Текст книги "Ареи Певерелл"

***

Шажок… еще шажок… и еще… Ареи двигалась медленно, внимательнейшим образом осматривая окружающее ее пространство перед тем, как продвинуться еще на длину ступни. Спешить было некуда, она ведь не живое существо, чтобы страдать от голода, холода или усталости. Грызун недовольно пищал, извиваясь в своих путах, изо-всех сил высказывая свое мнение насчет происходящего.

Этот склеп отличался от виденных ранее. Грубые, не выглаженные как обычно стены. Причем, гранитные, а не обсидиановые или базальтовые. Пол также был шероховатым, разительно отличаясь от того гладкого, как зеркало покрытия, что было у неё в доме, например. Никаких росписей, украшений, надписей… совершенно ничего. Только грубо обработанный камень, и все. Судя по всему, на эту усыпальницу раскошеливаться не спешили. Однако больше всего Арею поразило не это. Ну, подумаешь, родня решила плюнуть на приличия и сэкономила! Так что?! Это ж не дом, а склеп, сюда гости не ходят, и экскурсии никто не устраивает, так что, стыдиться не перед кем.

Потрясло девушку то, что она практически в склепах не встречала, только в полностью разрушенных. Пыль. Обыкновенная пыль, скопившаяся на полу толстым слоем, осевшая на неровностях стен и потолка, пушистым ковром расстилающаяся под ногами. В ней прекрасно были видны следы грызунов, мчавшихся навстречу своей гибели. Следы смазывались, путались, один из грызунов даже явно влетел в стену с перепугу, судя по всему, после чего помчался дальше, прямо в зал, но ему вскоре не повезло. Примерно в десяти шагах от входа валялась подпаленная тушка, от которой шел ясно видимый дымок, а на стене оплывала раскаленная бронзовая заклепка.

Ареи тут же протянула «миноискатель» запищавший не хуже настоящего и принялась водить им из стороны в сторону. Недовольный грызун задергался, пытаясь освободиться, но у него ничего не выходило: спеленала его девушка на совесть.

Была надежда на то, что ловушка была одноразовой, или ей требуется время на перезарядку. Осторожно приблизившись, Ареи принялась водить палкой из стороны в сторону, качающийся на лиане грызун запищал еще громче, дергаясь, как припадочный. Злобно хмыкнув, лич не отказала себе в удовольствии и шмякнула тушкой об стену, от чего зверек заорал с ясно слышимым возмущением.

Время шло… Грызун изображал из себя воздушного акробата, Ареи сосредоточенно водила палкой, как рыбак, вываживающий крупную рыбу, стены все также оставались безучастными, ничем не плюясь и не преподнося сюрпризы. Выждав некоторое время, лич убедилась в безопасности прохода и осторожно прошла дальше, внимательно смотря во все стороны сразу.

Тишина. Тишина и спокойствие… могильное.

Коридор закончился достаточно быстро. Тридцать шагов – и Ареи стоит прямо возле входа в зал, благоразумно не приближаясь. Прямо под декоративной аркой лежали две обугленные тушки, намекая, что переть внаглую – глупо. И вредно для здоровья, которого и так нет. Или есть? Хммм… интересный философский вопрос…

Описывающий круги грызун запищал, когда из еле видимого металлического кругляшка, вмурованного в камень примерно на уровне пояса, вырвалась молния, вспоровшая воздух прямо возле его тушки. Зверек резво задрыгался, извиваясь, словно гусеница, пока Ареи с нарастающим азартом резко дергала палку, не давая тушке поджариться. Молнии летели одна за другой, лич бешено размахивала палкой, грызун уже даже не пищал, так, только тяжело, с присвистом, дышал, закатывая глаза и хекая, когда увлекшаяся Ареи, не рассчитав, лупила его тушкой о стены. Слегка зашипело, – и последняя, слабенькая молния попала грызуну прямо в зад, опалив короткий пушистый хвостик и заставив возмущенно вякнуть, взбрыкнув лапами.

Ареи замерла, внимательно осматриваясь. Зверек закатил глаза и вывернул наружу свой завтрак, после чего с чувством выполненного долга потерял сознание, обвиснув в своем коконе.

– Лепестричество кончилось, … – философски констатировала Ареи, осторожно обходя лужу.

Зал не впечатлял. Маленький, низкий, метров пять в диаметре, не больше, такой же грубо вырубленный, как и коридор, посередине стоял покрытый пылью саркофаг, тоже какой-то подозрительно небольшой, явно не рассчитанный на взрослого человека. Детский?

Никаких предметов интерьера, как иногда бывало, никаких росписей, светильников, надписей и прочего. Только большая, толстая каменная плита, рухнувшая с потолка, судя по всему, причем, прямо на саркофаг, из-под которой медленно капало. Теперь было понятно, что это был за грохот. Из-за гроба осторожно выглядывал последний грызун, настороженно сверкая бусинками глаз. Вид у него был замученный, шерсть слиплась от пыли и грязи.

– Что ж… заслужил. – Отойдя в сторону, Ареи топнула ногой, и грызун, заверещав, вылетел в коридор, помчавшись навстречу свободе.

***

– Моя прелесссть… – Ареи было хорошо… даже очень. Сейчас она сидела на углу саркофага, нежно поглядывая на свою добычу и лаская ее ладонью, словно кошку. Оторваться от этого занятия не было никаких сил, впрочем, девушка и не пыталась. Раз у неё такой приступ восторга, надо им пользоваться, жизнь в последние пару дней приятностями ее не радовала. Ей было так хорошо, что даже ухо вернулось в прежнее положение, и теперь Ареи лениво шевелила своими органами слуха, чем-то напоминая кошку породы Сфинкс: такая же лысая и страшная на вид. Вернее, такая страшная, что даже красивая… Слегка повернув голову, Ареи мысленно обратилась к перекрученным останкам внутри саркофага, заботливо скованных цепью из того же черного металла, что и её украшения: – Спасибо, милый. Твой дар просто невероятен. Теперь у меня есть шанс, за что тебе огромное спасибо. Со своей стороны, готова выполнить свою часть сделки. Надеюсь, что тебе удастся переродиться в более лучших условиях. – Скрученная в странной позе небольшая девушка внимательно слушала обращенные к ней мысленно слова. От лежащего тела пошла волна горячей радости, теплой волной затопившая благородную особу. – Подожди пару минут, я все приготовлю.

Отложив на пол свой трофей, Ареи выбежала из склепа и резко остановилась, внимательно осматривая растущие вокруг деревья. Большинство для задуманного не подходили: огромные, многометровой высоты, с широкими раскидистыми кронами, сильные, живые, полные древесного сока… Свалить такого красавца будет тяжело. Однако было два кандидата для исполнения задуманного: одно из деревьев было сломано много лет назад, крона по-настоящему так и не восстановилась, остался только толстый короткий ствол и пара могучих ветвей… и молодой стволик, растущий рядом, тянущийся ввысь.

Подумав, Ареи решила удовольствоваться покалеченным деревом, оставив саженец в покое. Подойдя к дереву, она положила на ствол ладони и сосредоточилась, вытягивая из него энергию. Дерево на глазах побурело, потом стало сереть, листья посыпались водопадом, облетая с умирающих ветвей, …, а Ареи почувствовала, как в нее тонкой струйкой просачивается энергия с привкусом травяного сока и запахом опавшей листвы.

Через минуту все было кончено: дерево полностью высохло и только заскрипело, когда Ареи пнула ствол. От удара он лопнул с оглушительным треском, ее обдало фонтаном из мелких и крупных щепок, а дерево рухнуло на полянку, ломая ветви. Следующие десять минут Ареи прыгала на ветках, ломая их на части, а также изображала из себя Брюса Ли, лупя руками по стволу.

– Кия! – Отвалившаяся ветка свалилась прямо на ногу, заставив заскрипеть всеми сорока двумя зубами. – Рррррр! – Постепенно поляна приняла вид лесопилки: обломки веточек, щепки и труха с кусками коры. Сложив из ветвей и разбитого на части ствола огромный продолговатый костер, Ареи внимательно его осмотрела, одобрительно кивнула сама себе, и вернулась в зал с саркофагом. Забрав толстенную, исписанную мелким почерком книгу, и вынув опутанное цепью тело, она осторожно понесла его на полянку, положив рядом со сложенными ветвями.

Девушка была похожа на экспонат кунсткамеры: горб, одна нога короче другой, непропорционально длинные руки… и все это старательно, словно гусеница шелкопряда, замотано тонкой, с мизинец толщиной, черной цепью с выгравированными на некоторых звеньях странными знаками, соединенной концами с помощью изящного навесного замочка, похожего на тот, что вешают на чемодан.

Погладив несчастного покойника по высохшей голове, Ареи вернулась в зал и подняла сброшенную крышку саркофага. Прямо в центре крышки было выдолблено небольшое углубление, в котором поблескивал золотой насечкой небольшой ключ.

Ареи покачала головой и хмыкнула: с каждой такой находкой она все больше убеждалась, что мораль у Сидхе очень своеобразная, … впрочем, если вспомнить, что творили под настроение люди, то еще вопрос, кто из них бесчеловечнее в общей массе. Выковыряв ключ, Ареи вернулась на полянку, после чего открыла ключом замок, соединяющий края цепи, и принялась освобождать мумию.

Цепь ложилась виток за витком на землю, оказавшись довольно-таки длинной, метров десять, не меньше. Аккуратно скрутив цепь в бухту и защелкнув замок, Ареи продела сквозь ключ тонкий побег лианы и повесила его себе на шею, после чего подняла мумию и положила на костер. Внимательно оглядев полученную конструкцию, Ареи досадливо покачала головой, сетуя на свою забывчивость, взяла большую щепку и направилась по коридору к месту с клепкой. Осторожно вытянув руку Ареи направила щепку так, чтобы она замерла прямо напротив бронзового кругляшка, из последних сил выплюнувшего крошечную молнию. Щепка задымилась и затлела, заставив девушку улыбнуться. Осторожно прикрывая ладонью тлеющее место, Ареи подсунула ее в основание костра, поместив в кучку мелких щепочек, и с удовлетворением услышала слабое потрескивание начавшего разгораться костра.

– Хорошего тебе посмертия, брат по несчастью, надеюсь теперь тебе повезет родиться в более нормальной семье, а не в таком гадюшнике, как твоя прежняя. Говорят, огонь очищает, недаром викинги хоронили своих конунгов именно так. Ладьи нет, увы, впрочем, и ты не викинг, но будем считать, что ты косплеишь Дарта Вейдера. Прощай и еще раз спасибо за подарок! И да пребудет с тобой Сила! – Проказливо хихикнув про себя, Ареи подскочила к мумии, и запечатлела на высохшей щеке звонкий поцелуй. – Родись и нагни всех!

Ареи смотрела на ярко полыхающий костер и мысленно кивала: да, это был правильный поступок. Нельзя обрекать ребенка, пострадавшего в результате проклятия, предназначенного его отцу, на жизнь отверженного калеки; плохо завидовать такому, потому что у него открылся дар к созданию артефактов, и не просто артефактов, а разумных артефактов; и уж тем более жестоко хоронить его заживо, опутав зачарованной цепью, предназначенной для удержания души в мертвом теле, не дающей уйти на перерождение, в качестве изощренной издевки поместив над головой ключ от пут, а в качестве особой благожелательности бросив в гроб его рабочий журнал.

Костер вздохнул, выстрелив в небо фонтаном искр, на мгновение Ареи увидела прозрачный силуэт молодого, красивого юноши, хорошо, пропорционально сложенного, счастливо смеющегося от обретения свободы, о которой он так долго мечтал.

– Спасибо… – Шелест ветра донес еле слышимые слова покидающей этот недружелюбно отнесшийся к ней мир души.

– Пожалуйста, парень, и тебе спасибо. Твои труды мне пригодятся, это как пить дать. Комфорт я люблю… даааа… – Довольно покосившись на здоровенный талмуд, Ареи проследила за тем, как прогорел костер, осторожно сгребла получившуюся горку пепла и закопала его под деревом, после чего захлопнула дверь в склеп, подобрала корзину, в которую небрежно бросила цепь, и неторопливо пошла домой, цепко прижимая к себе фолиант.

***

Настроение было… созерцательным. Ареи не хотелось ничего делать. Вот совсем! Поэтому она решила наконец-то сделать то, о чем мечтала: развела маленький костер. Вытащив наружу неработающий светильник, осмотрела его и осталась довольна: для задуманного самое оно. Высокая трехногая подставка, которую венчала большая чаша из серебристого металла, в которой лежал тяжелый стеклянный шар.

Как ей припоминалось, такие светильники использовали в качестве источника энергии магию, вот только как его включить, было пока непонятно, поэтому шар Ареи убрала в шкаф, а в чашу засыпала вперемешку сухие и полусырые куски толстых веток.

Достав из мешочка трут и огниво, Ареи после нескольких попыток смогла высечь искры, которые заставили затлеть сухие тонкие веточки. Постепенно огонь разгорался все сильнее и сильнее, ярко полыхая во все быстрее наваливающейся на джунгли тьме.

Тихо потрескивали поленья, которые Ареи время от времени подбрасывала в чашу, языки пламени выстреливали вверх, танцуя огненный танец… девушка развалилась в своем каменном кресле, закутавшись в одеяло. Холодно ей, естественно не было, но само ощущение ткани, окутывающей тело, огонь, тихое журчание ручейка… все это настраивало на философский лад, тем более, требовалось осмыслить события прошедших дней.

Намеченный план действий она до конца так и не выполнила: осталось еще одно непроверенное место, кровать она так и не сделала, красоту не навела, люлей отхватила по самое не могу, впрочем, были и приятные бонусы… Судя по всему, ее способности, находящиеся практически в противозачаточном состоянии, очнулись от спячки, и начали потихоньку развиваться. То ли молния так подействовала… ведь еще в прошлой жизни она читала о случаях пробуждения сверх способностей после того, как люди попадали под удар молнии, или их тупо долбало электричество из неисправной розетки… Да, есть некоторые, так сказать, способности… вот только чувствовалось, что это все просто младенческий лепет, и до настоящего, матерого Мастера Артефактора ей как до луны на карачках. Ей бы учиться… вот только чему? И как?

Хорошо, что удача ее не оставила, и подарила такой щедрый подарок! Рабочий журнал мастера-артефактора… настоящего, с невероятно мощным даром, истинного самородка, не оцененного своей семьей… или оцененного по достоинству, уж это с какой стороны посмотреть…

***

Сдвинув крышку саркофага, Ареи уставилась внутрь, чувствуя, что несуществующие волосы пытаются встать дыбом от открывшегося зрелища. Девушка помнила, что в Лесу хоронили тех, кто был недостоин, по мнению их семей, лежать в фамильных усыпальницах: роскошных, богатых, потрясающих своими скульптурными изображениями, украшениями и прочим.

Сидхе вообще были жуткими эстетами, причем от слова «жуткие». Им ничего не стоило наслаждаться составлением букетов, наблюдая за пытками врагов, или показательно казнить, растягивая это действие на неимоверно долгое время, или рыдать, глядя как труп недруга раздавил любимый одуванчик… Мораль у Высших была крайне своеобразной. Однако Семья обычно была на первом месте, впрочем, отношения внутри данной ячейки общества также послужили бы материалом для многочисленных докторских, диссертаций и исследований раздевушканых мозголомов, если бы таковые водились в данной реальности.

Интриги, подсиживание, травля слабаков, подлизывание к сильным и желание скинуть их с пьедестала… семьи обычно были натуральнейшей паучьей банкой. Судьба самой Принцессы была крайне… обыденной, впрочем, Ареи искренне считала, что ей невероятно повезло. Во-первых, король милостиво признал ее, пусть и перед смертью. Теперь у нее есть статус, а это крайне важно, ведь в будущем она вернется в лоно цивилизации. Во-вторых, ее не закопали живьем, а быстро и безболезненно убили, что также не могло не радовать. Особенно на фоне увиденного…

Когда Ареи сдвинула тяжеленную каменную крышку, и заглянула внутрь, девушкаа скрутил настоящий приступ. Словно головная боль, обрушившаяся со страшной силой… она даже сравнения подобрать не могла! Рухнув на колени, девушка только скрипела зубами, выстраивая в голове многоэтажные матерные конструкции. Напоминание о том, каково это быть живой, ей совершенно не понравилось: дикая боль накатывала волнами, но, что самое страшное, Ареи решила что окончательно съехала с катушек, так как где-то на перефирии сознания все отчетливее слышался тонкий, отчаянный крик о помощи, а также накатывала невыразимая надежда на то, что эту помощь окажут. Рухнув на пол и бессмысленно пялясь в потолок, Ареи лежала, а перед глазами проплывали образы, перемешанные с символами, звуками и ощущениями.

***

Маленькому Риэльх ап-Коррте было двадцать, когда на его отца, высокородного сидхе было совершено очередное нападение. Врагов было много, покушения были обыденной реальностью, а Повелитель ап-Коррте исповедовал принцип пионеров: «Всегда готов!».

Бой был коротким, но жарким: выпущенные нападавшими заклинания снесли беседку, в которой любил предаваться послеобеденному созерцанию облаков мужчина, выкосили часть охраны и почти попали в самого Повелителя, успешно выставившего Щит Хаоса для защиты, после чего последовал Каскад Молний, Кровавая Цепь и Каменный Пресс, и в живых остался только один нападавший, от остальных, только кровавые ошметки разлетелись.

Целый и практически невредимый сидхе (мелкие царапины не в счет), довольно оскалился, отдавая приказы выжившей охране, уволакивающей стонущего пленника в казематы, после чего обернулся к сыну, который в этот роковой для него день напросился на прогулку с отцом, и его улыбка увяла. Мальчик валялся на земле, слабо царапая пальцами пожухлую траву, его тело дергалось в судорогах, глаза бессмысленно смотрели куда-то в пространство, из приоткрытого рта тянулась ниточка слюны. Вздохнув, Повелитель поднял ребенка на руки и поспешил в дом.

Осмотр целого консилиума врачей принес неутешительные вести: на ребенка воздействовало странное проклятие, судя по всему выпущенное под прикрытием атакующих. Мальчик только корчился в забытьи, руки и ноги странно подергивались, живя своей жизнью, пот стекал струйками по вискам.

Особой любви к третьему сыну от пятой жены мужчина не питал, для него ребенок представлял собой всего лишь одного из многих отпрысков, законных и не очень, что поделать, уж очень любвеобильным был Хрессе ап-Коррте. Наследник, и не один, у него был, сыновья радовали его своими успехами и скоростью обучения, а эта малявка, …, впрочем, это все-таки его кровь, так что надо лечить.

Время шло, врачи измывались над пациентом по мере сил и возможностей, у мальчика резко стал портиться от постоянного лечения характер, а вскоре стала портиться и внешность. Как оказалось, проклятье глубоко воздействовало на кости, а так как ребенок рос… Он охромел, плечи перекосило… прекрасное лицо урожденного высокородного сидхе, чистая белая «лунная» кожа и великолепные длинные волосы, положенные по статусу, только подчеркивали несовершенство всего остального. Не имея возможности сравниться с остальными родственниками в магии, или боевых искусствах, или хотя бы в искусстве интриг, Риэльх пропадал в библиотеке, где и нашел свое призвание.

Полуразумные Артефакты.

За них иногда платили алмазами по весу, рабами и поместьями, дарили ночи и дни любви, убивали и грабили. Все зависело от конкретной цели, для которой изготовлялся очередной шедевр. Дар изготовления артефактов не был у сидхе редок, и ценился он только тогда, когда создавались шедевры. Простенькие и не очень амулеты раздевушканого назначения могли наклепать многие, но вот создать Вещь… Риэльх не просто создал нечто, он наделил это нечто разумом.

Первой его работой стал разумный стул. Хромец не мог быстро передвигаться, ковыляющая походка смотрелась ужасно на фоне плавного перемещения в пространстве остальных сидхе, а постоянно таскать за собой что-то, на чем можно сидеть… насмешек не оберешься, хотя ему и так было не весело. Очередной приступ боли, спровоцировавший бессонницу, направил мысли будущего Мастера во вполне определенное русло, что и помогло создать первый маленький шедевр. Три недели напряженной работы – и вот результат: одним прекрасным днем обитатели поместья ап-Коррте были потрясены увиденной картиной. Сначала раздался мягкий, приглушенный топот (Риэльх не хотел оглохнуть, поэтому ножки стула были оснащены толстыми войлочными нашлепками), а затем из-за угла вывернул горделиво восседающий на удобном стуле с подлокотниками и упругой спинкой тот, кого иначе, как уродцем, не называли.

С комфортом прокатившись по коридору, Риэльх вернулся в лабораторию и принялся вгрызаться в гранит науки с утроенным энтузиазмом. Навестивший по такому поводу своего сына Хрессе осмотрел стул, похмыкал, выслушал горячую речь энтузиаста своего дела и… выделил ему неплохое содержание в добавок к уже имеющемуся, которое парень получал, как законный ребенок правящего Повелителя.

В принципе, отец относился к парню неплохо. Любви он к калеке не испытывал, но и гнобить не позволял. После такого финта ушами парня просто окрылило. Он уже возмечтал, как покроет славой свое имя и имя своей семьи, как к нему начнут относиться с уважением, как прекрасные леди, возможно, даже станут принимать от него знаки внимания, и чем боги не шутят, даже начнут относиться к нему благожелательно…

Несколько лет все было просто изумительно, парень рос, как профессионал, все больше овладевая навыками и раскрывая секреты мастерства, и кто знает, может его мечты, и претворились бы в реальность, но жизнь преподносит сюрпризы. Хрессе погиб во время очередного покушения, и главой Дома стал его первый сын и наследник – Локрус. И первое, что он сделал, приняв полномочия Повелителя, это избавился от бесполезного, по его мнению, балласта. Все бастарды были принесены в жертву на алтарях, а калеку похоронили живьем.

Причина подобной жестокости была банальна – зависть. Это страшное чувство, что кто-то лучше, чем ты, иссушающее душу, заставляющее не спать ночами, усиливающее паранойю и плавно сворачивающее мозги набекрень.

Как первенец, Локрус старался быть лучшим. Во всем. В бою на мечах, интригах и магии, любовном искусстве и палаческом ремесле. Он с гордостью держал планку, выкладываясь на занятиях по полной программе, и все было бы просто прекрасно, если бы не один маленький недостаток.

Локрусу не давалась артефакторика.

От слова «совсем». Казалось бы мелочи, бывает, и ничего зазорного в этом нет… вот только жалкое отродье, по непонятной милости отца обитающее в покоях во дворце, а не где-то в канаве, где ему самое место, демонстрировал просто невероятные успехи. Уже в качестве обычного ученика-недоучки он смог создать вещь, потрясающую простотой исполнения и великолепнейшей задумкой, в то время как Наследник не мог склепать простейший светильник. Пока был жив Хрессе, о мести нельзя было и мечтать, но после того как Локрус принял титул… остановить его было невозможно.

Новоявленному Повелителю было плевать на родство, и на то, что талант может послужить к благу и процветанию семьи. Все это меркло перед сжигающей сидхе черным пламенем завистью. Судьба парня была решена, а решение приведено в исполнение. Все работы начинающего мастера были уничтожены, а рабочий журнал, труд всей его короткой жизни, Повелитель самодевушкано бросил в саркофаг. Место для погребения выбрали глухое, на случай, если кто-то решит пролезть в гробницу, установили ловушки, не сильно, впрочем, заморачиваясь, все записи стерли. И про гения с несчастливой судьбой просто… забыли.