Текст книги "Святой благоверный великий князь Александр Невский"

Смерть отца: первая поездка в Орду

Тем временем из Орды вернулся младший брат Александра – Константин. Он привез отцу приглашение от хана Батыя. Батый звал данника к себе, предполагая отправить его в Каракорум – столицу монгольской империи на коронацию хана Гуюка. Сам Батый в Каракорум ехать не собирался, ссылаясь на плохое здоровье, поскольку с новым великим ханом он был «на ножах».

Ярослав вновь простился с сыновьями и отправился в Сарай. В этой поездке его сопровождали братья Святослав и Иван Всеволодовичи. Из Сарая Батый отпустил младших Всеволодовичей домой, а Ярославу, как великому князю все-таки пришлось ехать в Каракорум. Путь в Каракорум был неблизким – Ярослав провел в дороге около года. Достигнув, наконец, монгольской столицы, он оказался втянут в местные нестроения и интриги. Хан Гуюк, на коронацию которого и прибыл Ярослав, не счел великого князя Владимирского крупной фигурой, поэтому он выдал ему ярлык на княжение и готов был отпустить восвояси. Другим он показался более значимым – встреч с Ярославом упорно искал агент папы Римского Плано Карпини. Впоследствии он утверждал даже, что Ярослав тайно принял католичество. Встречи Ярослава с посланцем Рима обеспокоили мать хана Дорегене (иначе Туракина), которая считала Ярослава человеком Батыя и подозревала его в возможных кознях против ее сына. К ней-то и пришел с доносом один из бояр Федор Ярунович. Боярин Федор обвинил князя в том, что он готов заключить союз с католиками против монголов. Более того, боярин утверждал, что и наследник Ярослава, Александр Невский, также готов выступить против монголов в союзе с католиками. В результате, накануне отъезда Ярослава на Русь ханша пригласила его к себе на угощение. Вернувшись от ханши, Ярослав заболел и умер. Сразу же после этого ханша послала письмо благоверному князю Александру, приглашая его в Каракорум и обещая отцовские владения.

Бояре и слуги везли тело князя Ярослава домой, а впереди неслись слухи о странностях, предшествовавших и сопровождавших смерть князя. Тело великого князя Ярослава Всеволодовича привезли во Владимир весной 1247 года. На похороны собралась вся многочисленная родня, бояре, духовенство, народ. Среди присутствующих был и боярин Федор Ярунович. Узнав его в толпе, Александр потребовал задержания и казни предателя и клеветника, младшие сыновья Ярослава также требовали казни боярина. Брат Ярослава, Святослав Всеволодович, по праву старшинства ставший великим князем, согласился с требованиями племянников, и предатель был казнен.

Святослав – новый великий князь Владимирский – согласно обычаю, позаботился о закреплении за племянниками – детьми Ярослава – наследных владений. Александр Ярославич, как старший, получил Переславль-Залесский, кроме того он по-прежнему оставался князем Новгородским. После того как Александр нагнал страха и на Ливонский орден, и на Литву, новгородцы и слышать не хотели о ком-либо другом.

Между тем в Северо-Восточной Руси начиналась новая междоусобица: сыновья покойного Ярослава Андрей и Михаил были недовольны сложившимся положением – не считая дядю сильным государем, они оба готовы были претендовать на великое княжение. Их старший брат Александр также относился к дяде без особого пиетета, но не желал и междоусобицы, занимаясь делами своих уделов.

Не прошло и года, как недовольство средних Ярославичей вышло на новый виток – московский князь Михаил собрал дружину и изгнал дядю из Владимира. Святослав Всеволодович вернулся в свой удел – в Юрьев-Польский. Однако, недовольство создавшимся положением выразил старший брат Михаила, Андрей Ярославич, также претендующий на великое княжение.

Узнав о творящихся безобразиях, благоверный князь Александр приехал во Владимир – уговорить братьев не устраивать кровопролития и братоубийств на родной земле. Андрей готов был прислушаться к увещаниям брата, они даже договорились предоставить суд о великом княжении хану Батыю, к которому все равно придется ехать за ярлыком. Михаил же, считая себя полноправным великим князем, никаких увещаний слушать не желал. Александр хоть и обладал достаточными силами, чтобы согнать строптивого брата с владимирского престола, воздержался от каких-либо военных действий, не желая участвовать в междоусобице. Как и было решено, он собирался в Орду.

По предположению некоторых исследователей, во время сборов в Сарай Александр получил послание из Рима. Поскольку никакого официального посольства на Русь не было, возможно, это послание было передано благоверному князю одним из западных «гостей», каких в Новгороде было великое множество. В любом случае, согласно мнению исследователей, благоверный князь Александр не вышел из рамок вежливости, но остался тверд в вере.

Братья Ярославичи приехали в Сарай и были приняты ханом Батыем. Батый, уважавший воинскую доблесть даже во врагах, смог по достоинству оценить князя Александра. Наследник хана Сартак и вовсе был очарован русским полководцем – согласно преданию, он готов был предложить Александру побратимство.

Но, несмотря на все взаимные любезности, Батый отказался рассудить спор русских князей о великом княжении. Предполагается, что до хана доходили слухи о попытках Рима перетянуть русских князей на свою сторону и устроить коалицию против Орды, поэтому он не спешил доверять кому-либо из данников. Более того, он отправляет их к своим врагам в Каракорум, посоветовав решать спор у правителя Монгольской империи. В дорогу братьям были выданы соответствующие охранные грамоты.

К тому времени, как братья отправились в Каракорум, политическая обставновка в Монгольской империи вновь переменилась. Хан Гуюк, собравший войска для войны со своим родичем Батыем умер. Регентшей стала его супруга Огуль-Гаймыш, погрязшая в шаманизме, а нойоны[6]6
  Нойоны – монгольская аристократия.


[Закрыть], желая прекратить нестроения, требовали курултая – общего собрания воинов для избрания нового хана.

Когда, преодолев долгий путь, братья, наконец, достигли Каракорума и были представлены ханше, она приняла достаточно неординарное решение: Андрей получил ярлык на великое княжение Владимирское, а Александр – на великое княжение Киевское. Для того, кто был знаком с обстановкой на Руси того времени, подобный вариант выглядел издевательством, тем паче, что Александр лишался даже выделенного ему отцом и дядей Переславля-Залесского.

Дело в том, что Киев и вся Южная Русь бьши разорены и обезлюдели до такой степени, что восстановление там нормальной жизни не представлялось возможным. Ситуация усугублялась тем, что Южная Русь постоянно подвергалась набегам: разбойничьи шайки из половецких степей, не подчинявшиеся ни чьей власти ходили за добычей в лишенные крепостей южнорусские города и селения. Восстановление Южной Руси требовало огромных денежных средств и людских ресурсов, каковых у Александра Невского просто не было. Еще одна проблема состояла в т<^]^, что >Агександра в Киеве могли просто не принять – местные жители тяготели больше к старшим ветвям Мономашичей. Вся история рода благоверного князя Александра свидетельствовала о неприятии северо-восточных князей киевлянами. Его прадеда, Юрия Долгорукого, не раз изгоняли из Киева – в конце концов, он был там отравлен. Двоюродному деду Александра – благоверному князю Андрею Боголюбскому – пришлось взять Киев штурмом. Также как и Юрий Долгорукий. отец Александра, Ярослав Всеволодович, боролся за Киев и не раз пережил изгнание. Так что Александр Ярославич поневоле должен был задуматься – стоит ли ему вступать в безнадежную борьбу.

Исследователи до сих пор гадают, чем было вызвано столь неразумное решение ханши. Руководствовалась ли она монгольским обычаем, согласно которому титул наследовал старший, а родительские владения доставались младшим сыновьям. Или же Огуль-Гаймыш унаследовала от свекрови неприязнь и недоверие к благоверному князю, припомнив ему оставленное без ответа приглашение Дорегене-Туракины. Возможно, ханша или ее советники увидели в Александре наиболее способного, а потому и наиболее опасного из русских князей. А может быть, поступку ханши и не было разумного объяснения – есть примеры, когда она принимала то или иное решение в припадке одержимости духами, с которыми постоянно общалась.

В любом случае, решение ханши Огуль-Гаймыш отвратило от нее вероятного сторонника, подтолкнув его в лагерь Батыя.

Великий князь Киевский и Новгородский

Возвращение благоверного князя Александра на Русь было не слишком радостным – фактически оставшись безудельным князем, он вынужден был перевезти семью из родного Переславля в Новгород. Но гораздо более тяжелым было известие о смерти младшего брата Михаила, погибшего в бою. Он стал жертвой очередного литовского набега, в то время как его братья были в Орде.

Приехав в Новгород, Александр оповестил всех заинтересованных лиц о том, в каком положении он оказался и чем это чревато для Новгорода. Новый великий князь Владимирский мог потребовать от новгородского веча принять другого князя, а Александра просить уехать в данный ему Киев. Однако, новгородцы единодушно просили Александра остаться княжить в Новгороде. Так, к обоюдной радости, и было условлено.

Больше года благоверный князь Александр жил спокойно, без каких-либо потрясений. Более того, в 1250 году Господь послал его семье большую радость – родился второй сын, названный Дмитрием. В это время старший сын благоверного князя Василий уже входил в подростковый возраст, и Александр начал подыскивать ему невесту, предполагая женить сына на дочери короля Норвегии. К сожалению, впоследствии помолвка была расторгнута.

Напряжение предыдущих лет все-таки сказалось на Александре. Он тяжело заболел – источники не сообщают подробностей, но если болезнь удостоилась упоминания, можно предположить, что благоверный князь был на грани смерти. Однако, в этот раз благоверный князь поправился – ему были уготованы еще многие труды на благо Русской земли.

Вскоре после этого благоверному князю Александру привезли послание из Рима. На сей раз все было обставлено официально. Однако, были ли посланники папы кардиналами, как утверждается в первой редакции жития, неизвестно. К сожалению, вежливость, проявленная благоверным князем, когда он отвечал на первое послание из Рима, была принята там за слабость, за нетвердость в вере, за готовность идти на компромисс. Он же готов был позволить католикам свободу вероисповедания в местах их пребывания на Руси, в частности, в Пскове и Новгороде, но отнюдь не свободу проповеди, которой они требовали, призывая самого князя обратиться в католичество и выступить против Орды.

Князь Александр, как дальновидный политик, прекрасно понимал всю абсурдность политических идей, проповедуемых из Рима. Восстание против Орды навлечет на Русь новые набеги ордынцев – даже в случае победы, что маловероятно, русские княжества будут обескровлены настолько, что станут легкой добычей соседей – той же Литвы или крестоносцев. Поэтому на сей раз Александр решает ответить на послание Римского первосвященника предельно жестко, дабы в будущем пресечь подобные поползновения, навлекающие на Русь раздражение ордынцев. Вот этот ответ: «От Адама до потопа, от потопа до разделения языков, от смешения языков до начала Авраама, от Авраама до прохождения Израиля сквозь Красное море, от исхода сынов Израилевых до смерти царя Давида, от начала царства Соломонова до Августа царя, от начала Августа и до Христова Рождества, от Рождества Христова до Страдания и Воскресения Господня, от Воскресения Его и до Восшествия на небеса, от Восшествия на небеса и до царства Константинова, от начала царства Константинова до первого собора, от первого собора до седьмого – все то хорошо ведаем, а от вас учения не принимаем» [62].

В отличие от благоверного князя Александра его брат Андрей придерживался иной точки зрения – он готов был вступить в коалицию для войны с Ордой. Серьезным шагом в этом направлении стала его женитьба на дочери Даниила Галицкого – Устинье. По времени венчание очень близко совпало с посольством из Рима, направленным к Александру.

Дело в том, что Даниил Галицкий давно вел переговоры с папой Римским и со многими западными правителями на предмет совместной борьбы против Орды. Переговоры шли с переменным успехом, поскольку обе стороны преследовали различные цели. Даниилу нужна была реальная военная помощь против Орды и равноправное положение среди европейских монархов. А Римская курия была заинтересована во введении унии во владениях Даниила. Так что никакой реальной военной помощи Даниил Галицкий не получил, но продолжал рьяно агитировать за союз с западными государствами. Одной из «жертв» такой агитации стал его зять Андрей Ярославич. Сам Андрей привлек к союзу своего младшего брата Ярослава, князя Тверского.

Сейчас неизвестно, было ли сделано что-либо реальное для освобождения от власти Орды или же дело не продвинулось дальше разговоров. Согласно летописным источникам, можно предположить задержку выплаты дани. При этом великий князь Андрей Ярославич не скрывал своих взглядов, вот его слова: «Господи, что будет, если мы будем собою браниться и наводить друг на друга татар. Лучше мне бежать в чужую землю, нежели дружиться и служить татарам» [4, с. 21]. Рано или поздно подобные легкомысленные высказывания могли погубить не только князя Андрея, но и всю Северо-Восточную Русь. Так и случилось, когда на Русь была послана Неврюева рать.

Вторая поездка в Орду: Неврюева рать

Свидетельства летописей относительно обстоятельств, способствовавших приходу на Русь так называемой Неврюевой рати, столь противоречивы, что исследователи теряются в догадках и гипотезах. Согласно одной из версий, именно Александр Ярославич донес на брата Андрея Батыю и Сартаку, заслужив тем самым благосклонность ханского семейства и наведя на Русь ордынцев. Согласно другой версии, никаких доносов и не потребовалось – взяв в жены дочь Даниила Галицкого, считавшего почетный прием у хана унижением и ведущего переговоры с католиками, Андрей Ярославич противопоставил себя ханской политике. Его положение усугублялось еще и тем, что ярлык на великое княжение был получен им от Огуль-Гаймыш, враждовавшей с Батыем.

Здесь следует отметить, что в начале 1251 года в Каракоруме собрался курултай, чему немало поспособствовали интриги Батыя. Более того, он, как старший в роде, выдвинул своего кандидата на титул великого хана. Это был Мунке (иначе Менгу) – сын Толуя и внук Чингисхана. Для его поддержки Батый направил в Каракорум войско под командованием своего брата Берке. Когда его избрали великим ханом, Мунке постарался уничтожить соперников. В числе тех, кого казнили по приказу Мунке, была и ханша Огуль-Гаймыш. После свержения и казни ханши, Батый не собирался терпеть в своих владениях ее ставленников. Поэтому он в любом случае постарался бы убрать Андрея с великокняжеского престола. Тем более, что поводов было более чем достаточно: это и нарушение лествичного[7]7
  Лествичное право – право княжеского наследования в средневековой Руси. Согласно этому праву, главным городом владел старший в роде. Власть передавалась от старшего брата к младшему, затем к сыновьям, начиная от старшего сына старшего брата. К XII веку строгое следование нормам лествичного права ушло в прошлое.


[Закрыть] права, принятого на Руси, и задержки дани, и вольные высказывания Андрея относительно ордынской власти.

В 1252 году хан Батый вызывает братьев Ярославичей в Орду. Александр, не раздумывая, поехал в Орду, а его брат, Андрей, вызовом пренебрег, волей-неволей навлекая на себя гнев Батыя.

К Александру на сей раз Батый был более благосклонен. Можно предположить, что ему стало известно о римском посольстве, предлагавшем благоверному князю Александру вступить в антиордынскую коалицию, и о его жестком отрицательном ответе. Некоторые исследователи полагают, что он даже позволил своему сыну, Сартаку, побрататься с Александром. Но такая благосклонность хана была недаром – она поставила Александра перед нелегким выбором.

С одной стороны, принимая покровительство хана и ярлык на великое княжение Владимирское, он всего лишь действовал в рамках лествичного права, но одновременно этим он невольно предавал своих братьев, Андрея и Ярослава, которыми хан был недоволен. К тому же ханское покровительство обязывало его служить интересам Орды, каковые часто противоречили благополучию Руси. В данном случае Батый и Сартак уже приняли решение о карательном походе на Русь, и Александр был вынужден с этим согласиться. Однако, он приложил все усилия, дабы по возможности уменьшить ущерб от нового набега.

Согласно предположениям исследователей, благоверному князю Александру удалось уговорить ханов не разорять все подряд русские земли на пути ордынского войска, ограничившись лишь уделами провинившихся князей. Как известно, впоследствии на подобный подвиг не решался никто, поэтому и разорение от Неврюевой рати было куда меньшим, чем от последующих ратей[8]8
  В 1293 году – Дюденева рать, когда было разорено более десятка русских городов; в 1327 году Шевкалова, или Федорчукова рать, во время которой были разорены все земли по ходу ордынского войска, кроме Московского княжества.


[Закрыть]. Но даже в таком смягченном варианте ущерб был огромен.

Летом 1252 года ордынское войско под командованием царевича Неврюя и темников Котия и Алабуги вторглось в русские земли. Основной удар был направлен против Владимира и Переславля-Залесского, городов, принадлежавших великому князю Андрею Ярославичу. В июле Неврюй разбил войско братьев Ярославичей под Владимиром. После поражения князья бежали в Новгород, а ордынское войско, разорив Владимир и окрестности, двинулось к Переславлю, который также был разорен. Во время разорения Переславля была убита жена Ярослава Ярославича, а его дети попали в плен. Разорив Владимир и Переславль, ордынцы с богатой добычей и пленниками повернули назад.

Новгородцы, опасаясь за судьбу своего города, попросили беглых князей покинуть Новгород. Ярослав уехал в Ладогу, Андрей с семейством сначала переехал в Ревель (Колывань), а затем перебрался в Швецию. Правитель Швеции ярл Биргер предоставил ему убежище.

Тем временем благоверный князь Александр возвращался на Русь, получив ярлык на великое княжение Владимирское.

Великий князь Владимирский: 1252–1255 годы

Благоверному князю Александру вновь предстоял переезд – отныне ему с семейством полагалось жить в Переславле-Залесском и Владимире. Оба эти города были разорены нашествием, и на их восстановление требовались значительные средства. Великий князь мог добыть эти средства только из своих новгородских доходов, что неизбежно вызвало бы конфликт с новгородским боярством.

Тем не менее, Александр Ярославич, не жалея средств, отстраивает и родной Переславль-Залесский и Владимир. По словам летописей, он воздвигал церкви, собирал разбежавшихся во время ордынского набега жителей и всячески обустраивал мирную жизнь. При этом он показал себя не только щедрым благотворителем, но и ревностным христианином – на месте бывшего до разорения языческого капища в Переславле – Ярилиной горе – он устраивает монастырь.

В то время как Александр Невский возрождал Русь Северо-Восточную, на Русь Юго-Западную из Орды был отправлен темник Куремса с войском. Целью похода были владения Даниила Галицкого. В 1240 году монголы под предводительством Батыя уже громили Галичину. Тогда Даниил Романович с семейством был вынужден бежать сначала в Польшу, а затем в Венгрию. Он просил о помощи, но в помощи ему было отказано, так что он смог вернуться в Галич только после ухода оттуда монголов. Но Куремса был отнюдь не Батый и не Субэдэй, Даниил не видел в нем серьезного противника. Ему не удалось взять ни одной крепости, в которых укрылись жители. Более того, Даниил в открытом бою разбил ордынское войско, так что Куремса ни с чем возвратился в Орду. После этого он начинает изгонять ордынцев, как состоящих на службе у хана, так и праздношатающиеся шайки из Подолья. В связи с этим престиж Даниила в европейских политических кругах возрос. Ранее венгерский король Бела IV отказал Даниилу, когда тот сватал дочь Белы за своего сына Льва, а в 1252 году венгерский король сам возобновляет сватовство и выдает свою дочь Констанцию за Льва Даниловича. Другого своего сына, Романа, Даниил Галицкий женит на наследнице австрийского герцога, так что Роман Данилович стал претендовать на Австрию и Штирию. Даниилу пишет Римский папа Иннокентий IV, благословляя его на войну против Орды и предлагая королевскую корону. Другое дело, что ценой благосклонности Римского первосвященника была церковная уния.

В настоящее время некоторые исследователи полагают, что Александру Невскому следовало поддержать Даниила Галицкого. Что если бы они выступили единым фронтом, то Русь могла бы избавиться от ордынской власти. Однако, благоверный князь Александр считал иначе – он предпочел не рисковать и не подвергать Русь опасностям новых ордынских набегов. В этом благоверного князя поддерживал и Предстоятель Русской Церкви – митрополит святитель Кирилл, бывший в миру хранителем печати и близким другом Даниила Галицкого.

Обустраивая Северо-Восточную Русь, Александр не забывал и о Новгороде. Подобно своему отцу, он оставляет в Новгороде наместником своего сына-подростка Василия. Также как и в свое время Александр, Василий, выросший в Новгороде, всем сердцем прикипел к этому городу. Но, к сожалению, он не обладал твердостью благоверного князя Александра, что впоследствии стало для него роковым.

Вместе с юным Василием в Новгороде была оставлена и сильная дружина, готовая в любое время выступить навстречу неприятелю. В этом плане проблемы Новгорода и Пскова отличались от проблем Владимирской Руси. И если основной бедой Северо-Восточной Руси были ордынцы, то на новгородские и псковские пределы регулярно совершали набеги литовцы и орденские рыцари.

Именно очередное нападение орденских рыцарей на псковские пределы стало причиной того, что псковское вече решило пригласить в город князя. Этим князем стал скрывавшийся в Ладоге брат благоверного князя Александра Ярослав. Подобное приглашение было оскорбительно для Александра – ему тем самым давали понять, что его помощь и защита недостаточны. При желании Александр имел множество способов выгнать брата из Пскова – у него было наиболее сильное войско, он был в милости в Орде, но Александр Ярославич старался всячески избегать междоусобиц, поэтому он, смирившись, спустил и брату и Пскову такое оскорбление. А его слова, сказанные псковичам после битвы на Чудском озере, оказались почти пророческими.

Смирение благоверного князя Александра явило резкий контраст с выбором Даниила Галицкого, принявшего королевскую корону и благословение из Рима. Это стоило ему дружбы святителя митрополита Кирилла, который отныне и бесповоротно перешел на сторону благоверного князя Александра. Обосновавшись во Владимире, святитель время от времени навещал Киев и другие южнорусские земли, но почти не появлялся в Галичине. Совместно с благоверным князем Александром митрополит Кирилл начинает хлопотать перед Патриархом Константинопольским (тогда еще временно Никейским)[9]9
  В связи с захватом Константинополя крестоносцами патриаршая кафедра с 1207 по 1261 год была перемещена в Никею.


[Закрыть] и перед ханом об открытии православной епархии в Сарае.

И ордынские хлопоты, и возрождение Владимирской Руси требовали больших средств, а добыть эти средства в кратчайшие сроки и без сугубого насилия в то время можно было только в новгородской земле. Пользуясь княжеским правом, Александр Ярославич получал закрепленную старинным обычаем долю городских и земельных налогов. Кроме того, в обход тех же обычаев он покупал и продавал недвижимость в новгородской земле и увеличивал сборы. Поэтому, несмотря на то, что Александр всегда защищал Новгород от внешнего врага, новгородцы роптали на него.

Их ропот поддержал сидевший в Пскове брат благоверного князя Ярослав. Благодаря его интригам, новгородцы выгнали из города княжича Василия и призвали на княжение Ярослава. Когда известие об этом дошло до Александра, он собрал войска и двинулся к Новгороду. Ярослав не рассчитывал на такую реакцию брата, спокойно и смиренно спустившему ему княжение в Пскове, поэтому, узнав о вступившем в новгородские пределы александровом войске, он бежал обратно в Псков.

Александр, дойдя до Торжка, где его дожидался изгнанный из Новгорода сын, остановился. Он не желал войны с Новгородом. Не желали этого и его сторонники из среды новгородских бояр, также бежавшие в Торжок. Александр послал в Новгород одного из своих бояр с требованием выдать ему главу «оппозиции», посадника Ананию. Новгородское вече ответило отказом. Ездившие в обе стороны посольства не добились какого-либо результата. Затем обе стороны предпочли взять паузу перед дальнейшими переговорами. В конце концов, Александр, видя, что его противник, посадник Анания – человек разумный и смиренный, не позволивший своим сторонникам разграбить ни дворы сторонников благоверного князя, ни княжьего двора, предложил помириться на том, что Анания будет смещен с посадничества. Так и было решено. Княжич Василий вновь водворился в Новгороде, а Александр вернулся домой.

Примерно в это же время в Орде умер разоритель Руси, хан Батый. Впрочем, на русско-ордынские отношения это особо не повлияло, ибо русские князья давно уже привыкли иметь дело со старшим сыном и соправителем Батыя Сартаком, который к тому же явно благоволил христианам. Благодаря хорошим отношениям с новым ханом благоверному князю Александру удалось избежать поездки в Орду.

Предположительно в том же году у благоверного князя родился еще один сын, названный Андреем. Возможно, такое имя было дано княжичу просто по святцам, а возможно потому, что его отец вел переговоры с братом Андреем, желая вернуть его домой.