза. Ей было не больше десяти лет.

– Ты кто? – спросил Геральт. – Откуда ты тут взялась?

Она не ответила. «Где-то я ее уже видел, – подумал он. – Где-то я ее уже однажды видел. Ее или кого-то, страшно на нее похожего».

– Не бойся, – неуверенно сказал он.

– А я и не боюсь, – невнятно буркнула она. У нее явно был насморк.

– Сматываемся отсюда, – неожиданно проговорила Браэнн, оглядываясь. – Там, где есть один игерн, жди другого. А у меня осталось мало шипов.

Девочка взглянула на нее, раскрыла рот, отерла мордашку обратной стороной ладони, размазывая пыль.

– Кто ты, черт побери? – наклонившись, повторил Геральт. – Что ты делаешь в Бро… В этом лесу? Как сюда попала?

Девочка опустила голову и шмыгнула носом.

– Оглохла? Я спрашиваю, кто ты? Как тебя зовут?

– Цири, – хлюпнула она.

Геральт повернулся. Браэнн, рассматривая лук, глядела на него.

– Слушай, Браэнн…

– Чего?

– Неужели возможно… неужели возможно… чтобы она… удрала от вас из Дуен Канелль?

– Чего?

– Не прикидывайся идиоткой, – вспылил он. – Я знаю, что вы похищаете девочек. А ты сама что, в Брокилон с неба свалилась? Я спрашиваю, возможно ли это…

– Нет, – отрезала дриада. – Я ее никогда в глаза не видела.

Геральт внимательно рассмотрел девочку. Ее пепельно-серые волосы были растрепаны, полны иголок и листиков, но пахли чистотой, не дымом, не хлевом или жиром. Руки, хоть невероятно грязные, были маленькие и нежные, без шрамов и синяков. Мальчишеская одежда, курточка с красным капюшоном ни о чем не говорили, но высокие сапожки были изготовлены из мягкой дорогой телячьей кожи. Нет, это наверняка не деревенский ребенок. «Фрейксенет, – вдруг подумал Геральт. – Ее искал Фрейксенет. За ней пошел в Брокилон».

– Откуда ты, спрашиваю, малявка?

– Как ты разговариваешь со мной! – Девчушка гордо подняла голову и топнула ножкой. Мягкий мох свел на нет эффект этого движения.

– Ха, – сказал ведьмак и усмехнулся. – И верно, княжна. Во всяком случае, судя по разговору, потому что вид у тебя никудышный. Ты из Вердэна, верно? Знаешь, что тебя ищут? Не волнуйся, я отведу тебя домой. Слушай, Браэнн…

Стоило ему отвернуться, как девчонка моментально развернулась и кинулась бегом через лес по пологому склону холма.

– Bloede turd! – воскликнула дриада, потянувшись к колчану. – Caemm’ere!

Девочка, спотыкаясь, мчалась напрямую сквозь лес, хрустя сухими ветками.

– Стой! – крикнул Геральт. – Куда ты, зараза!

Браэнн мгновенно натянула лук. Стрела ядовито засвистела, летя по плоской параболе, наконечник со звоном врезался в ствол, чуть не задев волосы беглянки. Малышка сгорбилась и припала к земле.

– Ты, чертова идиотка! – крикнул ведьмак, приближаясь к дриаде.

Браэнн ловко вытянула из колчана вторую стрелу.

– Ты же могла ее убить!

– Это Брокилон! – гордо проговорила она.

– А это ребенок!

– Ну и что?

Он взглянул на стрелу. На ней были полосатые перья из маховых крыльев фазанихи, покрашенные желтым в отваре коры. Он не произнес ни слова. Повернулся и быстро пошел в лес.

Девочка лежала под деревом, съежившись, осторожно приподняв голову и глядя на стрелу, торчащую в стволе. Услышав его шаги, она вскочила, но он, прыгнув, поймал ее и схватил за красный капюшон курточки. Она повернула голову и взглянула на него, потом на руку, державшую капюшон. Он отпустил ее.

– Почему ты убежала?

– А тебе-то что? – хлюпнула она носом. – Оставь меня, ты… ты…

– Глупая девчонка, – зло зашипел он. – Это Брокилон. Тебе мало сороконожки? Одна ты в здешнем лесу не дотянешь и до утра. Ты еще не поняла?

– Не прикасайся ко мне! – взвизгнула она. – Ты, холоп, ты… Я – княжна, не думай! Понял?

– Ты глупая малявка.

– Я княжна!

– Княжны одни по лесу не гуляют. У княжон бывают чистые носы.

– Я велю отрубить тебе голову! И ей тоже! – Девочка вытерла нос ладонью и враждебно взглянула на подходившую дриаду. Браэнн рассмеялась.

– Ну хорошо, хватит вопить, – прервал ведьмак. – Почему ты убежала, княжна? И куда? И чего боишься?

Она молчала, потягивая носом.

– Ну ладно, твое дело. – Он подмигнул дриаде. – Мы пошли. Хочешь остаться в лесу одна – твоя воля. Но в другой раз, когда на тебя нападет игерн, не ори. Княжнам это не подобает. Княжны умирают, даже не пикнув, предварительно, конечно, вытерев нос дочиста. Пошли, Браэнн. Прощай, ваше высочество.

– По… погоди…

– Ну?

– Я пойду с вами.

– Ты окажешь нам великую честь. Верно, Браэнн?

– Но ведь ты не отведешь меня обратно к Кистрину. Клянешься?

– Кто такой… – начал он. – А, черт! Кистрин? Князь Кистрин? Сын короля Эрвилла из Вердэна?

Девочка надула маленькие губки, шмыгнула носом и отвернулась.

– Хватит играться, – угрюмо бросила Браэнн. – Идем.

– Сейчас, сейчас, – выпрямился ведьмак и глянул на дриаду сверху. – Планы немного меняются, прекрасная моя лучница.

– Чего? – подняла брови Браэнн.

– Госпожа Эитнэ подождет. Надо отвести девчонку домой. В Вердэн.

Дриада прищурилась и потянулась к колчану.

– Никуда вы не пойдете. Ни ты, ни она.

– Осторожней, Браэнн, – скверно усмехнувшись, сказал ведьмак. – Я не мальчик, которому ты вчера из засады всадила стрелу в глаз. Я умею защищаться.

– Bloede arss! – прошипела она, поднимая лук. – Ты идешь в Duen Canell, она тоже! Не в Вердэн!

– Нет! Не в Вердэн! – Пепельноволосая девочка прильнула к дриаде, прижалась к ее худенькому бедру. – Я с тобой! А он пусть идет в Вердэн один, к глупому Кистрину, если ему так хочется!

Браэнн даже не взглянула на нее. Она не сводила глаз с Геральта, но лук опустила.

– ‘Ss turd! – сплюнула она ему под ноги. – Да! А, иди куда глаза глядят! Посмотрим, сумеешь ли. Сдохнешь, прежде чем выберешься из Брокилона.

«Она права, – подумал Геральт. – Шансов никаких. Без нее и из Брокилона не выйду, и до Дуен Канелль не дойду. Что делать, посмотрим, может, удастся убедить Эитнэ».

– Ну, Браэнн, – проговорил он примирительно и улыбнулся. – Не злись, красавица. Хорошо, пусть будет по-твоему. Пошли вместе в Дуен Канелль. К госпоже Эитнэ.

Дриада буркнула что-то себе под нос и сняла стрелу с тетивы.

– Тогда пошли, – сказала она, поправляя повязку на волосах. – Много времени потеряли.

– О-о-о, – простонала девочка, сделав шаг.

– В чем дело?

– Что-то… с ногой.

– Погоди, Браэнн! Иди, малышня, возьму на плечи.

Она была тепленькая и пахла мокрым воробушком.

– Как тебя зовут-то, княжна? Запамятовал.

– Цири.

– А где твои владения, позволь спросить?

– Не скажу, – буркнула она. – Не скажу, и все тут.

– Ну что ж, переживу. Не вертись и не чихай мне в ухо. Что ты делаешь в Брокилоне? Потерялась? Заблудилась?

– Как же! Я никогда не блужу… блудю…

– Не вертись. Сбежала от Кистрина? Из замка Настрог? До или после обручения?

– Откуда ты знаешь? – Она снова чихнула.

– Я, понимаешь ли, невероятно умный. Почему убежала именно в Брокилон? Что, не было направлений побезопасней?

– Глупый конь понес.

– Лжешь, княжна. При твоей-то фигуре ты могла забраться самое большее на кота. К тому же ласкового.

– Ехал Марк. Оруженосец рыцаря Воймира. А в лесу конь упал и сломал ногу. И мы потерялись.

– Ты же сказала, что с тобой такого не случается.

– Так ведь заблудился же он, а не я. Был туман. И мы потерялись.

«Потерялись, – подумал Геральт. – Бедный оруженосец рыцаря Воймира, которому выпало счастье наткнуться на Браэнн и ее спутниц. Сопляк, вероятно, не знающий женщин, помогает сбежать зеленоглазой соплячке, потому что наслушался рыцарских россказней о девицах, принуждаемых к замужеству. Помогает бежать для того, чтобы пасть от крашеной стрелы дриады, вероятно, не знавшей мужчин. Но уже умеющей убивать».

– Я спросил, ты сбежала из замка Настрог до или после обручения?

– Сбежала, и все тут, тебе-то какое дело, – проворчала Цири. – Бабушка сказала, что я должна туда поехать и познакомиться с этим Кистрином. Только познакомиться. А его отец, этот брюхатый король…

– Эрвилл…

– …сразу: обручаться – и точка. А я его не хочу. Этого Кистрина. Бабушка сказала…

– Так тебе противен князь Кистрин?

– Я не хочу его, – гордо сообщила Цири, музыкально потянув носом. – Он толстый, глупый и у него скверно пахнет изо рта. Прежде чем я туда поехала, мне показали портретик. А на портретике он толстым не был. Не хочу я такого мужа. И вообще – не хочу я никакого мужа.

– Цири, – неуверенно проговорил ведьмак, – Кистрин еще ребенок, как и ты. Через несколько лет из него может получиться вполне приятный юноша.

– Ну так пусть мне пришлют другой портретик через несколько лет, – фыркнула она. – И ему тоже. Потому как он сказал мне, что на портрете, который ему показали, я была гораздо красивее. И признался, что любит Альвину, фрейлину двора, и хочет быть ее рыцарем. Видишь? Он меня не хочет, и я его не хочу. Так зачем же обручаться?

– Цири, – проворчал ведьмак. – Он – князь, ты – княжна. Князья и княжны женятся именно так, а не иначе. Таков обычай.

– Ты говоришь, как все они. Думаешь, если я маленькая, то мне можно наврать?

– Я не вру.

– Врешь.

Геральт замолчал. Браэнн, шедшая впереди, оглянулась, удивленная, вероятно, тишиной. Пожав плечами, пошла дальше.

– Куда мы идем? – угрюмо спросила Цири. – Я желаю знать!

Геральт молчал.

– Отвечай, когда тебя спрашивают! – проговорила она грозно, подтвердив приказ громким хлюпаньем забитого вконец носа. – Ты знаешь, кто… кто на тебе сидит?

Он не отреагировал.

– Отвечай, не то укушу за ухо! – крикнула она.

Ведьмаку это надоело. Он стащил девчонку с закорок и поставил на землю.

– Слушай, ты, сопливка, – сказал он резко, расстегивая пряжку ремня. – Сейчас я положу тебя на колено, стяну трусики и всыплю по попке ремнем. Никто меня не удержит, потому что здесь не королевский двор, а я тебе не придворный и не слуга. Сразу пожалеешь, что не осталась в Настроге. Поймешь, что лучше быть княжной, нежели потерявшейся в лесу соплячкой. Потому что княжна – ты права – может вести себя несносно. И даже тогда княжну никто не посмеет отстегать по попке ремнем, разве что князь. Лично.

Цири скорчилась и несколько раз шмыгнула носом. Браэнн, опершись о дерево, равнодушно глядела на них.

– Ну как? – спросил ведьмак, накручивая ремень на руку. – Будешь вести себя прилично и достойно? Если нет, приступаем к порке ее королевского высочества. Ну? Да или нет?

Девочка захлюпала и зашмыгала носом, потом поспешно кивнула несколько раз.

– Будешь себя вести прилично, княжна?

– Буду, – буркнула она.

– Скоро стемнеет, – проговорила дриада. – Пошли, Гвинблейдд.

Лес поредел. Они шли через песчанистые молодняки, через вересковые заросли, через затянутые мглой луга, на которых паслись стада оленей. Становилось все холодней.

– Благородный господин… – проговорила Цири после очень долгого молчания.

– Меня зовут Геральт. В чем дело?

– Я ужасненько хочу есть.

– Сейчас остановимся. Скоро стемнеет.

– Я не выдержу, – захныкала она. – Я не ела с…

– Не канючь. – Он полез в мешок, вытащил кусок солонины, небольшой кружок сыра и два яблока. – Получай.

– Что это такое, то, желтое?

– Солонина.

– Я это есть не стану, – буркнула она.

– Ну и прекрасно, – сказал он невнятно, засовывая солонину в рот. – Съешь сыр. И яблоко. Одно.

– Почему одно?

– Не крутись. Съешь оба.

– Геральт?

– Э?

– Благодарю.

– Не за что. Ешь на здоровье.

– Я не… Я не за это. За это тоже, но… Ты спас меня от той тысяченожки… Бррр… Я чуть было не умерла со страху…

– Чуть не умерла, – серьезно подтвердил он и при этом подумал: «Чуть не умерла исключительно болезненным и мерзостным образом». – А благодарить ты должна Браэнн.

– Кто она?

– Дриада.

– Духобаба?

– Да.

– Так она нас… Они похищают детей?! Она нас похитила? Э-э-э, ты же не ребенок. А почему она так странно разговаривает?

– Говорит как говорит. Разве это важно? Важно, как она стреляет. Не забудь ее поблагодарить, когда остановимся.

– Не забуду. – Она засопела.

– Не вертись, княжна, будущая княгиня Вердэна.

– Не буду я, – буркнула она, – никакой княгиней.

– Хорошо, хорошо. Не будешь княгиней. Станешь хомячком и будешь жить в норке.

– Неправда! Ничего ты не знаешь!

– Не пищи мне в ухо. И не забывай о ремне!

– Я не буду княгиней. Я буду…

– Ну? Кем?

– Секрет.

– Ах вот оно что. Секрет. Прелестно. – Он поднял голову. – Что случилось, Браэнн?

Дриада остановилась, пожала плечами, поглядела на небо.

– Я устала, – сказала она мягко. – И ты, наверно, устал тащить ее, Гвинблейдд. Тут остановимся. Сейчас стемнеет.

3

– Цири?

– У? – Она потянула носом, шелестя веточками, на которых лежала.

– Не холодно?

– Нет, – вздохнула она. – Сегодня тепло. Вот вчера… Вчера я ужасненько замерзла, ой-ей.

– Чудно, – заметила Браэнн, расслабляя ремешки длинных мягких сапожек. – Такая малышка, а так далеко в лес зашла. И мимо дозорных прошла, и через мочагу прошла, и через чащобу. Крепкая, здоровая и храбрая. Она взаправду годится… Годится нам.

Геральт быстро взглянул на дриаду, на ее блестящие в полумраке глаза. Браэнн оперлась спиной о дерево, сняла повязку, рассыпала волосы движением головы.

– Она вошла в Брокилон, – проговорила тихо, упреждая комментарии Геральта. – Она наша, Гвинблейдд. Мы идем в Duen Canell.

– Госпожа Эитнэ решит, – кисло улыбнулся ведьмак, понимая в то же время, что Браэнн права.

«Обидно, – подумал он, глядя на вертящуюся на зеленой постели девочку. – Такая бойкая малышка. Где я ее уже видел? Не важно. Но обидно. Мир так велик и так прекрасен. А ее миром будет всего лишь Брокилон, до конца дней ее. Быть может, немногих дней. Может, только до того дня, когда она упадет в папоротники под свист стрел и крики, погибнет в бессмысленной бойне за лес на стороне тех, кому суждено проиграть. Суждено. Рано или поздно».

– Цири?

– А?

– Где живут твои родители?

– У меня нет родителей, – потянула она носом. – Они утонули в море, когда я была маленькой.

«Так, – подумал он, – это многое объясняет. Княжна, дитя покойной княжеской пары. Кто знает, не третья ли дочь после четырех сыновей. Титул, практически значащий меньше, чем титул камергера или конюшего. Болтающееся при дворе пепельноволосое и зеленоглазое нечто, которое надобно как можно скорее пристроить, выдать замуж. Как можно скорее, пока она не успела созреть и превратиться в маленькую женщину, грозящую скандалом, мезальянсом или инцестом, что вовсе не так уж и сложно в общей дворцовой спальне».

Ее бегство не удивляло ведьмака. Он уже не раз сталкивался с княжнами и даже королевами, таскавшимися с труппами бродячих актеров и радовавшихся, что им удалось сбежать от дряхлых, но все еще жаждущих потомка королей. Он видывал принцев, предпочитавших неверную судьбу наемника подысканной отцом хромой или рябой принцессе, застарелое или сомнительное девичество которой должно было стать ценой союза и династического родства.

Он прилег рядом с девочкой, укрыл ее курткой.

– Спи. Спи, сиротинушка.

– Как же! – проворчала она. – Я княжна, а никакая не эта… сиротинушка. И у меня есть бабушка. Моя бабушка – королева, не думай. Вот скажу, что ты хотел меня вздуть ремнем, так моя бабушка велит тебе голову отрубить. Вот увидишь тогда.

– Ужасно! Цири, смилостивься!

– Как же, жди!

– Но ведь ты добрая девочка. Когда голову отрубают, это ужасно больно. Ну обещай, что ничего не скажешь.

– Скажу!

– Цири!

– Скажу, скажу, скажу! Испугался, да?

– Страшно. Знаешь, Цири, когда человеку отрубают голову, от этого можно умереть.

– Смеешься?

– Как я смею!

– Сразу перестанешь смеяться! С моей бабушкой шутки плохи, как топнет ногой, так самые храбрые воины и рыцари падают перед ней на колени, я сама видела. А если кто непослушный, то ррраз – и головы нет.

– Страшно. Цири?

– А?

– Пожалуй, тебе голову… отрубят.

– Мне?

– Угу. Ведь твоя бабушка-королева договорилась о твоем замужестве с Кистрином и послала тебя в Вердэн в Настрог. Ты была непослушной. Как только вернешься… Ррраз! И нет головы.

Девочка замолчала, перестала даже крутиться. Он слышал, как она чмокает, грызя верхнюю губу зубками, как хлюпает носом.

– Неправда, – сказала она наконец. – Бабушка не позволит отрубить мне голову, потому что… Потому что это моя бабушка, разве нет? Ну, самое большее получу по…

– Так, – засмеялся Геральт. – С бабушкой шутки плохи? Ты уже познакомилась с розгами?

Цири гневно фыркнула.

– Знаешь что? – предложил он. – Мы, пожалуй, скажем бабушке, что я тебя уже вздул, а дважды за одно и то же наказывать нельзя. Договорились?

– Думаешь, больно умный? – Цири приподнялась на локте, шелестя ветками. – Если бабушка узнает, что ты меня побил, тут уж голову тебе наверняка отрубят!

– Стало быть, тебе все-таки жалко моей головы?

Девочка замолчала, снова потянула носом.

– Геральт?

– Что, Цири?

– Бабушка знает, что я должна вернуться. Я не могу быть никакой княгиней или женой этого глупого Кистрина. Я должна вернуться, и все тут.

«Должна, – подумал он. – Увы, это не зависит ни от тебя, ни от твоей бабки. А только от настроения старой Эитнэ. И от моих способностей убеждать».

– Бабушка это знает, – продолжала Цири. – Потому что я… Геральт, поклянись, что никому не скажешь. Это страшная тайна. Ужасненькая, говорю тебе. Поклянись.

– Клянусь.

– Тогда скажу. Моя мама была волшебница, не думай. И мой папа тоже был заколдован. Все это рассказала мне одна няня, а когда бабушка узнала, то был страшный скандал. Потому что я, понимаешь, предназначена.

– Чему?

– Не знаю, – возбужденно проговорила Цири. – Но я предназначена. Так говорила няня. А бабушка сказала, что не позволит, что скорее весь этот хоррел… хоррерный замок рухнет. Понял? А няня сказала, что против Предназначения ничего, ну прям совсем ничегошеньки не поможет. Ха! А потом няня плакала, а бабушка кричала. Видишь? Я предназначена. И не буду я женой глупого Кистрина. Геральт?

– Спи. – Он зевнул так, что хрустнула челюсть. – Спи, Цири.

– Расскажи мне сказку.

– Что-о?

– Сказку мне расскажи, – фыркнула она. – Как же я усну без сказки? Давай, давай!

– Не знаю я, черт побери, никаких сказок. Спи.

– Не лги. Знаешь. Когда был маленький, то что, тебе никто сказок не рассказывал? Ты чего смеешься?

– Ничего. Так, вспомнил кое-что.

– Ага! Вот видишь! Ну так расскажи.

– Что?

– Сказку.

Он снова засмеялся, подложил руки под голову, глядя на звезды, помигивающие из-за ветвей над их головами.

– Жил-был… кот, – начал он. – Такой обычный, полосатый мышелов. И однажды этот кот пошел один-одинешенек на дальнюю прогулку в страшенный темный лес. Ну шел он, шел… шел… шел…

– Ты не думай, – проворчала Цири, прижимаясь к нему, – что я усну, прежде чем он дойдет.

– Тихо, малышня. Да… Шел он, значит, шел и встретил лису. Рыжую лису.

Браэнн вздохнула и легла рядом с ведьмаком, по другую сторону, тоже легонько прижавшись к нему.

– Ну. – Цири потянула носом. – Рассказывай же, что было дальше.

– Посмотрела лиса на кота. Кто ты? – спрашивает. Кот отвечает: кот. Ха-ха, сказала лиса, и не боишься ты, кот, один-то по лесу бродить? А если вдруг король отправится на охоту, то как? С собаками, с загонщиками на конях? Говорю тебе, кот, говорит лиса, охота – это страшная беда для таких, как ты и я. У тебя шубка, у меня шубка, ловчие никогда не пропускают таких, как мы, потому что у ловчих есть невесты и любовницы, а у тех лапки мерзнут и шеи, вот и делают из нас воротники и муфты этим девчонкам.

– Что такое муфты? – спросила Цири.

– Не прерывай! И добавила лиса: я, кот, знаю, как их перехитрить, у меня против таких охотников тысяча двести восемьдесят шесть способов, такая я хитрая. А у тебя, кот, сколько способов против ловчих?

– Ах какая прекрасная сказка, – сказала Цири, прижимаясь к ведьмаку еще крепче. – Ну рассказывай же, что ей кот-то?

– Ага, – шепнула с другой стороны Браэнн. – Кот-то чего?

Ведьмак повернул голову. Глаза дриады блестели, рот был полуоткрыт, и язычком она облизывала губы, «Ясно, – подумал он. – Маленькие дриады тоскуют по сказкам. Как и маленькие ведьмаки. Потому что и тем, и другим редко кто рассказывает сказки на сон грядущий. Маленькие дриады засыпают, вслушиваясь в шум деревьев. Маленькие ведьмаки засыпают, вслушиваясь в боль мышц. У нас тоже горели глаза, как у Браэнн, когда мы слушали сказки Весемира там, в Каэр Морхене… Но это было давно… Так давно…»

– Ну, – не выдержала Цири. – Что дальше?

– А кот в ответ: у меня нет никаких способов. Я умею только одно – шмыг на дерево. Этого достаточно, как ты думаешь? Ну, лиса в смех. Эх, говорит, ну и глупец же ты. Задирай свой полосатый хвост и удирай быстрее, погибнешь здесь, если тебя ловцы окружат. И вдруг тут ни с того ни с сего как затрубят рога! Да как выскочат из кустов охотники! Увидели кота с лисой – и на них!

– Ой-ей, – хлюпнула носом Цири, а дриада резко пошевелилась.

– Тише. И ну кричать да верещать, давайте, орут, сдерем с них шкуры! На муфты их, на муфты! И начали травить собаками лису и кота. А кот шмыг на дерево, по-кошачьи. На самую макушку. А собаки лису цап! Не успела рыжая воспользоваться ни одним из своих хитрых способов, как, глянь, уже превратилась в воротник. А кот с макушки дерева намяукал и нафыркал на этих охотников, и они ничего не могли ему сделать, потому что дерево было высокое, ну прямо до неба. Постояли они внизу, постояли, побранились да и ушли ни с чем. И тогда кот слез с дерева и спокойно вернулся домой.

– И что дальше?

– А ничего. Тут и сказке конец.

– А мораль? – спросила Цири. – У сказок всегда бывает мораль, разве нет?

– Чего? – отозвалась Браэнн, сильнее прижимаясь к Геральту. – Что такое мораль?

– У хорошей сказки всегда бывает мораль, а у плохой нет морали, – проговорила Цири убежденно и при этом в который раз хлюпнула носом.

– Это была хорошая, – зевнула дриада. – Значит, у нее есть то, что должно быть. Надобно было, кроха, перед игерном на дерево лезть, как тот умный котяра. Не размышлять, а сразу – пшшш – на дерево. Вот тебе и вся мораль. Выжить! Не даться!

Геральт тихо засмеялся.

– В дворцовом парке деревьев не было, Цири? В Настроге? Вместо Брокилона могла бы влезть на дерево и сидеть там, на самой макушке, пока у Кистрина не прошла бы охота жениться.

– Смеешься?

– Ага.

– Тогда знаешь что? Не люблю тебя.

– Это ужасно, Цири. Ты поразила меня в самое сердце.

– Знаю, – поддакнула она серьезно, потянув носом, а потом крепко прижалась к нему.

– Спи спокойно, Цири, – проворчал он, вдыхая ее милый воробьиный аромат. – Спи спокойно, девочка. Спокойной ночи, Браэнн.

– Dearme, Gwynbleidd.

Брокилон шумел над их головами миллиардами ветвей и сотнями миллиардов листьев.

4

На следующий день они добрались до Деревьев. Браэнн опустилась на колени, наклонила голову. Геральт почувствовал, что должен сделать то же. Цири удивленно вздохнула.

Деревья – в основном дубы, тисы и гикори – были по нескольку сажен в обхвате. Определить их высоту было невозможно, так далеко в небо уходили их кроны. Даже те места, где могучие, искривленные корни переходили в ровный ствол, возвышались далеко над их головами. Здесь можно было идти быстрее – гиганты росли редко, а в их тени не выдерживало ни одно растение, почву покрывал лишь ковер из преющих листьев.

Можно было идти быстрее, но они шли медленно. Тихо. Склонив головы. Здесь, меж Деревьев, они были маленькими, ничего не значащими, несущественными. Даже Цири молчала – за полчаса не произнесла ни слова.

Через час они миновали полосу Деревьев и снова погрузились в долины, во влажные буковины.

Насморк докучал Цири все больше, у Геральта не было носового платка; но ему надоело ее бесконечное хлюпанье, и он научил ее сморкаться при помощи пальцев. Девочке это страшно понравилось. Глядя на ее улыбку и блестящие глаза, ведьмак был уверен, что ее радует мысль о том, как вскоре она сможет похвастаться новым фокусом во время торжественного пира при дворе или аудиенции заморского посла.

Браэнн вдруг остановилась, повернулась.

– Gwynbleidd, – сказала она, снимая зеленый платок, обмотанный вокруг локтя. – Иди сюда. Я завяжу тебе глаза. Так надо.

– Знаю.

– Я тебя поведу. За руку.

– Нет, – запротестовала Цири. – Я поведу. Браэнн?

– Хорошо, малышка.

– Геральт?

– Да?

– Что значит Гвин… блейдд?

– Белый Волк. Так меня называют дриады.

– Осторожней, корень. Не споткнись! Тебя так называют, потому что у тебя белые волосы?

– Да… А, черт!

– Я же сказала, корень.

Они шли. Медленно. Под ногами было скользко от опавших листьев. Он почувствовал на лице тепло, свет солнца пробился сквозь прикрывающий глаза платок.

– Ох, Геральт, – услышал он голос Цири. – Как здесь красиво… Жаль, ты не можешь видеть. Сколько цветов. И птиц. Слышишь, как поют? Ох, сколько их здесь! Множество. О, и белочки. Осторожнее, сейчас будем переходить речку по каменному мостику. Не упади в воду. Ох, сколько тут рыбок! Полным-полно. Знаешь, они плавают в воде! А сколько зверушек, ой-ей! Наверно, нигде столько нет…

– Нигде, – проворчал он. – Здесь – Брокилон.

– Что?

– Брокилон. Последнее Пристанище.

– Не понимаю…

– Никто не понимает. Никто не хочет понять.

5

– Сними платок, Gwynbleidd. Теперь можно. Мы на месте.

Браэнн стояла по колено в густом покрове тумана.

– Duen Canell, – показала она рукой.

Дуен Канелль. Место Дуба. Сердце Брокилона.

Геральт уже дважды бывал здесь. Но никому не рассказывал. Никто бы не поверил.

Котловина, замкнутая кронами огромных зеленых деревьев. Купающаяся в тумане и испарениях, истекающих из земли, от скал, из горячих источников. Котловина…

Медальон на шее слегка дрогнул.

Котловина, купающаяся в тумане. Duen Canell. Сердце Брокилона.

Браэнн подняла голову, поправила колчан на спине.

– Пойдем. Дай ручку, кроха.

Вначале котловина казалась вымершей, покинутой. Но вскоре раздался громкий модулированный свист, и по едва заметным ступеням из трутовиков, спирально охватывающих ближайший ствол, ловко спустилась стройная темноволосая дриада, одетая, как все, в пятнистую маскирующую одежду.

– Cead, Braenn.

– Cead, Sirussa. Va’n vort maeth Eithne a?

– Neen, aefder, – ответила темноволосая, рассматривая ведьмака глазами с поволокой. – Ess’aen Sidh?

Она улыбнулась, блеснув белыми зубками. Она была необычайно красива. Даже по человеческим меркам. Геральт почувствовал себя неуверенно и глуповато, сознавая, что дриада без стеснения оценивает его.

– Neen, – покачала головой Браэнн. – Ess’ vatt’ghern, Gwynbleidd, a vaen maeth Eithne va, a’ss.

– Gwynbleidd. – Красивая дриада скривила губы. – Bloede caerme! Aen’ne caen n’wedd vort! T’ess foile!

Браэнн захохотала.

– В чем дело? – спросил ведьмак, начиная злиться.

– Ничего, – снова хохотнула Браэнн. – Ничего. Пошли.

– Ох! – воскликнула Цири. – Взгляни, Геральт, какие смешные домики!

В глубине котловины начиналась настоящая Duen Canell – «смешные домики», формой напоминающие огромные шары омелы, на различной высоте облепляли стволы и ветви деревьев – как над самой землей, так и высоко и даже очень высоко – под самыми кронами. Геральт заметил также несколько более крупных наземных сооружений, шалашей из переплетенных, все еще покрытых листьями ветвей. Он видел движение внутри помещений, но наружу дриады почти не показывались. Их было значительно меньше, чем во время его первого посещения.

– Геральт! – шепнула Цири. – Эти домики живут. У них есть листочки!

– Они из живого дерева, – кивнул ведьмак. – Именно так живут дриады, так строят свои дома. Ни одна дриада никогда не причинит боли дереву топором или пилой. Они любят деревья. Но умеют делать так, что ветки растут, образуя домики.

– Чудесно! Я хотела бы иметь такой домик в нашем парке.

Браэнн задержалась около одного из шалашей покрупнее.