Текст книги "Случайный граф"

Младшая сестра Лили пожала плечами и шаловливо улыбнулась:

– Возможно, у вас просто никогда раньше не было должного источника вдохновения.

Она склонила свою темную головку в сторону Фионы.

– Ну, хватит, – заявила Фиона. Ее щеки были ярко-розовыми, как раз под цвет ее драгоценных роз. – Стихотворение было написано мне, – сказала она, – и предназначалось для личного пользования.

– Я знаю, дорогая, – сказала ее мачеха сокрушенно. – Прости меня. Но некоторыми вещами просто невозможно не поделиться. Как, например, вот эта строчка: «Глаза твои сияют точно звезды. Я в них тону, мне срочно нужен воздух». Миссис Гринбрайар прослезилась прямо за карточным столом. Даже жена викария заявила, что это безнадежно романтично. Все в восторге от юной любви. Вы не можете нас винить за то, что мы слегка потеряли голову.

– Ах… да. Строчка про глаза будто звезды, – с трудом произнес он.

Какого черта? Если об этом прознают в его клубе, ему не дадут спуску. Он понятия не имел, в какую игру играет мисс Фиона Хартли, приписывая ему цветы и стихи какого-то болвана, но он быстро положит этому конец.

Ему нужно всего несколько минут наедине с ней, чтобы узнать, что она задумала, и, прежде чем успеть подумать обо всех последствиях такого решения, он открыл свой дурацкий рот:

– Мисс Хартли, не хотите ли присоединиться ко мне на прогулке по парку завтра днем?

Фиона сглотнула:

– Это звучит…

– Замечательно! – воскликнула миссис Хартли. Она прижала руки к своей обширной груди и закусила нижнюю губу, как будто сдерживая слезы радости.

Боже, помоги ему.

– Отлично, – сказал он Фионе, слегка поклонившись. – Я заеду за вами в пять.

Она мрачно кивнула, как будто согласилась не на поездку в парк, а на двадцать ударов плетью на городской площади.

Подходя к своей карете, он услышал громкий двусмысленный шепот миссис Хартли:

– Возможно, завтрашняя прогулка станет для графа источником вдохновения для следующего стихотворения.

Вполне вероятно… но будь он проклят, если не узнает об этом последним.

Глава 7

О том, как я приняла приглашение прогуляться в парке

Некоторые вехи в своей жизни девушки предвкушают годами и видят в мечтах. Некоторые из них, как, например, балы и вальс, оправдывают все высокие ожидания, в то время как другие разочаровывают. Например, ношение корсета. Когда я училась в школе, я отчаянно желала иметь корсет. Я умоляла матушку месяцами, прежде чем она согласилась купить мне пару штук. Теперь у меня полный ящик корсетов, и я не могу представить, почему я когда-то страстно желала, чтобы меня стиснули и зашнуровали так сильно, чтобы глубоко вдохнуть стало практически невозможно.

В любом случае приглашение от джентльмена на прогулку в карете в парке было предметом для еще одной особенно яркой фантазии. До вчерашнего дня, когда лорд Р. в одиночку разрушил ее.

В моем наивном воображении приглашение выглядело так: красивый джентльмен нанес бы мне визит и делал бы милые комплименты. Затем, глядя мне глубоко в глаза, с едва сдерживаемой страстью он умолял бы меня поехать с ним на прогулку. Когда бы я согласилась, он бы воскликнул, что теперь ему будет завидовать каждый мужчина в городе.

Но просьба лорда Р. была бледной имитацией этой фантазии, больше похожей на бесчувственное требование, чем на романтическое приглашение. Полагаю, виновата я сама со своими причудливыми и нереалистичными ожиданиями.

Прямо как история с корсетом.

– Я не пишу стихов, – заявил лорд Рэйвенпорт, находясь где-то на полпути между раздражением и гневом. – Он искоса посмотрел на Фиону, а затем снова обратил внимание на дорогу, искусно объезжая стоящую рядом карету. Коляска графа не была ни новой, ни особенно заметной, но люди со всего парка глазели – вероятно, на нее. И на графа. На них вместе.

Поскольку верх у коляски был опущен, они были выставлены на всеобщее обозрение, и нервы Фионы были на пределе. Не потому, что лорд Рэйвенпорт был зол, и вполне справедливо, а потому, что его бедро случайно прижималось к ее юбкам всякий раз, как коляска перекатывалась через малейшие бугорки на дороге. И каждый раз, когда граф тянул вожжи вправо, его напряженный бицепс слегка сталкивался с ее локтем. Она не могла решить, боялась ли бугорков и поворотов или с нетерпением ожидала их. Но она подозревала второе.

Небо было ослепительно-голубым, что для Лондона редкость, но лорд Рэйвенпорт явно не оценил ни прекрасный день, ни ее общество, ни красоту мира в целом.

– Я не пишу стихов, – повторил он, – и не читаю их. Я даже не верю в них.

– Что за глупость, – сказала Фиона. Она собиралась извиниться за выдумку с цветами и стихотворением, но не смогла оставить без внимания такое нелепое заявление. – Вы можете сказать, что не верите в единорогов, драконов или циклопов. Но нельзя отрицать существование поэзии.

– Можно, – ответил он. – И я только что это сделал. Поэзия не более чем набор высокопарных слов, которые сами по себе кажутся слишком изысканными для обычных людей, выражающихся по-простому.

– Поэзия – это снобизм? – спросила Фиона недоверчиво.

Граф кивнул:

– Абсолютно верно. Ее придумали сентиментальные дураки, которым нечем заняться, кроме как распространяться о такой ерунде, как глаза или губы возлюбленной.

– Ясно, – сказала Фиона сухо. – Поэзия – это снобизм и излишество.

Он наклонился к ней и самодовольно улыбнулся:

– Именно.

– Овидий и Гомер огорчились бы, узнав, как плохо вы о них думаете.

– Без сомнения, – согласился он с иронией. – Шекспир был бы безутешен.

Прекрасно. Если лорд Рэйвенпорт не понял ценности великих произведений гениев литературы, она не собиралась тратить силы, чтобы пытаться изменить его мнение. Как по ней, он мог и дальше жить во тьме неведения. Ей нужен был муж, а не поэт.

Она широко улыбнулась, как будто отсутствие в нем утонченности не беспокоило ее ни в малейшей степени, и внимательно осмотрела окрестности. Дорожка была переполнена фаэтонами и ландо, пешеходами и зеваками.

– Парк сегодня полон народу, – заметила она.

– Ад пуст, все бесы здесь, – проворчал он.

Фиона прищурила глаза:

– Через две минуты после отречения от поэзии у вас хватает смелости цитировать Шекспира?

Граф насмешливо улыбнулся и пожал плечами:

– Даже такие идиоты, как Великий Бард, иногда натыкаются на сокровище.

Она глубоко вздохнула и решила, что не будет с ним спорить. В данный момент он не хмурился, что указывало на заметное улучшение настроения, – и она собиралась этим воспользоваться.

– Я должна перед вами извиниться, – начала она горячо. – Мне не следовало убеждать свою семью, будто это вы послали мне цветы и написали стихи. Пожалуйста, простите меня.

Он сдержанно кивнул и крепче взялся за поводья:

– А перед поклонником вы извинитесь?

Фиона моргнула:

– Перед каким поклонником?

– Ну, кто-то же за вами ухаживает. Цветы, стихотворение…

Боже правый. Щеки у нее покраснели. Признать правду вслух будет крайне унизительно.

– Вообще-то, это довольно забавная история.

– Если у вас есть кавалер, не нужно его прятать. Напротив, лучше показать его всем.

Голос графа звучал горько и пусто, вызывая у Фионы желание встряхнуть его как следует и обнять одновременно.

– Все не так просто, – сказала она.

– Очевидно, он испытывает к вам нежные чувства. Если вы полны решимости выйти замуж, почему не за него? Зачем втягивать в это меня?

Ради всего святого…

– Нет никакого поклонника. Никакого кавалера, – сказала она. – Я сама послала цветы. Я написала стихотворение… сама себе.

Граф немедленно направил коляску к обочине дороги под тень дерева и повернулся к Фионе. Он держал поводья в одной руке, а пальцы другой запустил себе в волосы:

– Вы притворились, что у вас есть поклонник?

– Да, милорд. – Она с вызовом вздернула подбородок. – Я притворилась, что вы мой поклонник.

– Это, возможно, самая печальная вещь, которую я когда-либо слышал.

– Мне не нужна ваша жалость. – Но, помоги ей небеса, брак с графом был ей необходим, и если немного жалости ей поможет…

– Почему у вас нет настоящих поклонников?

Действительно, почему?

– Полагаю, причин тому несколько, но перечислять их я не хочу. Важно то, что мне не следовало втягивать вас в эту ложь.

– А почему втянули? – спросил он, скорее с любопытством, нежели со злостью.

Она оглянулась вокруг, чтобы убедиться, что никто из прохожих не мог их услышать, и приглушила голос:

– Я знаю, что вы не согласились жениться на мне – пока… Но если я смогу убедить вас, важно, чтобы наши чувства казались… искренними. Чтобы наша помолвка была… обычной.

– Нет ничего обычного в том, чтобы жениться на ком-то, кого вы знаете меньше двух недель, мисс Хартли, и все цветы и поэзия в мире не смогут этого изменить. – На мгновение он нахмурился, а потом серьезно спросил: – Вы были влюблены когда-нибудь?

Фиона сглотнула:

– Однажды мне показалось, что я влюблена в мальчика, который жил рядом с нашим загородным поместьем. Мне было двенадцать, и я думала, что он очень умный. Он рыбачил или занимался стрельбой из лука, а я рисовала его. Но когда его отец узнал, сколько времени мы проводим вместе, он запретил Уильяму видеться со мной.

– Это разбило вам сердце?

– Нет, – ответила она честно, – но я скучала по нему.

– И с тех пор никого не было? – Он смотрел на нее недоверчиво.

– Не особенно. – Несколько красивых джентльменов привлекли ее внимание, но ни один из них не пробудил в ней интереса, не говоря уже о романтическом влечении.

– Ну, я тоже не эксперт по вопросам любви, но одно я знаю точно: ее невозможно подделать. Посмотрите на все пары, прогуливающиеся мимо Серпентина. – Он махнул рукой в направлении близлежащей пешеходной дорожки. – Никто из них не влюблен, – сказал он сухо. – Некоторые могут испытывать временное влечение, но большинство из них хотели бы гулять с кем-то другим. Это видно по тому, как они крутят головами, оглядывая парк в поисках кого-то получше, чем их спутники.

Боже. Леди Хелена, должно быть, сильно ранила его, может быть, даже больше, чем он готов был признать.

– Это несколько унылый взгляд на вещи, но вы можете быть правы, – признала Фиона. – Возможно, ни одна из этих пар не любит друг друга. Но я не согласна с тем, что невозможно подделать влюбленность. Мои матушка и сестра считают, что вы без ума от меня – отчасти из-за стихотворения, которое я написала, но в основном потому, что они хотят в это верить. Я не прошу вас играть роль влюбленного поклонника в течение всего приема, но не могли бы вы хмуриться чуть меньше? Может, сделаете мне пару комплиментов? Разве это так сложно?

Сделать мисс Хартли комплимент было бы совсем несложно. Грэю с ходу пришло в голову минимум полдюжины. С ней было легко говорить, и певучий звук ее голоса согревал его. Она была совершенно необыкновенной, и хотя он думал, что больше ничему не способен удивляться, ей это удавалось. Она была умной, красивой и милой. Она хорошо пахла.

Нет, сделать ей комплимент было бы легко – и это ввело бы ее в заблуждение.

– Я не хочу лестью подавать вам ложные надежды, – сказал он с сожалением. – Шанс, что я женюсь на вас, почти равен нулю.

– Значит, шанс все же есть, – сказала она торжествующим тоном.

– Крохотный. – Боже, он чувствовал себя мерзавцем. Но чем скорее она примет правду, тем лучше для нее. Он был свидетелем разрушительных последствий, которые оставила после себя угасшая любовь. Он видел вещи, которых лучше не видеть никому. Так ли уж удивительно, что он желает ей избежать подобной участи? – Когда вы приедете завтра в мой особняк, вы сами увидите. Мы с вами из разных миров.

– Вы так это говорите, как будто быть из разных миров – это плохо. А может, нет. Все, о чем я прошу, это чтобы вы допускали возможность, что мы можем друг другу подойти.

Грэй фыркнул, хлестнул лошадей поводьями и вывел карету обратно на дорогу. Черт возьми, мисс Хартли действительно упряма.

– Я буду принимать вас у себя в Крепости в течение недели, – сказал он ей. – Так я выполню все обязательства перед вами.

– Я знаю, что вам пригодятся деньги из моего приданого, – сказала она храбро. – И я полагаю, в конце концов вам понадобится наследник.

Господи, а она не церемонилась. Но он тоже умел играть в эту игру:

– Да, мне понадобится наследник. И как минимум еще один ребенок. Но зачем на этом останавливаться? Может быть, мне нужна жена, которая нарожает мне полный дом отпрысков. – Он рискнул взглянуть на нее, радуясь, что она слегка побледнела.

– Все это можно обсудить, – сказала она. – Но я подозреваю, что вы просто пытаетесь меня напугать, а это нелегко.

– Я заметил.

Она сжала руки на коленях:

– Проблема в том, что у меня осталось всего девять дней, чтобы выйти замуж.

Его осенила догадка:

– Не связана ли срочность дела с одним из этих странных условий, которые раньше вставляли в завещания? Мол, вы должны выйти замуж к определенному возрасту, или деньги вам не достанутся?

– Нет, ничего подобного, – сказала она печально. – Она связана с желанием защитить мою семью. Большего я не могу сказать.

– Простите, что не могу помочь с этим затруднением, мисс Хартли.

Вдруг ему пришла в голову другая мысль. Может, он сможет ей помочь, найдя подходящего кавалера. Другого.

Она была красива, умна и добра, а ее отец – богаче Креза. Она хотела мужа с титулом, а он знал многих холостяков-аристократов. В его правила не входило заниматься сватовством, но если настоящий поклонник для мисс Хартли примет удар на себя, то он готов разок побыть Купидоном.

Он уже заманил Кирби на этот идиотский домашний прием; что ему стоило найти еще одного или двух холостяков? Грэй, конечно, позаботится, чтобы потенциальные кандидаты были хорошо воспитанными, порядочными людьми – такими, каких он одобрил бы для своей сестры, если бы она у него была.

Он поздравлял себя с блестящей идеей, когда левое колесо его коляски неожиданно попало в яму. У мисс Хартли не было времени подготовиться к такому. Она соскользнула по скамье и навалилась на него всем боком, от плеча до бедра.

Все мысли о том, что она ему как сестра, вылетели из головы.

Вообще все рациональные мысли вылетели из головы.

– О боже, – выдохнула она, выгибаясь всем телом и безуспешно пытаясь сесть ровно.

Грэй взял вожжи в одну руку, обвил ее талию свободной рукой и вернул ее в вертикальное положение.

– Простите меня. Мне следовало избегать ям на дороге.

– Нет, нет, – сказала она, очаровательно волнуясь и поправляя капор, который накренился у нее на голове. – Это мне следовало быть более бдительной. Признаюсь, я больше привыкла к тяжелым повозкам, чем к легким коляскам. Но мне очень нравится, – заверила она его. – Приятно чувствовать ветерок на лице.

Грэй улыбнулся ее наивности:

– Вы не можете в полной мере оценить скорость коляски в парке. Когда мы окажемся в деревне, я возьму вас на прогулку и позволю лошадям… – Он остановился в раздражении от того, что забыл, хоть и на мгновение, что не должен подавать мисс Хартли ложную надежду. Он определенно не должен обещать ей прогулки, когда его цель – избавиться от нее поскорей. – Вообще-то, я уверен, что любой джентльмен на этом приеме будет счастлив покатать вас на природе.

Она многозначительно улыбнулась, черт бы ее побрал:

– Звучит божественно.

Решив вернуть в свои руки контроль над их беседой, если он у него вообще когда-то был, он твердо заявил:

– Больше никакой поэзии. По крайней мере, приписываемой мне.

– Согласна, – ответила она со вздохом. – Ни поэзии, ни цветов, ни любовных писем. И простите, что смутила вас.

Он пожал плечами и решил, что может позволить себе быть великодушным:

– Ничего страшного. Если в клубе станет известно об этих стихах, я скажу всем, что напился, когда их писал.

– Они не настолько плохи.

– Они ужасны.

Она не ответила, но улыбнулась и подняла лицо к солнцу, позволив лентам капора трепетать на ветру. Они ехали в дружелюбном молчании в течение минуты-двух, а затем она повернулась к нему:

– Могу я задать вам вопрос?

– Конечно.

– А как насчет романтических баллад?

У него мурашки пошли по коже.

– Речь идет о том, чтобы слушать их или писать? – спросил он с нажимом.

– О том, чтобы их исполнять. Возможно, под аккомпанемент одной вашей знакомой юной леди на фортепиано?

– Мисс Хартли…

Она невинно моргнула:

– Это чисто гипотетический вопрос. Хотя было бы весело.

Он повернулся к ней и бросил такой взгляд, от которого большинство мужчин задрожали бы от страха.

А она засмеялась. Засмеялась. Глубоким смехом, который не подделаешь. И то, как она широко улыбнулась от переполнявшего ее веселья… он почувствовал, как земля вдруг перестала вращаться.

– Я просто дразню вас, – сказала она, хитро подмигнув ему. – Но дайте мне знать, если передумаете насчет баллады.

Глава 8

На следующее утро Грэй с бабушкой приехали в Крепость за несколько часов до прибытия гостей. Он доблестно пытался отговорить ее присутствовать на приеме – не потому, что не хотел ее общества, а потому, что боялся, что она споткнется о сломанную половую доску или простудится на сквозняке в столовой. Однако она настояла на том, чтобы присоединиться к нему, утверждая, что он слишком давно не принимал там гостей. Да и не только там.

А когда она услышала, что эту неделю в доме проведут несколько молодых леди… тут ее бы и сам дьявол не удержал, Грэю это было хорошо известно.

Он позаботился о том, чтобы в спальне бабушки повесили лучшие шторы и ковры, которые, к сожалению, все равно мало что собой представляли. Он приказал горничной взять с собой несколько дополнительных одеял, ее любимые книги и все остальное для ее удобства.

Бабушка похлопала его по плечу и заверила, что ей не удалось бы дожить до своего возраста, не будь она упрямой и выносливой.

Она подходила под оба определения. Она пережила мужа, который умер от скарлатины, похоронила сына и невестку. Грэю было двенадцать, когда он потерял обоих родителей, и его утешала и любила бабушка.

Она помогала Грэю пережить чудовищные приступы горя и вины, так и не позволив ему увидеть, как страдала она сама.

И теперь, когда он был наконец-то в состоянии отплатить услугой за услугу и позаботиться о ней, она слепла, а он был бессилен это предотвратить.

Он проводил ее в гостиную, которая больше всего в этом доме была похожа на жилое помещение. Мебель обветшала, но несколько хитро расположенных картин закрывали дыры и трещины в штукатурке. Грэй уже заменил разбитые стекла, а его экономка сшила несколько красочных шелковых подушек, чтобы потертые диван и стулья выглядели более гостеприимно.

Небольшой камин обогревал центральную часть гостиной, и Грэй усадил бабушку в кресло у огня.

– Может, попросить горничную принести одеяло? – спросил он.

– Нет, мой дорогой мальчик. Если, конечно, ты не хочешь, чтобы я умерла от жары.

– Мне позвонить к чаю?

Она покачала головой.

– Пожалуйста, сядь, – сказала она, указав рукой на стул напротив нее. – Расскажи мне о сестрах Хартли и их подруге, мисс Кендалл. Почему ты их пригласил? Ты мог бы пригласить любую молодую леди в Лондоне.

Он повел бровью:

– Да, и многие бы отказались. – Включая Хелену. Но ему не нужно было говорить бабушке, о ком он подумал. Она и так знала.

– Не спорь зря. Любая достойная девушка была бы рада получить приглашение от графа Рэйвенпорта, но ты выбрал именно этих. Почему?

Грэй опустился на стул, размышляя, как лучше уклониться от ответа на вопрос. Он ушел от него по крайней мере три раза на пути сюда и…

Хрясь. Правая задняя ножка стула треснула, и Грэй полетел через спинку кувырком, опрокинув маленький столик в процессе. Боже правый.

– Грэй! – воскликнула бабушка. – Ты в порядке?

– Все хорошо, – заверил он ее. Но на самом деле его сердце колотилось от страха перед тем, что могло бы случиться. А что, если бы он усадил бабушку на сломанный стул? Она могла удариться головой, сломать шею или что похуже.

Он встал, отряхнул рукава сюртука и отправился осматривать поврежденный стул. Деревянная ножка расщепилась надвое, но это легко поправимо. Он добавит это в список вещей, которые нужно починить… куда-то в конец четвертой страницы списка.

– Я начинаю думать, что ты ни перед чем не остановишься, чтобы не отвечать на мои вопросы, – поддразнила его бабушка. – Даже трюк с падением выдумал.

– На случай, если вы забыли, это вы сами усадили меня туда. – Грэй улыбнулся бабушке, присел на пол и осмотрел кресло, в котором она сидела. Никаких признаков расшатанных ножек или гнилого дерева. – Ваше кресло выглядит крепким.

– Брось. Я нисколько не волнуюсь.

– Ну, зато я волнуюсь. Пока вы здесь, вы должны быть особенно осторожны. – Вышагивая перед камином, он сделал мысленную заметку проверить мебель в ее спальне.

– Я обещаю, – начала она хитро, – но только если ты ответишь на мой вопрос. Почему ты пригласил именно этих девушек?

Действительно, почему?

– Я пригласил сестер Хартли, потому что…

Старшая предложила мне жениться на ней и поцеловала меня в карете. И хотя это чудовищно глупо, я нахожу ее необъяснимо привлекательной.

– Кажется, им бы не помешало иметь друзей.

Бабушка прищурила глаза и глубокомысленно кивнула, размышляя над его словами:

– Ясно.

– Но вы скоро сможете составить собственное мнение о дамах. Они прибудут сегодня днем, как и джентльмены. – Грэй пригласил Кирби и его отца, лорда Данлопа, потому что они оба любили охотиться, а если Крепость и могла предложить что-то для развлечения гостей – на самом деле это было единственное, что она могла предложить, – так это изобилие фазанов и куропаток.

Грэй также пригласил лорда Пентама, приятеля из клуба. Маркиз казался достойным человеком. Он не пил и не играл в азартные игры. Не строил из себя невесть что. Характер уравновешенный и сдержанный, что обеспечит прекрасный противовес страстной личности Фионы. Идеально подходит на роль мужа.

Он гораздо лучшая пара для нее, чем сам Грэй.

Если Фиона согласится с его оценкой маркиза, а у нее есть все причины согласиться, Грэй больше не будет ее целью и сможет дальше заниматься своей жизнью. Обустраивать Крепость. Обожать бабушку. Доказывать, на что он способен, Хелене и остальному миру.

Ему оставалось выдержать всего семь дней, играя роль хозяина и развлекая гостей.

А учитывая нынешнее убогое состояние его дома, будет чудом, если его гости продержатся хотя бы половину этого времени.

* * *

– Слава богу, – сказала Мэри, держа одну из розовых шелковых туфелек Лили в руках. – Я боялась, что забыла упаковать обе туфли, но вот эта пряталась в глубине чемодана, под юбками. Вот был бы ужас, если бы мы забыли ее дома.

Фиона усмехнулась:

– Вряд ли. Матушка позаботилась о том, чтобы у нас было достаточно обуви, чтобы носить разные туфли каждый день.

Горничная суетилась в огромной спальне, которую Фиона и Лили должны были делить на протяжении всего приема, распаковывая бальные платья, нижнее белье, ночные сорочки и другие предметы одежды.

– Давай ты позволишь нам с Лили закончить раскладывать вещи? – предложила Фиона. – Можешь пока пойти помочь матушке устроиться.

У мачехи была своя комната вниз по коридору, рядом со спальней, в которой жили леди Каллахан и Софи.

– Если вы уверены, что справитесь – ответила Мэри. – Ей наверняка нужна настойка, чтобы успокоить нервы.

Длинные поездки всегда вызывали у матушки тошноту, а перспектива жить под крышей графа была настолько же пугающей, насколько и волнующей, хотя она скорее съела бы свой капор, чем призналась в этом.

– Да, иди, – согласилась Лили. – А когда матушка приляжет отдохнуть, ты сможешь устроиться в своей комнате.

– Хорошо. – Подходя к окну, Мэри бросила на комнату критический взгляд и отодвинула занавески, открыв взору стекло с большой трещиной: – О боже!

– Разве я не говорила, что граф намеревается отремонтировать дом? – радостно произнесла Фиона. – Он уже взялся за дело.

Лили наморщила нос:

– Лично я считаю, что он должен был начать с мебели. Ее недостаточно в комнате. Я чувствую себя как в средневековом замке. Может быть, у нас есть время посмотреть рыцарский поединок перед ужином в трапезной? – Она пожала своими узкими плечиками. – Я бы не отказалась встретиться с рыцарем – в сияющих доспехах или без них.

– Конечно, – признала Фиона, – здесь не так элегантно, как в нашем городском доме, но мы ужасно избалованы. А эти стены, должно быть, свидетели стольких событий. Представь только, что они могут рассказать.

Горничная поцокала языком и направилась к двери.

– Если я услышу, как стены разговаривают, или и того хуже, увижу летающих в воздухе призраков, то сяду на первый же дилижанс домой. – Она остановилась у порога и улыбнулась. – Но если дом не наводнен недовольными духами, я вернусь, чтобы помочь вам одеться к ужину. – И она заспешила прочь, кивнув головой в чепце.

Лили вытащила из дорожного сундука узорчатое муслиновое платье и передала его Фионе, чтобы та повесила наряд в шкаф. Одна из дверей шкафа была открыта, но, когда Фиона попыталась открыть другую, та никак не поддавалась, как бы сильно она ни тянула за ручку.

Приподняв брови, Лили сказала:

– Интересно, что скрывается в темных глубинах этого гардероба. Хотя вообще-то нет, я не хочу знать.

– Дерево немного деформировалось, вот и все, – сказала Фиона. Она, не открывая дверцы, просунула руку внутрь и повесила утреннее платье на крючок, молясь, чтобы шкаф не был населен пауками. – Конечно, комната не очень хорошо меблирована… и не хватает роскоши, к которой мы привыкли. Но, похоже, она чистая. Кроме того, немного пыли или грязи едва ли навредит нам. Помнишь те времена, когда мы сидели на полу папиного кабинета и играли партию за партией в бабки?

Лили слегка улыбнулась и передала Фионе еще одно платье.

– А когда он водил нас гулять под дождем? Мы умудрялись потоптаться в каждой луже, и, хотя наши платья были забрызганы грязью, папа смеялся так же сильно, как и мы.

– Да, – сказала Фиона, с грустью подумав о том, что почти забыла, как смеется отец.

– Я скучаю по нему, – сказала Лили, и Фиона знала, что она говорила о чем-то большем, нежели его физическое присутствие. Она тосковала по тому, как все было раньше. До того, как он снова женился. – Жаль, что он не смог поехать с нами.

Фиона тоже об этом сожалела. Может быть, перерыв в работе на несколько дней позволил бы ему сблизиться с дочерями и вновь стать таким отцом, каким он когда-то был.

– Давай напишем ему письмо, – предложила она. – Расскажем ему про этот огромный дом, обильную дичь и курящих сигары джентльменов. Может быть, это убедит его приехать. – Но Фиона сомневалась в этом, и тусклая улыбка Лили говорила о том, что она тоже настроена скептически.

– Мы отлично проведем время вне зависимости от того, приедет папа или нет, – решительно сказала Лили. Она прижала к груди одно из своих недавно перешитых платьев и покружилась: – Надеюсь, что в какой-то из вечеров будут танцы.

– Я бы на это не рассчитывала. – Фиона разместила их украшения на совершенно пустом столе, который в отсутствие туалетного столика вынужден был его заменить. Слава небесам, что они засунули в сундук зеркальце. – Граф особо подчеркнул, что нам не следует ожидать роскошных вечеринок или развлечений.

– Какой очаровательный хозяин, – сказала Лили сухо. Она повесила платье, а затем поставила саквояж Фионы на большую кровать, где они обе должны были спать. Порывшись в нем, она извлекла кучу книг, включая дневник Фионы: – Куда мне их положить?

О боже.

– Я возьму. – Фиона поспешно забрала стопку у сестры из рук, размышляя о том, насколько разумно было брать дневник с собой. Она предполагала, что у нее будет своя спальня, и хотя доверяла Лили, зная, что та не будет совать нос не в свои дела, посчитала, что осторожность никогда не помешает, тем более что последняя записка от вымогателя была спрятана между страницами дневника.

Вторая записка пришла утром, незадолго до их отъезда из Лондона, и Фиона едва успела прочитать ее до того, как сесть в карету, где уже сидели Лили и Софи. Она подумала, что, возможно, если бы она изучила записку, то смогла бы понять, кто ее написал, или, по крайней мере, нашла бы какой-то намек на то, как он… или она смогли выведать тайну Лили. Фиона спрятала ее в дневник, прежде чем положить его в саквояж, в надежде уединиться и изучить ее во время приема. Но сейчас она уже не была уверена, что это хороший план.

Фиона поставила небольшую книжную башенку на прикроватную тумбочку, за исключением дневника, который она спрятала в складках юбки. Затем она взяла блокнот, чтобы прикрыть им дневник, зажав его между большим альбомом и грудью.

Смущенное выражение лица Лили говорило о том, что она точно знает, что скрывает Фиона.

Вот только ничего она не знала.

Фиона скорее бы позволила Лили прочитать каждую страницу своего дневника вслух на центральной площади, нежели дала бы сестре увидеть записку вымогателя.

– Я думаю прогуляться по саду, – беззаботно сказала Фиона. – Может, изучу территорию и немного порисую. Хочешь со мной?

Лили многозначительно улыбнулась:

– Ты иди. Я проведаю матушку и навещу Софи перед ужином. Ты успеешь вернуться, чтобы помочь мне с прической? У меня такое чувство, что Мэри будет занята с матушкой.

– Конечно. – Фиона засунула карандаш за ухо и набросила шаль на плечи. – Я вернусь не позднее чем через час. Только проверю, нет ли тут рыцарей, призраков или фей.

– Хорошо. Я буду ждать полного отчета. – Лили широко улыбнулась. – Особенно о рыцарях.