Текст книги "На крыльях. Музыкальный приворот"

Евген принялся смеяться, ошибочно решив про себя, что жена Келлы – очень забавная девчонка.

– А вы на бои без правил приехали смотреть? – допытывался он.

– Нет, – отвечала раздраженная чужой тупостью Нина, – на мессу.

– Чувак, ну естественно! – перебил ее Келла. – Неплохое шоу, кстати. И бойцы – профи. Неплохой махач.

– Не в то место пришел, – авторитетно заявил Евген.

– В какое билет подарили, в такое пришли, – рассмеялся синеволосый.

– Значит, не в то место билеты подарили! Одна постановка, бои договорные – только бы бабло на тотализаторе снять, – поморщился Евген, который давно крутился в этой сфере и знал, что к чему. – Слушай, брат, а хочешь настоящую жесть увидеть? Это только для своих как бы, но я там – вообще в доску свой, а в честь свадьбы с такой красоткой, – подмигнул Евген Ниночке, которая тотчас вскипела и уже едва держала себя в руках, – для вас все организую.

И он снова подмигнул Ниночке.

– Полегче, – посоветовал ему тотчас от души Келла.

– Ревнуешь? – улыбнулся Евген.

– Не-а. Боюсь, как бы она тебе глаз не выбила.

– Может? – расхохотался парень.

– Могу, – занесла кулак Ниночка, чем еще больше очаровала Евгена.

– Так что за местечко-то? – явно заинтересовался Келла, которому хотелось приключений.

Евген привычно огляделся по сторонам и сказал тихо, но заговорщецки:

– Настоящие бои без правил.

– Нелегальные, что ли? – приподнял бровь Келла.

– Какие еще могут быть настоящими? – усмехнулся Евген. – Сегодня крутое мясо будет.

– А ты там каким боком, чувак? – удивился Келла.

– Помогаю устраивать, – размыто ответил приятель. – Ну как, пойдете? Вход платный. Но ощущения – незабываемые. С этим мюзиклом, – пренебрежительно кивнул на клуб Евген, – не сравнить.

– Пойдем? – повернулся Келла к Ниночке. Он, натура увлекающаяся и огненная, уже всей душой рвался туда, к настоящим поединкам. И готов был ехать прямо сейчас.

Девушка же сомневалась. С одной стороны – было жутко интересно, на таких мероприятиях Ниночке бывать не приходилось, и в ней, любительнице реслинга и бокса, взыграло любопытство, а с другой – подобные места вызывали опасения.

Однако с ней же будет Рыло. Чего с ним бояться? Он же сильный. Тупой и сильный.

Да и показывать свой страх перед ним она, Нинка Журавль, не намерена.

– Пойдем, – решительно заявила она, беря парня под руку. – Люблю кровь. Заводит, – плотоядно улыбнулась она Евгену.

– Какая девчонка, а! – хлопнул в ладони тот. И назвал довольно-таки высокую цену за вход. И вопросительно уставился на парочку – согласятся или нет?

– Сделаю женушке подарок, – любил быть щедрым Келла. – Ну-ка, поцелуй меня, – велел он Нинке и указал пальцем на собственную щеку. Девушка лишь фыркнула и послала его. Однако решением супруга осталась довольна.

Не став досматривать последние бои, Келла и Нина уехали вместе с Евгеном на другой конец города, в клуб «Параллели», в котором девушка иногда бывала. Но она и подумать не могла, что нелегальные бои без правил проводятся именно здесь. В респектабельном клубе! В оживленном районе! Неподалеку от районного здания прокуратуры, между прочим! О боях даже никаких слухов не ходило!

Нина даже на какое-то время почувствовала себя особенной – подумать только, никто из ее гламурных подружек и знать не знает о подобном развлечении, а она будет на нем гостьей. Загляденье!

– Не боишься? – шепнул ей Келла.

Ниночке хотелось сказать: «Рядом с тобой – нет», но она лишь позволила себе неприятную ухмылочку.

– Ничего не боюсь, Рылий. В отличие от тебя.

– Не называй меня так! – мигом взъелся тот.

– Заткнись, – недовольно проговорила Нина и, сама не понимая зачем, потянулась к его губам – то ли хотела заставить парня замолчать, то ли хотела поцеловать.

Он тотчас ответил.

«Что ты со мной делаешь? Я скоро не выдержу», – хотел сказать он, но промолчал. Признаваться в подобном Келла не собирался.

Автомобиль остановился около клуба. Следом за Евгеном, который тихо что-то сказал охране, девушка и парень вошли в клуб, предвкушая нечто захватывающее и интересное. На первый взгляд, ничего необычного не происходило: громкая музыка, много народу – только вот не молодежи, а мужчин и женщин постарше, и одеты они были дорого, в костюмы и вечерние наряды, поэтому Нинкино белоснежное платье почти не выбивалось из общей картины. Среди гостей ступали чинно официанты и предлагали алкоголь и закуски. А еще здесь встречались и крепкие парни с цепкими глазами. И когда Нинка встретилась взглядом с одним из них, хоть и не подала вида, но отчетливо поняла, что в этих самых боях замешано слишком много криминала. И эти парни снуют меж гостей не просто так.

Это открытие щекотало нервы. Чувство опасности заводило девушку и отчего-то вновь захотелось поцеловать Келлу, шедшего впереди. Однако Журавль сдержалась – теперь пусть сам первым преклоняет перед ней голову. Хватит ей быть первой.

Они оказались за столиком на балкончике, который выходил на ринг в виде огромной клетки с железными прутьями. Выглядело это эффектно и зловеще.

Проводивший их Евген незаметно взял у Келлы деньги и откланялся, растворившись в толпе. Теперь они остались вдвоем.

– А почему мы не около ринга? – капризно спросила Нинка, глядя вниз, где собралось множество людей, и чувствуя себя героиней фильма о мафиози.

– Чтобы кровь тебе платьишко не закапала, Королева, – отвечал синеволосый. Она не поняла, был ли он серьезен или же шутил.

Предвкушение предстоящего поединка – настоящего, как говорил Евген, накрыло их с головой. Они вновь пили – уже не дорогое шампанское, а джин-тоник со льдом из низких стаканов. И много говорили: оживленно и весело, время от времени подкалывая друг друга. Однако их ожидания не оправдались. Вернее, оправдались, но со слишком большой силой.

Евген был прав – то, что происходило в «Радаре», было детским лепетом по сравнению с нелегальными боями. Настоящее «мясо», как он сказал.

Слишком зло, слишком беспощадно, слишком натуралистично. По-животному.

Когда начался бой, Келла и Нина не кричали, как еще полтора часа назад, болея за одного из бойцов на легальных поединках. Они просто молча смотрели вниз, на клетку, в которой были заточены двое молодых мужчин, бросающихся друг на друга с неожиданной обреченной яростью. Побеждал тот, тело которого было покрыто татуировками.

Происходящее и Ниночке, и Келле казалось слишком жестоким и неоправданно глупым. Они хотели шоу, а не бойню.

Крови было много. И жестокости – тоже. И никаких правил.

Не то чтобы Нинка боялась всего этого – напротив, смотрела на происходящее хладнокровно, не отворачиваясь, но все это не вызывало в ней приятных чувств возбуждения и пьянящего азарта. То ли дело реслинг по телевизору! Пусть это постановочное шоу, с яркими бросками и колоритными персонажами, но сколько же чувств оно у нее вызывали! А тут… Ничего, кроме недоумения и брезгливости.

Келле все это тоже не особо нравилось. Во-первых, хоть его никто никогда не назвал бы ромашкой, он не любил бессмысленную жестокость. А именно это он сейчас и наблюдал. Во-вторых, отсутствие правил – вообще каких-либо правил – его, человека, который хоть и недолго, но занимался боксом и самбо, напрягало. Каким бы раздолбаем и идиотом он ни казался окружающим, у него был свой внутренний, хоть и понятный только ему кодекс чести.

Он даже начал жалеть – не потраченных денег, а того, что притащил сюда Нину. Ну и себя, конечно.

Если в «Радаре» на первом месте все же стоял азарт и какая-то спортивная злость, то здесь в воздухе носилась беззвучным черным привидением жестокость, продиктованная стремлением выжить. Выжить любой ценой.

Толпа внизу бесновалась. Она жаждала крови и ревела от восторга. И рекой лилась не только кровь, но и алкоголь.

Нинка заметила, как за соседним столиком парень свернул крупную купюру в трубочку – и она моментально поняла, для чего. Это не добавило ей положительных эмоций. Лишь отвращение.

Одного из бойцов унесла на носиках бригада дежуривших врачей.

А потом, когда в перерыве свет на время сделался ярче, она вдруг увидела в толпе Матвея. Правда, не сразу узнала его. Он, несколько представительного вида мужчин и девушек модельной внешности отходили прочь от ринга, около которого стояли, наблюдая за боем. Лицо у Матвея было довольное. Он сказал что-то одному из спутников, а после достал деньги и несколько купюр сунул парню в черной рубашке, который сделав пометку в планшете, переместился к другим гостям.

Нинка удивленно приподняла бровь. Уж кого-кого, а Помойку она здесь встретить не думала. И что он тут забыл? Как и они, случайно оказался здесь или же любит подобные кровавые шоу?

Матвей, словно почувствовав, что на него смотрят, вдруг поднял глаза и, кажется, заметил ее на балкончике.

– Черт, – прошипела Нинка и тотчас спрятала лицо на груди у Келлы. Тот весьма и весьма удивился – приятно.

Со стороны это выглядело трогательно.

– Хочешь любви и ласки? – осведомился он почти тепло, гладя девушку по волосам.

– Заткнись, – велела ему та.

Нет, не мог Помойка ее увидеть. Никак не мог.

И она вновь выглянула с балкончика. Матвей как будто бы ждал это – стоял, подняв голову, и смотрел в ее сторону.

Лицо его было злым. Таким злым, что невозмутимой, в общем-то, Нине стало даже не по себе.

Выругавшись, девушка резко опустилась на колени, не заботясь о том, каким станет ее платье. Если этот придурок увидит ее в таком месте, тотчас доложит родителям. А ведь она сегодня обманула мать, сказав, что ночует у Кати, потому что у них совместный проект! Нет, мама, никаких санкций не применит, но как же не хочется, чтобы она опять думала, что в трудные для семьи времена, когда даже тусовщица Ирка сидит дома, она, Нина, бегает по развлекательным заведениям, тем более, столь сомнительным. А если узнает отец… Он безумно разозлится.

Журавль прошипела проклятья, призывая небеса развернуться над головой наблюдательного Матвея.

– Ты чего? – наклонился к ней озадаченный Келла. – Страшно, что ли?

Ответить Ниночка не успела: завибрировал мобильник.

«Ты где?» – гласило сообщение от Матвея.

Вот же!..

– Так, Рыло, у меня ЧП, – скороговоркой проговорила девушка. – Тут один тип, который не должен меня увидеть. Уведи меня отсюда. Скорее.

– Пойдем, – без лишних вопросов протянул ей руку синеволосый.

Они спешно направились вниз по одной из лестниц, продираясь сквозь толпу. И лишь чудом не встретились с Матвеем – успели спуститься и спрятаться за углом.

– Ты его боишься? – спросил Келла, крепко держа Нинку за запястье.

Она мотнула головой.

– Может, я ему просто морду набью? – предложил парень от всей души.

– Ага, а потом он предкам расскажет, где и с кем я тусуюсь, – отозвалась нервно Ниночка. Дело было не только в этом – взгляд Матвея пугал ее, человека, в общем-то, смелого.

– Со мной же, – возмутился Келла, которому происходящее казалось игрой.

– Вот именно!

– А я твой муж, как-никак! – хлопнул он себя в грудь ладонью.

– Тем более! Прикинь, что будет, если папа узнает?!

Келла скис. Ему не особо хотелось, чтобы папаша Журавль узнал о сегодняшних событиях.

Нинка осторожно выглянула за угол: Матвея уже не было видно, и она потянула Келлу за собой. Они побежали к выходу, расталкивая людей, и вскоре оказались на улице. Пересекли пустую проезжую часть и скрылись за кинотеатром напротив. После нырнули в какую-то арку и, пробежав пару спящих дворов, вновь оказались на одной из центральных и ярко освещенных улиц. Телефон девушки при этом разрывался от звонков, но она не отвечала на них. Отделалась лишь одним ответным сообщением:

«Я дома, сплю, отстань».

Матвей, кажется, не поверил ей. И мгновенно ответил:

«Сейчас и узнаю. Скоро буду, дорогая».

– Мне надо домой, – твердо сказала Нина, кусая губы, на которых уже не осталось помады. – И чем быстрее, тем лучше.

– Что этому мажорику от тебя надо, Королева? – нахмурился Келла. – Говорю же – давай разберусь с ним!

– Дал Боженька дурака в мужья, – проворчала Нинка, оглядываясь по сторонам и пытаясь понять, где они оказались. – Я тебе еще раз, тупенький, объясняю: Помойка сейчас поедет ко мне домой, и я должна приехать раньше! Иначе… – Она провела большим пальцем по шее.

– Помойка? – весело расхохотался Келла. – Ну и кличка.

– У тебя не лучше, Рыло, – спешно набирала девушка на телефоне номер такси. Ее муж оказался более сообразительным в этой ситуации – он узрел на дороге одиноко стоящее такси и побежал к нему.

– Шеф, подбросишь? – спросил он, открыв переднюю дверь.

– Вообще-то я на заказ приехал, – сообщил ему водитель, попивая минералку. – Клиента жду.

– Мужик, плачу в три раза больше. И в пять – если доставишь за десять минут, – знал, как нужно уговаривать, синеволосый.

– Другое дело, – повеселел «шеф», и Келла махнул Ниночке рукой, подзывая к такси.

Матвей в это время тоже вышел из клуба и направился к своему автомобилю. Лицо его было злым, на скулах ходили желваки – он ведь ясно видел Нину на балконе! Более того, в свадебном платье! И рядом с ней сидел парень. Только волосы ее казались странными, темными, но, скорее всего, это была игра света.

Он сел за руль, несмотря на то, что выпил, а в крови кипел адреналин от кровавого поединка. В то, что Журавль дома, ему не верилось. Матвей ненавидел ложь, а эта стерва обманывала его. Водила за нос с присущим ей высокомерием. Да кто она такая, чтобы держать его за идиота?! И кто посмел быть рядом с ней?

Она – его девочка. И только его.

Ниночка же, не подозревая, какие мысли бродят в голове у Матвея, изнывала на заднем сиденье быстро мчащегося такси. Водитель оказался человеком алчным, а потому, желая уложиться в заявленные Келлой сроки, гнал вовсю. И через одиннадцать минут двадцать восемь секунд – синеволосый для прикола засек время – такси лихо затормозило около Ниночкиного дома. Келла оказался щедрым парнем и отвалил таксисту довольно-таки крупную сумму денег. Тот, обрадовавшись, скороговоркой пожелал молодоженам счастья и уехал, оставив легкое облачко пыли.

– С тобой разориться можно, – проворчал Келла, забегая с Ниночкой в подъезд. – Дорогая штучка.

– Королева, – отвечала с достоинством Нинка.

Она не забыла подскочить к охране и, мило улыбаясь, предупредить, что если кто-то будет спрашивать, когда она вернулась и была ли в этом платье, отвечать на эти вопросы не стоит.

– Без вопросов. Инфу по жильцам не сдаем, – отвечал охранник, явно Ниночке симпатизировавший. Она послала ему воздушный поцелуй и спешно направилась к лифтам, в одном из которых, выставив ногу так, чтобы створки не закрывались, стоял Келла.

Матвей больше не звонил, и это вселяло в Ниночку надежду на то, что он все еще в пути, и это, кстати говоря, было правдой.

Дверь квартиры девушка открыла ловко, но крайне тихо – сказывался опыт. Ниночке часто приходилось так делать из-за папы, возвращаясь после тусовок ранним утром.

– Настоящий домушник, – следом за ней вошел в темную прихожую и Келла. Здесь ему было все знакомо, и отчего-то уходить не хотелось. Даже несмотря на дядю Витю.

– А ты, вообще, зачем со мной поперся? – раздраженно спросила Ниночка. Парень пожал плечами. Он и сам не знал ответа на этот вопрос. Просто шел следом за ней, и все.

В это время телефон Нины ожил – от Матвея пришло новое сообщение. Он как будто издевался.

«Я на месте. Сейчас и узнаю, дома ты или нет».

– Так, все, никуда не выйдешь, – выдохнула Журавль, и сердце ее забилось сильнее от возбуждения. – Этот придурок мог видеть тебя в клубе. И если сейчас вы столкнетесь… – Девушка замолчала. Продолжать ей и не надо было – Келла все понял и радостно закивал головой. Если они столкнутся, чья-то самодовольная рожа будет начищена, как медный пятак!

– Тихо, за мной, – прошептала Ниночка, моментально придумав план действий.

Они едва ли не на цыпочках прокрались по коридору мимо родительской спальни в комнату Ниночки. Келла еле сдерживал смех и подозрительно хрюкал, а один раз голос его сорвался – аккурат около родительской спальни, в которой похрапывал ничего не подозревающий дядя Витя. Журавль от души треснула супруга в предплечье.

Только в своей комнате, включив нижний свет и закрыв дверь на замок, Ниночка облегченно выдохнула. Сейчас ей нужно было скорее снять платье, подол которого уже был, честно говоря, грязно-серым.

– Отвернулся, – скомандовала она Келле.

– Не хочу. Что жене от мужа-то скрывать? – похабно поинтересовался тот.

– Собака! – ругнулась Нина. – Я тебя сейчас буду убивать, – схватила она со своего стола канцелярский нож.

– Да ладно, ладно, – махнул рукой парень и демонстративно отвернулся. А Нинка торопливо принялась стягивать с себя свадебный наряд. Получалось это не слишком успешно, и от злости она рычала под нос что-то невнятное.

А Келла, конечно же, не был бы самим собой, если бы не подглядывал. Увиденное ему понравилось и дало повод для новых фантазий – куда там тому фото, которое по ошибке Катя прислала Кею!

Нинка все же стянула с себя порядком надоевшее платье, оставшись в одном белье и игривых чулках – Келла мысленно присвистнул – кое-как запихала в шкаф свой свадебный наряд, а после облачилась в длинный, до пола, банный халат и натянула на голову полотенце, замотав его на манер тюрбана. На ноги девушка натянула мягкие тапки в виде зайчиков и поспешила прочь из комнаты.

– Чтобы у тебя глаза повылезали, – перед тем как открыть дверь, пожелала она синеволосому, отлично зная, что он за ней наблюдал.

– Хочешь, и я перед тобой разденусь, а ты посмотришь? – оживился тот. – Будем квиты.

– Выключи свет, скотина, и сиди тихо, – приказала ему девушка и кинулась в ванную комнату, завершать свой план обмана.

Полминуты спустя Матвей вновь дал о себе знать.

«Ну что, Нина, твои игры закончились? Я приехал. Ты сама выйдешь или мне звонить и все рассказать твоим родителям?» – интересовался молодой человек. Он писал быстро и путал некоторые буквы, отчего-то веселя Ниночку.

«Какие игры, идиот?» – ответила она ему.

«Открой мне. Или я начну звонить», – не успокаивался Матвей.

«А в ад тебе портал не открыть?» – поинтересовалась Ниночка и все же распахнула входную дверь.

Матвей действительно стоял на площадке и был далеко не в духе. Обман Ниночки приводил его в бешенство – он был уверен, что видел именно ее. И, положа руку на сердце, уже считал ее своей собственностью. А тот факт, что она была в клубе с кем-то другим, казался непростительным. То ли на него повлияли кровавые бои, на которых он делал ставки, то ли он сам по себе был таким жестким человеком, не привыкшим проигрывать.

Чем Журавль так зацепила его, Матвей не понимал. Но чем больше она сопротивлялась, тем больше он хотел ее заполучить.

Эту вершину он покорит, даже если несколько раз сорвется с нее.

Нина была дома. Как она оказалась дома, Матвей понятия не имел. И изумленно смотрел на нее. Он ничего не понимал и уже готовился в столь поздний час рассказать ее родителям о том, где их дочурка проводит время.

– Слушай ты, полудурок, – заговорила девушка гневно. – Чего тебе от меня надо?

– Я видел тебя в клубе, – тихо сказал Матвей, глядя в ее лицо, все еще влажное после душа. От Нины приятно пахло ванильным гелем. Но что-то его смущало.

Его взгляд сполз на ее шею – единственную открытую часть тела, кроме лица, и молодому человеку вдруг до боли захотелось поцеловать ее туда: провести губами по нежной мокрой коже, прикусить зубами…

– В каком еще клубе? – нахмурилась Нина. Актриса из нее была превосходная.

– Сама знаешь, в каком, – зло усмехнулся парень. – Добралась быстрее меня? С кем была?

– Ты ненормальный, – уверенно проговорила Журавль. – Вали отсюда. Бесишь.

– А если ты мне нравишься? – спросил Матвей с любопытством, и взгляд его скользнул теперь к вырезу на халате. – То что делать?

– Молиться, – отвечала Ниночка дерзко, которая такие взгляды терпеть не могла. – Желательно, на коленях.

Матвей рассмеялся. Юмор этой девчонки ему всегда нравился.

– Тебе? Или о тебе? – уточнил он, держась рукой за косяк.

– О чуде, – назидательно поправила его девушка. – Потому что только оно способно сделать так, что такой навоз, как ты, понравится мне.

– Грубо, Нинка, – покачал головой Матвей. – А ты не пожалеешь об этих словах? – Алкоголь усиливал его злость. И в той же степени, в какой Журавль его привлекала, с такой же хотелось сделать ей больно. Схватить за волосы, к примеру. Или за шею.

– Я пожалею только тебя. Убирайся, – велела Матвею Нинка.

– Я тебе говорил, что ты – моя? – прошептал он.

Его рука потянулась к ней, однако почти тут же опустилась – в прихожей, щурясь от света, который проникал в квартиру с лестничной площадки, вышла сонная Софья Павловна, услышавшая шум.

– Матвей? – удивленно спросила женщина, глядя на молодого человека.

– Здравствуйте, – улыбнулся тот криво, и Софье Павловне не совсем понравилась эта улыбка.

– Что-то случилось? Почему ты стоишь в дверях?

– Мам, он уже уходит, – поторопилась сказать Ниночка.

– Я приехал узнать, дома ли Нина, – не стал скрывать правду молодой человек.

– Ниночка всю ночь была дома, – твердо сказала Софья Павловна, хоть и знала, что дочери не было – она предупредила, что окажется у Кати. Лгать она не то, чтобы любила, но на своем веку ей пришлось не раз и не два предоставлять алиби дочерям как для супруга, все-таки вернувшегося сегодня домой и сладко теперь почивавшего, так и для их многочисленных поклонников.

– Тогда я рад, – сказал Матвей и вдруг спросил весело:

– Отдадите ее за меня?

Чего-чего, а в два часа ночи такого вопроса Софья Павловна точно не ожидала. Нинку же такая ирония судьбы лишь развеселила. Черти драные! А ведь она теперь замужняя дама! Можно сказать, уважаемая матрона! И муженек рядом – затаился в комнате. Небось сейчас, как собака, все нижнее белье переворошит.

– Матвей, что с тобой? – внимательно посмотрела Софья Павловна на гостя.

– Пьяный, – хмыкнула Нина.

– От любви, – возразил молодой человек. – Выходи за меня.

– Матвей, давай, ты поедешь домой, и этот вопрос мы решим чуть позднее, – предложила женщина.

– А что его решать? – весело откликнулась Журавль. – Нужен он мне, как снеговику намордник.

Матвей внимательно и как-то нехорошо глянул на девушку. Но при матери ничего делать не стал. Извинился даже, что разбудил.

Он все-таки ушел, и уже только на лестничной площадке вдруг понял, что его так смутило – глаза у Ниночки были накрашенными. Да, на личике блестели капли воды, и от нее пахло гелем для душа, но макияж она не смыла.

Чертовка.

Однако возвращаться Матвей не стал. Лишь сделал для себя определенные выводы, решив разобраться во всем позднее. И ор, раздавшийся в квартире Журавлей, Матвей тоже не слышал. Он вышел на улицу и, прежде чем уехать, некоторое время смотрел на окна Нины. Возвращаться на бои ему не хотелось, и Матвей погнал в клуб к приятелям, надеясь, что найдет кого-нибудь подходящего на ночь.

После того, как за ним закрылась дверь, Софья Павловна так посмотрела на дочь, что та почувствовала себя неуютно.

– Если лжешь, делай это умело, – сказала женщина.

– Ты о чем, мамулечка? – улыбнулась Нина солнечно.

– Косметику не смыла, – отозвалась мать, и девушка поморщилась – и правда, забыла совсем. Плеснула в лицо для конспирации – так торопилась. Прокол!

«Надеюсь, Помоечная крыса не заметил», – подумала она с беспокойством.

– За мной, пожалуйста, – пошла в сторону гостиной Софья Павловна, и Ниночка поплелась следом за матерью. Та хоть и давала своим детям свободу действий, покрывая их, однако, если считала, что что-то выходит из-под ее контроля, становилась куда жестче, чем ее эмоциональный несдержанный супруг. Правда, случалось это редко и в основном по делу.

Женщина опустилась в кресло, и Ниночке пришлось сесть рядом.

– У тебя есть десять секунд, чтобы рассказать мне, что происходит, Нина, – сказала спокойно Софья Павловна. Она не кричала и ничем не грозила, но девушке стало некомфортно.

– Ах, мамочка, я была у Кати, мы вместе готовились к работе по информационным технологиям, но недавно вернулась, – попыталась прикинуться тюльпанчиком Нина. – Не смогла уснуть у Радовых – очередные гости пришли вместе с Томасом. Пришла, разделась, пошла в ванну, а этот придурок стал трезвонить.

– Время пошло, – не повелась Софья Павловна.

Нинка со вздохом стала рассказывать, как с одним парнем поехала в кафе на свидание и встретила там Матвея, который, видите ли, решил, что может считать себя ее парнем.

Пока мать и дочь вели задушевный разговор, Виктор Андреевич, наплевавший с высокой колокольни как на все врачебные рекомендации, так и на докторов, а потому вернувшийся в родные пенаты раньше положенного, проснулся. Увидев, что законной супруги нет под боком, дядя Витя приподнялся, пытаясь понять, куда та делась. Почему-то решив, что Соня пошла на кухню, глава семейства Журавлей вскочил с кровати, дабы уличить любимую супругу в потреблении сладостей в гордом ночном одиночестве. И вышел из спальни. Сам он после больницы хоть и был полон сил – прямо сейчас бросайся в борьбу с конкурентами, однако после гипертонического криза врачи-идиоты вместе с лекарствами прописали ему и лечебную диету, которая должна была нормализовать кровообращение и функции сердечно-сосудистой системы. Никаких ограничений в своей жизни Виктор Андреевич терпеть не собирался, тем более, ограничений в еде, однако Софья Павловна была непреклонна, и даже дома ему пришлось есть какую-то невообразимую пищу для кроликов. Никакие доказательства, что с ним все было, есть и будет в порядке, а «скорую» вызвали полнейшие кретины, на жену подействовать не могли. Дядю Витю переполняло негодование – почему он вынужден питаться какой-то мутью, а супруга по ночам ест сладости?!

Готовя пафосную речь для своей Сони, Нинкин папа вышел из спальни и направился на кухню, однако услышал вдруг какой-то странный звук – как будто бы что-то упало и разбилось. Более того сразу же после этого чуткий слух дяди Вити уловил вполне ясно чей-то мужской голос, помянувший непонятно чью матушку.

Виктор Андреевич остановился. Повернул голову. Прислушался. Жена вроде бы говорила, что сегодня Нина осталась ночевать у Радовых – делает вместе с Катей какой-то проект. Но кто тогда в ее комнате?

«Неужели, Сережка? – подумалось Журавлю-старшему, что в спальне Нины находится сын. – Небось опять, засранец, в игры свои дурацкие рубится», – вспомнилось ему, что Сергей, когда Ниночка уезжала в Москву на юридическую конференцию, прокрадывался ночами в ее комнату и включал свои сетевые игрушки. А все потому, что за ужасные оценки у него конфисковали ноутбук и планшет, а на компьютер установили пароль – дабы не сидел в нем много. Только по учебе.

«Ну, я тебе сейчас задам пару, банька», – кровожадно подумал Виктор Андреевич и решительно постучал в дверь, решив, что сейчас самое время для воспитательных действий.

Никто не открыл.

– Сергей, почему ты не в своей комнате? – сказал дядя Витя строго и повернул ручку. Дверь, однако, оказалась заперта и отпираться не желала.

«Испугался!» – обрадовался Журавль и еще раз интенсивно подергал ручку.

Сын затаился. Видать, испугался праведного родительского гнева.

– Сергей, выходи, – потребовал Виктор Андреевич. – Не зли отца.

Откуда дяде Вите было знать, что в спальне его дочери засел, как зверь в берлоге, вовсе не Сергей, а Келла, который случайно уронил рамочку с фотографией Нины в самый неподходящий момент. Снимок был сделан на школьном выпускном, и блондинка стояла, гордо расправив плечи, в сверкающей короне и ленте через плечо – выиграла звание «Королева школы». Рядом стояли родители: отец гордо обнимал ее, а мать тепло улыбалась.

Теперь разбитая рамка с семейной фотографией валялась на полу.

«Она меня за это живым отсюда не выпустит», – подумал Келла с ужасом, отлично зная, что такое разъяренная Королева. И аккуратно задвинул рамку, снимок и осколки под стол, понадеявшись, что женушка ничего не заметит. А когда заметит – его тут не будет.

Услышав стук, парень, было, обрадовался, думая, что вернулась Ниночка, однако следом послышался голос Виктора Андреевича, и синеволосый только мысленно чертыхнулся. Вот уж с кем он не собирался встречаться, так это с батей Журавлем.

Дядя Витя попытался открыть дверь, однако у него ничего не вышло, и Келла облегченно вздохнул. Однако он рано радовался – спустя секунд двадцать Нинкин отец вернулся вместе с ножом и стал методично открывать им замок снаружи. Квартира Журавлей была достаточно большой, чтобы на другом ее конце он не заметил тусклый свет в гостиной, где сидели жена и дочь. А те, в свою очередь, не слышали дядю Витю.

Келла, явно стараясь избежать встречи со своим дорогим тестем, недолго думая, залез в шкаф. В тот самый, куда Ниночка недавно утрамбовала платье. В шкафу было ужасно тесно и не уютно, однако платье пахло Ниночкиными духами: горьковатыми, едва заметными, дразнящими, и Келле на ум пришли фильмы, где тот или иной в меру извращенный персонаж брал женские вещи и зарывался в них носом, блаженствуя. Следовать подобному примеру Келла не стал – замер и прислушался.

Когда дядя Витя спустя десять секунд оказался в комнате Нины, то крайне удивился. В ней никого не было.

Однако же он отчетливо слышал подозрительные звуки и голос именно отсюда! Да и запереть снаружи комнату было невозможно – если только ножом.

«Спрятался», – подумал мужчина, что Сережа услышал его и решил обмануть.

И дядя Витя, включив свет, решил обшарить всю комнату. Он не сомневался, что в ней кто-то есть, и этот кто-то – его нерадивый сын, который получит взбучку. Совсем от рук отбился!

К тому же взгляд его упал на красную простую зажигалку, которая случайно вывалилась на пол из кармана Келлы.

«Курит, мерзавец, – подумал Виктор Андреевич гневно. – Я ему покурю. Я ему этой зажигалкой волосы на башке куриной подожгу».

И с этими мыслями он распахнул шкаф, в котором обустроился Келла.

Синеволосый парень сидел, закрыв глаза и по-турецки сложив ноги на чем-то пышном и белом. Казалось, что он медитировал. И тревожить его было даже как-то неловко.

Дядя Витя опешил и резко закрыл дверку, решив, что ему это все почудилось.

«Матерь Божья. Быть того не может», – подумал он растерянно и открыл шкаф заново.

Теперь Келла открыл глаза и смотрел снизу вверх на Нинкиного отца, у которого появилось весьма уморительное выражение лица: рот приоткрыт, словно в немом крике, брови удивленно вздернуты, а в увеличившихся в размерах глазах – настоящая бездна отчаяния.

Нет, не почудилось. И правда – Зелибоба.

– Ты?! – трагично прошептал Виктор Андреевич, глазам своим не веря. Здрасти – приехали…

– Салют, – улыбнулся Келла так широко, как смог. И даже поднял руку в приветствии. – Как дела?