Текст книги "Древняя мудрость"

Из всего сказанного делается несомненным, что в этот период младенчества человеческой души у нее не было понятия о добре и зле: праведного и грешного для нее не существовало. Добром можно назвать все то, что соответствует божественной Воле, что помогает прогрессу души, что ведет к усилению высшей природы человека и к воспитанию и покорению его низшей природы. Злом же будет все то, что замедляет развитие, что удерживает душу на низшей ступени и, когда необходимые уроки все уже выучены, все то, что ведет к преобладанию низшей природы над высшей и что развивает в человеке зверя, вместо того, чтобы развивать в нем Бога.

Прежде чем человек познал, в чем состоит добро, он должен был узнать существование закона; познать же закон он мог лишь испытывая все, что привлекало его во внешнем мире, хватаясь за каждый привлекательный предмет, а затем узнавая по опыту, сладкому или горькому, состояло ли его наслаждение в гармонии или в противоречии с законом. Возьмем яркий пример, относящийся до вкусной пищи, и посмотрим, каким образом человек-младенец мог познать существование относящегося сюда закона природы. В первый раз, когда был удовлетворен его голод и он получил приятные вкусовые ощущения, результатом было одно удовольствие, ибо действие его оставалось в гармонии с законом. В другой раз, желая усилить удовольствие, он съел более, чем нужно, и пострадал от того, ибо он преступил закон. Отсюда произошло смутное представление в пробуждающемся сознании, каким образом приятное переходит в неприятное благодаря неумеренности. Снова и снова желание будет толкать его к неумеренности, и каждый раз он будет испытывать мучительные последствия, пока не сознает пользу умеренности, иными словами, пока не научится применять физические деятельности своего тела к физическому закону.

Он найдет при этом, что существуют условия, которые приносят ему вред и в то же время находятся вне его власти, и что, только соблюдая их, он может обеспечить свое физическое благоденствие. Одни и те же опыты достигают до него – через телесные его органы – с неизменной правильностью; все устремляющиеся из него желания приносят ему или наслаждения, или страдания, в том размере, в каком они или выполняют законы природы, или же идут против них; а по мере том, как растет его опыт, последний начинает руководить поступками человека и влиять на его выбор. Таким образом, человеку не приходится начинать свои испытания сызнова с каждой новой жизнью, ибо, рождаясь вновь, он приносит с собой и весь уже имевшийся у нем запас опытности.

Мы видели, что рост, в этот ранний период, происходит чрезвычайно медленно, ибо умственная деятельность находится еще в зачаточном состоянии, и, когда человек, умирая, покидает свое физическое тело, он проводит большую часть своем времени в камалоке. Короткий же период девачана он проводит во сне, бессознательно претворяя в себя все ничтожные умственные приобретения, которые еще недостаточно определенны для активных небесных переживаний. Но как бы то ни было, а его не подлежащее разрушению «пребывающее тело» было в девачане как приемник всех качеств человека, которые должны быть перенесены в последующую земную жизнь. Ту роль, которую на более ранних ступенях эволюции играла «монадическая групповая душа», теперь играет для человека его «пребывающее тело» (corps causal), и только благодаря этому неразрушимому началу возможна эволюция человека. Без него накопление всех умственных и нравственных опытов, проявляющихся в виде внутренних свойств, было бы так же невозможно, как накопление физических опытов, выражающихся в национальных и семейных особенностях, невозможно без непрерываемости физической плазмы.

Душа без всякого прошлого, внезапно возникающая из ничего и в то же время одаренная умственными и нравственными особенностями, это такой же абсурд, как утверждение, что младенец может появиться без всякой связи с кем бы то ни было, обладая при этом всеми признаками национального и семейного типа. Ни сам человек, ни его физическая оболочка не могут появиться беспричинно, по неожиданному произволу Творца.

Здесь, как и везде, невидимое становится понятным благодаря его аналогии с видимым, и это происходит от того, что видимое бытие, в сущности, не что иное, как отражение бытия невидимом. Без непрерывности физической плазмы мы были бы лишены средства для эволюции физических особенностей; без непрерывности сознания не было бы средства для эволюции умственных и нравственных качеств. В обоих случаях отнимите непрерывность, и эволюция остановится на своей первой ступени, а мир превратится в хаос бесконечных и разобщенных начинаний, вместо космоса непрерывного осуществления.

Мы должны не забывать, что в этот ранний период окружающая среда играет большую роль при определении как типа, так и направления, по которому происходит индивидуальный прогресс человека.

В конце концов все души должны сами развивать заложенные в них силы; направление же, в котором эти силы развиваются, будет зависеть от окружающих условий, среди которых пребывает душа. Климат, плодородие или скудость природы, жизнь в горах или в долине, среди континентальных лесов или на берегу океана – все эти условия и еще бесчисленное множество других будут содействовать пробуждению то одного, то другого вида душевных свойств. Существование суровое, в условиях тяжкой и беспрерывной борьбы с природой, разовьет одни свойства, тогда как роскошная природа тропического острова вызовет к жизни совершенно другие. И те, и другие свойства необходимы, ибо душа должна научиться завоевывать все области природы, но при этом может проявиться разительная разница в душах одного и того же возраста; одна душа может казаться несравненно более зрелой, чем другая, смотря по тому, с какой точки зрения ее оценивают: с точки ли зрения практических или же созерцательных сил души, с точки ли зрения активной закаленной энергии или же спокойного, внутрь направленного размышления. Вполне выросшая душа должна обладать всеми свойствами, но развивает она их постепенно, и в этом коренится другая причина бесконечного разнообразия людей.

Никогда не нужно забывать, что человеческая эволюция индивидуальна. В группе живых существ, одушевляемых одной и той же групповой душой, встречаются одни и те же инстинкты потому, что вместилищем всех переживаемых опытов является единая «монадическая групповая душа», и из нее изливается жизнь во все отдельные формы, зависящие от нее. Но каждый человек имеет свой собственный физический проводник, и проводник мот один для каждого данного времени, вместилищем же всех переживаемых опытов является «пребывающее тело» (corps causal), которое вливает свою жизнь в свой собственный физический проводник и уже не может влиять ни на какой другой. Отсюда различия между человеческими индивидуумами несравненно более резкие, чем различия между родственными животными; и эволюция человеческих качеств не может вследствие этого изучаться на массе людей, но лишь на одной непрерывающейся индивидуальности. Физическая наука, не имеющая средств для такого изучения, и не может объяснить, почему некоторые люди возвышаются над целой расой, представляя из себя истинных умственных и нравственных гигантов, она не способна объяснить умственную эволюцию Шанкарачарьи или Пифагора, а также нравственную эволюцию Будды или Христа.

Рассмотрим теперь различные факторы, действующие в процессе перевоплощения; их ясное понимание необходимо для разрешения некоторых трудностей, на которые наталкиваются люди, малознакомые с идеей перевоплощения, например: почему утеривается воспоминание предшествующих жизней? Мы уже видели, что человек, проходящий через физическую смерть, через камалоку и девачан, теряет – одно за другим – свои различные тела: физическое, астральное и ментальное. Все они разрушаются, и их распавшиеся частицы соединяются с материей соответствующих космических сфер. Связь самого человека со своим физическим проводником при этом вполне уничтожается, но астральное и ментальное тела передают душе человека, Мыслителю, зародыши всех свойств и способностей, появившихся как результат различных деятельностей в его земной жизни; зародыши эти, сохраняемые в «пребывающем теле», являют собою зачатки будущего астрального и ментального тел. В этот период, когда все три проводника разрушены, сохраняется лишь сам человек, пахарь, собравший всю жатву, поместивший ее в житницу и живущий за ее счет, пока она не претворится в его плоть и кровь.

Когда займется для него заря новой жизни, он снова должен будет вернуться к своей работе до следующей вечерней зари.

Новая жизнь начинается оживотворением ментальных зародышей, и эти зародыши притягивают к себе частицы материи низших подразделений ментальной сферы до тех пор, пока не возникнет новое ментальное тело, являющее собой в точности тот умственный уровень, на котором человек остановился в предыдущем воплощении; тело это выражает в своем строении все умственные качества человека.

Опыты пережитого сохраняются в этом новом теле, но не в виде определенных мысленных образов; как мысленные образы они погибли вместе со старым ментальным телом, но их сущность, воздействие их на свойства человека, сохраняется навсегда. Эти опыты представляли собою пищу для ума, материалы, которые он претворял в силы, а в новом «теле мысли» они возникают вновь как творческие силы, они определяют его качества и строят его органы. Когда человек, Мыслитель, облек себя таким образом в новое тело для своей новой жизни в ментальной сфере, он начинает тем же путем строить для себя новое астральное тело. Это тело, в свою очередь, в точности изображает его страстную природу, воспроизводя все свойства, развитые в прошлом, так же, как семя воспроизводит породившее его дерево. Таким образом, человек является вполне готовым для своего следующего воплощения, сохраняя воспоминания о своем прошлом лишь в «теле пребывающем», в единственной оболочке, которая переходит из жизни в жизнь. В то же время подготовляются условия для того, чтобы снабдить его физическим телом, подходящим для выражения его внутренних качеств. В предыдущих жизнях он завязал отношения с другими людьми, связал себя разнообразными долгами с этими людьми, и некоторые из этих отношений и обязательств и послужат для определения места его рождения и будущей его семьи.[155]155
  Все подробности относительно этого вопроса будут объяснены в главе IX о «Карме».


[Закрыть]

В прошлом он был источником счастья или несчастья для других; это обстоятельство и будет решающим для характера его наступающей жизни. Его страстная природа может быть или хорошо дисциплинированна, или же невоздержанна и беспорядочна; это обстоятельство будет принято в соображение при выборе физических особенностей нового тела. Или он развивал определенные душевные силы, например, художественность, и это будет принято в расчет, так как физическая наследственность является важным условием там, где требуется тонкость нервной организации для выражения определенных талантов, и так далее, в бесконечном разнообразии подробностей. При этом человек может обладать одновременно и несоответствующими одно другому свойствами, вследствие чего в одном и том же теле не будут в состоянии выразиться все его задатки; тогда среди них произойдет подбор таких свойств, которые могут быть выражены одновременно. Вся эта работа производится разумными духовными Сущностями, называемыми иногда «владыками кармы»[156]156
  Они упоминаются в Тайной Доктрине под названием «липики»; они ведут списки Кармы.


[Закрыть] потому, что их деятельность состоит в осуществлении причин, постоянно зарождаемых мыслями, желаниями и действиями людей. Они держат нити судьбы, которые каждый человек выпрял для себя, и направляют перевоплощающегося человека в среду, определяемую его прошлым, бессознательно выбранную им в прежней его земной жизни.

Когда раса, нация, народность и семья определились, владыки кармы дают то, что можно было назвать моделью физического тела, приспособленной для выражения качества данного человека и для проявления последствий всего, что он посеял в прошлом. Новый эфирный двойник, точная копия этой модели, вносится в материнское лоно через посредство элементала, одушевленного мыслью «владык кармы». Плотное физическое тело вводится, молекула за молекулой, в эфирный двойник, следуя в точности за его очертаниями, и здесь физическая наследственность оказывает решающее влияние, ибо она доставляет все необходимые материалы. Кроме того, мысли и страсти окружающих людей, в особенности постоянно присутствующих отца и матери, оказывают свое воздействие на работу элементала-строителя. Таким образом, индивидуальности, связанные кармически с воплощающимся человеком, сильно влияют на физические условия его нового земного существования. Новое астральное тело входит с самого начала в соотношения с новым эфирным двойником и оказывает на его построение значительное влияние; кроме того, через посредство астрального тела ментальное воздействует на организацию нервной системы, приготовляя из нее подходящее орудие для своем выражения в будущем. Это влияние, начатое еще перед рождением человека (так что построение мозга ребенка указывает уже при самом рождении на размер и свойства его умственных и нравственных качеств) продолжается и порче рождения, и построение мозга и нервов, и приведение их в соотношение с астральным и ментальным телами продолжаются до седьмого года, т. е. до возраста, когда соединение внутреннего человека с его физической оболочкой вполне заканчивается.

С этого времени человек перестает воздействовать на свой физический проводник и начинает действовать через нет. До этого возраста сознание Мыслителя действует более в астральной сфере, нем в физической, и на это указывает частое проявление психических сил у маленьких детей. Они видят нередко невидимые для других товарищей волшебные пейзажи, слышат голоса, неслышные для старших, схватывают прелестные, изящные фантазии из астрального мира. Все эти явления обыкновенно исчезают, когда Мыслитель начинает сильно работать через физический свой проводник и когда мечтательный ребенок превращается в совершенно обыкновенного мальчика или девочку к большому облегчению смущенных родителей, не понимавших «странностей» своего ребенка. Большинство детей владеют, хотя бы и в небольших размерах, такими «странностями», но дети быстро научаются скрывать свои фантазии и видения от несочувствующих им старших, боясь выговора за «сочинение» или, что еще страшнее для ребенка, боясь показаться смешным. Если бы только родители могли видеть мозг своих детей, вибрирующий под влиянием тесно перепутанных физических и астральных прикосновений и воспринимающий от времени до времени, благодаря своей крайней пластичности, воздействия даже из более высоких миров, в виде проносящихся перед ним видений сияющей красоты, родители стали бы с большим терпением прислушиваться к смутному лепету своих малюток, которые с напряжением стараются перевести на тяжеловесный земной язык летучие соприкосновения с высшим миром, от времени до времени достигающим их сознания. Идея перевоплощения, верно понятая, оградила бы детство от его наиболее патетического переживания – стремления одинокой, беспомощной души приобрести власть над своими новыми проводниками. В момент, когда душа вступает в связь со своей физической, следовательно, наиболее грубой оболочкой, для нее было бы чрезвычайно важно сохранить способность воздействовать на промежуточные (астральное и ментальное) тела с достаточной определенностью, чтобы они могли передавать физическому мозгу свои тонкие вибрации. Более просвещенная симпатия к переживаниям ребенка сделала бы эту задачу более легкой для его души.

VIII. Перевоплощение (продолжение)

Восходящие ступени сознания, по которым подвигается Мыслитель, последовательно перевоплощаясь – в течение долгого жизненного цикла – в трех низших мирах, ясно обозначены; если бы не было многочисленных существований, невозможно было бы последовательное прохождение всех этих ступеней, и в этом – для вдумчивого ума – заключается наиболее убедительное доказательство перевоплощения.

Первая ступень – та, на которой все опыты исключительно чувственного порядка, и здесь единственное содействие со стороны ума состоит в сознании, что соприкосновения с одними объектами сопровождаются чувством удовольствия, тогда как соприкосновения с другими – ощущением боли.

Эти объекты вызывают мыслеобразы, и последние начинают действовать как стимулы к отысканию объектов, способных вызывать приятные ощущения, когда объекты эти отсутствуют; таким образом возникают зачатки памяти и умственной инициативы. Это первое общее разделение внешнего мира на объекты приятные и неприятные сопровождается более сложной идеей о связи «количества» приятных и неприятных ощущений с физическим самочувствием, о чем уже была речь в прошлой главе.

На этой ступени эволюции память чрезвычайно недолговечна, умственные образы быстро изглаживаются.

Возможность предвидеть будущее на основании прошедшего в самом даже зачаточном виде еще не возникла в сознании младенческого Мыслителя, и все действия его вызываются или достигающими до него из внешнего мира влияниями, или же голосом его собственных аппетитов и страстей, жаждущих удовлетворения. Он отбросит все ради их немедленного удовлетворения, как бы отброшенная вещь ни была необходима для него же в будущем. Непосредственное ощущение пересиливает на этой ступени все остальные соображения; многочисленные тому примеры приводятся в отчетах многих путешественников, и для всех, кто изучал стоящих на низкой ступени дикарей и сравнивал их умственный уровень с сознанием среднего культурного человека, должна быть чрезвычайно убедительна мысль о необходимости многочисленных существований.

Нечего и говорить, что на этой ступени нравственные качества не превышают умственных понятий; различие между добром и злом еще не возникает в сознании. И внушить такому младенческому уму представление о добре и зле совершенно невозможно. Да, «хорошее» и приятное для него – неразличимые термины, как это ярко сказалось в известном случае с австралийским дикарем, приводимом Ч. Дарвином. Подгоняемый голодом, дикарь пронзил копьем первое живое существо, подвернувшееся ему, и это оказалась его собственная жена. Европеец начал увещевать его относительно греховности его поступка, но не произвел на нем никакого впечатления; мало того, из всех наставлений, что есть свою жену дурно, он вывел только одно заключение, что европеец говорит о дурном вкусе или о несваримости ее мяса; желая успокоить его, дикарь начал улыбаться и похлопывать себя по животу с самым удовлетворенным видом, говоря: «Нет, она очень вкусная».

Измеряя мысленно необъятное нравственное расстояние, разделяющее этого дикаря и св. Франциска Ассизского, неминуемо приходишь к заключению, что или должна быть такая же эволюция души, как и эволюция тел, или что в царстве душ совершаются постоянные, непостижимые чудеса.

Существует два пути, идя по которым человек может постепенно выйти из этого зачаточного состояния: он может быть руководим людьми гораздо более развитыми, чем он сам, или же быть предоставлен себе самому, медленно расти без посторонней помощи. В последнем случае развитие его длилось бы бесчисленные века, ибо без высшем примера и без дисциплины, предоставленные воздействиям внешней среды и трению с людьми, не более развитыми, чем он сам, духовные силы дикаря просыпались бы с необычайной медленностью. В действительности огромное большинство людей развивалось под влиянием непосредственного поучения, примера и вынужденной дисциплины. Мы уже видели, что когда большая часть человечества восприняла искру, вызвавшую к жизни Мыслителя, тогда высшие Существа, Которые в оккультных учениях носят название «Сынов Разума», воплотились и стали Учителями юном человечества; а вместе с тем, менее высокие «Сыны Разума» воплощались на различных ступенях эволюции, появляясь на самом гребне передовой волны подвигающегося вперед человечества. Они управляли людьми под благодетельным влиянием великих Учителей, и вынужденное послушание элементарным правилам правильной жизни чрезвычайно ускоряло развитие умственных и нравственных качеств в младенческих душах. Кроме всех других указаний, гигантские остатки давно исчезнувших цивилизаций, доказывающих высокое инженерное искусство и высоту умственного развития, далеко превышающего ступень, на которой тогда стояло младенческое человечество, – достаточно ясно свидетельствуют о существовании в те первобытные времена людей с высоким развитием, способных на великие замыслы и могучие выполнения.

Будем продолжать наши исследования первой ступени эволюции сознания. Ощущения господствовали всецело над умом, и первые усилия мысли вызывались желанием, что медленно вело человека к предвидению. Он научился распознавать определенную связь между известными мыслеобразами, и когда один из них появлялся, начинал ожидать появления и другого, неизменно следовавшего за ним в его бодрствующем сознании. Он начинал делать выводы и даже совершать поступки на основании этих выводов, что было уже большим шагом вперед, и рядом с этим в нем возникали от времени до времени колебания, следовать ли ему страстным призывам желания, так как в его памяти их удовлетворение соединялось много раз с последующими тяжелыми ощущениями.

Это влияние было сильно ускорено давлением на него ясно выраженных законов. Ему запрещались известного рода удовлетворения и его предупреждали, что вслед за ослушанием последуют страдания. Когда он хватался за доставляющий наслаждение предмет и убеждался, что страдание действительно следует за удовлетворением, исполнившееся предупреждение оставляло в его сознании гораздо более сильный след, чем те же совпадения, казавшиеся ему случайными, когда они являлись неожиданно для него.

Таким образом постоянно возникали конфликты между памятью и желанием, и эти конфликты возбуждали мысль к более активной деятельности. Явление это вызвало необходимость перехода сознания на вторую ступень.

На этой ступени начинает появляться зародыш воли. Желание и воля руководят поступками человека; иногда волю определяют как желание, являющееся победителем в столкновении желаний. Но это слишком общее и поверхностное определение, не объясняющее ничего.

Желание есть исходящая из Мыслителя энергия, направление которой определяется привлекательностью внешних предметов.

Воля же есть исходящая из Мыслителя энергия, направляемая умозаключениями, выведенными разумом из прежних опытов или же непосредственной интуицией, идущей от самого Мыслителя, иначе говоря: желание руководимо извне, воля же – изнутри.

В начале человеческой эволюции желание является полным властелином и толкает человека то туда, то сюда; в середине его эволюции желание и воля находятся в постоянном конфликте, и победа оказывается то на стороне желания, то на стороне воли; в конце его эволюции желание умирает и воля господствует беспрепятственно и безусловно. Пока Мыслитель еще недостаточно развит, чтобы видеть непосредственно, воля руководит им посредством разума, а так как разум в состоянии выводить свои заключения из наличности мыслеобразов, иными словами – из пережитого опыта, запас же этот вначале ограничен, поэтому и воля приводит человека беспрестанно к ошибочным действиям. Страдания, истекающие от этих ошибок, увеличивают запас мыслеобразов и таким путем доставляют разуму все увеличивающееся поле опыта, откуда он и черпает свои заключения. Таким образом возникает прогресс и зарождается мудрость. Желание смешивается часто с волей, и то, что кажется нам решенным внутри, в действительности бывает вызвано жаждой низшей природы того, что обещает ей удовлетворение. И вместо открытой борьбы между обеими силами низшая незаметно входит в поток высшей силы и поворачивает ее направление в сторону. Побежденные в открытом поле личные желания вступают таким образом в заговор против своего победителя и часто выигрывают хитростью то, что им не удалось взять силой.

На протяжении всей второй ступени, когда способности низшего разума находятся в разгаре своей эволюции, борьба является нормальным состоянием, борьба между повелениями чувств и повелениями разума.

Задача, которую предстоит разрешить человечеству, состоит в приведении этой борьбы к концу при полном сохранении свободы воли; в склонении воли к наилучшим решениям, ко так, чтобы выбор этих решений оставался свободным и добровольным. Лучшее должно быть избираемо, но по свободному почину воли, которая должна проявляться с неуклонностью предопределенной необходимости.

Постоянство принудительного закона должно получиться из бесчисленных воль, каждая из которых должна свободно определять свое собственное направление. Решение этой проблемы кажется простым, когда знаешь его, хотя с первого взгляда заключенное в ней противоречие и кажется непримиримым.

Представим себе человека, вполне свободного в выборе своих поступков, но чтобы при этом каждый его поступок приносил за собой и неизбежный результат; и пусть человек тот, ничем не стесняемый, хватает один за другим предметы своих многочисленных желаний, но только с тем, чтобы ему же и доставались все последствия его выбора, каковы бы они ни были. Очевидно, что он добровольно откажется от тех предметов, обладание которыми причиняет в конце концов страдание. Он более не будет желать их, когда испытает приносимую ими боль. И как бы он ни стремился удержать наслаждение и избегнуть страдания, он будет сдавлен между жерновами неумолимого закона, и урок будет повторяться столько раз, сколько окажется нужным: перевоплощение предоставит столько жизней, сколько потребуется даже для самого ленивого и тупого из учеников.

Медленно, но неизбежно желание предмета, который приносит за собой страдание, начнет умирать, и если подобный предмет и предстанет перед человеком во всем своем привлекательном очаровании, он будет тем не менее отвергнут, и не по принуждению, а по свободному выбору. Он более не вызовет желания, он потерял свою силу. То же самое происходит последовательно и со всеми предметами; выбор начинает все чаще и чаще совпадать с законом.

«Многие пути ведут к заблуждению; к истине ведет только один путь». Когда все пути к заблуждению пройдены, когда человек убедился, что все они кончаются страданием, выбор истинного пути становится непоколебим, ибо он основан на знании.

Низшие царства природы работают в полной гармонии, понуждаемые законом; человеческое царство представляет хаос сталкивающихся хотений, борющихся с законом и бунтующих против нем. В настоящее время из этого хаоса уже начинает обозначаться более благородное единство и наклонность к добровольному подчинению; такое подчинение, будучи добровольно и основано на знании и на воспоминании о последствиях неповиновения, устойчиво и не может быть поколеблено никаким соблазном.

Пока человек не приобрел знания и опыта, перед ним всегда стоит опасность падения. Когда же он станет богоподобным, познавшим добро и зло до конца, в его предпочтении добра не может быть перемены. В области нравственной воля называется обыкновенно совестью, и в этой области она сталкивается с такими же затруднениями, как и в остальных своих деятельностях. Пока дело идет о поступках, повторявшихся много и много раз, последствия которых уже выяснились или для разума, или для самого Мыслителя, – совесть говорит быстро и твердо. Но если возникают новые проблемы, относительно которых опыта еще нет, голос совести становится неопределенным. От разума совесть получает нерешительный ответ, который легко может повести к неверному выводу; сам же Мыслитель молчит, если в его опыте еще не было того обстоятельства, которое возникло впервые. Вот почему совесть нередко приходит к неправильным решениям; это происходит от того, что воля, не получая ясного указания ни от разума, ни от интуиции, дает своей деятельности неверное направление.

Не следует также оставлять без внимания те влияния, которые действуют на ум в виде чужих мыслеобразов, принадлежащих друзьям, семье, обществу, целой нации.[157]157
  См. гл. II «Астральная сфера».


[Закрыть] Все они проникают в сознание, искажая видимость всех вещей и нарушая их истинные пропорции. Подчиняясь их влиянию, разум перестает спокойно делать выводы даже из собственного опыта и приходит вследствие этого к неверным заключениям.

В эволюции нравственных качеств играют большую роль привязанности, чувства расположения, которые все носят характер животный или эгоистический в младенческий период Мыслителя. Законы нравственности устанавливаются просвещенным разумом, который умеет различать законы, двигающие природой, и приводить человеческое поведение в созвучие с божественной Волей.

Но импульс к выполнению этих законов, если к такому выполнению не побуждает внешняя сила, имеет свои корни в Любви, в этом скрытом божественном начале человеческого существа, которое ищет проявить себя, отдать себя другим. Нравственность возникает в младенческом Мыслителе, когда он впервые движим любовью к жене, к своим детям, к другу, и эта любовь заставляет его поступать в пользу любимых без всякой мысли о личной пользе. В этом первая победа над низшей природой, полное подчинение которой является венцом нравственного совершенства. Отсюда необходимость питать и поддерживать привязанности и любовь, и не убивать их, как это рекомендуется низшим видом оккультизма. Как бы нечисты и грубы ни были привязанности, они все же представляют шансы для нравственной эволюции, от которой холодный и добровольно уединившийся человек замыкает себя навсегда. Легче очищать любовь, чем создавать ее, и вот почему «грешники», по словам Великого Учителя, ближе к царствию небесному, чем книжники и фарисеи.

На третьей ступени сознания происходит развитие высших интеллектуальных сил; ум начинает останавливаться не только на образах, вызываемых извне ощущениями, рассуждает не только о чисто конкретных вещах или об их свойствах, которые отличают одну вещь от другой. Мыслитель, научившись ясно различать предметы по их характерным различиям, начинает теперь группировать их вместе по какому-либо признаку, который принадлежит многим предметам, в других отношениях не сходным, и таким образом он создает между ними внутреннюю связь. Он извлекает мот общий признак и ставит все предметы, обладающие им, отдельно от тех, которые этим признаком не обладают, и этим путем он развивает способность различать единство среди разнообразия – первый шаг к позднейшему распознаванию единого начала, лежащего в основе всего. Таким образом он распределяет по категориям все окружающее его, развивая способность к синтезу и научаясь обобщать так же, как и анализировать. Затем он делает еще один шаг вперед и создает из общего свойства идею, отдельную от всех объектов, в которых свойство это проявляется, и таким образом, строит высший тип мыслеобразов – образ идеи, не имеющей проявленною существования в мире форм, которая существует лишь на высших ступенях ментальной сферы и представляет тот материал, над которым Мыслитель сам может производить работу.