Текст книги "Перерождение “Хорошей девочки”. Как обрести смелость быть собой"

Я так боялась этого разговора! В голове снова зазвучали голоса всего мира, против которого мы стояли с ним вдвоем.

– Миша, я… мне тоже с тобой невероятно интересно. Как ни с кем в жизни. Но… я не хочу сейчас, я не могу. Я не понимаю, чего я хочу, я только чувствую, что мне хочется проводить время вместе.

Каждое слово давалось так тяжело, казалось, я выплевываю одно за другим с большим трудом.

«Дружить с тобой я не смогу, Анют…»

Сердце мое колотилось так громко, что казалось, звучит громче его слов.

После этого разговора около недели мы практически не общались, если только по рабочим вопросам. Я не могла учиться, нормально работать: все мысли были заняты мной, им, нами.

В один из рабочих дней мы случайно столкнулись на офисной кухне, и у меня сердце подпрыгнуло. Это было очень неожиданное появление, он редко приезжал в офис. Буквально минуту назад я думала о нем – и вот он во плоти передо мной! Миша переживательно поздоровался и отправился к кофе-машине. А я присела за столик, стараясь найти какую-нибудь очень важную задачу в телефоне, чтобы отвлечься от собственных эмоций. И задача благополучно нашлась, а когда я подняла голову, то увидела серьезный и внимательный взгляд его бесподобных голубых глаз. Он сидел совсем близко.

– Как ты любишь. – Он поставил передо мной одну из чашек ароматного кофе, которые держал в руках, и расплылся в своей невероятно обаятельной, теплой улыбке.

От такой резкой перемены в его настроении меня окатило волной противоречивых эмоций, а память начала подкидывать все кайфовые моменты наших прошлых встреч. Когда я видела эту улыбку, сомнения и тревоги испарились как нечто несущественное.

Коллеги уже разошлись по рабочим местам, мы остались одни.

Он подъехал ко мне еще ближе, взял за руку и сказал:

– Ты уже поняла, чего хочешь? Пойдешь со мной на свидание?

Та ладонь, которую он держал, покрылась мурашками, они побежали к затылку и рассыпались по спине. Я даже ответить не смогла от нахлынувших чувств. Только кивнула.

Он тут же отпустил меня, стал снова серьезным, официально попрощался и отправился к коллегам вести разговоры по работе. Но на прощание мне подмигнул.

Это было первое романтическое свидание, на которое я согласилась.

Если до этого мы встречались в дружеском формате, то теперь оба понимали, что просто дружить больше не можем.

Этот вечер врезан в мое сердце. Я всегда хотела увидеть Мишу в полный рост. Я понятия не имела, высокий он или нет, потому что видела его только сидящим в коляске.

Когда я приехала к нему в тот вечер, вместо него меня встретила открытая дверь. Это было очень загадочно, я словно оказалась в остросюжетном фильме, даже от неожиданности отшатнулась назад. Навалились разом все сомнения, которые я гнала от себя последние сутки. Захотелось сбежать, сделать вид, что я не дошла, передумала, убежала домой… но взрослая позиция взяла верх над позицией маленькой испуганной девочки внутри. Я рассудила, что если я сейчас поддамся страху и упущу эту возможность, то буду жалеть всю жизнь. Эта мысль стала решающей, и я осторожно зашла в квартиру. В гостиной царил полумрак. К моему трепету добавилось возбуждение. Впереди меня ждало приключение, полное эмоций, которых мне так не хватало в скучной, предсказуемой жизни. Откуда-то из глубины комнаты я услышала его мягкий низкий голос:

– Проходи, я здесь.

Я вошла и увидела его. В полный рост. Миша стоял!

Глава 2
Ты меня любишь?

Spotify Playlist 2

Миша стоял, облокотившись на подоконник, но стоял сам – и он был такой высокий, красивый, мужественный. Я подошла к нему и почувствовала, какая я хрупкая малышка по сравнению с ним. И в то же время я ощущала свою силу – ведь ради меня он сделал нечто такое, что для него было невероятно трудно. Ради меня, чтобы я могла увидеть его таким.

Это было незабываемое свидание: Миша подготовил для меня настоящий перформанс. Он украсил всю комнату свечами, лепестками роз, «Киндер-сюрпризами» и, внимание, распечатал меню со списком блюд и развлечений на вечер: cуши, белое вино, стихотворение, песня под гитару. Отдельным пугающим пунктом в меню был десерт «Соблазн».

– Что ты будешь на десерт? – мягко спросил он после ужина.

– Я… буду «Соблазн», – ответила я, и голос мой дрогнул.

Он ушел на кухню за таинственным десертом, а я все сидела и ждала, думала, что это за «Соблазн» такой? Провокационные и будоражащие мысли прыгали у меня в голове, от самых невинных до абсолютно непристойных. А что, если… Я была в полном смятении.

Наконец он появился в комнате и принес упаковку мороженого «Соблазн». Все мои фривольные мысли показались мне постыдными и неуместными. Я покраснела, а он посмотрел на меня проницательным взглядом. Конечно, именно этого он и ждал, когда вносил в меню «Соблазн»! Я немножко разозлилась на него, хотя было не за что. Но те образы, которые уже появились в моем воображении, развидеть было невозможно.

Наше с Мишей первое свидание закончилось его полной и безоговорочной победой над моими сомнениями. Впервые мужчина так старался для меня, я наконец почувствовала себя принцессой, которой никак не получалось стать. Период душевных метаний, внутренней борьбы и попыток сделать сложнейший выбор сменился периодом окрыляющего счастья. Глядя в зеркало, я подмечала, что, кажется, еще сильнее похорошела, глаза светились, улыбка не сходила с лица. В тот момент мне казалось, что без труда смогу доказать всем вокруг, насколько они ошибаются, и отстоять наши отношения перед всем миром.

Их можно было бы назвать идеальными, пока рядом не появлялись другие люди. Мы, несомненно, являлись очень примечательной парой. Я – хрупкая красивая блондинка, неизменно в элегантных платьях и на каблуках: уж очень мне хотелось быть идеальной девушкой для своего мужчины. Он, несомненно, очень привлекательный, но едва ли сторонний наблюдатель успевал это заметить, так как в первую очередь внимание привлекала инвалидная коляска, а не его красивое лицо, широкие плечи и очаровательная мужская улыбка. Некоторые смотрели украдкой, с недоумением, некоторые откровенно пялились. Я лишь поднимала подбородок повыше и делала вид, что не замечаю. Порой казалось, что действительно не замечала. Психике свойственно убирать негатив на самую верхнюю полку памяти – так она оберегает нас от излишних травм.

Но когда я сталкивалась с «отменой» моего мужчины самыми близкими людьми, не замечать не получалось. Меня накрывало чувство обиды и несправедливости из-за того, что люди в инвалидных колясках в постсоветских странах все еще не считаются полноценными членами общества. Мы не привыкли видеть людей с дополнительными требованиями на улицах, в парках, в метро, магазинах, и кажется, их и нет совсем, что они не существуют. Но причина тому – практическое отсутствие доступной среды. И это, как снежный ком, создает миллион других трудностей, с которыми приходится столкнуться: поиск работы, любимого человека, друзей, в конце концов. И даже когда они находят любимого человека, их ожидает следующий квест: понравиться друзьям и родственникам.

Из нашей университетской четверки Настя собралась замуж первая. Синдром отличницы не оставлял ей другого шанса: важно успеть все сделать в срок: от домашки по грамматике до создания семьи. На последнем курсе университета она получила долгожданное предложение выйти замуж за Сашу – парня, с которым она встречалась чуть больше четырех лет: надежного идеалиста и более чем подходящего партнера для создания «правильной», стабильной семьи. Ребята продумали торжество до мельчайших деталей. Мы с девочками тоже принимали непосредственное участие – нам выпала честь выбирать оттенок салфеток на столы. Подготовка была полностью под контролем требовательной пары, подрядчикам не оставалось ничего, кроме того, чтобы выполнить услугу точно, вовремя и лучше всех ожиданий, иначе истерики было не избежать.

«Девчонки, готовы приглашения! Смотрите, какая красивая бумага!» – с гордостью говорила она, вручая нам кипельно белые конвертики с каллиграфически выведенными красными буквами А amp;А.

Я открыла пригласительный: выверенный текст и великолепный шрифт говорили о том, что я буду желанным гостем на их торжестве. Я перечитала еще раз и не нашла ни имени Миши, ни пометки «плюс один». Пригласительный был только на меня.

– Настя, это ошибка? Ты приглашаешь меня одну?

Настя замешкалась. Глаза забегали.

– Прости, Ань, но… в ресторане нет ни одного пандуса. А мы уже внесли предоплату. Неудобно получилось, но ты уж извини.

И пока остальные подружки уже продумывали парные луки со своими парнями, я искала оправдания Насте.

– Ну да, не менять же ресторан ради одного человека. Ладно, не страшно. Тем более Миша, скорее всего, и сам бы не пошел, – соврала я.

Мои мысли стали заполнять фразы, которыми я смогу объяснить, почему Мишу даже не пригласили, несмотря на то, что мы все общаемся.

Я не акцентировала на этом внимание публично, хотя, признаться, внутри меня одолевали сильные чувства несправедливости жизни и холода от ошибочного, поверхностного суждения о Мише.

Ситуация обрела новые краски в сам день свадьбы, когда я увидела, что ресторан полностью с доступной средой, пандусы там были буквально везде.

Конечно, я объяснила себе мотивы «отмены» Миши – на этой идеальной во всех смыслах свадьбе не могло быть кого-то неидеального, например парня в инвалидном кресле. Разве эта металлоконструкция будет вписываться в безупречную картинку торжества на миллион? А как это будет смотреться на фото? Видимо, по мнению молодоженов, инвалиды так же далеки от счастья, как пингвины от пустыни, – абсолютно не сочетающиеся явления.

Когда ведущий на одном из конкурсов поинтересовался, почему я пришла без пары, я ответила: «Так сложилось». Наши взгляды с Настей встретились: она нервно закусила губу.

Это был первый болезненный опыт «отмены» моего мужчины, неприятия моего выбора, неприятия самой меня. Конечно, на один негативный пример у нас оказался десяток позитивных: были и другие люди вокруг, для которых эта история казалась дикой и которые старались, чтобы мы с Мишей не чувствовали себя изолированными, оторванными от праздников, от самой жизни. Нашим первым выходом в свет в качестве пары стала свадьба моей давней лицейской подруги Веры. Для этого молодожены из трех рассматриваемых ресторанов специально выбрали тот, куда Миша без проблем попадает.

С Настей же наше общение сошло на нет. Несмотря на мою стойкость во время торжества, я больше не нашла в себе сил инициировать встречи. Кажется, мы разошлись, как в море корабли, каждая на свой курс нормальности.

Тем временем наши отношения с Мишей обретали все более четкие очертания, более серьезные привязки. Между нами появились эмоциональная близость, желание делиться приятными моментами, появились общие шутки, песни. Однажды утром, когда я проснулась в его кровати, он бережно убрал прядь с моего лица и, улыбаясь, предложил жить вместе. Бам! Новый левел!

Я чувствовала невероятное воодушевление от его предложения и была готова согласиться сразу же, но выдержала паузу и дала свой положительный ответ через три дня. Многие предостерегали, мол, станешь сиделкой. Но мне было уже абсолютно наплевать на их избыточные фантазии о том, как я страдаю с Мишей. Я четко ощущала, что бытовые моменты – это точно не то, с чем мы не справимся.

На удивление Миша оказался намного самостоятельнее многих мужчин. Конечно, у нас были свои фишки: например, на высоких полках ничего не стояло. И это было удобно не только Мише, но и мне – мои 162 сантиметра роста счастливо помахали пустым полкам наверху. Многие вещи мы вообще делегировали. В частности, уборку: пока этим занимался профессиональный клинер, мы занимались более приятными вещами. Купить продукты? Курьерская доставка. Нет желания готовить – ресторан. В современном мире быт можно устроить так, как тебе нужно, а предрассудки… всего лишь предрассудки. Жизнь начала приобретать вкус легкости бытия и быта.

Со всеми остальными задачами Миша легко справлялся сам: приготовить завтрак, принести мне кофе в постель, уехать в город по делам, поточить ножи, спасти меня от пугающего паука, не говоря уже о совсем мелких вещах, таких как принять душ или одеться. Он был абсолютно самостоятельным и уж точно не нуждался в сиделке.

Но, как я уже говорила, трудности подстерегали нас за пределами нашего удобного и уютного гнездышка. Доступная среда для людей в инвалидных колясках – это миф! Пандусы, транспорт, ровные дороги есть только на макетах городов и в архитектурных планах жилищных комплексов. В реальности же такие места встречаются очень редко. Заказать такси – тоже квест: несколько раз Мишина коляска просто не помещалась в машину. Мы шутили: «Размер имеет значение» и «Пора пересаживаться в бизнес-класс». Изредка таксисты, увидев нас вдвоем, просто разворачивались и отменяли заказ. В такие моменты я ловко впадала в комплекс отверженного, считала себя какой-то не такой и находила подтверждение тому, что причина неудач в том, что ты недостаточно хороша.

Что важно – мы шутили! И если у меня была страсть к тому, чтобы упасть в страдания и сетовать на эту жизнь, город, таксистов и другие неудобные обстоятельства, Миша всегда относился к ним максимально спокойно и успокаивал меня: «Поступки других людей не определяют нас. Имеют значение только наши поступки».

ПОСТУПКИ ДРУГИХ ЛЮДЕЙ НЕ ОПРЕДЕЛЯЮТ НАС. ИМЕЮТ ЗНАЧЕНИЕ ТОЛЬКО НАШИ ПОСТУПКИ

Успокаивать меня с особой силой приходилось в те редкие моменты, когда Миша падал из коляски. В первый раз я жутко испугалась. Он упал прямо лицом вниз, и я не успела его подхватить. Мое сердце замерло, мозг начал подкидывать идеальные картинки для программы «Чрезвычайное происшествие» на НТВ! Но через пару минут Миша поднялся как ни в чем не бывало. Однако принять то, что такие ситуации неизбежны и что Миша с ними справится, у меня не получалось. Я постоянно находилась в напряжении и следила, как бы чего не случилось, убирала камешки на пути, предупреждала о преградах – в общем, опекала своего взрослого мужчину, как ребенка.

Со временем я начала уставать от постоянного напряжения и собственных переживаний. Да и Мише, уверена, не нравилась паникующая контролерша рядом, но на тот момент такая реакция казалась мне единственной возможной. По-другому я просто не умела. Я не успевала осознанно выбрать собственную реакцию, мои заводские настройки все делали за меня. А я была ведома.

В отличие от меня, Миша не впадал в состояние жертвы, не сетовал на несправедливость: его психика была очень устойчива. Он принял свой недуг, принял условия игры и не считал себя каким-то не таким. Полноценная, взрослая личность. И меня это всегда в нем восхищало. Такое всегда удивляет: пока все вокруг отыгрывают свои комплексы друг на друге, как в замкнутом круге, увидеть спокойную, устойчивую психику – то же самое, что найти единорога в тумане.

Сложности были, но первое время я практически не обращала на них внимания. Я была влюблена. Мне хотелось каждую секунду проводить вместе с Мишей. Слиться, прилепиться и никогда не расставаться. Знакомый паттерн, не находите? Наши отношения полностью поглотили меня. Оттого ли, что отношения были хорошими? Оттого ли, что я внутри была пуста и эту пустоту надо было чем-то или кем-то заполнить? Оттого ли, что мне было страшно остаться одной? Оттого ли, что мне с самой собой было неинтересно? Вариантов много – думаю, мне подходили все эти причины.

Любые отношения – это танец. Один ведет, другой следует, или оба ведут по очереди. Кто-то отдаляется (он в плюсе, ему достаточно, пресыщен), кто-то приближается (он в минусе, ему не хватает). Идеально, когда есть баланс: оба хотят друг друга одинаково (одинаково сильно или одинаково средне). Дисбаланс – когда одному не хватает другого, а другой уже пресытился партнером. Дефолт – когда обоим не хочется, оба пресытились.

И вот последствием моего одностороннего слияния стал дисбаланс. Наш «Титаник» медленно, но верно подплывал к айсбергу. Я безбожно сливала всю энергию, ресурс – хорошее настроение, время и силы, – чтобы быть вместе и покорять его сердце все больше и больше. Не чтобы было хорошо, а чтобы быть вместе. Я начинала терять себя, свои ориентиры, свой компас. Внутренние желания замалчивались в пользу наших отношений. Человеку психологически здоровому, цельному быть рядом с человеком, у которого не остается собственных интересов, опор, самости, мнения, – просто неинтересно. Человек всегда ищет адекватного по величине и развитию партнера. Долго вытягивать за уши карлика, чтобы он стал одного роста с тобой, не получится – это неэффективно и больно.

Когда я начала чувствовать трещину в наших отношениях, первое, что я испытала, – мой дефолтный страх, чувство одиночества. Леденящий страх быть оставленной, отвергнутой тянулся за мной из самого детства. Я всегда стремилась заслужить любовь: никто же не станет любить меня просто за то, что я есть. Нужно быть «высший класс»! Я привыкла жить по составленному для меня расписанию, слушаться родителей, четко оправдывать ожидания, надежды других людей – и все для того, чтобы меня хвалили и любили. Это был очень понятный и привычный паттерн.

Каждому человеку необходимо слышать, что его любят. Любят не за какие-то достижения, послушание, награды и победы, а просто так, просто потому что он есть.

И когда я начала распутывать клубок своих смешанных эмоций, я поняла, что этого базового чувства у меня нет. Достигаторство, старательность, усердие, усидчивость есть, а чувства безусловной родительской любви – нет.

Из первых книг по психологии я познакомилась с темой «отцовства»: когда образ отца переносится на других мужчин в окружении, будь то парень, начальник или товарищ. И ты стремишься заслужить любовь у всех мужчин из своего круга общения. Очень часто это происходит, потому что твой настоящий отец никогда не проявлял к тебе любовь в понятном для тебя виде. Из-за этого маленькому ребенку внутри хочется постоянно что-то ему и себе доказывать: «Смотри, у меня пятерка по математике!», «Смотри, я получила диплом!», «Смотри, я сама теперь зарабатываю!», «Смотри, я открыла еще один бизнес!», «Смотри, я сдала на права!» – это похоже на постоянный конкурс талантов. Только конкурируешь ты только с собой, а судья лишь один. И конкурс этот нечестный.

За всю мою сознательную жизнь папа ни разу не сказал, что любит меня. И это очень меня мучило. Мне нужно было это услышать! Однажды я сама спросила об этом, когда надолго уезжала из родительского дома. Родители провожали меня на самолет, и я, понимая, как долго мы теперь не увидимся, обняла маму, затем папу и в сердцах выпалила ему:

– Папа, я люблю тебя!

Отец промолчал. Я выждала паузу и, как маленький наивный щенок, заглядывающий в глаза прохожему в надежде, что тот его приютит, спросила:

– А ты меня любишь?

Отец отрезал, как лезвием ножа:

– Нет, – и усмехнулся.

Я в тот же момент бросила взгляд на Мишу, он прошептал: «Это шутка» – и успокоил меня добрым взглядом, но меня ответ отца разбил. И эту щель в сердце я смогла закрыть только спустя много лет, когда поняла, что отец – сам о-о-очень недолюбленный ребенок. Он не умеет говорить слова любви, потому что эту родительскую любовь не проявляла к нему его мама, к которой тоже не проявляли любовь ее родители. И этот наследственный ком недолюбленности передается из поколения в поколение, оставляя грубые болящие отпечатки на сердце.

Это воспоминание об отце еще долго лежало на самой дальней полке памяти, в разделе «Больное, не трогать», но периодически я вытаскивала его, чтобы прожить заново, проплакать и понять: я не виновата в том, что мои вводные условия такие, как есть, и что у меня сформировались такие программы поведения. Но ТОЛЬКО Я могу их изменить. Лишь я могу себя долюбить, достроить те части, которые не возродились в детстве. Отец не должен решать за меня мои болящие вопросы. Только я могу это сделать и, что самое главное, очень хочу.

Я пыталась заслужить любовь Миши так же, как и любовь отца. Я стремилась во всем быть идеальной: надевала дома самое красивое белье, готовила вкусные ужины, была милой, понимающей, подстраивающейся и преданной девушкой – делала все, чтобы показать, что достойна быть рядом. Я смотрела нелюбимый футбол, чтобы провести время вместе, готовила то, что хотел он, и не покупала себе платья без его одобрения.

– Детка, возьми то, которое нравится тебе, тебе же носить, – говорил Миша.

– Но я хочу, чтобы тебе нравилось! – отвечала я.

Самое грустное – я ощущала, как буквально выпрашиваю любовь по капле. С робкой надеждой я заглядывала в глаза Мише и спрашивала: «Ты меня любишь?» В те полсекунды, пока он открывал рот, чтобы ответить свое обычное «Да, малышка», внутри себя я переживала маленькую смерть. А что, если он скажет «нет», как когда-то сказал отец? Кажется, я бы рухнула в пропасть такой величины, которую даже сложно представить. Упала бы в свой самый большой парализующий страх!

Мы с Мишей продолжали жить вместе, но под ногами дрожала земля, пропасть становилась все глубже, непониманий стало больше, а чувство раздражения уже не прикрывалось ничем. Чтобы укрепить свои позиции, еще раз показать, какая я молодец, и чтобы отвлечься от отношений, я решила заняться репетиторством английского в свободное от работы время. Это приносило мне истинное удовольствие, но времени катастрофически не хватало. Я жонглировала обязательствами: постоянная работа, мой домашний клуб английского, мелкие домашние заботы – и все это улыбаясь, делая вид, что мне абсолютно не в тягость! Все легко! Смотри, как я могу, – доказывала в очередной раз эта малышка, – я лучшая женщина на Земле, Миша! Я супервумен и даже не устаю! Ты любишь меня?

Работая 24/7, будто где-то у меня еще восемь жизней, как у кошки, я ждала восторгов: «Ах, какая у меня женщина!» – а получила что-то вроде:

– Давай, малышка! Я в тебя верю.

Что ж, ну раз верит, надо соответствовать! Вскоре я перетасовала карты, ушла из IT-компании, на свои деньги открыла полноценный клуб английского, где работала за всех: была и директором, и маркетологом, и преподавателем, и даже уборщицей. Приходившие люди стали моим приоритетом, очень хотелось стараться для них, поэтому я продолжала жать на педаль газа и не останавливалась.

Через пару месяцев о моем клубе знал уже весь город. У нас появилась очередь на обучение, я начала брать на работу других преподавателей, чтобы захватить планету. Я не учла только одного: все дело держалось на одной атомной станции – моей, а ее ресурсы ограничены.

Я начала сгорать быстрее, чем бенгальский огонь. Это автоматически отразилось на моем энтузиазме на уроках, у меня не было возможности брать больше учеников, к другим преподавателям ученики перестали записываться, выручка становилась меньше, аренда съедала большую ее часть, настроение падало, запал и желание иссякали с каждой минутой. Я была без сил.

Я пришла к Мише, надеясь на помощь и желая услышать его мнение, которое тогда мне было важнее своего собственного. Он сказал:

– В IT деньги приходят гораздо проще, так зачем же убиваться? Может, тогда вернешься в IT?

Клуб английского просуществовал полтора года, но его пришлось закрыть, а мне – признать горькое поражение. Я чувствовала, что мы стали еще дальше друг от друга, несмотря на то что я буквально выпрыгивала из штанов, чтобы доказать Мише, что я – клад! Джекпот! Бриллиант! Мало того, что я полюбила парня на коляске, я еще и красивая, умная, сексуальная, старательная, и зарабатываю, и полна амбиций… Почему же он этого не видит? И не находила ответа.

Со временем мои попытки доказать прекратились, в голове скопилась огромная куча вопросов, некоторые из них принимали форму претензий и вырывались в моменты раздражения.

Почему он перестал говорить, что любит меня, пока я не спрошу?

Почему перестал дарить мне цветы? Я уже месяц прошу пионы.

Почему его взгляд стал более холодным?

Почему мы начали отдаляться друг от друга?

И еще сто пятьсот вопросов «Почему не?..». Аргументы мои были железными: ведь я же полюбила его, несмотря на то, что он в инвалидном кресле! А могла бы быть с другим мужчиной, который осыплет меня бриллиантами и клятвами в вечной любви. Ведь я же этого заслуживаю!

Я накручивала себя и сходила с ума от своих же мыслей. Мишу тоже это мучило, и он становился все более отстраненным. Я хорошо помню, как однажды он сказал:

– Я так устал от претензий. Правда устал.

Его глаза не лгали. Я видела, что в них затухает любовь ко мне.

Чтобы как-то отвлечься, отдохнуть и впустить свежий ветер в наши отношения, мы решили поехать в Лондон. Туманный Альбион был нашей общей огромной мечтой, и на время сборов мое перманентное недовольство сменилось радостным предвкушением. Полторы недели в одном из самых старинных городов планеты с классными музеями, живописными парками, атмосферными улочками – я была в другой реальности. И только мужчина рядом, со своей железной «подругой», напоминал про никуда не ушедшие проблемы.

Однажды мы шли по одной из брусчатых улиц, и я почувствовала резкую боль в запястье. Мои 55 килограммов веса не справились с тем, чтобы перейти эту чертову дорогу в старом центре Лондона. Вместе с острой болью в руке обострилось все: чувство несправедливости, неудовлетворенности от его холодных чувств и моих жертв ради нас. Я просто с криком обнаружила себя в той позиции, в которую сама же себя и привела, и наконец-то задумалась о своем комфорте. Ноющая боль от вывиха запястья отравила поездку мечты. Стоило мне взяться за коляску, открыть дверь – мои яростные сомнения находили выход в этой физической боли.

Весь рой мыслей так и остался невысказанным, пока мы не вернулись домой. Недовольство, обиды продолжали копиться у меня внутри, как будто мое подсознание складывало негативные мысли в мусорные мешки и теперь все внутри было завалено пыльным хламом. Мне было душно, грустно, тесно в наших отношениях. Но начались рутина, офис, домашние заботы, и я как будто свыклась с этим постоянным давлением.

Все кардинально изменилось одним вечером. Миша был в ванной, а я решила включить романтическую комедию на его ноутбуке. Набирая в поисковике название фильма, я вдруг увидела сообщение в открытом мессенджере: «Спасибо за вчерашний вечер». В тот момент меня будто ошпарили кипятком: сердце заколотилось, а к лицу прилила кровь. Не помня себя от страха, я судорожно открыла переписку. Из нее стало ясно, что, когда Миша с друзьями ходил в бар, он угостил какую-то девушку коктейлем.

Время замедлилось, и, кажется, минута длилась вечность. В комнату вошел Миша. Я посмотрела на него круглыми от шока глазами:

– Кто такая Александра?

Дальше был разговор с оправданиями и моей истерикой, приправленной ворохом обвинений. Я начала вытягивать из него прощение: «Да как ты так мог так со мной поступить? Чего тебе не хватало? Я же столько времени потратила на наши отношения. Все считали меня дурой, говорили – зачем тебе инвалид, но я любила, а ты…» И все в таком духе… Драматическая сцена с неоправданными ожиданиями, слезами, чувством вины и сокрушением.

Этот случай запустил обратный отсчет. Я уехала жить к подруге, потому что больше не видела себя там, с этим мужчиной, в этих обстоятельствах. Наверное, это была самая сложная неделя в моей жизни. Я не находила себе места, в голове проносилась тысяча мыслей в секунду в диапазоне от «ты молодец, что уехала» до «как же я буду жить без него». Мне хотелось залезть в его голову и понять, что же у нас пошло не так. И я начала штудировать блог «Эволюция» Марины Комиссаровой, чтобы найти ответы. Он был очень важным элементом системы Мишиных взглядов, и я поглощала статью за статьей каждый день. У меня как будто глаза начали открываться. Вдруг все смыслы и причины его действий стали для меня понятны. Да и мои чувства там объяснялись с холодной логикой хирурга, препарирующего визжащий от страха мозг. Я начала понемногу понимать, что между нами случилось, и это дало мне небольшую опору, чтобы двигаться дальше, выйти из зоны паники в зону действий.

В один из дней Миша написал, что хочет поговорить. Весь день я металась, как тигр в клетке, и гадала: о чем будет этот разговор? В душе я надеялась, что он все осознал, понял все свои ошибки и хочет начать сначала.

Я с трудом собрала себя: вернуться в стабильное состояние, когда тебя носит, как пулю в цилиндре, очень непросто. Я надела свое любимое красивое платье, распустила волосы, сделала макияж – чтобы ничто не выдало моих внутренних терзаний и тревог. Мне ведь все по плечу, и этот экзамен я сдам на отлично! Наступил вечер. То время суток, когда уже не светло, но еще не до конца стемнело: небо темно-синее, тяжелое и невероятно грустное. «Отличное дополнение к тревожной атмосфере предстоящего разговора», – подумала я.

Я вошла в наш дом. Место, где мы были абсолютно счастливы, где раньше внутри разливалось тепло от невозможного большого чувства. Странно, но сейчас в том же самом месте я ощущала пронизывающий холод прямо под кожей. Вернувшись в реальность, я заметила на столе желанные пионы. Я давно хотела, чтобы он мне их подарил, и не раз об этом просила. Конечно, я могла купить сама, но цветы от него – это совсем другие цветы. Пусть они мертвецки фиолетовые – пугающие, как и предстоящий разговор.

Миша подкрался незаметно:

– Привет, ну как ты?

Как я? Издевательский вопрос, который заставляет всецело ощутить тяжесть внутреннего состояния. Бесконечная угроза взрыва вулкана внутри и затопления лавой наших прекрасных чувств не покидала меня с того самого дня, как я увидела то несчастное сообщение.

– Привет. Хорошо.

Нужно. Держать. Лицо.

– Эти цветы для тебя. Я помню, ты хотела пионы. Я должен перед тобой извиниться.

Не ожидая, что этот разговор начнется так скоро, я присела на наш неудобный стул, чтобы добавить к моральным страданиям еще и физические. Эти металлические стулья с канареечной обивкой я купила, чтобы привнести уют в нашу первую арендную квартиру. И тайно ненавидела их с тех пор, как они появились в гостиной. Такие красивые снаружи, но такие чертовски неудобные стулья.

– И еще я хочу извиниться за то, что тебе пришлось увидеть это сообщение. Понимаю, как тебе было больно и неприятно. Но поверь, прошу, – и я тебе уже говорил об этом – я всего лишь угостил эту девушку коктейлем. У нас ничего не было.

Внезапно воздуха в квартире стало очень мало, и я тяжело вдохнула столько кислорода, сколько поместилось в легких, чтобы собраться и с достоинством провести переговоры. Цель казалась мне очень простой: после 10 дней штудирования психологического блога, по которому он жил, показать ему, что я лучшее, что было в его жизни, и заставить страдать от боли, которую он принес мне. Резко превратиться из того, кто смотрит в рот, в того, за кем гоняются и кого вожделеют.