Текст книги "Как пережить кризис. Терапевтические практики «ленивой мамы»"

Анна Александровна Быкова
Как пережить кризис
Терапевтические практики «ленивой мамы»

© Быкова А.А., текст, 2023

© Арчаковская Н.М., иллюстрации, 2023

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

Введение

Книги не пишутся в том порядке, в котором их читают. Например, это введение, с которого читатель начнет знакомство с книгой, я пишу спустя месяц после того, как написала заключение, которым обычно чтение заканчивается. Книга, родившаяся как реакция на непростые события в стране и мире, затронувшие судьбы моих клиентов, была уже готова, но я никак не могла подобрать слов, объясняющих, зачем я взялась писать эту книгу и почему ее стоит прочесть.

Однажды, много лет назад, когда я только-только начинала частную психологическую практику, я согласилась принять участие в мероприятии «Дамский клуб». В воскресный день женщины по купленным или подаренным билетам приходили на площадку клуба, куда для них были приглашены разные специалисты. На большой территории красиво оформленного зала расположились островки стилистов, визажистов, мастеров маникюра, а также несколько столов, за которыми сидели таролог, астролог, диетолог и психолог. Женщинам делали маникюр, макияж, укладку. Потом фотограф делал фото на память, а потом они, такие красивые, гуляли по залу, слушали живую музыку, угощались шампанским в зоне фуршета и в свободном режиме подходили к освобождающимся столикам специалистов за получением консультации. Таролог делала расклад на картах. Астролог сидела с раскрытым ноутбуком, вбивала в специальную программу данные о рождении. Психолог… Что там делал психолог?

Организаторами изначально подразумевалось, что психолог в режиме экспресс-консультаций (длительность 20–30 минут) решит проблему клиента. Но на стадии обсуждения выяснили, что это нереально. Сама обстановка не располагает к психологической работе. Это же открытое пространство, у всех на виду. Да и что можно успеть обсудить за 20–30 минут? Сошлись на том, что я буду рассказывать, чем человеку может помочь психолог, и раздавать визитки.

Но первой же клиенткой мне организаторы под руки привели плачущую женщину шестидесяти лет. Билет на мероприятие ей подарил внук. Женщина сказала, что макияж ей не интересен, поэтому сразу пошла к астрологу. И попросила сделать прогноз на внука, потому как про себя ей уже не интересно. Дело было в декабре, когда даже те, кто не считают астрологию чем-то серьезным, нет-нет да и заглянут в статью с заголовком «Что год грядущий нам готовит».

Организаторы усадили передо мной на стул женщину, принесли ей стакан воды. Женщина, сделав несколько глотков, смогла объяснить причину своих слез: астролог сказала ей, что внука ждет нелегкий год, возможны неприятности или болезнь. Как тут не плакать?

– Сколько лет внуку?

– Двадцать четыре.

– А сколько вам?

– Шестьдесят четыре.

– Скажите, вы сейчас можете вспомнить хоть один легкий год из шестидесяти четырех, в котором не было никаких неприятностей?

Я не уложилась в отведенные 20–30 минут. Женщина в течение часа последовательно рассказывала свою жизнь, но ни одного года, где бы вообще не случалось никаких неприятностей, вспомнить не смогла. Зато вспомнила ряд трагических событий, включая аварию, в которой погибли дочь и зять, после чего ей пришлось одной растить внука. Ни один год не был легким. Были только обычные, наполненные мелкими неприятностями, и совсем черные. Совсем черные – это эвакуация из Припяти после аварии, болезнь, операция, развод, развал Советского Союза, потеря работы в связи с остановкой завода, экономический кризис и потеря сбережений, смерть близких, спортивная травма у внука. Если честно, я тогда испугалась, что если сейчас женщина провалится в психологическую травму, то я не буду знать, что делать, у меня недостаточно опыта. Поэтому как за соломинку ухватилась за формулировку «совсем черные»:

– Вот видите, получается, легких годов не бывает. Неприятности – такая же часть нашей жизни, как радости. А про черный год астролог вам ничего не сказала? Вот и хорошо. Значит, только обычные неприятности. Какие-то неприятности в жизни бывают у всех. Если у внука будут, то внук с ними справится.

После этого, к моему облегчению, женщина заулыбалась и стала рассказывать, какой у нее замечательный внук. И учится, и работает, и спортом занимается, и бабушку любит. «Конечно, он справится, он решит все проблемы» – с этими словами женщина встала, чтобы направиться к столику диетолога.

Приходится признать, неприятности – часть нашей жизни. А еще случаются трагедии. И к ним нельзя быть готовым. Но важно уметь пережить.

Уметь пережить трагедию – это понимать, что происходит с человеком в горевании, какие когнитивные и физиологические процессы запускаются и как можно помочь себе их пройти. Чтобы сохранить способность жить дальше и радоваться. Потому что радость – тоже часть жизни.

Я надеюсь, эта книга поможет пережить темные времена. Еще больше я надеюсь, что вам она не понадобится, потому что времена будут светлые. Но на всякий случай пусть будет, как таблеточка обезболивающего в домашней аптечке.

Так бывает (Shit Happens)

Зачем нам кризисы

Кризисы случаются в жизни каждого человека. Говорят даже, что вся наша жизнь – это череда кризисов. Ну, это если только на них фокусироваться. Кризисов, конечно, на жизненном пути много, но между ними есть и участки стабильности.

Начинается жизненный набор кризисов с кризисов развития. Кризис новорожденности. Кризис первого года. Кризис трех лет. Кризис семи лет. Кризис подросткового возраста. А потом бац – и ты уже родитель, и все эти кризисы проживаешь снова за компанию со своим ребенком. И я бы не сказала, что с позиции родителя эти кризисы проходят легче. Но это так называемые нормативные кризисы. То есть это вариант нормы. В норме все люди через них проходят. Нормально, что ребенок развивается. Нормально, что приходится подстраиваться под новые возможности ребенка. Вместе с трудностями переходного периода (а кризис развития – это именно переход на новый уровень) есть удовлетворение от того, что ребенок растет, взрослеет. К нормативным кризисам можно подготовиться, что обычно и делают ответственные родители. Беременные читают про первый год жизни ребенка. Мамы грудничков читают про кризис трех лет. За год начинают готовиться к школе.

А бывают кризисы, к которым нельзя подготовиться. Потому что не будет человек со здоровой психикой, без паранойи, заранее готовить себя к такому. В психологии их квалифицируют как ненормативные кризисы.

Например, к ненормативным кризисам относят измену, развод, вынужденный переезд, тяжелую болезнь, аварию, пожар, теракт, военные действия. Я легко представляю себе жениха и невесту, которые говорят, что готовы к рождению ребенка. То есть они готовы прожить нормативный семейный кризис. (Рождение ребенка – это кризис, потому что жизнь меняется и нужно адаптироваться к новым условиям.) Но не могу представить себе жениха и невесту, которые морально готовы развестись через десять лет брака. Тут важно отличать создание финансовой опоры при рассмотрении гипотетической вероятности события и реальную психологическую готовность. Можно быть застрахованным от несчастного случая, застраховать недвижимость, заключить брачный контракт, но это не избавит от психологического потрясения в случае наступления страхового случая или развода.

Мне столько раз в сети от бизнесовых и эзотерических вдохновляльщиков попадался на глаза слоган «Кризис – это новые возможности!», что так и хочется к нему дописать пояснение: «…потому что старые теперь недоступны». В этом и есть суть любого кризиса: когда по-старому уже не получается, а как по-новому – пока не ясно, и требуется адаптация. Новые условия требуют новых решений и, может быть, развития новых навыков. Кризис вынуждает адаптироваться.

Адаптация – это возможность развития через получение новых знаний, умений, навыков. Умение адаптироваться – естественная особенность живых организмов. Романтизация кризиса – это маркетинговая уловка.

Китайское слово, означающее «кризис» («вэйцзи»), часто упоминается в мотивирующих текстах как состоящее из двух иероглифов, означающих «опасность» и «возможность». И далее по смыслу текста между ними чуть ли не знак равенства рисуют. Эффективный риторический прием.

С филологической точки зрения китайское слово «危機» («вэйцзи») подробно разобрал в своем эссе профессор Университета Пенсильвании Виктор Мэйр. Как объясняет ученый, это слово действительно состоит из двух иероглифов: 危 («вэй») и 機 («цзи»). Первый из них и означает «опасный, ненадежный», а вот второй куда более многозначен. «Возможность» среди значений тоже есть, но, по мнению Мэйра, наиболее точный перевод «цзи» следующий: «точка изменения, решающий момент». То есть получается, что у китайцев кризис – это тоже не «Ура, новые возможности!», а опасный момент, после которого все идет наперекосяк. Жизнь делится на «до» и «после», прежние возможности утрачены. Новые способы жить эту жизнь еще не сформировались.

Помните притчу про двух лягушек, попавших в кувшин с молоком? Они обе в кризисную ситуацию попали. Тут и опасность, и решающий момент. Но развитие случилось только у одной. У той, которая своими лапками молоко в масло сбила. Она и мышцы поднакачала, и полезный опыт приобрела. А вторая лягушка просто утонула… Так что лапки не опускаем, активно шевелимся. Кто справится, сможет писать в мемуарах об удивительном опыте развития, проспонсированном кризисом. (Это ей еще повезло в молоко упасть, а не в кипяток…)

Нормативные кризисы нужны нам как спутники роста и развития. Ненормативные кризисы – это не «зачем», а «так случилось».

В жизни, к сожалению, случаются ненормативные кризисы. К ним нельзя подготовиться. Но можно помочь себе их пережить. Пережить бывает непросто. Много эмоций поднимается. А как иначе, если незапланированное событие делит жизнь на «до» и «после»?

Без иллюзий мы не можем контролировать эмоции. Они просто сами зарождаются как ответная реакция на происходящие изменения. Когда мы говорим «контролировать эмоции», на самом деле имеем в виду «контролировать свое поведение». То есть в момент, когда человека посещает эмоция, например беспокойство, он может дать волю этому беспокойству, усилить его соответствующими мыслями. Или попробовать убедить себя, что повода для беспокойства нет. Отвлечься на что-то приятное.

Эмоция, как спонтанная реакция на событие, нас посетила – и тут от нашего сознания мало что зависит. Но что мы будем с эмоцией делать дальше, как себя вести – это уже немного от нас зависит. Немного, но не полностью. Потому что чем сильнее эмоции, тем сложнее с ними справиться и тем сложнее контролировать свое поведение.

Итак, эта книга посвящена эмоциям в ситуации ненормативного кризиса. Тому, как поддержать себя и близких.

Реакция на стресс

Есть разные реакции на стресс: бей, беги/прячься, замри. В зависимости от ситуации, степени стресса, личного опыта и индивидуальной предрасположенности у человека запускается одна из этих реакций.

Люди, реагирующие в режиме «бей», испытывают подъем энергии, переходят к активным действиям. Это те, кто в кризисе начинают новые проекты. Это те, кто на волне кризиса поднимают продажи. Моментально перестраиваются под новые потребности социума.

Люди с реакцией «беги/прячься» уезжают из города, из страны или просто на дачу, подальше от всего происходящего, туда, где нет никакой связи. Если нет возможности спрятаться физически, то хотя бы спрятаться от новостей.

Люди с реакцией на стресс «замирание» замедляются. Тормозят. Пытаются понять, что происходит. Наблюдают за происходящим без активных действий.

Люди с реакцией «бей» уже подготовились к локдауну, скупив гречку с туалетной бумагой, а «замиральщики» с удивлением обнаружили пустые полки в супермаркете. Если вы узнаете себя в этом типе реакции, то знайте, она не хуже предыдущей. Ни одна реакция не хуже и не лучше других. Есть подходящая и не подходящая для конкретного человека в конкретной ситуации.

Моя естественная реакция на стресс в большинстве случаев – замирание. Когда-то я завидовала людям с преобладающей реакцией «бей» и тому, как эффективно они действуют. Казалось, они так быстро адаптируются к переменам, молниеносно принимают решения. Потом поняла, что решения эти по большей части импульсивные, действия хаотичные. Может, повезет, и решение, принятое на эмоциях, окажется верным. А может, и нет, и тогда придется разгребать последствия. Хотя бездействие тоже может иметь последствия. И в той и в другой стратегии есть непредсказуемость. Приняла это – и больше не упрекаю себя за медлительность и заторможенность в стрессе. Если эту физиологическую настройку не перепрошить, то надо хотя бы перестать с собой бороться. Если я буду стараться действовать не так, как естественно для меня, то введу себя в еще больший стресс.

А вдруг можно перепрошить? Может ли преобладающий тип реакции поменяться? Может. Есть примеры, когда человек в детстве чаще всего замирал, а во взрослом возрасте реакция поменялась на «бей» Примеры есть. Технического решения нет. Возможно, это связано с какой-то гормональной перестройкой в организме. Сознательно переучить себя сложно, потому что первичная реакция на стрессовое событие все равно будет бессознательной.

Эмоции в кризисе

Чем выше у человека эмоциональный интеллект, тем легче ему проживать кризисы. Казалось бы, если у человека низкий эмоциональный интеллект, то он менее чувствительный, а значит, меньше нервничает, легче проходит через кризисы. Но это не так работает. Эмоциональный интеллект – это способность распознавать свои и чужие эмоции, их причины и связанное с ними поведение, способность чувствовать и сочувствовать и вообще быть адекватным ситуации. При низком эмоциональном интеллекте человек тоже испытывает эмоции, но не осознает их и себя в моменте. То есть он нервничает, но вместо того, чтобы признать это и предпринять попытки как-то уравновесить состояние, активно действует. Действия, совершенные на эмоциях, не всегда рациональны. Последствия действий, совершенных в состоянии аффекта, усугубляют и без того кризисную ситуацию. Там, где человек с высоким эмоциональным интеллектом мог бы рассказать о своем состоянии, объяснить причины, попросить поддержки, человек с низким эмоциональным интеллектом психует, ссорится с близкими, замыкается в себе.

Как можно повысить уровень эмоционального интеллекта? Например, через простой, но такой важный вопрос: «Что я сейчас чувствую?» Даже просто проговорить свое состояние, рассказать кому-то о нем или описать чувства в дневнике – уже бывает целительно. Потому что, называя то, что чувствуем, мы проясняем для себя происходящее, помогаем себе осознавать свое место в нем.

У меня родилась такая метафора. Эмоция – как книга, и можно ее читать, находя разгадку, почему у меня возникает именно такая эмоциональная реакция на событие. Случилось событие – и меня сверху засыпало разными книгами. Я могу лежать под этим завалом. Могу выползти из-под завала и делать вид, что ничего особенного не случилось, периодически запинаясь, пока продираюсь через кучку книг. Могу отгородить себя от этой кучи ширмой. Жить дальше, не заходя за ширму. В этом случае я сама себя обкрадываю, потому что освоенного жизненного пространства становится меньше. Могу прибраться, расставить книги на полке, рассортировать по цвету или в алфавитном порядке. Они по-прежнему есть, я их вижу, но передвигаться они не мешают.

Я не могу повлиять на погоду и на многие другие обстоятельства. Но я могу влиять на то, какой я буду в этих обстоятельствах.

Острый ненормативный кризис запускается событием, которое делит жизнь на «до» и «после». Событие может затрагивать всю страну или только конкретную семью. Или даже только конкретного человека. Последнее маловероятно. Я даже не могу подобрать пример такого события, которое заденет только одного человека, не задев его близких. Если у человека случается несчастье, переворачивающее привычную жизнь, то членов его семьи эти перемены не могут не коснуться. Исключение: одинокий замкнутый человек. Исключение не в том смысле, что одинокие люди застрахованы от кризиса, а в том, что они могут столкнуться с кризисом один на один. И тогда приходится рассчитывать только на себя, на самопомощь, саморефлексию.

Вина за произошедшее

Есть теория, эксплуатируемая в популярной психологии, граничащей с эзотерикой, о том, что все, что с нами происходит, мы создаем сами. Не преднамеренно, не специально, но создаем, ради какой-то пока неосознаваемой выгоды. Что все происходящее с нами – это личный выбор и личная ответственность. Конфликты вовне – это отражение внутренних конфликтов. Полученные травмы – это доведенная до материального воплощения аутоагрессия. Лягушка из притчи специально в молоко упала, чтобы мышцы на лапках накачать. А та, которая утонула, – это был ее выбор. Наверное, она потеряла смысл жизни. (Надо пояснить, что это сарказм?)

Начну с того, что это красивая гипотеза. Можно написать тысячу цепляющих текстов, объясняющих, почему это так. Можно подобрать тысячу примеров. Доказать нельзя. Технически невозможно.

Теория прижилась, пользуется популярностью, потому что имеет свои плюсы. Например, такие: если этот кошмар в своей жизни я создал сам, значит, сам его и разберу. Я отвечаю за все, что происходит в моей жизни. И как будто бы, если я пойму, для чего мне это надо было, то получу гарантию, что больше такого не повторится. Вот сейчас над своим состоянием поработаю, внутренние конфликты разрешу – и во всем мире прекратятся войны… У этой теории есть определенные плюсы: дает ощущение контроля над внешней реальностью.

Мужчина сообщает, что влюбился и уходит жить к новой возлюбленной. Можно объяснить себе это так: «Я сама создала такую ситуацию для того, чтобы освободить место в своей жизни для чего-то нового, я переросла наши отношения, но не могла решиться уйти. И поэтому своим поведением подтолкнула его к уходу. Это все по моей воле и мне во благо». Перестрадав, действительно можно найти очевидные плюсы в своем новом положении. Спустя пару лет рассказывать подругам свою версию событий, объясняя, какими бессознательными мотивами и действиями подтолкнула мужчину к уходу, чтобы зажить счастливо. И уж новый мужчина точно не уйдет, потому что внутренний конфликт проработан, «я все осознала». Придуманная причина и реальная причина могут не совпадать. Реальная причина может быть гораздо прозаичней. Мужчина внезапно и сильно заболел любовью. В реестре психических заболеваний любовь значится под номером F63.9 «Расстройство привычек и влечений неуточненное». Не сильно понятно, отчего случается и как лечить. Такая причина не успокаивает и не дает иллюзию контроля над всем, что происходит в жизни. А вдруг и нового мужчину такая болезнь накроет? «Любовь нечаянно нагрянет». Поэтому безопасней включить магичность мышления: «Я создала, я управляю, у меня все под контролем. Больше никаких нечаянностей».

Если ситуация позволяет найти ресурс в идее «я это создал сам», можно в это поиграть и извлечь поддерживающие смыслы. Но минусы у этой теории тоже есть. Легко провалиться в чувство вины. Заняться самобичеванием. Особенно в ситуации, когда произошла действительно непоправимая трагедия.

Вина – это чувство, объектом которого является некий поступок человека, который кажется ему причиной негативных последствий. Действие или бездействие. В здоровом варианте выход из вины происходит через другие действия, через ответ на вопрос «Что я могу сделать, чтобы исправить ситуацию?». В здоровом варианте человек либо что-то делает для улучшения, либо понимает, что ничего сделать не может, и тогда вина трансформируется в ощущение бессилия.

Нездоровый вариант – это когда человек ничего изменить не может и вообще от него в данном случае ничего не зависит, но он при этом застревает в отравляющем чувстве вины, которое переходит в самобичевание. Так бывает, если в детстве он часто получал послание «Это все из-за тебя». Родитель сорвался, накричал, в сердцах разбил тарелку, а потом говорит: «Вот видишь, как ты меня довел? Это все из-за тебя». Или ребенок днем кричал, бесился. А потом у бабушки поднялось давление. Оно, может быть, по другой причине поднялось, но ребенку говорят: «Это из-за тебя». Пирог в духовке подгорел. «Это из-за тебя! Ты меня отвлек!» Впрочем, магическое мышление детей в период эгоцентризма (3–4 года) настолько велико, что они сами могут придумать, что все вокруг исключительно из-за них. Мама в плохом настроении – из-за меня. Родители ругаются – это из-за меня. Родители развелись – точно из-за меня. В моей практике была девочка, которая считала, что папа умер из-за нее. Она качалась на качелях с подружками и громко смеялась. А когда пришла домой – узнала, что папа умер. Папа тяжело болел. Мама и другие близкие родственники знали, что его уход близок, морально готовились, но ничего девочке не сказали, чтобы не расстраивать раньше времени. Поэтому смерть папы для нее была сильным потрясением. Девочка решила: «Я много смеялась – и поэтому папа умер». Абсурд? Но бабушка часто говорила: «Не надо сильно смеяться, а то потом плакать будешь» – так и случилось. Поэтому девочка решила больше не смеяться и не улыбаться на всякий случай тоже. Со временем, конечно, способность смеяться и улыбаться вернулась, но каждый раз приходилось отгонять суеверный страх.

Повторюсь, но это важная мысль. Выход из вины – в ответе на вопросы «Что действительно от меня зависит? На что я действительно могу повлиять? Что от меня не зависит? На что я не могу влиять?». А после стоит делать то, что считаешь нужным и возможным, не сливая энергию в проживание вины.

Есть молитва, которую знают даже атеисты и обращаются к ней время от времени. По-английски ее именуют Serenity Prayer – «Молитва о спокойствии духа» или «Молитва безмятежности». Варианты формулировки несколько отличаются:

«Господи, дай мне разум и душевный покой принять то, что я не в силах изменить, мужество изменить то, что могу, и мудрость отличить одно от другого».

«Господи, дай мне спокойствие духа, чтобы принять то, чего я не могу изменить, дай мне мужество изменить то, что я могу изменить, и дай мне мудрость отличить одно от другого».

«Господи! Дай мне силы изменить в моей жизни то, что я могу изменить, дай мужество и душевный покой принять то, что изменить не в моей власти, и дай мне мудрость отличить одно от другого».

Смысл один. Уметь отличать ситуации, когда нужны действия и нужна сила, а когда нужно принять бездействие и бессилие.

Если совсем ничего нельзя сделать для исправления ситуации, то накрывает ощущением бессилия. Что с ним делать? А с ним ничего делать не надо, потому что на то оно и бессилие, что сил никаких нет его изменить, трансформировать. Но важно, чтобы ощущение бессилия не захватило тотально. Есть то, в чем я бессильна. И есть то, где я что-то могу. Вместе с бессилием есть сила и возможность.

Я бессильна выключить дождь, но могу открыть зонт. Я бессильна отменить снег, но могу взять лопату и почистить дорожку. Я бессильна остановить инфляцию, но могу искать новые варианты заработка. Я бессильна в идее создать идеальный безопасный мир, в основе которого доброта и нравственность. Но я могу продолжать транслировать эти ценности.

Пока я тотально смотрю туда, где я бессильна, я не делаю даже то, что могу. Поэтому, принимая свое бессилие в определенной области, нужно продолжать что-то делать в надежде, что от этих действий будет польза. Выход из бессилия, как и в случае с виной, в ответе себе на вопрос: «Что я сейчас могу делать?» Уменьшая ощущение бессилия, мы становимся способны с надеждой заглядывать в будущее.