Текст книги "Женатик"

Глава 13

МАЙЯ

Я не понимала, что со мной творилось.

В глубине души, конечно, знала причину постоянной тревожности, но отказывалась мириться с изменившимся состоянием. Прежний порядок мыслей был нарушен.

Мой хаос коренился в нездоровой одержимости другим человеком. Мужчиной. Это тяжелое, сковывающее чувство подкрадывалось ко мне по мере того, как утекали в прошлое дни, которые складывались в недели.

Иногда мои действия основывались не на логике, а на непреодолимом желании.

Я забывалась, что находилась в доме семейной пары, которые со дня на день собирались обменяться кольцами. Цеплялась за воспоминания о пламени, что вспыхнуло между мной и отцом детей, за которыми заботилась.

Временно.

Ключевое слово здесь «временно».

Чуть больше, чем через полтора месяца я распрощаюсь с близнецами и их родителем.

То немногое, что я посмела назвать нашим – взгляды, касания, поцелуи и редкие, но такие ценные и проникновенные моменты уединения, – обратится в пустой звук.

Слишком скоро моя отстраненность и растерянность стали фундаментальным состоянием бытия. Порой я словно выныривала на поверхность и смотрела на свою жизнь со стороны. Восполнялась желанием немедленно начать что-то менять, но мотивация умирала на стадии минутного помутнения.

Я бы очень хотела выговориться сестре. Получить незаменимую и необходимую поддержку родного человека, найти в ее крепких объятиях и словах утешения силу для того, чтобы двигаться дальше.

Я нуждалась в том, чтобы оплакать свою печальную влюбленность. Неправильную, безраздельную, первую.

Неутешность отравляла, и я не могла сдержать слез которую ночь подряд.

Держалась изо всех сил, чтобы не разрыдаться при близнецах. Смотрела на сладкие мордашки и думала об их жестоком папаше.

Черт бы тебя побрал, Суворов!

Урод! Сволочь!..

Дважды урод!

Почему встретился мне?

Почему сводил с ума?

– Чего носом шмыгаешь? Простыла?

Беспокойный голос Ларисы Андреевны, послышавшийся словно издалека, вернул меня в реальность.

Я сморгнула слезу, упавшую в кружку с какао-напитком.

– Нет, нет, я здорова, – постаралась незаметно убрать влагу с лица. – Может, аллергия.

Я страдала не от аллергии, а от разбитого сердца.

К счастью, моя наставница кружила вокруг близнецов позади. Я стояла к ней спиной, меланхолично мешая ложкой напиток, который, наверное, уже остыл. Потянувшись за сахаром, устремила взгляд на окно и грустно вздохнула. Второй день лил дождь, а надежда на скорое появление солнца из-за свинцовых туч таяла на глазах.

Находиться на кухне было равносильно пытке. Смотреть в сторону островка, на котором мы с Давидом Дмитриевичем вытворяли уму непостижимое, я отказывалась.

– Уверена, что не простыла? – Лариса Андреевна подошла ко мне сбоку. – Майя.

– Ммм?

– Ты собираешься пить какао с солью?

Я глянула вниз и выпустила смешок, когда осознала, что перепутала сахарницу с баночкой для соли. Зачерпнула аж две ложечки с горкой.

Вылила испорченный напиток в раковину и, послав уплетающим пюре малышам мимолетную улыбку, налила кипяченную воду. Лариса Андреевна внимательно следила за моим перемещением по кухне, прислонившись к тумбе бедром и скрестив руки на груди.

– Ты сама не своя в последнее время, – констатировала снисходительным тоном.

Я спрятала несчастные глаза под опущенными ресницами и дернула плечом.

– Правда?

– Детонька, – обратилась ко мне с многозначительным вздохом.

Я неохотно подняла осторожный взгляд.

– Возьми себя в руки, – настойчиво, но мягко потребовала женщина.

Она смотрела пристально и проницательно, будто… знала страшный секрет. Мой и Давида.

Господи, надеюсь, что мне померещилось.

В любом случае, Лариса Андреевна права.

Мне необходимо сосредоточиться на своих обязанностях. На Илье и Игнате.

Через шесть дней состоится свадебная церемония.

Через семь дней у старшей няни начнется отпуск, и на целый месяц огромная ответственность ляжет на мои плечи. То, с чем я имела дело сейчас – цветочки. А самое важное, рядом не будет человека, способного дать хороший совет и протянуть руку помощи.

Позволить себе раскиснуть перед сложнейшим периодом – непозволительная роскошь.

У Екатерины Евгеньевны полным ходом шла подготовка к знаменательному событию. Не то чтобы она и раньше обращала внимание на мальчиков… сейчас элементарно игнорировала их присутствие, повсюду таскаясь под ручку с каким-то модным и супер-пупер звездным организатором свадеб. Дамочка, меняющая деловые брючные костюмы, как перчатки, проводила в резиденции больше времени, чем Лариса Андреевна и Суворов вместе взятые.

С ним я не пересекалась. От слова вообще.

Так даже лучше. Проще не думать о человеке, когда он отсутствовал в поле твоего зрения продолжительное время.

Из бесконечной болтовни невесты Давида Дмитриевича я краем уха услышала, что в свадебное путешествие она, вернее они (потому что там, где она – там и они; золотое правило всех сладких парочек), решили провести на лазурном берегу Франции. Медовый месяц запланирован на начало сентября, что не очень устраивало Екатерину Евгеньевну. Однако нагруженный график Суворова не оставлял бедняжке выхода.

К свадебному организатору вскоре присоединилась подружка невесты и по совместительству дизайнер, и данная троица сразу же приобрела статус неразлучного тандема. Они повсюду ходили вместе; не удивлюсь, если еще и в уборную.

Бракосочетание и последующий банкет пройдут на территории этих владений. Третий день подряд велись строительные работы по сооружению праздничных конструкций. Шума было столько, как будто здесь намечались съемки голливудского фильма. И близнецы вели себя неспокойно из-за непрекращающейся суматохи.

Как же меня подзуживало сказать Орловой что-то вроде: «Не по-миллиардерски как-то».

Ну а что? Почему бы лучше не арендовать целый остров? Или континент? Все равно средства на свадебные расходы поступали из кошелька Суворова. Как он только посмел ограничиться празднованием в какой-то Рублевке?!

Я не гордилась тем, что испытывала зависть и обиду.

Наверное я была единственной, кто не испытывал и толики радости за возлюбленных.

Но я не занималась самообманом.

В отличие от Давида.

Глава 14

ДАВИД

Я, Суворов Давид Дмитриевич, официально заявляю, что в сексуальном плане здоров, как бык. Да и в целом с моим крепким самочувствием можно смело покорять космос.

Уролог с умным видом пробежался взглядом по анализам и сделал вывод, что моя проблема пряталась под черепушкой, и посоветовал обратиться к психологу.

Я заставил доктора перепроверить данные несколько раз. В душевнобольные записываться не собирался, поэтому рано сдаваться.

Но он уверял с пеной у рта, ссылаясь на высококачественное европейское оборудование в его клинике и приличный стаж работы, что в моих показателях отсутствовали малейшие отклонения. И предостерег с применением возбуждающих препаратов.

Ебаный стыд.

Я что, получается, тронулся умом?

Где-то в закоулках сознания случился сдвиг, причиной которому стала Майя?

Я хотел быть в ней, а не наоборот.

Вселенная, нахрен, все перепутала!

Я отчаялся настолько, что решился посетить мозгоправа. Сделал это втайне от Кати, само собой.

Няня сыновей возбуждала уже на расстоянии. Даже находясь за сотню километров от Майи, я дико заводился. Возбуждение накатывало в самые неподходящие моменты. Во время деловой поездки, совещания или выступления на презентации перед подчиненными… Нужно ли напоминать самому себе, что я продолжал заниматься сексом с Катей, представляя горячую шатенку?

Стоило лишь на мгновение ослабить бдительность и позволить ее образу выступить на передний план, член тут же увеличивался и твердел, отнимая у мозга способность нормально функционировать.

Наш последний с Майей раз на кухне закончился для меня болезненной эрекцией, которая длилась несколько часов. Я оставил девушку, не желая того и скрипя зубами от безысходной ситуации.

Позвонила моя, попросила срочно приехать к ней. Она плакала в трубку и толком ничего не объяснила.

Я сорвался, приехал и услышал пьяный рассказ о том, как ей страшно перед свадьбой.

Забрал ее от подруги и отымел до полубессознательного состояния в машине на пустой парковке.

Думая о другой.

О Майе.

Сеанс душещипательной беседы с психологом длился второй час. Я нервно постукивал по наручным часам, бросая нетерпеливые взоры на женщину, что сидела напротив и с невозмутимым выражением лица записывала что-то в своем блокноте.

Что она там чиркала?

Я вздохнул, перекинув ногу на ногу. В десятый раз осмотрел кабинет Дарьи Александровны, моей ровесницы и обладательницы пышных форм. Стены были завешаны сертификатами в рамочках. Пахло свежестью и цитрусом с намеком на мятные нотки. Летний ветер врывался в приоткрытое окно, колыхая полупрозрачную шторку.

После серии вопросов, – детальных, смущающих и требующих максимальной откровенности, – Дарья Александровна резко притихла. Периодически смотрела на меня, чуть поднимая голову, поправляла очки и возвращала внимание к чертовому блокноту.

Мое ангельское терпение иссякало.

– Прошу прощения, но сколько еще, черт возьми, мне сидеть тут, как идиоту?! – я импульсивно подскочил с кресла.

– Я как раз закончила, – с легкой улыбкой отозвалась женщина. – Пожалуйста, сядьте. Обещаю, я не отниму много времени.

Я плюхнула обратно в кресло, откинувшись на спинку и положив руки на подлокотники. Раздраженно постукивая пяткой по паркету, скептически сверлил специалиста глазами.

Дамочка сняла очки и положила их себе на колени.

– Как вы планируете поступить, Давид Дмитриевич?

– По-моему, это вы должны мне подсказать, – сварливо пробормотал.

Я притащился сюда, вывернул душу женщине, которую видел впервые в жизни, и получил в ответ самый бесполезный вопрос, с которым надеялся разобраться здесь.

– Вы нетерпеливый, напористый, эгоцентричный. Привыкли добиваться своего и идти напролом, используя всевозможные способны достижения целей. Благодаря неукротимому азарту и смелости забрались на невероятные карьерные высоты. Вы – человек, который точно знает, чего он жаждет, и что способен заполучить.

– Я прекрасно знаю, кто я, – процедил и указал рукой на свой пах. – Что мне делать с… ним?!

– Вы жаждете Майю. И вы знаете, что можете ею овладеть. Однако сопротивляетесь по очевидным причинам.

– Спасибо, я в курсе, – прорычал.

Да что б ее! Она и дальше будет перечислять очевидные вещи?!

– Вы осознано придерживались моногамии… до появления Майи.

– Почему именно она?! Вот, что я хочу знать. Прекратите ходить вокруг да около!.. – я сдерживался из последних сил, чтобы не перейти на повышенный тон. – Ответьте, если знаете. Я пришел к вам за помощью. Если нечего сказать, то давайте не будем тратить наше с вами время.

– Вы создали в собственном сознании конкуренцию. Разум против неподвластного желания обладания девушкой. Почему Майя? Потому что она запретна. И вам это нравится. Вы понимаете, что не должны, но жаждете сломать все стены и получить ее. Это игра, и вы наслаждаетесь тем, что сами диктуете правила, пусть даже это вредит вам.

Дарья Александровна покачала головой.

– Давид Дмитриевич, я вижу, как вам тяжело справляться с препятствием, которое вы сами себе создали. Ваше влечение не исчезнет по мановению волшебной палочки. И лекарства не спасут. Есть два варианта развития. Либо вы искореняете из своей жизни все, что связано с Майей. Либо, – женщина приподняла уголки губ в крошечной улыбке, – доводите дело до конца. Получаете желаемое. Отбрасываете мнительность и все сковывающие принципы.

Я сжал кулаки. Мое дыхание участилось. На лбу выступила капелька пота.

Мне хотелось, просто смертельно хотелось поддаться похоти. Немедленно поехать домой, выкрасть Майю и покончить с лютым голодом, от которого я не знал покоя ни днями, ни ночами.

А эта баба в кресле напротив… ни хрена не помогала.

– Если… прекращу сопротивление, –  я громко сглотнул, – мне станет легче?

Дарья Александровна пожала плечами.

– Поможет, если ваши мысли о девушке основаны исключительно на сексуальных побуждениях.

– Что это значит? – мне было тяжело говорить. Горло сдавливало сухостью.

– Что вы, возможно, влюблены в нее.

Глава 15

МАЙЯ

– Майя, как ты смотришь на то, чтобы прошвырнуться со мной по магазинам?

Лариса Андреевна вздрогнула от грохота моей челюсти, упавшей после вопроса Екатерины Евгеньевны. Мы с близнецами беззаботно проводили время за играми на террасе. Как вдруг летящей походкой выплыла из ниоткуда золотоволосая нимфа в чудесном летнем платье. При полном параде, на головокружительных шпильках буквально скользя по воздуху.

Я даже на секунду не поверила, что блондинка со сногсшибательно-длинными загорелыми ногами, известная актриса и без пяти минут супруга влиятельного бизнесмена, обращалась именно ко мне. К обычной девчонке, попавшей в детдом и рвущей на себе волосы от непрекращающихся мыслей о том, как не утратить достоинство и выбиться в люди.

Она смотрела точно на меня, не принимая во внимание безусловные признаки шока: по-дебильному разинутый рот и выпученные глаза.

Одетая с иголочки особа приветливо улыбалась, а я все ждала, что она расхохочется, как ненормальная, и скажет, что решила пошутить надо мной.

Потому что Екатерина Евгеньевна, будучи в полном здравии и ясности ума, не стала бы звать малолетку из персонала с собой по магазинам.

Либо она что-то затевала, либо… она стопроцентно что-то затевала!

Прятала коварный взгляд хищницы за солнцезащитными очками, с удивительной снисходительностью дожидаясь, когда я активирую голосовые связки и произнесу ответ.

Что я должна была сказать ей?

Сотню «нет» подряд.

Но… могла ли осмелиться на отказ без опасений для своего дальнейшего пребывания с Орловой под одной крышей?

Может, на радостях от предвкушения скорой свадьбы Екатерина Евгеньевна отказалась от безосновательных притирок ко мне?

– Ну так что? – актриса резко вздохнула. – Мы должны подобрать тебе приличное платье. На моей свадьбе всем гостям необходимо выглядеть безупречно. Поэтому будет лучше, если твоим образом займусь я.

Это она так изображала вежливость? Унизила мой стиль, подчеркнула мой низкий социальный статус и, конечно же, превознесла себя, уложившись в одно предложение.

– Я… – в панике устремила молящий о помощи взгляд на Ларису Андреевну.

– Класс! – Орлова восприняла мое жалкое заикание за согласие. – Жду тебя в машине.

Не оставила мне выбора и походкой модели отправилась восвояси.

Как и подобало женщине олигарха, Орлова раскатывала на роскошном белом спорткаре бренда с изображением коня. Я почувствовала себя самой настоящей деревней, когда пыталась понять, как открыть пассажирскую дверь. Наверняка покраснела до оттенка сочного красного помидора, получив подсказку от Екатерины Евгеньевны.

– Как пристегнуться, разберешься? – посмеиваясь, она вырулила с гравийного покрытия на асфальтированную дорогу.

Да. Я разобралась с ремнем безопасности. К своему облегчению, не дала ей повода хохотать активнее.

Под оглушительные басы попсовой музыки и рев мотора мы мчались по Рублево-Успенскому шоссе. Екатерина Евгеньевна оказалась не болтливым водителем. Хотя о чем ей со мной разговаривать? У нас было столько же общего, как у кенгуру и полярного медведя.

Теребя пальцами край теннисной юбки, я усердно размышляла над тем, почему вдруг в роскошной блондинке за рулем проснулось рвение отправиться со мной на шопинг.

И искренне обрадовалась, когда Орлова тормознула «Феррари» на парковочной площадке торговой галереи «Гименей Плаза», а не свернула в какой-нибудь заброшенный пустырь и не вышвырнула меня из салона автомобиля.

– Пошли, – распорядилась, поставив тачку на сигнализацию, и деловито зашагала к центральному входу.

Ей нравилось лидировать. Надо мной – явно. Она демонстрировала свое высокое положение во всем. В дороговизне одежды и аксессуарах, в уверенной грациозной походке, во взгляде, направленном строго вперед и незаинтересованности в различных магазинчиках без именитых названий. Четко знала маршрут и расположение нужных ей бутиков. Она следовала за громкими брендами. Требовала лучшего, эксклюзивного подхода к своей персоне. Ее знали, как постоянную VIP-клиентку. Чуть ли не ковровую дорожку стелили, чтобы угодить столь известной личности.

Я меркла в ее тени.

И наверное этого она добивалась, привезя меня сюда.

Показать различие между нами. Между моим и ее миром… миром Давида Дмитриевича.

Небрежно приказывала персоналу брендовых бутиков подобрать для меня что-нибудь «симпатичное и элегантное» на ее свадьбу, а сама со скучающим видом расхаживала у стоек с одеждой.

Екатерина Евгеньевна соглашалась на все предложения скрасить время ожидания шампанским. Не смотря на то, что ей еще садиться за руль. Она пила и болтала с подругами по телефону, в то время как меня наряжали, будто куклу.

Платья смотрелись несуразно. И мне было чертовски некомфортно в вещах за тысячи долларов. Меня тошнило от того, что я торчала здесь, терпя подобное унижение.

Это вовсе не жест любезности со стороны Орловой, а подачка нищей простушке.

Изрядно набравшись, Екатерина Евгеньевна ворвалась в примерочную кабину, как раз когда продавец-консультант помогла мне застегнуть молнию на очередном шедевре из атласа.

– Оставь нас, – глядя на меня в напольное широкое зеркало, обратилась к сотруднице магазина.

Я инстинктивно прикрылась руками. Повеяло холодком от присутствия будущей супруги Суворова, мурашки побежали по неприкрытым тканью плечам.

– Сидит просто великолепно, – блондинка сделала круг, рассматривая меня со всех сторон. – Давиду бы понравилось.

Я перестала дышать.

Наши взгляды пересеклись в отражении.

– Что? – со смешком развела руками Орлова.

Она сделала несколько шагов вперед и прислонилась спиной к зеркалу.

– Не притворяйся невинной овечкой, умоляю. Я знаю, что мой ненаглядный женишок трахает тебя.

Ошеломление окутало меня плотной вуалью. От признания Орловой начало двоиться в глазах, а грудь сдавило чем-то невидимым и громоздким. Паника распирала, яростно толкаясь о ребра.

Я отступила на шаг назад. Непроизвольно смяла гладкую ткань в ладони, а другой рукой схватилась за велюровую штору примерочной кабины. Мне нужна была опора, потому что чувство, что земля вот-вот уйдет из-под ног, крепло с каждой секундой.

Я мечтала укрыться от смеющегося точеного лица, но не смогла отвернуться, будто неосязаемая тяжелая цепь сковала шею. Терпела на себе неподвижный, оценивающий и высокомерный взгляд Екатерины Евгеньевны.

– Боже, я тебя напугала? – она театрально схватилась за сердце и выгнула брови.

Я разомкнула губы, чтобы заверить – между мной и Суворовым не было близости!.. Секса. Между нами не было секса. Мы сорвались дважды, но… но!..

Мой одеревенелый рот не поспевал за лихорадочным ходом мыслей, поэтому я так и не произнесла ничего вразумительного.

– Расслабься, – прищелкнув языком, Орлова отмахнулась от меня рукой. – Я не буду устраивать сцен ревности и притворяться, что безу-у-умно огорчена его интрижкой.

Она оттолкнулась от зеркальной стены и развернулась, чтобы поправить пару прядок и вытереть с уголков губ капельки шампанского.

– Давидик никудышный актер, – она со смешком достала из клатча помаду и намазала новый слой поверх старого, скрыв недочеты. – Я не слепая и вижу, как он слюни на тебя пускает. Мужчины, – с красноречивым вздохом Орлова как будто провозгласила неутешительный диагноз. Закатила глаза, причмокнула губами и повернулась ко мне. – Всего им мало, всегда хотят поиграть с чем-то новым.

Плавно приблизилась ко мне и мило улыбнулась.

– Знаешь, я не против того, чтобы он трахался с кем-то на стороне. Это неизбежно, не так ли? Рано или поздно его вниманием завладела бы какая-нибудь вертихвостка. Но ты… – демонстративно окинула меня присупленным взором. – Что он нашел в тебе? Совершенная посредственность. Это даже унизительно. Променять мое тело на твое… – она едко усмехнулась. – Суворов, сукин сын. Да как он посмел опуститься так низко.

Ее реакция, мягко говоря, настораживала.

Она открытым текстом заявила о равнодушии к изменам своего мужчины.

Тогда почему выходит за него?

Майя-Майя, святая простота!

Дело в деньгах. Если не любовь толкала ее к алтарю и заветному «долго и счастливо, пока смерть не разлучит нас», то точно внушительное материальное состояние Давида. Орлова хотела его денег так страстно, что была готова игнорировать похождения благоверного. Смиренно закрывать глаза и ни в чем себе не отказывать.

Тем не менее, я должна была очистить свое имя… насколько это в принципе являлось возможным.

– Послушайте, между мной и Давидом Дмитриевичем не…

– Девочка, это ты меня послушай, – она вскинула руку, жестом призывая замолчать. – Тебе с ним ничего не светит. Наиграется и скажет «пока-пока». А я это, разумеется, переживу. Знаешь, почему?

Орлова шагнула на меня и вонзилась ястребиным взглядом в мои напуганные глаза.

– Потому что он вернется ко мне. И будет возвращаться. Всегда. Он выбрал меня своей женой, и я не могу ударить лицом в грязь. Лишиться всего из-за минутного помутнения Давида. Как и он не станет жертвовать семьей ради временной дырки.

Ее губы украсила сардоническая улыбка.

– Знай свое место, закатай губу и насладись мимолетным триумфом, прежде чем плюхнуться обратно на дно своего болота, – наклонилась к моему уху. – Тебе его не заполучить. Никогда. А если попытаешься прыгнуть выше головы и отнять то, что по праву мое, я превращу твое и без того жалкое существование в сущий кошмар.

Орлова отстранилась, вновь оглядела меня с ног до головы.

– И правда. Сидит на тебе отменно.

Проронив это, блондинка замахнулась, схватилась за тонкую лямку и дернула вниз. Раздался слабый треск рвущейся ткани.

Я прикрылась руками, чтобы не дать платью соскользнуть с груди. Сморгнула выступившие слезы и вытаращилась на вышедшую из ума женщину.

– Будет тебе уроком, – хмыкнула она и поперла прямо на меня, как танк. Боднула плечом и распахнула штору. – Ура-ура, мы наконец-то определились с выбором! – обратилась к персоналу, а после ко мне: – Майя, оплатишь наличными или картой?

Какого черта?!

Я судорожно всхлипнула, подхватив дрожащими пальцами порванную лямку. Перед глазами замелькал образ этикетки и заоблачная стоимость вещи.

Вышла из примерочной в абсолютной растерянности. Мне ни за что не выплатить такую сумму…

Этого она добивалась? Изначально планировала подставить меня?

Подняла взор с мысков своих потрепавшихся кед на Екатерину Евгеньевну, ожидавшую у кассы с непринужденным видом.

– Какой ужас! – вдруг воскликнула расстроено. – Это платье так тебе шло! Какая жалость, что ты его порвала…

Тут же подошла продавец-консультант, и поначалу обратилась ко мне с доброжелательным настроем.

– Нам очень жаль, что такое произошло, – проговорила брюнетка бездушно с фирменной улыбкой в тридцать два зуба. – Но вы должны оплатить товар.

Как же я силилась, чтобы не разрыдаться подобно ребенку.

– У меня нет денег, – прошептала стыдливо, бессильно. – Простите, но у меня нет денег…

Сотрудница бутика точно не ожидала такого ответа.

– Тогда зачем вы примеряли его, если не собирались приобретать? – мгновенно сменила тон на холодный и пренебрежительный. Взглянула, как на бездомную, обманом прокравшуюся сюда под маской принцессы. – Либо вы сейчас же покрываете стоимость товара в полном размере, либо мы вызываем полицию.

О боже… боже-боже-боже!

Что мне делать?!

– Майя, ну как же так? – втиснулась Орлова со своим спектаклем одного актера.

Пропадите вы пропадом, Екатерина Евгеньевна…

– Почему ты такая беспечная? Не нужно полиции. Я заплачу. Майя, – добавила с ноткой веселья. – За тобой должок.

В салоне фирменного бутика вновь воцарилась благоприятная атмосфера, но грозовые тучи надо мной продолжали сгущаться.

Я переоделась в свои старенькие, дешевые вещи и стремглав помчалась к выходу из торгового центра. Казалось, гадкий смех Орловой преследовал меня по пятам, несясь по широким коридорам «Гименей Плаза». Но я разорвала дистанцию между нами и не замечала живое воплощение коварности ни позади себя, ни где-либо еще.

Я чувствовала себя мерзко. Меня словно окунули в сточную канаву.

Хотелось отмыться. Стереть на себе кожу до костей.

Меня потряхивало от негодования и грубого оскорбления. Кулаки чесались от желания зарядить чем-нибудь тяжелым в дорогущий автомобиль Орловой. Красивый и блестящий, железный конь напрашивался всем своим безупречным видом на то, чтобы заставить его хозяйку облиться горючими слезами.

Я не собиралась возвращаться в резиденцию в компании Екатерины Евгеньевны. Уже позвонила Софке и попросила приехать за мной. И не решалась сделать еще один звонок. Суворову.

К черту.

Экстренный случай требовал экстренных мер.

Мужчина звучал удивленно, когда ответил на вызов после четвертого гудка.

– Майя? Что-то с детьми?

– Нет. С ними все в порядке… я сейчас не с ними. Мальчики с Ларисой Андреевной, – не знаю, получалось ли у меня говорить сдержано, или я была настолько охвачена негативными эмоциями, что не замечала колебаний в собственном голосе.

– Хорошо. Что случилось?

До этого дня я не обращалась к нему с подобными просьбами.

– Пожалуйста, позвольте мне переночевать у себя дома, – предательски сорвалась на шепот. – Только сегодня. Прошу, Давид Дмитриевич.

– Ты плачешь?

Я прижала ладонь ко рту. После глубоко вдоха выдавила короткое:

– Нет.

– Майя, я же слышу. Ты можешь успокоиться и обо всем мне рассказать?

Пожаловаться на его невесту за то, что она отомстила мне за наши с ним физические «срывы»?

– Я не очень хорошо себя чувствую. Боюсь, что заболеваю, – бормотала первое, что пришло в голову. – Вдруг заражу мальчиков…

– Ладно, – мое объяснение не удовлетворило Суворова. Однако он не стал настаивать на другом варианте, содержащем наибольший процент правдивости фактов. – Будь добра вернуться утром.

– Конечно. Спасибо!

Я завершила вызов и ушла с парковки, чтобы не пересечься с Орловой.

Не представляя, как жить дальше со способным на подобные низости человеком под одной крышей, я встретила сестру у остановки. И сходу бросилась в ее объятия, смутив своими соплями ожидавших общественный транспорт зевак.