Текст книги "Ночь опасна"

Нина с досадой хлопнула по телефонной трубке:

– Ничего, я ей еще выскажу! Какое она имеет право… А ты представь – если бы все это было правдой! Если бы к ней приехал наш сотрудник, а она выдала ему такое! Как бы я после этого показалась на работе?! Об этом она, конечно, не подумала…

Она прошлась по комнате и трагически добавила, что все это мама выдумала только из нелюбви к зятю. Она, Нина, давно подозревала, что маму очень радует каждая неудача Николая. Но радоваться тому, что жена ему изменяет…

– Она так тебе и сказала, что я выбрала хорошее время, когда Коля уехал? – переспросила она. – Вот, значит, как она обо мне думает! Муж в дверь, а жена в Тверь, так, да?

– Не кричи, я же не твоя мама, – устало попросил Олег. Он присел к столу и с отчаянием разглядывал свои бумаги. Сейчас бы несколько тихих часов, чашка крепкого чаю… Он бы многое успел.

– И все это слышала Диана? – продолжала злиться женщина. – Бог ты мой, мама никогда не отличалась особой церемонностью, но сегодня побила свой личный рекорд!

Она задыхалась, снова и снова бралась за телефон, но каждый раз отдергивала руку.

– А звонить нельзя, – сказала она наконец. – Если я позвоню – сразу станет ясно, что я в Москве. Ты бы просто не успел со мной увидеться, будь я в санатории… Нет, нельзя.

– Ты боишься, что она все скажет мужу? – не выдержал Олег. – Что ты так беспокоишься? И девочка ничего не слышала. Это я, я один выслушивал все эти глупости.

– Коле она не скажет, нет… – протянула Нина. – Она же теперь с нами в заговоре! Ох, теперь я понимаю, что ма давно мечтала о чем-то таком! Она всегда обижалась, что я не делюсь с ней тайнами… Ну вот, поделилась… Однако ловко она тебя расколола!

Олег ответил, что в этом он не виноват. Нужно было предупреждать, что мама так проницательна. Похоже, что она всю жизнь проработала не в том министерстве, в котором нужно. В другом месте она принесла бы намного больше пользы. В разведке, к примеру. Нина постепенно успокаивалась. Она спросила – не заметил ли Олег за собой слежки? Тот ответил, что ничего подобного не замечал. Он все больше убеждался, что преступник, если тот в самом деле существовал, не знал, где живет мать Нины.

До вечера он напряженно работал над переводом. Нина вела себя идеально – ходила на цыпочках, потихоньку возилась на кухне, что-то стирала в ванной… Все эти мирные домашние звуки создавали какой-то непривычный уют. Олег очень это оценил.

«А хорошо было бы так жить, – подумал он, на минуту отрываясь от книги. – Конечно, в одной комнате двоим тесновато, но если бы Нина вела себя так всегда… Нет! Что за глупости! У нее прекрасная квартира, не то что моя сталинская развалюшка! Муж хорошо зарабатывает, дочке уже восемь лет. Такое не бросают». И все-таки…. Все-таки Нина была такой уютной! Он никогда не знал ее с этой стороны.

Олег работал до позднего вечера. Им никто не звонил – ни ему, ни Нине. Та снова отключила свой мобильный телефон. Они больше не касались неприятной темы – его визита к Нининой матери. Но Олег видел, что Нина все время думает об этом. Сам же он думал совсем о другом.

Нина могла сколько угодно утверждать, что ее муж – человек мягкий, не мстительный, не подозрительный. Что ревность ему чужда. Но она ведь могла ошибаться. Или даже лгать. Сегодня он во второй раз услышал о том, что Нина лгать умеет. Ее мать сказала, что дочь постоянно ей лжет – во всем, что касается ее семейной жизни, например.

Но если ей верить… Если предположить, что она в самом деле закрыла газовый кран, а он потом оказался открытым… Кто же мог это сделать? Нина не задавалась этим вопросом. Она даже не упоминала об этом. Она просто впала в панику и спряталась в надежное убежище. Но Олег не мог избавиться от мысли об этом неудавшемся покушении.

Тот, кто сделал это – вошел в квартиру и открыл кран газовой горелки, – знал, по крайней мере, одну вещь. Что муж и дочь Нины останутся за городом допоздна. И значит, Нина успеет надышаться газом до такой степени, что спасать ее будет поздно. Также у него были ключи от квартиры (если не принимать в расчет отмычки). Если у него были ключи – кто это мог быть? Мать Нины говорит, что та очень трепетно относилась к ключам, не доверяла их даже близким родственникам. Кто мог иметь ключи? Кто мог все это знать?

Второе покушение – неизвестно откуда подвернувшаяся машина. То, что убийца знал место работы Нины, уже вне всяких сомнений. Он выследил ее – от магазина до кафе. Кафе – место встреч Нины с Олегом. Знал ли об этом убийца? Или просто следовал за ней? Нина сказала, что не успела толком разглядеть машину. Уверена только в цвете – темно-синяя. У ее мужа тоже темно-синий автомобиль. Но разве она не узнала бы собственную машину?

Третье. Звонок на работу – ложная тревога насчет пожара. Мужа Нины в это время на работе нет – она же сама рассказывала, что не смогла с ним посоветоваться, поскольку тот уехал встречаться с партнерами. Где он был в самом деле? Можно ли это проверить? Подтвердят ли его партнеры, что они беседовали с ним именно в то время, когда Нина подошла к двери своей квартиры? К той двери, за которой ее ждал убийца?

Нина могла сколько угодно уверять, что муж ее не ревнует. Возможно, она даже говорила правду – то есть считала это правдой. Но как все обстояло на самом деле?

Единственным моментом, который никак не укладывался в эту подозрительную схему, был звонок мужа из командировки. Олег даже слегка расстроился – до этого все улики указывали на Николая. Было так удобно все свести к этому… Но тот даже не поинтересовался, куда на самом деле отправилась Нина. Его не интересовал адрес пансионата. Его волновало одно – вернется ли та домой к его возвращению? Впрочем, он мог особо не торопиться.

Так или иначе, но адресом Николай не интересовался.

Олег принялся грызть карандаш. Николай не заинтересовался, но вот его секретарша… Они должны держать связь – разве нет? Шефа не может не волновать то, что происходит на фирме.

Нина уже лежала в постели. Он обернулся, увидел ее темные волосы, свесившиеся над книгой. Она его не замечала. Забыла о нем – как забывала иногда, если не было времени позвонить. И все-таки сейчас она была здесь, рядом.

– А у твоего мужа были любовницы? – спросил он, стараясь говорить как можно непринужденнее.

Нина подняла голову:

– Что?!

– Я спросил…

– Я слышала, – она приподнялась на локте. – Не знаю. Правда, не знаю. Если и были – он мне не говорил.

– Но ты же сказала, что в последнее время вы жили друг с другом, как друзья, не больше. Он еще не стар, почти мой ровесник. Как ты думаешь, ему этого хватало?

Нина раздраженно ответила, что таких вопросов она с мужем не обсуждала.

– Вот как? – удивился он. – А какие вопросы вы обсуждали?

Они обычно говорили только о служебных проблемах. О деньгах, о сделках, о счетах. В крайнем случае – обсуждали вопросы образования своей дочери.

– Мы вообще редко с ним разговаривали, – призналась она.

– Почему?

– Было не о чем.

Олег не стал спрашивать, что же в таком случае скрепляло этот брак. Он подумал, что Нине, скорее всего, было важно жить с человеком, который уважал ее мнение, считался с ее словами. Все это муж предоставлял ей в избытке. И даже не претендовал на верность с ее стороны. Кто еще мог предложить ей нечто подобное? Наверное, не он…

– Но пойми, – сказала она уже гораздо тише. – Мы с ним вместе ездили на работу. Вместе возвращались. На работе тоже постоянно с ним общались. Если бы он завел любовницу – я бы заметила. И вообще – почему ты об этом спрашиваешь?

– Как ты считаешь, – он решил не отвечать прямо на ее вопрос, – у твоего мужа были причины желать твоей смерти?

Нина так и подскочила:

– У Коли?! Ты с ума сошел?

– Но ты ему изменяла, и он это знал.

Женщина впала в неистовство. Она утверждала, что это абсурд. Что если бы муж страдал от ее неверности – он бы нашел другой способ избавиться от нее. Существует развод. Существует просто раздельное сожительство. И в конце концов они оба были очень терпимы в этом плане. Она бы все простила мужу, как он прощал ей.

– Я отталкиваюсь от того, что ты мне рассказала, – возразил Олег. – Первый раз, когда тебя пытались убить, убийца знал, что твои муж и дочка не вернутся домой допоздна.

– Ну и что?

– Кто еще знал, что они поехали за город? У кого могли быть ключи от твоей квартиры? Ведь вошли туда так тихо, что ты даже не проснулась.

Нина задумалась. Потом сказала, что все это могло быть случайным стечением обстоятельств. Убийце, который отвернул кран газовой горелки, могло в этот день просто повезти. Вовсе необязательно, чтобы преступник был так хорошо осведомлен о том, когда вернется домой ее семья.

Олега это не очень убедило, однако он не стал ее разубеждать:

– Ну хорошо, а второй раз? Та машина… Водитель знал, какой дорогой ты пойдешь со службы в кафе. Он следил за тобой. Это не может быть случайным стечением обстоятельств.

Нина ответила, что этот второй случай вообще кажется ей странным. Она не может утверждать, что на нее наехали нарочно. В конце концов, могло случиться всякое.

То, что она говорила сейчас, разительно отличалось от ее панического рассказа в тот день, когда она сюда прибежала. У Олега было чувство, что Нина ощутила себя загнанной в угол и теперь пытается защищаться – даже наперекор здравому смыслу.

– А когда тебя пытались заманить в собственную квартиру? – спросил он. – Это тоже стечение обстоятельств?

Тут она была вынуждена признать – кто-то готовил убийство. Но чтобы это был ее муж?

– Ты можешь проверить – был он в то время на встрече с партнерами?

Она ответила, что попробует это сделать. Это возможно – она ведь знает, куда он собирался. Достаточно пары звонков. Она знает всех партнеров, и муж никогда не делал секрета из того, куда он собирается ехать.

– А та женщина на Чистых прудах…

Нина даже не дала ему договорить. Она вспылила, заявив, что случай с той женщиной она вообще не воспринимает как нечто, относящееся к ней лично. Та погибла – тут уже ничего не поделаешь. Но мало ли преступников шляется по центру Москвы? Мало ли преступлений совершается без всяких мотивов? Почему Олег так хочет приписать смерть этой женщины ей – Нине?! Она никогда в жизни с ней не встречалась! Не знает ее имени, не видела ее в лицо! Достаточно вспомнить то, что никто не подслушал ее разговор по телефону. Никто не знал, где она назначила встречу Олегу. А значит, никто не мог поджидать ее там и, ошибившись впотьмах, убить из-за нее кого-то другого! И достаточно об этом!

Он не выдержал:

– Достаточно? Хорошо.

Олег направился к телефону. Нина встревоженно следила за ним:

– Что ты собираешься сделать?

Вместо ответа он достал визитную карточку, которая давно хранилась у него в кармане пальто. Набрал номер. Дождался ответа.

– Алло? – сказал он, услышав приятный женский голос. – Я звоню по объявлению. Я нашел визитку в книге…

Глава 5

…Он вообще не думал, что ему кто-нибудь ответит. Но даже если дождаться ответа, ему наверняка скажут, что никаких уроков дикции преподавательница больше не дает.

Однако ответ был совсем другой. После секундной паузы тот же приятный голос поинтересовался, какое время для занятий его устроит. Где он желает заниматься – у себя на дому или у преподавателя? Если с выездом на дом – это будет стоить дороже. Не намного, но все-таки…

Олег с трудом пришел в себя. Значит, эта женщина вовсе не была учительницей? Значит, она просто занималась своеобразной рекламой языковых курсов?

– Нет, у вас, – вымолвил он. – Лучше всего у вас.

– Хорошо, тогда запишите адрес, – приветливо ответили ему.

Олег взял ручку, поймал на себе пристальный, недоумевающий взгляд Нины. Записал адрес. Это было не очень далеко – если ехать на машине, конечно. Голос в трубке спросил, знает ли он расценки? Двести рублей в час – это его устраивает?

– По московским меркам – это почти даром! – Голос зазвучал ласкающе, почти интимно.

– Конечно, – ответил Олег, пропустив мимо ушей цифру. Меньше всего на свете он сейчас думал о расценках. И даже когда с ним вежливо распрощались и дали отбой, он продолжал сидеть у телефона и размышлять, правильно ли поступил. Все это он затеял только затем, чтобы переубедить Нину. Она так яростно защищалась от его нападок. Ей почему-то вдруг захотелось представить все случившееся с ней как стечение несчастных случаев.

Та мертвая женщина на Чистых прудах – это был его главный агрумент. В том случае, если удастся доказать, что несчастную убили вместо Нины, перепутав их в темноте, – значит, разговор по телефону все-таки был подслушан. После этого Нина сама сделает выводы, кого именно ей следует опасаться.

В сущности, ему сейчас стоило всего-навсего представиться по телефону, рассказать, что он и есть тот человек, который в свое время вызвал милицию к телу покойной… А также спросить – может быть, ответят, – почему она вдруг отправилась в такое место и в такое время? Чего она боялась, кто ее преследовал? Были ли у нее враги?

Но ни слова из намеченного он произнести не сумел. У него было предчувствие, что на эти темы с ним говорить откажутся. Вместо всего этого Олег записался на урок.

Нина наконец не выдержала:

– Слушай, кому ты звонил? Ты завтра опять уедешь?

Олег бессмысленно посмотрел на нее, вспомнив, что он не один. И вдруг ему расхотелось отвечать. По крайней мере, до тех пор пока он не узнает всей правды. И вот тогда, когда он убедит Нину, что та смерть на Чистых прудах не была случайной, она, возможно, будет меньше верить своему супругу. Потому что его невиновность становилась все более труднодоказуемой. Но она должна сама это признать, без нажима с его стороны. Ведь он необъективен.

«А почему мне так хочется, чтобы Нина перестала ему верить? – подумал Олег. – Неужели я хочу, чтобы они развелись? И… Что дальше? Она придет ко мне насовсем? С дочкой, со своим странным независимым характером, со своими проблемами?»

Олег ощутил легкий озноб. Нет, это слишком! Он не собирается разрушать семью, тем более что Нина очень ею дорожит. Но если это именно ее супруг подстраивал все эти «несчастные случаи» и в конце концов дошел до убийства… Тогда Нине ни в коем случае нельзя к нему возвращаться. По крайней мере, это нужно предотвратить. Если она сама не понимает этого, Олег ей поможет. Хотя бы из простого человеколюбия.

– Деловая встреча, – ответил он. – Но я скоро вернусь.

Нина тихонько застонала и разочарованно уткнулась лицом в подушку.

* * *

Ему было назначено на два часа. Женщина, с которой он разговаривал, подчеркнула, что это самое лучшее время. Олег не стал возражать. Ему показалось, что этот урок гораздо более важен для учительницы, чем для него. У нее свободно самое удобное время, а она отдает его первому попавшемуся. Значит, учеников не так уж много, сообразил он.

Олег явился вовремя и без пяти минут два уже нажимал кнопки на домофоне, которым была оборудована подъездная дверь. Ясный голос из динамика откликнулся:

– Слушаю?

– Я звонил вам вчера, мне назначено…

Он не успел договорить – после тихого гудка дверь доверчиво открылась.

Лифта не оказалось – дом был пятиэтажный. Олег поднялся на четвертый этаж, сверил номер квартиры со своей записной книжкой.

– Заходите!

Улыбка, темно-рыжие пышные волосы, влажные темные глаза. Женщине было никак не больше двадцати пяти – она показалась ему совсем молоденькой. Олег вошел, поздоровался, назвал свое имя. Снял куртку, продолжая украдкой приглядываться к лицу хозяйки. Он пытался найти в нем что-то общее с чертами погибшей. И не находил ничего.

– Вы так точно пришли, – улыбнулась она. – Меня зовут Тамара Владимировна. – Отчество она выговорила с небольшой запинкой, как будто сознавала, что по возрасту не совсем имеет на него право. И тут же поправилась: – Просто Тамара. Пожалуйста.

Она провела его в одну из комнат. Всего, как заметил Олег, их было две.

– У нас с вами целый час, – сказала женщина. – Давайте сразу обсудим – для чего вам нужны мои уроки?

– То есть? – растерялся Олег.

Тамара объяснила. К ней приходят люди, которых по тем или иным причинам не устраивает собственное произношение. Иногда это связано с работой – например, если человек чувствует, что его неправильный, провинциальный выговор мешает ему продвинуться по службе. Иногда приходит молодежь, мечтающая о театральной или киношной карьере. Таких, кстати, меньше.

– И это очень жаль, – заметила Тамара. – Потому что стоит включить радио или телевизор… Чего там только не услышишь. Иногда я просто не понимаю, что говорит диктор. Раньше, конечно, такого не было.

Она продолжала вводить его в курс дела. Прежде всего, ей нужно знать – какая у него цель? Потому что тогда курс занятий будет совершенно особенный. Иногда нужно просто кое-что подправить. Но куда чаще требуется очень серьезная длительная работа. Так зачем пришел Олег?

– Для… Собственного развития, – наконец ответил он.

Тамара чуть сощурилась – он успел заметить, что женщина близорука. На письменном столе лежал кожаный очешник, но очки она, видимо, надевала только для работы. Женщина разглядывала гостя со спокойным, вежливым удивлением.

– Значит, для себя? – уточнила она. – Странно, что вы сами поняли, как это вам нужно… Вы – первый подобный случай…

И спохватилась:

– Извините!

– Ничего. – Олег воспользовался приглашением и присел к письменному столу. – Мне даже лестно, что я – единственный в своем роде.

Женщина тихонько засмеялась. В самом деле, голос у нее был удивительно приятный, произношение мягкое, но отчетливое, напоминавшее какую-то ненавязчивую, давно знакомую музыку. Почему эта музыка показалась такой знакомой, Олег понял позже. Тамара говорила в точности так, как дикторы на прежнем советском телевидении. Он уже успел от этого отвыкнуть.

– Прочитайте, пожалуйста, текст, – попросила она, подавая ему раскрытую книгу и доставая из футляра очки.

Олег прочел. При этом он почему-то начал запинаться – хотя старался произносить слова как можно вернее. Он досадовал на себя и заметил, что пару раз неверно расставил ударения. Наконец Тамара его остановила. Лицо у нее было задумчивое:

– Знаете, неплохо. Совсем недурно. Вас в самом деле беспокоит произношение?

Олег удивился:

– Неплохо? Мне показалось, что я все время сбивался!

– Это не важно. – Тамара прикусила кончик карандаша, не отрывая от своего ученика задумчивого туманного взгляда.

Олег чувствовал себя до странности неуверенно. В конце концов, эта женщина была моложе его. Почему же он чувствует себя каким-то школьником, мальчишкой? Когда он только переступил порог, ему подумалось, что для преподавательницы она слишком молода и не может вызывать в своих учениках почтения. Оказывается, он ошибся. Сперва, когда Олег увидел, какая она молоденькая, то подумал, что будет не так уж трудно завести разговор на интересующую его тему. Теперь он почти робел.

– Но все-таки можно с вами поработать, – милостиво сказала Тамара, оставляя карандаш в покое. – Если вы сами этого хотите, конечно.

– Я хочу.

– Хорошо. Тогда я попрошу вас уплатить за пять уроков – вперед.

Такого поворота Олег не ожидал. Тысяча рублей у него нашлась бы, но отдать их вот так, ни за что, этой незнакомой женщине – это уж слишком. Слишком дорогая цена за сведения о мертвой женщине на Чистых прудах. И он наконец преодолел свое смущение:

– Видите ли, я не рассчитывал заниматься так долго.

– Долго? Да что вы! – воскликнула она. – Нам потребуется по крайней мере двадцать занятий, чтобы я смогла вас с чистой совестью отпустить.

– Двадцать?!

– Не меньше!

– Но вы же говорите, что у меня все не так уж плохо! – взбунтовался Олег. Его возмутил сам факт – для того чтобы выучиться говорить на своем родном языке, нужно выложить такие деньги. Немалая сумма – четыре тысячи рублей!

– Вот именно, не так плохо, – все так же спокойно согласилась Тамара. – Но и хорошего тоже ничего нет. И учтите – с другими учениками я занимаюсь иногда по полгода, а то и дольше. Зависит от способностей. Иногда и вовсе не удается ничего сделать.

Олег покачал головой:

– Я не собираюсь учиться у вас так долго. Достаточно двух-трех занятий.

– А это уж позвольте решать мне самой. – Тамара неожиданно заговорила очень резко, повелительно. – Все-таки это я специалист, а вы пришли ко мне, чтобы исправить свое произношение. Я, кстати, совсем от него не в восторге.

Помедлив, она добавила:

– Хотя я не могу вас принуждать. Решайте сами. Но этот потерянный час вы должны будете мне оплатить.

«Неплохой способ зарабатывать деньги, – подумал Олег. – Приходит ученик, сразу пугается, отказывается от дальнейших уроков. Но за потерянное время он все-таки платит двести рублей. Так можно заработать кучу денег!»

Он достал бумажник и положил на стол две сотенные купюры. Тамара слегка пожала плечами, помедлила и спрятала деньги в раскрытую книгу. Этот жест ему кое-что напомнил. Сам он никогда не имел привычки что-либо прятать в книгах. Потом всегда бывает слишком трудно найти спрятанное.

– За этот час я могу только рассказать, какие у вас трудности с произношением, дать несколько советов, упражнений, – уже без всякого энтузиазма сказала она.

Олег покачал головой:

– Мне бы хотелось поговорить о другом.

– О чем же?

Он снова раскрыл бумажник и достал оттуда визитку:

– Вот об этом.

Тамара едва взглянула на измятый клочок бумаги:

– А что об этом говорить? Это моя реклама.

– Вы ее распространяете довольно странным способом. Я, например, нашел эту визитку в книге. В книжном магазине.

Тамара все так же непринужденно спросила, что странного в этом способе рекламы? У нее нет денег, чтобы рекламировать себя с помощью платных объявлений в метро, например. А газеты с бесплатными рекламными купонами… Кое-какие результаты это дает, но она давно от этого отказалась.

– Идеально было бы, если бы мои ученики рекомендовали меня знакомым, – сказала она. – Идеально, но… Уж очень у меня специфическая работа, понимаете? Это не иностранные языки, которые сейчас нужны всем. Люди обычно думают – зачем платить за то, чтобы научиться говорить по-русски? Они же говорят на этом языке с детства! А помощь нужна многим. Но только немногие согласны это признать.

Олег с трудом ее перебил:

– Простите, я все-таки хотел поговорить об этой визитке…

– Да почему она вас так волнует?

– Меня волнует женщина, которая эти визитки распространяла. Ведь это были не вы?

Тамара на миг замерла. Затем ее темные глаза сузились – медленно, угрожающе, будто кто-то задергивал шторы. Взгляд стал непроницаемым.

– Значит, вы из милиции, – как бы про себя заметила она. – Странно. Сказали бы сразу.

Она раскрыла книгу и протянула ему деньги:

– Возьмите. Не стоило маскироваться под ученика. Тем более что с милицией я уже разговаривала.

Олег поколебался, но деньги не взял. Тамара подняла брови:

– Возьмите же. Надеюсь, вы не устроите мне неприятностей с налоговым управлением? Или вы сами оттуда? Интересно придумано!

Она говорила резко, раздраженно, и ее голос больше не казался приятным.

– Я не из милиции и не из налоговой инспекции, – ответил наконец Олег. – Я – тот человек, который нашел эту женщину на Чистых прудах.

Рука, протягивавшая деньги, опустилась. Тамара подняла ресницы, с недоверием глядя на гостя. Наконец убрала деньги обратно в книгу.

– Еще более странно, – сухо произнесла она. – Не понимаю… Вы что – были с ней знакомы?

– А вы?

Она не ответила, всем своим видом давая понять, что сперва хочет выслушать его. В конце концов Олег признался, что не был знаком с той женщиной. Они встречались всего дважды – оба раза случайно. Во второй раз он видел ее уже мертвой.

– Значит, вы видели, как она раскладывала рекламу по книгам, – задумчиво произнесла Тамара. Доверия в ее голосе по-прежнему не было, но тон несколько смягчился. – Да, она это делала иногда. По моей просьбе. У меня у самой нет времени на это. Уроки…

И, помедлив, добавила:

– Но странно, что вы столкнулись еще раз… В таком месте, в такой час…

– Вот об этом-то я и хотел поговорить.

Встретив ее непонимающий взгляд, он вкратце объяснил, что сам-то оказался в том месте не случайно. У него было назначено свидание.

– С женщиной, – добавил он. – Но она не пришла вовремя, опоздала больше чем на час. А за этот час случилось многое… Погибла ваша…

Тамара неожиданно поднялась из-за стола:

– Моя свекровь. То есть бывшая свекровь. Хотите чаю?

Через десять минут Тамара принесла с кухни две большие кружки, поставила их на стол. Она не спрашивала, нужен ли сахар, не налить ли молока. Видно было, что она предложила чай не из любезности, а просто машинально. «Или чтобы успеть прийти в себя», – подумал Олег, разглядывая в кружке свернувшиеся, плохо заваренные чаинки.

– Я не знаю, что она там делала, – сказала Тамара, доставая сигареты. – И милиции тоже сказала, что не знаю. В общем-то они бы ко мне и не пришли, если бы не визитки. Они были в сумке у Маши.

Она закурила, взгляд сосредоточился на какой-то невидимой точке. Олег, не прикасаясь к своей кружке, молча ждал. Наконец Тамара очнулась:

– Самое жуткое, что она в последний раз заходила ко мне в тот самый день. После полудня, чтобы взять новые рекламки. Старые у нее закончились. У меня был ученик, мы даже поговорить толком не успели… Так, обменялись парой слов… Я ведь не знала, что случится ночью!

Она вздохнула:

– Милиции я тоже про этот визит рассказала. Ведь это нужно, чтобы найти убийцу. Только не знаю, какой в этом смысл. Она выглядела как обычно, говорила только о погоде. О том, что скоро пойдет снег. А у нее был ревматизм, для нее перемена погоды всегда была большим горем. Осенью и зимой она болела. А летом… Выглядела моей ровесницей. Летом вы бы ее просто не узнали.

Тамара говорила очень тепло, а Олег слушал и удивлялся. «Называет свекровь, да еще бывшую, просто Машей… Заботится о ее болезнях. Редкий случай».

– Значит, у нее был ревматизм? – спросил он, когда Тамара замолчала. Из всего рассказа его заинтересовал только один момент.

– Да, застарелый. Иногда она страшно мучилась.

Он ничего не ответил, но Тамара сама угадала его сомнения:

– Вот-вот, я подумала о том же! Для ревматика не так уж полезна ночная прогулка, да еще по берегу пруда, на таком ветру. Ветер был ужасный, у меня всю ночь дрожали стекла. Окна на север…

– Так зачем же она туда пошла?

– Вы меня спрашиваете? – Тамара погасила сигарету, едва докуренную до половины. – Это уж милиция разберется. Надеюсь… А вас вызывали?

– Нет, слава богу, – машинально ответил он.

– Но это же вы ее нашли!

– А зачем меня вызывать? Чтобы я это подтвердил? Может быть, все еще впереди, конечно.

Тамара кивнула:

– Да, удовольствие среднее. Почему-то сразу чувствуешь себя преступником, верно? Хочется оправдываться. А в чем? Больше всего им не понравилось, что я даю частные уроки. Лицензия у меня есть, но боюсь, что налоговики все равно придерутся. Сами понимаете, я не обязана докладывать им о каждом ученике. И вообще, когда лицензия кончится, я, наверное, не буду ее продлевать… Найду работу в офисе.

– Потому что больше некому распространять вашу рекламу?

Ее глаза снова сузились, превратившись в темные щелки:

– Не шутите на этот счет, пожалуйста! Маша помогала мне просто так, хотела быть полезной. Да, я попросила ее об этом, но во всяком случае обошлась бы и без нее! Она сама настаивала, чтобы я что-то ей поручила.

И, видя, что гость молчит, Тамара добавила:

– Вас, кажется, удивляют наши отношения? Мы с ней дружили. Просто дружили. С самого начала, как я с ней познакомилась. И когда я развелась, она очень боялась, что я и с ней не захочу больше видеться. Наверное, потому и разносила эти рекламки. Она была очень одиноким человеком. Почему-то ни с кем не могла сблизиться, подружиться… А вот со мной у нее получилось. Можно сказать, я была ее единственной подругой. Остальные считали ее… Странноватой.

И неожиданно резко спросила, не хочет ли он еще чаю? Слово «еще» было подчеркнуто, и Олег понял, что его попросту выставляют. Он отодвинул нетронутую кружку, поблагодарил, встал. Тамара сделала слабую попытку вернуть ему деньги. Было видно, что ей не хочется с ними расставаться. Олег отказался:

– Не нужно, я занял у вас даже больше часа. Но просьба у меня есть.

– Да?

– Скажите, она жила со своим сыном?

Тамара удивилась:

– Конечно. А почему вы…

– Вы не могли бы дать его адрес? Или хотя бы телефон?

После короткой паузы женщина записала ему и то и другое на клочке бумаги. И попросила не ссылаться на нее, если они все-таки встретятся с Валерой.

– Еще подумает, что я ищу повода для встреч, – сквозь зубы произнесла она. – Нам и так придется увидеться. На похоронах.

– А вы его не спрашивали, зачем его мать той ночью ушла из дома?

Тамара уже отпирала входную дверь. Обернувшись через плечо, она бросила, что будь ее воля – она бы и вовсе не обмолвилась с ним ни словом. Так что задавать какие-то вопросы – не в ее интересах. И вдруг, захлопнув уже открытую дверь, она прямо посмотрела на гостя:

– А все-таки почему это так вас волнует? Она же вам совершенно чужая! Вы все-таки не из милиции, нет?

Ее рука, придерживающая дверную ручку, заметно подрагивала. Но голос прозвучал ровно и чисто. Олег покачал головой:

– Я не из милиции. Мы с вами в каком-то плане коллеги. Я переводчик.

На губах Тамары медленно расцвела улыбка. Она даже в лице изменилась:

– Почему же вы не сказали? Хотя я сразу догадалась, что вы имеете отношение к языкам. Такое своеобразное произношение… Ну так почему?

– Я буду с вами откровеннен, – решился он. – Меня это тревожит, потому что я боюсь, что вместо вашей свекрови хотели убить мою подругу. Это она должна была оказаться на той лавочке, понимаете? Она просто опоздала.

– Вы думаете, это ошибка? – прошептала она. – Но как это может быть? Вашей подруге угрожают?

– Если вы не расскажете об этом милиции, я сознаюсь. Да, угрожают.

Она неожиданно положила руку ему на локоть:

– Я ничего не расскажу. Но вы бы сами сходили, рассказали! Ведь это может быть опасно! Машу застрелили – невероятно! Оказывается, вот оно что! А я все думала – как такое могло произойти! У нее ведь нет врагов, да еще вооруженных!

– Совсем нет? – упавшим голосом спросил Олег. Его догадка подтверждалась… Но никакой радости он не испытывал.

– Совсем, – нерешительно сказала Тамара. – Боже мой, я не могу утверждать… Но чтобы убить человека, нужно иметь веские причины. Правда? Я не верю, что это сделала уличная шпана… Они бы избили, ограбили, зарезали…

– Я тоже не верю. Но… – Он цеплялся за соломинку. – Может быть, она кого-нибудь боялась?

– Боялась?

– Да. Знакомая продавщица в магазине сказала, что давно заметила вашу свекровь. Она постоянно заходила к ней в отдел. И как-то, в октябре, ваша родственница вдруг чего-то сильно испугалась. Так сильно, что даже уронила книгу… Тогда и выяснилось, что она кладет туда ваши визитки. И еще это было похоже на сердечный приступ. Это мог быть приступ?