Текст книги "Люди до"

Хлебную корку себе отломил.

Крохи, упавшие в чрево земли

Вновь урожаем на поле взошли»

Теперь, перед глазами у меня была новая картинка. Я видела, золотом отливающую равнину, не имеющую конца и края. Подойдя ближе, я разглядела, гладко уложенные ветром в ровные ряды, колосья пшеницы. Их укачивали порывы ветра, а они в ответ пели ему песню. И тут я не смогла больше сдерживать счастья от всей этой красоты, переполняющей меня. Я широко улыбнулась и побежала, через все поле, расставив руки в стороны, чтобы они задевали золотые макушки. Я так долго и быстро бегу, а мои ноги и легкие даже не устали. И тут я замечаю, что в руках моих оказалась крынка, полная молока, а я бегу и все сильнее расплескиваю ее. Останавливаюсь. И иду вперед, уже аккуратнее. Вдалеке вижу чистое от посадок пространство и направляюсь к нему. Молоко, то и дело старается перепрыгнуть через край, и я приковываю свой взгляд к сосуду, стараясь контролировать свои движения и идти плавно. Вдруг, натыкаюсь на что-то и молоко, через край плещется, обливая все вокруг. Я поднимаю взгляд и вижу изумительной красоты глаза, синие и глубокие. А волосы, золотые и шелковистые, пытается растрепать ветер. Но как бы он не старался, они вновь и вновь ложатся в идеальную прическу. Молодой человек подмигнул мне и улыбнулся, а на подбородке красовалась выпуклая родинка.

Я открыла глаза, разгоняя остатки сна. Вот еще, не хватало, чтобы мне снилась моя пара на воспроизводство. А сама заметила, что мои щеки – пылают огнем. Может у меня жар? Где моя спасительница?

Словно услышав мои мысли, девушка мне отвечает:

– Как спалось, наверное, приятный сон тебе снился? – Она широко улыбается, а глаза так и искрят.

– Нет, сон как сон. – Отвечаю я. А саму, почему-то, все сильнее бросает в жар. Определенно это не температура, раз я ее могу контролировать, но раньше я не испытывала таких чувств. Не зная, как объяснить свое поведение, я перевожу тему, на более интересующую меня. – Сколько времени я спала? И девушка, что была со мной, она проснулась?

– Опять столько вопросов, сначала прими лекарство.

Я скривилась, но открыла рот. В меня залилось целых три ложки, больше глотать эту гадость я не смогла.

– Молодец, идешь на поправку. – Я и вправду не чувствую боли в горле и груди, когда разговариваю, отвечаю спасибо и снова посылаю вопросительный взгляд в глаза девушки.

– Давай для начала познакомимся, меня зовут Вероника, а тебя как?

На секунду я задумалась. Такое красивое и необычное имя. Оно звучит почти так же красиво и долго, как песня, которую она мне пела.

– Лин. – Немного смущаясь, отвечаю я. Странно, мне мое имя всегда казалось красивым и мелодичным, как звон колокольчика. А сейчас я его стесняюсь, будто мое имя, слышится как звон тарелкой об стол. Наверное, Вероника это замечает и пытается меня успокоить.

– Чудесное имя, странное, как и ты сама. – Она видит мое смущение и старается сгладить обстановку. – А твоя подруга, Рон, кажется, тоже пришла в себя, правда она повредила ногу при падении, и теперь ей нельзя будет вставать намного дольше, чем тебе.

– Жаль, я хочу ее увидеть.

– Немного позже, – переводит она тему и продолжает, – тебе, наверное, интересно услышать нашу историю. Я вижу, что ты не здешняя. К тому же, все, кто попадает к нам через реку, определенно живут в других краях. – Вероника смеется и ее мягкий голосок, окутывает всю комнату. Я улыбаюсь, зная, что смеяться еще не смогу из-за боли, которая жмет мою грудную клетку.

Она попала в самую точку. История – это моя любимая тема. А узнать ее из первых уст – это предел моих мечтаний.

– Конечно, я хочу знать. – Я привстаю повыше и слушаю мелодичный, как перезвон колокольчиков голос.

– Мы, к сожалению, знаем нашу историю частично, обрывками. А может быть, наша история, воссоздавалась, как и наша группа, по крупинке, день за днем. Вы называете себя «Обществом», мы называем себя «Коммуной». Особых отличий в названии нет, оба слова представляют собой объединение людей, для достижения целей и совместных работ во благо каждого. Но, ты будешь шокирована, когда увидишь нашу жизнь, такой, какая она есть. Для тебя – многое будет неприемлемо и чуждо. Но ты должна понять, что и нам ваша жизнь кажется неправильной. – Я боялась перебить, но вопрос просто напрашивался сам собой.

– Откуда вам столько известно о нас, когда мы о вас совершенно ничего не знаем?

– Неправда, – улыбнулась Вероника. – Знаете, но не все, а только правящая верхушка. Наверное, они решили скрыть эту информацию от вас, для того, чтобы не раскрыть другую. Но сейчас не о вас, а о нас. Первые поселенцы этой местности оставили о себе немного записей. Только то, что они долго скитались по свету, в поисках более защищенного от поражения места. И они его нашли. Но не здесь, хоть и не намного дальше. В записях тех людей много тоски и обреченности, так как они потеряли многих в пути, а также, им пришлось оставить почти всех своих женщин в тайном убежище, о местоположении которого не было известно. И вот, оставшиеся мужчины, и не пожелавшие их покинуть женщины, принялись за строительство нового убежища, так как не могли больше идти. Наши дома таились в земле, благо данная местность благоприятна для земледелия и мы смогли выживать долгое время. Год за годом численность возрастала, а воздух становился все чище и безопаснее. Тогда, мы вышли наружу, покинули свои пещеры и теперь живем на поверхности, наслаждаясь солнечным светом и чистым воздухом.

Нашу Коммуну не обходили беды. Она подвергалась нападению животных, от которых была построена стена. Землетрясениям, от которых, она была частично разрушена и постепенно восстанавливается. Наводнениям, благодаря которым, мы имеем воду, как защиту и средство для пропитания. Но, благодаря силе духа и объединению, мы справляемся со всеми трудностями. Хоть в нашей Коммуне до сих пор и преобладают мужчины, со временем равновесие восстановится. – Она немного остановилась, задумавшись, а потом снова продолжила. В целом это все, что я знаю. Я мало времени уделяю обучению, в основном я работаю здесь, медсестрой. Что бы что-то понять, тебе нужно это увидеть. – Я уже начала приподниматься со своего места, как Вероника меня остановила, прижав снова к спинке кровати. – Нет, же. Конечно не сегодня. Ты еще не достаточно окрепла. Сегодня, ты немного поешь и еще поспишь.

До того, как я услышала напоминание о еде, я совершенно спокойно существовала, не подозревая, что нужно питаться. А сейчас, мой организм, тоже видимо что-то вспомнив о еде, начал усердно ее требовать, выдавая жуткие звуки изнутри. Вероника вышла, наверное, чтобы не смущать меня, а когда вернулась снова, в руках держала глубокую глиняную миску с чем-то дымящимся внутри. Это так вкусно пахло, что я проглотила слюну, по мере приближения ко мне чашки.

– Вот, поешь немного. А после лекарство. – Она поставила миску с едой и баночку с отвратительной на вкус микстурой, и вышла за дверь. Наверное, у них мало кто болеет, раз меня поселили в отдельную комнату. Все вокруг было крохотным, начиная с размеров самой комнаты, заканчивая кроватью, которая не до конца вмещала мои ноги. Скорее всего, палата, в которой нашлось мне место – детская. Это объясняет и рисунки, и размеры. Значит, в Коммуне есть и дети, и взрослые. Раньше я ничего не замечала, кроме потолка, ни в кровати, ни в самой комнате, а теперь мне захотелось рассмотреть все подробнее. Может, удастся что-то узнать до того, как меня выведут отсюда.

Но запах.

Я так хочу есть.

Накинувшись на миску, я даже не сразу стала пережевывать. После нескольких съеденных мной ложек, я остановилась, пытаясь распознать вкус, того, что пробовала. В целом, эту еду я бы назвала «Слишком». Мне она показалась слишком острой, слишком соленой, слишком сладкой, слишком кислой, слишком вкусной и слишком противной. Одно могла сказать точно, такого я не ела никогда в своей жизни, хотя меню нашего Общества довольно разнообразно. Несмотря на необычность блюда, я доела его полностью, настолько была голодна. Приятно потянувшись в кровати, решила тайком размять ноги и самостоятельно встать, чтобы потом не выглядеть неуклюжей курицей. Отбросив одеяло в сторону, обнаружила, что на мне не моя одежда, а чья-то белая рубашка, достаточно длинная, и я почувствовала себя не комфортно в чужих вещах. И потом, меня же кто-то переодел, пока я недвижимая валялась где-то. Мое лицо снова стало полыхать огнем. Наверное – это действие дурных лекарств, которые в меня вливают. Я прислонила прохладные руки к щекам и вскоре все прошло.

Выдохнув, я стала проделывать то, что планировала раньше. Постепенно, очень медленными движениями, я спустила ноги с кровати, немного повернувшись на бок. Каждое движение хоть и отдавалось болью в спине, но все же, это не та боль, которая была раньше. Теперь, упереться на руки и попробовать сесть. Я осуществила свой замысел! Хоть, комната и поплыла перед глазами, но это достаточно быстро прошло. То, что труднее всего, я оставляю под конец. Осталось только встать на ноги. Я напрягла все тело и оттолкнула себя от кровати. Мои ноги, как ватные, подогнулись под весом моего тела. Я не успела ни за что ухватиться и мешком упала на пол. В глазах снова потемнело, и я больше не чувствовала себя.

– Эй, ты в порядке?

Что-то слышалось в моей голове, но я не могла придать словам смысл. А потом меня словно выдернуло из темноты от резких ударов по щекам. Я замахала руками и открыла глаза одновременно. Картинка перед глазами была расплывчатой, и мне пришлось несколько раз открыть и закрыть глаза. А потом и вовсе закрыть глаза руками, так как не ожидала так близко увидеть лицо человека.

– С тобой все в порядке? – голос, мягкий как бархат, укутывал и окружал собой все вокруг. Я решила приоткрыть глаза и посмотреть, внимательнее, кому он принадлежит. Приоткрыв, частично лицо, я сначала разглядела глаза, которые вопросительно смотрели на меня. Никогда не видела такого цвета глаз, черные, они словно бездонная яма, призывали падать все глубже и глубже.

– Что тут случилось? Что-то упало?

Вошедшая Вероника заставила оторвать взгляд от глаз. И я ощутила чувство неловкости, ведь так долго смотреть в глаза не положено. А может, я совсем недолго на него смотрела? Я словно провалилась во времени. Мои щеки снова начали гореть огнем и я, только сейчас сопоставив все данные, поняла, что причина вовсе не в повышении температуры тела, а в неловкости момента. Но, поскольку раньше, я не испытывала такого, определить, что случилось – было сложно. Я вижу, что все ждут от меня ответа.

– Я пыталась встать и упала. – Говорю, а щеки все сильнее и сильнее загораются, чувство, будто я полыхаю огнем.

– Вот это новости. Как ты вообще смогла встать с такими ушибами. Тимофей, положи ее обратно на кровать. В следующий раз я буду тебя привязывать в мое отсутствие, чтобы ты не стремилась больше к побегу. – Рассерженный голос Вероники, вовсе не казался мне грубым и жестким, какой она хотела показаться в данный момент, и я не смогла сдержать улыбку, переводя взгляд на молодого человека с черными глазами и именем Тимофей. Он тоже улыбался, смотря на меня, уж не надо мной ли он смеется? Я опустила руки и стала сильнее оттягивать рубашку вниз, но ничего не вышло, я придавила ее своим телом к полу. А тем временем, Тимофей с легкостью поднял меня на руки и переложил на кровать. Надо отдать должное, он даже не посмотрел вниз на слишком открытые ноги, но я все равно чувствовала себя не уютно. Ко мне никогда так близко не находился человек противоположного пола, кроме некоторых учителей, но и они постоянно держали положенную дистанцию. Но ведь и я не сводила глаз с Тимофея и пыталась изучить, запомнить. Волосы намного светлее глаз, ближе к каштановому оттенку, разрез глаз смешливый, будто он вот-вот рассмеется или просто ситуация располагает. Губы, впрочем, я не успела разглядеть все до конца, так как он подмигнул мне, улыбнулся и в несколько шагов вышел из комнаты. Я даже начала задумываться, не мерещится ли мне все это, может я, просто заснула дома после просмотра панели с изображением моей пары и теперь во сне, вижу полную его противоположность? Но в этот момент ко мне подошла Вероника и аккуратно накрыла меня одеялом.

– Пообещай мне, что ты не будешь пытаться снова встать сама. Захочешь встать, позови Тимофея, он постоянно у твоей двери. Сразу подойдет и все решит.

– Как это постоянно у моей двери? Зачем? Вы что меня охраняете? – Моему возмущению не было конца. Я лежу, словно привязанная к кровати, уже долгое время, а меня еще и охраняют. – Для чего?

Вероника лишь слегка пожимает плечами и говорит, что это для моей же пользы. Не могу принять этот ответ и начинаю допытываться до истины.

– Зачем вы охраняете меня? Я не представляю для вас угрозы!

– Хорошо, – она, наконец, согласилась открыться, – Мы и правда тебя охраняем, но это действительно, для твоей пользы. Мы боимся, что за тобой придут и выкрадут у нас.

– Что? Почему меня должны выкрасть?

Вероника замялась на минуту, потом черты ее лица, стали более решительными и она сказала:

– Ту девушку, что была с тобой, прошлой ночью выкрали из ее комнаты. То, что она сбежала, не может быть правдой, хотя многие решили считать так. Но я знаю, что с ее переломом, она не дошла бы и до двери своей комнаты. – По мере того как Вероника «раскрывала карты», я все сильнее путалась в своих мыслях. Кто, зачем, почему, когда, все эти вопросы просто не умещаются в моей голове. – Поэтому, мы решили обезопасить тебя, выставив охрану к твоей комнате. Не переживай, Тимофей, очень хорошо подготовлен и он сможет тебя защитить. – Я не беспокоилась за себя, точнее за себя меньше всего, больше всего меня волнуют пропавшие девушки и Су, которая тоже исчезла, оставив записку, чтобы я ее не искала. – В любой момент можешь его позвать и что-нибудь попросить. Ну, или просто поболтать… – Вероника хитро улыбнулась и стала поднимать баночку с лекарством, которую я, наверное, уронила при падении.

Она качает головой и выходит из комнаты, но вскоре возвращается, снова наполнив сосуд – пахучей гадостью. Все мои мысли померкли, когда я приняла несколько ложек микстуры и уплыла в спокойный сон, на этот раз без сновидений.

Когда я открыла глаза, в комнате было темно. Осознание того, что произошло, нахлынуло на меня, отстраняя остатки сонливости. Я не хотела находиться здесь одна, и мне нужны ответы на мои вопросы.

– Тимофей! – Я вовремя вспомнила, что Вероника предлагала звать его в любой момент. Так, почему бы не сейчас.

Дверь приоткрылась, и в проеме показалось лицо Тимофея.

– Чего тебе? – Он спрашивал сонным голосом, мне было неловко его тревожить, но отступать уже поздно.

– Я хотела поговорить, мне нужно кое в чем разобраться, мне нужна твоя помощь. – Сделав лицо милее, я добавила улыбку.

– Сейчас. – Дверь закрылась, а через минуту снова распахнулась. Тимофей входил, натягивая на себя рубашку. Точно спал.

– Ну, спрашивай. – Сказал он, привалившись ко мне на край кровать. Я сдвинулась, поближе к стене. И молчу, не знаю с чего начать. Темнота и тишина становятся давящими, и я говорю первое, что приходит в голову:

– У тебя очень красивое и странное имя, у Вероники тоже (поправляюсь я). Ваши имена настолько длинные, что произнося их, я чувствую, как они звучат. Имя Вероники похоже на песню с колокольчиками, а твое звучит как скрипка.

– Можешь звать меня Тим, тебе так будет удобнее.

– Может. – Снова тишина. На этот раз он начинает говорить:

– Я не знаю, кто украл твою подругу, но у меня есть свои подозрения. Мне нужно многое проверить, чтобы высказывать их на общее рассмотрение.

– А мне ты можешь сказать? Я совершенно посторонний человек и не выдам тебя никому. Мне нужна хоть какая-то информация, кроме той, что я навыдумывала в своей голове. Я больше не могу гадать, что происходит. Расскажешь?

Снова тишина в ответ. Только темнота стала немного рассеиваться, и я вижу очертания фигуры Тимофея. Он совсем не двигается, сидит, как статуя. Я уже хотела протянуть руку, чтобы проверить все ли с ним в порядке, но он начал говорить. Хоть, я ждала его ответа, все равно вздрогнула.

– С тех пор, как я себя помню, могу сказать, что в Коммуне не было пришлых людей, до недавнего времени. Практически еженедельно мы вылавливаем из реки девушек, но вот только, вы – первые, кого мы спасли. Все остальные не выжили, от полученных травм. Еще есть несколько человек, пришедших к нам добровольно, сбежавших из ваших городов. Мы созвали собрания и ходили по семьям с расспросами, но никто, ничего не мог ответить на наши вопросы. Я предложил выставить посты, на подходе к стене, чтобы контролировать ситуацию и понимать, что происходит. Ведь девушки, которые оказались здесь добровольно, узнали в каждой из утонувших своих бывших знакомых, виденных ранее в городе. Они сказали, что все утонувшие примерно одного возраста восемнадцати лет, а значит «аттестованные, для прохождения процедуры воспроизводства», кстати, всегда, хотел спросить, что это значит? – Он прервал свой рассказ и вопросительно смотрит на меня, ждет ответа.

– Ну, это когда, ты достигаешь возраста восемнадцати лет и тебя, после прохождения тестов на здоровье и экзамена отправляют в соседний город, для экстракорпорального оплодотворения. – Как можно быстрее и в общих чертах объяснила я, но увидев на лице Тимофея чуть ли не открытый от удивления рот, решила вернуть тему разговора в правильное русло. – Так что там с постами у стены?

– Подожди, так это правда? Слухи, что ходят у нас в Коммуне не врут? Вы и вправду делаете себе операции для воспроизводства? То есть, как это? – Тимофей явно запутался в своих вопросах и сейчас просто говорит не связную речь, высказывая свои ощущения. А я не могу понять, что могло удивить его в столь простых вещах.

– Да, это естественный процесс. Чтобы иметь здоровое потомство Совет отбирает для нас подходящие пары.

– И у тебя тоже есть пара? – Перебивает Тим.

– Да, конечно, она определена уже давно, но перед тем, как попасть сюда, я увидела его впервые. – Сама не знаю зачем, рассказываю ему.

– И как он тебе, понравился? – Он задает совсем личный вопрос и я, смущаясь, не желаю больше продолжать этот разговор.

– Ты что-то говорил о постах у стены. – Снова поправляю его.

– Да, прости. – Он замялся на несколько минут, но продолжил. – На голосовании, было решено, что мы не можем рисковать своими людьми и, в общем, тема была закрыта. Только тела продолжали появляться. Тогда, я стал самостоятельно выслеживать, дежурить у стены, но только пару раз слышал удаляющийся в ночи звук мотора и видел корпус большой машины. А в ту ночь, когда появились вы, я впервые не пошел к стене, посчитав это, действительно, тратой времени. – Он закончил рассказывать, но я хотела знать больше.

– Ты сказал, что у тебя есть свои подозрения, но не рассказал какие.

– Да, совсем забыл, что ты не в курсе здешней жизни и думал, поймешь сама. Дело в том, что в нашей Коммуне нет таких автомобилей, наши средства передвижения просты. А такие машины есть только у Общества.

– Выходит, что это Общество, но зачем?

– Я не думаю, что все так просто. Я тоже хочу разобраться, но пока не могу придумать как. Не думал, что такие проблемы могут коснуться Нового мира.

– Как ты сказал? – В голове мелькнуло воспоминание. – «Новый мир», что это?

– Так называется наша Коммуна, мы создаем Новый мир, без ошибок старого, без неправильных решений людей до катастрофы.

«Новый мир», еще раз прожевала я слово, и в голове вспыхнуло воспоминание:

«Лин. Не ищи, будут неприятности. Я выбрала свой путь. Прости, что не сообщила заранее. Может быть, еще встретимся в новом мире. Прощай. Су»

Глава 7.

Я проснулась от того, что в комнату, резко распахнув дверь, вбежала Вероника, с диким криком «Где Тимофей!». Оглянувшись по сторонам, я поняла, почему мне так тесно и не комфортно. На моей и без того маленькой кроватке спал Тим, чуть ли не свернувшись в клубок, у меня в ногах. Он тоже проснулся, потянулся, размял руки и ноги, и встал с кровати.

– Ты что кричишь? Здесь я. – отозвался Тимофей и направился к выходу.

Я, снова красная от подступившей неловкости, уставилась невинными глазами на Веронику. Та, лишь крикнула Тиму, чтобы предупреждал, в следующий раз, а то она волнуется.

– В следующий раз? Да это случайно вышло, мы просто болтали. – Начала оправдываться я, а Вероника, просто махнула рукой и начала другую тему, подробности этой, ей были не интересны.

– Я принесла тебе поесть и немного лекарства. И еще, твою одежду. Ее вычистили, просушили, можешь наряжаться.

– Мы сегодня выйдем из комнаты? – В надежде спрашиваю, а сама уже хватаю чашку с «супом» и ложку в руки.

– Хотя бы попробуем, если ты снова не упадешь, значит – сможем пройтись. С Тимофеем, конечно, он тебя поддержит. – Вероника так широко улыбнулась, что я могла бы пересчитать практически все ее зубы, но вместо этого, уткнулась в чашку и начала торопливо есть поданное блюдо. Вкус, снова меня ошеломил, и я решила поинтересоваться, а заодно – сменить тему разговора.

– Скажи, что это за ингредиенты в супе, никак не могу разобрать, вкус совсем не тот, к которому я привыкла.

– Конечно не тот. В вашей еде абсолютно отсутствуют приправы, соль и сахар.

– А что это? – Странные названия меня смутили, я не хотела показаться глупой, но любопытство победило.

– А это и есть, добавки, которые придают разнообразный вкус пище. Ваша еда совершенно безвкусна, но вы, не зная другой пищи, привыкли к ней. Теперь, эта вам кажется неестественно пряной. Даже не спрашивай – зачем и почему, – увидев вопрос на моем лице, поспешно отнекивается Вероника, – я не в курсе.

Я доела, вкус был не так странен, как прежде, возможно я привыкла, а может мне добавили поменьше этих приправ. Я выпила и лекарство, лишь бы поскорее встать на ноги. Чем мы и занялись в следующую минуту. Вероника позвала Тимофея, я не обрадовалась, так как длина моей рубашки осталась неизменной, а они сделали вид, что ничего не замечают и продолжают вглядываться мне в глаза. На этот раз, подъем оказался менее травмирующий. Во-первых, Тим меня подстраховывал. Во-вторых, меня не так сильно шатало по сторонам. Пришлось полностью повиснуть на руках Вероники и Тима.

Первые шаги дались тяжело, как будто я заново учусь ходить. Минут пять я измеряла длину и ширину комнаты своими шагами, перед тем как сама смогла сделать пару шагов, без помощи! Но все же, сопроводить меня в ванную комнату вызвались оба. Слава богу, что внутрь зашла только Вероника, а то я уже начала опасаться, что у них нет ничего странного в нахождении вместе в душе! Не меньше часа, я отмывала с себя накопившуюся пыль и усталость, а скатавшиеся волосы никак не хотели промываться. Теперь понятно, почему они на меня так таращатся. У меня, наверное, синяк во все лицо, не зря же они так подолгу заглядывают мне в глаза. Вероника, даже помогла мне намазаться кремами (состав которых, так и не выдала) и расчесать волосы. Перед зеркалом я стояла уже совсем новым человеком. Я еще не до конца здорова, но уже обновленная. Синяков на лице не оказалось, только спина, немного отдавала синевой. Но Вероника заверила, что это скоро пройдет. Я переоделась в свою одежду и очень удивилась, найдя в кармане свой кулон. Глаза наполнились слезами, а к горлу подступил комок. Я так и не простилась с мамой, а теперь не знаю, когда смогу ее снова увидеть. Я покрутила кулон в руках, а когда уже хотела убрать его обратно, Вероника подала мне тонкую веревочку.

– Тебе нужно продеть ее через вот это отверстие и завязать на шее, если не хочешь его потерять. – Я, с благодарностью, приняла тонкую белую нить, повязала вокруг шеи свой «Талисман» (если не ошибаюсь, именно так называли «Люди до» кулоны, оберегающие и помогающие им).

Теперь, я чувствую себя самой собой, хотя бы частично. Наконец, мы покинули ванную комнату, а Тим нас встретил очень странным взглядом, наверное, просто устал ждать. Я лишь улыбнулась, моей вины, в том, что меня не мыли – нет.

– Мне нужно работать, если хочешь еще погулять, осмотреться, то не долго. Тимофей, присмотришь за ней? – Проговорила Вероника на ходу, направляясь в какую-то комнату рядом. Тим согласился, а Вероника шла и ворчала, что то, себе под нос.

– Ты, не будешь иметь ничего "против", Если я еще прогуляюсь на свежем воздухе?

Тим вздохнул, подставил свою руку мне и повел меня, через пыльные коридоры, к выходу. Когда открылась дверь, в лицо подул прохладный ветерок, я плотнее закуталась в свитер, и мы тихонечко пошли по улочкам.

По пути, все встреченные люди, здоровались с Тимом и расспрашивали про меня. Я стояла и слушала, принимала пожелания скорейшего выздоровления. Маленькие, аккуратные домики, пестрили разнообразными цветами. Сложилось впечатление, что люди, живущие здесь, совершенно не соблюдают правил сочетания цветов, а предпочитают буйство красок. Несколько домов, встреченных нами, имели настолько пеструю окраску, что я замерла перед их дверьми, осматривая все вокруг. Я хотела посмотреть на людей, что могут жить в доме с красной крышей, зелеными стенами и желтой дверью. Но, так и не дождавшись никого, мы пошли дальше. Меня удивляло абсолютно все. Воздух, который было так легко вдыхать, совсем не соответствовал моим представлениям. А зелень, растущая кругом, изумляла своим разнообразием. Столько растений я не видела за всю свою жизнь. Даже в оранжерее Основного города, где собраны самые редкие экземпляры растений и куда нас с экскурсией водили на уроках озеленения, не было такого количества насаждений. Некоторые кустарники настолько разрастались, что оплетали своими ветвями целые дома. От этого стены казались живыми и манили прикоснуться к их естественному окрасу.

Так, мы добрались до центральной площади. Тим мне нахваливал ее особенности и красоту по дороге, но я не могла себе представить настолько живописную местность. Кругом цветы, зелень, деревья и лавочки под ними, а в центре огромный фонтан, бьющий в разные стороны струи холодной воды. Ветер дунул в нашу сторону и мелкие капельки от фонтана растаяли на моем лице. Я рассмеялась, прикрывая лицо от капель, и вытираю рукавом намокшее лицо. Приятно. Я встала, закрыла глаза и ловила мелкую морось воды. Солнышко пригревало, я улыбалась. Если ловить мгновенья счастья, среди будничных проблем и суеты, то будет, что вспомнить после. Я открываю глаза и смеюсь, от того, что Тим наблюдает за мной. Наверное, я очень глупо выглядела, как ребенок, играющий с фонтаном, только побегать не хватало. Тим, тоже начинает смеяться, и мы делимся друг с другом настроением.

Я резко прекращаю смеяться, когда вижу двоих на лавочке, что расположилась напротив нас. Я настолько ошеломлена, что не могу описать того что вижу. Тим, замечает мою отрешенность и направляет взгляд в ту же сторону, что и я. Интересно, он тоже это видит. Но я не вижу на его лице того удивления, что испытываю.

– Ты объяснишь? – немного грубо спросила я, сама не понимая, за что сержусь.

– Значит это правда? – немного тоскливо спрашивает он и продолжает идти вперед. Я иду следом и жду объяснений.

– Если так, то я объясню твоим языком. Это пара, они встретились на свидании и теперь, как бы сказать… – он немного задумался, а потом выпалил, – Теперь они подготавливаются к воспроизводству. У нас это называется – поцелуй.

Я закатываю глаза, он что, действительно считает, что я не знаю, как это называется.

– Я знаю название, я не понимаю смысла, – поясняю я ему свою реакцию. – Разве у вас в Коммуне проводят такой старый обряд единения?

– Да! Я, правда, до конца не верил, что у вас его нет. Думал, что это слухи и шуточки, на счет оплодотворений и запретов. А оказалось – правда.

– Скажи только зачем? В чем смысл?

Он молчит. Я уже перестаю ждать ответа, просто смотрю. А он кладет мне руки на плечи и прислоняется губами к моим губам. Я от неожиданности не знаю что делать, а когда прихожу в себя, Тим стоит рядом и смотрит на меня с насмешливой улыбкой.

– Ну что думаешь? – немного грубо спрашивает Тим и продолжает улыбаться.

– Думаю, что это глупо, не делай так больше.

Я разворачиваюсь и иду обратно.

Тим выглядит немного уставшим, и я предлагаю вернуться. Я тоже находилась до боли в ногах, а все увиденное мной настолько меня утомляет, что я еле держусь на ногах, но стараюсь не показывать своей слабости. Еще не выпустят снова из комнаты и будут ставить опыты надо мной, как над неведомой       зверушкой.

Всю дорогу мы идем – молча, и размышляем. Я на счет того, что произошло и того, что видела, а Тим, наверное, на счет различий между нами. Вот его рука, касается моей руки, чтобы покрепче перехватить ее. Ведь он даже не представляет, что этот жест переворачивает во мне все мое естество, что меня не брал за руку никто, кроме мамы, подруги и медработников. Что на меня ни разу не смотрели, так близко и внимательно, изучая. Не говоря уже о большем. Я и сама, смотрю. Может, если бы я прошла курс, по подготовке к встрече с парой, я бы вела себя более, сдержаннее или менее. Я не знаю как себя вести. И это – не моя пара.

Вернувшись, я запрещаю себе думать, о том, что произошло. Я запрещаю себе вспоминать, потому что мое состояние значительно ухудшается. Меня начинает трясти, мое сердце бешено бьется, у меня то и дело сводит живот, а в голову не помещаются обычные мысли. Я просто ложусь на кровать, поджимаю ноги, обхватываю себя руками и засыпаю.

Я бегу по полю расставив руки в стороны, задеваю колосья пшеницы и громко смеюсь. Мне очень легко, так, что хочется лететь. Я подпрыгиваю. Но полета не выходит, земля тянет меня на место, и я падаю, не поранившись. Начинаю бежать дальше и снова пытаюсь взлететь. На пятой попытке я окончательно удостоверилась, что как бы легко я себя не чувствовала, взлететь у меня не получится. И я просто получаю удовольствие от бега. Ветер нежно трепет мои волосы, они парят вместе со мной. Прямо впереди оказывается большой стог собранного сена, и я врезаюсь в него на полном ходу. Руки и ноги покалывает, но я не хочу вставать, лишь поворачиваюсь на спину, жмурю глаза от солнца и наслаждаюсь, как оно греет мою кожу. Слышу, как кто-то произносит мое имя, но не хочу открывать глаза, а потом любопытство побеждает, и я просыпаюсь.

Над моей головой нависли два лица – это Вероника и Тим. У них заметно меняется лицо от выражения нервозности, до облегчения. Я, ничего не понимая, смотрю на Веронику.

– Вы что тут делаете? Что-то случилось? – Спрашиваю их, не понимая, что собственно они от меня хотят?