Текст книги "Холодное солнце"

Глава 11

На входе их встретила девушка, одетая в гигантский тюбик зубной пасты. Лицо, руки и ноги торчали из отверстий, прорезанных в картоне. Ноги и руки гладкие и как будто шелковистые. Лицо под таким слоем макияжа, что напоминало маску с золотыми тенями, золотой помадой и накладными золотыми ресницами. На тюбике ослепительно-золотыми буквами было отштамповано легендарное «Колгейт».

– Добро пожаловать, – произнесла девушка с такой улыбкой, что ей позавидовал бы любой американский политик.

Патель попытался оценить, каково состояние ее зубов применительно к профессии, «приемлемое» или «желательное».

– Рано приехали, – сказала Чандра, небрежно протягивая ключи парковщику.

Она приоделась к вечеринке. На ней были джинсы и блузка без рукавов, собранная очаровательными складками на спине. Громадные серьги-кольца, словно вырезанные из кокосовой скорлупы, немного теней и вызывающе красная помада.

Парковщик, не скрывая неприязни, взял ключи и отогнал ее повидавший виды «Марути-800». За ними уже выстроилась очередь из полированных «Мерседесов» и «БМВ».

Девушка-тюбик проводила их к стойке с напитками, после чего энергично развернулась на каблуках встречать новых гостей. Ее лицо полной луной сияло из отверстия.

– Сара нашлась бы что сказать.

– Насчет девицы в тюбике?

– Ага.

– Например, прополоскать и выплюнуть?

– Вроде того.

– Кто такая Сара?

– Моя невеста. – Патель отвел взгляд, словно ему было стыдно признаваться в этом.

– Надо же, – пробормотала Чандра и прошла через дверь вперед него. – А я-то думала, вы одиноки и никем не любимы…

Патель поравнялся с ней.

– Почему вы так думали?

– Аура у вас такая.

– По мне видно, что я нуждаюсь в любви?

Чандра не сочла нужным отвечать. Вместо этого она подозвала престарелого официанта, взяла коктейль с его подноса и что-то вполголоса ему сказала.

Гости все прибывали. Звонкий смех, неземные создания – высокие и невесомые, одетые откровенно даже по меркам парижской моды. Самые красивые женщины, каких только встречал Патель, собранные в одном месте. И среди них гнойными нарывами – средних лет мужчины в костюмах.

Чандра вернулась к Пателю.

– Рахул здесь, но разносчик пока его не видел. Я найду фото в «Гугле» – так мы оба сможем высматривать его.

Она достала телефон и вбила запрос, помешивая в другой руке коктейль.

– Придется набраться терпения. Скоростное соединение Третьего мира… Выпьете что-нибудь?

– Нет, благодарю.

– Это бесплатно.

– Скажите лучше, что это вообще за вечеринка.

– О, весьма оригинальная. Хоть и обычное дело в Азии и на Дальнем Востоке. Раз или два в год компания вознаграждает своих менеджеров и руководство за трудолюбие. Ужин в пятизвездочном отеле, модный показ, дискотека…

– Модный показ?

– Оправдание для парада полуголых девиц на сцене, чтобы мужчины воспрянули после целого года корпоративных баталий. А потом дискотека и бесплатные напитки для всех. Даже для нас.

– Не вижу сцены. – Патель огляделся. – А вот там, кажется, шведский стол…

И направился было в том направлении. Он умирал с голоду, с самого прилета ему так и не удалось толком поесть.

Его остановил голос Чандры:

– Нужно разыскать Рахула. Если нет сцены, то и показа, возможно, не будет. Тогда он тут не задержится.

– Почему?

– Потому что Рахул руководит модными показами. Он не только агент.

– А…

– Дьявол! – Чандра поглядела в телефон. – Даже по нашим меркам инет тормозной.

– Давайте поспрашиваем, – предложил сержант. – Кто-то из этих моделей наверняка знает, где он.

– Не хочу, чтобы его предупредили насчет нас. Он может и улизнуть.

Патель поискал взглядом, прикидывая, кто бы мог оказаться модельным агентом и дирижером модных показов. Явно не в костюме. Кто-нибудь женоподобный, одетый вне корпоративных норм.

Наконец он усмотрел свой шанс – у барной стойки. Красивая девушка, одна.

– Пожалуй, я все-таки выпью, – сообщил он Чандре.

Модель сидела у стойки в чем-то белом и полупрозрачном, словно в облаке шифона. Она ссутулилась, подперев подбородок ухоженной кистью, окутанная атмосферой отчаяния, и наблюдала, как бармен смешивает для нее коктейль.

– Привет! – Патель взгромоздился на соседний стул. – Это Чандра, а я Виджай.

Девушка мотнула головой, тряхнув розовыми завитками в волосах.

– Привет, Ви-иджай.

– Как тебя зовут?

– Гомти.

– Не знаешь, где найти Рахула?

– Должен быть где-то здесь, – ответила Гомти. – Наверняка рассказывает кому-то, как ему недостает жены… – Она захихикала. Хмыкнула. Снова хихикнула. Потом резко затихла и с тонкой улыбкой на губах окинула Пателя оценивающим взглядом.

– Ты знаешь его жену? – спросил сержант.

Гомти пожала плечами.

– Теряем время, – сказала Чандра. – Я посмотрю по этажам.

– О, может, он и наверху, – сказала Гомти. – Только стучите, прежде чем входить в номер. – Она с трудом сдерживала смех.

– В спальни, – уточнила Чандра.

– Ага. Вы похожи на полицейского, – сказала Гомти, обращаясь к Пателю, и в глазах ее появился интерес. Взглянула на Чандру. – А вы не модель.

– Она – мой босс, – сказал Патель.

Чандра смотрела на лестницу. Там и в самом деле постоянно мелькали гости, спускались с пустыми подносами официанты.

– Пойду проверю комнаты, – сказала Чандра. – Вы со мной?

– Мне нужно побеседовать с юной леди, – ответил Патель, – пока вы все проверите.

Чандра отправилась наверх. Патель повернулся и заметил, как Гомти изучает его.

– Гомти, ты знала Лакшми?

– Мы были лучшими подругами.

– В самом деле? Полиция с тобой говорила?

– Да.

– Что ты им сказала?

– Ничего полезного. Понятия не имею, кто мог бы убить ее. Лакшми была такой доброй, даже невинной… Но полицию не интересовали ее качества. Только мое алиби и слухи о моих прошлых отношениях.

– Ты в последнее время не замечала ничего необычного в поведении Лакшми?

– Меня здесь не было. В последний раз мы виделись за месяц до того… Я всю неделю провела на Гоа, съемки косметики «Элль».

– Расскажи о вашей последней встрече.

– Ну, это было на вечеринке… Каждую ночь где-нибудь случается вечеринка. Мы смеялись над чем-то. И смех, и слезы, все разом.

– А конкретнее?

Гомти задумалась.

– Лакшми встречалась с новым клиентом. Она была в блузке с глубоким вырезом, и этот тип не мог оторвать взгляд от ее декольте. И, пока ставил стакан на стол, продолжал пялиться на ее груди… – Она не выдержала и засмеялась. Шумно выдохнула, чтобы взять себя в руки. – И промахнулся. Стакан разлетелся вдребезги. Мы животы надорвали со смеху.

– Так часто бывает? Я имею в виду реакцию мужчин.

– А вы как думаете? – Смех резко оборвался, и лицо Гомти внезапно ожесточилось.

– Как, по-твоему, этот человек мог оказаться одержимым извращенцем?

– В той же мере, как и любой другой. Лакшми словно притягивает к себе извращенцев. Я постоянно говорю ей, чтобы не встречалась с клиентами в одиночку. Чтобы не ходила туда, куда ее приглашают… – Гомти осеклась, поджала губы. – Вернее, говорила.

– А как ты встречаешься с клиентами?

– Я всегда решаю, где мы встретимся. Обычно предлагаю встретиться в кофейне, недалеко от Гёте-Института. И только в дневное время. По ночам – никогда. Лакшми… она была беспечной. Слишком доверчивой.

– Хм?

Гомти промокнула слезы, выступившие от смеха. Патель взял салфетку из подставки и передал ей. Она сложила ее и поднесла к глазам в попытке спасти макияж. Патель высмотрел за стойкой серебряный поднос и придержал перед ней.

Гомти слабо улыбнулась.

– Знаете, когда Лакшми начинала, то соглашалась на рекламу нижнего белья.

– А это плохо?

– Да, – сказала Гомти. – Я не то чтобы ханжа. Взгляните на меня – мой наряд вульгарней неглиже. Но дело-то не в этом. Всем известно, что надо говорить «нет» всякий раз, когда тебе предложат сняться в рекламе белья. Надо стоять на своем. А говорить «да» вот так, с ходу… – Она покачала головой. – Согласиться на рекламу белья – значит согласиться на съемки в порно. Можно сказать, на проституцию. Эти модельные агенты в большинстве своем ничем не лучше сутенеров.

– Может, агент принуждал ее?

– Принуждал?

– Ну, проявить к кому-то симпатию, к кому-то влиятельному и богатому… Кто-то может принудить вас к подобному? Рахул, к примеру?

– О, само собой. Но ничего такого, с чем я не справилась бы. Нас постоянно пытаются принудить, как вы это назвали. Выпивать, принимать наркотики, спать с кем-то… Постоянно.

Гомти рассмеялась, поперхнулась коктейлем и закашлялась.

Патель протянул ей очередную салфетку. Подождал, пока она переведет дух.

– Так вот, – продолжила Гомти. – Однажды какой-то бандюк возил меня кругами по Сенатофф-роуд. Сказал, – она снова засмеялась, – что ему нужен такой друг, с кем можно было бы поговорить.

Патель почувствовал, как стынет кровь у него в жилах, но Гомти смеялась, словно это была дурацкая шутка.

Вернулась Чандра.

– Нашла. – От нервного напряжения у нее подергивалась щека. – Пошли.

– Спасибо. – Патель тронул Гомти за плечо. – Береги себя.

Та помахала и послала ему воздушный поцелуй.

– Если что-то еще понадобится, звоните. – Она поднесла изящную ладонь к идеальной формы уху.

Полицейские направились к лестнице.

– Гомти говорила про какого-то бандита. Нужно его проверить, когда закончим с Рахулом, – сказал Патель.

– Бандит? Думаете, ему настолько нравится его занятие, что он подрабатывает по ночам серийным убийцей?

– Кто знает…

– О’кей, – сказала Чандра. – Но сначала выслушаем, что скажет Рахул. У меня хорошее предчувствие.

– Как вы его разыскали?

– Пришлось расспросить официантов. Им велено молчать. Видимо, номера тоже отведены под это дело: наркотики, тайные встречи, развлечения частного характера…

– В самом деле? – Патель покачал головой. – Послушать Гомти, так модели – это воплощение чистоты и невинности.

– Уверена, далеко не все из них, – сказала Чандра. – Не исключено, что помимо моделей здесь наняты и проститутки.

– Серьезно?

– Ну, модели обычно из хороших семей, учатся в колледже… Такие выходят за банкиров, становятся кинозвездами. На них можно глазеть, но не трогать.

– А проститутки?

– Не лучше грязи. Их пинают, а затем моют ноги.

– Значит, Гомти права: Лакшми не оказывала услуги в номерах…

Чандра посмотрела на него, как на идиота.

– Если сговориться о цене, купить можно любого.

Ступая босыми ногами по ковру, к ним подкрался официант.

– Сюда, мадам, – шепнул он.

Затем провел их к нужной двери, отдал Чандре ключ-карту и убрался прочь.

Чандра набрала воздуха. Выдохнула.

– Начнем.

Патель уперся плечом в дверь. Чандра поднесла карточку к замку.

Они вломились в номер.

На громадной кровати, на черной шелковой простыне – тот же цвет и отлив, как у постели Сариты Мохан, – возлежало внушительных размеров смуглое тело. Густые спутанные волосы ниспадали до плеч.

Хоть он и поднял дрожащие веки и смотрел на них, едва ли был в состоянии осознать их присутствие.

«Накачался», – сразу понял Патель. На глянцевой поверхности прикроватной тумбы виднелись следы белого порошка. На полу – пустая бутылка «Джонни Уокер блэк лейбл».

– Чё… – проговорил гигант, чуть приподнявшись. И бросил небрежно: – Поставь там.

– Мистер Рахул, – сказала Чандра. – Полиция. Мы здесь по поводу убитой Лакшми. Ваше алиби не подтвердилось.

– Полиция? – Он едва не захлебнулся. – Лакшми? Так я был в кино. На «Годзилле».

– Да, я помню. – Чандра достала телефон и несколько раз провела по экрану. – Вы говорили, что сеанс был в восемь. И ваш друг Санджей сказал, что был с вами. Потом вы сказали, что после 3D у вас разболелась голова и, вместо того чтобы ехать на вечеринку в Шератон, вы попросили Санджея отвезти вас домой в одиннадцать, после чего тот отправился на вечеринку один.

– А-га, – невнятно пробормотал Рахул. С трудом сел, достал из-под подушки пачку сигарет, стал шарить в поисках спичек.

– Не сбавляйте, – шепотом произнес Патель. – Как вы поняли, что его алиби липовое?

– Проверила расписание, – так же шепотом отозвалась Чандра. – В восемь был только обычный сеанс. А 3D был в шесть сорок пять.

Патель покивал в знак одобрения.

– И, к слову, мистер Патель, – Чандра повысила голос, – в семь часов у Рахула произошел конфликт с Лакшми. Она отказывалась участвовать в приватном показе. Что это конкретно за показ, Рахул?

– Да ну… просто важным людям захотелось уединиться. Я только сказал, что хорошо платят, надо немного пофлиртовать, все же безобидно…

– Пофлиртовать?

– Ну, и чутка стриптиза.

– Без одежды?

Рахул вскинул руки.

– Никакого принуждения. Строго добровольно. Хорошие чаевые. Я брал всего сорок процентов.

– Где вы были в тот вечер? – спросил Патель.

– На показе. Мы опоздали.

Чандра помотала головой.

– Есть запись, где вы утверждаете, что собирались на показ в восемь.

– У меня от вас голова раскалывается… Что мне сделать, чтобы вы ушли?

Рахул взял бумажник с прикроватной тумбы и принялся отсчитывать двухтысячные купюры[25]25
  Имеются в виду индийские рупии.


[Закрыть].

Чандра села на край кровати и ухватила Рахула за ступню сквозь покрывало.

– Мы расследуем убийство, а не нагоняем план к концу месяца.

Рахул замер. Теперь он выглядел совершенно трезвым. Убрал наличность обратно в бумажник и положил его на тумбу. Можно было видеть, как вращаются шестеренки в его черепе.

– Видимо, у меня голова сильно болела… Я надел 3D-очки на обычный сеанс. Точно.

Чандра продолжала сжимать его массивную ступню.

– Не злите меня, Рахул. Это крайне серьезное дело; теперь вам придется подтверждать алиби по всем четырем убийствам. Вы под официальным подозрением.

Рахул высвободил ногу и сел. Его губы сомкнулись в тонкую линию.

– Как вы мне надоели, – произнес он. – У меня есть связи. Я знаю политиков, офицеров полиции… Брат министра Бабурама – мой приятель по колледжу.

– Если вам не о чем беспокоиться, к чему вам защита всех этих людей? Dal meh kuch kala hai. Вам знакомо это выражение, мистер Патель?

– Что-то сомнительное?

– Верно, – Чандра кивнула. – Соизволите перевести, Рахул? Нет? Ну все же, как бы вы сказали? – Она наклонилась к Рахулу. – Что-то черное в чечевице.

– Вы давите на меня, – заявил тот, – в то время как я удручен, совершенно удручен тем, что случилось с Лакшми. Вы подрываете мое психическое здоровье. Я подам на вас в суд. Я знаком с адвокатами, у меня есть среди них близкие друзья…

– Если скажете, где вы были, Рахул, мы уйдем – и можете дальше развлекаться своим одиночеством.

– Я вам уже сказал.

Патель взглянул на кучу скомканного тряпья на полу, вдохнул спертый воздух.

– Кстати, где ваша любовница? – спросил он. – Вы ее били? Поэтому она ушла?

– Да нет же, – возразил Рахул. – Какие любовницы?..

– От вас разит сексом, Рахул, – сказала Чандра. – Если вы не пойдете на сотрудничество, мы принудительно возьмем образец ДНК. – Она повернулась к Пателю и мигнула.

– Нет, какой там образец… Мне нужен адвокат. Дайте мне телефон. – Рахул принялся шарить по кровати в поисках мобильного.

– Вам знакомо такое американское выражение? «Если хочешь по-жесткому…» – Чандра повела плечами, взглянула на Пателя. Он сразу все понял. Рахул – нет.

Всего два движения. Раз – и Чандра, запрыгнув на кровать, нависла над Рахулом. Два – и ее колено с силой уперлось ему в пах.

– Ох… – воскликнул Рахул от неожиданности. И затем снова: – Ох… – уже от боли.

Он попытался скинуть ее, но Чандра перехватила его руки и придавила к подушке у него над головой. Удерживая одной рукой оба его запястья, два пальца другой сунула ему в ноздри и толкала, пока Рахул не заорал.

Патель невольно стал свидетелем жестокого обращения с мужланом со стороны женщины в шальвар-камиз. При этом мелодичный южноиндийский акцент Чандры звучал слишком уж неуместно.

– Я могу заниматься этим всю ночь, пока не скажете, где вы были, когда убили Лакшми.

Рахул верещал.

Патель решил, что сейчас лучше не прислушиваться к голосу совести. Чандра чуть отпустила. Рахул продолжал вопить. Из носа бежала кровь. Чандра вновь протолкнула пальцы ему в ноздри.

Рахул заскулил.

– Я скажу, я все скажу…

Она вынула пальцы.

– Я жду.

– Нога… – Рахул скривился.

– Не-а. Чем быстрее скажете, тем раньше отпущу.

В этот момент из туалета донесся звук спускаемой воды.

Медленно, словно двигаясь под водой, Чандра убрала колено с паха Рахула и соскользнула с кровати. Патель оттолкнулся от стены. В ногах ощущалась такая тяжесть, словно приходилось шагать по трясине в резиновых сапогах. Рахул тоже медленно сел, как будто позабыв о боли в ноздрях и в паху. Все трое – ну прямо фигуры с картины эпохи Ренессанса – повернулись и замерли, глядя на дверь в уборную.

Их взорам предстал худощавый, хорошо одетый мужчина. Зрачки его были до того расширены, что могли бы охватить весь мир. Словно ничего такого не произошло, словно столкнувшись со знакомыми, он сказал:

– Ну привет.

Подошел к двери. Надел искусно состаренные коричневые ботинки и вышел, тихо притворив за собой дверь.

– Это Санджей? – догадалась Чандра.

Рахул кивнул, глядя в сторону.

– Вы были с ним в тот вечер и в ту ночь?

Еще кивок.

– Наркотики и секс имели место? – спросил Патель.

Новый кивок – и снова не глядя в глаза.

– Вам известно, что гомосексуализм в этой стране уже не преследуется?

Рахул не ответил. Его взгляд был прикован к картине над журнальным столиком.

– Чего не скажешь о наркотиках, – добавила Чандра.

Патель выругался про себя. Все впустую, они снова остались ни с чем.

Рахул снова заскулил.

– Не говорите никому, – он шмыгнул носом. – Мы оба женаты.

– О, боже… – пробурчал Патель. – Идем.

Столько времени впустую! А убийца между тем подбирается к очередной жертве…

Они вышли. Рахул так и остался сидеть в постели, зажав окровавленный нос простыней.

Глава 12

Маленькая машина остановилась на подъездной дорожке у отеля. Патель вылез наружу, и Чандра опустила стекло. Стереосистема уже работала на полную мощность. Высокий женоподобный голос верещал на смеси английского и каннада, громыхала музыка.

Патель с радостью предвкушал несколько часов в тишине и темноте.

– Я заберу вас утром, – сказала Чандра.

Макияжа на ее лице словно и не было. От нее исходил терпкий запах пота.

– Подождите, найду визитку… – Позвякивая браслетами, она принялась шарить в нише под сиденьем.

Патель попытался представить, как Чандра вернется домой. Неслышно притворит дверь и тихо ляжет, стараясь не разбудить… кого-то? Или ей приходится терпеть опеку родителей? В то время как она топтала яйца Рахула, мать с отцом сидели за обеденным столом, с беспокойством поглядывая на часы… Вареный рис, дал и пара овощей сохнут на столе, все остывает… Пикули в банке. Йогурт в холодильнике. Мать суетливо разогревает еду на тарелке, отец наливает воды. Чандра вздыхает, стараясь уклониться от вопросов и побороть усталость, заставляет себя поесть…

Она нашла визитку.

– Але-оп! Будьте готовы к половине восьмого.

– Договорились, – ответил Патель. – Доброй ночи, Чандра.

– И вам, Ви-иджай, – ответила она, словно пробуя имя на вкус, придержав его на языке, прежде чем оно сорвалось с губ.

Неожиданно для себя Патель утешился надеждой, что дома Чандру ожидали рис и чечевица, а не любимый в постели. Он проводил взглядом ее маленькую машину и поплелся к стойке регистрации. Кости ломило от усталости, ноги налились свинцом, голова раскалывалась. Мысли не увязывались друг с другом, как и все в этой стране. Девушка, душистая как жасмин, едва взглянула на него. Просто внесла его данные, отсканировала паспорт и без лишних разговоров выдала ключ-карту. С тем же успехом Патель мог предъявить чьи угодно документы.

В отеле царила стерильная белизна, все поверхности сверкали. На каждом столе аккуратными стопками лежали газеты. Идеальное место для остановки в деловой поездке.

Лифтовый холл был наполовину скрыт деревянной статуей Ганеши колоссальных размеров и раскидистым денежным деревом. Кнопок было на девять этажей. К десятой был приклеен маленький стикер с надписью от руки «бассейн на крыше». Никто не упоминал о бассейне. Спортзал – да, массаж – да, салоны красоты – да. Но никак не бассейн.

Двери лифта раскрылись под звуковой сигнал. Багаж уже ждал его в номере, возле шкафа. Кровать выглядела вполне сносной. Ванная отвечала европейским стандартам. Кондиционер выдувал холодный воздух. Казалось, индийцы пытались пустить приезжающих гостей на консервы – сначала пропечь их под тропическим солнцем, после чего заморозить под кондиционерами промышленной мощности. Впрочем, сейчас над холмами Бангалора царила зима, и солнце не могло в полной мере выжечь прохладу.

Патель выключил кондиционер. Тишина внезапно заполнила мозг, и в этой тишине еще разносился механический гул.

Сержант распустил шнурки и, оставив ботинки у двери, направился в ванную и открыл кран. Серой струйкой побежала вода. Патель умыл лицо, ощущая на коже всю грязь Бангалора. Нужно было принять душ. Но сил хватило, только чтобы доплестись до кровати и рухнуть на покрывало. Он закрыл глаза, и под веками стали разворачиваться события дня. Отдохнуть не получится. Ему следует прийти в себя. Очистить разум, прогнать назойливые мысли.

Его закружило в вихре. Чандра. Смуглая, устрашающая, сексуальная Чандра. Городской трафик. Мертвая женщина – в одежде, затем раздетая, пулевое отверстие, разрез по телу, лоскут кожи в пинцете. Ноздри шефа Раджкумара, зажатые в пальцах, его раздражающий цепкий взгляд, который и сейчас вгонял Пателя в панику. И снова Чандра. Преподносит всевозможные блюда, созданные, чтобы изувечить ему желудок. Раджкумар. От него болью сводит нутро, куда не сможет достать даже «Ино». «Ино», его единственное спасение… Сара, его слабое утешение…

Нужно проверить телефон. Принять «Ино». Проверить телефон.

Патель сел, поискал по карманам. Он весь день не заглядывал в телефон. Может быть, намеренно? Индийцы всегда кричали в свои телефоны. Кричали, чтобы слышать друг друга посреди шума. Их крики и производили этот шум – нескончаемые сигналы, толкотня, вездесущие голоса…

– Очисти разум, – проговорил Патель в пустоту слабо освещенной комнаты.

Внутренний взор заполонили мертвые женщины.

Патель резко поднялся, достал из чемодана плавки и очки, сходил в ванную за полотенцем. Дожидаясь лифта, он вдруг решил, что бассейн может оказаться и закрытым.

Шагнул в кабину и нажал на десятый этаж. Возможно ли, что отель пустует? Было жутковато. До сих пор ему не встретилось ни души, за исключением девушки у стойки. С одинаковым успехом это могла быть и отдаленная гостиница где-нибудь в Уэльсе посреди зимы, и пятизвездочный отель в центре мегаполиса в разгар туристического сезона.

Двери лифта открылись со звуковым сигналом. Следуя указателям, Патель двинулся по коридору. Миновал несколько дверей без табличек и оказался в фойе перед спа-зоной. За стойкой никого не оказалось, горел приглушенный свет. После некоторых колебаний Патель прошел дальше, по короткому коридору. Массажные кабинеты. Кабинет косметолога. Мужская раздевалка. Женская раздевалка. Дверь в конце коридора была закрыта. Мигал терминал. Патель приложил ключ-карту. К его удивлению, дверь открылась.

Над крышей нависал внушительных размеров купол, призванный рассеивать солнечный свет. В темноте переливалась синяя гладь. По меньшей мере двадцать пять метров. Кругом ни души. Светильники под куполом погашены. Но в отсветах городских огней все лучилось радиоактивным свечением. В этом полумраке Патель бросил полотенце на шезлонг, перешагнул через канат (зачем вокруг бассейна канат?) и заглянул через край.

И не увидел воды.

Дно бассейна рассекала гигантская трещина.

Как оказалось, свет звезд и городские огни отражались всего-навсего от синего кафеля на дне бассейна. Патель представил, как дно расходится у него под ногами. На высоте десяти этажей. «Что это за отель?» – спросил он управляющую делами, представляя себе особняк в стиле ар-деко эпохи колониального расцвета. «Абсолютно новый», – сообщила управляющая, чинно передавая ему документы для заселения. Как будто новизна были признаком качества.

Трещина тянулась зигзагами от одного края бассейна к другому. Местами излом достигали в ширину целого шага. Жаль, что Сара этого не видела – она сочла бы это необыкновенным. Шесть лет назад Сара повела его в Современную галерею Тейт, чтобы показать гигантскую трещину в полу.

– Срань, – сказал тогда Патель. – Просто большая хренова трещина. Это не искусство.

Тогда он серьезно разозлился на нее. Настолько, что на виске запульсировала вена. Теперь Патель не мог понять почему. Трещина тянулась по всей площади зала. Взрослые и дети подходили и заглядывали в нее, кто-то бросал обертки от батончиков, другие трогали края. Какая-то скульпторша из Мексики. Или это была скульптор, вроде актера? Возможно, он успел посмеяться и над этим.

Сара терпеливо объясняла, что эта трещина была вызовом архитектурным принципам. Кажется, они были в кафе, и люди толкались возле их столика… Нет, они стояли в очереди за ланчем, и Сара говорила сдавленным шепотом, с яростью, с жаром. Люди косились на них и отводили глаза.

– Для меня важно, чтобы ты понял, чем я занимаюсь, во что я верю.

Патель едва не фыркнул. Но разум возобладал, и он лишь, поджав губы, рассудительно кивал. Сара тогда уже пробовала себя в искусстве, которое обещало поглотить ее целиком и до сих пор было делом всей жизни. Воплощение в скульптуре голых оргазмирующих женщин. В минуты раздражения Патель называл их дрочащими девками.

И теперь, стоя здесь и глядя на трещину, пересекающую дно бассейна, он раздумывал, как бы это объяснила Сара. Представил, как она сосредоточенно исследует каждый изгиб трещины – лоб в мелких морщинках, зеленые глаза, как два дымчатых изумруда. Вызов принципам архитектуры, кроме шуток…

В голове родилась анимация вроде тех, что без конца крутятся на некоторых страницах в «Фейсбуке». Крепкая смуглая рука хватает каштановые волосы Сары, разбивает череп о зазубренный край трещины, и так бесконечно по кругу…

Патель содрогнулся. Сдержал крик.

– К черту, – проговорил он в ночное небо.

Потащился обратно в номер. Телефон лежал на журнальном столике. Два пропущенных от Сары, один от Римы, голосовое сообщение и письмо от отдела баллистики. Патель открыл письмо. Подтверждение о получении его запроса; с учетом неотложного характера он имеет приоритет, но за недостатком персонала, бла-бла-бла… предварительный отчет займет день или два.

Патель уже потянулся за телефоном, чтобы позвонить Саре, как раздался звонок. Тяжелый ком опустился до желудка, вытеснив очередную порцию желчи.

– Сара.

– Привет. – В одном этом слове можно было уловить замешательство и облегчение. Наверное, это и предваряло женитьбу? Каждодневное приспосабливание друг к другу?

– Прости, не отвечал на звонки, – сказал Патель.

– Да все нормально.

Патель чувствовал, как она подыскивает слова, чтобы они прозвучали серьезно и вместе с тем фривольно. Что обычно говорят по телефону любимым, когда их разделяют тысячи километров? Что-то обыденное, но при этом глубоко сердечное.

– Нам нужно поговорить.

– Сейчас?

– А ты что, спал?

– Нет. В смысле… не лучше ли поговорить при встрече?

У него зачастил пульс. Так значит, сейчас? Тот самый разговор?

Смех Сары прозвучал, как набатный колокол.

– Да ничего серьезного. Я просто… Я не имела в виду, что нужно поговорить настолько серьезно. Ну, ты понял… – Она как будто нервничала. – Просто чтобы пообщаться… Ты понимаешь, о чем я?

– Да, конечно.

Патель испытал облегчение. Серьезные разговоры были не ко времени и не к месту. Хоть он понимал, что однажды этот день настанет. Уже скоро.

Они побеседовали еще несколько минут, обсудили прошедший день. Патель не вдавался в подробности и старался не затрагивать тем, касающихся их самих. Наконец долг в отношении друг друга был исполнен, и они попрощались.

Пришло второе голосовое сообщение. Рима интересовалась – в неофициальном порядке, как у него дела. Патель написал ей: «Завтра утром по «Скайпу»?» Мгновенно пришел ответ: «Да, в 9 по Лондону».

Сержант отложил телефон и как был, голым, растянулся на кровати. Затем снова сел. Челюсть ныла – целый день он держал зубы стиснутыми. Надел шорты и достал из шкафа громоздкий «Биллингхэм». Вынул материалы по первым трем убийствам и разложил на небольшом столике. Чтобы освободить место, он отключил чайник из розетки и поставил на пол возле мусорной корзины. После чего заглянул в мини-холодильник и достал маленькую банку «Кингфишера», которую сразу же и открыл. Глотку приятно обдало формалиновой прохладой. «Так, залить изжогу», – подумал он. Впрочем, назавтра придется запастись «Ино».

Патель раскрыл первую папку. «Жертва: Варалакшми П., в профессии известная как Лакшми. Возраст 25, рост 5 фт. 8 д., вес 54 кг. Телосложение среднее. Особые приметы: нет. Светло-смуглая». Еще и с указанием оттенка кожи… В какой же градации оценить белую женщину? Рисово-белая? А черную? Темно-ржаная? И вообще, выбирает ли убийца своих жертв по неким параметрам? Патель бегло просмотрел остальные детали. Зевнул.

В университете его учили, что техника беглого просмотра лучше всего помогает заострить внимание на значимых деталях. Пробежаться глазами по тексту, чтобы вникнуть в общую суть. Значимые фрагменты высветятся, как алмазы.

Патель разложил документы слева направо: отчет о вскрытии, первичный протокол, заметки из газет, фотографии с модных показов, фотографии с места преступления, несколько личных фоток со страницы в «Фейсбуке», характеристика. Он прочел первичный протокол, медленно – скудное, сухое описание найденного тела. Горничная обнаружила убитую в номере-люкс отеля «Парк». Патель перечитал отчет о вскрытии. «Время смерти между 21 и 23 часами. Содержимое желудка: частично переваренные овощи, паста, кофе. Признаков сексуальной активности, добровольной или принудительной, нет. Следов борьбы нет. Пространство под ногтями чистое, за исключением следов крема и помады. Чистые гладкие ногти с двумя слоями зеленого лака». Кто-то приписал с краю: «Маникюр сделан в тот же вечер». Патель перешел к описанию раны. Отверстие по центру лба, сантиметр в диаметре. Повреждения эпидермиса указывают на круглый твердый предмет размером со старинную мушкетную пулю.

Патель отложил отчет и сделал перерыв на туалет.

Вернувшись за столик, он просмотрел список предметов в номере: одежда, кофейные чашки, обувь, окурки. Ни одной гильзы. Сержант взглянул на снимки. Красивое лицо с темным пятном на лбу. Девушка, еще полная жизни на фотографиях с показов, теперь лежала длинным неподвижным телом, одетым в сари, красный цвет которого сливался с красными простынями. Голову окружал темный ореол от натекшей и впитавшейся крови.

Снимки крупным планом. Патель рассмотрел пулевое отверстие. Желчь двинулась вверх по пищеводу, и он глотнул пива, чтобы приглушить жжение. Такого ему прежде видеть не доводилось. Так или иначе, отверстие было ровным и круглым, не считая мелких засечек внутри, заметных лишь после того, как рана была очищена от крови. Патель просмотрел отчет о вскрытии, но не нашел упоминаний об этой особенности.