Текст книги "Маленький викинг"

Глава 3. Мечты о городе богов

Когда пища была готова, и все воины сели вкруг длинного стола, Торвальд поднял чашу, полную хмельного меда, и провозгласил:

– Слава асам, спасшим нас среди бушующих волн, сохранившим нас для будущих славных битв!

Викинги встретили слова вождя приветственными кличами. Снаружи их временного убежища совсем уже стемнело. Там хлестал ледяной дождь, рокотали волны, разбиваясь о скалы, и ветер порывался выкорчевать деревья. Но здесь каждый из воинов знал, что на этот раз победа над бурей – за ними. Как бы ни выл рассерженный ветер, сколько бы не рушилась с небес вода, им не одолеть дружину ярла Торвальда.

Воздав хвалу могущественным асам, викинги принялись закусывать питье сыром, твердокаменными лепешками и вяленой рыбой – обычной дорожной едой морских странников.

– Эх, жаль, владыка Тор нынче не сподобился заехать сюда на своей колеснице! – вздохнул Хротгар Васильковые Глаза, – То-то наелись бы мы вкусного жареного мяса!

Этот громадный детина всюду следовал за Торвальдом и служил ему надежной охраной. Его ясные голубые очи смотрели по детски добродушно до того самого мига, когда начиналась битва. Тогда они вдруг багровели, становясь почти черными, а сам Хротгар впадал в неистовую ярость, круша все на своем пути тяжелой двуручной секирой. Силы в нем было на пятерых крепких воинов, но и ел он за троих – куда уж ему насытиться сухой рыбешкой!

– Тут по всякому может быть, – усмехнулся ярл. – Тор ведь и своим поделиться может, и твое отнять! Никогда не знаешь, запросит какую цену Владыка Грома. Вспомни, что случилось с мальчишкой Тьяльви…

Торвальд повернулся к скальду.

– Агнар, поведай нам историю о том, как могучий Тор гостевал в Мидгарде, и чем это закончилось!

– Было это давно, – подперев голову, начал Агнар, – но мой дед сказывал, что видал правнука того, кто слышал об этом от сестры самого Тьяльви. Как-то Тор и Локи отправились по своим делам к нам, в мир людей – Мидгард. Поехали они на колеснице Тора, запряженной двумя козлами. Мчали целый день, а когда стемнело, решили остановиться на ночлег. Места там были безлюдные, однако Тору посчастливилось отыскать хижину охотника, который жил там с сыном и дочерью.

Увидев необыкновенных гостей на пороге, хозяин поклонился и сказал, что с радостью даст им кров. Но добыча нынче невелика, и ему совсем нечем накормить их!

«Ерунда!» – расхохотался Тор. Выпряг он козлов из колесницы, ударом молота убил их обоих, освежевал и велел сварить мясо в котле. Когда яство было готово, бог грома расстелил шкуры и сказал: «Обглоданные кости бросайте сюда!»

Так все и делали. Только юный Тьяльви, должно быть, не догадавшись, кто ночует в доме его отца, ослушался. Обглодал он кость и расколол ее, чтобы добыть из нее мозг.

Сытно поужинав, хозяева и гости улеглись спать. А наутро, едва вошло солнце, Тор взял Мьелльнир и начал водить им над козлиными объедками. И – о чудо! – упряжные его животные ожили.

Да вот только один из их оказался хромым на левую заднюю ногу.

Рассвирепел Тор, начал допытываться, кто сотворил этакое непотребство.

«Это моя вина, – опустив голову, честно сознался Тьяльви. – Я кость расколол…»

Встал он перед могучим асом, склонив голову – карай, мол.

«Но лишь меня одного, – попросил он. – Ни отец, и сестра ни в чем не повинны. Они радушно тебя приняли под своим кровом, а я все испортил…»

Постоял Тор, поглядел мрачно на юношу, а потом хлопнул его по плечу и широко улыбнулся:

«Хорошо, Тьяльви! Не трону я твоего отца и сестру. А вот тебя заберу с собой в Асгард. Будешь мне теперь служить. Нравится мне твоя честность!»

Не хотелось отцу отпускать единственного сына, да кто же с богом спорить станет!

С той поры Тьяльви стал вестником Тора в мире людей. Немногим, кроме него, открыт путь по Радужному мосту в чертоги Асгарда.

– Да если бы там в море Тор не указал путь нашему ярлу, мы бы сейчас все уже в Асгарде оказались, – ухмыльнулся Ивар Крюконос, не раз ходивший с ярлом и в Гардарику, и в Нортумбрию, и в земли франков.

– Говорят, там в чертоге Одина всякий день едят жареное мясо, и столько наливают, сколько можешь выпить…

– Так зачем же ждать? – рассмеялся Хротгар Васильковые Глаза. – Хлебни еще меда, да падай под стол – чем тебе не Вальхалла?

– Эй, похоже, ты хочешь сразиться со мной? – нахмурился Крюконос, поднимаясь с места.

– Эй, эй, прекратите! – возмутился ярл Торвальд. – Один из вас отправится в Вальхаллу, второй наверняка будет подранен, а кто же будет ладить корабль и грести? Или кто-то тут желает вернуться домой с пустыми руками на чужом корабле? А ведь и то может случиться, что приплывет на этот остров не друг, а враг! Остыньте, сейчас не до пустых ссор!

Ивар Крюконос насупился, однако сел на место и вновь принялся за еду.

– Расскажи нам об Асгарде! – попросил он скальда. – О тех местах, где каждому из нас, если повезет, еще предстоит оказаться.

– Что ж, – согласился Агнар и приосанившись, начал:

– Слушайте историю о давних временах, когда асы сражались с ванами…

Сага о том, как был построен Асгард

Два могущественных племени есть среди богов – асы и ваны. Род ванов завидовал тому, что люди в Мидгарде прославляют одних лишь асов. Сперва ваны послали на землю созданную из золота колдунью Гулльвейг, чтобы она зачаровала людей, и те позабыли асов. Однако асы наслали огонь, который пожрал колдунью. С этого и началась первая во всех девяти мирах война.

Ваны осадили небесный город Асгард. О́дин, повелитель асов, метнул свое копье, и начался такой бой, что стены древнего города богов рухнули и развалились в пыль.

Когда война закончилась, Один поглядел на развалины Асгарда и закручинился. Ведь теперь на месте развалин нужно было воздвигнуть новый – неприступный – город богов. Чтобы ни ваны, ни чудовища Йотунхейма не смогли одолеть его стен. Чтобы каждый из живущих здесь асов имел свой чертог – столь прекрасный, что в мире не было бы слов, способных передать его красоту и величие.

Асы принялись спорить, кто построит новый Асгард. Все понимали, что он нужен, однако подряжаться делать столь невероятную работу никто не хотел. И тут владыке Одину доложили – дескать, пришел к тебе по Радужному мосту некий человек, житель Мидгарда, назвавшийся великим строителем. Он говорит, что готов построить новый Асгард.

– Я построю город богов один, всего за полтора года, с помощью одного лишь моего коня, – сказал неведомый мастер.

– Прекрасно, – обрадовался Один. – Что ты хочешь в награду за труд?

– Безделицу, – ответил незнакомец. – Солнце, Луну и богиню Фрейю мне в жены.

Тут Один нахмурился. Ладно еще Солнце и Луна! Но Фрейя была богиней любви, и никто не хотел, чтобы она покинула Асгард.

Но тут хитрый Локи принялся подзуживать повелителя богов.

– Скажи мастеру, что срок слишком велик, – посоветовал он. – Если хочет такую плату – пусть выстроит Асгард за полгода. А если опоздает хоть на день – то останется ни с чем.

Подумал Один, и согласился. Ведь никак нельзя за полгода выстроить город богов! Если же строитель и удалится с позором, то хотя бы часть уже построит.

Словом, ударили Один и неведомый строитель по рукам, и тот сразу приступил к работе. И вот тут асы и поняли, что их обманули. Не человек перед ними был, не житель Мидгарда, а великан из Йотунхейма. Чародейством он провел самых внимательных асов.

Великан работал очень быстро. Его волшебный конь отыскивал и привозил на спине огромные камни. Из них йотун складывал неприступные стены. Глядя, как они растут день за днем, Один понял, что к исходу полугода великан наверняка управится. И придется ему отдать все обещанное.

Тогда он призвал к себе Локи, и давай его ругать:

– Это все твои проделки, негодяй! Ты и сам родом из Йотунхейма, а значит, был в сговоре с этим великаном!

– Да что ты такое говоришь?! – возмутился Локи. – Йотунхейм велик. Я не могу знать там всех! К тому же, вон, твой любимый старший сын Тор – разве мать его не из йотунов? Почему же ты его не винишь? Оглянись кругом, едва ли не каждый здесь в родстве с великанами! Почему же виновен именно я?

Один лишь сурово нахмурил брови.

– Хорошо, это я тебя надоумил согласиться на условия строителя, – признал Локи. – Но посмотри, стены Асгарда почти готовы, и чертоги богов получились просто загляденье.

– И скоро настанет день, когда придется отдавать Солнце, Луну и прекрасную Фрейю, – мрачно сказал Один. – Если же мы нарушим наши клятвы, то весь мир разломится на куски. Что делать с этим, хитроумный Локи?

Бог обмана почесал в затылке и насмешливо сказал:

– Если вы не можете нарушить клятву, пусть великан ее нарушит!

– Но как это устроить?

Локи на миг задумался и сказал:

– Ладно, я спасу Асгард. Спасу тебя, Фрейю, Солнце и Луну. Но не забудь об этом, когда в очередной раз будет гневаться на меня!

И вот наступил последний день строительства. Чудесный конь великана взвалил себе на спину пару огромных скал… И вдруг из ближайшего леса вдруг появилась прекрасная белая кобылица. Поглядела на волшебного коня огромными глазами, ударила копытом. Серебристая грива ее развевалась по ветру, а хвост струился подобно водопаду.

Увидев такую красоту, конь великана позабыл обо всем на свете. Стряхнул со спины скалы, заржал и поскакал за белоснежной кобылицей. А та – прочь от него.

Конечно же, как ни силен был конь, догнать кобылицу ему было не суждено. Ведь это был хитрый Локи. В образе кобылицы он помчался стремглав, не разбирая границы миров, и уводя за собой помощника великана. А по его следам – и сам великан, орущий «Вернись!» Да не тут-то было.

Весь день так гонял Локи волшебного коня и его хозяина. Когда же солнце зашло, настала ночь, и в небе зажглась полная луна, над Асгардом раздался суровый глас Одина:

– Твое время истекло! Ты не исполнил договор! Убирайся прочь!

Тут понял великан, что провели его асы. Ринулся он в ярости на Одина, но только встал на его пути могучий Тор и одним ударом Мьелльнира разбил ему голову.

– Вот так-то, – закончил свое повествование Агнар. – Каждую ночь, глядя на небо, мы видим звезды. Но эти мерцающие огоньки – лишь отражение сияния Асгарда. В центре его – чертог Одина. Там отважных воинов, павших с оружием на поле брани, или сложивших головы в морском походе, ожидает огромный зал – Вальхалла, или Дворец Павших. Вместо обычной крыши он покрыт золочеными щитами. Крышу там поддерживают огромные копья. Пятьсот сорок дверей всегда открыты для храбрецов. Каждый день с утра, надев доспехи и взяв в руки оружие, они сражаются между собой, дабы не растерять сноровку. Когда же все они погибают в бою, то возрождаются снова и, обнявшись, идут пировать за длинный стол. Там они едят мясо священного вепря и запивают медом, которым доится небесная коза. И так продолжается сотни лет, и будет продолжаться, пока не настанет Рагнарек – конец мира. Вот тогда Один и выведет свое избранное воинство на битву с силами тьмы. В этой великой битве мир погибнет и возродится заново…

Агнар замолчал и обвел глазами притихшую дружину.

– Каждый день есть одного и того же кабана? – насмешливо спросил Ивар Крюконос. – Пожалуй, это скучновато! Даже биться насмерть может надоесть, если делать это каждый день сотни лет!

– А я ни о чем другом и не мечтаю, кроме как войти в дружину Одина! – возразил ему Хротгар Васильковые глаза. – Что может быть лучше? Или ты бы хотел умереть в своей постели и попасть в темный подземный Хель, куда попадают лишь немощные старики?

– Эй, ничего такого я не говорил! – возмутился Ивар.

– Попасть в дружину самого Одина не так-то просто, – строго заметил Агнар. – Нужно сперва прославиться, стать героем здесь – в Мидгарде.

– Совершим же побольше подвигов! – воскликнул Хротгар. – За Торвальда и новые походы!

– Да будет так! – рявкнули викинги, поднимая чаши.

Глава 4. Мед поэзии

 
– Круша крышу рыбы
Дракон бело-красный
Крыло свое вздыбил
И в волны вонзает
Копья похода.
Асов согласие,
Воронов верность,
Носятся нами
В землях неблизких.
Дерево боя
Корня не знает,
Пламя сражений
Руки нам греет!
 

Так пропел Агнар и, разом осушив свою чашу, поставил ее на стол.

– А теперь, – объявил он, – самое время расспросить всезнающие руны о судьбе нашего похода.

Он вышел из-за стола и направился к двери.

– Там же ливень, – забеспокоился Эгиль. – Море с небом смешалось, вода и сверху, и снизу!

– Неужели ты думаешь, что это помешает рунам сказать мне правду? – усмехнулся скальд и, на мгновение впустив в дом рев бури, покинул убежище.

Никто не последовал за ним, и тем более никто не попытался остановить. Всякому было ведомо, что скальды – любимцы Одина. И без его повеления даже волос в бороде Агнара не поседеет. А уж если речь идет о столь важном деле, как судьба похода – никто не посмеет отвлекать скальда пустыми речами и даже своим видом.

– «Асов согласие, воронов верность», – зачарованно повторил Эгиль, глядя вслед сказителю.

В голове у него возникла картина грядущего сражения. Черные вороны кружат над полем схватки… Конечно, вещие птицы Одина будут верны лишь тем, кто их дарует им щедрую пищу! И разумеется, без согласия всемогущих асов даже самый доблестный из людей не одержит победу.

– Скажи, – повернулся он к отцу, – Пламя сражений – это меч, я знаю. Мне знаком этот кенинг. Но что такое копья похода?

Торвальд Трехрукий лишь улыбнулся в ответ.

– Конечно же, весла. Это так же ясно, как то, что красно-белый дракон, вздыбивший крыло – это наш драккар. А крыша рыбы – морская гладь.

– Это я и сам понял, – проворчал мальчик. – И как у Агнара так складно получается выстраивать слова?

Он наморщил лоб, пытаясь сложить хоть пару строчек. Но слова, казалось, ощетинились иглами, будто ежи, и принялись разбегаться во все стороны. В конце концов Эгиль поглядел на отца и гордо сказал:

– У меня тоже кое-что получилось! Это о нашем походе!

– Давай, сынок, мы тебя выслушаем, – благодушно отозвался Торвальд.

Эгиль приосанился и произнес:

– Пены туман.

Я будто ослеп!

Вот и приплыли…

Под крышей спасительного дома на миг повисла мертвая тишина, а затем грянул оглушительный хохот. Дружинники Торвальда смеялись, колотя по столешнице увесистыми кулаками, слово позабыв о буре, занесшей их на островок посреди Кошачьего Лаза.

Могучий ярл нахмурился и заговорил:

– Не развесели ты моих воинов, сын, я дал бы тебе по шее за такую вису! Или ты не знаешь, что плохие стихи могут принести несчастье? А если бы и ты впрямь был наделен даром скальда, я бы велел привязать тебя к рулевому веслу, чтобы ты волочился вслед за кораблем, пока не снимешь заклятие неудачи, на которую твои неумелые строки обрекли наш поход. Но ты всего лишь глупый мальчишка, который как попало лепит слово к слову. Видно, пара капель меда поэзии все же упала с неба на твою голову…

– Верно, – поддержал его, ухмыляясь, Ивар Крюконос. – Тех самых, что в полете обронил орел…

Воины снова захохотали.

– Теперь моли Одина, чтобы тебя не прозвали Эгиль Ослепший в Тумане, – добавил отец.

Эгиль насупился и едва не заплакал от обиды, но вспомнил, что он тоже викинг, поднял голову и сказал Ивару:

– Уж не знаю, что там обронил на меня орел, но думаю, что гусиные перья моих стрел не слишком украсят твою плешивую голову!

Ивар вскочил, покраснев от гнева, но ярл сделал ему знак вернуться на место.

– Достойный ответ, – кивнул Торвальд. – А ты, сын, впредь хорошенько подумай, прежде чем решишь, что боги дали тебе великий дар власти над словами.

– В другой раз я сложу вису получше, – пообещал Эгиль.

А затем попросил отца:

– Расскажи мне о меде поэзии!

– Что ж, слушай…

Сага о меде поэзии

Долго сражались могучие асы и храбрые ваны. Когда же решили они заключить долгожданный мир, была отлита чаша из чистейшего серебра – того самого, из которого сделала луна. Поклявшись в искренности своих речей, каждый из асов и ванов подошел к этой чаше и плюнул в нее. Пусть не кажется вам это странным – ведь известно, что у того, кто пытается соврать, от волнения пересыхает в горле.

Когда же с обрядом было покончено, из слюны боги все вместе создали мудрого человечка по имени Квасир. И не было в мире того, чего бы он не знал. Ибо помыслы всех богов были ему открыты, и все сотворенное ведомо.

Но живущие в каменных пещерах злые карлики-цверги, которые изготовили ту серебряную чашу, хитростью заманили Квасира к себе в гости. Они считали, что асы и ваны мало заплатили им за работу. Впрочем, они всегда так считали. Теперь цверги желали восстановить справедливость. Заманив Квасира в западню, они убили его, смешали его кровь с пчелиным медом и сделали напиток, именуемый медом поэзии.

Но когда цверги разлили его в три больших сосуда, их вдруг обуял страх. А вдруг Один все узнает, расправится с ними и заберет себе волшебный напиток?

Один и впрямь скоро начал искать Квасира. Он узнал, что тот ходил в гости к цвергам, после чего никто его не видел. Но цверги заявили ему, что несчастный Квасир захлебнулся собственной мудростью, и они схоронили его по обычаю.

Но страх продолжал мучить подземных карликов. А вдруг правда все же выплывет наружу? Вдруг Одину станет известно, где хранятся заветные сосуды?

Тогда цверги наняли великана и великаншу, чтобы сторожить их сокровище. На первое время столь грозная стража успокоила их, но вскоре они сообразили, что если великаны пожелают забрать мед себе, их будет не остановить!

Не дожидаясь, пока великаны надумают похитить волшебный мед, цверги выманили их в море и утопили. Вот теперь они стали довольны. Им казалось, что никто не видел их злодейства.

Но морские чудища поведали о том сыну этих великанов. Рассвирепев, каменный верзила вломился к цвергам и начал сотрясать стены их пещер так, что своды затрещали.

– Это вам за отца и за мать! – ревел он, топая ножищами. – Вам не укрыться от моего гнева!

Цверги страшно перепугались и взмолились:

– Не убивай нас! Если сохранишь нам жизнь, отдадим тебе главное сокровище – мед поэзии!

Рыдая, они вынесли сыну убитых великанов три сосуда – воздаяние за гибель ни в чем не повинных стражей. Недобро ворча, грозный великан взял сосуды с медом и унес в свое жилище. Там вылил мед поэзии в большой котел, накрыл крышкой, спрятал в месте, которое называлось Сталкивающиеся Скалы, и вдобавок велел своей дочери Гуннлед:

– Охраняй хорошенько!

Конечно, Одину вскоре стало известно все: и что стало с Квасиром, и участь цвергов, и куда подевался мед поэзии. Верховный бог асов понимал, что нельзя оставлять волшебный напиток у великанов. Те, конечно, тугодумы, но вдруг решат выпить его? Все тайны мира тогда станут им ведомы! И что потом с ними делать?

«Не быть тому! Мед поэзии должен храниться в Асгарде» – решил Один.

Но хозяин заветного напитка был гневлив и подозрителен. Понимая, что великан не пожелает просто так отдать сокровище, Один пустился на хитрость. Он поссорил между слуг младшего брата великана, и те устроили между собой такую потасовку, что все как один остались лежать на земле, стеная и жалуясь. Тогда Один обернулся человеком, и назвавшись чужим именем, нанялся к брату великана вместо побитых слуг.

– Я один могу заменить всех твоих слуг, – сказал он. – А в уплату ты дашь мне всего один глоток волшебного напитка – меда поэзии…

Великан, который не отличался большим умом, согласился, и они скрепили договор священной клятвой.

Когда все труды закончились, и настала пора расплатиться, великан пошел к старшему брату и говорит:

– Дай мне один глоток твоего меда!

– Для чего тебе? – с подозрением спросил старший брат.

– Для моего слуги…

Тут старший великан разъярился и заорал:

– Да кто он такой, чтобы давать ему волшебное питье?! Я сам берегу его для особого случая!

– Но я же поклялся…

– Тогда и дай ему свой мед, а на мой не зарься! А теперь проваливай отсюда!

И пошел младший великан, понурив голову. Ведь нет ничего хуже, чем нарушить клятву! На такого человека судьба обрушит многие кары. А навстречу ему слуга:

– Ну что? Принес ты мне мед поэзии?

Великан лишь руками бессильно развел.

– Похоже, твой старший брат хочет твоей гибели, – посочувствовал ему слуга. – Разве иначе пожалел бы он одного глоточка? Но теперь уж ничего не поделаешь – ты обречен.

Еще больше пригорюнился великан. А Один и говорит:

– Послушай, если ты просверлишь небольшую дырочку в одной из Сталкивающихся Скал, то я пожалуй смогу добраться до меда сам.

Молодой великан обрадовался. И как он сам не догадался! Принес он огромный бурав и просверлил дыру в скале. Один тут же обернулся змеей и скользнул внутрь.

Гуннлед, дочь великана, скучала возле котла. Какое это унылое дело – охранять сокровище!

Тут что-то зашуршало в уголке.

– Кто там?! – вскочила Гуннлед, хватая огромную каменную палицу.

И вдруг перед ей возник молодой великан, да такой прекрасный, что девица в первый миг и вымолвить ничего не смогла. А в следующее он сам говорит:

– Твой отец послал меня испробовать питье, которое ты охраняешь, дабы узнать, не подмешали ли туда чего-нибудь цверги.

Очарованная великанша лишь кивнула, не сводя глаз с красавчика. Сдвинула она крышку с котла и сказала:

– Что ж, попробуй!

Один склонился над котлом и сделал один глоток.

– Что-то я не распробовал! Можно, глотну еще разок-другой?

– Конечно, – дозволила Гуннлед.

Один вновь отпил из котла.

– Добрый напиток! – сказал он, облизываясь. – Нет в нем никаких примесей! Чистейший мед поэзии!

– Но там же ничего не осталось! – возмущенно закричала Гунннлед, заглядывая в котел. – Ты все выпил!

Ничего не ответил Один, мигом превратился в орла и взмыл в воздух. Он поднялся высоко над Сталкивающимися Скалами высоко-высоко, и полетел в Асгард. Снизу неслись вопли обманутой великанши. Ну да где ей догнать самого Одина?

Так повелитель Асгарда и принес мед поэзии в свой чертог. Там он выплюнул его в священную чашу и передал на хранение Браги, богу-скальду.

Но немного волшебного напитка все же упало на землю из-под хвоста орла, пока тот нес его в Асгард. Те, кому эти капли угодили на голову, стали дрянными и бездарными рифмоплетами. А чистым медом поэзии, который хранится в чаше у Браги, Один наделяет истинных скальдов.

– Вот такая история, – ухмыльнулся Торвальд Трехрукий. – А теперь, сын, ступай и подумай над ней. Да погляди – может быть, Агнару нужна какая-то помощь. Что-то долго он не возвращается!