Текст книги "Колдун со Змеева моря"

Глава 6. Бой на рассвете

– Мы все делали неправильно!

Братья стояли на мысу. Со всех сторон их окружал тихий предутренний туман, пронизанный первыми розоватыми лучами солнца. Близнецы оба были снаряжены как для битвы. У одного в руке меч, у другого – секира.

– Песня нойды подсказала мне это, – делился своими догадками Велько. – Волхвы сбили с толку с и нас, и матушку. Но они мыслили как смертные, да и мы тоже. Люди подкупают нежить дарами, чародеи стараются подчинить ее себе, да не всегда выходит…

– К чему ты ведешь? – спросил Нежата. – К тому, что карелы хотели подсунуть нас этому Хауги как жертву? Я это подозревал, достаточно было посмотреть на лицемерную рожу Кевита. Думаешь, зачем они ходили к ведьме? Спрашивали, какую плату надо отдать Хауги, чтобы он уплыл из их краев…

– Это тебе тоже ведьма рассказала? – хмыкнул Велько. – Впрочем, похоже на правду.

– Я вот думаю, а может надо прихватить Кевита с собой? Наверняка для чудища он был бы повкуснее, чем пряник…

– Нет, так это не делается. Жертва случайной не бывает. Должно быть знамение… знак…

– Кстати, по пути сюда мы нашли на острове похъельца! Ну чем не знак?

Велько хмыкнул.

– Отдать чудищу нашего колдуна? Тут ты малость опоздал.

– Думаешь, я не смогу связать его и кинуть в воду, если пожелаю?

– Думаю, уже нет…

– Что же мне помешает?

– Он и помешает. Да и я буду против.

– Но почему? – воскликнул Нежата. – Что ты с ним возишься? Смотри, лопарь ни имени, ни прозвания своего нам не сказал. Почему он ушел из своих земель, зачем приплыл сюда с Арнгримом, как оказался связанный на острове? Он молчит…

– Конечно, молчит. С чего бы ему нам доверять? Однако он вытащил нас из беды в ильменях, и отплатить ему злом было бы подло… и опасно. Оставь пустые мысли, брат. И послушай меня. Повторяю – мы мыслили как люди, думающие, как бы заслужить милость божества. Но право зваться сыном бога не покупается жертвой. Оно добывается в бою.

– А, вот ты о чем, – протянул Нежата, начиная улыбаться. – Ну, мне это нравится!

– Да. Вспомни нурманское сказание о драконе и герое, его сыне. Лишь тогда, когда сын победил его в бою, дракон признал его равным себе. Думаю, нам надо вызвать Хауги на поединок.

– Нам? – нахмурился Нежата. – Мне! Я ведь родился первым, не забывай!

– Да, да. Я помню, что ты старший. Сразись с Хауги – и если он в самом деле наш отец-ящер, он нас признает.

– Что ж, – Нежата поудобнее перехватил рукоять меча. – Тогда не будем терять время…

* * *

Нойда сидел на замшелой скале, поднимавшейся над розоватым туманом, словно остров. В руках он держал сломанный бубен – обечайку с обрывками кожи. Нойда медленно поворачивал его, раздумывая, как вернуть помощнику голос и силу. На душе у него было муторно. Всякий раз, как его взгляд падал на изодранного «оленя», похъельцу приходилось подавлять закипающую ярость. А пустой гнев на Арнгрима и недостойное злорадство относительно постигшей нурманов участи только мешали здраво мыслить. И ухудшали без того непростое положение, в которое он угодил вместе с этими бестолковыми словенскими парнями…

«Проклятый Арнгрим, да сгниют его кости! Что же он наделал! Я словно ослеп и остался без рук!»

До последнего мига нойда не ждал от него зла. Даже когда ему уже заломили руки, он все еще надеялся переубедить Арнгрима. Теперь-то он понимал – зря надеялся. Нечто исподволь захватило разум морского ярла и заманило в Черный островняк. А после того гадания, видно, произошло что-то еще. Когда ночью Арнгрим, словно берсерк, изрубил бубен, нойда был почти уверен, что пришел его последний час. Но все же ярл ограничился тем, что велел привязать шамана к дереву. «Мы заберем тебя на обратном пути!» Когда нойда услышал эти слова от Нежаты, его мороз пробрал. Ведь то же самое сказал ему Арнгрим всего днем раньше…

«Сам хорош! Мог бы заметить и раньше, что с ним происходит…» Нойде было стыдно вспоминать, как он попался. Но он считал Везунчика другом. Тот был ему обязан больше чем жизнью, и они оба это знали. В своем уме Арнгрим никогда бы так не поступил с ним – а значит, и злиться на него не стоит.

«Злись на себя. А Везунчику помоги – если ему еще чем-то можно помочь…»

Прежде туго натянутая кожа бубна, покрытая тайными знаками трех миров, повисла по краям обода жалкими ошметками. Надо будет обтягивать новой кожей, наносить новый рисунок. В сущности, давно нужно было это сделать. Бубен принадлежал давно погибшему учителю нойды. Обычно всякий шаман мастерил бубен сам. Но тогда… Нойда опять вспомнил ужасный день, который и без того всплывал в его памяти чересчур часто. В миг великой беды ему пришлось взять бубен прямо из могилы учителя и безмерным усилием подчинить себе чужих духов.

«Видно, пришло время отпустить тебя, – он посмотрел на бубен. – Отпустить к учителю, завести свой. Но как же это не вовремя! Сейчас нужно отправиться наверх, но я не могу это сделать без летучей лодки…»

Откуда-то из розовеющего марева послышался далекий, слабый вой. Нойда поднял голову, прислушиваясь. Вой повторился и умолк, сменившись слабым повизгиванием.

Собака? Нойда вспомнил вой в ильменях. Поколебавшись, он встал и засвистел, подзывая ее.

Повизгивание смолкло. Нойда терпеливо ждал. Вскоре в тумане над озером появилась тень. Большими скачками она приближалась к берегу. Похъелец положил руку на рукоять ножа. Его повседневный костяной нож Арнгрим переломил надвое, наступив на него. Однако железный нож уцелел, затерявшись в черничнике, а он-то и был сейчас нужен – на случай, если что-то пойдет неладно. Нет ничего лучше железа против нежити.

Тень приближался. Светлые глаза нойды широко раскрылись от удивления: это был призрак белой лайки.

– Иди сюда! – крикнул он.

Дух подбежал и остановился, не приближаясь к берегу, внимательно глядя на шамана.

– Я помогу тебе. Я заберу тебя отсюда. Мы пойдем вместе, не бойся Хауги, – заговорил нойда. – Со мной ты безопасно доберешься до Древа Душ. Только покажи мне путь, а я буду охранять тебя…

Призрак чуть вильнул закрученным хвостом. Нойда провел рукой по груди, нашарил один из оберегов и бросил в озеро. Та опустила голову, обнюхивая круги на воде… Потом выпрыгнула на берег, пробежала мимо нойды и метнулась в туман. Нойда устремился за ней.

Они долго куда-то бежали в тумане. Тропа шла все вверх и вверх, среди мертвых деревьев и замшелых скал. Нойда быстро устал, он тяжело дышал и спотыкался, горло его горело, а колени подгибались. Но он ни разу не остановился, чтобы передохнуть – слишком опасался потерять в тумане своего проводника. Ни разу еще он не отправлялся в верхний мир таким долгим, хлопотным и неудобным способом, но особо выбора сейчас не было.

Наконец, когда нойда готов был свалиться от усталости, вокруг посветлело и туман начал расходиться.

– Наконец-то, – пробормотал он.

Ветер рвал белое марево на части, клочья тумана разлетались, открывая гористые просторы и море далеко внизу. Нойда прищурился, чувствуя, как его сердце наполняется радостью узнавания.

– Белая Варака! – невольно воскликнул он.

Такое имя носила священная сопка, что высилась на самом берегу Змеева моря в его родных краях. Подниматься на нее просто так было запрещено – всякий знал, что ее вершину посещали боги. Однако эта гора отличалась от той, на которую нойда много лет назад лазал со своим учителем. Нойда прекрасно помнил, что на вершине Белой вараки всегда лежал снег. А тут мох сменился пышной зеленой травой! Да и небо здесь было другое. Не высокое, холодное северное небо, а золотистый купол, распространяющий мягкое, мерцающее свечение…

«Это не небо, а крона, – понял вдруг нойда. – Ну конечно – лайка вывела нас к Древу Душ!»

Древо Душ занимало все видимое пространство, и уходило далеко за его пределы. Его ветви обнимали небо, а корни пронизывали землю. Казалось, кора исполинского ствола Древа непрерывно шевелилась. Однако когда нойда пригляделся, то увидел, что это карабкаются вверх бесчисленные звериные души, разбегаясь дальше по ветвям и исчезая в зеленовато-золотистом облаке кроны. У нойды закружилась голова, когда он попытался охватить взглядом этот туманный, мерцающий мириадами огней свод. Из облака медленным дождем лились золотистые живые капли. Новые зверины души, словно семена, падали вниз на землю, в леса, болота и озера, чтобы одеться новой шубой и родиться снова.

У нойды перехватило дыхание. Конечно, он много раз слышал о Древе Душ, но сам впервые сумел добраться до его подножия. Он знал, что там наверху, за пределами золотого облака, трудятся боги. Лишь самые сильные из шаманов способны увидеть их и вернуться назад, сохранив разум… Нойда опустил взгляд и крепко зажмурился. Ему казалось, он увидел нечто, что людям видеть не следует.

– Спасибо тебе, – сказал он вертевшейся рядом лайке. – Да родишься ты вновь в своем племени!

Та, помахав ему хвостом, унеслась вдаль. Нойда увидел издалека, как она поднимается, перепрыгивая с ветки на ветку, а потом потерял ее в сонме ожидающих нового рождения душ.

Тогда он с усилием отвернулся от Древа и начал смотреть вниз.

Отсюда, со священной горы, многое, что в земной жизни было скрыто покровами духовной слепоты и неразумия, виделось намного яснее.

Вот Великий Хауги, преследующий новую добычу, уже почти настиг ее. Из верхних пределов хорошо видна его истинная сущность – звериный облик, искаженный властью могучей, нечеловеческой воли. Кто превратил зверя в чудище? Неужели тот бог, детьми которого так надеются оказаться близнецы? Едва ли. Великому Хауги ничего от них не надо – он стремится лишь сожрать их. Он уже забрал жизни нурманов, и теперь ему нужны словенские мальчишки. Они самонадеянны и ничего не знают, но если в них в самом деле течет божественная кровь – они могут и победить…

Кто же заманил в Черный островняк и словен, и Арнгрима? Кому послушен водяной хищник?

…откуда-то, словно издалека, донеслись крики и ругань.

Нойда с недоумением обвел взглядом безмятежные морские просторы.

…где-то совсем поблизости лязгнуло железо о камень, плеснула вода…

– Велько, берегись! Вон он, справа!

Нойда распахнул глаза и выпрямился. Он сидел на все том же камне, неподалеку от места ночевки. Перед ним простиралась гладь озера. Просидел он, видимо, совсем недолго – край солнца едва выглянул из-за леса, последние завитки тумана таяли над водой. Откуда-то из-за березняка доносились отчаянные вопли Нежаты:

– Брат! Где ты, брат?!

Нойда вскочил и кинулся на голос.

* * *

Длинная отмель, поросшая редким камышом, полого уходила под воду. Братья, приметившие ее еще накануне, стояли у самой кромки воды, оглядываясь и прислушиваясь. Нежата вздохнул и с мечом наготове зашел по колено в озеро.

– Как там тебя, Великий Хауги! – кривя губы в улыбке, окликнул он. – Выходи на бой!

– Нойда сказал, что он следит за нами, – тихо произнес Велько.

– Вот и надо было кинуть колдуна в воду! А пока ящер будет его жрать…

Вода вдруг забурлила, отмель дрогнула под ногами. Глухой гром, донесшийся будто бы со дна озера, заставил братьев замереть. А в следующий миг Нежата вскинул руки и, не успев даже вскрикнуть, исчез под водой. Велько кинулся туда, где только что стоял брат, и увидел нечто вроде длинного, замшелого плоского камня, который бесшумно двигался под самой поверхностью, быстро погружаясь. Велько прыгнул и с размаху ударил секирой. Но острое железо отскочило со звоном. Чудище дернулось и повернулось на бок. Перед глазами Велько промелькнуло огромный кожистый плавник, и молодой воин рухнул в воду. Когда он вынырнул, отплевываясь, то первое, что увидел – Нежату, который быстро плыл к берегу. «Хвала богам, спасся!» – возликовал Велько и кинулся вслед за ним. Биться с чудовищем прямо здесь, во взбаламученной воде, он не собирался.

Нежата, нащупав дно, встал на ноги и завертел головой.

– Я здесь! – закричал Велько.

Внезапно ногу его стиснуло с такой страшной силой, словно она угодила в медвежий капкан. Бедро пронзила резкая боль, которая мгновенно сменилась полным онемением. Резкий рывок, и неодолимая сила повлекла Велько вниз. Вода сомкнулась над его головой, и через миг на поверхности озера не осталось ничего, кроме расходящихся кругов.

– Брат! – заорал Нежата, словно очнувшись. – Брат, где ты?!

В это время из березняка появился нойда. Ему хватило мгновения, чтобы понять, что тут произошло. Он видел Нежату, который топтался на мелководье, пытаясь понять, где исчез его брат. Он чуял Великого Хауги, который волок добычу на глубину, чтобы утопить. Он даже успел мельком увидеть чудище, и понял наконец, кого оно напомнило ему, когда впервые напало на лодку в ильменях.

«Никакой это не ящер! Это огромная щука!»

Нойда глубоко вздохнул. Что ж, осталось только одно. Сейчас бы покрепче за что-нибудь ухватиться, но опять совсем нет времени…

«О Каврай, отец колдовства! Ты знаешь, в воде я бессилен. Великий Старик отвернулся от меня, я виноват перед ним и перед своим родом, я был изгнан и проклят, и не могу ни о чем тебя просить. Но я не собираюсь смотреть, как злобная нежить губит людей, и бездействовать!»

Его руки нашарили привязанную к поясу веревку и развязали второй узел. Воздух наполнился шумом и гулом, быстро переходящим в низкий вой. Полетели листья и песок, озеро подернулось волнами. На тем местом, где Хауги утащил под воду Велько, воздух сгустился, помутнел и начал быстро вращаться, всасывая воду. Вскоре изумленный Нежата увидел прямо перед собой завывающий водяной столп, который покачивался, всасывая воду, и рос, рос… Опомнившись, юноша кинулся к берегу. Он успел очень вовремя – еще немного, и вихрь затянул бы и его. Нежата выбрался на берег и вжался в землю, закрывая руками голову. Летящий песок хлестал его и колол, от воя ветра сводило зубы. Позади раздался могучий удар, затем влажные шлепки. Вой ветра перешел в пронзительный свист и вдруг умолк.

Нежата приподнял голову и оглянулся. На отмели корчился Великий Хауги, бил огромным хвостом, разевал зубастую пасть. Неподалеку в быстро расплывающейся луже крови лежал Велько.

– Помоги ему, – раздался рядом хриплый голос похъельца.

Тот стоял поблизости, держа в дрожащих руках веревочку, с таким бледным лицом, будто это его, а не Велько сейчас пытались утопить.

Нежата вскочил на ноги. Он огляделся и радостно вскрикнул, увидев на песке свой потерянный в воде меч – вихрь выкинул на сушу и его. Нежата схватил оружие, подбежал к гигантской щуке и с размаху вонзил клинок в плоский желтый глаз.

Великий Хауги заметался как безумный. Он сбил парня хвостом, выгнулся, скатился с отмели и исчез под водой. Нежата склонился над Велько. Тот был без сознания; нога от бедра до колена – один сплошной кровавый пузырь. Нежата стиснул зубы, подхватил брата под мышки, выволок с отмели на берег и на миг замер, не зная, за что хвататься. Велько был без сознания – казалось, уже и не дышал. На раны на его ноге было жутко взглянуть – загнутые рыбью зубы разорвали ему бедро, он истекал кровью.

– Он умирает! – вырвалось у Нежаты, и лицо его исказилось от отчаяния.

– Никто не умрет, – послышался сзади голос нойды.

Похъелец, про которого Нежата и позабыл, уже пришел в себя и стоял рядом.

– Надо остановить кровь. О Каврай помоги! Сил совсем не осталось!

– Ты можешь его спасти? – с надеждой кинулся к нему Нежата. – Прошу, колдун, помоги ему! Ничего не пожалею!

– Ох, непросто…

– Лечи давай! – рявкнул Нежата. – Знаю, ты можешь! Если откажешься, и он умрет, я тебя вслед за ним к дедам отправлю!

Нойда не обратил внимания ни на мольбы, ни на угрозы. Он напряженно думал. Взгляд его скользнул по поясу Велько, и вдруг его лицо оживилось.

– Вот что! Сбегай скорее к месту ночевки и принеси его гудящее дерево…

– Гусли, что ли? – изумился Нежата. – Зачем?

– Надо. Ты сам на них играть умеешь?

– Могу малость, – растерянно отозвался парень.

– Вот и славно. Подыграешь мне. А я буду петь. Скорее!

Нежата, словно подстегнутый его резким окриком, метнулся в березняк. Вскоре он вернулся с гусельками. Нойда стоял на коленях перед Велько, протянув перед собой руки ладонями вниз.

– Играй, что бы ни происходило, – приказал он, закрывая глаза.

– А что может…

Нойда глубоко вздохнул, опустил обе руки, почти касаясь раны Велько, и запел.

С первых же звуков странной песни, то протяжных, то отрывистых, Нежата ощутил то, о чем часто говорил его брат, но сам он чувствовал весьма редко – рождение чар. Каждое слово этого заклинания было наполнено силой. Слова незнакомого языка падали, будто тяжелые капли теплого дождя. Нежата ощутил, как его руки и живот обволакивает тепло. Когда Великий Хауги сбил его хвостом, он крепко ударился о скалу, но заметил это только сейчас, когда саднящие царапины на руках вдруг перестали ныть и начали закрываться прямо на глазах.

Нежата сперва оторопел, но потом спохватился и ударил по струнам, – и в тот же миг ощутил, как похъельские исцеляющие чары стали многократно сильнее. Песня нойды полилась громче и увереннее, даже его спина разогнулась, на острых скулах проступил румянец. Измятая трава вокруг того места, где они устроились, зашевелилась и начала тянуться к небу. Над мокрой одеждой Велько начал клубиться пар. Кровь больше не текла. Нойда медленно водил руками над его прокушенным бедром, и каждым плавным движением будто заглаживал рваные раны. Гусли в руках Нежаты становились все горячее, струны уже обжигали его пальцы.

– Эй, колдун… – осмелился позвать он. Однако нойда, не открывая глаз, продолжал творить волшбу. Велько, прежде лежавший как утопленник, зашевелился, дернулся, застонал.

– Играй, – прошипел нойда, проводя ладонью над лбом раненого.

Гусли вдруг вспыхнули ярким пламенем прямо в руках у Нежаты. Тот с проклятием отбросил их. В тот же миг стонавший Велько умолк, глубоко вздохнул и затих.

– Брат! – бросился к нему Нежата.

– С ним все хорошо, – устало ответил нойда, открывая глаза. – Он уснул.

В самом деле Велько дышал ровно, щеки его чуть порозовели. Нежата перевел дух.

– Лихорадки не будет, – сказал колдун. – Рана на ноге заживет быстро. Но сражаться в пешем бою в ближайшие дни он не сможет. Хорошо, что у нас лодка – идти он все равно бы не смог. Надеюсь, что на зубах твари не было яда…

Нежата нахмурился.

– Слушай, колдун, – повернулся он к нойде. – Ты ведь видел его, этого Хауги? Заметил, что это не ящер?

Нойда кивнул.

– Это щука.

Нежата выругался.

– Значит, не показалось! Никакой это не ящер! Просто здоровенная рыбина…

– Не просто рыбина, – строго сказал нойда, – а перерожденная. Иной раз зверь живет насколько долго, что душа его, не дождавшись нового рождения, начинает менять свое тело. Такие звери порой приобретают ужасное обличье. В них очень любят вселяться злые, вредоносные духи…

– Просто щука, – не слушая его, уныло повторил Нежата.

Нойда поглядел на парня с сочувствием.

– Горюешь, что Великий Хауги – не ваш отец? Лучше порадуйся, что это не так! Зато вы совершили доброе дело, избавив карелов от этой напасти. А отца вы еще встретите. Кровь богов водит людей неторными тропами…

– А ты откуда знаешь? – взъелся Нежата. – Кто ты вообще такой? Вся дружина Везунчика исчезла, ты один остался! Эта тварь на нас уже дважды нападала, а тебя небось не тронула!

Нойда только плечами пожал. Нежата обозлился.

– Думаешь, я только угрожать могу? Зря ты так думаешь! У колдунов внутри такие же потроха, как у всех прочих…

– Убьешь меня – живым отсюда не выйдешь, – раздраженно ответил похъелец. – Неужели еще не понял? Твой брат соображает быстрее тебя. Зря он за тобой в воду полез…

– Ты что сказал?! – изумился Нежата.

– Вы сейчас в трясине по самые уши, барахтаетесь и сами того не видите. Тот, кто наслал на карелов Хауги и заманил сюда нурманов, вас отсюда не выпустит. Или сам не видишь, что вокруг вас творится злое колдовство?

– Вот и вопрос, кто его творит! По-моему, единственный колдун здесь – это ты!

Нежата подобрал с земли меч, выразительно глядя на нойду.

– Так что хорошенько подумай, прежде… Батюшка-Гром, это еще что?!

С меча на землю, дымясь, часто капала кровь. И это была не холодная рыбья кровь Хауги – когда Нежата отер клинок, алая капель не прекратилась. Кровоточил сам меч.

– Это ты устроил?! – пробормотал Нежата, глядя на меч так, словно тот обрел свою волю.

– Гм, кровь сама потекла из меча, – покачал головой нойда. – Плохая примета!

– Прекрати, проклятый колдун!

– Так и есть, – усмехнулся нойда. – Я проклятый колдун – и может быть, если боги будут к нам добры, я даже смогу вытащить вас отсюда…