Электронная библиотека » Анна и Сергей Литвиновы » » онлайн чтение - страница 15

Текст книги "Три последних дня"


  • Текст добавлен: 22 ноября 2013, 18:55


Автор книги: Анна и Сергей Литвиновы


Жанр: Современные детективы, Детективы


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Шрифт:
- 100% +

А босс вцепился ногтями в виски. Что делать? Докладывать капитану, задерживать отправление? Потом платить штрафы порту, круизной компании?.. Но уже ведь давно трапы убраны…

В конце концов, «зайцу» с корабля не уйти. Теперь-то он проследит, чтоб карточку заблокировали. А бомбу (или что иное, запрещенное) на борт пронести невозможно: все вещи на входе просвечивают, с этим на «Costa Bella» строго.

И шеф службы охраны принял решение отправлять корабль. А лишнего пассажира он вычислит по пути на Антигуа.

* * *

Первым делом после того, как поднялась на корабль, Таня отправилась в туалет. С удовольствием сняла бандану, распушила перед зеркалом волосы. Стерла с губ кроваво-красную помаду – нанесла вместо нее элегантный перламутровый блеск. Улыбнулась себе. Отметила (не без удовольствия!), что сейчас она совсем не похожа на ту дамочку с пляжа Госье – слишком ярко для карибского лета размалеванную, с волосами, неудачно покрашенными в цвет «пьяная вишня», и кислым выражением лица.

Воровать, безусловно, нехорошо, но как иначе без документов добраться до Антигуа? Можно было, конечно, арендовать у кого-нибудь из местных катер. Но наверняка взяли бы с белой иностранки большие деньги. А главное: разговоры бы пошли об одинокой туристке, а ей они совсем ни к чему.

Лучше уж смешаться с толпой на круизном лайнере.

Таня извлекла из пляжной сумки вечернее платье. Не самое красивое в ее жизни, однако большого выбора в гваделупских магазинах, увы, не имелось. Не было у нее, кроме скромного колечка-талисмана, также украшений, а купленные впопыхах туфли не подходили к наряду по цвету. Ну, ничего. Будем не брендом с бриллиантами брать, но шикарной фигурой и царственной осанкой.

Она вышла из туалета. Спрятала пляжную сумку (чтоб не диссонировала с нарядом) за пожарным гидрантом. И смешалась с нарядной толпой на верхней палубе.

Корабль дал прощальный гудок, закипела под винтами вода, аниматоры в микрофон объявили, что в баре «Dionisio» сейчас начнется вечеринка «Good bye, Guadeloupe!»…

Таня вместе со всеми провожала взглядом цветущий, застроенный белеными домиками остров. Прислушивалась к разговорам – пассажиры вокруг делились впечатлениями: одни успели посетить местный ботанический сад, другие – плантации сахарного тростника, а третьи восхищались тропическими лесами парка Мамелл…

«Скучная туристическая жизнь», – с усмешкой подумала она.

Настроение – несмотря на все переживания последних дней – было радостным, предвкушающим.

Одно беспокоило: что скажут близкие, когда узнают об ее выходке?

Маме (сладко уснувшей после обеда) Таня оставила записку.

А вот как ей оправдываться перед отчимом?..

* * *

Неделю назад. Юлия Николаевна

Если бы она разбиралась в спиртных напитках, а также умела их смешивать, то обязательно придумала бы коктейль «Карибский закат». За основу, конечно, надо взять местный ром, добавить в него что-то легкое, будто перышки облаков. А вкус оттенить чем-нибудь душистым, терпким. Чтоб похоже было на окружавший здешние острова океан…

Но Юлия Николаевна не умела делать коктейли, поэтому пила те, что ей готовил Мирослав. Простенько и, на ее взгляд, крепковато: ром с малой толикой колы. Она предпочла бы свежевыжатый сок, но выжималки в доме не было, а просить любимого, чтобы купил, она стеснялась.

Впрочем, грех, смертный грех хоть на что-то жаловаться, когда ей доступны восхитительные запахи тропиков, шум моря, быстрый лет облаков, приятная, днями тянущаяся праздность… Когда есть возможность за всем великолепием окружающего мира наблюдать из удобного мягкого кресла…

Юлия Николаевна прочно захватила главную гостиную на третьем этаже с панорамным видом на море. Пусть Мирослав говорит, что в столовой уютнее, а картины взору открываются не хуже – она своим предпочтениям не изменяла. Все время, когда оставалась одна, проводила в любимом кресле. Первые дни бесконечно упивалась видами, потом начала там же читать, делать записи в дневнике, подпиливать ногти, штудировать – со словарем – имевшуюся в доме кулинарную книгу карибской кухни (разумеется, та была на английском).

Единственное неудобство: освещалась гостиная плоховато. Днем – с панорамными окнами – все было замечательно, но темными вечерами одной лишь небольшой люстры явно не хватало.

Чтоб не отвлекать Мирослава (тот теперь все чаще уединялся в библиотеке), Юля попробовала решить эту проблему сама. Принесла из спальни настольную лампу, а розетка – очень удобно – располагалась как раз возле ее любимого кресла. Вилка в пазы вошла свободно, но лампа не включилась. Хотя в спальне работала нормально. Что-то с розеткой не так?

Пришлось побеспокоить Мирослава. Тот в восторг не пришел. Пробурчал:

– Говорю тебе, читай в столовой! Там света достаточно.

Но ей не хотелось расставаться с любимой комнатой даже вечером, потому она кротко молвила:

– А розетку ты починить не сумеешь?

Мирослав метнул в нее раздраженный взгляд. Вышел из гостиной. Вскоре явился с удлинителем. Буркнул:

– Не разбираюсь я в розетках. Вот, удлинитель в холле воткни… Провода хватит.

– Спасибо тебе! – проникновенно произнесла Юлия.

Инцидент был исчерпан.

* * *

«Конечно, этот случай мог значить всего лишь то, что в доме (Мирославу чужом) действительно не работала розетка, – думала Татьяна. – А чинить он не умел. Или просто не захотел возиться…»

Но все ж никак не выходила из головы история – давняя, из детства. Когда просила любимого отчима (тогда еще жившего с ними) рассказать сказку перед сном. А тот, игнорируя положенные девочкам истории про Белоснежку и красавиц с чудовищем, повествовал, как выживать в тайге. Находить себе пищу даже в условиях вечной мерзлоты. Рассказывал и о разнообразных тайниках. Что можно устроить в полых металлических трубах забора. В карнизах для штор. В полостях старинных напольных часов.

Говорил он и о том, что даже сейфы в квартире/доме могут быть двух сортов: те, что напоказ – у них обычно высокая степень защиты от взлома. А еще – замаскированные, и они сами по себе от несанкционированного проникновения слабо защищены. Зато грабителям их найти трудно. Обычно подобные хранилища ценностей маскируют под духовой шкаф, например. Или микроволновку. Или книжную полку. Или – розеточную группу. Таня спрашивала мать, был ли во владениях Мирослава на Антигуа сейф? Та отвечала: не видела нигде. А вот рассказ Юлии Николаевны про неработающие розетки в гостиной Красса крепко запал Татьяне в душу.

* * *

Недавно минула полночь, и народ на огромном круизном лайнере ел, пил, веселился, проигрывал в казино и, конечно, без удержу флиртовал (если этот глагол применим, конечно, к шестидесяти-, а то и девяностолетним американским дедам и бабулям).

Танины чувства были возбуждены. Сердце колотилось, словно бешеное. Уж ей-то сейчас совсем не до отдыха и не до флирта.

Во-первых, надо не попасться корабельной охране и не оказаться в поле зрения многочисленных видеокамер, наверняка тайно просматривающих на пароходе каждый коридор и закуток. Ну, от камер можно защититься прикольной шляпкой, купленной вместе с платьем. (Вспомнился еще один урок отчима – от камер наружного наблюдения можно укрыться под полями шляпы или козырьком бейсболки.) И ничего страшного, что Таня в головном уборе, вечером на палубе поддувает свежий ветерок, а кроме того, на пароходе полно фриков. Старушки друг перед дружкой шляпками хвастаются, будто на королевское венчание в Вестминстерское аббатство явились.

Живые охранники – дело другое. Вон один впереди замер у внутреннего трапа, делает вид, что прическу поправляет, а на самом деле внимательно слушает вставленный в ухо микронаушник.

– Внимание всем вахтенным! Обращаем внимание на женщину, европейская раса, на вид тридцать лет, одета: голубые джинсы, серая кофточка, рост сто семьдесят – сто семьдесят пять, худощавого телосложения. При обнаружении немедленно сообщить вахтенному охранной службы. Самостоятельно задержать не пытаться. Может быть вооружена.

Таня довольно рассеянно шла по палубе, хотя ей хотелось припустить от буравящего взгляда охранника во все лопатки.

…Повезло. Бодигард не обратил на нее ни малейшего внимания.

Садовникова продолжала свою одинокую прогулку, ломала голову: часам к двум ночи веселье пойдет на спад, туристы разойдутся по каютам, а куда деваться ей? Одинокая девушка, пусть в казино, пусть в ресторане, обязательно привлечет внимание службы охраны. Подойдут, попросят предъявить карточку пассажира – и что тогда?

«Хоть мужика снимай, чтоб в номер к себе позвал!»

Впрочем, то путь – для блондинок типичных. А Таня в сложных ситуациях предпочитала не тело продавать, а головой работать.

Тем более у нее задача не просто ночлег себе найти, но и завтра без проблем сойти с корабля на берег. Тут ей никакой мимолетный любовник не поможет. Нужна собственная карточка.

Опять у кого-то из пассажирок позаимствовать? Проблем, наверно, не будет. Здесь, на теплоходе, все держат карты при себе. Предъявляют, когда заказывают в ресторане коктейли или покупают в казино фишки. Всех дел: найти еще одну похожую на нее женщину, выбрать подходящий момент да вытащить из кармана или из сумочки.

Но если пассажирка обнаружит пропажу еще до того, как корабль пришвартуется на Антигуа?.. К тому же второй раз за день воровать – пусть даже для пользы дела – Садовниковой совсем не улыбалось. Не ее это…

Какие могут быть еще варианты? Ждать, пока лайнер остановится, прыгать в воду и добираться до берега вплавь? Несерьезно. Забраться, допустим, в тюк с грязным бельем? Однако на корабле, скорее всего, есть собственная прачечная…

Да и просто на лайнере находиться опасно.

Мозг продолжал работать, перебирать варианты.

Вдруг Таня заметила за стеклянной дверью, отделявшей прогулочную часть корабля от служебной, что-то вроде большой моторной лодки. Прямо на палубе тросами приторочена к борту.

Садовникова заинтересовалась. Прилепилась носом к прозрачной двери. Действительно: моторная лодка. Даже, скорее, катер. Татьяна легонько нажала на ручку двери – та подалась. Но проскользнуть внутрь не успела.

– Пардон, мадам. Вам чем-нибудь помочь? – раздалось у нее за спиной.

Резко обернулась – мужчина в белоснежной морской форме.

Таня ослепительно улыбнулась:

– Да мне просто интересно стало! Это, что ли, спасательная шлюпка?

– А… вы, наверно, в Гваделупе сели. Еще не знаете, – хмыкнул в ответ мужчина. – Это катер специальный. Чтоб пассажиров на берег доставлять.

– Но зачем он? Корабль разве не к причалу швартуется? – удивилась Татьяна.

– На Гваделупе – да. А на острове Каталина, допустим, мелко. К берегу не подойдешь. Вот пассажиров и будут на таких катерах отвозить. На борту их всего шесть. Всем места хватит.

– Вот как! – Таня на секунду задумалась. Произнесла, насколько могла небрежно: – А завтра, на Антигуа, мы к причалу придем или тоже на катере?

– Нет, там к причалу.

«Жаль», – мелькнуло у нее.

А мужчина продолжал:

– Но к самому дальнему, четвертому. До выхода в город по солнцепеку больше мили. Поэтому капитан приказал для пожилых, инвалидов, детей катер спустить. Один. Как раз вот этот.

– Здорово тут у вас все организовано! – похвалила Татьяна. – И рассказали вы интересно!

Улыбнулась флотскому. Двинулась прочь. Отправилась пока в казино.

Но уже к часу ночи – когда убедилась, что палубы пусты, – проскользнула на служебную территорию. Забралась на катер, удобно устроилась в трюме на мягком сиденье.

Методике засыпания Таню тоже отчим выучил.

Как и куче других полезных (и не очень) вещей. Свистеть в четыре пальца, например. Безошибочно парковаться задним ходом в гараж. Выйти к жилью в лесу и пустыне.

Когда она была совсем девочкой, Валера не вылезал из своих длительных загранкомандировок. И она верила, что он моряк в долгой антарктической экспедиции. Отчим окончательно сошел на берег, только когда Тане минуло лет одиннадцать. А потом потихоньку выяснилось, что он полковник в отставке, однако рассказывать об этом никому из посторонних категорически не рекомендовалось.

Если разобраться, обожаемый Валерочка на Татьяну, когда она была подростком, куда больше влияния оказывал, чем мать. А может, Танин непоседливый мальчишеский характер сказывался. Ей интересней было с отчимом играть в шпионов, чем с Юлией Николаевной жарить блинчики и менять куклам подгузники. Мать даже нешуточно к Ходасевичу дочку ревновала – да и сейчас ревнует. Таня это знала и потому о своем общении с ним матери часто даже не рассказывала.

…Как порой бывает после морального напряжения и стресса, мысли перескакивали с предмета на предмет. Таня постаралась отогнать их и все ж таки заснуть. Валерин метод был прост, но весьма эффективен. Она смежила веки, представила себе прямоугольник и устремила свой внутренний взор на левую верхнюю вершину. И вдох на четыре счета – взгляд переводится на правый верхний угол, задержать дыхание, опять на четыре счета. Затем глаза мысленно опускаются в правый нижний угол, выдох на четыре счета. И последнее – направляешь взгляд в левый нижний, говоришь себе: «Я расслаблена». И снова по мысленному прямоугольнику: глубокий вдох… И еще раз, и снова…

Тут сердчишко стало успокаиваться. Мысли начали вытесняться равномерным движением глаз под сомкнутыми веками. События двух последних дней пролетели в сознании, уже не волнуя так, как прежде: побег из тюрьмы… перелет на Гваделупу… пленение… пытка… расстрел… мамино временное помешательство… встреча с Майком… проникновение на пароход…

А потом Валерочка вдруг оказался в шезлонге на палубе судна, притом одетый в белое, как стюард. Он курил длиннющую сигару и был с ней похож на Черчилля. И тут он вместе с креслом полетел вниз, в море, и оказалось, что Таня тоже падает рядом с ним… Она дернулась всем телом, на секунду проснулась, а потом поняла, что спит и уже не надо выписывать глазами четырехугольник… И – провалилась в угольную яму.

* * *

Февральская стынь к прогулкам не располагала, однако Валерий Петрович решил пройтись. Хотя бы по улице Дзержинского – или как там она теперь называется? Дошлепаю до «Колхозной», подумал он, то есть, тьфу, до «Сухаревской», оттуда поеду к себе на «ВДНХ».

Шел лениво, выглядел со стороны типичным пенсионером, умирающим от безделья. Однако мозг напряженно работал.

Итак, размышлял Ходасевич, у нас есть четыре события, далеко не рядовых. Сперва на собственной яхте убита гражданка Америки Глэдис Хэйл.

В тот же день Садовникова-старшая вместе с Мирославом Крассом посещает дом Глэдис на острове Антигуа. Там Красс убивает немого дворецкого и, предположительно, похищает картины. А чтобы попасть в дом, герр (или пан, или мистер) Красс использует удивительное внешнее сходство Юлии Николаевны с хозяйкой дома.

Далее. Минули сутки, и российская гражданка Садовникова Юлия Николаевна обнаружила труп своего сожителя в снимаемом им особняке. Там же, на Карибах.

Наконец, арестованную вышеупомянутую Садовникову похищают из тюрьмы, при участии ее дочери Татьяны. Похитители, некие Майк и Дэн, а также их главарь Трэвис, готовы пытать обеих, лишь бы узнать, где находятся некие картины. Затем двое подручных, явно по собственной инициативе, вместо того чтобы расстрелять, отпускают двух русских женщин.

А теперь следует разобраться во всем и понять:

Какое событие с каким связано?

И связано ли вообще?

Какое из какого вытекает?

И, наконец, два классических вопроса русской интеллигенции: кто виноват и что делать. А именно:

Кто виноват во всем происходящем?

И что делать Татьяне и Юлии Николаевне, чтобы спастись, а также, по возможности, оправдаться?

Давно. Мирослав Красс

Пожалуй, все последние пятнадцать лет для него стали растянувшимся прощанием с Глэдис. Почему же он так мучительно уходил от нее? Почему не мог расстаться и вырвать из сердца?

Они сбежали, наконец, из ужасной немытой России. Без споров и ругани, более-менее поровну разделили добычу (все в том же доме с башней на Антигуа). И, казалось, разошлись спокойно и навсегда. Их союз все ж таки не выдержал гнета многочисленных обоюдных измен и обид. Теперь они не нуждались друг в друге, как в России, когда ей требовался его язык во всех смыслах этого слова: и изъясняться по-русски, и убалтывать падких либо на деньги, либо на ласки служительниц музеев. А ему требовались ее отвага и не по-женски хладнокровный расчет.

Но теперь совместная работа позади. Можно позволить себе слегка расслабиться. Они оба стали по-настоящему богаты.

Мирослав просчитал (довольно опрометчиво, как выяснилось позже), что денег, полученных за русские картины, ювелирку и антиквариат, хватит ему на всю оставшуюся жизнь. Но то ли жизнь сама по себе вздорожала, то ли он был транжирой, довольно скоро Красс вновь почувствовал себя в стесненных обстоятельствах. А еще понял, что ему не хватает – ее. Не хватает живости, азарта и везучести Глэдис. И тогда… Тогда он попробовал вернуться к ней.

О! Она приняла его, но их отношения… Они стали совсем другими. Теперь он ей был не нужен. Ни в каком качестве. Ни как ловкий соблазнитель, бойко шпарящий по-русски и по-чешски. Ни как компаньон. Ни как любовник. И она очень быстро дала ему это понять. А он… У него не хватило ни воли, ни силы для того, чтобы уйти от нее окончательно. И с каждым днем он все сдавал и сдавал перед ней свои позиции. Ежедневно это было незаметно, однако если брать в масштабе месяца или года, его прогиб перед ней становился очевидным. К тому же ее бизнес шел в гору, а многочисленные его начинания раз за разом оканчивались ничем.

Мирослав был не в состоянии стать холодным по отношению к Глэдис. Стать равнодушным. Он мог испытывать к ней только сильные чувства. Просто знак этих чувств переменился. Был плюс – стал минус. Безумная любовь превратилась в безудержную ненависть.

Состояние это усугублялось тем, что они опять расстались. (Расстались – мягко сказано. По сути, она его выгнала.) И если раньше Красс возвращался к ней, потому что любил, то сейчас ему хотелось вернуться, чтобы доругаться. Заорать! Ударить! Придушить! Отомстить!

* * *

Наши дни. Москва. Валерий Петрович Ходасевич

Погода, надо сказать, стояла премерзкая. Холодный ветер хлестал прямо в лицо. В столице вообще, в какую б сторону ни пошел, ветрило обязательно в лицо дуть налаживается. Но тротуары – о, счастье! – оказались очищены от наледи. Да и не холодно, право, особенно если не торчишь на одном месте, а шагаешь. К тому же грел настоящий барбуровский плащ – его Ходасевич купил, помнится, в Лондоне еще до отставки.

На минуту он представил, по контрасту, жаркий песок Карибских островов. Там он ни разу не бывал и теперь уж вряд ли побывает. И денег не наскрести, и Контора не отпустит.

Придется ограничиться виденными когда-то фотографиями и видео. И включать самый главный инструмент – воображение.

Как они там, в тропическом раю, – его девочки? По отношению к Юлии Николаевне полковник испытывал легкое злорадство: за что тетка боролась – на то и напоролась. Знает ли она, что была выбрана и на старости лет соблазнена только потому, что убийце понадобилась ее внешность? Валерий Петрович бывшей жене открывать глаза не собирался – не садист же. Но обязательно обмолвится кто-нибудь другой или сама догадается – и сильнейший удар по самолюбию обеспечен. Юлю было элементарно жалко. И уж никак она, ни за какие грехи, не заслуживала пусть тропической, но тюрьмы.

А вот за Танечку, падчерицу непутевую, душа болела, может, посильнее, чем болела бы за дочку родную. Умение всюду вляпываться в историю у Садовниковых, похоже, семейное. И Танина мать Юлия Николаевна, выходит, такая. И отец покойный, Антон, таким был.

И немедля за этой горькой философской мыслью Валерию Петровичу вдруг разом открылась истина. А точнее, он словно бы увидел в стереоскопическом кино, что и как происходило на далеком от него острове Антигуа и его окрестностях. А еще ему стал ясен ответ на вопрос: почему?

* * *

Несколько дней назад. Карибские острова. Мирослав Красс

Ночка выдалась теплой. Впрочем, на Антигуа ночи всегда теплы.

Хорошо же проклятая Глэдис устроилась. Огромный дом, яхта, проводит время в тропиках. К горлу подступили зависть и злоба. Он не стал отгонять их. Сейчас это были как раз те чувства, что нужно.

Юлия тихонько посапывала рядом на огромной кровати. Спи, мое ходячее алиби, усмехнулся он. С вечера он добавил ей в чай снотворное. До утра она продрыхнет без просыпа. А если ее вдруг станут расспрашивать – конечно, расскажет, что Мирослав был вместе с ней. Надо только вернуться до восхода. Но до восхода времени еще полно.

Да, ты, Юля, думал он, у меня одна в двух лицах – алиби и отмычка. А больше ты никакого интереса не представляешь.

Скорей бы ты сыграла свою роль, и я отправлю тебя восвояси. А может, тебя посадят. И когда ты отвалишь от меня, тогда я оттянусь. Найду себе, наконец, молодуху. Разве можно сравнить с упругим телом твои вялые прелести!

Мирослав открыл сейф, замок которого был скрыт под электрической розеткой. Достал оттуда «бенчмейдовский» водолазный нож в ножнах. Спрятал его в заплечный мешок.

Нож лежал в сейфе не потому, что очень ценный – просто он прятал его от Юльки. А то однажды попался ей на глаза – она начала ахать, хмуриться, вопросы ненужные задавать.

…Красс выскользнул за ворота особняка и побежал в направлении моря. Ничего необычного: турист-«сова» занимается джоггингом: плеер в ушах, бейсболка. Правда, зачем-то рюкзак за плечами. Но мало ли кто как сходит с ума. Может, у него там свинец – для дополнительной нагрузки на спину.

Однако по пути ему так никто и не встретился. На пляже тоже никого, даже влюбленных парочек. Море излучало фосфорическое мерцание. На его глади великолепно видны яхты, стоящие посреди бухты на рейде.

Мирослав скинул с себя одежду, достал из рюкзака приспособления для снорклинга: маску, трубку, ласты. А еще дайверские легкие перчатки. И тот самый водолазный нож с восьмидесятимиллиметровым лезвием. Ремень с ножом закрепил на левой голени. Он предусмотрел все: даже аксессуары покупал более года назад и совсем не на Антигуа – в гипермаркете во Флориде. Никто из продавцов не вспомнит, не свяжет с ним убийство. К тому же у него было достаточно времени, чтобы потренироваться.

Он поплевал в маску, нацепил. Сидя на песке, надел ласты и тут же ринулся в море – надо поменьше отсвечивать на берегу. Черная, но чуть светящаяся вода ласково обняла его.

Ласты давали мощный толчок. Трубку ни с берега, ни с яхт никто не разглядит. А если вдруг заметит кто волну от ласт – решит, рыба. Рыбины в бухточку и не такой длины заплывают.

Временами он все-таки поднимал голову и осматривался. Сбиться с пути под водой легче легкого. Кроме того, надо глянуть: может, какой случайный (или даже НЕ случайный) наблюдатель его обнаружил? Но на яхтах, стоявших на рейде, было тихо.

Тихо и на корабле Глэдис. Течение медленно кружило ее яхту, слегка поворачивая относительно якорной цепи. Мирно светили стояночные огни.

И вот он – рядом. Подплыл, ухватился за якорную цепь. Теперь надо выполнить в воде акробатический этюд: стащить с ног ласты, снять маску с трубкой, уложить все в мешок, привязать его к цепи: еще пригодится на обратном пути. Потом внимательно огляделся: нет, ни с соседних яхт, ни с берега его, кажется, никто не видит. Мирослав подтянулся за цепь на руках – настоящему мужчине, даже в шестьдесят, подобные высоты должны покоряться легко. Зря, что ли, он пять дней в неделю качается в зале. Еще одно усилие – и вот он уже переваливается через леер.

Как расположены помещения на лодке, он знал. Знал и странную привычку Глэдис спать с распахнутыми окнами и дверями. Вечно ей было жарко.

Не изменила она себе и на этот раз. В носовой каюте открыты иллюминаторы, да и дверь тоже.

Странно, но Мирослав не волновался. И не чувствовал почти ничего: ни отвращения, ни жалости, ни торжества. Только радостный подъем и повышенный выплеск в кровь адреналина. Очень похоже на то, как в компьютерную игру играешь.

Он перешагнул комингс и вошел в спальню. И вздрогнул. Ему на секунду показалось – так бывает только в кошмарном сне, – что он нечаянно вернулся в ту точку, из которой начал путь. Из-под легкой простыни торчали лоб Юлии Николаевны, скулы Юлии Николаевны и ее нос.

Убийца сделал над собой усилие и сказал себе: это – Глэдис! Женщины просто похожи! И своей лицом-маской бывшая жена обязана – ему. И Юле.

Больше не колеблясь, Мирослав подошел к постели и три раза ударил женщину в сердце своим водолазным ножом модели 100 RiverRescue. Глэдис захрипела, а потом странно дернулась.

«А ты везучая, – даже с завистью подумал Мирослав. – И в смерти тебе подфартило: умираешь во сне».

Потом он схватил правую руку Глэдис и одним движением отрубил ей указательный палец между проксимальной и средней фалангами.

* * *

Наши дни. Москва. Валерий Петрович Ходасевич

Валерий Петрович на секунду отвлекся от своих тропических и убийственных мыслей и обнаружил, что уже дошел до пересечения с Бульварным кольцом. В древней стене Сретенского монастыря светилась под образом лампадка. Креститься на купола полковник не стал. Смешно перестраиваться аж до такой степени. Двадцать лет он прожил членом партии, и теперь столь радикальный поворот кругом будет выглядеть просто смешным. Хотя существование Бога, как гипотезу, полковник допускал. Он находил, что эта сказка привлекательнее коммунизма, однако со своим независимым характером поверить в нее все равно не мог.

«Мирослав, наверное, тоже в Бога не веровал. Вот и не пожалел свою бессмертную душу. И не думал, бедняга, что конец земного пути придет столь рано. Все предусмотрел. Нож наверняка сбросил в воду на полпути, ближе к берегу оставил на дне дайверскую амуницию. Я бы, во всяком случае, сделал так. Потом, верно, он вернулся как ни в чем не бывало и улегся рядом с Юлией Николаевной. Интересно: не стало ли ему дурно, когда дома в постели увидел женщину, точь-в-точь похожую на убитую? И что случилось потом?»

* * *

Наши дни. Антигуа. Мирослав Красс

О распорядке, принятом нынче в башне, Мирославу рассказал один из слуг Глэдис. Он, в отличие от ее дворецкого, немым не был. Наоборот – любил поболтать (особенно если денег ему посулишь).

Мирослав познакомился с ним год назад. Представился законным мужем госпожи Хэйл. «Впрочем, я подал на развод: нет больше сил ее причуды выносить». И уверил слугу, что просто хочет узнать, в преддверии судебного процесса, как живет бывшая, много ли ценностей у госпожи дома имеется.

Парень за штуку баксов выложил якобы супругу все, что знал о привычках хозяйки дома.

Убийца и грабитель узнал и про то, что немому слуге дано строгое указание пропускать в дом лишь саму хозяйку или тех, кто является вместе с ней. И про расположение коллекции, и о том, что дверца в тайник открывается с помощью пальцевого отпечатка.

И вот наступил «день Х». Юлия Николаевна – как две капли воды похожая на Глэдис – стала первой отмычкой к сокровищам. А палец убитой превратился в отмычку номер два.

* * *

Наши дни. Москва. Валерий Петрович Ходасевич

Да, сказал себе Ходасевич, пока все детали головоломки точно подходят друг к другу. Кроме трех:

Кто и почему убил самого Мирослава?

Где коллекция, украденная у Глэдис?

А также: какова роль в событиях тех людей, что похитили и чуть не убили Юлю (и заодно Таню)?

* * *

Хорошее воображение – штука, позарез необходимая не только художнику, литератору или ученому, но и разведчику тоже. Валерий Петрович прекраснейшим образом представлял себе, как Глэдис в свое время обкрадывала бостонскую галерею. И как Мирослав совсем недавно убивал на яхте Глэдис. А так же, как Красс, под прикрытием внешности Юли, обокрал «башню» и убил слугу. А вот как, кто и почему убил самого Мирослава, он не понимал. Своим мысленным взором не видел.

Сайты сообщали: Мирослав Красс умер от огнестрельного ранения в спину в гостиной собственного дома. Вроде бы упал. И непонятно, то ли упал, потому что словил пулю, или сперва грохнулся, а потом его пристрелили.

Ходасевич под холодным февральским ветром, дувшим прямо в лицо, шел по Сретенке по направлению к Садовому. Он думал почти в такт шагам: «Третья сила, третья сила… Красса убила третья сила… Это правильно, если считать, что первая – Глэдис, а вторая – Мирослав… Третья, третья… Или, может быть, даже четвертая?»

Так ничего толком не придумав и не поняв, он дошел до «Сухаревской». Поздравил себя с тем, что, подобно Пири, совершил героический пеший переход во льдах, и решил вознаградить себя чашечкой кофе.

Возле метро было три, а то и четыре кафе. Полковник в отставке зашел в то, где в витрине виднелись наиболее покойные кресла.

В кафе оказалось самообслуживание – и вид совершенно парижский: сидит молодежь, чахнет над своими капучино, курит и воображает друг перед другом. Ходасевич снял свое кепи, отряхнул его от ледяных брызг, повесил на плечики пальто, все в мелких каплях, и застыл перед зеркалом импозантным пожилым (чего уж там греха таить) джентльменом в костюме-тройке и щегольском шейном платке. На него, черт его дери, даже молоденькие девочки посматривали!

Полковник подошел к стойке и попросил у девушки двойной эспрессо. Юница за прилавком простосердечно посоветовала ему: возьмите пирожные, свежие, настоящие вкусняшки! Что ж! Человек слаб. И вдобавок к вредному кофеину Валерий Петрович взял себе дозу углеводов и холестерина – в виде корзиночки с клубникой со сливками.

А когда уничтожил за столиком у окна и пирожное, и кофе, достал сигарету. «Таким образом, – подумал усмешливо, – я окончательно низведу к нулю благотворное воздействие на мой организм длительной прогулки». И вдруг понял, что произнес эту фразу вслух. Негромко, но все-таки. Вот оно как, значит, бывает, когда жизнь в лице падчерицы и Конторы не слишком балует его своим вниманием.

Думать, однако, стало легче. Наверное, мозг незримо пришпорили кофеин, глюкоза и никотин. Полковник вдруг представил себе последний акт трагедии на Антигуа. Ясно, воочию.

* * *

Появление еще одной, третьей силы, тоже охотившейся за Глэдис, не странно. Она должна была появиться. Если наводчиком был человек из окружения бизнес-леди, он мог поведать всю ее подноготную не только Мирославу, но и другим лицам.

Да, третьей силой был тот человек, что организовывал побег Юлии Николаевны из-под стражи на Антигуа. Возможно, тот же самый, кто допрашивал Юлю с Таней на Гваделупе. Тот, кто инсценировал их расстрел, а на деле дал матери и дочери удрать.

Итак, ОН следил за Мирославом. Или за Глэдис? А может, одновременно и за тем, и за другой? Неважно. Во всяком случае, ОН видел, как в день ограбления Красс с Юлией Николаевной (которая точь-в-точь походила на Глэдис) приехали в дом-башню. Как их встретил немой слуга, как парочка скрылась в апартаментах…


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5
  • 4.4 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации