Текст книги "Ведьмак: Сезон гроз. Дорога без возврата"

– В моем удивлении, – сухо ответил Геральт, – нет ни грана наигранности; оно до боли искреннее. Как может не удивлять тот факт, что про опыт с демонами спрашивают у меня, простого ведьмака, простого предохранителя и еще более простого антидота. А вопросы задают магистры магии, которые о демонизме и его аспектах в университете преподают.

– Ответь на заданный вопрос.

– Я ведьмак, а не чародей. А это значит, что в вопросе демонов моему опыту далеко до вашего. Я слушал твои лекции в Оксенфурте, Гвенкамп. То, что важно, долетело до последнего ряда аудитории. Демоны есть существа из иных миров. Стихийных Планов… измерений, плоскостей, пространства-времени или как там они называются. Чтобы иметь какой-то опыт с ними, демона сперва необходимо вызвать, то бишь силой вытащить из его плана. И сделать это можно только с помощью магии…

– Не магии, а гоэции, – прервал Пинетти. – Разница принципиальна. И не объясняй нам того, что мы знаем. Ответь на поставленный вопрос. Я прошу тебя об этом уже в третий раз. Сам удивляюсь своему терпению.

– Отвечаю на вопрос: да, я имел дело с демонами. Дважды меня нанимали для того, чтобы я таковых… устранил. Мне удалось справиться с двумя демонами. С одним, который забрался в волка. И одним, который вселился в человека.

– Справился, значит.

– Справился. Легко это не было.

– Но выполнимо, – вмешался Тцара. – Вопреки общепринятому мнению. А оно заключается в том, что демона вообще невозможно уничтожить.

– А я и не сказал, что хоть раз уничтожил демона. Я убил одного волка и одного человека. Вас интересуют подробности?

– Очень.

– По волку, который перед этим среди бела дня загрыз и разорвал одиннадцать человек, мы работали вместе со священником, меч и магия победили в тесной связке. Когда после тяжелого боя я наконец убил волка, сидящий в нем демон вырвался на свободу в виде огромного светящегося шара. И уничтожил большой кусок леса, вываливая деревья с корнем. На меня и священника вообще внимания не обратил, корчевал чащу в противоположную от нас сторону. А потом исчез, видимо, вернулся в свое измерение. Священник настаивал, что это его заслуга, что это он экзорцизмами отправил демона на тот свет. Я же, однако, думаю, что демон ушел просто потому, что ему надоело.

– А второй случай?

– Там было поинтереснее.

– Я убил одержимого человека, – продолжил Геральт без понуканий. – И ничего. Никаких побочных театральных эффектов. Никаких шаров, сияний, молний, смерчей, даже никакого запаха. Представления не имею, что стало с демоном. Убитого изучали священники и маги, ваши собратья. Ничего не нашли и не установили. Тело сожгли, поскольку процесс разложения начался абсолютно естественно, а стояла жара…

Он смолк. Чародеи переглянулись. Лица у них были каменными.

– Как я понимаю, – сказал наконец Харлан Тцара, – это и есть единственный подходящий способ против демона. Убить, уничтожить энергумена, то есть одержимого человека. Человека, подчеркиваю. И надо убить его сразу, не ожидая ничего и не размышляя. Рубать мечом, что есть сил. Вот и все. Это и есть ведьмацкий метод? Ведьмацкая технология?

– Плохо у тебя получается, Тцара. Не умеешь. Чтобы кого-то как следует оскорбить, недостаточно иметь непреодолимое желание, энтузиазм и страсть. Обязательно нужна еще технология.

– Pax, pax, – вновь предотвратил склоку Пинетти. – Мы просто хотим установить факты. Ты сказал, что убил человека, и это твои собственные слова. Ваш ведьмачий кодекс будто бы запрещает убийство людей. Ты утверждаешь, что убил энергумена, человека, одержимого демоном. После этого факта, то есть убийства человека, позволь снова тебя процитировать, не наблюдалось никаких театральных эффектов. Откуда же в таком случае уверенность, что это был…

– Хватит, – прервал Геральт. – Хватит этого, Гвенкамп, эти намеки ведут в никуда. Хочешь фактов? Пожалуйста, они следующие. Я убил, потому что так было нужно. Убил, чтобы спасти жизни других людей. А позволение на это как раз тогда я получил по закону. Мне его выдали поспешно, и причем в довольно пафосных выражениях. Состояние крайней необходимости, обстоятельства, исключающие нелегальность запрещенного действия, пожертвование одним благом ради спасения другого блага, угроза реальная и непосредственная. Факт, она была реальная и непосредственная. Стоит пожалеть, что вы не видели того одержимого в действии, того, что он вытворял и на что был способен. Я мало знаю о философских и метафизических аспектах демонов, но вот их физический аспект изобилует театральными эффектами, воистину достоин внимания. Может удивить, поверьте моему слову.

– Мы верим, – подтвердил Пинетти, вновь обменявшись взглядами с Тцарой. – Верим безусловно. Потому что тоже видели кое-что.

– Я не сомневаюсь, – скривил губы ведьмак. – И не сомневался в Оксенфурте на твоих лекциях. Было видно, что ты в предмете разбираешься. Теоретическая основа мне и впрямь тогда пригодилась, с тем волком и тем человеком. Я понимал, о чем речь. Оба эти случая имели одинаковую основу. Как ты это назвал, Тцара? Метод? Технология? Так вот это был чародейский метод и чародейская же технология. Некий чародей заклятиями призвал демона, вытянул силой из его родного плана с очевидным намерением использовать призванного в своих магических целях. На этом и основана демоническая магия.

– Гоэция.

– На этом и основана гоэция: вызвать демона, использовать его, а потом освободить. Так должно быть в теории. Но на практике случается, что чародей вместо того, чтобы после использования демона освободить, магически заключает его в теле какого-нибудь носителя. В теле волка, например. Или человека. Потому что чародей, идя по стопам Альзура и Идаррана, любит экспериментировать. Понаблюдать, что совершит демон в чужом теле, если его выпустить на свободу. Потому что чародей, так же, как Альзур, больной извращенец, которого веселит и развлекает, когда демон сеет смерть. Случалось ведь так, правда?

– Случалось разное, – неторопливо ответил Харлан Тцара. – Обобщать глупо, а тыкать этим низко. Напомнить тебе ведьмаков, которые не останавливались перед грабежом? Которые не отказывались от работы в качестве наемных убийц? Или напомнить тебе психопатов, которые носили медальоны с головой кота и которых точно так же веселила смерть, что они сеяли вокруг?

– Господа, – поднял руку Пинетти, останавливая ведьмака, уже собравшегося ответить. – Это не заседание городского совета, не надо друг с другом соревноваться, кто больше перечислит пороков и патологий. Наверное, разумнее признать, что идеальных не существует, пороки есть у каждого, а патологии не чужды даже небесным созданиям. По слухам. Давайте сосредоточимся на проблеме, которая у нас есть, и которая требует решения.

– Гоэция, – начал после продолжительной паузы Пинетти, – запрещена, поскольку это невероятно опасная процедура. К сожалению, сам вызов демона не требует ни особенных знаний, ни даже особенных магических способностей. Достаточно разжиться каким-нибудь из некромантских гримуаров, а этого добра полно на черном рынке. Однако без знаний и умений непросто обуздать вызванного демона. Доморощенный адепт гоэции может считать, что ему повезло, если призванный демон просто вырвется, освободится и сбежит. Многие в таких случаях оказываются разорванными на куски. Поэтому вызов демонов и любых других существ из планов стихий и парастихий запрещен под угрозой суровых наказаний. Существует система контроля, которая гарантирует соблюдение этого запрета. Есть, однако, одно место, которое этот контроль не охватывает.

– Замок Риссберг. Очевидно.

– Очевидно. Риссберг контролировать нельзя. Система контроля гоэции, о которой я говорил, была создана, меж тем, именно здесь. В результате проведенных здесь экспериментов. И благодаря проводимым тут испытаниям, система продолжает совершенствоваться. Ведутся здесь и иные исследования, проводятся иные эксперименты. Самого различного характера. Изучаются тут разные вещи и явления, ведьмак. И разные вещи тут производятся. Не всегда легальные и не всегда моральные. Цель оправдывает средства. Такую надпись можно было бы тут повесить над входом.

– Но под этим, – добавил Тцара, – следовало бы дописать: «Что возникло в Риссберге, в Риссберге и остается». Эксперименты тут проводятся под надзором. Все просматривается.

– Очевидно, что не все, – ядовито заметил Геральт. – Ибо что-то все-таки сбежало.

– Что-то сбежало, – Пинетти располагал к себе спокойствием. – В замке сейчас работают восемнадцать магистров. Плюс к этому более полусотни учеников и адептов. Большинство из последних от степени магистра отделяют лишь формальности. Мы опасаемся… Имеем основания предполагать, что кому-то из этой многочисленной группы захотелось развлечься гоэцией.

– И не знаете кому?

– Не знаем. – Харлан Тцара не дрогнул ни одним мускулом. Но ведьмак знал, что он лжет.

– В мае и в начале июня, – чародей не ждал дальнейших вопросов, – в округе совершены три массовых убийства. В округе – значит здесь, в Пригорье, ближайшая точка в двенадцати, самая дальняя примерно в двадцати милях от Риссберга. Каждый раз это случалось в лесных поселках, лагерях лесорубов и других работников леса. В пострадавших поселках убиты все жители, живых не осталось. Осмотр трупов заставил нас предположить, что эти преступления должен был совершить демон. Точнее, энергумен, носитель демона. Демона, которого призвали здесь, в замке.

– У нас проблема, Геральт из Ривии. Мы должны ее решить. И рассчитываем, что ты нам в этом поможешь.

Глава десятая

Пересылка материи есть дело, требующее искусства, тонкое и деликатное, поэтому перед тем, как приступить к телепортации, безусловно советуем облегчиться и опорожнить мочевой пузырь.

Джеффри Монк. «Теория и практика использования телепортационных порталов»

Плотва, как обычно, храпела и пятилась при одном виде попоны; в ее ржании слышны были страх и протест. Не любила, когда ведьмак накрывал ей голову. И еще больше не любила того, что происходило вскоре после этого. Геральт абсолютно не удивлялся поведению кобылы. Он тоже этого не любил. Понятно, храпеть и ржать ему было не с руки, но свое неудовольствие он высказывал в иной форме.

– Воистину поражает, – удивился уже неведомо в который раз Харлан Тцара, – твоя неприязнь к телепортации.

Ведьмак не вступил в дискуссию. Тцара этого и не ожидал.

– Мы тебя отправляем, – продолжил он, – уж неделю с лишним, а у тебя каждый раз выражение лица такое, словно на эшафот ведут. Обычных людей я понять могу еще, для них передача материи вещь страшная и невообразимая. Но я все же думал, что у тебя, ведьмак, к магии привычки побольше. Нынче ведь уже не времена первых порталов Джеффри Монка! Сегодня телепортация вещь общепринятая и абсолютно безопасная. Телепорты безопасны. А телепорты, которые открываю я сам, безопасны гарантированно.

Ведьмак вздохнул. Ему не раз и не два случалось наблюдать результаты действия безопасных телепортов, участвовал он также и в разборе останков людей, которые телепортами пользовались. Потому знал, что заявления о безопасности телепортационных порталов можно было разместить в том же отделе, что и утверждения «моя собачка не кусается», «мой сынок хороший мальчик», «этот бигос свежий», «деньги верну максимум послезавтра», «я ночевала у подруги», «думаю лишь о благе отчизны» и «ответь только на пару вопросов, и мы сразу тебя отпустим».

Однако выхода не было и не было альтернативы. Согласно с принятым в Риссберге планом, заданием Геральта должно было стать ежедневное патрулирование очередного района Пригорья и расположенных там сел, колоний, поселений и лагерей – мест, где Пинетти и Тцара предвидели очередное нападение энергумена. Селения эти были рассеяны по всему Пригорью, иногда достаточно далеко друг от друга. Геральту пришлось признать и принять тот факт, что без помощи телепортационной магии эффективное патрулирование не было бы возможным.

Свои порталы Пинетти и Тцара для конспирации создавали на краю комплекса Риссберга, в огромном, пустом и просящем ремонта помещении, где воняло затхлостью, паутина липла к лицу, а под сапогами хрустели сухие мышиные катышки. После активации заклятия на покрытой потеками и остатками какой-то мази стене появлялся огненно-светящийся абрис двери – а точнее, ворот – за которыми клубилась непрозрачная перламутровая дымка. Геральт заставлял зашоренную лошадь войти в эту дымку – и тогда становилось неприятно. В глазах начинались вспышки, а потом пропадали слух, зрение и все остальные чувства – кроме чувства холода. Внутри черного ничто, среди тишины, лишенной формы и времени, холод был единственным, что ощущалось, а все остальные ощущения телепорт выключал и гасил. К счастью, лишь на долю секунды. Доля эта проходила, реальный мир врывался в зрение, а храпящая от страха лошадь била подковами в твердый грунт действительности.

– Ну что лошадь боится, это понятно, – в очередной раз заметил Тцара. – Но твой страх, ведьмак, все же абсолютно иррационален.

Страх никогда не бывает иррациональным, удержался от поправки Геральт. Ну, исключая психические расстройства. Это было чуть ли не первым, чему учили маленьких ведьмаков. Чувствовать страх – хорошо. Чувствуешь страх, значит, есть, чего бояться; так что будь бдителен. Со страхом не нужно бороться. Достаточно ему не поддаваться. И у него стоит учиться.

– Куда сегодня? – спросил Тцара, открывая лакированную коробочку, в которой хранил свою волшебную палочку. – В какой район?

– Сухие Скалы.

– До захода солнца постарайся успеть в Яворок. Оттуда мы тебя заберем, я или Пинетти. Готов?

– Ко всему.

Тцара взмахнул в воздухе рукой и палочкой, словно дирижировал оркестром. Геральту даже показалось, что он слышит музыку. Чародей напевно проговорил заклинание, длинное, звучащее словно заученный стих. На стене вспыхнули огненные линии, соединяясь в светящийся четырехугольный абрис. Ведьмак тихо ругнулся, успокоил пульсирующий медальон, ударил кобылу пятками и заставил ее войти в молочное ничто.

* * *

Чернота, тишина, ни формы, ни времени. Холод. И вдруг вспышка и толчок, топот копыт о твердый грунт.

* * *

Преступления, в которых чародеи подозревали энергумена, носителя демона, были совершены в окрестностях Риссберга, на безлюдной территории, называемой Тукайским Пригорьем, поросшей древней чащей цепи холмов, отделяющих Темерию от Бругге. Названием этим цепь была обязана, по мнению одних, легендарному герою по имени Тукай, или чему-то совершенно иному, как утверждали другие. Поскольку других гор и холмов в округе не было, все привыкли называть местность просто Пригорьем, и это сокращенное название появилось даже на многих картах.

Пригорье простиралось полосой длиною около сотни, а шириной около двадцати-тридцати миль. Преимущественно в западной части оно было охвачено интенсивным использованием и производством лесопродукции. Велась масштабная рубка, развивались промыслы и ремесла, связанные с лесом и лесоповалом. На пустоши появились селения, колонии, поселки и лагеря людей, занимающихся лесоразработкой, постоянные либо временные, обустроенные прилично или так себе, большие, средние, малые или совсем крохотные. На текущий момент, по оценке чародеев, во всем Пригорье существовало около полусотни подобных селений.

И в трех из них произошла резня, после которой живых там не осталось.

* * *

Сухие Скалы, комплекс окруженных лесами невысоких известняковых холмов, были дальше всех выдвинутой на запад частью Пригорья, западной границей района патрулирования. Геральт уже был здесь, познакомился с местностью. На вырубке у леса была выстроена огромная известковая печь, служащая для обжига известняка. Конечным продуктом такого обжига становилась негашеная известь. Пинетти, когда они были тут вместе, объяснял, для чего нужен этот материал, но Геральт слушал невнимательно и успел забыть. Известь – любая – лежала далеко за пределами сферы его интересов. Но возле печи возникло поселение людей, для которых именно известь была основой существования. А ему была поручена защита этих людей. И лишь это имело значение.

Мастера узнали его, один помахал ему шапкой. Он ответил на приветствие. «Я делаю свою работу, – подумал он. – То, что должен. То, за что мне платят».

Он направил Плотву к лесу. Его ожидали полчаса лесной дороги. Примерно в миле от него располагалось следующее поселение. Под названием Плохачёва Вырубка.

* * *

На протяжении дня ведьмак проезжал обычно от семи до десяти миль – в зависимости от местности это означало посещение плюс-минус десятка поселений и прибытие в условленное место, из которого перед закатом кто-то из чародеев телепортировал его обратно в замок. Назавтра схема повторялась, но патруль охватывал уже другой район Пригорья. Геральт выбирал районы в случайном порядке, стараясь не допустить рутины, схемы, которая легко могла быть расшифрована. В остальном же задание оказалось достаточно монотонным. Ведьмаку, однако же, монотонность не мешала, он привык к ней в своей профессии; в большинстве случаев лишь терпение, упорство и последовательность гарантировали удачную охоту на монстра. Тем не менее до сих пор – и это имело значение – никто и никогда не был готов платить за его терпение, упорство и последовательность столь же щедро, как чародеи из Риссберга. И, значит, жаловаться было не на что, нужно было выполнять свою работу.

Даже не слишком веря в успех всего предприятия.

* * *

– Сразу же после моего прибытия в Риссберг, – обратил он внимание чародеев, – вы представили меня Ортолану и всем магам высшего ранга. Даже если мы предположим, что виновного в гоэции и убийствах среди этих высокопоставленных магов не было, то весть о том, что в замке ведьмак, должна была разойтись. Ваш преступник, если вообще существует, мгновенно поймет в чем дело, а значит, затаится, прекратит свою деятельность. Полностью. Или подождет, пока я уеду, и тогда ее возобновит.

– Мы инсценируем твой отъезд, – ответил Пинетти. – Твое дальнейшее пребывание в замке будет тайным. Не сомневайся, существует магия, гарантирующая секретность того, что должно остаться в секрете. И мы, поверь, сумеем такой магией воспользоваться.

– Так значит, по вашему мнению, ежедневное патрулирование имеет смысл?

– Так значит. Делай свое дело, ведьмак. За остальное не беспокойся.

Геральт от всей души пообещал себе не беспокоиться. Но сомнения все же имел. И не до конца доверял чародеям. Были у него свои подозрения.

Но открывать их он не собирался.

* * *

На Плохачёвой Вырубке бодро стучали топоры и звенели пилы, пахло свежим деревом и живицей. Безжалостным истреблением леса занимался тут лесоруб Плохач [16]16
  Плохач – охотничья собака, поднимающая дичь, от слова «всполошить» – Примеч. пер.


[Закрыть] с многочисленной семьей. Старшие члены семьи рубили и пилили, младшие очищали поваленные стволы от ветвей, самые младшие носили хворост. Плохач заметил Геральта, всадил топор в ствол, вытер лоб.

– Привет. – Ведьмак подъехал ближе. – Что у вас? Все в порядке?

Плохач смотрел на него долго и сумрачно.

– Нехорошо, – сказал он наконец.

– Что такое?

Плохач долго молчал.

– Пилу украли, – рявкнул он наконец. – Украли пилу! Как вот так-то, а? Вот чего вы по вырубкам ездите, милсдарь, а? И Торкил со своими чего по лесам шляется, а? Вроде как сторожите, а? А пилы крадут!

– Займусь этим, – легко солгал Геральт. – Займусь этим делом. Бывайте.

Плохач сплюнул.

* * *

На следующей Вырубке, на этот раз Дудековой, все было в порядке, никто Дудеку не угрожал и, видимо, ничего не украл. Геральт даже не остановил кобылу. Ехал в соседнее поселение. Под названием Варница.

* * *

Перемещение между поселками облегчали лесные дороги, разрытые колесами возов. Геральт часто натыкался на упряжки, как загруженные лесопродукцией, так и пустые, лишь едущие на загрузку. Встречались также и группы куда-то идущих пеших; движение было на удивление оживленным. Даже в глубине чащи редко бывало совсем уж безлюдно. Над папоротниками, словно хребет нарвала из вод морских, то и дело торчал зад бабы, собирающей на четвереньках ягоду или еще какое лесное добро. Меж деревьями иногда механической походкой двигалось нечто, на вид напоминавшее зомби, но в действительности бывшее всего лишь дедуганом-грибником. А порой что-то с ужасающими воплями ломало валежник – и это были дети, ребятишки лесорубов и углежогов, вооруженные луками из веток и шнурков. Поражало, сколько вреда они были способны причинить природе при помощи такого примитивного оснащения. Страшно было подумать, что когда-нибудь они подрастут и обзаведутся оснащением профессиональным.

* * *

Селение Варница, в котором также царил мир и ничто не мешало работе и не угрожало работникам, название свое, кто бы мог подумать, получило от варимого здесь поташа – вещества, необходимого в производстве стекла и мыла. Поташ, как объяснили Геральту чародеи, получался из пепла древесного угля, который как раз выжигали в окрестности. Геральт уже посещал – и намеревался посетить сегодня – соседние поселки углежогов. Ближайшее селение носило название Дубняк, и дорога туда действительно вела вдоль могучей рощи огромных многовековых дубов. Даже в полдень, даже при ясном небе и полном солнце, под дубами всегда лежала мрачная тень.

Именно близ дубов неполную неделю назад Геральт впервые встретил констебля Торкила и его отряд.

* * *

Когда они галопом выскочили из-за дубов и окружили его со всех сторон, в зеленых маскировочных костюмах, с длинными луками за спиной, Геральт сперва было принял их за Лесничих, членов печально известной добровольной полувоенной организации, называющих сами себя Стражами Пущи и занимающихся охотой на нелюдей, особенно эльфов и дриад, и убийством их разнообразными оригинальными способами. Бывало, что и путешествующих лесами Лесничие обвиняли в дружбе с нелюдьми или торговле с ними; за то и другое с их стороны полагалась смерть, а оправдаться бывало непросто. Так что встреча близ дубов могла оказаться весьма кровавой – и Геральт с облегчением выдохнул, когда зеленые всадники оказались исполняющими свои обязанности стражами порядка. Их командир, смуглый тип с проницательным взглядом, представившийся как констебль службы бейлифа из Горс Велена, довольно грубо и неласково потребовал от Геральта назвать себя, а когда это было исполнено, пожелал увидеть ведьмачий знак. Медальон с оскаленным волком, впрочем, не только был признан достаточным доказательством, но и вызвал явное восхищение со стороны правоохранителя. Уважение, похоже, распространялось и на самого Геральта. Констебль спустился с коня, попросил ведьмака поступить так же, и пригласил на короткий разговор.

– Я Франс Торкил. – Констебль сбросил маску грубого служаки, оказавшись человеком спокойным и конкретным. – А ты, значит, ведьмак Геральт из Ривии. Тот самый Геральт из Ривии, который месяц назад спас от смерти женщину с ребенком в Ансегисе, монстра-людоеда зарубив.

Геральт сжал губы. Он уже благополучно забыл про Ансегис, про монстра с табличкой и про человека, погибшего по его вине. Он долго терзался этим, но сумел в конце концов убедить сам себя в том, что сделал все возможное, что спас двоих, а монстр уже не убьет больше никого. Сейчас все вернулось.

Франс Торкил, видимо, не заметил тучи, которая при его словах опустилась на лицо ведьмака. А если и заметил, то виду не подал.

– Выходит, ведьмак, – продолжил он, – что мы с тобой оба по одной и той же причине по этим зарослям ездим. Дурные дела с весны стали твориться на Тукайском Пригорье, очень нехорошие тут вещи случились. И пора этому конец положить. После резни в Каблуках я советовал колдунам из Риссберга, чтоб ведьмака наняли. Видать, все же послушали меня, хотя ох и не любят они никого слушать.

Констебль снял шапку и отряхнул ее от иголок и листьев. Головной убор у него был того же фасона, что и у Лютика, разве что фетр был похуже качеством. И вместо пера цапли он был украшен маховым пером фазана.

– Давно я уже тут, в Пригорье, закон и порядок охраняю, – продолжил он, глядя Геральту в глаза. – Не хвастаясь скажу, не одного злодея поймал, не одним сухую ветку украсил. Но то, что тут творится в последнее время… Тут нужна помощь кого-то навроде тебя. Кого-то, кто и в чарах разбирается, и с монстрами знаком, кто ни чудища, ни духа, ни дракона не испугается. Ну и хорошо, будем на пару стражу нести и людей охранять. Я за свою паршивую зарплату, ты за деньги колдунов. Много ль, интересно, платят за такую работу?

Пятьсот новиградских крон, переведенных на банковский счет авансом, но Геральт не собирался этого сообщать. За столько они купили мои услуги и мое время, чародеи из Риссберга. Пятнадцать дней моего времени. А когда пройдет пятнадцать дней, вне зависимости от того, что случится, перевод еще на столько же. Щедро. Более чем удовлетворительно.

– Что ж, видать, платят немало. – Франс Торкил быстро понял, что ответа он не дождется. – Могут себе позволить. А тебе только вот что скажу: здесь сколько ни заплати, все мало. Очень уж поганые тут дела, ведьмак. Поганые, темные и неестественные. Зло, что здесь гуляло, из Риссберга пришло, голову на отсечение даю. Видать, колдуны что-то в своей магии накуролесили. Ибо эта их магия будто мешок змей: как ты туго его ни завязывай, все равно в конце концов что-то ядовитое вылезет.

Констебль зыркнул на Геральта и ему хватило одного этого взгляда, чтоб понять: ведьмак не выдаст ничего, никаких деталей договора с чародеями.

– Хоть ознакомили тебя с подробностями? Рассказали, что случилось в Тисах, Каблуках и Роговизне?

– В некоторой степени.

– В некоторой степени… – повторил Торкил. – Три дня после Беллетэйна, поселок Тисы, убито девять лесорубов. Середина мая, селение пильщиков в Каблуках, убитых двенадцать. Начало июня, Роговизна, колония дымарей. Жертв пятнадцать. Вот такое в некоторое степени состояние на сегодняшний день, ведьмак. Потому что это не конец. Головой клянусь, не конец.

Тисы, Каблуки, Роговизна. Три массовых убийства. А значит, это не несчастный случай на работе, не демон, который вырвался и сбежал, с которым неумелый адепт гоэции не смог совладать. Это умышленное преступление, запланированное злодеяние. Кто-то трижды заключил демона в носителе и трижды послал его убивать.

– Я многое уже повидал. – Констебль поиграл желваками на скулах. – Не одно поле битвы, не один труп и не два. Нападения, грабежи, бандитские налеты, кровную месть родовую и наезды, даже свадьбу одну, с которой шесть покойников вынесли, жениха в том числе. Но чтоб сухожилия подрезать, а потом хромых добивать? Чтобы скальпы снимать? Горла зубами перегрызать? Живьем разрывать, а из брюха кишки вытаскивать? А под конец из голов убитых пирамидки составлять? С чем, я спрашиваю, с чем мы здесь столкнулись? Этого колдуны тебе не сказали? Не объяснили, для чего им ведьмак?

Для чего нужен ведьмак чародеям из Риссберга? Так сильно, что на сотрудничество его надо было вынудить шантажом? С любым демоном и с любым носителем чародеи ведь могли справиться и сами, играючи, без особого труда. Fulmen sphaericus, Sagitta aurea [17]17
  Шаровая молния, золотая стрела (лат.).


[Закрыть], вот первое, что приходит в голову среди многих заклинаний, которыми можно было бы угостить энергумена с расстояния в сто шагов, и сомнительно, чтобы тот такое угощение пережил. Но нет, чародеи предпочли ведьмака. Почему? Ответ прост: энергуменом стал чародей, собрат, коллега. Кто-то из коллег по профессии вызывает демонов, позволяет им войти в себя и спешит убивать. И сделал это уже трижды. Но чародеи не могут долбануть коллегу шаровой молнией или продырявить золотой стрелой. На коллегу нужен ведьмак.

Он не мог и не хотел сказать это Торкилу. Не мог и не хотел говорить ему того, что сказал чародеям в Риссберге. Того, на что они отреагировали пренебрежением. Которым и полагается встречать банальность.

* * *

– Вы все еще это делаете. Все еще играете этой гоэцией, как вы ее называете. Вызываете эти существа, вытягиваете из их плоскостей, из-за запертых дверей. С тем же самым вечным припевом: мы будем их контролировать, иметь над ними власть, заставим подчиняться, запряжем в работу. С тем же самым вечным оправданием: мы узнаем их секреты, заставим раскрыть тайны и арканы, благодаря чему многократно усилим собственную магию, будем лечить и оздоровлять, уничтожим болезни и стихийные бедствия, сделаем мир лучше, а человека счастливее. И каждый раз без исключения оказывается, что это ложь, и что вам нужны лишь собственные сила и власть.

Тцара, было видно, рвался ответить, но Пинетти удержал его.

– А с точки зрения существ из-за закрытых дверей, – продолжал Геральт, – тех, что мы для удобства называем демонами, то вы наверняка знаете то же самое, что и мы, ведьмаки. Что мы выяснили уже давным-давно, что записано в ведьмачьих протоколах и хрониках. Демоны никогда, абсолютно никогда не выдадут вам никаких секретов или арканов. Никогда не дадут запрячь себя в работу. Они позволяют вызывать себя и приводить в наш мир с одной-единственной целью: хотят убивать. Ибо любят это делать. И вы об этом знаете. Но даете им эту возможность.

– От теории, – сказал Пинетти после очень долгой паузы, – может быть, перейдем к практике? Думаю, что в ведьмачьих протоколах и хрониках кое-что и о ней написано. А мы от тебя ожидаем, ведьмак, никак не трактатов о морали, но именно практических решений.

* * *

– Рад был познакомиться. – Франс Торкил подал Геральту руку. – А теперь к работе, в объезд. Сторожить, людей охранять. Для того мы и есть.

– Да, для того.

Уже сев в седло, констебль наклонился.

– Спорить могу, – сказал он тихо, – то, о чем сейчас скажу, ты и сам отлично знаешь. Но я все равно скажу. Берегись, ведьмак. Будь настороже. Ты говорить не хочешь, но я и так понимаю. Колдуны, верняк, наняли тебя, чтоб ты исправил то, что они сами натворили, чтобы подтер за ними их собственную мерзость. Но если пойдет что не так, то будут искать козла отпущения. И у тебя для этой роли все задатки есть.

* * *

Небо над лесом начало темнеть, резкий ветер зашумел в кронах деревьев. Заурчал далекий гром.

* * *

– Не гроза, так потоп, – заметил Франс Торкил при их второй встрече. – Через день то грохочет, то льет. А в итоге выходит, что все следы, коль искать их начнешь, дождем смыты. Удобно, правда? Прям как на заказ. Тоже чернокнижниками пахнет, а конкретно Риссбергом. Говорят, колдуны умеют погодой управлять. Магический ветер вызвать, а природный зато заклясть, чтобы дул, когда они захотят. Тучи прогонять, дождь или град устроить, а то и грозу по заказу. Когда им это на руку. Чтобы, например, следы посмывать. Что скажешь на это, Геральт?

– Чародеи, факт, многое умеют, – ответил тот. – А уж погодой управляли всегда, с Первой Высадки, которая будто бы лишь благодаря чарам Яна Беккера не кончилась катастрофой. Но во всех неудачах и невезениях магов обвинять, это, пожалуй, перебор. Ты все же о природных явлениях говоришь, Франс. Просто сезон у нас такой. Сезон гроз.