Текст книги "В окопах Донбасса. Крестный путь Новороссии"

Глава 7
Донецк. ОГА. В осаде

…На ту самую ночь, когда мы ждали штурма и неизбежной смерти, у меня в кармане лежал билет Аэрофлота – обратно, в безопасную уютную Москву, к привычной вольготной жизни, высокооплачиваемой работе. Друзья знали об этом и были удивлены, когда я никуда не полетел. Мог ли я улететь? Мог ли бросить свой отряд, своих людей, свою оборону и своё место в строю? Этот вопрос мне кажется странным и надуманным. «Что тебе толку в том, что ты обретёшь весь мир, а душу свою потеряешь?»

Группа «Мельница» в прекрасной песне «Дорога сна» поёт:

 
По дороге сна мимо мира людей
Что нам до Адама и Евы,
Что нам до того, как живёт земля…
 

Я хотел бы пояснить – мне, к счастью, всегда был чужд такой холодно-отстранённый взгляд на события, в которых мне довелось участвовать, тем более – на людей, ради которых доводилось идти на смерть. Главной движущей силой было сострадание к людям, своим бойцам и гражданскому населению. Многие «военные профессионалы» меня за это осуждали: «Юрич, вы непрофессионально рассуждаете, надо относиться хладнокровнее к происходящему». Бог вам всем судья – сами относитесь спокойно к геноциду собственного народа. Я, хвала Всевышнему, никогда такого «хладнокровия», более точно именуемого равнодушием, не понимал и понимать не собираюсь.

Из моего сострадания к нормальным людям – оставшимся верными Православию, русскому языку, обычаям наших предков и родной земле, проистекала и сейчас черпает силы пылкая ненависть к тем, кто пытает, мучает и убивает Людей – к нелюдям, хохломутантам, продавшимся Европе и Штатам за обещание «кружевных трусиков». Тем, кто продал Веру предков, будущее своих детей, право быть хозяевами своей земли за наркотический «чаёк», свободу скакать на майдане и право убивать русских. За свободу от совести, от ума и чести, за свободу для низменных пороков, греха и предательства. Для меня они – нелюди, кровожадные зомби, колдовством заокеанских некромантов поднятые из Ада, чтобы терзать и убивать нормальных людей. Они силой злого колдовства вырвались из преисподней, где их настоящее место, и долг каждого настоящего мужчины – помочь им поскорее вернуться туда. Сочувствие этим инфернальным сущностям – это безразличие к судьбе всех тех нормальных людей, кого они убивали, убивают и убьют. И в этом плане я тоже – «не профессионал». Я человек.

Начиналась эпопея обороны ОГА – эпопея постепенной очистки Донецка от эсбэушной, правосучьей и прочей нечисти, от морока хохломутанства на святой русской земле. Пока город был наполнен вражескими агентами, и ОГА походил на осаждённую крепость – в городе пропадали без вести наши активисты, вражеских полевых командиров – в том числе тех, кто нагло, прямо на камеру, убивал людей в Одессе, периодически ловили прямо под стенами нашей цитадели. Озверевшие от пролитой крови невинных, потерявшие всякий страх от своей безнаказанности, они приходили на рекогносцировку под самые наши стены, планируя предстоящее нападение, и имели наглость прямо среди толп митингующих в нашу поддержку, а то и гуляющих дончан рассуждать о том, что: «Сожгли колорадов в Одессе – теперь надо и здесь их палить!»

Причины такой «смелости» были просты – каждый раз, когда очередной «борец за незалэжну Украину» приволакивался к нам на медпункт для того, чтобы мы его привели в чувство для дальнейших «разговоров за жизнь», обращали на себя внимание остановившиеся, стеклянные глаза. «Горящие фанатическим блеском» – даже не совсем верно, трудно передать, как именно тускло светились огнём тупой бездушной злобы их расширенные зрачки. Неестественные движения, полное отсутствие болевой чувствительности и страха смерти, истеричное «Украина понад усэ!», непонимание человеческой речи и невозможность связно и логично говорить самим – это всё они. Как правило, этот «героизм» достаточно просто лечился: 2–3 литра физраствора с рефортаном в капельнице и с мочегонным, чтобы вывести наркоту из крови. Блеск в глазах пропадал, страх боли и смерти становился таким, что даже стыдно было на это смотреть – и они рассказывали много интересного. О том, что уже две недели не спят – и не хотят. Что и есть не хочется – только «чай пьют». Ага, тот самый «чаёк», что начали пить ещё на Майдане. (Действительно, поскольку внутривенное употребление наркотиков чревато различными техническими трудностями и последующими осложнениями, заботливые химики США придали боевым наркотикам, на которые подсадили своих зомби, формат жидких пищевых продуктов). И что всё время ездили, куда прикажут, и убивали, кого скажут. На флэшках, как мы храним музыку и фильмы, чтобы развлечься в минуты отдыха, они хранили видео того, как они зверски истязали, насиловали и убивали людей. Наших соотечественников, русских, имевших несчастье проживать на Украине!

Первое время ребята поступали с этой нечистью после допросов, как надлежит. Донецкая земля слишком свята, чтобы осквернять её костями этих вурдалаков, зато Кальмиус, протекающий через наш Донецк, – благородная, глубокая и широкая река. Это позже начались дебильные, невероятные ситуации, когда захваченных в плен нациков, бойцов тербатов и прочую нечисть почему-то «меняли» а то и просто «возвращали родителям». Они пришли сюда сами, они убивали наших людей – а их «возвращают», чтобы они убивали вновь? Кто вернёт родителям тех детей, которых они убили?

Сразу же скажу, что, сколько бы там ни пытались обо мне говорить клеветники позже, лично не убил ни одного военнопленного (хотя даже и не знаю, может ли такая нечисть претендовать на такое относительно порядочное название) за всю кампанию. Причина этого – отнюдь не в каком-то сочувствии или жалости к ним. Просто я опасался, что Всевышний тогда не будет благоприятствовать моим врачевательским усилиям на поле боя. А излечение наших воинов и гражданского населения было моей главной задачей как военного врача. Однако я всецело понимаю, одобряю, и считаю единственно правильными самые решительные действия наших ребят в отношении этой своры проевропейской нечисти. «Кто с мечом к нам придёт»…

В ОГА работы было очень много. Нужно было массово обучать медработников для стихийно возникающих повсюду отрядов ополчения, снабжать их комплектами первой помощи. Нужно было разворачивать с нуля, а потом совершенствовать структуру медицинской службы в нашем здании. Нужно было оказывать медицинскую помощь нашим ребятам, получавшим ранения, травмы при обороне ОГА и города Донецка в целом от вражеских диверсионных групп, а также просто заболевавшим на бесконечных караулах и постах. Зачастую они не могли обратиться в больницы, потому что значительный процент донецкой милиции, а тем более местной СБУ был настроен профашистски и, попав в больницу, легко можно было пропасть без вести.

Для ведения всей этой деятельности необходимо было изыскивать гуманитарную помощь, было это нелегко и тоже требовало много времени.

Ещё мы посвящали много времени анализу наших первых шагов на ниве организации «медицины переходного периода», когда уже произошёл слом структур мирного времени, а формирование структур времени военного ещё не началось. От приезжавших к нам многочисленных журналистов мы узнавали, что специально на этот случай на Майдане орудовали толпы прекрасно подготовленных западноевропейских и американских спецов – военных врачей. Они с нуля организовывали «медицину переходного периода» для своих безмозглых зомби на Майдане, развёртывали в заранее снятых квартирах палаты, реанимационные, даже операционные с самой современной техникой. Российские же спецслужбы, как я уже не раз отмечал, лишь дрочили, сидя на диване. Не было не только за первые, самые важные месяцы направлено в Донецк ни одного военного врача-организатора, но даже не было прислано ни одной методички на тему что делать в таких обстоятельствах и как всё организовать. Зачем России знаменитая военно-медицинская академия, зачем нашей стране сотни, если не тысячи военных врачей – организаторов здравоохранения, в том числе с опытом целого ряда войн за плечами, если в момент, когда решалось будущее Русского мира, ни одного из них там не оказалось? «Россия не может вмешиваться»? С каких это пор посылка врачей в зону гуманитарной катастрофы является вмешательством? И почему за полгода до этого США и Европа не постеснялись открыто вмешаться на Майдане, свергая законное тогда правительство Украины?

Ни одной страницы методичек – что же делать в таких обстоятельствах – я за всё время не увидел, ни там, даже будучи под конец в звании начальника медицинской службы корпуса, ни позже – уже в Москве. Эти методички слишком секретны, чтобы ими могли пользоваться наши медики, спасая жизни наших ребят? Пусть вечно лежат в архивах во имя святой секретности? И уж тем более я могу даже не упоминать о какой-либо помощи медицинским оборудованием, техникой и лекарствами от РФ на этом этапе. Да, было множество людей, которые сами, за свои деньги собирали необходимое и посылали нам – как здесь, в Донецке, так и в России. Были порядочные российские гуманитарные организации, которые осуществляли нам посильную помощь. Если бы не они, мы бы однозначно ничего не смогли бы сделать. Особенно хотел бы выделить Настю Каменскую, её супруга Виктора и их организацию «Спасём Донбасс – Санкт-Петербург». Виктор вообще сделал очень правильно: приехал из России к нам, назвался волонтёром, поучаствовал в наших «манёврах» – тренировке по работе с ранеными, убедился, что с нами можно иметь дело, и только потом наладил нам поставки гуманитарки. Фактически всё, что нам удалось сделать за эту кампанию с медицинской точки зрения, было сделано благодаря помощи Насти и Виктора – кроме них было ещё чуть-чуть лекарств от других гуманитарщиков… И всё! Совершенно всё! В то время как Штаты и Европа массово завозили своим майдановским прихвостням самую совершенную технику и медицинское оборудование, славное Российское государство не привезло нам ничего! Огромное спасибо честным российским гражданам, которые нам помогали, низкий им поклон, – но если у нас защита отечества и гуманитарные акции – чисто народные мероприятия, осуществляемые гражданами строго за свой счёт и в свободное от основной работы время, то за что тогда мы платим налоги? Зачем нам тогда вообще армия и соответствующие структуры, то же МЧС?

Предвижу возмущённый хор воплей читателей, которые видели по телевизору «гуманитарные конвои» и на основании этого сейчас кинутся обвинять меня во лжи. Поясняю, что эти конвои пошли существенно позже, а на первом, самом трудном этапе борьбы, ничего прислано не было. Когда там был первый гуманитарный конвой? 11 сентября 2014 года! Как говорится, «не прошло и полугода» – а если точнее, то ровно пять месяцев. Да, быстренько собрались, ничего не скажешь… Между тем, всё необходимое для себя майданы получили от Штатов и Европы уже в январе – как только забузили. А потом удивляемся, как так получилось, что всю территорию Украины контролируют фашисты.

Далее. За время кампании я при помощи близких людей развернул 10 медицинских пунктов, в том числе два крайних – ёмкостью на бригаду (бригада Спецназа ДНР и 3-я бригада Народной Милиции). И за всё время мы только дважды получили по пол-«Газели» медикаментов (это на БРИГАДУ из почти трёх тысяч человек) и то уже под самый конец. Причём примерно половину груза «Газельки» составляли бинты и индивидуальные перевязочные пакеты. Да наш славный генерал (тогда бригадой командовал вполне достойный генерал) один раз дал нам денег на покупку самых важных лекарств и рентгеновской плёнки. И это всё! За 11 месяцев войны, на целую кучу подразделений. Плюс к тому, я имею честь знать большое количество наших тамошних военврачей – руководителей медицинских служб. У них ситуация была весьма похожей. А как же гумконвои? Понятия не имею – это не моё дело, я в них не заглядывал. Злые языки говорили, что их гоняют пустыми, чтобы успокоить русский народ, возмущённый отсутствием помощи со стороны своего правительства воюющему героическому Донбассу. Думаю, что это гнусная клевета на наше дорогое правительство Российской Федерации – ведь гораздо более многочисленные злые языки утверждали, что каждый раз после прихода гумконвоя прилавки на донецких рынках начинали ломиться от распродаваемых гуманитарных товаров. Но многие из них продавались по бросовым ценам даже на контролируемой укропами территории. Так что, если это правда – значит, правительство РФ всё же посылало много всего. Правда, нам или под видом нас – своим «дорогим партнёрам» в Киев – это вопрос… Но, впрочем, тут утверждать ничего не могу – ибо не видел. А вот что сам ничего не получал – это правда.

Тогда же состоялась моя самая первая – и увы, единственная поездка в Славянск. В отличие от ОГА, где мы все стояли с арматурой, там у ребят было оружие. Настоящие автоматы! Это было по тем временам невероятно круто. Что противник подтянул против них множество бронетехники и артиллерии, что численный перевес у него просто подавляющий – об этом мы тогда просто не задумывались. «Русские не сдаются», у ребят есть оружие – всё, жить можно! В городе я мотался по местному населению, пытался организовать местных медработников для оказания содействия ребятам. Там же увидел самого Игоря Ивановича Стрелкова, а он на нас накричал. Я тогда ещё не знал, кто это такой, и просто подумал: «какой сердитый командир!», но пришёл к выводу, что кричит он от переутомления и общего стресса.

У меня вообще есть своеобразная примета: как только я подумаю про кого-то: «Вот как он так может делать?» – как сразу же обстоятельства сложатся так, что я сам сделаю так же, а то и хуже. Данный случай не послужил исключением. Много позже, сам будучи командиром, я смогу оценить деликатность и сдержанность Игоря Ивановича по достоинству – сам я буду орать во всяком случае не тише, но при этом матерных слов у меня будет не то что больше… практически только они и будут. А Стрелков сумел выразить своё неудовольствие совершенно без табуированной лексики.

На тот момент я был уверен, что основные действия развернутся в Донецке, там базировался мой медицинский отряд, там была основная работа. Если бы я только знал, ЧЕМ станет Славянск для всех нас, и для всей разворачивающейся тогда войны… Когда-то Суворов, восхищённый победой военно-морского флота России над французами при Корфу, воскликнул (сам будучи фельдмаршалом): «Зачем не был я при Корфу, хотя бы мичманом!» Увы. При Славянске я не был и до сих пор белой завистью завидую всем, кто там был. Низкий поклон вам, дорогие герои первой большой битвы этой долгой войны…

С первых же дней я непрерывно встречал образцы высочайшей самоотверженности и героизма со стороны нашего народа – как тех, кто взял в руки оружие, так и гражданского населения. Бойцы, стоящие в карауле по нескольку суток, часто – пожилые, со слабым здоровьем. Нередко бывало, что придёт на медпункт с жалобой на здоровье – измеришь давление, а у него под триста! По идее, должен умереть – а он таблеточку возьмёт, и опять на пост, да ещё и с шуткой. Навсегда запомнился довольно пожилой, за пятьдесят, мужчина, которого обнаглевшие хохлаческие погранцы не пустили через границу легально – он перешёл её нелегально, полз мимо подразделений противника, шёл пешком по ночам, днём скрываясь, и всё же за неделю добрался до нас, чтобы встать в строй. Вскоре появился и первый пример массового воинского героизма – не просто при несении службы, а в бою. Толпа «футбольных болельщиков», а на самом деле замаскированных под них боевиков «Правого сектора», вооружённых, в бронежилетах, общей численностью под четыреста человек, набралась наглости явиться в наш город, размахивая своими омерзительными жёлто-синими тряпками. Чем заканчивается такое «мирное шествие», если таким выродкам не дают вовремя отпор, вскоре покажет Одесса.

Наших ребят сначала было гораздо меньше, всего лишь порядка сотни, но атаковали они противника крайне решительно. А дальше получилось точно, как рассказал один из мирных дончан: «Сижу во дворе, играю в домино. Смотрю, мимо меня бегут толпой с криками: «Наших бьют!» Опомнился – вижу, что как был, в трусах и тапочках, гоню толпу каких-то уродов, а в руках у меня здоровущая труба. Откуда взял её – не помню!» Блицкриг в Донецке у нелюдей не получился, но вскоре они взяли реванш в Одессе…

Первое время нас очень сильно поддерживала решительная, последовательная и бескомпромиссная позиция руководства Российской Федерации и её первых лиц. Вы, наверное, помните, как решительно все они, включая самое первое лицо государства, тогда заявили, что не позволят убивать мирное русскоязычное население? Могучая и непобедимая Российская армия бесстрашно и неутомимо проводила одни манёвры за другими у самой границы недогосударства Украина, общим настроением в российском обществе тогда было «на Донбассе будет как в Крыму». Действительно умные и порядочные политологи, тот же проницательный Яков Кедми, тщательно подбирая слова, говорили во всеуслышание то, что сам я талдычил на всех углах уже несколько лет – Россия никогда не потерпит фашистскую, антироссийскую Украину у себя под самым боком.

Потому, что это не просто угроза, но гибель для неё – 40 миллионов готовых шахидов, неотличимых от самих русских, огромный очаг нестабильности под самым боком, полный перехват путей транспорта газа в Европу, и готовый плацдарм для натовских средств нападения, в том числе ядерных, с совершенно неприкрытого ПВО и ПРО направления.

Когда-то давно прочитал у кого-то мудрого, кажется, у уважаемого мною медийного деятеля Дмитрия Юрьевича Пучкова следующую фразу: «Даже в стае павианов, самых низкоразвитых из обезьян, самцы понимают, что надо защищать от врагов самок и детёнышей. Поэтому они идут впереди и с боков стада – в самых опасных местах, а при появлении леопарда бросаются на него. Рвут его голыми лапами и зубами, сами гибнут, но спасают свою семью. К сожалению, далеко не каждому интеллигенту дано подняться до уровня самосознания павиана, а уж осознать, что такое «воинский долг» и «честь» – и вовсе непосильная задача». Там, на войне, я имел возможность многократно наблюдать глубокую сермяжную правдивость этого изречения. И раз уж павианы существенно превосходят в понимании базовых для выживания стаи и рода вещей интеллигенцию, ничего удивительного, что своё превосходство над ней тогда было многократно продемонстрировано людьми честных трудовых профессий, в том числе шахтёрами, которыми так славятся наши края. В данном случае я о том, что тогда ещё было понятно каждому шахтёру: на Украину обрушилась совокупная агрессия объединённых сил Запада – десятки разведслужб США, Англии, Польши, Германии, тысячи заранее подготовленных военспецов, десятки тысяч журналистов, политологов, политиков, выращенных здесь и работающих из-за рубежа, миллиарды долларов, объединённая экономическая мощь транснациональных корпораций. И что без поддержки могущественной силы, хоть как-то сопоставимой со всем этим, прежде всего без действенной и эффективной поддержки России, у народа Украины нет никаких шансов устоять против всего этого.

К сожалению, как показали дальнейшие события и как я вижу сейчас, общаясь в Москве, такой простой и очевидный тезис здравому рассудку очень многих людей с кучей высших образований совершенно недоступен. Мантра «вы должны сами решить свои проблемы» помимо того, что с успехом заменяет им необходимость хоть как-то осмыслить техническую возможность такого действия, но и успешно подавляет последние остатки совести (на глазах русских массово превращают в антирусских, ненавидящих Россию, а несогласных убивают), да и жалкие проблески здравого смысла (как закончат этот процесс там – очевидно, что начнут это всё здесь). Всё-таки хорошо, когда есть высшее образование, а еще лучше несколько – под любую свою низость и подлость можно подобрать внушительное и надёжно-убедительное обоснование…

Наши местные, особенно из людей честных трудовых профессий, понимали эти вещи очень хорошо: всё-таки реальный труд, а не перекладывание пустопорожних бумажек в офисе здорово учит реальной оценке ситуации, тем более, если труд этот связан с ежедневным смертельным риском, как у шахтёров. Тем более в тот момент: раскручивалась спираль насилия, брызжа во все стороны первой кровью и кусками мяса, начинались первые бои, в том же Славянске, война из возможности становилась реальностью. А реальность игнорировать нельзя – это живущий в виртуальном мире интеллигент может оспаривать истинность закона всемирного тяготения. Работающий в шахте, а тем более готовящийся к бою шахтёр, ставший воином, понимает: от того, что ты игнорируешь закон всемирного тяготения, «севшая» на тебя многотонная лава или наехавшая многотонная танковая гусеница не перестанет быть самой последней, самой крайней реальностью, «данной нам в ощущениях» в этом мире. Поэтому мы были счастливы, что Великая Россия с нами, что она не оставила нас, что отовсюду звучит брошенный в массы кем-то, и поддержанный самим правителем Земли Российской девиз: «Русские своих не бросают».

Тогда я не раз вспоминал в присутствии самых разных людей мой разговор с одним моим бывшим другом. Мы учились с ним в универе в одной группе, ходили на тренировки в одну и ту же секцию, проживали в одной комнате общаги. Тогда он был замечательным человеком – потомком фронтовиков, патриотом, православным, умным и порядочным. Исключительно трудоспособным и талантливым. Потом он уехал по направлению от универа за рубеж по какому-то обмену. Мы продолжали дружить даже через океан. А потом я узнал, что там он занят милым делом – выращивает в лаборатории боевые вирусы, рассчитанные на поражение людей с нашим, славянским генофондом. Одна из милых шуток нечистого: предал свой народ – становись же убийцей его. После этого наши отношения прервались.

И вот когда всё началось на Украине, он позвонил мне и, задыхаясь от едва сдерживаемого злорадства, начал:

– Ну что, слилась Россия на Украине, всё, просрала Украину?

– Они очень зря это начали, – кратко ответил я ему.

Второй раз он мне позвонил, когда случился Крым.

– Ну, теперь-то уже всё, Россия слилась, вся остальная Украина ушла? – наглости в голосе поубавилось.

– Это только начало, – ответил я ему.

Третий раз он мне позвонил, когда земля Донбасса запылала под ногами захватчиков и их местных прихвостней.

– Ну, теперь-то уже всё, дальше Россия не пойдёт? – вместо наглости и злорадства была уже лёгкая паника.

– Мы выполним приказ нашего Верховного главнокомандующего точно и в срок! – ответил я.

– А приказ-то какой? – совсем засуетился он.

– Чего ты волнуешься? – мягко осведомился я. – Когда мы будем чистить Вашингтонщину, я приеду и заберу тебя с роднёй из фильтрационного лагеря по старой дружбе.

Мы все смеялись – мы были уверены, что начатый киевскими марионетками путч в Киеве, убийства русских людей, десятилетия поругания России Штатами наконец-то заканчиваются, Россия сейчас встаёт с колен и её могучая тень осеняет нас своими крылами. Наши настроения того времени хорошо отражает тот факт, что, когда несколько истребителей пролетели низко над нашим ОГА, мы были уверены, что это Россия послала своих лётчиков, чтобы выразить нам свою поддержку, и что скоро за ними последуют наземные части. Чем-то это напомнило трагическую и трогательную историю о том, что в намертво осаждённой Брестской крепости, в подвале, чтобы ободрить умирающих раненых, медсестра рассказывала им о том, что сегодня прилетала эскадрилья наших «ястребков» и облетела крепость, помахав крыльями. Но тогда русская армия откатывалась под чудовищной силы ударом танковых полчищ Европы – и она не могла послать истребителей на помощь своим защитникам в изрытой воронками цитадели. Она их не предала и не бросила – она просто ничего не могла сделать. Сейчас же русская армия была занята – она проводила манёвры. Она просто не смела послать свои самолёты на помощь своим окружённым, блокированным отовсюду защитникам. Она (точнее, правительство Великой России) – «испугалась санкций»! Можете вы себе представить такое в 41-м году – «мы не можем пытаться пробиться в осаждённый Ленинград потому, что тогда Объёдинённая Европа введёт против нас САНКЦИИ!»…

Служба в ЦСО МГБ ДНР. Лето 2014 г.

На этом этапе, как и на всех других, я активно старался взаимодействовать с каждым неравнодушным человеком из гражданского населения, стремившимся нам помогать. Среди них запомнилась очень хороший человек, врач, народный депутат Украины Татьяна Дмитриевна Бахтеева. Видно было, что человек искренне переживает происходящие процессы, сочувствует своему народу, старается помочь, чем может. Именно она выделила дорогущий реанимационный комплекс в использование нашему медотряду, помогала лекарствами. Меня пытались критиковать за сотрудничество «с олигархами», обвинения были простые и незамысловатые: «она воровка». Я отвечал просто: «У нас на Украине есть честные люди среди депутатов?» – собеседники, как правило, затыкались. Тогда я говорил: «Раз все воры – давайте убьём всех!» Тогда они зависали, понимая, что видимо погорячились. В отличие от хохло-мутантов, для которых идея убить всех русских – основа всего бытия, донбассцы, даже самые примитивные и ограниченные, до такой дурости не доходили. Второй мой аргумент был ещё более простым: «Что ты сделал для нашего дела? Принеси хоть что-то сопоставимое по ценности в свой отряд, потом критикуй». Помню, однажды меня пытались разоблачить – тем, что я, оказывается, «её любовник»! Тогда это меня рассмешило до слёз, ответил кратко: «Почёл бы за честь быть любовником ТАКОЙ женщины, но увы!»

После операции по переподчинению одного из подразделений МВД Украины под юрисдикцию ДНР

На том этапе противник прилагал титанические усилия к тому, чтобы вбить клин между теми влиятельными людьми, которые сочувствовали своему народу, видели гибельность происходящих процессов и пытались им противостоять. Забегая вперёд, я скажу, что противнику это удалось – ни один из олигархов в итоге не принял нашу сторону. О причинах этого я скажу позже, а пока продолжим.

Итак, однажды Татьяна Дмитриевна выступала на митинге. Я тогда обратил внимание на то, что толпа насыщена подготовленными группами провокаторов – более чем когда бы то ни было. Работают они по отлаженной схеме: выкрикивают провокационные лозунги, обвиняют оратора, не дают ему говорить, нагнетают эмоции в толпе. При этом вокруг каждого «крикуна» стоят двое-трое человек прикрытия, которые создают ему все условия для кричания и не дают окружающим пресекать его действия. Отдельные стоящие в стороне координаторы по мобильным телефонам и рациям координируют их действия.

Макеевская комендатура. Всё только начинается.

Выступление Татьяны Дмитриевны они своими криками основательно подпортили, поэтому после неё выступал я – на тот момент наш медицинский отряд и нашу работу народ уже хорошо знал. Потому, когда я кратко, но крайне эмоционально напомнил всем присутствующим, что в отличие от «крикунов» наши медики всё время реально помогают людям, и рассказал о помощи со стороны Татьяны Дмитриевны, а также о необходимости гражданского согласия и недопущения немотивированной агрессии к тем, кто нам помогает, общий эффект был положительным. Естественно, кратко прошёлся по «крикунам», указал, кто в толпе кричит, и кратко сказал, как их структура функционирует. Как говорится, «манипулятор боится двух вещей – правды и в морду». Эффект был ошеломляющим, и мне, естественно, всего этого не забыли…

Сразу после митинга мы с ребятами из медотряда пошли прикрывать Татьяну Дмитриевну – мы резонно опасались покушения на неё. Однако ничего не случилось – покушение ожидало меня.

На тот момент вокруг ОГА почти каждый вечер проходил крестный ход. Таково было возрождение древней воинской традиции – обходить крестным ходом осаждённую врагом крепость, чтобы её не смогли взять. В принципе, всё вполне логично – против нас воевали сатанисты, татуированные свастиками и аналогичной символикой, садисты-маньяки, всем народом публично совершающие на площади действия, напоминающие примитивные африканские культы вуду – то скачут дружно на площади, то изображают сожжение чучела президента нашей страны. Мы, стоящие против их сатанинских камланий, поддержанных деньгами и всей мощью психотехнологий и спецслужб Запада, вполне естественно могли надеяться только на помощь Всевышнего. В тот вечер я решил пройти совместно с крестным ходом. На душе было необыкновенно тяжело – я почти физически ощущал угрозу для себя лично, ожидал, что на меня нападут. На войне интуиция обостряется, так что ничего удивительного в этом не было. Однако крестный ход – он недаром «крестный». Нужно самому отнести Крест, на котором тебя распнут, на Голгофу. Я чувствовал, что должен пойти, и пошёл.

Весь маршрут я был очень бдителен – однако ничего не происходило. По окончании крестного хода я уже входил в здание ОГА, когда раздался крик: «Вот он!» и целая группа каких-то людей на меня бросилась. Во главе всех была крайне истеричная девица – она криком заводила всех, бросалась на меня, явно провоцируя на то, чтобы я её ударил. Как оказалось, часть этих людей была демонстрантами – достаточно безмозглыми и психически неуравновешенными, которым остальные, агенты СБУ, смогли «промыть мозги», объяснив, что это «я их оскорбил, назвав провокаторами» и так далее. На митингах и похожих массовых мероприятиях всегда найдётся определённое число эмоциональных, психологически неустойчивых людей, которыми легко манипулировать. А управлять такими «одноразовыми исполнителями» в спецслужбах, особенно штатовских, учат. И этой группой «своих, с которыми и врагов не надо» тоже, разумеется, руководили. И руководили толково.

Двое стоявших чуть в сторонке молодых людей в масках и были организаторами. Причём, что меня тогда удивило – обычно на входе в ОГА стояло множество охраны – в тот момент никого не было. Не знаю, как им это удалось организовать, но уровень организации это характеризовало вполне высоко.

Подогревая себя самих истерикой, вся эта толпа пыталась меня вытащить за пределы периметра – «Пошли на суд!» Задача была очевидна – украсть, как и большинство наших пропавших таким образом активистов, чтобы спокойно запытать в застенках СБУ. Драться, будучи зажатым толпой народу, довольно трудно – и мне пришлось применять навыки не столько рукопашки ударного стиля, сколько дзюдо, которому отдал ряд лет – сбивать захваты, выкручиваться из них, не давая себя ни повалить, ни подхватить на руки. С другой стороны, и они сами сильно стесняли друг другу движения, кроме того на мне был бронежилет и несколько успевших меня от души по нему стукнуть и ушибить конечности, существенно умерили масштаб своей прыти. Я был уверен, что вот-вот подойдёт охрана, и этот невообразимый по наглости кошмар – меня, командира отряда, известного лично почти всем бойцам в ОГА, какие-то ненормальные демонстранты под руководством спецслужбистов противника пытаются «повинтить» прямо в дверях – вот-вот прекратится. Однако время шло, а никто не появлялся. Очевидно, внутри здания у них имелись союзники, которые предотвращали возвращение охраны на свои посты.