Текст книги "В окопах Донбасса. Крестный путь Новороссии"

Глава 5
Март 2014 – апрель 2014 года. Донецк: площадь Ленина, Ясиноватский блокпост

Под крылом самолёта – пушистые, белые облака, где-то далеко внизу под ними – родная земля. Стонущая сейчас под игом захватчиков, куда более жестоких, лживых и коварных, нежели когда-то германские фашисты. Те хоть, по крайней мере, открыто провозгласили свои цели – захват «жизненного пространства» и «уничтожение славянских недочеловеков». Пусть и без объявления войны, но всё же относительно честно вторглись в нашу землю – на танках с немецкими крестами и нацистскими свастиками, танках, изготовленных на германских заводах.

Нынешние продолжатели их дела, самопровозглашённые лидеры человечества, старая кровопийца Европа во главе с молодым хищником, куда подлее, лживее и трусливее, чем их «тевтонские предки». Цель их та же, что и у предшественников, – нас уничтожить, а наши земли забрать себе. В принципе, ничего нового. Но методы для этого – совсем другие. Заразить своими идеями наших людей, заставить их делать «грязную работу» за «белых господ» – европейцев. Убивать своих своими же руками.

Всё это теоретически я знал давно. Но сейчас, когда война на моей земле разгорается (точнее, истребительная бойня против моего народа, руками его же, переходит из скрытой фазы в явную), я имею возможность наблюдать эти процессы «вживую». Омерзительное и отталкивающее зрелище, подобно прорастанию шерсти и клыков на морде оборотня, ещё минуту назад казавшейся милым человеческим лицом.

Началось всё, на самом деле, даже не в аэропорту Донецка, временно оккупированном на тот момент, вместе с донецкой землей «жовто-блакытными» этномутантами. Уже во Внуково, заходя в салон самолёта, я обратил внимание на испуганные, подавленные лица, неуверенные жесты и робкую поступь его экипажа. И вот я на родной земле Донбасса и причины этого предстают передо мной в полный рост.

В аэропорту с размахом и азартом орудуют эсбэушники. Воистину, «как вы яхту назовёте – так она и поплывёт». СБ («служба безпекы», служба безопасности) прославилась в годы военного и послевоенного лихолетья массовыми убийствами – поляков, евреев, русских, но более всего своих же, украинцев, не желавших убивать других людей только за то, что они – не украинцы. Воистину: «когда будут говорить «мир и безопасность», постигнет вас пагуба». Нынешняя СБУ вскоре после описываемых событий превзойдёт свою предшественницу. Буду я общаться с теми единичными счастливцами, кому повезло выжить после зверских пыток в её застенках, будем мы раскапывать безымянные захоронения с сотнями убитых и замученных этими упырями гражданских лиц. И это – только на тех немногочисленных и небольших участках территории, которые нам удалось освободить! Что же творится по всей территории Украины… Но это всё будет чуть позже, а пока торжествующая наглость будущих палачей собственного народа только расцветает своим уродливым великолепием.

Нас, граждан великой России, согнали как овец в углу аэровокзала. Отобрали паспорта, держат без объявления причины. Потом заводят по одному в комнату, где тщательно обыскивают, подолгу допрашивают, задавая провокационные вопросы, не делая различий между мужчинами, женщинами, стариками, детьми. Глаза эсбэушников сияют азартом охоты и нескрываемым торжеством. Это торжество хама, холопа и раба американских хозяев, которому они скомандовали: «Фас!» и спустили на собственный народ. Среди них нет ни одного «западэнца», у всех чистая русская речь, все – дончане, мои сверстники, учившиеся в советской школе, разговаривающие и думающие по-русски. Как же низко надо пасть, чтобы продать и предать всё святое за потёртый доллар, чтобы столь неприкрыто и сладострастно радоваться возможности прессовать, угнетать и уничтожать свой собственный народ? Возможности столь желанной, прежде всего, из-за стремления компенсировать собственную униженность, неполноценность перед «белым хозяином», рабское пресмыкание перед ним. Воистину, прав Ленин (или Горький, не помню точно кто): «Худший раб – есть раб добровольный, находящий упоение в своём рабском состоянии».

Перед приездом я крайне тщательно перебрал все свои вещи – даже карточку на скидки от компании «Splav» вынул. Как оказалось, не напрасно. На мне рыжие брюки и свитер от 5.11 – прекрасная боевая одежда, которая совершенно не выглядит военной. И, разумеется, я подчёркнуто спокоен.

– Цель вашего приезда?

– Научная деятельность.

Из сумки появляется на свет монография. Название длинное, про IT-технологии, образовательные продукты и МВА на Украине, я – один из авторов. Я начал писать её пару лет назад, в рамках своей докторской по экономике, и даже успел издать. При взгляде на неё мимолётная улыбка тронула мои губы: «Sic transit gloria mundi». «Так проходит мирская слава». Эта диссертация устарела мгновенно, утратила любую актуальность с первыми убитыми на Майдане.

Всё выглядит крайне убедительно, и наймит штатовских спецслужб, вздохнув, возвращает мой паспорт. Выхожу и в коридоре вижу беспорядочную, донельзя раздражённую кучку своих соотечественников. Все они беспредельно возмущены поведением спецслужб вроде бы братского народа – говорящего на одном языке с нами, существующего только за счёт воровства наших ресурсов и засылки к нам гастарбайтеров всех мастей – начиная со строителей и заканчивая проститутками и торговцами наркотиками. И это не преувеличение – те ежегодно высылают из России на «нэньку» сумму, равную годовому бюджету этого недогосударства. Как же так? Все негодуют и полны уверенности, что вот-вот наше великое государство, наше правительство решительно наведёт порядок и прекратит это издевательство над своими гражданами. В душе я разделяю эту уверенность. Ещё бы – ведь наш Верховный такие грозные заявления делает постоянно, и вон как мы лихо Крым вернули! Эх, бедняги вы, бедняги… Не знаете ещё, что буквально через несколько месяцев русские станут «персонами нон грата» на части русской же земли, подло и дальновидно переименованной в украинскую. Что множество русских граждан, в том числе женщин, по приезде на Украину, к своим родным и знакомым, будет брошено в застенки СБУ, подвергнется пыткам и издевательствам. Что «потерявшая берега» от своей безнаказанности хохлаческая военщина станет обстреливать мирные российские города в Ростовской области, убивая мирное население, до тех пор, пока мы не забьём этих тварей, не отгоним их от границы России. Их уничтожит не доблестный российский спецназ, про которого сняты километры киноплёнки, не прославленные русские танкисты и авиаторы – русская армия не посмеет защищать свою землю и своих мирных граждан. Их забьют отряды ополчения – разношёрстные, никак не обученные, вооружённые трофейным оружием, иногда с одним рожком на ствол. Русская армия же ограничится бесчисленными «учениями» вдоль границ, нелепыми в своём бессильном сотрясании воздуха – когда идёт война, надо не «демонстрировать», а драться.

Первые дни после

И что «грозное» руководство России в процессе всего этого феерического бардака займёт позу страуса, предаст забвению свой конституционный долг по защите своих же граждан и ограничится сначала грозными, потом всё более жалкими в своём нелепом бессилии заявлениями, скатится до именования массового убийцы русских Порошенко «партнёром, с которым прекрасные отношения». Деградирует до посмешища в глазах всего мира, стремясь угодить штатовским и европейским людоедам, вымолить своей униженной покорностью прощение за Крым. Словно бы тот не был всегда, со времён Тьмутараканского княжества, русской землёй?!! И всё равно не преуспеет. Как любая подлость и трусость, и эта окажется бесполезной. Сейчас вот, по прошествии года с тех дней, пишу эти строки, а Инет услужливо сообщает, что «ПАСЕ признала Россию агрессором».

Судьба Каддафи, Милошевича и Хусейна уже замаячила в полный рост на горизонте для руководства РФ – а причина та же, что у тех «государственных горе-деятелей». Они пытались угодить Западу, задобрить его, не желая понять простую истину: хищник понимает только язык палки! Быть слабым и беззащитным – значит приглашать его сожрать себя, не более того. «Тот, кто ради безопасности жертвует свободой, не заслуживает ни свободы, ни безопасности», «государство, которое между позором и войной выбирает позор, – получает и то и другое» – старые, но какие же мудрые слова…

Впрочем, всё это мы поймём позже, на своём горьком опыте, а пока я, выходя из здания аэровокзала, закипаю праведным гневом в твёрдой уверенности: «Россия вам покажет!» Мы же все её граждане, в конце концов! Вон, какой-то пресыщенный урод на Тайване встрянет – так за него весь дипкорпус впрягается, МЧС самолёт высылает. А тут массово русских по самому факту их гражданства притесняют! Наш лидер ведь ясно сказал: «Русские своих не бросают!» Да ещё и полномочия на применение войск за пределами РФ только что себе вытребовал.

Сейчас вспоминать это – смешно и грустно. Где теперь те полномочия? Сдали их обратно по окрику заокеанских хозяев, как нашкодивший слуга – примерил фуражку хозяина и торопливо обратно её на полку. К «полномочиям» нужен такой орган, как «яйца», без них они – ни к чему…

Здание аэровокзала сияет совершенством неземных, космических технологий. Краса и гордость всей, тогда более-менее нормальной, Украины – его строили общими силами к чемпионату мира, «Евро-2012». Сияние металлических панелей под матово-серебристый, с отливом «под титан», сине-фиолетовая подсветка, зеркальное стекло огромных окон и бескрайняя бетонная взлётка… Космопорт будущего, да и только! Не раз государственные мужи, гордясь, декларировали, что «этот аэропорт – один из лучших в Европе». Зря говорили, ох зря… Старая блудница и человекоубийца от века, «европейская цивилизация» конкурентов не терпит… Не стану говорить, мол, «я сразу понял», что здесь будет. Смутное предчувствие беды томило тогда сердце, но представить, что на месте всего этого великолепия будут только груды развороченного щебня и горелого металла, что артиллерия раз за разом будет перепахивать это пространство, что пацаны – герои-добровольцы, будут где-то здесь недалеко, истекать кровью у нас на руках… Нет, такого я себе не мог представить и в страшном сне.

Цель прибытия – организация медицинской помощи на митинге. Но митинг будет только в воскресенье. Надо что-то делать, но что? Это теперь я знаю как само собой разумеющееся, что нужно искать центры сопротивления, находить лидеров наиболее толковых подразделений, входить с ними в контакт и разворачивать медслужбу при их подразделениях. А тогда – строго как у бессмертного Высоцкого: «Что же делать? Надо, Сева, надо, наугад, как ночью по тайге!»

Хорошо, что сам я местный, и есть много знакомых – пусть не настолько решительных, чтобы взять оружие и встать в строй, но сочувствующих – готовых возить на машине хоть сутками, организовывающих многочисленные контакты с готовым помогать местным населением. И ретроспективно – правда, жалко, что так мало из них чуть позже смогут проявить в себе мужскую сущность, когда это станет по-настоящему необходимым, взять оружие и встать в строй. Ограничатся более или менее активным сочувствием. Это и есть результаты кропотливой, многодесятилетней работы вражеских СМИ, институтов пропаганды и управления обществом, вражеских спецслужб. И тотального отсутствия работы (а то и соучастия врагу) со стороны наших аналогичных структур…

– Нужны центры кристаллизации, группы активных ребят. Думай, где?

– Поехали на Ясиноватский блокпост, там вроде стоят.

Грамотно поставленные в низине, незаметные почти в упор палатки. Бочка с угольями – по ночам ох как свежо. Пропитавшиеся дымом, бодрые и весёлые ребята. Это и есть «Ясиноватский блокпост» – подразделение, которое позже станет одним из легендарных в ДНР, наряду с «Константиновским разведбатом», одно из тех, с которых всё началось… Когда какого-то известного боевика – революционера, чуть ли не Байрона, спросили, какой армией он хотел бы командовать, он ответил: «Младогегельянской!» Имел он в виду, что лучшие воины – молодые идеалисты-романтики. В том подразделении таких хватало: один реконструктор Тамплиер чего стоит! Яркий рассказ, как на международном рыцарском турнире «в полный контакт» он одним ударом алебарды вынес тевтонского рыцаря – чем не песня. Программисты и таксисты, строители и шахтёры – всех их объединяла вера в Справедливость, жажда её, готовность к самопожертвованию. И личность командира.

– Всем готовность – противник идёт на прорыв!

Это оперативная информация. Мы в курсе, что один из планов противника – использовать обезумевших от алкоголя и наркотиков «футбольных фанатов» – безмозглое гормональное мясо олигархов. Они как раз припёрлись в больших количествах, тусят небольшими группами по всему Донецку. Ждут автобусы с боевиками из Львова – в брониках, с огнестрелом. Чтобы общими силами учинить побоище в Донецке. Как оно бывает, весь мир увидит позже, на примере Одессы. Одесситы в поразительной наивности полагали, что с фашистами можно говорить на каком-то другом языке, кроме языка силы. И страшно заплатили за это. Но у нас иллюзий нет. И мы стоим здесь, чтобы прикрыть собой город Донецк. Когда озверелые толпы западенских боевиков попрут по трассе в комфортабельных бусах, мы встанем у них на пути, два десятка – без шансов на успех, на жизнь. Дать сигнал о прорыве и задержать противника до подхода своих – вот наша задача.

Мы – «мирные протестующие», потому стоим без оружия, даже без арматуры. Но на случай такого расклада из низины выскакивает «Лада» и из багажника нам раздают надёжные, рубчатые тела металлических прутов. Я беру свой и становлюсь в общий строй. Это когда личного состава батальон, на крайняк, рота, «док» может отсидеться за спинами ребят, оказывая медпомощь раненым. Когда личный состав меньше взвода, махаться надо всем. Много позже, на встречах с общественностью, слушатели будут спрашивать меня: «Как относятся в плену к медикам? Ведь на них распространяются нормы международного права о неприкосновенности?» Эти вопросы несколько озадачивали меня. Какое «международное право» можно ожидать от фашистов? Пересмотрите ещё раз подробности зверств в Одессе, что они творят. Неужели после этого могут быть какие-то вопросы? И почему моя судьба должна быть иной, нежели у моих товарищей по оружию – на основании только того факта, что у меня есть медицинское образование?

Итак, я становлюсь в общую короткую стенку строя с тяжестью надёжной арматурины в руке. И командир, обращаясь ко всем, произносит ёмкую фразу: «Это – доктор. Прикрывать до последнего, вытягивать любой ценой! Пока он жив – у каждого из вас есть шанс!» Вадик – прирождённый командир, талант от Бога. Это теперь я знаю, что один из способов помочь бойцам победить страх – заставить отвлечься от чрезмерной концентрации на собственной «сверхценной и суперважной» жизни, переключить их внимание на более высокие ценности, в том числе на заботу об окружающих. А тогда я просто интуитивно решил – с этими людьми я до конца!

Вадим был прирождённый командир – всегда спокойный, уравновешенный, хладнокровный и решительный. Он тщательно обдумывал каждую свою операцию, не боялся брать на себя ответственность – и очень берёг своих людей. Так же, как и я, он проживал в России, у него там был большой бизнес. Когда всё началось, он вывез туда семью, а сам поехал воевать, защищать Родину. За ним было много лихих и мудрых дел, он был одним из главных лидеров нашего движения, сделал очень много для Родины, а должен был сделать ещё больше.

 
Полковник наш рождён был хватом,
Слуга царю, отец солдатам…
Жаль нет его – сражён булатом
Он спит в земле сырой.
 

Лучшие уходят первыми. Враги долго охотились за ним, наконец сумели заложить взрывное устройство в самом центре города – в ЦУМе и подорвали его, когда он вошёл в комнату. Вадик очень сильно обгорел, ему раздробило конечности, страшно изувечило взрывом. Он тогда просил охранника застрелить его – у того не поднялась рука. После нескольких дней отчаянной борьбы донецкой реанимации за его жизнь, он покинул этот мир. Ушёл в Валгаллу, туда, где светлое пристанище ждёт воинов, павших за свою Родину. Все, кто знал его, очень тяжело переживали эту утрату. Он был одним из тех людей, которые навсегда останутся для меня примером…

 
Хочу, чтоб как можно спокойней и суше
Рассказ мой о сверстницах был…
Четырнадцать школьниц – певуний, болтушек —
В глубокий забросили тыл.
 
 
Когда они прыгали вниз с самолета
В январском продрогшем Крыму,
«Ой, мамочка!» – тоненько выдохнул кто-то —
В пустую свистящую тьму.
 
 
Не смог побелевший пилот почему-то
Сознанье вины превозмочь…
А три парашюта, а три парашюта
Совсем не раскрылись в ту ночь…
 
 
Оставшихся ливня укрыла завеса,
И несколько суток подряд
В тревожной пустыне враждебного леса
Они свой искали отряд.
 
 
Случалось потом с партизанками всяко:
Порою в крови и пыли
Ползли на опухших коленях в атаку —
От голода встать не могли.
 
 
И я понимаю, что в эти минуты
Могла партизанкам помочь
Лишь память о девушках, чьи парашюты
Совсем не раскрылись в ту ночь…
 
 
Бессмысленной гибели нету на свете —
Сквозь годы, сквозь тучи беды
Поныне подругам, что выжили, светят
Три тихо сгоревших звезды…
 

Гибель за свой народ, «за други своя» не бывает напрасной. Из гарнизона Ясиноватского поста вышло много ярких людей, которые послужили нашему движению надеждой и опорой, которые в самые трудные моменты вынесли на своих плечах невероятную тяжесть противостояния нескольких тысяч почти безоружных человек (а именно столько составляли силы нашего ополчения вначале) с объединённой пропагандистской, шпионской и карательной машиной фашистского Запада. И всех их воодушевлял дух их первого командира, который незримо стоит и теперь за нашим плечом, навсегда. Вадик, дорогой друг, мой первый командир – будь счастлив в Валгалле, пируя с воинами, отдавшими жизнь за свою Родину и свой народ! Ты всегда с нами, и твой светлый образ незримо будет вести нас к победе, сколько бы десятков лет нам ни пришлось сражаться…

Тогда же, в начале апреля, был ещё один яркий случай – там же, на Ясиноватском блокпосту. На следующий день, на митинге, ожидалось побоище с противником. У противника было всё – объединённая мощь спецслужб Запада, бесчисленные палачи из СБУ, армия с тяжёлым вооружением, автоматическое и лёгкое стрелковое, а у нас – только арматура и готовность заслонить собой свой народ. Оружия нам не привезли. Командир одного из наших небольших отрядов, угрюмо катая морщины по бледному как мел лбу, негромко бросил мне: «Безоружными мои ребята на смерть не пойдут». Действительно, американцы и европейцы привезли своим наймитам на Украине всё необходимое для того, чтобы захватить власть и раздавить любое сопротивление. Россия, её правительство и спецслужбы только пообещали нам помощь, подставили под удар и бросили.

Но всё это не имело значения, надо было драться. Я очень остро почувствовал, что надо будет сказать что-то, что поддержит его в этот трудный момент, даст силу подобрать нужные слова и повести ребят. И я ответил: «Мы все умрём. Обязательно. Потому, что все люди смертны, бессмертных не существует. Завтра… или через 50 лет. Но умирая через 50 лет на земле, порабощённой европейскими нелюдями, с детьми, ставшими проститутками и пидорасами при них, – разве мы не будем готовы отдать всё, что у нас есть, за возможность умереть завтра – ради микроскопического шанса повернуть колесо истории?» Его лицо чуть разгладилось, садясь в машину, он тихонько мне сказал: «Заезжай после войны ко мне в Подмосковье». «Это ты заезжай ко мне в Подмосковье – я тоже оттуда», – ответил я. Мы молча пожали друг другу руки. На следующий день мы вместе пошли на штурм Донецкой областной государственной администрации.

Глава 5.1
Бертран Дюгеклен. Рыцарь своей родины

Всё, что сейчас есть на Земле, когда-то было и когда-то будет ещё.

Зулусская пословица

К 1320 году Франция окончательно пала духом. Шёл двадцать шестой год войны против английских агрессоров. Войны страшно тяжёлой, кровавой, из сплошных неудач, сданных городов, толп беженцев и засеянных костями не успевшего убежать мирного населения полей. Сейчас та война почти забыта многими народами, особенно нашим: собственные страшные враги и неизмеримые жертвы совсем недавнего прошлого естественным образом вытеснили из народной памяти и чужую доблесть, и чужие страдания семисотлетней давности. Но для французов и англичан, каким странным нам бы это ни показалось, дело обстоит совсем другим образом: даже союзничество в двух мировых войнах не смогло изжить из их памяти давешние обиды тех времён. Будучи в Англии, я был удивлён степенью неприязни, переходящей в ненависть, местного населения к французам. Во Франции бывать не доводилось, но от бывавших слыхал, что англичан там тоже не слишком любят.

Причина такой взаимности чувств очевидна: Столетняя война между ними большинством историков считается самой продолжительной в истории человечества. Но на тот момент никто не предполагал, что она станет столетней: англичане успешно наступали, французы терпели бесконечные поражения, многочисленные соседи Франции – родственные с ней по экономике, политике, языку и культуре, спешили предать всё это родство, перекинуться на сторону безжалостного агрессора, привлечённые его военными успехами и изощрённой уже тогда пропагандой. Англичане широко вербовали наёмников по всему миру и успешно конвертировали их военные способности в успехи на полях сражений.

Тогда в семье мелкого и бедного бретонского рыцаря, в родовом замке Ла Мотт Броон, больше похожем на хижину, близ Динана, родился Бертран Дюгеклен. Будущий маршал Нормандии, великий коннетабль Франции, граф Лонгвиля, герцог де Молина и король Гранады. После смерти он будет похоронен рядом с государем Франции, которому служил, в Сен-Де-ни. Подобной чести могли удостоиться исключительно принцы крови. Ещё при жизни став главным символом борьбы Франции за своё существование, после смерти он станет незримым покровителем французского народа в его битве за правое дело: знаменитая Жанна Д’Арк, перед тем как отправиться под Орлеан в 1429 г., почтила его память, отправив его вдове золотое кольцо. Наши современники напрасно недооценивают значение некоторых ритуалов: то, что после этого совершила Жанна, убедительно показывает, насколько качественно люди того времени умели обращаться к Высшим силам за помощью и использовать её.

Так о чём же будет наш рассказ? О беспрерывных подвигах Дюгеклена в боях, которыми он прославился настолько, что слава его гремела по всему тогдашнему миру? Например, сёстры короля Испании в восхищении называли его «самым достойным рыцарем по эту сторону моря»? Сражаясь, как выдающийся индивидуальный боец впереди своих войск, он действительно служил примером неиссякаемого мужества и воли к победе.

О его полководческом даровании, которое позволило ему принести первые победы народу Франции, пройти служебную лестницу от рядового до маршала, и снискать оценку известного «певца рыцарства» Жана Фруассара «один из влиятельнейших капитанов (в терминологии того времени – командиров), по праву пользующийся авторитетом в войсках»? Да, одержанная им победа при Кошерели 16 марта 1365 г., в день коронации Карла V в глазах современников приобрела символическое значение – как знак будущего избавления от безжалостных врагов.

А может, наше повествование пойдёт в русле модного сейчас тренда «self made man» – о человеке, который сам сделал себя, родившись в бедной семье, своим упорством и способностями добился признания себя равным королям (да и, чего уж там, назначения на пост короля) и соответствующего богатства и почестей?

Как ни странно, ничего этого здесь не будет. Мы поведём речь о весьма неожиданном с точки зрения подавляющего большинства литературных традиций периоде в жизни главного героя: о том, как он был в плену.

Да, каким странным это ни покажется современному читателю, живущему за экраном монитора, на войне не только убивают и побеждают – на ней гибнут, получают увечья, попадают в плен. В 1367 году в битве при Нахере чаша сия не миновала и Бертрана.

Сначала англичане, верные своим традициям «благородства» и «честного ведения войны», просто держали знаменитого воителя у себя, отказываясь даже рассматривать предложения о его выкупе. Но пропаганда французов начала использовать этот факт как подтверждение того, что враги просто боятся прославленного воина. Тогда изощрённые специалисты в области информационной войны, советники принца Уэльского, знаменитого Чёрного принца, при жизни ставшего одним из главных героев английского военно-исторического пантеона, разработали хитрый план.

Измождённый пленник предстал перед сиятельным от роскоши королём врагов. Видели ли вы, дорогие читатели, что представляет собой камера того времени? Я видел – в Англии, в средневековом замке. Это ниша в крепостной стене – открытая сверху и накрытая решёткой. Она по пояс взрослому человеку, встать и лечь в ней нельзя, только сидеть скорчившись. Снег и дождь падают на тебя сверху, собственные нечистоты скапливаются под тобой снизу, ледяной камень выпивает силы и жизнь. Сидя во всём этом, остаётся только ждать мучительной неизбежно скорой смерти от туберкулёза. Обычно более полугода в таких условиях не выживал никто.

Итак, полуживого пленника притащили к повелителю жестоких завоевателей. И тот сделал ему по-королевски щедрое предложение: пусть сам назначит за себя выкуп. «Бойся данайцев, дары приносящих». В этом предложении было спрятано мощное идеологическое дно: зная своего противника как настоящего христианина (а не скрытого сатаниста, прикрывающегося христианством, какими являлось на тот момент большинство английских руководителей), да и просто с точки зрения обычной человеческой формальной логики, англичане рассчитывали, что он назовёт смехотворно малую сумму. Тогда можно будет отказаться под тем предлогом, что «это же совсем дёшево!», – а в ближних и дальних землях всем раззвонить, как дёшево ценят себя даже самые знатные французские рыцари. Для чужеземных наёмников, которые раздумывают, под чьим флагом поучаствовать в войне, это будет чётким сигналом: среди французов ловить нечего. Страна истощена, денег нет, самоуважение даже выдающихся героев – на нуле. Для французов – дополнительный удар по чувству собственной полноценности: наши сравниться с врагами не могут, оценивают себя в копейки. Для англичан, которые уже тогда всё мерили в деньгах, – наоборот, дополнительная жертва пожирающему их Молоху гордыни и мамоне: наши рыцари гораздо дороже, значит, настолько же и лучше!

Например, снискал широкую известность антипод Дюгеклена со стороны агрессоров, удачливый наёмник Роберт Ноллис, чья звезда военной славы взошла примерно в то же время. Часто участвовавший в тех же решающих сражениях, что и его французский оппонент, он, гордясь своим военным успехом и тонко играя на струнах тщеславия и гордыни своих союзников – реальных и потенциальных, начертал на знамени хвастливый девиз:

 
Кто Ноллиса в плен возьмёт,
Сто тысяч золотых получит.
 

По тем временам это была огромная сумма. Данный девиз, как и многие другие вещи во время войны, был не пустым бахвальством – он служил живой иллюстрацией выгодности войны, большого финансового успеха её. Звал граждан Англии и других стран под знамёна английских войск, обещал славу и успех, внушал французам ужас и отчаяние.

Дюгеклен прекрасно знал это. Поэтому его чёткий ответ разнёсся по огромному тронному залу: «Лучший рыцарь Франции не может стоить меньше лучшего английского наёмника!»

Враги попались в свою собственную ловушку. Посрамить измождённого пленом француза и в его лице – всю его страну не удалось. Более того: огромный выкуп был слишком соблазнителен, чтобы от него отказаться.

Однако и доблестного рыцаря ждал неприятный сюрприз. Он рассчитывал на своё немалое к тому моменту, заработанное потом и кровью на полях сражений состояние, а также на помощь его мудрой и прекрасной жены Тиффани Рагенель, высокообразованной в медицине, политике и астрологии женщины, талантливой предсказательницы, наследницы знатного и богатого рода. Женщины, с которой он жил во взаимной любви и уважении, которая вдохновляла его на служение Отечеству. Оказалось, что за время его отсутствия она растратила всё его и своё состояние. На выкуп пленных рыцарей, на наем воинов, на снаряжение отрядов. На спасение Родины.

Тогда деньги для спасения Дюгеклена стали собирать всей страной. Выкуп славного воина стал общей национальной идеей, «общим делом» всех французов, которое объединило богатых и бедных, пикардийцев и гасконцев. Многие люди не могли отправиться на войну: сражается всегда не более 5 % населения, в те времена – и того меньше. Но каждый мог принять участие в деле спасения Отечества. В деле избавления живого человека, который уже тогда стал символом Франции, от плена. Дюгеклен произнёс по этому поводу ёмкую фразу: «Во всей Франции не найдётся пряхи, которая не пряла бы свою нить для того, чтобы заработать мне на выкуп». Теперь эта фраза – афоризм, известный со школьной скамьи большинству французов, как большинству русских известно: «За Волгой для нас земли нет».

Враги были потрясены неожиданным эффектом народного единения перед общей бедой, для достижения общей цели. Кроме того, всенародная верность своему защитнику в лихую годину пробудила и в их душах высокие чувства. Джоанна Кентская, жена Чёрного принца, умоляла Бертрана принять от неё десять тысяч золотых дублонов для выкупа. Один из знаменитейших наёмников того времени, Хью Кавли, много раз сражавшийся с Дюгекленом и необыкновенно ценивший его, предлагал оплатить выкуп из своих средств.

По версии английских хронистов, Дюгеклен ответил обоим витиевато и уклончиво, по канонам этикета того времени. Принцессе – галантно: «Мадам, я всегда считал себя самым неказистым рыцарем в мире. Но теперь я вижу, что любовь дам делает меня красивым». Кавли – дипломатично: «Я хочу проверить дружбу своих соотечественников».

По версии историков французских, его ответ был гораздо короче: «Французский рыцарь не примет помощь врага!»

Знаменитый девиз: «Один за всех и все за одного!» родился именно там и именно тогда. Если защитник готов пожертвовать всем ради своего народа, народ готов отдать всё для него. Это была «точка сборки» современного французского этноса, единое дело, которое сплотило всех.

Дюгеклен оправдал надежды своих соотечественников. Он одержал впоследствии множество побед. Назначенный коннетаблем Франции, он продал всё, что имел, вплоть до посуды, и на эти деньги снарядил огромное войско. Он служил своему народу не только до последнего вздоха, но даже после смерти. Английский гарнизон последнего замка, который он осаждал, Шатонеф-де-Радон в Лангедоке, узнав о его смерти, в полном составе явился во вражеский лагерь, чтобы положить ключи от крепости в гроб благородного защитника Родины. «Орлеанская дева», Жанна Д’Арк, отправляясь на подвиг и мученическую смерть, обращалась за поддержкой к нему, как к святому угоднику и покровителю. Впереди было ещё 75 (семьдесят пять!) лет беспрерывной войны. Но каждое новое поколение молодых французов стремилось прожить жизнь так, как жили Бертран Дюгеклен и Тиффани Рагенель. И они победили. Спустя почти век.