Текст книги "Святой благоверный великий князь Александр Невский"

Иконография

Наиболее ранние сохранившиеся изображения благоверного князя Александра Невского относятся к середине XVI века – времени его канонизации. Некоторые исследователи отождествляют с благоверным князем Александром всадника в доспехах и шлеме, представленного вместе с великомучеником Георгием, благоверными князьями Борисом и Глебом на новгородской иконе середины XV века «Знамение» Богородицы, однако других подобных изображений благоверного князя Александра неизвестно.

Существует два варианта иконографии святого – в монашеских и княжеских одеждах – оба этих извода появились одновременно. Однако, наиболее древние изображения святого Александра именно в монашеском образе. Вообще вплоть до XVIII века таких изображений значительно больше.

Одна из самых ранних икон, дошедших до нашего времени, изображает святого Александра Невского в монашеском облачении – это новгородская таблетка середины XVI века из собора святой Софии «Преподобные Иоанн, Авраамий Ростовский и Александр Невский». В настоящее время икона находится в Новгородском музее-заповеднике. Святой представлен в коричневой мантии, серовато-охристом хитоне, на плечах куколь схимы, короткие, слегка вьющиеся волосы и небольшая клинообразная борода тронуты сединой, в левой руке развернутый свиток с текстом: «Братие моя, Бога бойтесь и заповеди Его творите».

Святой изображался также с куколем на голове: фреска середины XVI века из Благовещенского собора Московского Кремля. Рядом с благоверным князем Александром представлен великий князь Иван Калита в монашеском одеянии и с нимбом. Также есть житийная икона конца XVI века из собора Покрова на Рву; крышка ковчега-мощевика конца

XVI – начала XVII века – на свитке текст: «Потщимся со усердием, взыдем на гору Господню»; икона 1695 года, являвшаяся крышкой деревянной гробницы святого; икона XVII века из частного собрания с надписью: «Преподобный Александр Невский».

Иконография монашеского изображения святого характерна и для лицевых покровов, созданных в XVII–XVIII веках. На покрове, происходящем, по-видимому, из собора Рождественского монастыря во Владимире, выполненном в 70-80-х годах

XVII века в строгановских мастерских, благоверный князь Александр Невский представлен с закрытыми глазами, в схиме и мантии; в руках – развернутая хартия с текстом молитвы; короткая борода и усы исполнены темно-красным шелком, что выделяет лик на фоне серебряного и золотого шитья одежд, нимба и фона. Иконописный подлинник рекомендует изображать благоверного князя Александра «в схиме, ризы преподобническия, кудерцы видеть маленько ис под схимы, сам плечист телом, риза багор, испод дичь, в руце свиток зажат».

Параллельно монашескому иконографическому изводу святого Александра Невского существовал еще и княжеский.

Княжеская иконография благоверного князя Александра представлена в монументальной живописи и книжной миниатюре XVI–XVII веков: в росписи 1565 года Архангельского собора Московского Кремля святой изображен в богато расшитой шубе и княжеской шапке, с крестом в правой руке.

Целый ряд миниатюр с воинскими победами Александра Невского содержится в Лицевом летописном своде. Описание битвы на Неве содержит ряд ярких эпизодов, которые позднее будут запечатлены в миниатюрах, иллюстрирующих Лицевой летописный свод, созданный во второй половине XVI века. На миниатюрах Лицевого свода представлены следующие эпизоды Невской битвы: молитва Александра Невского в храме Святой Софии и благословение его архиепископом перед сражением; Гаврила Олексич въезжает на вражеский корабль; Александр ранит в лицо Биргера в Невской битве. Миниатюра Лицевого летописного свода, иллюстрирующая битву на Чудском озере, показывает помощь Небесного воинства князю Александру Невскому.

В XVII века продолжали развиваться обе линии иконографии. К началу столетия относится житийная икона святого Александра Невского, хранящаяся в приделе Входа Господня в Иерусалим собора Покрова-на-Рву (храм Василия Блаженного). Икона была написана для церкви Александра Невского, построенной в конце XVI века в Московском Кремле; на протяжении XVII века туда совершались ежегодные царские выходы в день памяти святого (впоследствии эта церковь была разобрана).

Этот храмовой образ происходил из некогда существовавшей на территории Кремля церкви в честь святого Александра Невского. В среднике изображен князь-схимник, окруженный 35 клеймами, повествующими о его жизни и чудесах.

В небольшом среднике – фронтальное изображение Александра Невского в рост в монашеском одеянии, надпись: «Святый благоверный великий князь Александр Невский, нареченный во иноцех Алексий». Вокруг средника два ряда клейм, из которых 12, занимающих верхнее поле, посвящены событиям жизни святого, остальные – посмертным чудесам: первое – о «душевной грамоте», затем следуют различные чудеса и исцеления у гроба, в конце – «Чудо о Донской победе» (Александр Невский оказывает помощь благоверному князю Димитрию Донскому в Куликовской битве) и «Чудо в битве на Молодех» (Александр Невский, святые князья Борис и Глеб, князья Андрей, Всеволод, Георгий и Ярослав принимают участие в сражении русского войска с крымским ханом Девлет-Гиреем в 1572 году).

В монашеском облачении он представлен на иконе «Древо Московского государства» («Похвала Богоматери Владимирской»), написанной Симоном Ушаковым в 1668 году. Образ его размещен справа, у основания Древа государства. Обе ветви, символизирующие две составные части государства – власть светскую и духовную, – произрастают из Успенского собора Кремля и окаймляют чудотворный образ Богоматери Владимирской.

В живописи XVII века известно немало примеров иконографии монашеского варианта, как на иконе из церкви Успения на Апухтинке в Москве.

Во Владимире, в связи с особым почитанием Александра Невского как местного святого, в XVII веке была написана икона «Христос Вседержитель с припадающими князьями Александром Невским и Георгием Владимировичем». Местное почитание способствовало созданию особого извода изображений собора святых владимирских князей.

Ситуация с иконографией Александра Невского кардинальным образом изменилась в 1724 году, когда после перенесения его мощей по указу Петра I в Санкт-Петербург, в Александро-Невскую Лавру, был издан указ Святейшего Синода писать святого Александра Невского не в монашеских одеждах, а в великокняжеских. Монашеская иконография святого использовалась с тех пор лишь в старообрядческой среде.

В XVIII веке появляются новые вариации иконографии святого Александра Невского. Князя нередко изображали с видом Александро-Невской Лавры, как на иконе XVIII века из дворца Монплезир в Петергофе. Фигуру святого помещали, как правило, справа, а основное пространство доски отводилось для изображения зданий лавры.

В XVIII веке появилась также серия изображений Александра Невского с малым житийным циклом, состоящим из четырех клейм. Например, на иконе «Святой Александр Невский со сценами жития» второй половины XVIII века, написанной в селе Павлово-на-Оке, представлены сюжеты, иллюстрирующие битву на Неве.

Встречаются отдельные иконы с изображением князя на фоне Невской битвы.

В XIX веке есть интересный пример сочетания Богоматери Боголюбской с изображением коленопреклоненного Александра, хотя традиционно Богоматерь Боголюбская изображалась с князем Андреем Боголюбским. В XIX веке создавались житийные иконы благоверного князя Александра Невского с небольшим количеством сюжетов. В иконах-минеях Нового времени святой изображается в княжеских одеждах.

Большинство икон XVIII–XIX веков изображает благоверного князя Александра Невского именно так, как установлено Святейшим Синодом – в воинских доспехах и царской мантии, украшенной горностаем, иногда верхом на коне.

В ХХ столетии святого Александра Невского изображали как в традициях «великокняжеского» извода, так и в образе схимника – в соответствии с рекомендацией Иконописного подлинника XVIII века: «в схиме, ризы преподобническия, кудерцы видеть маленько ис под схимы, сам плечист телом, риза багор, испод дичь, в руце свиток зажат».

Монахиней Иулианией (М. Соколовой) в середине 1970-х годов была написана в качестве учебного пособия для учащихся иконописного класса Московской духовной семинарии икона-таблетка святого Александра Невского, представляющая как великокняжеский, так и схимнический изводы.

Широкое распространение икон святого Александра Невского связано с той значительной ролью, которую играла Россия в мировой политике XIX века.

Александро-Невская Лавра

Свято-Троицкая Александро-Невская Лавра была основана по приказу императора Петра I. Перенеся столицу в новоустроенный городок Санкт-Петербург, он, несмотря на более чем прохладное отношение к монашескому благочестию, решил устроить в новой столице обитель, не уступающую древним московским монастырям.

Место для будущей обители император присмотрел вскоре по основании города. Однако, Северная война и государственные дела отодвинули основание обители почти на десять лет. В 1710 году на месте будущей обители были установлены памятные кресты.

И лишь в 1712 началось, наконец, строительство Свято-Троицкой Александро-Невской обители. Для новой обители были выделены значительные средства. К новосозидаемому Петербургскому монастырю был приписан богатый Иверский монастырь со всеми вотчинами и доходами и от Новодевичьего монастыря село Ояцкое с принадлежащими к нему деревнями и со всеми угодьями; кроме того, на построение и содержание в монастыре госпиталя была приписана половина монастырских вотчин Олонецкого уезда. При этом крестьяне освобождены были на три года от податей и подводной повинности.

25 марта первый деревянный храм во имя Благовещения Пресвятой Богородицы был освящен в присутствии императора и вельмож. Традиционно этот день и считается началом Свято-Троицкой Александро-Невской обители.

Поначалу в монастыре жил лишь назначенный Петром I настоятель – архимандрит Феодосий (Яновский). Со временем обитель стали населять монашествующими. Для этого по спискам, составленным архимандритом Феодосием, царским и сенатским указами вызывались монашествующие из монастырей почти всех епархий.

Одним из первых иноков Александро-Невской обители был святитель Иннокентий Иркутский. Он родился в конце XVII века в Черниговской губернии в семье священника. В миру будущий святитель носил имя Иоанн Кульчицкий. Он получил образование в Киевской духовной академии. Ко времени окончания академии Иван был пострижен в монахи с именем Иннокентий. По окончании академии, примерно в 1706–1708 годах, инок Иннокентий был затребован в Москву на должность учителя и префекта в Славяно-греко-латинскую академию, а отсюда взят в Санкт-Петербург, где в то время только основывался Невский монастырь, будущая Лавра, чтобы послужить здесь примером доброго иноческого жития. Здесь он обратил на себя внимание императора Петра I. Опираясь на мнение Сибирского митрополита Филофея (Лещинского), император утвердился в своем желании образовать в Пекине Русскую православную духовную миссию, которую, по плану царя, должен был возглавить епископ. Митрополит рекомендовал на эту должность иеромонаха Иннокентия. 5 марта 1721 года в Свято-Троицком соборе за литургией была совершена хиротония иеромонаха Иннокентия во епископа. И владыка Иннокентий, нареченный епископом Бельским, выехал из Санкт-Петербурга. Его сопровождали два иеромонаха, иеродиакон и пять певчих с тремя служителями. Год без малого добирались они до Иркутска, оттуда двинулись дальше, за Байкал, и остановились в пограничном с Китаем Селенгинске. Здесь миссии предстояло дожидаться решения пекинских чиновников о праве на въезд. В то время в Пекине большое влияние приобрели иезуиты, которые склоняли местных чиновников отказаться от принятия русского епископа. В ожидании указаний из Святейшего Синода епископ Иннокентий оставался в Селенгинске безвыездно три года. Не получая жалования, он содержал себя и свиту подаяниями доброхотов. Чтобы не умереть с голоду, миссия добывала себе пропитание рыболовством или нанималась на работы к местным хозяевам и тем кормилась. Утешение епископ Иннокентий находил в молитвах и богослужениях, которые совершал в старом селенгинском соборе. Кое-как пристроился владыка со свитой жить на даче Троицкого Селенгинского монастыря. В это время он и его диакон писали для храма иконы. Вынужденное пребывание святителя в Селенгинске оказалось весьма важным для проповеди слова Божия среди местных монгольских племен. Используя свое архиерейское право рукополагать в священный сан, святитель тем самым восполнял недостаток духовенства за Байкалом и избавлял ставленников от далекой поездки для принятия сана в столицу Сибири – Тобольск. Лишь в марте 1725 года получил владыка Иннокентий повеление переселиться в Иркутский Вознесенский монастырь и оставаться там впредь до новых предписаний. В тот же год скончался император Петр I. Вдова и наследница престола Екатерина I назначила чрезвычайным послом в Китай графа Савву Рагузинского и обязала его взять с собой в Пекин епископа Иннокентия, если, конечно, китайцы согласятся. Но в результате интриг начальником миссии в Пекине был назначен архимандрит Антоний Платковский. А владыка Иннокентий получил новый указ – опять переселиться в Вознесенский монастырь. Только владыка успел устроиться в Вознесенском монастыре, как из Петербурга пришло новое высочайшее повеление: быть ему самостоятельным епископом Иркутским и Нерченским. Этим решением была образована новая кафедра. Водворившись на новом месте, владыка Иннокентий столкнулся с теми же проблемами, что и в Селенгинске. По-прежнему не на что было жить, все так же не было крыши над головой. Консистория отказалась платить ему жалование на том основании, что назначено оно было якобы для проживания в Китае, а не в Иркутске. В то время Иркутск еще не разросся до пределов Вознесенского монастыря, и владыке приходилось часто путешествовать по плохой дороге в город и обратно. Будучи не очень здоровым человеком и тяжело перенося переезды, он просил граждан Иркутска дать ему на время помещение. Но и в этом ему было отказано. Наконец в 1828 году местные власти сжалились над владыкой и отвели ему дом боярского сына Димитрия Елезова. Четыре года окормлял он иркутскую паству, но и это короткое по человеческим меркам время употребил он с великой пользой для спасения. Ни на мгновение не оставлял он главного дела – проповеди слова Божия. Язычников, во множестве проживавших вокруг Иркутска, он обращал к святой Церкви не только семьями, но и целыми стойбищами. Так, из новокрещеных бурят образовалось целое поселение Ясачное. В его правление почти полностью закончилось строительство кафедрального Богоявленского собора. Он открыл славяно-русскую школу для всех сословий. Первый Иркутский епископ исходатайствовал из государевой казны содержание для своих преемников и средства на сооружение архиерейского дома. Им же были определены границы епархии. В субботу 27 ноября 1731 году святитель отошел ко Господу. Тело владыки водворили в каменном склепе под алтарем деревянной церкви в честь Тихвинской иконы Божией Матери, возведенной в 1688 году старцем Исаией.

Основывая Александро-Невскую обитель, император Петр I желал в ней воплотить образец монастыря для служения миру. Он хотел, чтобы новый монастырь стал своеобразным социальным центром – в нем предполагалось устроить приют для увечных и отставных воинов, для инвалидов Северной войны, душевнобольных, устроить при монастыре госпиталь, в котором должны были нести послушание все иноки, а так же учредить лечебно-исправительное заведение для принудительного лечения пьяниц. Но эти проекты так и не были осуществлены. Однако, впоследствии Александро-Невская обитель занималась широкой благотворительной деятельностью.

Несмотря на то, что императору Петру не удалось сделать Александро-Невский монастырь центром социальным, он старался устроить там центр просветительский. 13 декабря 1719 года по высочайшему указу в монастырь был передан из Санкт-Петербургской типографии станок церковной печати с семью мастеровыми. Вскоре в монастыре была оборудована типография. Первой книгой, вышедшей здесь, было «Поучение в день святого Александра Невского». Был напечатан Букварь, выходили в свет книги против раскольников, наставления, проповеди, позднее – ученые труды и их переводы, богослужебные книги.

Практически одновременно с типографией при Александро-Невской обители была создана духовная школа. 25 октября 1721 года архиепископ Феодосий распорядился «учредить во общую пользу при Александро-Невском монастыре для учения юных детей чтения и писания славянскую школу, в которой, как того монастыря служительских детей, так и сирот, не имеющих родителей и своего пропитания, и посторонних, кто кого отдать похочет, принимая от 5-ти до 13-ти лет, – учить Славенского чтения и писания по новопечатным Букварям, и потом и грамматике» [14].

В 1923 году Петр I принимает решение о переносе мощей святого благоверного князя Александра Невского в Свято-Троицкий Александро-Невский монастырь.

11 апреля 1723 года древний Владимир огласился звоном многочисленных колоколов. Весь город собрался у стен Рождественского монастыря. После литургии, согласно высочайшему повелению, рака с мощами святого благоверного князя Александра Невского была помешена в ковчег, богато украшенный и покрытый балдахином темно-вишневого бархата с позументами и увенчанный вызолоченным крестом. Было решено нести ковчег через Москву в Тверь до Боровичей посуху, от Боровичей – по Ильменскому озеру, через Новгород по Волхову до Ладоги, оттуда по Неве до Санкт-Петербурга. Сопровождать торжественную процессию Указом Святейшего Синода был назначен настоятель Рождественского монастыря архимандрит Сергий. На всем пути следования процессию встречали толпы народа, стекавшегося для поклонения святыне, в городах служили торжественные молебны. Когда стало ясно, что процессия не успеет в столицу к дню заключения Ништадтского мира, царь повелел поставить ковчег с мощами в Шлиссельбургской каменной церкви. Через год, 30 августа 1724 года, в третью годовщину Ништадского мира, останки святого князя были торжественно перенесены в Петербург.

В Усть-Ижоре, у места Невской битвы, процессию встречал сам Петр. Ближе к столице к ней присоединились празднично украшенные галеры царской свиты во главе с «ботиком Петра Великого» – родоначальником русского флота. Под пушечный салют и колокольный звон рака с мощами была торжественно помещена в освященную к этому событию монастырскую церковь святого Александра Невского.

В 1726 году на основе, функционировавшей в монастыре школы, была создана Александро-Невская Славяно-греко-латинская семинария. Она давала будущим служителям церкви серьезное по тем временам общее и богословское образование. Наставники семинарии занимались также научной и издательской деятельностью. Трудами ректора семинарии, иеродиакона Никодима (Пученкова), и архимандрита Иоасафа (Маткевича), ректора Новгородской семинарии, и были подготовлены переиздания житий святых, составленных святителем Димитрием Ростовским, и Киево-Печерского патерика.

Александро-Невская обитель была резиденцией столичной духовной власти и местом частых паломничеств царской фамилии. Здесь нередко совершались торжественные богослужения в присутствии Августейших особ, и поэтому все монастырские строения и храмы отличались пышностью и великолепием. Монастырские кладбища были самыми привилегированными в Петербурге.

В 1743 году Елизавета Петровна учредила крестный ход из столичного кафедрального собора в Александро-Невский монастырь. С тех пор ежегодно 30 августа по окончании литургии все столичное духовенство в белых одеждах, в сопровождении епископа, с хоругвями и иконами направлялось по Невскому проспекту к обители, где торжественно совершало молебен святому благоверному князю.

До учреждения штатов в 1764 году монастырь владел большим количеством крепостных крестьян. (По ревизии 1754 года за Троицким Александро-Невским монастырем числилось 25464 души крестьян.), а также целым рядом расположенных в разных местах вотчин. Вотчины монастыря находились в двенадцати погостах Старорусского уезда, в Новгородском уезде, Изборском уезде, Кексгольмском уезде, Копорском уезде и в Ингерманландии. По числу крепостных и доходов, получаемых с вотчин, Александро-Невский монастырь уступал только Троице-Сергиевской Лавре.

Управление вотчинами монастырь осуществлял при помощи канцелярии, во главе которой стоял комиссар, в обязанность которого входило «заседать совместно с экономом, принимать из вотчин отписки управителей, посылать туда указы и ходатайствовать по делам вотчин в разных коллегиях и канцеляриях». Канцелярскую работу выполняли два подканцеляриста и три копииста, из которых один занимал стряпческую должность. На местах в вотчинах управителями были светские лица из отставных военных или же приказных.

Так как священноархимандрит Александро-Невского монастыря был прежде всего епархиальным епископом, а также членом Синода, то он был лишен возможности вникать во все хозяйственные и бытовые мелочи монастырской жизни. Поэтому непосредственное управление монастырской братией ложилось на наместника. Наместник должен был присутствовать на церковном и трапезном собрании братии, посещать братские келии, наблюдать за внутренней жизнью монахов и имел право наказывать виновных за небольшие проступки, следовательно, он был лицом, на которое ложилась вся тяжесть управления монастырем. Наместник определялся архимандритом-епископом по его собственному усмотрению из числа представленных соборной братией. Он носил сан иеромонаха. Обычно наместники находились на своей должности довольно непродолжительное время, так как они были на виду у высшей духовной власти и скоро получали назначение на епископские кафедры или становились настоятелями других крупных монастырей.

В управлении монастырем наместнику помогала старшая монастырская братия, образовывавшая вместе с ним духовный собор монастыря. Сюда входили: духовник, уставщик, казначей, ризничий и эконом. Духовник принимал на исповедь не только монашествующих, но и ставленников. Уставщик был ближайшим помощником наместника и в его отсутствие его замещал.

Значение старшей братии в управлении монастырем было велико, она участвовала как в представлении архиерею кандидата для занятия должности наместника, так и в обсуждении монастырских дел.

Канцелярия, представлявшая собой светскую власть монастыря, служила не только для управления вотчинами, но и для сношения с Синодом и Консисторией.

Из-за частого вторжения мирской суеты в стены обители Александро-Невский монастырь нельзя было признать «крепкожительным», удобным для созерцательной жизни и аскетических подвигов. Частые посещения монастыря царствующими особами, прибывавшими в обитель в сопровождении блестящей свиты придворных, мешали богомыслию иноков, тем более что эти посещения сопровождались парадными трапезами, пальбою из пушек, иллюминациями и музыкой. Кроме того, светские власти пытались помещать в монастырь для нравственного усовершенствования колодников, а также умалишенных. В 1742 году были направлены в обитель пьяные морские офицеры для вытрезвления. Также присылались для утверждения в вере новокрещеные евреи, японцы, калмыки.

Вся братия Александро-Невского монастыря распределялась по различного рода послушаниям, и никто в монастыре не оставался незанятым. Общей обязанностью для всех было совершение богослужения. Кроме того, каждый нес и особое послушание, начальственное (ризничего, духовника, уставщика, казначея, эконома и благочинного) или служебное, как в монастырских стенах (трапезного, палатного, житенного, ключника и конюшего), так и вне монастыря.

За границами монастыря монахи несли послушания в качестве строителей и совершителей богослужений в приписных монастырях, в качестве управителей вотчин. Иеромонахи посылались для служения на флот и один в Германию с походной церковью при посольстве. В 1763 году иеромонаху Илариону было поручено преподавать Закон Божий для российских учеников, обучавшихся в гимназии при лютеранской кирхе.

Внутренний распорядок жизни монахов определялся «Изображением келейного жития монахов Александро-Невского монастыря», составленным архиепископом Феофаном (Прокоповичем) в 1723 году. Монахам запрещено было держать в кельях чернила и бумагу. Писать можно было только с позволения настоятеля из общей чернильницы в трапезной.

Несмотря на столь неблагоприятные условия для установления подлинного монашеского духовного делания, постепенно в монастыре все-таки появлялись серьезные духовные подвижники.

В 1740-1750-е годы в Александро-Невской Лавре подвизался будущий святитель Иркутский Софроний. Святитель Софроний, епископ Иркутский и всея Сибири чудотворец (в миру Стефан Кристалевский) родился 25 декабря 1703 года в местечке Березани Переяславского уезда Полтавской губернии. Он происходил из священнической семьи. Достигнув определенного возраста, Стефан поступил учиться в Переяславскую духовную семинарию. Окончив семинарию, он избрал для себя путь монашества, став послушником Красногорского Покровского монастыря в Полтавской епархии. 23 апреля 1730 года он принял монашеский постриг с именем Софроний в честь святителя Софрония Иерусалимского. В 1732 году в Софийском соборе Киева был рукоположен во иеродиакона, а потом – в иеромонаха. Два года он был казначеем Покровского монастыря, затем по указу епископа Переяславского Арсения (Берлова) его перевели экономом в архиерейский дом. В 1735 году по епархиальным делам он был направлен в Санкт-Петербург, где провел два года. Во время пребывания иеромонаха Софрония по архиерейским делам в Синоде на него обратили особое внимание. И когда возникла необходимость пополнить братство Александро-Невского монастыря в Санкт-Петербурге, то в числе двадцати девяти иноков, вызванных из разных монастырей России, в январе 1742 года был вызван и будущий святитель. Год спустя иеромонаха Софрония назначили казначеем Александро-Невского монастыря, а в 1746 году он был утвержден в должности наместника обители, которую исполнял более семи лет. Помощником Софрония стал его земляк, преподобный Синесий (Иванов), которого он пригласил в Санкт-Петербург и назначил устроителем Ново-Сергиевой пустыни, приписанной к Александро-Невскому монастырю. В эти годы святитель Софроний много трудов положил на благоустройство Александро-Невской обители и по улучшению преподавания в находившейся при ней семинарии. Совместно с архиепископом Феодосием он заботился о должном укомплектовании монастырской библиотеки. При нем была построена двухэтажная церковь: верхняя, во имя святого Феодора Ярославича, старшего брата святого Александра Невского, и нижняя, во имя святого Иоанна Златоуста. В 1747 году скончался Иркутский епископ Иннокентий II (Нерунович). Шесть лет самая большая по территории Иркутская епархия оставалась без духовного окормления. Наконец, императрица Елизавета Петровна указом от 23 февраля 1753 года рекомендовала Святейшему Синоду благочестивого наместника Александро-Невского монастыря Софрония. 18 апреля 1753 года, в Неделю о Фоме, в Большом Успенском соборе иеромонах Софроний был посвящен во епископа Иркутского и Нерчинского. После хиротонии Софроний вначале поехал в Киев, чтобы помолиться у святынь Киево-Печерской Лавры, а затем выехал в свою епархию. 20 марта 1754 года он прибыл в Иркутск. Приняв дела управления, Софроний совершил поездку по епархии, посетил Нерчинск, Киренск, Якутск. В сентябре 1754 года святитель издал указ, в котором отмечалась озабоченность обучением и воспитанием детей духовенства. Особое внимание он уделял благоговейному и правильному совершению богослужения и Таинств священнослужителями, а также следил за нравственной чистотой мирян. Призванный на апостольское служение в этом крае, святитель Софроний сознавал, что кроме просвещения верующих христиан ему придется приводить к вере идолопоклонников, которых в Сибири было много. Зная, как архиерейское богослужение благотворно действует на инородцев, святитель не только сам служил благоговейно, но того же требовал и от всех клириков. Святитель Софроний заботился об устройстве быта малых народов и способствовал развитию в местном населении оседлости и культуры, предлагал им для поселения монастырские земли и всячески старался изолировать от влияния язычества. В дальнейшем неоднократно совершал миссионерские поездки. Он проявил себя как строитель храмов, основатель духовной семинарии, где сам преподавал. Чувствуя наступление старости и ухудшение здоровья, Софроний просил Синод уволить его на покой, но поиски замены затянулись и святитель Софроний скончался в Иркутске 30 марта 1771 года, на второй день Пасхи.

Еще один подвижник, живвший в то время в Александро-Невском монастыре, – преподобный Феодор Санаксарский. Преподобный Феодор Санаксарский (в миру Иван Игнатьевич Ушаков) родился в 1718 году в сельце Бурнаково Романовского уезда Ярославской губернии, в дворянской семье. Родители определили юношу на воинскую службу в гвардейский Преображенский полк в Санкт-Петербурге, где вскоре он был произведен в сержанты. Во время обычного шумного собрания гвардейцев, в самый разгар веселья, один из его товарищей внезапно упал замертво. Увидев умершего без покаяния товарища, Иоанн осознал непрочность мирского счастья. После этого, будучи двадцати лет от роду, Иван Ушаков решает посвятить дальнейшую жизнь служению Богу. Не имея возможности выйти в отставку, поскольку он еще не достиг положенного возраста, он скрывается и уходит в отшельничество. Более трех лет он в одиночестве подвизался в лесной чаще на берегах Двины, а затем в Площанской пустыни Орловской губернии, в отдаленной лесной келье. Как не имеющий паспорта, Иван был взят сыскной командой и доставлен в Санкт-Петербург. Шесть лет тяжких испытаний, лишений и скорбей изменили его неузнаваемо. Он был сух и бледен лицом, одет во власяницу, подпоясан простым ремнем. Но особенно поражала всех лежащая на нем печать глубокого смирения. В Санкт-Петербурге его пожелала увидеть императрица Елизавета. Известно, что она сказала Ивану Ушакову: «Не вменяю тебе побега в проступок и жалую прежним чином» [14]. Но он в ответ просил ее позволения на монашеский постриг. Она разрешила ему поселиться в Александро-Невской Лавре послушником. После трехлетнего послушнического искуса в Александро-Невской Лавре 13 августа 1748 года тридцатилетний Иоанн Ушаков был пострижен в монахи с именем Феодор. Преподобный всегда желал подвизаться в Саровской обители, и в 1757 году выехал из Санкт-Петербурга. С ним выехали некоторые ученики и ученицы. Старец поместил учениц в Арзамасском девичьем Никольском монастыре, а сам с учениками поселился в Саровской пустыни. Вскоре ученицы преподобного переведены были в Алексеевскую общину, где жили в строгом следовании уставу, данному старцем. Прожив в Саровской пустыни два года, отец Феодор возымел намерение возобновить обедневшую Санаксарскую обитель, находящуюся в трех верстах от уездного города Темникова, на левом берегу реки Мокши. К приезду отца Феодора единственная церковь обители была ветха и бедна, деревянные кельи и ограда почти развалились, кровли сгнили. В строительстве отцу Феодору помогали средствами благотворители, почитавшие его за добродетельную жизнь в Александро-Невской обители. Преосвященный Пахомий, епископ Тамбовский, призвал к себе преподобного и умолял его быть в Санаксаре настоятелем, приняв священство. Старец по смирению отказывался от хиротонии, но, убежденный епископом, 13 декабря 1762 года был рукоположен в иеромонаха. Настоятелем преподобный Феодор был твердым и строгим. На богослужения посвящалось в сутки часов девять, а в воскресные и полиелейные дни – десять и более того; при всенощном бдении – до двенадцати. В церкви он требовал раздельного неспешного чтения. Старец завел в обители личное руководительство братии и полное откровение помыслов. Днем или ночью всякий мог идти к настоятелю. При выходе от старца чувствовалась на душе свобода и тишина. Пища в обители была самая грубая. На монастырские послушания выходили все, во главе с настоятелем. Но старца ждало тяжелое испытание. По ложному доносу Темниковского воеводы Неелова старец в 1774 году был сослан в Соловецкий монастырь. Для допросов отец Феодор был вызван в Воронеж, а оттуда заехал в Задонский монастырь к пребывающему там на покое святителю Тихону. Он принял отца Феодора с великой любовью; три дня продолжалась между ними духовная беседа. При отъезде святитель Тихон провожал отца Феодора через весь монастырь, низко кланяясь напоследок. В Соловецком монастыре старец прожил девять лет в строгом заключении, нуждаясь в самом необходимом и испытывая страдания от холода и сильного угара. Не раз его едва живого выносили из кельи и оттирали снегом. Но и в месте заключения братия Санаксарской обители и сестры Алексеевской общины не оставляли своего любимого наставника, оказывая материальную поддержку и испрашивая его молитв. Наконец, по ходатайству митрополита Санкт-Петербургского Гавриила и Высочайшему повелению Екатерины II отец Феодор получил полную свободу и возвратился в Санаксарскую обитель. В любимой обители старец продолжал усердно работать Господу. После непродолжительной болезни отец Феодор скончался в ночь на 19 февраля 1791 года.