Текст книги "Во власти обольстителя"

Аннабелл с мольбой поглядела на герцога.

– Могу я хотя бы попрощаться с матерью и сестрой?

– Почему я должен выпускать вас из поля зрения, тем более что вы не дали мне повода поверить вам? Нет, вы пойдете со мной прямо сейчас. – Герцог встал. Его терпение заканчивалось. – Идете или нет?

Секунду поколебавшись, Аннабелл тоже поднялась и посмотрела ему прямо в глаза.

– Похоже, ваша светлость, вы сейчас взяли портниху на полный рабочий день. – Они обменялись рукопожатием, подтверждая договоренность. В уголке рта у Оуэна обозначилась усмешка, разительно поменявшая его облик. Из сурового моралиста он неожиданно превратился в беспринципного нахала.

Аннабелл на краткий миг испытала к его светлости теплое чувство, но при этом в ушах у нее раздался тревожный звоночек. Правило номер пять из ее списка гласило: никогда не вступать ни в какие отношения с бывшим клиентом, однако она напомнила себе, что это просто сделка и не более того. Отношения с ним и его семьей будут прекращены, как только работа над гардеробом юных леди закончится. Да они и сами будут рады от нее избавиться – в конце концов она всего лишь портниха без пенни за душой и с криминальным прошлым. И поломанными очками.

Герцог предложил Аннабелл руку, вежливо указывая путь.

– Позвольте, мисс Ханикоут?

Шагая рядом с герцогом, Аннабелл вдруг чуть ли не с ужасом осознала, что только что заключила сделку с самим дьяволом.

Глава 4

По дороге к своему дому Оуэн не сказал мисс Ханикоут ни единого слова. Он был слишком занят мыслью о том, что он поступает неразумно.

Рядом шагала маленькая злодейка, угрожавшая разрушить репутацию его сестры, а он, вместо того чтобы выдать ее властям – что было бы вполне логичным поступком, – пригласил в свой дом, обеспечивая ей свободное общение со своими сестрами. Не говоря уж о столовом серебре. О боги!

Широко шагая, Оуэн вышел из парка и направился на запад по Пиккадилли, время от времени замедляя шаг, когда девица уж слишком отставала. Он даже сначала предложил ей руку, что на него совершенно не походило, но сейчас они шли порознь. Их прогулку нельзя было назвать приятной. Оуэну даже стало интересно, что подумали бы его друзья и знакомые, увидев герцога Хантфорда таким изгвазданным, да еще и в компании потрепанной спутницы. Вздрогнув при этой мысли, его светлость ускорил шаг и поблагодарил небо за то, что ни один уважающий себя представитель светского общества не выйдет на улицу в такой безбожно ранний час.

При виде своего сложенного из кирпича городского дома Оуэн вздохнул с облегчением. Как только он переступит порог, сразу передаст мисс Ханикоут в руки экономки – миссис Потсбери обожает нянчиться с заблудшими созданиями – и вернется к своим каждодневным делам.

Распахнув переднюю дверь, он провел мисс Ханикоут в холл. Секунду спустя появился Деннисон. Кустистые брови дворецкого подпрыгнули, когда он увидел хозяина дома вместе со странной молодой женщиной.

Оуэн послал ему предостерегающий взгляд.

– Передайте миссис Потсбери, что я хочу видеть ее.

Деннисон заторопился прочь, а Оуэн принялся расхаживать туда-сюда, венецианская плитка звенела у него под ногами.

– У меня с собой ничего нет, – сказала мисс Ханикоут. – Ни ниток с иголками, ни материи, ни кружев… Мне много чего потребуется, чтобы начать работу.

Он остановился и посмотрел на нее. Судя по всему, ей не терпелось приняться за исполнение своих обязанностей. Почему-то в нем это вызвало раздражение. Ее чепец тоже раздражал. Он ткнул в него пальцем.

– Почему вы носите такую странную штуку?

– По причине скромности, ваша светлость. – Тон, которым она ответила, был каким угодно, но только не скромным. Скорее полным сарказма.

Он не мог понять, почему чепец так докучал ему. Все женщины-служанки носят нечто подобное. Но этот казался чересчур безвкусным для такой горделивой женщины, как мисс Ханикоут. Если она способна создавать прекрасные вещи, почему бы ей не соорудить для самой себя что-нибудь менее отвратительное?

– В нем вы похожи на гриб.

Вскинув брови, Аннабелл уже открыла было рот, но тут, переваливаясь на ходу, объявилась миссис Потсбери, которая на корню пресекла ее попытку ответить.

– Доброе утро, ваша светлость. – Экономка присела в реверансе. Его всегда приводило в восторг умение этой женщины сохранять равновесие. Фигура ее очертаниями напоминала горшок с длинными ручками и тонкими ножками. А чепчик напоминал пупочку на крышке.

– Миссис Потсбери, – обратился он экономке, – это мисс Ханикоут. Я заказал ей новый гардероб для сестер, поэтому она задержится у нас на несколько месяцев.

Экономка улыбнулась Аннабелл, но морщинки, появившиеся на лбу, говорили о том, насколько она озадачена.

– Ясно. Мне разместить мисс в одной из комнат мансарды?

Даже его сообразительная экономка не могла понять, как относиться к неожиданной гостье.

– Оставляю это решение на ваше усмотрение.

Нахмурившись, миссис Потсбери обратилась к новому члену своего персонала:

– А где ваши вещи?

– Остались дома. – Мисс Ханикоут выразительно посмотрела на герцога. – У меня не было времени собраться.

Экономка поперхнулась:

– Боже правый!

Вот именно! Оуэн повернулся к мисс Ханикоут:

– Мы пошлем за вашими вещами. Можете черкнуть записку матери и сестре. С миссис Смолвуд о вашем новом задании я поговорю сам и попрошу ее прислать все необходимое для работы. Но до того как вы займетесь делом, отправляйтесь вслед за миссис Потсбери на кухню и нормально позавтракайте. – Оуэн понимал, что ведет себя слишком властно. Но все равно. – И подберите себе другой чепец.

Обе женщины округлили глаза от удивления, потом экономка торопливо увела мисс Ханикоут на половину слуг.

Вероятно, причиной отвратительного настроения его светлости был недостаток сна. Оуэн прошествовал к себе кабинет, полагая, что сейчас самое время для стакана бренди.

Миссис Потсбери ввела Аннабелл в маленькую аккуратную комнатку, из которой она, вероятно, управляла всем домом. Полки вдоль стен были заставлены рядами стеклянных банок с домашними заготовками и блестящими жестяными банками всех размеров. Имелась тут и небольшая библиотечка из книг по ведению хозяйства. От вкусных ароматов кофе, чая и специй у Аннабелл заурчало в животе.

Экономка указала ей на стул, приткнутый под круглый столик, рассчитанный только на двоих.

– Садись. Хозяин велел накормить тебя. – Поджав губы, миссис Потсбери критически оглядела Аннабелл. – Сама вижу почему. Пойду на кухню и принесу для нас еды, а потом подумаем, где тебя поселить. Надеюсь, не обидишься на меня за то, что я предложу тебе сначала отдохнуть, а уж потом приниматься за работу. – Она помахала своими тонкими изящными ручками. – Кроить, наметывать, шить. – Не дожидаясь ответа, экономка вышла из комнаты, черные железные ключи зазвенели у нее на поясе.

Обрадовавшись, что ей выпала свободная минутка, Аннабелл решила избавиться от ноющей тесноты в груди. Для этого пришлось ослабить шнуровку на лифе под несколькими слоями трикотажа и сукна.

Сначала герцог высмеял ее чепчик, а потом миссис Потсбери намекнула, что она чересчур худа и выглядит усталой. Аннабелл не была красавицей. Она стала носить очки сразу после того, как научилась читать, и всегда казалась невзрачной. Если Дафна была жизнерадостной и прекрасной, как цветок нарцисса, то Аннабелл оставалась прямой и сухой, как тростник. И тут уж ничего не поделаешь.

Но в этом имелись свои преимущества. По сравнению с ней посетительницы магазина всегда казались красивыми и элегантными. Джентльмены практически не замечали Аннабелл, и это избавляло ее от непристойных предложений.

Нет, она никогда не переживала по поводу своей некрасивости.

Но вот сегодня ей захотелось стать другой. Хотя бы для того, чтобы миссис Потсбери не глядела на нее с такой жалостью. А возможно, чтобы стереть презрительную усмешку с лица герцога.

– А вот и я. – Туфли экономки отстучали стаккато по деревянному полу. На крохотный столик она поставила две тарелки, положила салфетки и серебряные приборы.

Аннабелл во все глаза глядела на свою тарелку, на которой грудой возвышалась еда. Ветчина, яйца, фазан и разная выпечка.

– Пожалуйста, ешь, – распорядилась миссис Потсбери. – Я пока принесу чай.

Экономка снова исчезла, а на глаза Аннабелл неожиданно навернулись горькие слезы. Еды на ее тарелке было больше, чем они съели всей семьей за два последних дня. Пока она сидит тут и пирует, мамочка и Дафна давятся черствым хлебом, ну может, еще вареным яйцом в придачу. Сегодня нужно поговорить с герцогом и попросить его – нет, потребовать! – чтобы он послал им денег и обеспечил всем необходимым.

Пока она придумывала, как обратиться к нему, вернулась миссис Потсбери.

– В чем дело? Ты должна поесть. Дитя, что случилось?

Аннабелл резко отвернулась и покачала головой.

– Пустяки. Все выглядит просто роскошно. Спасибо. – Вооружившись вилкой, она подцепила кусочек ветчины. Вкус был божественным. Она еще увидит, как буфет у них дома ломится от продуктов, и очень скоро!

Через четверть часа тарелка Аннабелл опустела. В животе ощущалась сытость, глаза слипались сами собой. Аннабелл глотнула чаю и вздохнула. Миссис Потсбери, доев яйцо, вытерла рот салфеткой.

– Ну а теперь, – заговорила она, – подумаем, какую комнату выделить тебе на то время, пока ты останешься здесь.

– Сгодится любая, уверяю вас.

– Мм… Как мне кажется, большую часть времени ты станешь проводить с леди Оливией и леди Роуз. Кроме того, тебе надо где-то держать ткани и все остальное для шитья. Комнаты в мансарде тесные и неудобные.

Аннабелл поспешила заверить добрую женщину:

– Тронута вашей заботой, но не сомневайтесь, я устроюсь.

– Нет-нет. Комната в мансарде не годится. Я поселю тебя в запасной спальне рядом с комнатами молодых леди. Из нее есть ход в детскую, там-то ты и устроишь себе мастерскую.

– Даже не знаю… – Ей показалось неудобным жить в гостевой спальне, ей – наполовину наемной служанке, наполовину заключенной. Впрочем, миссис Потсбери права. Аннабелл нужно много простора, для того чтобы придумывать и творить.

– Герцог оставил это на мое усмотрение, и я считаю, что гостевая комната – самое лучшее решение. – Экономка встала и задвинула стул под столик. – Пойдем, я покажу тебе ее.

Выйдя из своей комнатки, миссис Потсбери повела Аннабелл по устланному ковром коридору мимо прекрасно оснащенной кухни и огромной столовой. От роскошного вида гостиной на первом этаже у нее захватило дух. Потолок покрывал узор из шестиугольников в виде пчелиных сот. В центре на живописном плафоне пухлые амурчики резвились среди облаков. Свет струился через три окна в нишах, высотой от пола до потолка, их обрамляли элегантные резные панели. По стенам через регулярные интервалы висели огромные зеркала, которые еще больше увеличивали и без того немалые размеры гостиной. Верхняя половина стен была затянута светло-зеленой парчой, которая словно объединяла все в этой комнате: живопись на потолке, плюшевый ковер и изящную мебель.

Этот особый оттенок зеленого – цвет морской пены – заставил сердце Аннабелл взволнованно забиться. Шелковое платье такого светло-зеленого цвета ей виделось во сне. Может, в один прекрасный день, когда она отработает свое наказание, мамочка выздоровеет, а Дафна выйдет замуж за стоящего джентльмена, Аннабелл сошьет себе бледно-зеленое платье. Она тихо вздохнула. Вероятность того, что этот сон сбудется, была такой же мизерной, как ее право претендовать на королевский трон.

Но сны никому неподвластны…

Здесь же, на первом этаже, экономка с гордостью показала ей на дверь кабинета герцога, куда, разумеется, вход был заказан.

– Теперь поднимемся на второй этаж. – Приложив палец к губам, миссис Потсбери пошла на цыпочках вверх по лестнице. – Леди Оливия и леди Роуз еще в постели, как и полагается. Чудесные девочки, – добавила она. – Им так много пришлось пережить.

Аннабелл хотела было спросить, что именно случилось с молодыми девушками и не замешан ли тут каким-нибудь образом их деспотичный братец, но не рискнула нарушить тишину, чтобы никого не разбудить.

На верхней площадке лестницы в начале коридора экономка остановилась, чтобы перевести дыхание.

– Направо – комнаты хозяина, – уважительным шепотом пояснила она. – А вот эти две комнаты, – они как раз остановились перед расположенными рядом двумя закрытыми дверями, – спальни леди Оливии и леди Роуз. Твоя будет дальше, налево. Пойдем.

Миссис Потсбери зашла в комнату, махнула рукой, приглашая девушку за собой, и закрыла за ними дверь.

У Аннабелл перехватило дыхание. Отделка комнаты была… бледно-зеленого цвета. Это напомнило ей мхи, которые росли по ветвям деревьев возле дома, где они жили всей семьей, и молодую листву, которая обновлялась каждой весной. Сама комната оказалась небольшой, но обставлена была роскошно. Кровать с шелковым покрывалом, бархатные занавеси, на полу – толстый обюссонский ковер.

– Тут жутко пыльно, – извинилась экономка. – Не было времени, чтобы проветрить.

Оно и понятно – откуда ей было знать, что герцог, который отсутствовал целую ночь, вдруг утром вернется домой с какой-то портнихой.

– Тут красиво. – Даже более чем на самом деле. После двух лет, в течение которых Аннабелл приходилось спать либо в кресле, либо на диванчике, такая роскошь казалась пределом мечтаний.

– Я прикажу служанке принести сюда воды. В ящике стола найдешь бумагу и перо с чернилами. Знаю, что ты хочешь написать родственникам, поэтому пользуйся всем, что потребуется.

– Спасибо.

– А твоя мастерская будет вот здесь. – Экономка подошла к двери напротив кровати и нашла на поясе нужный ключ. Повозилась с замком, тот щелкнул, и дверь в бывшую детскую открылась.

– Эту комнату закрыли после того, как… В общем, она долго стояла закрытой.

Помещение оказалось просторным. Одну стену практически целиком занимало венецианское окно из цельного стекла. Когда миссис Потсбери раздвинула шторы, перед глазами Аннабелл развернулся панорамный вид на парк с цветниками позади дома. Мебель была зачехлена. Все в комнате покрывал тонкий слой пыли. Пылинки плавали в воздухе, подсвеченные лучами утреннего солнца, которое проникало внутрь через мутное стекло.

Какая красота!

Экономка кивнула головой, словно соглашаясь с мыслями Аннабелл.

– Я пришлю пару служанок все вымыть и убрать чехлы. Томас и Роджер – это лакеи – поднимут сюда столы и дополнительные лампы. – Она оглядела комнату. – Может, что-нибудь еще? Вопросы есть?

О, у Аннабелл, конечно, возникли вопросы, как например – когда она увидится с сестрами, и знают ли они, что она попыталась воспользоваться тайной Оливии, чтобы вытянуть деньги из их брата? Но в ответ она сказала только:

– Нет, спасибо.

– Мне неприятно напоминать, но герцогу решительно не понравился твой чепец. – Мисс Потсбери поиграла ключами. – У меня есть несколько более модных и не таких… затрапезных. Можешь взять и носить, пока не привезут твои вещи.

– Спасибо, обойдусь тем, что на мне.

Экономка была разочарована.

– Он будет страшно недоволен. Не могу понять, почему эта штука так раздражает его.

– Я тоже не понимаю. – Но она не собиралась позволять Хантфорду диктовать, во что ей можно одеваться, во что – нет. Эту маленькую свободу у нее никто не отнимет.

«Поступай как знаешь» читалось в улыбке, которую послала ей экономка. Она собралась уходить, но в последний момент снова развернулась, как юла.

– Хочешь, я отдам в ремонт твои очки?

Предложение было очень кстати, но Аннабелл не могла позволить себе этого. Ей не хотелось еще больше быть обязанной герцогу.

– Спасибо, не надо. У меня есть пара запасных дома, – солгала она.

– Ну, тогда прекрасно. – Добрая женщина легонько похлопала Аннабелл по плечу. – Теперь ляг и отдохни. Увидимся во время ленча. Я думаю, ты встретишься с молодыми леди во второй половине дня.

Аннабелл дождалась, пока экономка выйдет из детской – вернее, из мастерской, – потом вернулась к себе в комнату через смежную дверь. Сбросила свою поношенную темную шаль на кровать. Грубый и жесткий материал совершенно не вписывался в шикарную обстановку этой комнаты и воспринимался как нечто чужеродное. И сама мисс Аннабелл Ханикоут – тоже.

Обойдя кровать с балдахином на четырех столбах, Аннабелл села за небольшой секретер у окна. Найти бумагу, перо и чернила оказалось просто. Не так просто было решить, о чем именно написать мамочке и Дафне.

Мои дорогие матушка и сестричка,

Вы, конечно, будете в шоке, получив мое письмо, поэтому позвольте мне сразу развеять ваши страхи. У меня прекрасные новости. Я получила заказ от герцога Хантфорда целиком сшить новые гардеробы для обеих его сестер. Это потрясающая возможность, и зарабатывать я буду намного больше, чем в магазине одежды. Герцог любезно выплатил мне часть денег авансом, что позволит расплатиться с доктором Конвелом и квартирной хозяйкой, которой мы задолжали. Как только смогу, отправлю вам следующую часть денег на другие расходы.

Единственное неудобство – мне придется оставаться здесь, в резиденции герцога в Мейфэре, до тех пор, пока не закончу работу. Уверяю, в этом нет ничего ужасного, кроме того, что я страшно скучаю по вам.

Как бы то ни было, я рассчитываю оставаться здесь примерно три месяца. Разумеется, писать буду регулярно, а вы подробно сообщайте мне обо всем, что скажет доктор Конвел, и о том, как дела у матушки. Если я вдруг срочно потребуюсь, черкните несколько слов по этому адресу, и я примчусь.

Любящая вас

Аннабелл.

Закончив письмо, она почувствовала облегчение и одновременно расстроилась, что ничего больше не может сделать для них в данный момент. Потом сняла очки, стянула чепец, вытащила шпильки из волос и помассировала голову, чтобы унять боль. Скинув туфли, забралась на кровать и утонула в перине. Аннабелл не спала практически два дня и, несмотря на это, не могла заснуть от возбуждения. Но выспаться было нужно. Она перевернулась на бок, и шелковая подушка легла под ее щеку.

Условия, в которых оказалась Аннабелл, были более чем комфортабельные, но нельзя терять бдительность. Аристократы – не те люди, которым можно довериться. Ее собственные титулованные дед с бабкой прекрасный тому пример. Они отреклись от сына только за то, что тот женился на простолюдинке.

Деньги и привилегии портят людей. У герцога Хантфорда было вдоволь и того и другого. Кроме того, у него были зеленые глаза, как раз такие, какие ослепляют доверчивых женщин.

Она представила себе эти глаза с тяжелыми веками и с задушевным взглядом и не заметила, как заснула.

Глава 5

Возвратившись домой из Гайд-парка, Оуэн на несколько часов заперся в своем кабинете. Он отправил записку миссис Смолвуд, известив хозяйку магазина о том, что ее знаменитая портниха выполняет для него особый заказ, на который уйдет несколько месяцев. Та тут же ответила, что рада услужить герцогу и отпускает мисс Ханикоут и что магазин сможет обеспечить их тканями, фурнитурой и всем необходимым для работы.

Он вдруг подумал, что наказание мисс Ханикоут превращается в довольно дорогое удовольствие.

За завтраком Оуэн рассказал сестрам об утренних событиях, ни словом не обмолвившись про эпизод под мостом и вымогательство.

Узнав, что мисс Ханикоут сошьет для каждой по нескольку новых платьев, сестры обрадовались. А когда узнали, что портниха будет жить у них под боком, обрадовались еще больше, словно к ним явилась с визитом персона из высшего общества.

Хантфорд прислушивался к щебетанию девушек и совершенно забыл об отчетах, которые прислал ему управляющий поместьем. Глянув на каминные часы, Оуэн сообразил, что уже два часа пополудни, а он все еще небрит и вдобавок пропустил ленч. Решив размяться, его светлость отправился наверх к себе в спальню, где ему пришлось самому взбить пену для бритья, так как камердинера не оказалось поблизости.

Щетина скрипела под холодным лезвием, и когда все закончилось, герцог почувствовал себя несколько более цивилизованным. Теперь, если удастся перехватить приличный сандвич, можно будет считать день удачно начавшимся. Оуэн вышел в коридор, повернул в сторону лестницы и замер как вкопанный. Что-то в дальнем конце коридора выглядело не так. По-другому.

Дверь в детскую. Она была приотворена.

Оуэн подошел и распахнул ее. Комната оказалась пустой, но в ней кто-то побывал. С мебели убрали чехлы, вытерли пыль со шкафов и вымыли стекла. Четыре маленьких столика составили вместе, чтобы образовать один большой стол. Эту конструкцию передвинули к стене, напротив окна. Центр ковра на полу истерся после всех битв, которые он, еще мальчишкой, разыгрывал со своим деревянным войском. Теперь здесь стояло зеркало размером в полный рост человека, прислоненное к стулу. А рядом корзинки. После детального обследования оказалось, что в них полно булавок, ножниц, пуговиц и еще каких-то мелочей, которые он не рискнул бы назвать.

Но следы проведенного здесь его детства остались. В углу приткнулся глобус. На полке виднелись грифельные доски и том Гомера на латыни, при взгляде на который бросало в дрожь. Стало совершенно ясно, что теперь его старую детскую превратили в швейную мастерскую.

Что ж, хороший план. Нет никакого смысла держать комнаты запертыми только из-за одного или двух неприятных воспоминаний, когда…

Интересно! Дверь, ведущая в смежную гостевую спальню, оказалась открытой. Хантфорд пересек детскую и вошел в спальню. Все было, как обычно.

За одним исключением.

В центре огромной кровати спала женщина. Оуэн понимал, что ему нужно немедленно уйти. Уйти еще до того, как она проснется или кто-нибудь вдруг увидит его. Но он не двигался с места.

Длинные волосы спящей растекались по подушке сияющими каштановыми волнами. Гладкие щеки розовели, как будто она видела во сне что-то греховное. Слегка приоткрытые губы цветом напоминали спелый персик, в уголках скрывалась улыбка.

Оуэн подошел к кровати и замер, переводя дыхание. Девушка во сне слегка заворочалась. Ему вдруг пришло в голову, что вот так должна выглядеть Спящая красавица.

Красивая – это слово было неприменимо к мисс Ханикоут. Гордая, заблудшая, упрямая и колючая – вот что подходило больше, чтобы описать ее. Но очевидное доказательство первого лежало перед ним. У нее были почти идеальные черты лица, за исключением слегка курносого носа, из-за чего, кстати, очки съезжали с переносицы. Тело гибкое. Ее ног Оуэн не мог видеть, однако легко представил, что они длинные.

Как раз такие, какие он любил, чтобы ими обнимали его за талию. Или чтобы ласкать их. Начать с лодыжек, задержаться под коленами, покусать кожу изнутри бедер, а потом перейти губами на нежный, набухший…

Мисс Ханикоут вдруг резко села на постели.

– Ваша светлость? – Это был и вопрос, и выговор. Схватив подушку, она прижала ее к себе, словно пытаясь прикрыть наготу, хотя была полностью одетой.

Ему стало стыдно.

– Доброе утро, мисс Ханикоут.

Она искоса глянула в окно.

– Я проспала день и целую ночь?

– Нет. Я пошутил.

Девушка нахмурилась.

– Я зашел в детскую, увидел, что дверь открыта, и удивился почему. Мне казалось, что миссис Потсбери решила поселить вас в мансарде.

Краска густо залила ее щеки.

– Она говорила, что эта комната лучше, но мне будет хорошо и наверху. Там даже удобнее.

– Нет. Оставайтесь тут.

– Ну, тогда, – протянула Аннабелл, все так же прижимая к себе подушку, – может, вы позволите мне остаться тут одной?

Это было бы по-джентльменски и пристойно.

– Нам надо обсудить пару вопросов.

– Сейчас?

– Наверняка вам захочется отправить записку – и необходимую сумму – матери и сестре. – Оказывается, он самый настоящий невежа.

– Да, – быстро ответила она. – Я написала им письмо, изложив новые обстоятельства. – Не спуская с Оуэна глаз, девушка сползла с постели и, обойдя герцога, подошла к столику. Подушка, словно щит, так все время и оставалась между ними. Она протянула ему письмо. – Вот.

Оуэн шлепнул сложенным листом по ладони.

– Насколько вы были откровенны с ними?

– Просто сообщила, что вы наняли меня на три месяца… И что щедро заплатите.

– Это правда, – сухо подтвердил он. – Я думаю, будет лучше, если мы прямо сейчас уладим проблему вашего долга. Хочется быть уверенным, что вы не прикарманите мои бесценные артефакты и не потащите их в первый попавшийся ломбард. Кто доктор вашей матери, и сколько вы ему должны?

– Наш долг доктору Конвелу – пятнадцать фунтов плюс два фунта аптекарю мистеру Уондерсу.

Это, должно быть, большие деньги для людей с ее доходами.

– Вы подстегнули мое любопытство, мисс Ханикоут. Сколько зарабатывает портниха?

– Десять шиллингов в неделю. – Она вздернула подбородок, глаза сверкнули. – Именно поэтому я затянула с выплатами.

– Есть еще какие-нибудь просроченные долги?

Девушка нервно сглотнула и уставилась в пол.

– Квартирная плата. Мы задолжали миссис Боумен десять фунтов.

– А еще?

– Все. Но у матери с сестрой нет денег на продукты и другие важные вещи, например, на свечи, на масло для ламп. Если вы сможете добавить несколько шиллингов сверху, буду вам очень признательна.

Поджав губы, отчего ее рот превратился в узкую линию, Аннабелл ждала ответа. Просить о помощи для нее явно было что острый нож. Оуэн и без того собирался отправить ее семье деньги на повседневные расходы, но боялся, что непрошеную благотворительность эта гордячка воспримет в штыки.

– Я готов выдать вам аванс в счет оплаты. В счет того, что вы заработаете за следующие три месяца. – Он мельком глянул на скомканную постель. – Отсчет, кстати, начнется тогда, когда вы реально приступите к работе.

Аннабелл кинула подушку на кровать и стиснула кулаки. Нашла взглядом комод с лежавшими на нем очками и чепцом. Потом, задев Оуэна плечом, попыталась пробраться мимо него, чтобы добраться до комода. Увы, наступив себе на край домашней туфли, она споткнулась и потеряла равновесие.

Ойкнув, начала падать и, вскинув руки в поисках опоры, задела его за подбородок.

Оуэн поморщился, но успел перехватить ее за узкую талию и прижать к себе.

Ее ладони упирались ему в грудь, где быстрее, чем должно, заколотилось его сердце. Они стояли, почти прижимаясь друг к другу. Ее тело оказалось на удивление сильным, но податливым. Концы шелковистых прядей коснулись его руки, и он вдохнул свежий запах мыла и полотна.

Когда Аннабелл подняла на него серые глаза, Оуэн не заметил в них ни вызова, ни раздражения, которые ожидал увидеть. Во взгляде были жар и страсть. Она покусывала нижнюю губу, припухлую и слегка влажную. В паху у него заныло от возбуждения.

Оуэну захотелось поцеловать ее. Он должен попытаться! Нагнулся к ней, но она уже подняла руку к его лицу. Нежным движением медленно провела кончиком пальца ему по подбородку. От ее прикосновения кожу начало остро покалывать.

– Я оцарапала вас, – сказала Аннабелл.

Оуэн захлопал глазами и промолчал.

– Больно?

– Нет. – Голос его был необычно хриплым.

– Теперь вы можете – ах! – отпустить меня.

Господи, оказывается, он все еще прижимал ее к себе, словно изготовившись станцевать с ней какой-нибудь чертов вальс!

– Ну разумеется. – Оуэн так и сделал. С неохотой. Потом попытался разгладить помятое письмо. Показав его ей, он уточнил: – Я так понимаю, письмо нужно доставить вашей семье вместе с деньгами, которых хватило бы на жизнь в течение нескольких месяцев. Мне не хочется, чтобы вы беспокоились о родных, пока будете оставаться здесь. Это будет отвлекать вас от своих обязанностей.

Аннабелл согласно кивнула головой.

– Послать лакея за вашими вещами?

– Да, пожалуйста. После того как моя сестра Дафна прочтет письмо, она поймет, что мне потребуется.

– Отлично. Я передам сестрам, чтобы они пришли к вам в мастерскую. – Он кивнул в сторону детской. – Договоримся часа на три, после вашего ленча. Кстати, им ничего не известно про вымогательство. Я стараюсь ограждать их от таких уродств окружающей жизни.

Девушка опустила голову. Волосы, словно вуалью, прикрыли ее лицо.

– Я поняла. Обещаю… Обещаю не травмировать их.

– В особенности Роуз. Она очень ранима, – сказал Оуэн. Он не знал, как рассказать про особенности ее поведения. – Младшая сестра ни с кем не разговаривает, кроме Оливии, и то знаками. Но она умница и по-своему общительна. Оливия воспринимает ее интуитивно, а я… – Он покачал головой, явно недоумевая, почему начал этот разговор с портнихой. – Я просто хочу видеть обеих счастливыми.

– Тогда это будет и моей целью, – заявила Аннабелл, и Оуэн поверил ей. Сумела же она успокоить Роуз в магазине! Может быть, ей удастся сотворить еще какие-нибудь небольшие чудеса.

Некоторое время Аннабелл и Хантфорд молча смотрели друг на друга. Да, он был герцогом, а она наемной работницей, и существовавшая социальная лестница разделяла их. Тем не менее у его светлости сложилось впечатление, что между ними возникла невидимая связь. Судя по всему, Аннабелл тоже это почувствовала.

Оуэн повернулся, чтобы выйти через детскую, чтобы никто из случайно оказавшихся в коридоре слуг не узнал, что герцог побывал в комнате мисс Ханикоут. Проходя мимо комода, он незаметно взял поломанные очки и сунул их в карман. К счастью, она этого не заметила.

Не хватало еще, чтобы она ходила здесь с разбитыми очками на носу. Для него это дело принципа. Она может скривить шов на сестрином платье, может оступиться на этих чертовых лестницах и свернуть себе шею. В его доме и без того было много драм.

Оуэн помедлил в дверях.

– Мне кажется, наш договор может оказаться даже более результативным, чем мы себе представляем.

Аннабелл нерешительно посмотрела на него. На большее он и не рассчитывал. И Оуэн закрыл за собой дверь.

Несмотря на свой оптимизм в отношении портнихи, ему все-таки негоже забывать, какой фортель она выкинула и почему оказалась здесь.

И уж совершенно точно нельзя целоваться с ней. Даже в мыслях такого быть не должно!

Всего лишь позапрошлой ночью ему пришлось прочесть Оливии мораль на эту тему. Связи между хозяевами и слугами – вещь запретная, и для этого существуют веские причины. Такого рода отношения наносят невосполнимый ущерб репутации и дамы, и джентльмена. Это правда. Но больше всего от этого страдают слуги. Из-за этого он никогда не проявит бессердечия – или беспечности, – чтобы воспользоваться кем-нибудь из персонала таким образом.

Проблема заключалась в том, что для него полной неожиданностью стала красота мисс Ханикоут. Если не обращать внимания на этот проклятый чепец, очки и постоянно хмурый вид, ее ошеломляющая внешность покоряла.

К счастью, в следующие три месяца их пути не часто будут пересекаться. Большую часть времени мисс Ханикоут придется проводить в детской с его сестрами. Ему же хватит хлопот с имением, а тут еще посещение нудных мероприятий, на которые вывозят избалованных дебютанток.