Текст книги "Северная корона. По звездам"

Правда, Ник Кларский так не считал и продолжал самым наглым образом сниться Нике, хотя раньше, когда она так по нему страдала, очень редко являлся ей во сне.

И Саша, и Ника забыли о настоящем. А оно мстило за это.

* * *

Одним из последних октябрьских дней, который, подхватив эстафету на удивление теплого сентября, радовал жителей города чудной безветренной погодой, ласковым солнышком, которое, похоже, стало считать, что настоящая осень так никогда и не наступит, а потому безмерно радовалось, а также отсутствием дождей и снега, Ника проснулась поздно. Она, отняв взлохмаченную после вчерашнего мытья голову от подушки, зевнула, потянулась, без особенного восторга встала, открыла жалюзи в своей комнате и почти незаметно улыбнулась субботнему полуденному желто-оранжевому солнцу. Родители ее уехали в гости к папиному другу Орлову, тому самому дядьке, с которым отец постоянно ездил рыбачить, и девушка осталась полновластной хозяйкой квартиры, что ее очень устраивало. Хоть Ника и любила компании и тусовки, одиночество в умеренных дозировках она тоже ценила. Когда вокруг была лишь блаженная тишина, прерываемая только звуком настенных часов, она могла сосредоточиться и привести мысли в порядок.

Напевая под нос забавную мелодию из детского мультика про Водяного, сетующего на свое одиночество и забавно приговаривающего «фу, какая гадость», Ника пошла на кухню, приготовила легкий завтрак, умудрившись во время него на салфетке схематично, но красиво изобразить милого ангела с пышными крыльями, а после, все так же напевая, пошла укладывать волосы. Сегодня она опять должна была встретиться с Сашкой. Тот, помня, что должен Марте, все никак не мог успокоиться и горел желанием в знак благодарности подарить ей обещанное – хорошую скрипку. Юная кузина Ники, естественно, отбрыкивалась как могла, но Саша все же настоял на том, чтобы они встретились, заявив, что свои долги он оплачивает всегда, и если сестренка не выберет сама, что ей нужно, выбор сделает он сам, а после просто вручит ей. В конце концов Карлова-младшая сдалась, и сегодня они втроем – Марта, Ника и Саша – должны были поехать в музыкальный магазин, дабы купить наконец скрипку. Сначала Саша должен был заехать за Никой, а после и за ее сестрой, которая в эту субботу с раннего утра и до двух часов должна была торчать в своей консерватории – на внеочередной репетиции оркестра, у которого скоро должно было состояться важное выступление. Наверное, дирижер держал бы студенческий симфонический оркестр младшекурсников до самой поздней ночи, да только вот репетиционный зал нужен был и другим.

Ника выключила фен, с помощью которого и делала укладку, и посмотрела на себя в большое круглое зеркало, висящее в коридоре. Вроде бы все в порядке, волосы не торчат, а лежат ровно, один к одному, гладкие и блестящие пшеничным золотом на солнце.

«Может быть, покрасить волосы?» – подумала Ника, направляясь на кухню, и с изумлением поняла, что наступила ногой на что-то мокрое, а на нос ей упала капелька воды. Она в удивлении подняла голову наверх – и еще одна капля попала ей на щеку.

– Сволочи! – не очень красиво выругалась от неожиданности девушка, видя, как с лампочки весело капают капельки – одна за другой, дружно, быстро, образуя круглую ровную лужицу прямо под кухонной люстрой.

Девушка бросилась в ванную и тут же обнаружила, что потолок мокрый и с него тоже капает вода. Та же ситуация была и в туалете. Ника, не растерявшись, вытащила тазик, подставив его под капли, которые срывались с лампочки, снова от души обозвав новых соседей – пару невнятных молодоженов, которые, как думала девушка, явно являются какими-то бестолковыми травокурами. Только за пару месяцев эти двое умудрились трижды затопить соседей, дважды устроить громкие ночные тусовки, на которые приезжала полиция, и один раз – небольшой пожар в одной из спален. Правда, жили молодожены не совсем над квартирой Карловых, а на верхнем этаже сбоку, но и им тоже доставалось.

Ника, озлобившись, вышла на лестничную площадку, намереваясь подолбиться к вредителям в квартиру и потребовать ответа за действия, встретилась с двумя точно такими же нерадостными соседками, которые тоже пострадали от неуемной парочки сверху, и направилась с ними наверх. Одна из женщин, которой «посчастливилось» жить прямо под новыми соседями, особенно громко негодовала и обещала вызвать участкового. Правда, чем бы он ей помог, Ника не понимала, но была согласна, что парочка сверху – те еще ненормальные. Имена у них странноватые – Инга и Рафаэль, да и выглядят они неадекватно: беловолосая, высокая и худенькая девица, похожая на небезызвестную Полумну Лавгуд из многими любимого «Гарри Поттера», и длинноволосый, с выбритыми висками парень с наглой мордой, на которой то и дело расцветала ехидно-демоническая улыбочка. Эти двое постоянно ругались, бурно ссорились и так же неистово мирились. Как-то блондинка умудрилась выгнать своего рокера из квартиры, а он сначала долго и шумно стучался в дверь и ругался, выводя из себя жителей всего подъезда, а после исчез, но возник поздно ночью в компании друзей – таких же длинноволосых, уважающих кожу и шипы и мощных с виду – прямо под балконами. Парни явно были навеселе и, дружно воя песню – балладу известной метал-группы, принялись просить блондинку простить ее благоверного, а также пустить его домой. Ибо зима и он замерзнет. Инга, как помнила Ника, наблюдающая за цирком из окна, отказывалась и, не долго думая, вылила на рокеров ведро с водой. Они, впрочем, успели отскочить, и вся вода попала на не вовремя проходящих под балконами парней. Естественно, завязалась драка, потому как обе компании были нетрезвыми. Кто-то вызвал полицию, а кто-то шутки ради – еще и «скорую» с пожарными и МЧС. Вышло очень забавно – все друг на друга орали, включая пытающихся заснуть жителей дома, которым весь этот шум-гам дико мешал, что-то доказывали и грозились разнообразными карами. Чем дело закончилось, Ника не знала – в третьем часу ночи она заснула, и последнее, что слышала, так это вопли соизволившей выйти из своей квартиры беловолосой подружки рокера, когда ее милого Рафаэля забирали в местное отделение полиции вместе со всеми нарушителями спокойствия. Ника как раз захлопнула окно в тот момент, когда Инга сообщила громогласно, что сейчас она позвонит своему братику и он все «утрясет и вытащит Эля и его друзей из КПЗ». Посочувствовав этому самому братику, которого, видимо, разбудят посредине ночи телефонным звонком, Ника закрыла глаза.

Рокер и его блондинка не открывали, и не совсем воспитанная Карлова про себя обзывала их нехорошими словами, порываясь произнести их вслух. Вообще-то скоро за ней должен был заехать Саша, а она вынуждена разбираться с соседями, которые в очередной раз решили всех затопить.

«Вот уродство», – думала Ника, уже пятый раз нажимая на звонок. Увы, никто не отворял запертую железную дверь.

– Открывайте! – стучала в это время в квартиру рокера и его блондинки самая пострадавшая соседка – у нее ситуация в квартире была намного хуже, чем у Карловых. Голос у нее был басовитый, солидный, да и сама она была дамой крупной, внушающей уважение. – Немедленно! Вы нас опять топите! А у меня ремонт, между прочим, новый!

– Открывайте, – вторила тоненьким визгливым голоском вторая женщина: худая, как скалка, и облаченная в домашний цветастый халат. – Как вам не стыдно! У меня течет!

– Что у тебя течет? – выглянул из-за соседней двери мужик лет пятидесяти в белой майке в горизонтальную синюю полоску. В одной руке он держал кетчуп, в другой – кусок хлеба, на который кетчуп, собственно, и намазывал. Вокруг мужчины стоял нехилый аромат перегара.

– Нос! – взвизгнула худая женщина. Она явно была на пределе своих эмоций.

Сосед приподнял широкую бровь.

– Это в смысле? А к этим, – мужик кинул выразительный взгляд на соседскую дверь, – чего ломишься?

– Платок попросить хочу! – все тем же высоким голосом сообщила ему раздраженная соседка, не уставая стучаться в дверь в явной надежде, что оттуда все же кто-нибудь выйдет. – Чтобы больше не текло! Вот же алкаш, – тихо добавила она в сердцах.

– А по-моему, мозг у тебя, Валька, течет, – вынес ей суровый вердикт дядька в полосатой майке и, чуть подумав, сообщил важно. – Не стучитесь. Уехали они. На пикник. За город.

– А ты откуда знаешь? – волком уставилась на него солидная тетка, мигом прекратив стучать. Ника выдохнула и одарила дверь, ведущую в квартиру чокнутой парочки, новым злобным взглядом.

– Мусор выносил утром и видел, как ребятки выходили, – отвечал, не забывая поливать хлеб кетчупом, мужик. – Я им говорю, куда, мол, пошли с пакетами? А они мне: «На пикник с друзьями». Вот оттуда и знаю. Так вы чего долбитесь к ним? Затопили они вас, что ли? – догадался он с некоторым опозданием, заставив Карлову хмыкнуть.

Как позже оказались, Инга и Рафаэль действительно уехали на пикник. А проблема с затоплением случилась из-за того, что ранним утром на пару часов отключали холодную воду. В это время парочка, отзавтракав перед поездкой, решила помыть посуду. Молодой хозяин квартиры, заставив свою спутницу жизни собирать нужные для поездки вещи, сгрудил тарелки и кружки в раковину, включил оба крана, сунул под струю руки и, заорав от неожиданности, обнаружил с недоумением, что холодной воды нет – есть только лишь одна горячая, вернее, кипяточная, которая умудрилась слегка ошпарить ему ладонь. Пока молодой человек возмущался и кричал, пока девушка искала мазь, чтобы помазать ему обожженную кожу, пока парочка переругивалась на одни им понятные темы, оба они позабыли, что выключить нужно не только кран с горячей водой, но и с холодной тоже. Чуть позднее они, успокоившись, отправились вниз, в дожидающуюся их машину, а через полчаса после их отъезда наконец дали холодную воду. Поскольку кран ребята закрыть забыли, водичка весело полилась на посуду, а так как чашки стояли на дне, закрыв собой сток, то стекать по трубам она, естественно, не смогла, а потому, когда раковина переполнилась, полилась на пол.

Соседи стали вызванивать виновников небольшого потопа – а вода все прибывала и прибывала. Они с трудом дозвонились до хозяйки квартиры, любующейся где-то за городом увядающей осенней красотой и поедающей ароматный шашлык, и в срочном порядке попросили ее и ее длинноволосого парня приехать домой, дабы открыть квартиру и выключить холодную воду. Та, естественно, сразу же согласилась, но сказала, что приехать они смогут только минут через тридцать – столько времени им нужно на дорогу. Ника, слыша все это, все больше мрачнела, а после, набрав номер Саши, сообщила ему, чтобы он не заезжал за ней, а сразу забрал Марту и ехал с ней в музыкальный магазин.

– Тебе нужна моя помощь? – спросил Саша, услышав о ее проблеме. – Я сейчас приеду.

– Нет, я позвонила родителям, они скоро будут, – ответила Ника поспешно. – Так что езжай к Марте в консерваторию.

– Ты уверена? – переспросил Александр. В последнее время отношения их становились все теплее и теплее, однако между ними еще ничего не было, да и виделись они из-за того, что Саша часто бывал в другом городе, не так часто, как ему хотелось. Но парень все равно был рад – он приближался к своей цели, хотя и медленно, но все же двигаясь, а не стоя на месте.

– Да! – Карлова слегка занервничала – она не хотела, чтобы мама и папа, которые должны были вот-вот подъехать, встретились с Сашей. Его они оба прекрасно помнили в качестве приятеля их единственной дочери и долго удивлялись, узнав, что Сашенька куда-то пропал. Ника так и не сказала родителям, что тот бросил ее и уехал. Просто сообщила вскользь, нехотя, что они расстались, а потом долго еще пугала маму своим унылым видом и мешками под покрасневшими глазами – следствиями ночных слез. Увидят родители Сашу, и вновь начнутся расспросы, предположения, воспоминания о Никите, которого ее предки как-то раз видели и даже поужинали с ним в теплом семейном кругу. Кстати, когда он исчез, мама Ники еще долго интересовалась, куда же делся этот, по ее мнению, «хороший и хорошенький грустный парнишка».

– Езжай за Мартой. Ты же обещал ей подарок, а если не встретишься с ней сегодня, то из-за ее репетиций не встретишься еще долго. А я дождусь родителей и подъеду позднее. Не могу квартиру в таком состоянии оставить, – сказала Ника.

* * *

Вот так Марта и Саша встретились вновь – уже четвертый по счету раз он приехал к ее консерватории, благосклонно взиравшей на центральные, гордые в своей деловитости улицы белоснежным фасадом, украшенным стройной, словно взмывающей вверх вместе со зданием колоннадой. Ряд высоких колонн был стилизован под ионический архитектурный ордер – один из трех древнегреческих ордеров. И смотрелась эта стилизация величественно и грациозно одновременно, придавая зданию некий творческий шарм.

Александр глянул из окна на консерваторию и вдруг неожиданно остро почувствовал себя рядом с ней не в своей тарелке – так, как чувствовал бы себя богатый купец первой гильдии, неожиданно оказавшийся в гостиной старинной дворянской благородной семьи, в чьих жилах текла голубая кровь. Это ощущение, пока что смутное, но болезненное, не понравилось молодому человеку. Александр поморщился, и со стороны казалось, что делает он это только потому, что в глаза ему попало солнце. Но вовсе не по этой причине изогнулись вниз его губы в форме лука, натянутого мрачным, перешедшим на сторону тьмы Купидоном, резко исхудавшим, ставшим бледным и черноволосым, Александр знал, что уже не сможет стать таким же, как эти милые беззаботные студенточки и бесшабашные студенты. Он упустил это.

Припарковавшись неподалеку от консерватории и понимая, что вместо серьезных дел занимается какой-то несусветной ерундой, Александр затянулся сигаретой. Ждать он не любил, а Марта, которая уже была предупреждена о том, что в музыкальный магазин она поедет без кузины, опаздывала. Он выкурил уже пару сигарет, а девчонка все никак не появлялась. Саша не считал, что его время – это некий абстрактный эквивалент резины, а потому вылез из авто, поставил его на сигнализацию и быстрым шагом направился к зданию консерватории. Он беспрепятственно прошел мимо вахтера, который ни слова не сказал стремительному черноволосому молодому человек с серьезными глазами, приняв его в который раз за нового преподавателя. И направился к репетиционному залу, в котором должна была находиться Марта. Однако она неожиданно вынырнула из-за угла и лишь каким-то чудом не врезалась в него.

– Привет, – строго сказал ей Александр. – Почему опаздываешь?

– Дирижер задержал, – несколько испуганно отозвалась Марта. В руках ее был зажат твердый темно-коричневый футляр для скрипки, длинные светлые волосы были взлохмачены, а на обычно бледных щеках играл яблочный румянец.

– Что с тобой, сестренка?

– Иван Савельич не в духе, – сказала девушка, стараясь глядеть не на Сашу, а куда-то в сторону. Ну вот, оказывается, она рада его видеть. Искренне рада.

– Кто это? Обидел?

– Дирижер, – отозвалась девушка устало. – Нет, не обидел, просто гонял нас перед концертом хорошо.

В подтверждение ее слов из-за угла вынырнул изящного склада тип в черном костюме и, потрясая в воздухе указательным пальцем, орал на каких-то несчастного вида мальчишек:

– Тромбоны! Тромбоны! Вы, как всегда, все испоганили! Вы дома ноты хотя бы раз открывали?

– Открывали, – со вздохом сказал один из музыкантов, рыжеволосый и веснушчатый.

– Открывали они! Открывали и тут же закрывали! Думаешь, это было тройное стаккато?! – продолжал возмущаться дальше дирижер. – Это был чистой воды идиотизм! Артикуляция ни к черту! И ни к чертовой бабушке! И даже ни к дедушке!

– Вы же прошлый раз меня за темп ругали, а говорили, что артикуляция – моя сильная сторона, – как-то даже обалдел паренек, но Иван Савельич его уже не слушал, обрушив град своего гнева на парней-ударников, которые, по мнению авторитетного преподавателя, зря протирали штаны в оркестре, а после поймал взглядом группу девочек – вторых скрипок и не без пафоса сообщил, что если они продолжат так играть и дальше, то им лучше сразу уходить из консерватории и выходить замуж.

– Забавный тип, – глянул на громкого дирижера Саша.

– Очень забавный, – буркнула Марта, с опаской поглядывая на него и натягивая на себя короткую курточку цвета мяты. – Может быть, пойдем, а?

«А то Савельич меня заметит и на меня начнет орать», – додумала она про себя и поспешила вниз, на второй этаж. Ею овладело весьма и весьма странное чувство. При виде Александра в сердце скрипачки произошел маленький переворот, и удивленной девушке показалось, что оно расширилось – оттого и легким стало тесно, поэтому дыхание чуть-чуть изменилось, стало громче, слышнее, и из обыденного меццо-пиано превратилось в удивленное меццо-форте[1]1
  Меццо-форте, итал. mezzo-forteс – умеренно громко.


[Закрыть].

Марта Карлова не видела молодого человека пару недель, хотя иногда возвращалась к нему мыслями, и тогда его зловредный образ всплывал в голове, зато несколько раз слышала от кузины, которая вроде бы как стала с ним встречаться. Вообще Марта думала, что после того как она, поддавшись уговорам Саши, обманула Нику с кафе, та ее убьет – по крайней мере крепко с ней поссорится, но все обошлось. Ника, конечно же, прочитала Марте нотацию о том, что нехорошо подставлять сестер и какие кары за это уготавливает им жизнь, но вроде бы как простила, хотя с милой улыбочкой пообещала так же крепко подставить при случае.

Попробовав вздохнуть полной грудью, девушка оглянулась на Сашу. Лицо его было спокойным и сосредоточенным, и она в который раз сравнила парня про себя с настоящим дворянином – воинствующим, не пропускающим ни одного сражения, но выступающим там не простым солдатом, а одним из офицеров. Ей вдруг подумалось, что Нике, наверное, очень здорово обнимать Сашу за плечи или проводить пальцами по затылку с короткими почти черными волосами. И кадык у него прикольный – небольшой, но притягивающий взгляд к его шее; а еще он двигается, когда Саша разговаривает. Глупые-глупые мысли! Девушке так и захотелось прикоснуться кончиком пальца к адамову яблоку, и она, чтобы вдруг случайно не протянуть руку к Александру, сжала пальцы в кулак. Да и зубы она крепко сжала, подозревая, что, кажется, сходит с ума.

Все эти мысли девушке совсем не нравились, и она даже немного испугалась их, застеснялась. «Феликс куда лучше. Он утонченный, у него невероятно красивые кисти рук – у настоящего пианиста других кистей и быть не может. Феликс знает, как поддержать разговор, изучает языки и увлекается историей, он умеет понимать природу музыки, а для этого что нота «до», что «фа», что «ля» – все одинаково. Поди крещендо от диминуэндо не отличит. Или аллегро от ларго или престо. Он вообще не знает, что такое темп, неуч наглый!» – подумала Марта несколько утрированно и зашагала быстрее. Около огромного витражного окна с изображением Персефоны, держащей гранат, девушка вынуждена была остановиться.

– Что такое? – недовольно глянул на нее Александр, не подозревающий, какие эмоции он вызывает в душе юной скрипачки.

– Я телефон куда-то положила, подожди секунду, пожалуйста. – И Марта, продолжая одной рукой удерживать футляр, полезла в сумку, чтобы найти мобильник. Саша вздохнул, взял у нее из рук дурацкий футляр и выразительно посмотрел на часы, а после его взгляд привлекли трое молодых музыкантов, которые, весело гогоча, по очереди вставали на стул, незаконно похищенный из какой-то аудитории, и пытались кончиками пальцев достать до граната, изображенного в руке греческой богини весны Персефоны. Это получалось у них плохо, поэтому парни подпрыгивали прямо на стуле, и один из них едва даже не свалился. Рядом с дурачащимися ребятами стоял тот самый друг Юли, хипстер Крис, и дико веселился, снимая все это представление на камеру своего айфона последней модели.

– Вот недоумки! – восклицал он радостно, не отрывая взгляда от экрана айфона, который держал на расстоянии вытянутой от себя руки. – С вами такой потешный артхаус замутить можно! Я даже концепцию придумал! «Как собственными руками разрушить себе жизнь и мечту, а после ими же пытаться себе помочь. Фигуральное и прямое выражение в обеих ипостасях».

– Че-е-его? Это ты к чему, Крис? – не понял один из парней – самый невысокий из них.

– К тому, что за лето могли подготовиться, – важно заявил медоволосый, не переставая снимать, поворачивая камеру к лицу приятеля и теперь снимая его. – Но вы прогадили лето, ни фига не подготовились и щас спасаетесь гранатом. Сначала своими лапами, фигурально выражаясь, все загубили, а после в прямом смысле пытаетесь этими же лапами дотянуться до чуда и сотворить ритуал. Я почти гений!

– Иди ты! Сам эстетику едва сдал!

– Так сдал же! А вы неудачники, только на волшебный ритуал надеетесь. А назову-ка я свой крохотный айфоновый артхаус «Надежда и реальность». Засниму, получится ли у вас экзамен сдать, котятки, с помощью вашей веры в глупость! – поправил очки Крис. Сегодня на обладателе волнистых светло-медовых волос очки без диоптрий были новые, и их толстая оправа могла похвастаться ярким цветом спелой клубники, которая буквально заставляла прочих студентов смотреть в его вытянутое худощавое и скуластое лицо. В сочетании с изумрудной приталенной футболкой розовая оправа смотрелась еще более эпатажно, чем могла бы.

– Да иди ты!

– Я и так ухожу! – захохотал Крис и исчез в неизвестном направлении.

– Что они делают? – посмотрел не без интереса на шумных парней Саша.

– Пытаются достать гранат. У них пересдача сегодня осенняя, – рассеянно отвечала Марта, нащупывая наконец сотовый на дне сумки. Правая бровь молодого человека изогнулась в удивлении. Девушка поняла, что Александр в догадках, стараясь найти логическую связь между гранатом, пересдачей экзаменов и, казалось бы, идиотским поведением парней, а поэтому, слегка запинаясь из-за смущения, рассказала ему о местном суеверии.

У студентов консерватории уже почти целое столетие бытовал один интересный обычай – перед экзаменом самые суеверные из них касались гранатового плода. Якобы этот нехитрый ритуал помогал им получить высокие оценки на экзаменах и лучше выступить.

– Как «халява, приди» у студентов? – вспомнилось Саше, когда они шагали по лестнице.

– У нас все более поэтично! – коварно улыбнулась Марта.

Легенда гласила, что все началось с известного композитора и пианиста, взращенного в стенах консерватории еще до революции и получившего затем всемирное признание. Обучаясь в консерватории, он решил разыграть своих однокашников. Будучи наделенным музыкальным талантом с раннего детства, известный пианист обладал сказочной памятью, быстрым усвоением и феноменальным слухом. А потому учеба давалась ему легко и просто в отличие от многих друзей.

Однажды, когда пианист учился уже на старшем курсе, один из его хороших приятелей, также впоследствии ставший именитым композитором, но в юношестве учившийся не столь хорошо и проваливший только что один из весенних экзаменов, задал риторический вопрос: «Как ты умудряешься получать только лучшие оценки?»

Пианисту было неловко говорить хорошему приятелю, что во всем виновата его гениальная память (об этом и так все отлично были осведомлены), и он в шутку отвечал: «Все дело в гранате, что изображен на витраже второго этажа, в конце коридора. Удивительно, но он обладает волшебным свойством – стоит мне его коснуться перед экзаменами, так заряжаюсь немыслимой удачей, и каждый раз я получаю пять с крестом».

Друг пианиста в шутку решил коснуться этого самого граната, зажатого в пальцах Персефоны, и, к своему огромному удивлению, на следующий день получил высшую отметку на переходном экзамене.

Еще несколько студентов с композиторского факультета проделали этот же фокус с гранатом и вновь получили (правда, вполне закономерно) хорошие оценки. Вскоре забава с гранатом стала любимейшим развлечением будущих музыкантов, которое передавалось из поколения в поколение.

Марта, если признаться, тоже как-то пару раз с подругами дотрагивалась до граната, так, для прикола, хотя училась она всегда стабильно хорошо и сдавала экзамены и зачеты почти на одни «пятерки».

– Удачи не бывает, – заявил Саша, когда они уже выходили из консерватории, при этом продолжая держать футляр со скрипкой Марты. – Есть только трудоспособность и целенаправленное волевое усилие, – продолжал Александр.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что удача – это результат работы, не больше. Работай, старайся, вкладывай все силы, и однажды у тебя появится шанс. Мы все хозяева своей шкуры и жизни, девочка. – Голос Дионова стал настолько взрослым, что Марта вздрогнула. Этот человек так не похож был на ее знакомых парней – творческих и воздушных, как и она сама. Наверное, все-таки она, Марта, правильно сделала, что устроила Нике встречу с Александром; они и вправду стали общаться, и сестра все ждет того момента, когда сможет попасть на пейнтбол. Глупая…

По мнению Ники, Саша раньше не думал о таких вещах. Однако в нем все-таки произошли серьезные изменения, и Карлова никак не могла понять, какие и что же на него так повлияло, но дала себе слово узнать обо всем. Зачем – сама не понимала. Зато понимала отчетливо то, что ей нравится жизненная позиция Александра – позиция не подчинения судьбе и фатуму, а позиция управления собственной жизнью и, как он говорил, шкурой.

– Чего затихла? – спросил Александр, открывая автомобиль.

– Ничего. Просто так.

– Ты должна радоваться, – безапелляционно заявил он, – что мы едем за твоей скрипкой, а ты хмуришься. Улыбнись.

– Угу, – отозвалась Марта, садясь на заднее место. Но вновь была вынуждена пересесть вперед.

* * *

Она не видела, как неподалеку от них, во дворе консерватории, стоя между двумя лавочками, за ней наблюдают трое: Крис, который еще совсем недавно снимал друзей на камеру айфона, его подруга Юля Крестова, которую Марта терпеть не могла, и еще один парень с небольшой щетиной, коротко стриженный, среднего роста и худощавый, но с хорошо развитыми мышцами верхнего плечевого пояса и натренированными ногами. Это был их общий друг, учащийся не в консерватории, а закончивший факультет физической культуры и спорта в Государственном университете несколько лет назад и профессионально занимающийся биатлоном.

– Леш, ты на тачке? – посмотрела на него Юля задумчиво.

– Да, – отозвался тот. – А что?

– Поехали за ними, – не попросила, а скорее приказала девушка с красными волосами.

– О'кей, без проблем, – не стал задавать лишних вопросов тот. – Тогда давайте быстрее, пока они из виду не скрылись. Моя машинка рядом. – И Леша кивнул на припаркованное неподалеку темно-серое новое авто марки «Форд», уже слегка помятое спереди.

– Не скроются, – возразила Юля, оценивающе глядя на дорогу, заполненную машинами. Где-то впереди, видимо, была авария, а потому автомобили передвигались медленно. – Затор.

– Ну и зачем я тебе сказал, что видел Карлову с этим типом? – вздохнул Крис, спеша за друзьями. – Ты совсем из-за нее чокнулась, Юлька!

Крестова смерила его холодным взглядом, и парень, на ходу пожав плечами, сказал, что ему в принципе все равно, а после нырнул в «Форд» на переднее сиденье.

– Назад, – сказала ему добрая Юля.

– В смысле? – заныл хипстер. – Бойс должны ехать впереди, а гелс обязаны сидеть сзади!

– Крис, – нахмурилась девушка, – пересаживайся. Давай-давай! – И она с силой потянула друга из салона «Форда». Парень сопротивлялся и с дурашливым видом озорной макаки цеплялся руками за руль и за водительское кресло. – Ну-ка быстро тащи свою задницу на заднее сиденье! – рявкнула Юля, которой порядком надоело поведение друга.

– Давай-давай, – поддержал ее и Леша. – Они уедут – и с концами.

– Вот вы гады, – обиделся Крис. – Никуда не поеду с вами. Вы меня беси…

Договорить он не успел. Объединенными усилиями Юля и Леша запихали его на заднее сиденье «Форда», обитое приятным на ощупь бордовым плотным материалом, а после почти молниеносно оказались впереди. Коротко стриженный парень со щетиной завел свою машину, и вскоре ребята оказались на дороге, не выпуская из виду серебряный «БМВ».

– Гады вы, – заявил хипстер, развалившись на своем заднем сиденье. – И тролли.

– С чего это мы тролли-то? – поинтересовался Леша, глядя в стекло на поток машин, куда-то спешащих в субботний день.

– Всю жизнь меня троллите, меня, слабого и беззащитного, – отозвался довольным тоном Крис. Этих ребят он действительно знал с самого детства: и Леша, и Юлия были детьми друзей его отца. А дружили трое мужчин потому, что сами были музыкантами и когда-то вместе учились. Юлия и Крис пошли по стопам отца, а вот Леша со слухом не дружил, зато с детства серьезно занимался спортом и в свои двадцать четыре был уже, ни много, ни мало, мастером спорта по биатлону. Алексей завоевал множество самых разных наград среди юниоров, в том числе на чемпионате России и чемпионате мира, брал золото и серебро на Кубке Европы. А также уже дважды участвовал на «взрослых» этапах Кубка мира и на мировом чемпионате, принося родной сборной медали. Правда, пока что они были бронзовыми и даже «деревянными» – четвертое место, да и не слишком их было много, но парнем Леша был дисциплинированным и умеющим добиваться своих целей, не обращая внимания на временные неудачи. К тому же и тренеры считали его способным спортсменом, которому особо благоволили эстафеты, и надеялись, что грядущий сезон принесет ему множество побед и, возможно, через несколько лет он даже попадет на Олимпийские игры.

При всех своих заслугах в спорте, человеком Леша был простым в общении и добродушным, ценился своими друзьями и молодой женой – тоже, кстати, спортсменкой, которая занималась легкой атлетикой. Они постоянно были в самых разных разъездах, а потому виделись нечасто. Наверное, по этой же причине молодожены почти не ссорились.

– А Юлька главный тролль, – продолжал Крис. – Обижает меня и обижает.

– Заткнись! – не выдержала Крестова.

– Ну вот скажи мне, на фига мы за этой леди едем? Думаешь, этот крутой чувак ее на пустырь повез, убивать? – спросил хипстер, жалея, что рассказал подруге о том, что увидел ее капризную Марту в стенах консерватории со своим парнем. Теперь ведь не заснимет на камеру, с какими лицами будут выходить из аудитории после экзамена парни, пытавшиеся подзарядиться удачей у граната Персефоны, да и вообще не узнает, поможет ли хоть одному из них забавная консерваторская легенда!

– Не повезет, – хмуря лоб, отозвалась Юля, – но я все равно хочу узнать о нем побольше. Вдруг удастся проследить?

– Да на фиг?! – искренне не мог понять этого Крис. – Ну, встречается леди с таким вот богатым упырем и встречается! Тебе-то что, Юль?