Текст книги "На крыльях. Музыкальный приворот"

– Давай, и я тебя сфотографирую? – сказала я, пряча взгляд. – На память.

На фото, сделанных на камеру обычного телефона, Ниночка получилась грустной – такой, что у меня защемило сердце, однако она упорно продолжала улыбаться.

– Может, уйдем? – вдруг спросила я, и Журавль упрямо мотнула головой.

– Не сбегаю от проблем, – гордо изрекла она и первой вышла из комнаты невесты, чтобы встретиться с женихом у двери зала для росписи.

Вышедшая откуда-то работница ЗАГСа попросила невесту и жениха, который так и ходил в маске, пугая и забавляя народ, встать около дверей. А нас с Антоном, поверенного Эльзы Власовны, то и дело посматривающего на часы, и появившегося из ниоткуда фотографа, которого послала Нинкина тетушка, поставили позади. Под торжественную живую музыку – в углу находился чинный струнный квартет – все мы вошли в уютный круглый зал, рассчитанный на небольшое количество гостей, и дружно сели на нарядные стулья с высокими спинками. Нина и Келла же подошли к столику регистратора – улыбчивой женщины в костюме бутылочного цвета, на котором сияла огромная брошь.

Регистратор, кинув на жениха весьма выразительный взгляд, который все же не заставил его снять маску Анонимуса даже в столь торжественный момент, принялась долго и пространно рассуждать о том, что такое брак, как он важен и прекрасен. Когда молодожены уже в конец измаялись, регистратор все же смилостивилась и объявила то, что больше всего присутствующие мечтали услышать:

– Дорогие жених и невеста, перед началом регистрации вашего союза прошу еще раз подтвердить ваше решение….

Она вновь завернула длинную замысловатую речь, а Антон склонился ко мне и спросил тихо:

– Что с тобой?

Кажется, он все же увидел отблески слез в моих глазах.

Ну, давай, зарыдай в голос! Покажи класс!

– Все в порядке, – шепнула я. – Просто… Я никогда не думала, что буду выдавать ее замуж… И выдавать вот так.

У моей Нинки свадьба. Надо же – наверное, только сейчас, в торжественном зале, слыша официозный голос регистратора и живую музыку, я полностью это осознала.

Как время летит…

Когда-то давно, в детстве, мы часто играли в свадьбу. Я и Ирка были гостями, Нина – невестой, а женихом выступал одноклассник, имя которого я даже и не вспомню уже – он ушел после младшей школы. Фатой служил кусок старой занавески, а букетом – искусственные цветы из вазы Софьи Павловны. «Церемония» прошла на кухне, залитой солнцем, и аккомпанировала ей кассетная запись с классической музыкой для детей. Ниночка тогда заявила, что теперь муж – под ее защитой, и если его кто-нибудь обидит, пусть говорит ей, и уж кто-кто, а она, Нинка Журавль, со всеми разберется! Помнится, «жених» едва сбежал из дома подруги и играть с нами перестал.

С тех пор прошло так много времени. И так много всего поменялось. И мы поменялись.

В детстве все казалось простым и понятным; сейчас же жизнь казалась чередой невероятных событий, которые мы были не в силах предсказать. Я не знала, что с нами будет дальше. Но сейчас я точно знала – если Ефим действительно дорог Нине, она будет его защищать со всей своей самоотверженностью. Той, непосредственной, детской. До самого конца.

Я улыбнулась далеким воспоминаниям, украдкой вытирая ненароком подступившие слезы. Как же быстро мы повзрослели! И от осознания этого на душе легкой дымкой пыли повисла светлая грусть, сквозь которую пробивалось полуденное солнце.

Антон взял меня за руку и сжал ладонь, словно успокаивая. Кажется, он не совсем понимал, что со мной. И волновался. Но вопросов не задавал, лишь изредка заглядывая в глаза.

А церемония продолжалась. Наступил час икс – формальный, но все-таки яркий – молодожены должны были дать свое согласие на предстоящий брак. Выглядели они, конечно, отнюдь не влюбленными голубками и смотрели в разные стороны: Келла изучал стену, Нина пялилась в полоток.

– … прошу ответить вас, жених, – говорила регистратор все тем же торжественным тоном вершителя судеб.

– Ага, – уныло сказал Келла из-под своей маски. Мне показалось, что я услышала его вздох. Антону, возможно, – тоже. Он едва заметно улыбнулся. Тропинин вообще сейчас был похож на зрителя в театре – он откинулся на спинку стула, закинул ногу на ногу и с некоторым скепсисом наблюдал за происходящим, не забывая время от времени обращать внимание на меня.

– Прошу ответить вас, невеста, – перевела взгляд на девушку регистратор.

– Я согласна стать женой своего господина, – пискнула Нинка.

– Что? – от неожиданности сбилась женщина. Фотограф, с камерой лежащий прямо на полу, дабы поймать интересный ракурс, громко хмыкнул. Антон снова едва сдержал улыбку. И даже мне стало смешно. Только вот синеволосому это не особо понравилось – дураком-то выставляли его.

– Милый просил называть его «мой господин» – потупила глазки в пол Журавль, явно мстя за паучье кольцо.

– Замолчи, – рассердился Келла.

– Как скажете, мой господин. – Покорность в ее голосе зашкаливала.

– Успокойся, а? – стал звереть парень.

Регистратор торопливо махнула рукой, и в зале вновь заиграла живая музыка – струнный квартет в углу не дремал. И звуки «Грез любви» Листа усладил наши уши, кроме, разве что, Тропинина, который явно услышал фальшивые ноты, и выражение его лица стало страдальческим.

Регистратор заявила, что с молчаливого согласия свидетелей, что брак между Ниной Журавль и Ефимом Строгановым-Софьиным регистрируется в соответствии с Семейным кодексом, попросила подойти к столу регистрации и скрепить семейный союз подписями. Нинка и Келла обменялись своими паучьими кольцами, едва не оторвав друг другу пальцы, а после их объявили мужем и женой.

– Можете поцеловать невесту, – витиевато поздравив новоиспеченную парочку, разрешила регистратор, и Келла, наконец, сняв маску, с хищным видом потянулся к Нинке.

– Может, не надо, мой господин? – спросила она мрачно. – У меня на языке какая-то зараза вскочила. Боюсь, вы заразитесь, и я останусь вдовой.

– Надо, Королева, надо, – хотел отыграться за все синеволосый. – На твой яд у меня иммунитет.

И он все-таки получил, что хотел: притянул Нину к себе и прямо-таки впился в нее губами. Та, впрочем, не отставала, и их объятия больше были похожи на чувственную борьбу, а не на нежный первый поцелуй законных супругов. В какой-то момент Нинка даже схватила его за шею, а Келла едва не повалил ее на регистрационный столик.

Целовались они так страстно и самозабвенно, что регистратор и музыканты слегка опешили.

– Вот это любовь, – завистливо сказал поверенный Эльзы Власовны, что-то чиркая в своей записной книжке.

– Он ее сейчас съест, – покачала головой я, наблюдая за происходящим – даже как-то неловко стало, как будто бы я находилась не в зале регистрации брака, а подглядывала за этими двумя в замочную скважину их спальни.

– Она – его, – был иного мнения Тропинин. Естественно, он болел за приятеля.

Оторвались Келла и Нинка друг от друга, как довольные комары от жертвы, напившиеся крови. Кажется, каждый считал, что в этом поцелуе с элементами борьбы уделал другого.

Регистратор торопливо их поздравила и предложила станцевать первый брачный танец, однако молодожены дружно отказались, портя всю праздничную атмосферу.

– Я танцевать не умею, – буркнул Келла, вновь напяливая маску.

– У меня ножка болит, – вздохнула печально Ниночка.

– Эльза Власовна хотела увидеть и танец! – вскричал с места управляющий ее делами. – Просим вас не стесняться!

Регистратор и струнный квартет явно понимали, что с этой свадьбой что-то не то, однако молчали.

– Тогда пусть играют песня из «Титаника», – не собиралась просто так сдаваться Журавль, и уже откровенно улыбающиеся музыканты, переглянувшись, стали играть знаменитую мелодию.

В отличие от Нинки, Келла не врал – танцевал он и впрямь неважно. Положил ладони ей на талию и затоптался на месте, как мальчишка на дискотеке. Журавль, однако, не растерялась, одну руку положила новоиспеченному супругу на шею, второй взяла его ладонь и уверенно повела. Келла учился быстро – он почти мгновенно поймал ритм. Закончили они вполне достойно, но тотчас отошли друг от друга, глядя исподлобья.

После поздравлений: официальных – поверенного Эльзы Власовны и фотографа, искренних – моих и шуточных – Антона, мы перешли в другой зал, где нас ждало шампанское, разлитое по бокалам, и сок – им мы с Антоном и ограничились: он был за рулем, а я просто решила его поддержать.

Этот зал, видимо, был предназначен для памятных съемок приглашенных на торжество, и фотограф минут десять измывался над нами, делая общие снимки. Новобрачные при этом не улыбались, и их лица были мрачнее тучи. Фотограф пытался вытянуть из них хоть что-то, похожее на улыбку, но был едва не послан Келлой. Услышавший это поверенный сообщил, что Эльза Власовна хочет радостных фотографий, и Нина тотчас принялась улыбаться, как кукла, и вешаться Келле на шею. Тот стоял с каменным лицом человека, которому все надоело, а после и вовсе натянул маску.

После фотосъемки поверенный радостно объявил, что Нинкина тетка хочет, чтобы молодожены придерживались традиций.

– Каких традиций? – не понял Келла. Его голос глухо звучал из-под маски Анонимуса. Кажется, он хотел сразу после церемонии смотаться. Нина – тоже. Да и мы с Антоном хотели провести время вдвоем.

– До шести вы катаетесь по городу – у вас фотосессия, – сказал поверенный, и фотограф, услышав это, закивал, как болванчик. – А после шести вы приглашены в ресторан «Сияние». Для празднования торжества, так сказать, в тесном кругу.

И, увидев наши выражения лиц, поверенный добавил со вздохом:

– Такова воля Эльзы Власовны, увы-увы.

С ней пришлось смириться.

– Неси меня на руках, – заявила Журавль перед тем, как выйти из «Дворца бракосочетания».

– Мне моя спина дорога, – не собирался надрываться Келла и первым вылетел на улицу.

– Стой! – заорала Нина ему вслед.

– Мне кажется, ничего не изменилось, – покачала я головой, шагая вместе с Антоном следом за ними.

– Что может изменить штамп в паспорте? – философски спросил он.

Когда мы вышли на улицу, пропустив еще одну свадебную делегацию, Нина и Келла, так и не расстающийся со своей маской, стали ругаться. Келла пил прямо из бутылки дорогое французское шампанское, припасенное поверенным, морщась и громогласно заявляя, что это – «кислятина». А Нина, у которой шуточки порою были весьма своеобразными, не нашла ничего лучше, как поддеть бутылку. Естественно, Келла едва не захлебнулся, облился и ужасно обозлился. По-моему, только совместные усилия Антона и поверенного не дали ему вылить остатки шампанского на голову хохочущей невесте. Единственное, что успел сделать Келла – изловчился засунуть пробку в декольте Ниночкиного платья. Тогда настала ее очередь верещать от негодования на всю улицу.

В результате Журавль пересела в автомобиль поверенного и потащила следом за собой меня. А в авто к Антону и Келле посадили фотографа, который ничего не понимал, но был весьма доволен – в одной руке он держал свой профессиональный аппарат, во второй – еще одну бутылку точно такого же шампанского.

Подставная свадьба проходила просто шикарно.

Несколько часов подряд мы катались на автомобилях вместе с фотографом и поверенным по разным достопримечательностям города. Первый снимал, второй фиксировал и докладывал. В конце концов, Нина вроде бы помирилась с Келлой, и мы вновь пересели в машину к парням, отправив фотографа к поверенному. Не скажу, что Антон был рад все это время сидеть за рулем, и единственное, что его, кажется, спасало, так это крайне мрачное выражение лица друга – стоило Тропинину увидеть Келлу, как на его губах появлялась ухмылка. А еще у него появилась забава – играть с моим платьем. Платье это я считала одним из своих любимых: удобное классического покроя миди из черного трикотажа и с длинными рукавами. Оно оголяло плечи, и Антон весь день донимал меня тем, что пытался чуть поддеть ткань и спустить ее еще ниже, а я неизменно легонько била его по рукам. В конце концов, мне это надоело, и я пообещала, что при людях начну снимать с него ремень, к примеру, и только тогда Тропинин успокоился.

В ресторан мы прибыли в седьмом часу вечера – Эльза Власовна не поскупилась и заказала банкетный зал, стол в котором уже был накрыт, и, честно сказать, все, включая фотографа, обрадовались, ибо были голодными – особенно Келла. Нинка ела мало – видимо от стресса, по большей части пила воду и смотрела на мужа, как на огромное противное насекомое. Я попыталась расшевелить молодоженов и решила, что самое время вручить им свадебный подарок. Антон честно отговаривал меня от этого, заявив, что лучший подарок для его друга и Демоницы – курс лечения у семейного психотерапевта. Ну, или радиоуправляемый вертолет – Келле точно понравится. Я, однако, была против, хотя понимала – подари я что-нибудь милое, к примеру, их фотопортрет, Нинка бы меня закопала живьем, а синеволосый попрыгал бы сверху, чтобы притоптать земельку.

В конце концов, видя мои мучения, Антон вчера вечером предложил со смехом подарить молодоженам поездку на танке.

– На чем? – не сразу поняла я его, машинально гладя по руке – мы сидели друг напротив друга. – Такое вообще бывает?

Оказалось, что бывает, однако нужный день был уже занят, и Тропинин, недолго думая, предложил подарить им билет на бои без правил, которые весьма удачно совпадали с датой свадьбы. Слава богу, это были не подпольные бои, а вполне легальные, за титульные пояса по версии какой-то местной профессиональной ассоциации, со световым шоу и прочими спецэффектами. Антон, не мудрствуя лукаво, позвонил по телефону, который нашел на сайте, и заказал для молодоженов ВИП-билеты.

Их мы и вручили ребятам за столом.

– Ништяк, – протянул Келла. Только поев, он стал довольным.

– Божечки! – восторженно воскликнула Нинка. – Обожаю мордобой!

– Мужик в юбке, – проворчал синеволосый.

– Ноешь, как девчонка, – окрысилась его темноволосая теперь супруга. – Спасибо, Катечка, – улыбнулась мне она. – Реально круто!

– Это Антон придумал, – уступила я пальму первенства своему парню.

– И тебе спасибо, Анчутка, – мигом отреагировала Ниночка и мечтательно добавила: – Надеюсь, Рыло взбесит какого-нибудь бойца, и тот его отпинает.

– Я сейчас сам тебя отпинаю, – предупредил ее Келла.

– Где потом кишки-то собирать будешь, отпиныватель? – насмешливо поинтересовалась Журавль. – С каких веток снимать?

– Уберите ее, пока я ей не врезал, – попросил Келла. – Достала за день.

– Дорогие молодожены, – вмешался в их перепалку поверенный Эльзы Власовны. – К сожалению, вынужден откланяться. Однако должен кое-что передать вам касательно некоторых нюансов.

И мужчина, которому уже надоела вся эта бутафория чувств, добавил еще немного перчинки в отношениях этих двоих. Как и обещала Эльза Власовна, она отправила внучатой племяннице еще одну весьма огромную сумму, а также подписала завещание, оформленное на Ниночку, однако что это было за завещание… Я думала, во время оглашения всех условий поверенным подруга поседеет.

Как оказалось, после кончины старушки деньги переходили к Журавлю только в том случае, если она состоит в браке, и не абы с кем, а с Келлой. В ином случае завещание становилось недействительным.

При разводе же были свои нюансы – если инициатором его выступала Нина, то она не получала ни копейки, если же – Ефим, то тогда деньги доставались ей.

– Ты попал, синяк, – услышав эту новость, воспряла духом Журавль, решив, что сможет довести муженька до того славного мгновения, когда он откажется от нее. Келла, кажется, так не думал. Он негромко и весьма зловеще рассмеялся.

А поверенный продолжил. С разводом тоже оказалось все не так-то уж и просто: наследство не останется за Ниной, если Келла в качестве причины развода укажет такие, как: супружеская неверность, какая-либо зависимость, психическое расстройство или жестокое обращение. Последнее Келлу позабавило – он явно не мог представить себе, что с ним кто-либо может жестоко обращаться. Однако он ничего не сказал – лишь улыбался, понимая, что Журавль, хоть и не синица, – в его руках! Наследство доставалось Ниночке только в том случае, если в исковом заявлении о разводе супруг укажет личные причины, например, отсутствие чувств и уважения друг к другу. Документы были составлены юридически грамотно, и было понятно, что Нина попала в ловушку.

Кроме того, поверенный объявил, что пара должна раз в два месяца предоставлять доказательства того, что она – не фиктивная. По-моему, это проняло даже Антона. Он шепотом поинтересовался у меня, все ли в порядке с Нинкиной родственницей.

– Нет, детка, – ухмыльнулся Келла, злодейски потирая подбородок и в упор глядя на Нину. – Это ты попала.

– Мразь, – сообщила девушка и залпом выпила стакан минеральной воды, причем моей, но даже не заметила этого.

Огласив крайне странные пожелания, поверенный Эльзы Власовны, чувствующий, как готова растерзать его молодая жена, спешно раскланялся. Следом за ним испарился и фотограф, наклюкавшийся так, что парням пришлось провожать его до такси. И мы остались вчетвером.

– На что я подписался? – положив локти на стол, выдохнул Келла, пока подруга была в туалете – пудрила носик.

– А я тебе говорил, – лениво предупредил Антон, и эти слова еще больше раздраконили синеволосого.

– Ты много говоришь – и все не по делу, – огрызнулся барабанщик.

– Просто сначала нужно думать, а потом делать, – откинулся на спинку диванчика Тропинин.

– Сволочь! – вызверился Келла. – Это все из-за тебя!

Антон выразил все свои чувства по отношению к происходящему молча, используя нехитрый жест.

– Ребят, перестаньте, – влезла я, чтобы не допустить ссоры, ибо Келла был на пределе, а Антону просто нравилось доставать людей.

– За молодоженов, – поднял чашку кофе Антон. Келла только скрипнул зубами. Кажется, женатым человеком он себя не ощущал.

Через полчаса мы распрощались с Келлой и Нинкой, которые действительно поехали на бои без правил и остались, наконец, наедине. Едва только они вышли из банкетного зала, Антон молча развернулся ко мне и, взяв мое лицо в свои ладони, принялся весьма настойчиво целовать, а мне оставалось лишь отвечать ему тем же.

– Я люблю тебя, – прошептала я ему в губы. И он в шутку – я надеюсь! – опрокинул меня на диван, нависнув сверху и опираясь на одну руку, а второй вновь пытаясь стянуть пониже ткань платья на плече, которая и так была спущена, обнажая их. Все-таки платье не давало ему покоя до сих пор. Целовался он при этом так упоительно, почти невыносимо нежно, что я в мгновение забыла обо всем на свете. И для меня существовал лишь он, его поцелуи и его дыхание. Я забыла обо всем на свете, о том, где мы находимся, о том, что в любой момент сюда могут зайти люди, и всецело отдавалась объятиям человека, которого безумно любила.

Естественно, нашему уединению помешали – в тот момент, когда Тропинину почти удалось сделать то, что он пытался притворить в жизнь весь день – спустить ниже платье. Громко хлопнула дверь. И в банкетный зал влетел Келла в верхней одежде. Услышав его гогот, я замерла испуганно, чувствуя, как лицо заливается румянцем, а Антон нехотя приподнялся, закрывая меня собой.

– Что надо? – спросил он тоном крайне недружелюбным.

– Остынь, чувак. Я мобилу забыл, – ухмыльнулся синеволосый широко и с пониманием. – Но вы продолжайте, дядюшка Келла вас благословляет.

Он сделал вид, что осенил нас невидимой волшебной палочкой. И на этом он смылся, разрушив весь романтический флер. А вскоре и мы уехали, встретили ночь на смотровой площадке, а после поехали к Антону.

* * *

На бои без правил, которые проходили в одном из клубов в отдаленном районе города, Нинка и Келла добрались на такси. Общее увлечение со скрипом сумело их примирить, к тому же, когда молодожены стали смотреть в Интернете, кто будет драться на ринге, оказалось, что один из бойцов – какой-то далекий приятель Ефима, родом из его города. Естественно, Келла захотел на него посмотреть, как сказал – «в деле».

– Раньше у одного тренера занимались, – поведал он Ниночке, умиротворенно куря и выдыхая дым в открытое окно такси, за которым проносился вечерний город. – Больше работал вторым номером – на контратаках. Но физподготовка – норм. Скорость неплохая и выносливый. Только на спаррингах я его все равно делал, – с гордостью добавил парень.

– А почему ты, такой классный и сильный, сам не стал боксером? – ехидно поинтересовалась его молодая супруга.

– Такой классный и сильный я стал музыкантом, – беззаботно отозвался Келла. Нинка попыталась забрать у него сигарету, но у нее ничего не вышло.

– Не люблю, когда девушки курят, – поморщился он, смахивая пепел за окно.

– Не люблю, когда трупы разговаривают, – парировала она.

– Идиотка, – проворчал Келла.

– Сам такой. Что за сексизм: если курит парень – это нормально, если девушка – катастрофа? – сощурилась Нина.

– Мне не нравится целоваться с курящими девушками, – усмехнулся Келла. – А на мужиков плевать. Так что они могут хоть в режиме двадцать четыре на семь дымить. Мне дела нет.

– А с парнями ты никогда не целовался? – невинным тоном спросила Журавль. Келле вопрос не слишком понравился.

– Возможно, ты не заметила, малышка, но у меня традиционная ориентация. Даже слишком, – покровительственно усмехнулся он, словно бы намекая: проверим? И предложил, окинув Ниночку блестящими задорными взглядом:

– Давай делать любовь?

– Давай делать твой мозг, а то сломался, – мигом нашлась девушка.

Келла не ответил. Он вновь с удовольствием затянулся сигаретой, впервые за весь день придя в этакую идиллию с самим с собой. А Журавль все не отставала. Будто чуяла, что у новоиспеченного мужа хорошее настроение, и всеми силами хотела его испортить.

– Ты же рок-музкант, котик, – горячо зашептала ему на ухо Нина, которой нравилось дразнить его, – должен попробовать все.

Келла посмотрел на нее со здоровым скептицизмом в темных глазах.

– Все попробовать невозможно, – вполне резонно заметил он.

– А хотелось бы?

– Попробовать все? – приподнял Келла широкую бровь.

– Поцеловать парня? – все никак не отставала Нинка.

– Не неси чушь, Королева, – поморщился Келла. Ему этот разговор порядком надоел.

– А кто из «На краю» пробовал? – не отставала девушка.

– Что пробовал? – волком уставился на нее синеволосый музыкант, чувствуя, как с горем пополам установившееся равновесие в его душе растворяется так же, как дым в темном вечернем воздухе.

– Целоваться с парнями, – пропела девушка.

– Ты озабоченная, – возмущенно сказал Келла.

– Нет, просто теперь я твоя жена, и все должна про тебя знать, – заявила Нина и попыталась погладить его по волосам с самым издевательским видом. Келла увернулся.

– А я – твой ключ к деньгам, – отвечал парень. – Думаешь, что доведешь меня и я подам на развод, чтобы все бабки достались тебе? Нет, моя девочка. Я ведь не просто так ввязался в эту игру. Хочу позабавиться с тобой вволю. Будешь хорошо себя вести, может быть, дам тебе развод.

И его рука потянулась к ее подбородку.

Глаза Нины сузились от негодования, она с силой треснула парня по запястью и едва слышно обозвала. Ее игривое настроение моментально пропало. Келла тоже обозлился. И до конца поездки они сидели молча, каждый глядя в экран своего телефона.

Из автомобиля они вышли молча: девушка в свадебном платье и с синими прядями в волосах, и парень в капюшоне и в маске Анонимуса привлекали всеобщее внимание.

Турнир проходил в ночном клубе «Радар», который Ниночка, знаток ночной жизни города, считала второсортным и недостойным своего королевского внимания. Располагался он в торговом центре с одноименным названием и внешне не представлял из себя ничего интересного: модный стеклянный фасад и горящее на нем алым неоном название клуба. Вся парковка рядом с ним, несмотря на поздний час, была забита машинами, да и людей стеклось немало – видимо, официальные бои без правил, успешно проводимые в городе бывшим спортсменом со связями, были достаточно распиарены, чтобы привлечь внимание любителей этого жесткого вида спорта. В основном гости, конечно, были мужчинами, однако хватало и представительниц женского пола, среди которых особенно заметной была Нинка. Она, как и всегда, купалась в лучах внимания, привлекая взгляды еще и за счет наряда. Келле, однако, такое внимание к его теперь уже законной супруге не очень нравилось. Несмотря на то, что Журавль здорово его раздражала, он был собственником. Однако, справедливости ради, стоит заметить, что и на него обращали внимание, и это не нравилось уже Ниночке. Однако оба они делали вид, что им все равно: оба гордо наравне друг с другом шагали вперед, мимо столпившихся в ожидании представления людей. Катя и Антон подарили им ВИП-билеты, потому стоять в очереди вместе со всеми молодожены не стали – для них был открыт отдельный вход, куда они и отправились.

Парочку проводили за столик – он стоял прямо рядом с рингом, и за счет заведения угостили холодным шампанским: Келла за вечер выпил почти всю бутылку – он пьянел крайне медленно. А вот Нинка лишь пригубила игристый напиток – помнила о своей особенности становиться невменяемой, если переберет, а невменяемой становиться не хотелось. Во-первых, мало ли что на нее найдет, а просыпаться в одной кровати с рылом ей не улыбалось. А во-вторых, хотелось смотреть бои без правил и получать удовольствие. Келле, кажется, тоже. Их с головой накрыли предвкушение и азарт, и они даже начали разговаривать, обсуждая происходящее и с нетерпением поглядывая на ринг. И даже поставили на одного из бойцов деньги – на того самого парня из городка Келлы.

Организаторы не подкачали. Все было на высоте для своего уровня: световое шоу, агрессивная музыка, красивые девушки в бикини, анонсирующие раунды с табличками в руках, и, конечно же, сами бойцы на ринге. Это были профессионалы местного масштаба, но Нинка готова была поклясться, что дерутся парни не хуже, чем мировые знаменитости: с той же яростью, дерзким напором и желанием выиграть. Кровь ее бурлила от эмоций, и Нина громко поддерживала бойцов, болея всей душой. Келла, впрочем, не отставал, и особо грозный нервный бой оба закончили с криками радости и на ногах – победил боец, на которого они поставили. Да что говорить, почти весь зал стоял на ногах, неистово приветствуя победителя, лицо которого было в крови. Келла, поддерживая земляка, орал громко – во всю мощь своих легких, Нинка – не отставала.

Эмоции зашкаливали, драйв переполнял обоих, и кожа буквально впитывала этот особый, носящийся в воздухе дух соперничества и спортивной жесткости, подначивая на безумства. Заставляя в душах гореть огни. И заставляя бросаться в эти огни, как в омут – с головой.

Конферансье вышел на ринг, громогласно объявил победителя и под яростный крик толпы поднял вверх руку одного из бойцов.

Это было спусковым крючком.

Почему вдруг они стали целоваться, ни Келла, ни Нинка так и не поняли: их вдруг потянуло друг ко другу с невиданной силой, и они разом – люди порывов – наплевали на все. Она оказалась на его коленях, обвив руками шею, а он обнимал ее так, словно хотел оставить синяки на теле. И волосы распустил – ему нравилось наматывать их на кулак и слегка оттягивать.

Звуки жесткой музыки, выкрики людей, зычный голос конферансье – все это добавляло перчинку в странный умопомрачительный поцелуй, балансирующий на грани причинения и боли.

Они почти одновременно отстранились друг от друга, и дыхание их было неровным.

«Клинч», – с иронией подумал Келла.

Пусть так – главное, не нокаут.

– Потерял квалификацию, – заявила Нинка и сделала большой глоток ледяного шампанского, чтобы заглушить внутренний огонь. А от алкоголя он разгорелся сильнее.

– Это ты, малышка, пропустила мой джэб, – не собирался признавать поражение Келла. Он был не прочь продолжить этот бой, но на другом ринге.

Нина уверенно, как будто клеймя свою собственность, поцеловала его, положив руки на широкие плечи парня. Под плотной тканью водолазки ощущались крепкие мышцы. И девушка вдруг четко осознала – Келла всегда сможет ее защитить. Это понимание – что здесь, в месте жестких боев, азарта и крови, она находится рядом с сильным парнем, захлестнуло ее с головой. Ей хотелось почувствовать эту силу, стать ее единоличной повелительницей. Управлять ею, зная, что эта сила дарит ей нежность. Грубую, но искреннюю.

На ринге объявляли новую пару бойцов, а они все целовались – неистово, как и подобает молодоженам.

Огонь в крови горел так ярко, что оба задыхались. И свет софитов над рингом и зрителями был лишь его отблеском. А искры плавали по венам и обжигали нервные окончания.

– Настоятельно советую тебе признать поражение, – прошептала Нина, водя пальцами по его затылку.

– В этом раунде, но не в бое, – сказал Келла. Если девушка чувствовала его силу и упивалась ею, то он точно так же неожиданно остро ощущал ее женственность и хрупкость. Несмотря ни на какие выходки и ловкость Журавль все равно оставалась девчонкой. Она была слабее его, как бы ни кичилась, и ощущение этой естественной женской слабости Келлу пленяло. Парень четко и ясно осознал – он сильнее и может защитить ее, если захочет, разумеется. А он захочет – как иначе?

– Посмотрим, – лукаво протянула Ниночка.

– Посмотрим, – лениво пообещал Келла.

Какое-то время они переругивались – так, уже по привычке, а затем в перерыве между боями вышли на улицу – охладиться, и ветер со снегом тотчас ударил им в лица, как профессиональный боксер.

Наверное, лучше бы они и не выходили, потому что именно тогда, при свете фонарей, синеволосый музыкант, забывший маску, и встретил какого-то своего давнего приятеля по имени Евген, который имел отношение к боям без правил.

– Невеста?! – обалдел приятель Келлы, уставившись на девушку.

– Не, чувак, у нас косплей, – обнял Нинку за плечи барабанщик крайне свойским жестом, который девушке совсем не понравился.

– И кого косплеишь? – принял все за чистую монету Евген.

– Кровавую невесту, – иронично отвечала Журавль. – Из аниме «Bloodyfool».

На ее счастье, парень не был знатоком японской анимации, а потому принял все за чистую монету и с одобрением глянул на девушку.

– Да жена это моя, – расхохотался Келла. Зачем ему захотелось сказать старому приятелю, что Нинка – его супруга, он и сам не понял. – Женушка, – звонко чмокнул он девушку в щеку, и та, немедля, треснула его по лбу.

– Фига себе, – натурально обалдел Евген, который никогда не думал, что безбашенный Келла вообще будет иметь какие-либо длительные отношения, и поинтересовался у Ниночки:

– Ты ведьма, что ли? Приворожила пацана?!

– Типа того, – хмуро отвечала девушка, тряхнув темными волосами. – Сейчас и тебя в клопа превращу, если хрюкало не заткнешь.