Текст книги "Жилищный комплекс"

Пролог

Среди молодежи нашего комплекса ходит легенда о некоем Мишке Свободном, который однажды смог вырваться из плена системы ЖК и отправиться на поиски первозданной жизни, далекой от этих бетонных коробок. Мы всегда называли его бунтарем, восставшим против системы и добившимся лучшей жизни. Одно время коридорные художники даже изображали на стенах его фигуру. Он стоял, раскинув руки, на огромном лугу, усыпанном разнотравьем, серебрящимся под лучами теплого солнца, которое кажется гораздо более далеким и одновременно гораздо более близким там, среди первозданных полей и лугов, чем здесь, в высотках. Солнце золотым ореолом окружало голову мужчины, образуя нимб – такими изображают православных святых. Пожалуй, Мишка Свободный в наших кругах по значимости приравнивался к фигуре Иисуса Христа. Он был для нас исключением из правил, человеком, чья жизнь, как сказка, недоступна простым смертным. Поговаривали, что он нашел некий ход в темное пространство между комплексами. Лабиринт из этих переходов в итоге вывел его на природную землю лугов, полей, лесов и гор, и отправился он искать лучшую долю туда, куда ни один из нас никогда не попадет.

Да нам и не за чем.

С самого детства любому из нас внушали, что мы выполняем важную миссию – живем в комплексах ради сохранения природы, которую человечество убивало сотни лет своего существования, но оказалось абсолютно неготовым к ответному удару. А удар был жестокий. Настолько, что людям пришлось кардинально менять принципы своего существования: экстренно переходить на альтернативные источники энергии и самоустраниться от природы, чтобы дать ей зализать раны и успокоить свой мятежный дух. И мы действительно верим в это. Если хотите, именно это сейчас наша национальная идея – принести свою жизнь в жертву, чтобы сохранить ее нашим потомкам. Хотя жертва – это громко сказано.

Мы уже многие десятилетия живем в жилищных комплексах – тесных подобиях древних городов. Много поколений людей не видели землю за пределами Системы ЖК. Вся она где-то внизу, утопает в ядовитом тумане испражнений человечества. Но жаловаться на жизнь не приходится, потому что комплексы оборудованы всей необходимой инфраструктурой. У нас есть беговые дорожки на крыше, извивающиеся среди плодовых деревьев, газоны, развлечения. В нашем комплексе три отличные школы, детские сады, высококлассная больница, библиотека, собственный небольшой театр. Есть все для нормальной жизни – только ходим мы не по улицам, а по узким коридорам, соединенным между собой, словно узлами, просторными холлами. Есть, конечно, и ограничения. Из-за развития терроризма и постоянных пропаж людей комплексы огорожены друг от друга – лишь немногие избранные могут путешествовать между ними. Это правило действует уже много лет за исключением некоторых комплексов, например, ЖК-рынка, на котором можно найти любой товар, или Ж-РК – огромного пространства с кучей развлечений для людей всех возрастов. Чтобы попасть в них достаточно не иметь никаких правонарушений и предоставить все справки от СУЖК – Силового управления жилищными комплексами – и больницы. Но эти комплексы находятся далеко от нашего, поэтому и перелет на них стоит дорого. Я знаю лишь пару людей, которые могут похвастаться, что видели их чудеса.

Может показаться, что руководители стесняют нашу свободу, но что значит свобода без жизни?

Я родилась в жилищном комплексе № 30. Екатерина и Александр Косовы, мои родители, были молодыми и счастливыми, как мне рассказывали. Когда мне исполнился год, прямо под нашей квартирой произошел единственный в истории взрыв газа – он тогда еще использовался для чего-то на технических этажах. Родители погибли, а меня спас дядя Константин Костин – я знала его с детства, поэтому всегда называла по-родственному, несмотря на то, что мы не были родными. Родственников у Косовых не было, и меня взяли на попечение Ольга и Олег Марины, люди, которые меня воспитали.

После моего спасения Костина, служившего в свои тридцать лет на седьмом уровне СУЖК, повысили и подарили огромную квартиру на верхнем этаже. Видимо, именно с тех пор он стал меня опекать. Не поймите неправильно, иметь такого человека в друзьях – крайне полезно, но иногда его забота переходит все грани. Чего стоит только тот случай, когда он подбросил мне в портфель маячок, или, когда проводил воспитательные беседы с каждым мальчишкой, который осмеливался дернуть меня за косичку (очень скоро желающих не осталось).

Всего жилищных комплексов, о которых я знаю, около пятидесяти. Они представляют собой дома высотой в 30–80 этажей. Каждый такой дом – совершенно самостоятельная структура, которая практически полностью обеспечивает своих жителей всем необходимым.

Наш ЖК-30 – не самый большой представитель своего вида, в нем всего тридцать пять этажей. С первого по десятый располагаются технические и производственные этажи, обеспечивающие снабжение комплекса электроэнергией, работу канализации и водоснабжения, переработку отходов и так далее. Здесь же находится крематорий. А еще именно здесь располагаются ночлежки отбросов общества. Те, кого когда-то пренебрежительно называли бомжами, ютятся здесь в тесных клетушках, всегда погруженных в полумрак. Я однажды побывала здесь с волонтерской миссией: мы с классом раздавали еду представителям низшего социального класса. Помню, атмосфера оставила в моей душе гнетущее впечатление. Здесь нет ни окон (впрочем, они и не нужны, ведь свет солнца практически никогда не достигает корней жилищных комплексов), ни имитаторов окон. Говорят, в самых старых комплексах, типа того, что рядом с нами, еще сохранились окна на нижних этажах зданий, но они закрашены черной краской или заделаны кирпичной кладкой. Еще говорят, что кто-то в соседнем жилищном комплексе пытался сбежать из него, выбив стекло на нижнем этаже, но не прожил и пяти минут, отравившись газами, витающими за его пределами. Наверное, потом весь этаж закрыли на карантин, а это плохо – могут отключиться системы жизнеобеспечения комплекса. Впрочем, наш комплекс более новый, и нам такое не грозит: каждый этаж может функционировать до двадцати четырех часов без обеспечения людей. Фонари здесь в целях экономии дают лишь минимум света, чтобы работники могли более или менее ориентироваться в темноте. Они тут, кстати, очень колоритные, работники: в оранжевых касках с налобными фонарями, жилетах со светоотражающими полосками и синих комбинезонах, они очень уж смахивают на персонажей старых мультфильмов.

Начиная с десятого, в комплексе идут жилые этажи. Здесь находятся столовые и кухни, школы начального, среднего и высшего уровней, больницы, библиотеки, спортивные площадки, бассейн и все остальные социальные учреждения. У нас в комплексе есть даже хоккейная площадка с настоящим льдом, который создает огромный генератор, потребляющий уйму энергии – поэтому во время матчей у нас то и дело мигает свет в квартирах.

Жилые этажи заселены согласно социальному статусу жителей. Внизу квартиры попроще, а к тридцатому – побогаче. На последних пяти этажах расположен директорат.

Сердце нашего комплекса – многоуровневая крыша, каждый верхний уровень которой чуть меньше нижнего по площади. Такие пирамидовидные крыши имеют все комплексы, занимающиеся растениеводством. Собственно, крыша, нижний уровень, предназначен для прогулок. По его периметру идет дорожка, усаженная яблонями, кустарниками и разнотравьем. Здесь можно гулять и бегать, даже кататься на велосипеде. Под верхним уровнем пирамиды расположен ночной клуб и базар, куда привозят товары из других комплексов.

Верхние пять уровней занимают теплицы. Ночью они ярко светятся фиолетовым, а облака и туман отражают этот свет, отчего здесь ты чувствуешь себя как Алиса в Стране Чудес.

Впервые я увидела это мистическое пространство, когда мне было четырнадцать лет.

Стоит отметить, что ночью для всех действует комендантский час – если силовики поймают тебя в коридоре или на крыше, наказания не миновать. Но патрульные – еще не самое страшное. Бывало, что прямо из коридора пропадали люди, выбравшиеся из квартиры ночью, и о них никто больше не слышал. Никто не знал, куда они пропадали. Ходили слухи, что людей крадут террористы для каких-то своих зловещих экспериментов. Но сказать вслух об этом не боялись лишь дети, которые рассказывали друг другу страшилки, сидя в тесном кружке и передавая включенный фонарик при потушенном свете.

Если ты хочешь в ночной клуб или работаешь ночью, тебя забирает один из маленьких четырехместных или двухместных такси на автопилоте и довозит до места, а потом отвозит обратно, нужно лишь сделать запрос. Ночью доступны лишь такие перемещения, гулять одному по коридорам запрещено. Но какому подростку не нравится нарушать правила? Мы с друзьями часто выбирались втайне от родителей из квартир, встречались в одном из холлов нижних этажей, и гуляли по застывшему в сонном параличе комплексу. Свет в нем был притушен, и мы слонялись в полумраке, прячась в технических комнатах и небольших выемках, как только слышали приближение такси или быстрые шаги патрульного.

Однажды мы с подругой Кристиной, изучая очередной закуток нижних жилых этажей, забрели в ранее не известное нам место. Все верхние этажи отличались примерно одинаковой планировкой, отличие было лишь в количестве квартир. А здесь мы внезапно нашли поворот, который вывел нас в неизвестный темный коридор без дверей, еле освещенный желтой лампой. Мы не успели осмотреться и найти укромные места, когда дверь на том конце открылась и появилась темная стройная фигура, в два прыжка преодолевшая расстояние между нами.

Молодой человек, стоявший перед нами, очень приятно пах, я это почувствовала в первые секунды нашей встречи, когда его руки цепкой клешней впились в мою кожу. Нотки цитрусовых сменяли древесные ароматы и заканчивались мускусом.

– Так-так, леди, нарушаем комендантский час?

Мы молчали, низко опустив головы, чтобы на наши лица падала глубокая тень.

– Ладно. Давайте так, я вас не видел, а вы не видели меня. Но если еще раз поймаю – сообщу, куда следует.

После этого случая, упиваясь безнаказанностью, мы осмелели настолько, что решили произвести рискованную вылазку на крышу. Мы детально просчитали наш маршрут и соотнесли с ним примерное время прохождения патруля, определили время перебежек от одного укрытия до другого. Вылазка прошла успешно, за исключением последней части: мы не учли, что делать на крыше.

Помню, как мы впервые вышли на свежий воздух, до краев наполненный мистическим фиолетовым светом от фотоламп. Было туманно, и каждая капля влаги, замерзшая в промозглом воздухе, поблескивала, многократно отражая каждый луч. В тумане смутно виднелись очертания деревьев, подсвеченных желтым светом фонарей. Яркой звездой сиял мост на крышу соседнего комплекса – там всегда дежурили силовики, следившие за тем, чтобы никто не мог несанкционированно попасть в соседний дом. Здесь, на крыше, пораженные открывшейся нам картиной, мы застыли, во все глаза глядя на окружающую нас молочно-фиолетовую дымку. Казалось, протяни руку и физически ощутишь ее прохладную упругую поверхность. Так, с протянутой рукой, меня и взяли патрульные, выстрелив парализующим дротиком. Кристины, между тем, и след простыл. Как она потом сказала, меня все равно бы отмазали, а вот ей грозили бы серьезные неприятности. Впрочем, так все и случилось. О произошедшем доложили Костину, и тот после полуторачасовой лекции отпустил меня домой. Все бы ничего, но с тех пор за мной установили строжайший контроль приемные родители, а Костин поставил на нашу дверь датчик, намертво запирающий квартиру после наступления комендантского часа.

Часть 1

Глава 1

– Привет, Саманта! – дядя сильно хлопнул меня по плечу, когда зашел в комнату. – Сегодня знаменательный день. В честь твоего совершеннолетия я снимаю ограничитель с двери. Надеюсь, ты перебесилась, и больше не будешь сбегать по ночам и шататься, где ни попадя.

– Надеюсь, дядя Костя, я теперь буду делать это на законных основаниях, – усмехнулась я.

– А вот это ты брось. Я, конечно, поручился за тебя в управлении, но если они решат, что ты непокорная юная леди, в стажеры СУЖК тебя не возьмут.

– Я знаю, знаю…

– Главное для хорошего силовика – умение подчиняться командам. Ты знаешь, что это значит?

И Костин пустился в длинные напутственные объяснения.

Прошло четыре года с того дня, как меня поймали на крыше. Я сдала выпускные экзамены около полугода назад и теперь абсолютно не знала, чему посвятить свою жизнь. После окончания школы мы были обязаны шесть месяцев отработать в теплицах на сборе урожая. После этого большинство так и оставалось там работать, кто-то поступал в бюро научных исследований и в итоге все равно приходил в теплицы с нововыведенным сортом какого-нибудь длинноплодного томата, кого-то отправляли учиться в средние и высшие школы на социального работника комплекса – учителя, сантехника, рабочего электростанции, смотрителя нижних этажей. Меня сначала хотели отправить учиться на преподавателя всемирного языка и литературы, но дядя Костя предложил замолвить за меня слово в СУЖКе. Работники СУЖК – единственная каста людей, которой разрешено путешествовать между комплексами почти без ограничений – нужно лишь выписать пропуск и получить назначение на расследование. Попасть в СУЖК можно только с идеальными результатами вступительных экзаменов или через знакомого. Последний как раз у меня был – повезло, если конечно считать всю мою запутанную историю везением.

– Ты поняла меня, как нужно вести себя на собеседовании, девочка?

– Да, конечно, дядя, – я ответила слишком быстро, и он с подозрением покосился на меня.

– Надеюсь. Ладно, я пошел на работу. Не забудь, тебе нужно подойти к Кириллу Мамину, хорошо?

– Да, а где мне его найти?

– Господи, я же только что тебе все объяснил! Ты слушала меня?

– Ладно-ладно, дядя Костя, я просто пошутила. Шутка!

Он покачал головой, бросил на меня последний полный сомнения взгляд и вышел из квартиры. Мама улыбнулась и положила передо мной контейнер с едой:

– Третий этаж директората, кабинет № 306, дорогая.

– Спасибо, мам, – я с благодарностью чмокнула ее в щеку. Несмотря на то, что Ольга Марина не была мне родной матерью, я всегда считала ее самым близким человеком. – Передавай малышу, что его сестра начинает свое восхождение во взрослую самостоятельную жизнь.

Мама погладила живот – она была уже на шестом месяце беременности. В первый раз, когда она была беременна моей сестрой, мне было шесть лет. Тогда класс, в котором я училась, повели на экскурсию на нижние этажи. Я заблудилась, увязавшись за одним из жителей этого богом забытого места. Меня искали два дня. Мама так сильно переживала, что у нее случился выкидыш. От этого шока она отошла совсем недавно, поэтому малыш Илюша должен был стать первым ее родным ребенком. Пока беременность протекала хорошо, но я боялась, что, если меня назначат служить в другой комплекс, снова что-нибудь случится. Сначала я хотела отказаться от собеседования, но родители настояли, так как Костин сообщил, что другого шанса попасть в СУЖК у меня не будет.

Быстро закончив завтрак, я выбежала в коридор.

Чтобы добраться до административных этажей, мне нужно было около двадцати минут – при условии, что лифты будут относительно свободны. Комплекс уже ожил: вот Антонина Васильевна ведет куда-то выводок учеников (главный вход в школу находится как раз на этаже, где мы живем), а вот Антон Брусникин из соседней квартиры спешит на работу в инженерный блок.

– Эй, Саманта, доброе утро!

– Я ужасно тороплюсь! – я уже пробежала мимо, когда заметила свою бестактность. – То есть, доброе утро, Антон! Хорошего дня! – последние слова я крикнула уже ему в спину.

Вот и первый холл – здесь какое-то оживление. Ага, снова объявился бродячий клоун. Возле него столпилась стайка детсадовцев – смотрят, раскрыв рот, как клоун жонглирует кеглями, малышня. Рядом хмурые родители, несущие на плечах, кажется, всю тяжесть мира. Клоун жонглирует какими-то разноцветными кеглями. Интересно, как вообще силовики терпят этого бродягу? Говорят, что это чуть ли не единственный человек (кроме людей с высшим уровнем доступа, разумеется), который путешествует между домами. Этакий свободолюбивый художник, странствующий рыцарь творчества, вроде тех, кто жил до того, как были образованы комплексы. Дети его обожают, а взрослые недолюбливают.

О нет, только не ко мне.

Пока я торопливо шла через холл комплекса, клоун, видимо, решил, что будет забавно передразнить меня. Пристроившись за моей спиной, он пародировал мою походку, вызывая истерический смех у детей. Тут же вокруг меня образовалось целое галдящее облако. Я резко остановилась, развернулась и уставилась ему в глаза настолько свирепо, насколько могла. Он уставился в ответ.

– У меня нет на это времени!

Я замахнулась на него рюкзаком, но тот отскочил на пару шагов, начав строить мне рожи с безопасного расстояния. Махнув рукой, я побежала дальше, лавируя между размытыми малолетними торпедами. О боже, вот и спасительная полутень коридора. Для подражания многоквартирным домам древности, имитаторы окон ставили лишь в холлах и квартирах – коридоры освещались только лампами.

Лифты находятся в следующем холле – десять стоящих друг за другом кабин – пять движутся вверх, а пять вниз. Когда лифт доезжает до крыши и выгружает пассажира, он стремительно падает вниз до первого этажа и снова начинает восхождение. То же самое делают лифты, ходящие по направлению вниз. Каждая кабина рассчитана на одновременную перевозку десяти человек, но это если ехать комфортно, соблюдая личное пространство друг друга. Обычно же здесь действует правило «впихнуть невпихуемое», из-за чего частенько люди пропускают свою остановку. Чтобы вернуться, им нужно так же втиснуться в следующий лифт и спуститься, ибо лестничные пролеты были закрыты несколько лет назад после того, как на них нашли трупы пяти молодых девушек. Вот так из-за одного ненормального стольким людям приходится идти на жертвы.

Я встала в конец самой короткой очереди – лифт пришел полупустым, повезло, я вошла в его похрустывающую внутренность последней, и двери тут же с шипением захлопнулись за мной, так что я оказалась плотно прижата к объемному пузу какого-то мужика, обтянутому желтой майкой с подписью «Терроризм – СОСИска». Пф, маргинал.

Я с наслаждением отлепилась от Пуза, когда лифт поднялся на двадцать седьмой этаж – административные этажи он проезжает без остановок, и войти сюда можно либо через пропускной пункт на последнем жилом этаже, либо на отдельных лифтах для сотрудников директората, которые пока были мне недоступны.

Стук моих каблуков разносился по полупустому коридору, в котором, кроме меня, находилась лишь пожилая дама, направляющаяся к одной из жилых квартир. Я проходила мимо нее как раз в тот момент, когда она заходила в квартиру, и непроизвольно заглянула внутрь. Мой взгляд столкнулся с ее, и я поспешила отвести глаза – в ее взгляде я увидела всепоглощающую злобу, какая бывает у не реализовавших свой потенциал старых людей.

– Тень настигнет и тебя, – прохрипела мне вслед женщина.

Я мгновенно остановилась и обернулась, чтобы взглянуть на уже закрытую дверь. Мое сердце пропустило удар, а потом сильно забилось. Тень – так ребята в школе называют ту организацию, что стоит за многочисленными исчезновениями людей, террористическими атаками и убийствами. Самая распространенная страшилка среди школьников – нужно соблюдать все правила, иначе Тень тебя заберет. Легенда проста: к тебе подходит человек, дарит конфету и уводит в мир снов, больше тебя никто не видит. Это всего лишь страшилка, никто на самом деле не знает, действительно ли за всем злом в комплексе стоит одна организация, или это лишь общее определение всего злого и непонятного, чем пугает малыша окружающий мир. И, пожалуй, я не обратила бы внимания на слова этой женщины, если бы не видела своими глазами нашивку со словом «Тень» на странном человеке в униформе силовика, которого мы с Кристиной случайно увидели в один из своих ночных походов.

Я тряхнула головой – мне еще предстоит разобраться во всех странностях нашего мира, как только я выслужусь настолько, что получу право особого доступа. Пока же нужно пройти собеседование.

Неприметная черная дверь с лаконичным узором – вот мой вход в непонятный для меня карьерный мир. Я подумала, что перемены случаются только тогда, когда ты идешь против того, к чему привык. В такие моменты лучше не трусить. Я с уверенной улыбкой толкнула дверь и навсегда покинула свою зону комфорта.

Глава 2

– Ваш идентификатор, пожалуйста, – брюнетка, одетая в белый с иголочки брючный костюм, белую блузку и белые туфли, без улыбки кивнула на контрольный терминал. На нем тут же загорелась надпись: «Положите запястье на терминал так, чтобы идентификатор располагался монитором вверх». Это была стандартная контрольно-пропускная система – нас даже в школе проверяли по идентификатору. Прибор, внешне похожий на широкий легкий серебряный браслет с маленьким экраном, выдается каждому с рождения. В него внесены наши биометрические данные, так что подделка исключается. На чужой руке идентификатор не станет работать и тут же отправит биометрические данные похитителя и его местоположение в СУЖК. Кроме того, прибор отслеживает показатели здоровья, выдавая рекомендации по посещению врачей, контролирует выделение адреналина, чтобы в случае опасности тут же предложить владельцу вызвать наряд силовиков. Правда, большинство стандартных идентов не различают, выделяется ли адреналин из-за опасности или из-за экстремальных видов спорта, так что обычно все совершеннолетние отключают эту функцию.

– Цель прибытия в административный корпус? – бесстрастно спросила девушка.

– Собеседование в 306-м кабинете.

– Ваш пропуск загружен в идентификатор, идите вперед и направо, к лифтам. Все двери и лифты работают только по вашему идентификатору. Проходите! И удачи вам!

– Спасибо.

Дверь 306-го кабинета скрипнула и отворилась, когда я прислонила идентификатор к электронному замку. На меня тут же навалился смутно знакомый запах – смесь цитрусовых с древесными и мускатом.

За легким столом из пластика и стекла сидел молодой человек лет тридцати, который печатал что-то на клавиатуре, внимательно вглядываясь в широкий монитор, занимающий половину его стола.

– Проходите, Саманта, рад с вами познакомиться. Подождите несколько минут, мне нужно закончить отчет.

Звук его голоса вкупе с запахом всколыхнул мои воспоминания – это же тот самый силовик, что поймал нас с Кристиной в глухом коридоре, вход в который мы так больше никогда и не смогли найти.

– Здравствуйте.

Он поднял голову и внимательно посмотрел на меня. Я уставилась в ответ, стараясь в глубине его синих глаз увидеть, узнает ли он меня, но через несколько секунд он сам отвел глаза, продолжая печатать.

Я присела на краешек стула и постаралась выпрямить спину, но тут же заерзала от неудобства. Молчание затягивалось, силовик все печатал. В звенящей тишине кабинета четко слышался звук нашего дыхания. Удары моего сердца, казалось, доносились до каждого угла этой комнаты – мое будущее силовика и мечта увидеть другие комплексы висели на волоске. Если он узнает меня, все накроется медным тазом. Я полностью погрузилась в свои переживания и не сразу заметила, что он свернул клавиатуру и теперь смотрит на меня, поэтому встрепенулась, когда силовик заговорил:

– Анна, покажи мне резюме Саманты Косовой.

Анна – это искусственный интеллект, голосовой помощник, который живет во всех компьютерах, идентификаторах и системах «Умный дом» в нашем комплексе. Свое имя он носит по умолчанию в честь жены своего изобретателя. Впрочем, настройки этого помощника можно поменять. В идентификаторе моей мамы, например, живет Вениамин, которого она ласково называет Веником.

– Итак, Саманта, – продолжал силовик, параллельно изучая мое резюме. – Значит, вы хотите вступить в стройные ряды СУЖК? У вас неплохие оценки за экзамены по физической подготовке, стрельбе, основам общей безопасности, логике, а вот история и правоведение хромают. Но это поправимо даже несмотря на то, что этими знаниями любой силовик должен владеть на «пять с плюсом». Особенно, с таким патронажем, как у вас. Скажите, зачем вообще существуют силовики?

– Чтобы… обеспечивать безопасность комплекса.

– Да, но от кого?

– Террористов и экстремистов, – четко ответила я. Это первое, что нам рассказывают родители и школа.

– А откуда они берутся?

– Ну, когда только вышел приказ о формировании ЖК ради сохранения природных богатств планеты, в некоторых комплексах сформировался ряд группировок, чьи члены протестовали Великому заселению. Они считали, что место людей на земле, а не над землей и лучшим выходом считали подрыв жилищных комплексов. Сегодня эти группировки продолжают существовать, но благодаря силовым структурам подорвать им уже ничего не получится. Они заняты, в основном, планированием собственного побега из ЖК и информационной агитацией жителей. Это террористы. А экстремисты просто ненавидят все, связанное с директоратом и мечтают его уничтожить, они думают, что так их жизнь улучшится, хотя история показывает, что лишь государство обеспечивает правопорядок и благосостояние общества.

– Зачем нарушители используют религию и искусство для своей деятельности?

– В школе нам об этом не рассказывали, но я думаю, что в докомплексные времена религия и искусство обладали большим влиянием на сознание людей, поэтому террористы старались использовать их. При этом они извращали саму идею религии и искусства. Вливали эту подпорченную субстанцию в мозг человека, заражали его и втягивали в свои группировки.

– То, что вы назвали «большим влиянием на сознание людей» на самом деле – власть. Простая и обыденная власть, которой не нужны красивые формулировки. Извращать идею тоже не нужно, достаточно просто вытащить из нее нужный смысл, потому что любую фразу можно трактовать так, как тебе хочется – и у тебя появятся сторонники, даже если ты скажешь, что Христос призывал убивать людей в ответ на удар по щеке. Потому что люди внушаемы и слабы. Вы согласны?

– Я думаю, эта слабость и внушаемость – последствие отсутствия свободы, – я достаточно осмелела, чтобы свободно излагать свои мысли. – Несмотря на то, что людям принадлежала вся земля, они не были свободны в своих мыслях и чувствах. Их держали в узде посредством соцсетей, восьмичасового рабочего дня и вечной гонки за деньгами. Отсутствие свободы не давало им в нужной степени развиваться. Отсюда и все проблемы, которые загнали нас в комплексы – люди пытались удовлетворить свои растущие потребности, чтобы заглушить боль, и сами не заметили, как уничтожили природу и поставили свой мир на грань вымирания.

– В таком случае почему, как вы думаете, мы ограничиваем свободу людей, вводя комендантский час?

Я непроизвольно вздрогнула, вскинув голову, но быстро собралась и заставила себя взглянуть ему прямо в глаза:

– Нужно чем-то жертвовать для обеспечения безопасности, ведь именно под покровом темноты выходят наружу все самые сильные пороки человеческого сердца.

Силовик улыбнулся:

– У вас философский подход к работе. В ряды СУЖК попасть непросто. Скажите, почему Константин Костин пророчит вам такую опасную работу? Он чудом спас вас из пожара в детстве. Окажись я в такой ситуации, я бы оберегал вас как зеницу ока.

– Я не знаю мотивов Костина.

– Будь моя воля, я не стал бы брать вас в силовое управление.

– От чьей же воли зависит моя судьба? – резко спросила я, с вызовом глядя на него.

Силовик раздраженно сверкнул глазами:

– Впрочем, возможно, вы и сами через некоторое время поймете, что в нашей работе нет никакой романтики, – проигнорировал он мой вопрос. – Пока вы будете под моим началом – Костин просил, чтобы пока вас не распределяли в другой комплекс – а потом посмотрим, может быть, вы поймете, что работа в теплицах для вас более подходящая. Вы можете идти. Начало рабочего дня завтра в шесть утра. Сейчас вы можете загрузить пропуск и удостоверение на свой идентификатор в 315-м кабинете.

Я молча встала и поторопилась покинуть кабинет, но, когда я уже собиралась закрыть за собой дверь, силовик негромко окликнул меня:

– У вас есть аккаунт ВСети? – спросил он, когда я повернулась.

Я кивнула в ответ.

– Советую удалить. Вы будете под строгим надзором. Чем меньше о вас будут знать, тем лучше.

Вернувшись домой, я открыла свой аккаунт ВСети и с тоской посмотрела на страничку, которую тщательно заполняла с начальной школы, когда получила свой второй идентификатор и вместе с ним обзавелась правом вести аккаунт от своего имени. Он содержал историю моей жизни в фотографиях и видеозаписях. Я открыла статистику: пик моей активности ВСети приходился на период, когда мне было четырнадцать–семнадцать лет, потом немного снизился, но я все равно старалась освещать главные события своей жизни. На главном фото, например, стояла моя фотография со сдачи единого устного экзамена, а в ленте новостей красовались «тепличные» фотографии, которые я сделала во время практики.

Я открыла архив публикаций и перешла в самый неоднозначный период своей жизни – пятнадцатилетие. Посты в этот период представляли собой неумелые попытки выразить свои чувства, не выдав их объект. Самой популярной в тот период, судя по статистике ВСети, была моя фотография с невысохшими слезами на щеках, сделанная моей подругой Кристиной во время наших задушевных разговоров о парне, в которого я была влюблена тогда. «Грустно-прекрасная», «О чем грустишь», «Не грусти-все будет хорошо» – такие комментарии красовались под фотографией. Это было всего четыре года назад, а такое ощущение, будто прошла целая жизнь…

Я снова перешла на главную страницу. Чем может помешать аккаунт ВСети? Его же рекомендует к заполнению сам СУЖК! Нет, определенно, удалить аккаунт – то же самое, что убить электронную версию самой себя, отрезать часть своего тела.

Я вздохнула и решила пока не идти на крайние меры. Поправила прическу, сделала фото в деловом костюме и выложила с подписью «На берегу новой жизни», наблюдая, как на него тут же посыпались лайки и комментарии.

***

Идентификатор на руке завибрировал, свернул аккаунт ВСети, где я уже завязала переписку с новым подписчиком, и вывел на мини-экран лицо Костина.

– Саманта, детка, как все прошло?

– Я абсолютно забыла имя того силовика и все собеседование дрожала, что он спросит меня об этом или мне придется использовать обращение.