Текст книги "Политика и ирония: совместимость и взаимодействие"

Анна Горностаева
Политика и ирония: совместимость и взаимодействие. Монография

Рецензенты

Доктор филологических наук, профессор Л.И. Богданова

Доктор филологических наук, профессор А. Л. Семенов

Текст публикуется в авторской редакции.

Корректор – Ю. Долгова

Введение

Эта книга посвящена политикам и политическому дискурсу во всем разнообразии его проявления. Хочется подчеркнуть, что при анализе высказываний государственных деятелей и исследовании их речевых портретов автор категорически воздерживается от морально-нравственной оценки деятельности того или иного политического лидера. Данная работа концентрируется только на вербальной стороне поведения говорящих и рассматривает политиков исключительно как ораторов (более успешных и менее успешных), оставляя за рамками вопросы этики и идеологии.

Поскольку политика занимает значительное место в современной жизни, внимание многих приковано к международной ситуации и действиям политиков. Внутренняя ситуация в стране беспокоит граждан ничуть не меньше, потому что от нее зависит благополучие каждой семьи. На руководителей государства возлагаются определенные надежды; именно политики, по мнению народа, несут ответственность за все позитивное и негативное, что происходит в стране.

Политическая коммуникация выступает своеобразным социально-информационным полем политики. Ее роль в политической жизни общества сопоставима, по образному выражению французского политолога Ж.-М. Коттрэ, со значением кровообращения для организма человека [Cotteret 1973]. Понятие «политическая коммуникация», начавшее складываться в середине XX века в послевоенной западной Европе [Braddock 1958], [DeFleur 1970], [Lasswell 1948], [Shannon, Weaver 1949], в последние десятилетия является центром внимания многих исследователей, как российских, так и зарубежных: [Баранов, Пикалов 2003], [Бронников 2013], [Грачев 2004, 2005], [Обвинцева 2004], [Чудинов 2009], [Шарков 2012], [Шварценберг 1992], [Bordewijk, Kaam 1982, 1986], [Perloff 1998], [Ponton 2014], [Pye 1987] и др.

Но политическое общение – не только предмет научного исследования. Это понятие прочно вошло и в обыденную жизнь. Благодаря СМИ имена государственных деятелей, как отечественных, так и зарубежных, знакомы практически каждому. Просмотр новостных программ является одним из обязательных пунктов ежедневного распорядка, а политические ток-шоу захватывают внимание значительной части зрительской аудитории. За выступлениями политиков с большим или меньшим интересом следят во всем мире.

Очень важно не только что говорят государственные деятели. Значимо также как они говорят. Ораторские навыки, умение быть убедительным, способность «зацепить» аудиторию, вызвать доверие и симпатию – вот составляющие успеха на политической арене. Политический дискурс – это своего рода искусство, а политик – творец собственного имиджа. Чем значимее образ лидера, тем выше вероятность успеха. Поэтому в любом политическом дискурсе присутствует элемент шоу, рассчитанного на публику.

Эта сторона политического дискурса обусловила все более частое использовании иронии в современных политических дебатах. Термином «ирония» сегодня обозначаются разнообразные явления, которые объединяет идея несовпадения ожидаемого и реального положения вещей. Исследователи указывают на расхождение объективных свойств предмета и его нормы, имеющейся в нашем сознании, как на основную предпосылку комического [Дземидок 1974, Пропп 1997]. Ссылки на иронию как на категорию комического можно найти в работах Ю.Б. Борева [1970], Б. Дземидока [1974], С.И. Походни [1989], В.Я. Проппа [1997], О.Я. Палкевич [2001], С. Аттардо [2007], К.А. Воробьевой [2008] и др. Иронию предлагается рассматривать как философско-эстетическую категорию, как феномен культуры [Пивоев 2000], с точки зрения антропоцентрического подхода [Мухина 2006], а также как ментальное и лингвокультурное образование [Брюханова 2004]. Юмор, частью которого является ирония, находит свое отражение в образе жизни народа, его культуре и языке. Политический юмор и ирония – явления, не имеющие постоянных характеристик. Они находятся в движении, видоизменяются под влиянием общественных процессов, сдвига морально-эстетических ценностей, значимых мировых событий. Исследователи британского и американского политического юмора [Blank 2013], [Bilig 2005], [Lewis 2006] и др. замечают его тесную связь с переменами, происходящими в мире, представлениями о политкорректности, а также обращают внимание на постоянно варьирующиеся запросы общества в отношении ироничности в политическом дискурсе.

Целью данной монографии является исследование места и роли иронии в речах современных государственных деятелей и ее влияния на формирование взаимоотношений с аудиторией. Для анализа были выбраны преимущественно отрывки из выступлений современных российских, британских и американских политиков и деятелей культуры, рассуждающих о политике. Это материалы, принадлежащие к различным жанрам речи: выступления перед избирателями, официальные заявления, политические интервью, ток-шоу, юмористические программы о политике и с участием политиков и т. д. Частота использования иронии обусловлена, во-первых, жанровыми особенностями дискурса; во-вторых, национально-культурными особенностями; в-третьих, речевым портретом говорящего.

Основной задачей исследования является поиск ответа на вопрос: насколько совместимы ирония и политика. Предварительная гипотеза состоит в следующем: ирония в политическом дискурсе а) уместна; б) полезна; в) часто необходима.

Глава 1, теоретическая
Политический дискурс: что это?

1.1. Идеология

Понятие политического дискурса в научной литературе не однозначно. Исследователи определяют его как разновидность идеологического дискурса, основное назначение которой состоит в борьбе за власть [Базылев 2005, Михалева 2004]; коммуникацию, имеющую своей целью завоевание и удержание политической власти [Баранов, Казакевич 1991]; деятельность, направленную на формирование, поддержание и изменение отношений доминирования и подчинения в обществе [Кожемякин 2011]; при этом концепты «власть» и «политик» относят к его базовым концептам [Гаврилова 2002]. Дискурс понимается как вербализация определенной ментальности; такой способ говорения и интерпретирования окружающей действительности, в результате которого не только специфическим образом отражается окружающий мир, но и конструируется особая реальность, создается свой (присущий определенному социуму) способ видения мира, способ упорядочения действительности, реализуемый в самых разнообразных практиках. Некоторые исследователи склонны соединять понятия «политический дискурс» и «политика» в одно целое, определяя политику как кодифицированные знаки, развертываемые при помощи акта высказывания в социально-семиотический процесс – речевую дискурсию, понимаемую как совокупность речевых (дискурсивных) практик, оказывающих влияние на формирование представления об объекте (факте, явлении, процессе), который они представляют [Романов 2002]. Действительно, влияние на собеседника, а также, в глобальном масштабе, на народные массы, формирование общественного мнения и определенного отношения народа к политической ситуации можно назвать отличительной чертой и основной задачей как политики, так и политического дискурса.

Политический дискурс часто ассоциируется с агрессией и уподобляется военным действиям. Действительно, нападение – одна из основных стратегий этого вида коммуникации. Добавим: одна из основных, но не единственная. Характер политического дискурса во многом определяется характером отношений между коммуникантами, обстановкой, культурным уровнем собеседников. Кроме того, политический дискурс неоднороден. Исследователи выделяют такие речевые жанры, как политический памфлет, политическая антиреклама, политическая карикатура, партийная программа, лозунг политический, лозунг на демонстрации и др. [Дементьев 2010]. Каждый жанр определяется своим стилем, что диктует выбор соответствующих языковых средств для каждого речевого акта. Некоторые исследователи (напр., [Рососк 1987: 19]) полагают, что вся история политической мысли – это история политического дискурса, то есть изменение речевых актов (устных или письменных), выполненных в рамках определенных конвенций, и изменение условий допустимости этих речевых актов. В лингвистической литературе политический дискурс представлен как многоаспектное и многоплановое явление, как комплекс элементов, образующих единое целое. Политический дискурс – это совокупность «всех речевых актов, используемых в политических дискуссиях, а также правил публичной политики, освященных традицией и проверенных опытом» [Баранов, Казакевич 1991: 6].

Различие между идеологическим дискурсом и его подвидом – политическим дискурсом исследователи видят в том, что политический дискурс эксплицитно прагматичен, а идеологический – имплицитно прагматичен. Первый вид дискурса (политический) называют субдискурсом, второй вид (идеологический) – метадискурсом [Сорокин 1997: 57].

Политический дискурс трактуется как институциональное общение, которое, в отличие от личностно ориентированного, использует определенную систему профессионально ориентированных знаков, то есть обладает собственным подъязыком (лексикой, фразеологией и паремиологией) [Карасик 2004].

Политические тексты имеют содержательный и целевой признаки. Основной содержательный признак политических текстов – «это отражение в них деятельности партий, других общественных организаций, органов государственной власти, общественных и государственных лидеров и активистов, направленной на развитие (в широком смысле) социальной и экономической структуры общества. Целевой признак политического характера текста – это его «предназначенность для воздействия на политическую ситуацию при помощи пропаганды определенных идей, эмоционального воздействия на граждан страны и побуждения их к политическим действиям» [Чудинов 2003(6): 8]. Таким образом, центральное понятие в политической коммуникации – это личность адресата и способы его убеждения.

1.2. Манипуляция

Язык и общество представляют собой неразрывное единство, и все события, происходящие в данном языковом обществе, находят свое отражение в языке. Язык политики существует для того, чтобы выражать мысли государственных деятелей, относящиеся к их профессиональной сфере. Современный политический дискурс – явление сложное и многообразное, подверженное постоянным изменениям. Как уже отмечалось, основной его целью является воздействие на сознание и настроение общества, навязывание определенной точки зрения. Речь политиков, как правило, отличается экспрессивным характером, эмоциональностью. Как справедливо замечает В.И. Шаховский, «…народу важен не столько смысл сказанного, сколько эмоции, рожденные сказанным… манипулирование общественным сознанием власть осуществляет при помощи языка» [Шаховский 2008: 265]. Поскольку часто политический дискурс осуществляется на фоне предельной нервной напряженности, в состоянии эмоционального стресса, он содержит множество экспрессивных единиц, нередко выражающих негативную оценку оппонента. Политик, жонглируя словами, может доказать, что «черное – это хорошо замаскированное белое», т. е. строит свое доказательство по формуле «X – это Y» [Маслова 2008: 44]. Таким образом, лексическое манипулирование активно проявляет себя в политическом дискурсе либо через изменение значений слов, либо через выбор определенных слов для обозначения объектов.

Политическая коммуникация – это всегда манипулирование общественным мнением. Это манипулирование представляет собой особый вид психологического воздействия, характеризующийся установкой на скрытое внедрение в психику объекта целей, желаний, намерений, не совпадающих с теми, которые адресат мог бы сформулировать самостоятельно. Манипулятивное воздействие в дискурсе обусловлено его когнитивной природой и реализуется через специфическое функционирование языковых средств, причем следует отметить, что инструменты политического дискурса гораздо богаче политических целей. Исследователи отмечают, что базовой оппозицией для политического дискурса является оппозиция «свои» – «чужие», которая проявляется на лексическом, морфологическом, синтаксическом уровнях [Михалева 2004].

Политический дискурс является центральным понятием политической лингвистики – науки, призванной изучать воздействие на массовое сознание языковых средств и приемов. Исследователи называют этот объект изучения «властью языка» [Маслова 2008]. В то же время существует термин «язык власти», который обозначает то, как говорят, какими языковыми средствами и приемами пользуются представители власти, и это – предмет исследования «чистой» лингвистики. Лингвистический анализ языка политики – это, по сути, выявление способов использования языковых знаков для достижения определенных политических целей.

Одним из первых учебных пособий на русском языке по новой дисциплине является труд А.П. Чудинова «Политическая лингвистика», опубликованный в 2003 году. Это попытка обобщить опыт отечественных исследователей политической коммуникации. Для характеристики политической коммуникации автор выделяет следующие антиномии:

1) ритуальность и информативность;

2) институциональность и личностный характер;

3) эзотеричность и общедоступность;

4) редукционизм и многоаспектность информации в политическом тексте;

5) авторство и анонимность политического текста;

6) интертекстуальность и автономность политического текста;

7) агрессивность и толерантность в политической коммуникации [Чудинов 2003(a): 42–56].

Исследователи отмечают также следующие парадигмы: неопределенность – конкретность, истинность – ошибочность [Кожемякин 2011], прямота – косвенность, направленность от политика к аудитории – от аудитории к политику [Шилихина 2011]. Таким образом, политический дискурс обладает сложной структурой и обилием критериев оценки.

В процесс политического дискурса вовлечены, как правило, более двух участников, один из которых – аудитория, являющаяся косвенным адресатом высказываний говорящих (или, по определению некоторых исследователей, адресантом [Зинченко 2010]). Этот участник играет в дискурсе немаловажную роль, поскольку именно на его реакцию и нацелены все высказывания собеседников. Реакция на высказывания может быть разнообразной. Исследователи выделяют ситуации с пассивным восприятием, с активным участием и с сопротивлением внушению со стороны адресата [Демьянков 2002]. При пассивном восприятии говорящий может обойтись и малоинтенсивными средствами, резервируя более сильные средства только на тот случай, когда нужно ускорить воздействие. В ситуации с активным восприятием внушения реципиент охотно позволяет убедить себя, особенно если он надеется, что все происходит в его интересах. Наблюдается прямое соотношение между интенсивностью используемых речевых средств в активно осуществляемой атаке и преодолением сопротивления. Когда же адресат активно сопротивляется внушению, то наиболее эффективное воздействие на него происходит при нарушении говорящим коммуникативных ожиданий собеседника. Именно в этом случае сопротивляемость уменьшается.

Для воздействия на собеседника, а также для поддержания интереса аудитории говорящие используют различные языковые средства и стилистические приемы, в том числе иронию. В данной работе ирония рассматривается в первую очередь как дискурсивное явление, поэтому представляется правомерным сделать акцент на исследовании иронии как факта определенного дискурса, который является одновременно и идеологическим процессом, и лингвистическим феноменом [Паше 1999]. Ироническая интерпретация политического события, то есть его трансформация в медиа-событие, предполагает осознание неоднозначности, диалектичности политических процессов. Политический дискурс, освещающий события и факты в ироническом ключе, ориентирует аудиторию на активное переосмысление политических реалий, на отказ от политического конформизма; из пассивного потребителя информации адресант превращается в активного интерпретатора. Исследователи определяют иронию как интердискурсивное явление, что в значительной мере позволяет упразднить известный «раскол» между «идеальным» (смысловым) и «материальным» (языковым) аспектами иронии, пересмотреть соотношение лингвистического и экстралингвистического компонентов в структуре концепта иронии, а также проанализировать феномен иронии в политическом дискурсе не как частное явление, а как конкретную реализацию одного из центральных концептов культуры современности [Веселова 2003].

Однако высмеивание противника в споре нельзя назвать новым приемом в искусстве ведения политических дебатов. Смех всегда являлся одним из средств уничтожения соперника. По мнению многих теоретиков комического (напр., Анри Бергсона), смех – это проявление неосознанного желания унизить противника и тем самым откорректировать его поведение. Такая направленность сознательно эксплуатировалась в политических дебатах еще со времен Римской империи. Об этом свидетельствуют обличительные речи Цицерона, в которых высмеиваются даже личностные характеристики противника (вообще говоря, не имеющие прямого отношения к политике). По [Corbeill 1996: 4], оратор «входит в сговор» со слушателем, стремясь исключить из игры своего политического оппонента как не заслуживающего никакого положительного внимания.

Поскольку высмеивание находится на грани этически допустимого, можно предположить, что оскорбительный юмор воспринимается обществом как уместный только в самый критический период истории; исследователи придерживаются мнения, что в «нормальные» периоды такой жанр вряд ли допустим [Демьянков 2002]. Вопрос об уместности язвительной иронии, колкости и грубости в адрес оппонента в современном мире остается открытым, но подобные примеры встречаются в речах политиков все чаще. Умело использованная ирония делает политический дискурс более ярким, насыщенным и убедительным, а ироничный политик владеет искусством манипулирования общественным мнением лучше, чем оратор, обходящийся без иронии.

1.3. Иронические политические жанры и их особенности

О разнообразии политических жанров уже упоминалось в п.1.1. Существуют различные классификации политических жанров. Так, опираясь на деление первичных и вторичных речевых жанров М.М. Бахтина, применив их к жанрам политического дискурса, Е.И. Шейгал определила, что «первичный дискурс образуют жанры институциональной коммуникации, составляющие основу собственно политической деятельности: речи, заявления, дебаты, переговоры, декреты, конституции, партийные программы, лозунги и т. д., а жанры бытового общения выступают по отношению к ним как вторичные. Вторичные жанры политического дискурса можно определить как «разговоры о политике»; они носят респонтивный характер и представляют собой комментирование, обсуждение, интерпретацию, одним словом, реакцию на действия» [Шейгал 2000(b): 269].

По классификации Ж.В. Зигманн, политические жанры представлены иерархической структурой, возглавляет которую гипержанр: гипержанр «программные документы», включающие такие жанры, как «программа», «манифест», «устав»; гипержанр «предвыборная агитация», в который входят жанры «предвыборная платформа», «политическая реклама»; гипержанр «политические дебаты» [цит. по: Каримова 2006: 38].

Проводя стратификацию политического дискурса по субъектам политической деятельности, исследователи выделяют общественно-институциональную коммуникацию, коммуникацию между институтом и гражданином и коммуникацию между агентами в институтах [Шейгал 2000(b)]. В первом случае разграничивается коммуникация по линиям «институт – общество» (она представлена жанрами лозунга, призыва, декрета, плаката – в качестве обезличенных «высказываний институтов» или жанрами указа, публичной речи – как высказываний политических лидеров) и «общество – институт» (жанры петиции, обращения, листовки, наказов избирателей и т. п.). В дискурсе политиков-профессионалов можно выделить особую область – речевые жанры, субъектами которых могут быть лишь лица, занимающие самые верхние этажи в политической иерархии, например, руководители государств: это такие жанры, как инаугурационная речь, послание парламенту о положении дел в стране, прощальное обращение президента и др. В коммуникации между агентами в институтах выделяются внутренняя (служебная переписка, закрытое заседание) сфера и публичная сфера, в которой реализуются жанры переговоров, парламентских дискуссий, партийной программы, программной речи на съезде партии и др. В качестве одного из возможных критериев стратификации политического дискурса можно назвать отнесенность жанра к тому или иному событию политической жизни, которое может быть циклическим (выборы, инаугурация, съезд партии, церемония патриотического праздника, ежегодное выступление президента с посланием парламенту), календарным (встреча депутата с избирателями, парламентские слушания, визит политического деятеля) или спонтанным (митинг, политический скандал, референдум).

Фольклорное понимание политического дискурса предполагает подход к нему как к вербальной культуре, охватывающей весь этнос, элементы которой обнаруживаются в самых разных социальных и профессионально-бытовых слоях общества. Слагаемые этого дискурса разнородны: канцелярит и мат, анекдот и политический скандал, слухи и лозунги, частушки и т. д. Словом, это то, что исследователи называют неформальной политической коммуникацией [Базылев 2005: 9], которая разнообразна и с трудом поддается классификации.

Для данного исследования представляют интерес те разновидности политического дискурса, которые предполагают широкое использование иронии. Прежде всего, это политическое интервью, политический анекдот, политическая пародия, политическая карикатура и некоторые другие.

По мнению некоторых исследователей, ирония способна проникать во все речевые акты и почти во все речевые жанры, подобно тому как она может проникать во все виды тропов, сплошь и рядом образуя ироническую метафору, ироническую метонимию, гиперболу, литоту и сравнение [Ермакова 2014: 75]. Говоря об иронии в английском дискурсе, в частности, в политическом, мы исходим из предпосылки, что ироничность является особенностью коммуникативного стиля англичан (это проявляется в частотности употребления иронии и разнообразии ее функций). Для английской лингвокультуры применение иронических, самоиронических, саркастических высказываний актуально и естественно. Напротив, ситуации, когда ирония находится под запретом, делают англичан беспомощными и уязвимыми.

Что касается русской коммуникативной культуры, то, по нашим наблюдениям, здесь ирония употребляется значительно реже, чем в английском дискурсе, и ее использование обусловлено характером и темой общения. Тем не менее русский политический дискурс, так же, как и английский, часто содержит значительное количество иронических и юмористических высказываний.

Как уже было отмечено, характер политического дискурса может меняться в зависимости от жанра, социального статуса говорящих, культурного уровня и национального колорита. Собеседники одного социального статуса могут допускать достаточно острые нападки друг на друга, выдвигать обвинения, открыто критиковать. Мы наблюдаем подобную тенденцию и в российских политических дискуссиях, и в английских парламентских дебатах, и в американском политическом дискурсе.