Текст книги "Сага о Первом всаднике. Время проснуться дракону. Часть 1"

– В зале может быть только одна женщина – твоя глазастая подружка. – Глянув на Ворона, произнес Вик, озвучив тем самым мысль, уже посетившую всех:

– Другая особа женского пола, вряд ли, могла нарисоваться там так поздно.

В этот момент раздался звучный шлепок, сопровождающийся уже не сдерживаемым женским вскриком.

– Какой-то урод бьет девчонку по лицу?! – Резко поднялся из-за стола Корр и, набычившись, двинулся к проему. Тай и Виктор, молча, последовали за ним.

Когда, отдернув занавеску, друзья выскочили в залу, перед ними открылась столь неожиданная в своей мерзости сцена, что они на мгновение оторопели.

Посреди комнаты, спиной к ним, стоял совершенно голый давешний эльфенок. Разорванная рубашка и спущенные штаны, комом, лежали в ногах, опутывая щиколотки. Он ссутулился, повесив патлатую головенку, отчего позвонки его хребтинки торчали, как драконий гребень. Руки он держал спереди, видимо, стараясь прикрыть свое хозяйство.

Над ним, согнувшись, возвышался тот рыжий здоровенный мужик, который требовал пить за свое здоровье, когда они только заходили в трактир.

Одной рукой он все также держал пивную кружку, из которой, при каждом его пьяном покачивание, выплескивался самогон, распространяя по комнате, и без того провонявшей всякой гадостью, сивушный дух. Вторую же свою лапу он держал на пылающих ягодицах парнишки, жамкая их с явным удовольствием. Сразу становилось понятно, что звук шлепка был не от пощечины.

– Вот так я учу строптивых девок! – Проревел бугай, комментируя свои действия:

– Ты, дура, давай сюда платье, негоже моей новой подружке трясти тут перед всеми своими прелестями! – И заржал, расплескивая самогон.

Вокруг, в покат, обхватив себя руками, всхлипывая и икая, вторили ему дружки.

Слова эти, по всей видимости, относились все к той же востроглазенькой девчонке, которая совсем недавно флиртовала с Корром.

Девушка стояла здесь же, вжавшись в стену между столами. Зареванная и простоволосая, она протягивала рыжему верзиле свое платье, которое, к этому времени уже успела снять. Сама же, оставшись только в тонкой рубашке и нижних юбках, прикрывалась косыночкой снятой с головы, стараясь натянуть, явно не предназначенный для этого кусочек кружевной ткани, и на голые плечи, и на почти обнажившуюся грудь.

Папаша Лайсо, тоже находился здесь. Его руки были заломлены назад, отчего он стоял, наклонившись, и высокий колпак, свесившись вперед, закрывал ему весь обзор. Он то и дело вскидывал голову, пытаясь смахнуть его назад, и глухо бубнил – то прося, то уговаривая, то угрожая префектурой, своим обидчикам.

Два борова, которые держали ему руки, не слушая его, внимали своему главарю.

Тут один из услужливых пьянчуг, передал платье Рыжему. Он же, отпустив мальчишку, освободившейся дланью ухватил тряпку и снисходительно, с похабной ухмылкой, пообещал девчонке:

– Не реви, дура, в следующий раз я и тебя оприходую, с такими-то сиськами! А сегодня придется тебе моими парнями довольствоваться! – Чем вызвал очередной взрыв хохота и одобрительные крики.

В этот момент и слетело, с наших приятелей, минутное оцепенение, и они угрожающе двинулись вперед по проходу, вынимая прихваченные мечи и кинжалы из ножен.

Впереди шел принц, а Тай с Вороном по бокам от него в пол оборота, привычно прикрывая спину.

Подойдя к пьяному верзиле и сдвинув в сторону вздрагивающего эльфенка, Виктор, откинул волосы с виска:

– Отпусти мальчика. – Спокойно сказал он, и, ожидая ответа, твердо посмотрел тому в лицо.

Это было нелегко, если честно. Насколько не высок был парень, громила возвышался над ним, чуть ли, не на целую голову.

Опустив мутный взгляд, Рыжий попытался сфокусироваться на стоящем перед ним человеке, и недоуменно протянул:

– Чёёё?! – Было понятно, что этот похабник даже уразуметь не может, что ему кто-то пытается указывать.

– Я приказал тебе, отпустить парнишку. – Так же спокойно повторил Вик.

Тут, к рыжему великану проскользнул щупленький мужичок, который был, не так сильно пьян, как остальные, или возможно, просто посообразительнее. Он встал на цыпочки и зашептал что-то тому на ухо. Были слышны только отдельные слова:

– Принц… тату… префектура… граф… не надо бы…

Детина послушал, послушал, потом еще раз попытался разглядеть стоящего перед собой, но опять, по всей видимости, неудачно. И поняв спьяну только то, что этот человек что-то имеет против него – взбесился.

С рыком, одним взмахом руки отшвырнув от себя и мужичонку, и мальчика, завопил:

– Хррр! Срать я хотел на прынца! Клянусь яйцами Светлого, я сам себе здеся прынц! – Занося, в замахе, тяжелую глиняную кружку, обливая и себя и все вокруг вонючим самогоном.

В этот момент молниеносно, одним гибким пружинистым движением, вперед выдвинулся Тай, загораживая собой Виктора. А оказавшись между принцем и верзилой, в следующее мгновение, он уже пропарывал нападавшему брюхо.

От того, что противники стояли очень близко друг к другу, он не воспользовался мечом, а левой рукой, вооруженной кинжалом, ударил снизу, прямо в вывалившееся из штанов животище пьяного детины. Своим же, тоже немалым весом, попытался оттолкнуть Рыжего в сторону.

Впрочем, ему это не удалось.

А вот кинжал сделал свое дело – по зале сразу же поплыл запах тухлятины и свежих испражнений, перекрывая и перегар, и сивушную вонь, и дух застарелого пота, что до этого тяжким облаком заполняли комнату.

А Рыжий действительно был сильно пьян и соображал туго. Продолжая высоко держать уже пустую кружку, он недоуменно, с каким-то даже заинтересованным выражением в мутном взгляде, несколько секунд взирал, как его кишки осклизлыми жгутами валятся ему же под ноги.

Только после того, как Виктор дернулся, отпрыгивая назад, а в комнате повисла чуть припоздавшая тишина, он осознал происходящее, и с воем повалившись на колени, стал сграбастывать мерзко-скользкое содержимое своего брюха.

– Я не мог ждать, ты ж понимаешь? – Тихо сказал Тай принцу, вместе с ним отступая от зловонной кучи.

– Ага, только я, наверное, и сам мог… – Так же тихо ответил ему тот, вставая в боевую стойку и готовясь принять бой.

От обиженного рева своего вожака, его дружки-приятели отмерли, и кинулись было на троих друзей, кто с кулаками, кто с ножами, а кто и с табуретом.

Было понятно, что спьяну большинство из них просто похватало то, что было под рукой, и они даже не вспомнили о своем оружии. Только двое или трое из них смогли отыскать в развале, царившем в комнате, что-то из него. Да и те, что вооружились, в искусстве владения им, явно были не сильны.

Поэтому, хорошо обученные и тренированные, с отличными клинками в руках, воины, каковыми и были наши приятели, быстро остудили горячие нетрезвые головы. И уже через несколько минут вспыхнувшего было боя, стало понятно, на чьей стороне сила.

Подобрав своего скулящего и ругающегося последними словами хозяина и нескольких раненых, пьяная компания, отмахиваясь, чем попало, подалась на выход.

Как уж они смогли взгромоздиться на коней, и каким образом уехать так быстро, не известно. Но, как показалось друзьям, почти сразу в дверь вошел гном с докладом, что все съехали и он запер ворота.

Впрочем, может, прошло и не так уж мало времени, просто и у них были проблемы после поспешного отступления пьяной компании.

Девушка, стоило последней образине скрыться за дверью, повалилась на скамью и зарыдала. Уже не сдерживаясь, она громко всхлипывала и подвывала, и никак невозможно было ее успокоить. Как только, в очередной раз, девчонка поднимала глаза на грязное пятно на полу, на то место в крови и серой слизи, где ее обидчик сгребал свои расползающиеся потроха, как было стихающая истерика, начиналась снова. И пока папаша Лайсо не догадался принести кувшин холодной воды и вылить ей на голову, ни какие словесные увещевания на нее подействовать не могли.

Сильно напугал их и эльфенок.

Пока Ворон, на пару с девициным дядюшкой, боролись с истерикой одной, Тай и Вик выхаживали второго, которого нашли под столом без признаков жизни.

Сначала они не могли понять, что с ним. Толи он пострадал от сильного удара, когда рыжий насильник отшвырнул его, толи просто отключился со страху. Тай аккуратно ощупал его ноги и руки, с особой бережностью прошелся по спине и хрупкой тоненькой шейке, потом принялся за голову.

Убедившись, что переломов и вывихов нет, он послал Виктора принести один из их дорожных плащей, чтоб прикрыть мальчика, предвидя, что когда тот очнется, и поймет, что раздет, то почувствует себя опять униженным. А на сегодня парнишке, уж точно, горестей достаточно.

Когда принц вернулся, его старший друг сосредоточенно шептал какие-то слова, склонившись над эльфенком, а по его вискам от напряжения тек пот. Руки же Тая, скользили по голове мальчика, ритмичными толчками, выписывая круговые движения. Подушечками пальцев – ото лба к темечку и на затылок, ото лба к темечку и на затылок…

Мальчик всхлипнул и попытался открыть глаза. Тай быстро отнял от него руки и со словами:

– Ох, и тяжело мне даются эти знахарские штучки. – Вытер пот со лба и накрыл эльфенка принесенным плащом.

Минуту спустя тот завозился, окончательно приходя в себя, и распахнул огромные, темные до черноты, глазища.

Даа, теперь уже точно становилось ясно – парнишка не чистокровный.

Ну, так друзья это и раньше предполагали. Дети, тем более чистой крови, слишком большая ценность для эльфов, что б один из них, мог вот так оказаться в придорожном трактире другой страны в качестве подавальщика.

Наверное, одна из оброчных девиц сумела убежать от своего хозяина. И бежала, видно, эта бедняжка так долго, что оказалась в королевстве по другую сторону Драконьих гор от владений светлых эльфов. А уж здесь, и родила маленького полукровку. Да, наверное, это единственное объяснение.

Тем временем, девушка успокоилась, и после того, как Коррах что-то пошептал ей на ушко, скрылась на кухне.

Хозяин же с расстроенным видом, потирая красные запястья, начал извиняться перед дорогими гостями:

– Даа, не в доброе время, вы господа, заехали к нам…

– Я так понимаю, не каждый день у вас здесь такое происходит? – Предположил Тай, помогая мальчику подняться и сесть на лавку за один из чистых столов.

– Да уж! До этого дня отводил Светлый этих разбойников от нас! Мы ж на Главном тракте находимся, да и Аргилл недалече, опять же… – Он кивнул на развал в противоположной стороне залы:

– А эти, как правило, не нарываются – все больше по Нижней дороге куролесят.

– Это далеко отсюда?

– Да нее. Но там глухо. И разъезды стражников префектуры там не ездють. – Стал пояснять папаша Лайсо:

– Это вдоль реки – она графский замок соединяет с городом, и по нескольким деревням пролегает. Вот там они свои разгулы-то и устраивают. Да по заречным селам шастают – возле замка-то еще один мост есть, попроще, чем городской, конечно – обычный деревянный. Но и река в том месте, еще не та, потише будет – не нахлебалась воды-то с болот лесных, что протоками их соединяет. Вот по тем-то местам, народ от них воем воет, а сделать ни чего не могуть! Год назад, сказывали, из заречья девчонку вот так же заграбастал – понравилась она ему больно. И уволок к себе в замок. А когда натешился, да выгнал, она бедолажная в реке-то и утопилась. А говорять, справная девчушка-то была – и красавица, и умница, и приданое за ней не плохое давали – от женихов отбою не было… говорять… я ж, и испугался за нашего-то мальчонку. Эээх, вот и сынов моих сегодня нет, а то б…

– Дядя, миленький! – Воскликнула вернувшаяся в залу востроглазая девица, посмотрев на того как на малохольного – с укором и жалостливо.

Сама-то она, к этому моменту, успела уже, и переодеться в сухое платье, и на кухню сбегать. А теперь, со своей обычной спорой деловитостью, что-то сгружала на стол с подноса:

– Ну что, по-твоему, могли бы Дрозд с Крохом сделать? Этих то, человек двадцать было! Прибили бы они моих кузенов, да спьяну-то, и не заметили! Благодари Светлого, что не они тута были, а господа спасители наши! Они-то воины опытные. – И она одарила каждого из «господ спасителей» благодарным взглядом, а Корру еще и улыбка лучезарная досталась.

А дядюшка ее, подскочил и стал помогать тарелки со стаканами на стол сгружать:

– Канешно, канешно, спасибочки вам великое! А вот и благодарность наша!

На столе появилось блюдо с большими ломтями розовой сочной ветчины и маленькими темными колечками копченой колбаски. Тарелки с огурчиками бочковыми с палец величиной, солеными грибами и маринованными луковками. А еще корзинка с хлебом, кувшин с чем-то и бутыль с явно более крепкой, чем пиво, коричневой жидкостью. Перед эльфенком же, красотка поставила большую кружку с парящим, видно горячим, молоком и чашечку с медом.

– Вот! – Взмахнул рукой над накрытым столом папаша Лайсо:

– Отведайте в благодарность за наше спасение моей настоечки. Эт, не та дрянь, что беруть по многу и за дешево – эта чистейшая, на травках разных настоянная. Вот компотик есть на запивочку, но я не советую – лучше грибком, аль огурчиком закусить. Присаживайтесь, господа. – Пригласил он всех, и принялся разливать по стопочкам коричневую жидкость из бутыли, а по стаканам компот.

К этому времени, поганый дух успел выветриться из комнаты, а Фейрум управиться с полами. Так что, закрыв дверь, он взял табурет, и присоединился к ним, тем самым завершив рассадку за столом, вновь образовавшейся, но уже сплоченной компании.

– Я вот только одного не могу понять… – Завел разговор Тай, после того, как все выпили по первой, и уже во всю, хрустели огурцами:

– Как так случилось, что разбойник с большой дороги в замке-то графском оказался, да еще, его и за разбой не наказывают? Он же, я понял, и не прячется особенно?

– Дааа – это беда всей округи нашей, уж зим пятнадцать как! А ты пей молоко-то с медиком, милый, пока не остыло. Аль, колбаски хочешь? – Заботливо похлопал по спине, сидевшего с ним рядом, нахохлившегося эльфенка, дядюшка Лайсо.

И только потом продолжил начатый разговор:

– История-то долгая… ну, дык, мы и не спешим вроде уж никуда. – Он разлил настоечку еще раз по кругу:

– История эта началась давно, еще при старом графе. Первенец-то у графской четы на охоте погиб, еще обженить не успели, и думали, что уж и титул, и земли, какому-нибудь племяннику достанутся. И вот, нежданно не гадано, на закате лет родила графинюшка еще одного мальчика… – Трактирщик вдруг остановился и, отмахнувшись от последней фразы, как от ненужной, посчитав ее, видно, далекой от текущей истории, решил начать поближе:

– В общем, это я к тому рассказываю, что нонешний-то господин наш, получил наследство раненько – молодой совсем был. В то время, у нас в округе красавицей первой слыла, мельникова единственная дочка. Высокая, статная, волосы, как пламя, и сама – огонь! Все парни ее были. Я, тогда еще малолеткой совсем считался, и со взрослыми парнями тягаться не мог, но и то, на нее заглядывался. – Он остановился, степенно положил ветчины на хлеб и подал эльфенку:

– Съешь, давай, хоть колбаски… молоко-то уж совсем твое остыло. Ну, так вот, – Вернулся он к своему рассказу:

– Но девка эта, мельникова дочь, не проста была – горда больно, балована. Сама раскрасавица, да и приданое у ней, по деревенским-то меркам, не мерянное было – вот и выросла такая. И что ей далось-то – но удумала она, не крестьянской женой, а графиней стать. Окрутила молодого господина махом! Не прошло и луны, как она его на ярмарке зацепила, а уж в замке поселилась. По округе верхом скакала, всем командовала, своими бывшими подружками да ухажерами помыкала. А спустя год родила сыночка. Ну, и воот… – Придыхнул он, залпом опорожняя очередную рюмашку:

– …так продолжалось зим пять, а потом, в один прекрасный день уехал наш граф в столицу, да так и не вернулся. И, хоть молод еще был тогда, но видно не дурак – на мельниковой дочке-то он так и не женился. Но она, тем не менее, как госпожа в замке жила, да звереныша своего наследником растила. С тех пор, и не видим мы графа почти, за все годы – если разов пять и приезжал, то хорошо. А в последние наезды, всегда с большой стражей, да с магом еще в придачу. А графинюшку нашу новую, так вообще не видали, ни разу – только слух прошел зим двадцать назад, что женился господин в столице, да законный наследник у него народился. – Повздыхав чуток по этому поводу, и, промеж делом, разлив опять по кругу, папаша Лайсо продолжил:

– А прознав, что граф женился, да в том браке сыном обзавелся, мельникова дочь совсем с цепи сорвалась – всю округу извела. А кому жаловаться-то, префекту, Совету? Граф-то сам носу не кажет, волю свою не выказывает… вот городское начальство и заменьжевалось, что предпринять не знает. Мельничихин графич подрос, тем временем, компанией, из всякого сброда, обзавелся, и начал озорничать по окрестным селам. В город и на Главный тракт, как правило, не лез, но уж зато, по дальним деревенькам, душу-то свою черную отводил, безнаказанность чуя. А вот, зиму назад, как мамаша-то его от злобы своей с ума совсем съехала, да на мельницу, покойного уж отца, сначала вернулась, а потом и померла совсем, он озверел полностью. Вот и к нам на Тракт выбрался, чего раньше не было. И если б не вы господа спасители, то не ровен час и в город бы нагрянул! А так, может и помрет – с пузом-то пустым…

– А почему все так далеко зашло? Я графа Аргиллского знаю, нормальный, вроде, мужик – спокойный, разумный. Ты ж, Тай его тоже знаешь, ну? – Воскликнул Ворон.

– Знаю, верно, он в советниках у короля ходит. И наследника его знаю. Да вы тоже его видали! – Тай повернулся к Вику:

– Когда в прошлом году твой батюшка с Архимагом приезжали, в их свите паж был, зим семнадцати – темненький, невысокий и спокойный такой, помните? Он, кстати, в отличие от рыжей образины, очень даже на отца-то похож! И, да – почему граф безобразие такое допустил своих на землях-то?

– Есть мнение, что Мельничиха, пока без него в замке командовала, прикармливала городских-то господ из графских закромов. А как сам-то в редкий час наезжал, то у нас тут тишь, да гладь наступала – она, зверюгу-то сыночка прикручивала, а сама горюющей брошенной женщиной прикидывалась. У графа-то рука на них, видно, и не поднималась. Что-то до него доходило, конечно, раз с такой охраною наезжал, но видно, так – по малости. А Совет молчал – вот скажут они, а граф-то ничего и не сделает, как многие годы не делал, и съедет. А Мельничиха-то с сыночком останутся! Что тогда? И ни каких подарков больше… вот. А ты ешь, давай, а то сил-то совсем не будет. – Опять начал он пичкать эльфенка, подталкивая к нему едва надкушенный кусок. Да послал племянницу на кухню молоко, совсем уж остывшее, подогревать:

– Вот, думаю, что с мальцом теперь делать? Ему оставаться никак нельзя – не дадут ему жизни здесь графичевы дружки! Когда еще в городе прознают, что сам-то он помер…

– А давно у вас этот мальчик-то появился? Откуда он? – Спросил Тай у дядюшки Лайсо.

У самого-то парнишки спрашивать было пока бесполезно – он до сих пор жался в угол, ни на кого не глядел, и даже на заботу хозяина почти не реагировал.

– Да сам пришел, лун пять назад. Холодный, голодный, нарисовался как-то на пороге, осенью прошедшей. Лошадник вон, его пригрел. Я-то и не знал по началу. А потом стал в трактире помогать, так и прижился. Он мальчик хороший – послушный, работящий. А мне что куска мальцу жалко? Одеженки разной от выросших сыновей, вон – полный сундук остался. Он вот только плохо ест, как пришел худющий, так все и не поправиться никак. А кто он и откуда, не знаю – ни че не сказывал. Вот только имя назвал и все, Лионом его кличуть…

Все, естественно, воззрились на Фейрума, ожидая, что может тот чего добавит, но не успел гном и слава молвить, как эльфенок вдруг сам неожиданно выдал:

– Вы не люди… – Голосок его звучал хрипловато, придушенно, как будто парень через силу выпихивал из него звуки:

– Не он, а вы… – Указал он подбородком сначала на Вика, а потом на Тая с Корром.

– Точно! А ты сам-то человек, что ли?! – Весело хохотнул Ворон на первые произнесенные слова парнишки.

Тай укоризненно посмотрел на друга, зачем он мальчика задирает – тот на контакт пошел, а насмешка может все испортить. И уже аккуратно подбирая слова, обратился к эльфенку:

– Верно. Мы не люди – мы оборотни. Но и Лошадник не человек, и ты тоже…

– Знаю…– Тихо сказал мальчик. Хозяин с племянницей, кстати, тоже не удивились этому сообщению, а только, с интересом поглядывали на вдруг заговорившего мальчика.

– А вот Вик у нас принц. Нас таких много по свету ходит – и оборотней, и эльфов и гномов, а вот настоящих принцев в этом королевстве всего трое. Так что, это он у нас особенный, а в нас всех ничего такого и нет. – Тай, как зверь на охоте, подкрадывался к эльфенку со своими вопросами – осторожно, с подветренной стороны:

– Просто, нам интересно, откуда ты здесь появился – это же не страна светлых эльфов? Где твои родители? Почему ты здесь один оказался?

– Я из Ламариса… мы, с мамой и папой жили в поместье – там только мы, да через балку хижина бабки Травяны знахарки… а деревня в отдалении. В Лацидуме светлых я никогда не был – от нас до него еще целый день пути… – Неуверенно, по словечку, но парнишка начал отвечать на вопросы.

Все затаили дыхание.

А он, зачерпнув ложку меда, размешал в молоке, и залпом выпил всю кружку. И, уже обычным, не хриплым голосом, вдруг выдал:

– Мама с папой были людьми, и их убили из-за меня! Из-за того, что я такой! – И мальчик с остервененьем дернул себя за острое ухо.

– Тихо, тихо, миленький. – Сказал папаша Лайсо и, погладив эльфенка по голове, аккуратно отвел его руку.

А того, как прорвало – он заговорил быстро-быстро, сбиваясь и перескакивая с одного на другое:

– Откуда я у них взялся – не знаю, но они были хорошие и меня любили! А я их… они не крестьяне, точно – к нам работники из соседней деревни приходили, и деньги у нас были… и образованные они! Папа учил меня всему, и письму, и истории, и географии. А потом пришли эльфы… – Мальчишка скривился – вот-вот сейчас заплачет! Но нет, перетерпел вроде, и погнал дальше:

– Вы про оброк людьми знаете, что Ламарис Лацидуму платит? У эльфов-то народу мало, детишки редко рождаются. А человеческие девушки, пусть и полукровок, но десяток за свою короткую жизнь нарожать могут. Эльфийки ж их, за несколько тыщ зим, двое в лучшем случае! Вот после Большой битвы, они и договорились меж собой…

– Спокойно, Малыш, мы историю знаем. Ты про себя и близких рассказывай. – Осторожно притормозил его Тай, боясь, что пересказывая исторические события, парень выговориться, а о себе промолчит.

– А что про себя? Тут без истории нельзя… всего отдают по пять девушек в год. Города по очереди, разом всех. А когда до деревень доходит, то те по одной. В общем-то, говорят, что им там хорошо – они же не скот, а великая ценность для эльфов. И из бедных многие сами идут. Здесь-то крестьянкой всю жизнь коров доить, да капусту поливать, а там сразу, вроде как госпожой становишься – к знатному эльфу в жены. Но не все хотят от родных-то уезжать, у кого и парень есть… а там-то жребий! Вот кто может, тот и откупается. И в результате, вместо ладной да пригожей дочери старосты, аль купца, к эльфам какая-нибудь больная сирота, а, то и нищая калека едет. А в договоре сказано, что девушки должны быть самые красивые да здоровые. Оброк-то собирают королевские сборщики подати, а уж эльфы девок на границе получают. И часто такое бывает – увидят, что девушки больные иль некрасивые совсем, и сами в набег идут по ближайшим деревням. В наши места ни разу не доходили еще, мы, вроде как, далеко. А вот в этот раз дошли… наши деревенские им отпор, видно, дали. А что могут крестьяне против эльфийских-то воинов – ничего! Светлые и девушек забрали и народу много покалечили… может, и убили кого. А когда эльфы уехали, деревенские на нас злобу-то свою и сорвали – родителей убили, а дом сожгли. – Парень сморщился, желая в очередной раз удержать слезы, и уж вроде захлопал влажными ресницами, но вдруг неожиданно схватил ближнюю к себе стопочку с настойкой, и жахнул целиком.

– Ох-ти ж, Светлый мой! Что ты делаешь? Она ж крепкая! – Завопил папаша Лайсо.

– Не бойся, хозяин, парнишка-то уже не маленький – эльфы долго взрослеют. Потому и откормить его не можешь. А крови-то эльфийской в нем много видать, раз, не обученный, сущность других чувствует. Сколько тебе зим-то на самом деле? Уж точно не тринадцать. – Успокоив хозяина, спросил эльфенка Тай.

– Двадцатая зима с той осени пошла. – Ответил парень, и как-то весь подобрался, став сразу и выше и старше.

– Рассказывай дальше. – Подбодрил его Ворон.

– Да все уж почти. Я сам-то на охоте в лесу был – еще до зари ушел. А когда к вечеру возвращался, меня бабка Травяна возле оврага перехватила, и к дому не пустила. Все рассказала – как утром, чуть свет, явились крестьяне с косами и топорами, как кричали, что мои родные должны быть прокляты, раз такую тварь, как я, воспитывать взялись. Что можно было и человеческого ребенка к себе в дом принять – мало ль сирот на свете… потом, видно, их убили, а дом подожгли. Бабка та, мне конька своего старого дала, монеток мелких горстку, да хлеба с яйцами вареными положила в мешок. И велела уезжать подальше от Ламариса – за хребет, в те страны, где к таким, как я, лучше, чем у нас относятся. Я, сначала, ее, конечно, не послушался, к дому пошел. Но там уже ничего не осталось – одни головешки дымящиеся. Я испугался очень и постарался побыстрее уехать из тех мест. И, как соседка велела, за горы подался. Купеческий караван встретил. Купец меня сначала принял, а когда уже в Эльмерии оказались, его охранники отобрали у меня и лошадь, и те несколько медных монет, что оставались, да еще амулет, который на моей шее с рождения висел, и выгнали из каравана. – Тут парнишка остановился, обвел всех глазами нерешительно, видно соображая, что говорить дальше, а что нет. Но, тяжело вздохнув и собравшись с духом, решил-таки, похоже, рассказывать все как есть:

– Мне пришлось бродяжничать и попрошайничать… воровать иногда… я пытался, конечно, подработать, но кто ж меня такого маленького и худого в работники возьмет? Проще сразу прогнать, чем попробовать… пока лето-то было – вроде и ни чего, выживал, а как холодать-то стало, вот тут мне конечно тяжко пришлось. Потом я сюда добрался, а здесь Лошадник – тоже не человек! Он и пожалел меня, к себе на конюшню взял. Потом и Вы, дядь Лайсо, меня не выгнали… спасибо Вам! – И парень, прямо сидя за столом, попытался изобразить поклон в сторону хозяина.

– Ой, ладно, малец… хм, парень! – Замахал на него руками тот:

– Вот только делать-то нам, что с тобой?

– А мы его с собой заберем. – Вступил в разговор, до этого молчавший, принц:

– Поедешь с нами Лион? Я тебя брату представлю – он, Наследник престола. Тебя, эльфа-то, пажом к себе в свиту точно возьмет. Будешь песни ему петь, да копье на турнирах подавать. Петь-то умеешь?

– Умею… немного. А почему не к Вам? Вы же тоже принц. – Спросил тот.

– Ну, во-первых, до приезда в столицу – я среди своих просто Вик, и на «ты», пожалуйста. Не привык еще я к этим церемониям – десять зим без них прекрасно жил! А во-вторых, что там дальше, да как будет, не знаю, посмотрим, может и мне придется пажом обзаводиться! – И весело рассмеялся.

– А Вам, папаша Лайсо, не мешало бы о себе, да о своих близких позаботиться. Эти разбойники ведь к Вам придут, у Вас же в трактире все случилось, да еще и парня не найдут… – Напомнил о еще одной надвигающейся проблеме Ворон.

– Дааа, я уж подумал об этом… мож, охрану в Аргилле нанять? Человека три хватит? – Ответил хозяин растерянно.

– Я предлагаю другое решение… – Ответил Корр, и вопросительно посмотрел на друзей.

Те согласно кивнули. А он, получив их согласие, сорвался со скамьи и бегом кинулся в комнатку, в которой они начинали свой вечер в этом трактире.

Вернулся быстро, неся их седельные сумки, и одну сразу же передал Вику.

Тот, порывшись в ней, достал две звезды из белого металла. При ближайшем рассмотрении, когда он их выложил на стол перед всеми, стало понятно, что это знаки Светлого, внутри которых выбиты древние руны какого-то заклинания.

– Это охранные обереги – их сам Архимаг создавал. Нам они больше без надобности. Вы их над воротами и над входом в трактир прибейте, и каждый, кто ступит через порог, с плохим умыслом к постоянным обитателям дома, не сможет пройти дальше – ноги сами вынесут его вон. – Сказал Виктор, и продвинул звезды по столу к папаше Лайсо.

– Да вы все наши беды разрешили, господа! Уж не знаю, как вас и благодарить? А давайте выпьем еще! – Радостно воскликнул тот.

***

Проснулся Ли в давно уж забытом состоянии – в спокойной безмятежности. Ему, вроде как, даже, что-то снилось хорошее … с самого дома, такого не случалось.

Тут, за воспоминаниями о покинутом не по своей воле доме, надвинулся и кошмар прошедшего дня.

На мысли о страхе, унижении и собственной беспомощности, тут же отозвалось и тело – само свернулось в калачик, подтаскивая колени к самому подбородку.

« – Вот был бы я высоким и сильным, и был бы у меня в руках меч… иль волшебство эльфийское, то тогда бы…»

Тут пред глазами, как воочию, предстали его спасители – Тай, Вик и Корр, такими, какими он увидел их перед тем, как удариться головой и отключиться – сильными, высокими и бесстрашными.

И вот они берут его с собой! Именно из-за их обещания он спал сегодня так хорошо, не смотря на вчерашнее! Так что, не может он, сжавшись от вчерашних страхов, лежать и дрожать, как побитая собачонка!

« – А вдруг они узнают и решат, что я трус?! И не возьмут с собой! А вдруг они уже уехали?!»

Стоило этим, по настоящему уже, страшным мыслям попасть в голову Ли, как он подскочил со своей лежанки в закутке конюшни, и кинулся в трактир.

Заполошные мысли неслись поперед ног, сперепугу не давая заспанным глазам разглядеть дорогу. Во дворе, чуть не снес одного из Светлых братьев, ночевавших тут же – в конюшне на сеновале, а теперь, плескавшихся в бочке с водой у ее порога. А в неприбранном еще зале, чуть сам не расшибся, запнувшись об упавшую скамью.

Но, когда он с размаху залетел в кухню, то увидел, что, ни кухарки, ни посудомойки, ни поварят, что приходили из деревень, еще не было.

« – Уф! Знать совсем, раненько!» – Догадался он, глядя, как папаша Лайсо, в гордом одиночестве, только водружает на плиту «кашную» кастрюлю.

С успокоенной душой Ли, было, сунулся помочь хозяину, и потащил еще дров к печи, но тот, увидев его, вдруг заохал и заахал:

– Ой-йой-йой, малыш! Ай! Прости – парень! Все ни как не привыкну к тому, что ты оказывается совсем взрослый. Какой же ты грязный, да чумазый! Господа же тебя в самый королевский дворец везти собрались! Иди сюда. – И, видно, забыв опять, что парень давно большой, потащил его, как маленького за руку в заднюю комнату. А там, найдя в хозяйстве посудомойки тетки Овсяны, здоровенный таз, заставил хорошо умыться.