Текст книги "Земноводное в кармане, или Сумасбродные похождения Лилит Ханум, женщины, любящей приключения и не признающей ограничений, да не станет она образцом для подражания"

Глава четвертая
Сказка о Лилит

Всем верующим во единого Бога из священных книг известно, что первым человеком был Адам и женой его была Хава, которую европейцы называют Евой. Это истинная правда.

Однако некоторые рассказывают, будто Хава была второй женой Адама. Да не оскорбятся верующие: это всего лишь сказка, а в сказках вечно все шиворот-навыворот. Мне эту неправдивую историю рассказывали вот как.

Когда Творец решил, что Адаму необходима спутница, он сотворил из глины второго человека и вдохнул в этого человека душу. Это была первая на свете женщина, смуглая, черноволосая, сильная и умная. Ее глаза были глубокими, как ночное небо и звали ее Лилит – «ночь». Первое время Адам и Лилит жили душа в душу. Им было о чем поговорить днем, а вечером они смотрели на звезды, купались, засыпали, нежно обняв друг друга. Лилит все было интересно в этом мире, она пыталась проникнуть в суть вещей, она слагала стихи и песни. Первое время это очень нравилось Адаму, но потом его это стало раздражать. Он смотрел на Творца, на то, как все – от мелкой букашки до ангела небесного – восхищаются им и преклоняются перед ним. Захотелось Адаму, чтобы и жена смотрела на него как на божество. Но для Лилит он был другом и возлюбленным, а стало быть – равным. Адам долго думал, как бы сделать так, чтобы жена начала его обожать, а себя считать едва-едва достойной такого прекрасного мужчины, и вот что придумал. Как-то утром Лилит нагнулась над ручьем, чтобы набрать в горсть воды для питья.

– Ой, да у тебя грудь отвисла, и живот стал дряблым! – воскликнул Адам.

Лилит долго вглядывалась в свое отражение, и ей и вправду показалось, что она не так хороша, как прежде. Она загрустила и задумалась. Адам заметил это и каждый день стал говорить ей что-то такое, от чего она начала сомневаться в себе. В конце концов Лилит поняла, что Адам нарочно дразнит ее. Она и так и сяк пыталась ему угодить, но тот только распалялся и каждый раз говорил еще более обидные вещи. А однажды и вовсе заявил: «Ты женщина, ты не должна разевать свой рот, твое дело слушать меня и подчиняться мне!» Сколько ни пыталась объяснить Лилит, что Господь создал ее таким же человеком, как и сам Адам, все было бесполезно. Ко всему прочему по ночам Адам уже не обнимал ее, потому что сам себя убедил, что жена его – ничтожество и уродина.

Лилит долго плакала, долго раздумывала и наконец решилась на отчаянный шаг. Она отрастила себе большие черные крылья и улетела от Адама. Тот проснулся, а жены нет. Вот так вместо того, чтобы сделать ее покорной, он обрек себя на одиночество. Заплакал Адам и побежал жаловаться Господу. Рассказал он ему, конечно, свою версию истории. Совсем-де жена от рук отбилась, ни во что его, бедного, не ставила, ночью от него отворачивалась и допекла своими придирками. Ну и вообще слишком умная была, надо было сделать жену поглупее, чтобы он, Адам, на ее фоне был бы просто свет учености. То ли Господу некогда было разбираться, то ли он проявил мужскую солидарность, а только он стал на сторону Адама и послал в погоню за Лилит двух своих ангелов, вооруженных до зубов. Те схватили Лилит, когда она пролетала над морем, и доставили обратно, едва не утопив по ходу дела. Скандал вышел на весь Рай.

Адаму как невинно пострадавшему была сделана из ребра новая жена, милая белокурая Хава, добрая и нежная, но немного наивная. Она слушалась мужа, слушалась всех зверушек, с которыми беседовала, а однажды увидела на дереве симпатичную пеструю змейку и заговорила с ней. Что было дальше, известно всем.

Но мало кому известно, что стало с Лилит. В наказание за неповиновение и самовольный развод она была превращена в ночного демона, летающего на совиных крыльях. Говорят, она мудра и осмотрительна и никто не видел ее днем. Одни считают, что она опасна, особенно для неженатых юношей, которым по ночам является в греховных снах и похищает их семя, чтобы рожать от них детей. Другие, напротив, считают, что она оберегает молодых матерей и младенцев и помогает людям в делах, связанных с продолжением рода. При этом никому не известно, что бывает, если вызвать этого демона. А уж что будет, если призвать ее троекратно и одновременно написать ее имя огненными чернилами – и подавно тайна из тайн. Об этом знает только один человек – Лилит Ханум, но даже у нее пока что не вышло толком объяснить, что же с ней тогда произошло.

Глава пятая
Ассирийская деревня

Итак, пока я рассказывала вам сказку, самолет перелетел через горы и начал снижаться. У Генриха заложило слуховые отверстия, он заворочался в кармане и стал лягать хозяйку упругими задними лапками:

– Соня, хорош дрыхнуть! Посадку проспишь.

– Я не Соня, я Лиля, бабник ты эдакий! – пробурчала Лилит, не сообразив спросонья, кому принадлежит мужской голос.

– Очень остроумно. Нет бы поблагодарить за то, что разбудил… – начал было Генрих, но тут по громкой связи раздалось: «Дамы и господа, через несколько минут наш самолет совершит посадку в Шахине».

– Слюни глотай, чтобы уши не закладывало, – скомандовала Лилит Ханум. Генрих что-то бормотал об отсутствии у него ушей, но хозяйка его не слушала.

Не буду утомлять тебя, любезный читатель, описанием того, как самолет приземлился и как пассажиры проходили паспортный контроль и получали багаж. Расскажу лучше более подробно о том, как и почему Лилит Ханум перебралась в Шахину и обосновалась там.

Историю надобно начать издалека, вернувшись в конец девятнадцатого столетия, когда предки почтенного отца Лилит еще жили в Персии, неподалеку от соленого озера Урмия. По семейному преданию, у них был добротный двухэтажный дом, фруктовый сад и обширные виноградники. Были они людьми уважаемыми и образованными, среди представителей их рода были лица духовного звания. К тому же, судя по старым фото, все они отличались яркой красотой. Жили они в мире и неустанном труде, женились, у них рождалось много детей. В общем, как в любой легенде, в том числе семейной, все начинается с добрых старых времен, когда все было хорошо и правильно. Все жили дружно, никогда не ругались, по воскресеньям вся семья ходила в церковь, супруги были верны друг другу, дети слушались родителей, а взрослые уважали и почитали стариков. (У автора есть некоторые сомнения насчет того, что за много веков истории рода никто ни с кем ни разу не поругался, но долг рассказчика – донести предание в том виде, в котором оно было услышано.)

В общем, все было прекрасно, пока не пришли враги. Собственно, дело к тому шло давно, христианам на Ближнем Востоке жилось трудно. В один совершенно не прекрасный день началась очередная маленькая резня, предвестие большой, которая разразится лет на двадцать позже. На рассвете в селение ворвались вооруженные до зубов… нет, мы не будем называть ни их национальность, ни вероисповедание, ибо среди представителей каждого народа найдутся убийцы и бандиты. В нашем случае дело осложнялось тем, что кровожадным разбойникам местное правительство дало добро на разграбление христианских селений. Силы были неравны, и, прихватив все самое ценное, многие ассирийцы бежали. Так, прабабушка и прадедушка Лилит вместе со старшими детьми отправились пешком в Кярманистан. Путь их был долгим и трудным, дорога шла горными перевалами, где не было ни родников, ни растений. Им пришлось долго идти по красной пыли и камням, не видя человеческого жилья, не встречая никакой помощи. Только сухие скалы, зной и белесое небо над головой.

Этот марсианский пейзаж Лилит Ханум наблюдала из окна автобуса, проделывая тот же путь в обратном направлении, когда из любопытства решила навестить родину предков. Путь из Шахины до Урмии занял ровно сутки, и, несмотря на комфортабельность современного автобуса, Лилит изрядно устала. Сколько шли пешком ее предки, пока не добрались до Шахины, столицы Кярманской губернии Российской империи, – трудно представить. Немудрено, что в дороге умерла от истощения одна из их дочерей.

Как бы то ни было, семья спаслась и попросила убежища в Шахине, где уже образовалась к тому времени дружная ассирийская община. Российская империя принимала христианских беженцев охотно, тем более что приходили они не с пустыми руками. Предки Лилит, по семейной легенде, привезли с собой целое сокровище. В ту пору на Востоке главной валютой было золото.

Не смейтесь над восточными женщинами, которые и в наши дни увешивают себя с головы до ног золотыми украшениями. Страсть к золоту не раз спасала жизнь их детям. Как бы ни ворчали мужчины, но золотые украшения для их жен никогда не были только побрякушками, знаками мужского расположения: в случае смерти кормильца и женщина, и ее дети могли какое-то время существовать в относительном достатке, продавая золотые украшения. Золота и драгоценных камней, прихваченных предками Лилит из Персии, оказалось достаточно для того, чтобы построить кирпичный завод. Дело было прибыльное: разбогатевшие на бакинской нефти армянские предприниматели в начале двадцатого века занялись строительством: один за другим на крутых улицах Шахины возникали причудливые здания в стиле модерн, сложенные из кирпичей с завода прадеда Лилит. Вскоре и сам прадед стал нанимать бригады строителей и возводить доходные дома. С его смекалкой и практической хваткой – кто знает? – он мог бы со временем стать богачом, но после 1917 года жизнь начала меняться не в самую благоприятную для деловых людей сторону. Кончилось все тем, что прадедушкин завод национализировали, и это было более чем обидно, особенно для человека, который уже однажды потерял свой дом, сад и виноград.

На этом семейная легенда кончалась, и начинались факты, подтверждаемые документами. Однако неясным осталось одно: все ли золото, все ли драгоценные камни были вложены в предпринимательство, или сохранился какой-то запас на очередной черный день? И если да, спрашивали себя потомки, то где же спрятаны сокровища? Банкам и ценным бумагам прадедушка не очень-то доверял, как и многие люди его поколения. Кто-то из его детей пустил слух, что сокровища сложены в сундук и закопаны в землю, но где находится клад – никто не знает. Никакой карты наподобие тех, которые рисуют пираты из приключенческих романов, в семейных архивах не было. В Шахине подрастало уже пятое поколение потомков персидских беженцев, но еще никому из обширной семьи не удалось обнаружить сокровище предков.

Надо сказать, что и Лилит Ханум была бы не прочь найти клад, но жила первое время далековато. Переехав в Шахину, за разными повседневными заботами она позабыла всю эту историю и вспомнила о ней только тогда, когда стало понятно, что на отделку нового дома денег катастрофически не хватает. То есть поначалу-то их хватало, а потом они как-то кончились. Вот тут сокровище и пришлось бы очень кстати, только непонятно было, где и как его искать. Версии родственников расходились во всем, кроме одного: среди предметов, вывезенных из Урмии, имелось нечто очень и очень ценное, настолько ценное, что сам предмет никто не называл вслух. Но раз уж найти клад не светит, Лилит Ханум вздохнула и принялась за работу, откладывая часть денег на новую стадию отделки дома.

Однако вернемся к семейной истории. В Шахине, как и в любой уважающей себя столице, были этнические кварталы. Был большой армянский район, был азербайджанский, несколько еврейских улиц – и так далее. Ассирийцы же селились на высокой горе, откуда было видно как на ладони всю Шахину. Вот уже более ста лет строили они там свои дома и разводили сады, сохраняя тот же самый уклад, что привычен был им в Персии и Турции. Лабиринт извилистых улиц, резко взбегающих по крутому горному склону, приводил к старому кладбищу, где покоились предки Лилит, в том числе и давший ей имя чудаковатый дед. По стечению абсолютно неправдоподобных обстоятельств именно на той самой улице, что кончалась тупиком и упиралась в ту часть кладбища, где находились эти самые могилы, Лилит и купила дом с садом и виноградом, примерную копию того, что был у ее предков в Персии. Причем купила она этот дом у соплеменников тех самых бандитов, что прогнали ее прадеда и прабабку из Ирана, а спустя несколько десятилетий и сами перебрались в Кярманистан. Возможно, их, в свою очередь, выгнал из Персии кто-то еще. Говорят, такие совпадения бывают только в плохих романах, но я не считаю себя хорошим писателем и искренне надеюсь на снисхождение читателя. Впрочем, рассказ о встрече потомка гонимых с потомками гонителей и покупке дома заслуживает отдельной главы.

Глава шестая
Как Лилит искала дом

О доме она мечтала с детства. Она слушала рассказы о сказочной стране под названием Урмия, где долгое лето и мягкая зима, где весной с гор сбегают бурные потоки, а равнины покрываются ковром из цветов. Рассказы о том, что у полулегендарного прадедушки были дом, сад и виноград, звучали нечасто (в советское время все эти иранские истории предпочитали не вспоминать), но умудрились-таки запасть в душу маленькой Лилит. У нее было четкое ощущение того, что вот это все и есть нормальная жизнь. А квартира в хрущевке, где человек высокого роста может достать рукой до потолка, – это ненормально. Отсутствие солнца по нескольку дней, а то и недель – тоже ненормально. Мороз и солнце – еще куда ни шло, даже если за окном минус сорок, но дождь и слякоть – вот за это дурацкому аисту, который ошибся с доставкой, надо бы завязать его длинную шею морским узлом. И этому аисту очень повезло, что он всего лишь фигура речи.

В общем, с самого начала было понятно: это ненормальная жизнь и ненормальные условия. Люди вокруг тоже были какие-то странные. У них были белые лица, а у всех детей – странные волосы желтого и льняного цвета. Лилит это очень пугало. В зеркале она видела лицо нормального коричневого цвета, который окружающие почему-то называли смуглым. Точно такие же нормального цвета лица и черные волосы были у кярманских кузенов, приезжавших в Москву погостить. Но в Москве в те времена такая нормальность была большой редкостью.

Самый настоящий экзистенциальный ужас маленькая Лилит испытала в первый день пребывания в детском саду, когда на нее понеслась орава детей с белыми лицами, светлыми глазами и белыми-желтыми волосами. Столько бесцветных существ сразу она до того никогда не видела и объяснения этому явлению долго найти не могла.

Ее спасением всегда были книги. И вот однажды в детсадовской библиотечке ей попалась в руки гениальная книга, которая все расставила по своим местам. Называлась она «Петух и Краски», а автор ее, Владимир Сутеев, по всей видимости, проник в тайны бытия и решил поделиться с юными читателями сокровенным знанием. Начиналась сия мудрая притча так:

«Нарисовал Вова Петуха, а раскрасить-то его и забыл. Пошел петух гулять.

– Что ты ходишь такой нераскрашенный? – удивилась Собака…»

Прочтя сии мудрые строки, пятилетняя Лилит воскликнула: «О!», ибо прибавить к этому было нечего. Творец создал целые народы, а раскрасить-то их и забыл! Хорошо еще, на Лилит краски хватило. А русские так и ходят нераскрашенные. И переживают, небось. Петуха в конце сказки все же раскрасили, что настроило маленькую Лилит на оптимистичный лад. Но белые люди у нее на протяжении всей жизни вызывали смесь недоверия с жалостью.

Яркому человеку приходилось жить в тусклом нераскрашенном мире. Однако существовала лазейка в другой мир, наполненный сочными красками, запахом пряностей, пестрыми коврами и расписными кувшинами, ароматным вином и кисло-сладкими фруктами. Лазейка находилась в аэропорту Внуково, откуда можно было улететь в столицу Кярманской ССР. Это был тот самый запасной аэродром, которым Лилит Ханум и воспользовалась через много лет, когда стало понятно, что ее материнская задача выполнена.

Дочь Лилит Ханум была совершенно обыкновенной хорошей девочкой с совершенно обыкновенным именем Людмила. Милочка была умной, красивой и практичной. Но, несмотря на то, что эта юная особа заслуживает всяческих похвал, и только их, у нее приключилась такая гадость, как подростковый возраст. Пережить этот возраст и не прибить ребенка – вот нелегкая задача, которую каждое поколение родителей решает с переменным успехом и периодическими фиаско. Лилит Ханум в минуты гнева говорила себе успокоения ради, что довольно глупо носить ребенка девять месяцев, рожать несколько долгих часов, кормить грудью целый год и растить еще много лет, чтобы вот так просто взять и прибить под горячую руку. Тем более что прибить хочется именно за те недостатки, которые дочка от нее, от матери, и унаследовала. Это все равно что за свою кривую рожу разбить зеркало.

В какой-то момент атмосфера в доме накалилась настолько, что дочь возопила: «С тобой жить невозможно, я не хочу больше тебя видеть каждый день!» Лилит воскликнула: «О! Круто!» – и подумала, что в кои-то веки ее и дочкины желания совпали. Она собрала чемоданы, купила билет до Шахины, где как раз только что отгремела очередная война, и отправилась в гости к кузине Ашурине, строго-настрого наказав дочери регулярно прибираться в квартире и поливать цветы.

Дело в том, что, даже прожив почти всю жизнь в России, Лилит так и не освоила любимый русскими жанр долгих разговоров и выяснений отношений. Она предпочитала поступки и очень часто вместо того, чтобы, как принято, развести достоевщину, говорила только: «О!» и тут же приступала к действиям, чем весьма обескураживала собеседника. Особенно это выводило из равновесия мужчин, которые уже настраивались на сцены, монологи и предвкушали, как сделают козью морду и процедят сквозь зубы: «Вот вечно вы, женщины…», отлично зная, что после разговора все пойдет по старым рельсам. Но Лилит Ханум с воплем: «О!» – переводила стрелки, и ее паровоз мчался вперед навстречу новым приключениям, а обескураженный мужчина только и мог, что смотреть вслед и махать платочком на перроне.

Шахинские кузены были рады приезду московской гостьи. Ашурина приготовила обед, сделавший бы честь любому шеф-повару. Готовка была ее страстным увлечением, все свободное от работы в одном из шахинских банков время она посвящала выпечке и украшению тортов, изготовлению домашних колбасок – и прочая, и прочая. Находиться у нее в доме было одновременно и приятно, и опасно для фигуры. Лилит обожала Ашурину не только за готовку, но и за ее умение выражать свои мысли четко, емко, прямо и без обиняков. Вообще манеру общения шахинских кузенов можно было описать одним словом – антидостоевщина.

Точно так же, как и Лилит, Ашурина вышла замуж в юности и по большой любви, родила двух красавцев-сыновей, муж загулял, она развелась. Забавно, именно по такому сценарию шла жизнь у всех без исключения кузин Лилит, что наводило на мысль о том, что это у них семейное. Впрочем, если хорошенько повертеть головой и посмотреть на подруг-ровесниц, можно было убедиться: это семейное не только у них.

Как-то вечером сразу несколько кузин и тетушка Далиля, дородная дама лет семидесяти, чинно сидели за столом и попивали кофе, заедая его немыслимо вкусными Ашуриниными эклерами. Они рассказывали друг другу смешные истории из жизни родственников и соседей, периодически хохоча так, что в сервантах и необъятных книжных шкафах подрагивали стекла. В какой-то момент тетя Далиля отставила чашку, посмотрела на младшее поколение и изрекла:

– А здорово было бы, если бы Лиля купила квартиру где-нибудь тут по соседству. Вот представьте, пили бы мы так кофе каждые выходные, все время смеялись бы…

– О!!! – воскликнули все кузины хором.

Больше слов не потребовалось, нужны были только действия. Вернувшись в Москву, Лилит Ханум объявила дочери, что, как только той исполнится восемнадцать, они продадут их общую квартиру. Дочери купят квартиру где-нибудь в Москве, а мать сможет осуществить свою давнюю мечту и купить себе… нет, не квартиру, а дом, сад и виноград. Обе они смогут дружить на расстоянии и выносить мозг другим людям, неродным и которых не жалко. Продать квартиру в Москве, около метро да с умением Лилит Ханум упирать руки в боки и торговаться виртуозно и артистично, можно было задорого. Так и сделали. Дочка стала хозяйкой девичье-холостяцкой однушки в престижном районе, а Лилит отправилась на поиски дома своей мечты.

Мечта была такой сильной и страстной, что Лилит часто рисовала этот дом. Рисовала она так себе, но выходила вполне понятная картина: горы, солнце, виноградные лозы, плодовые деревья, дом и Смерть. Почему на рисунках неизбежно возникала Смерть, Лилит не знала. Смерть была в человеческом обличье и даже немного симпатичная. Лилит догадывалась, что это должно было что-то означать, но пока не знала что.

Итак, Лилит приступила к поискам дома мечты. Ашурина очень беспокоилась за московскую кузину: как бы строго ни соблюдались законы в постсоветском Кярманистане, но люди везде одинаковы: не обманешь – не продашь. Поэтому она попросила о помощи знакомого юриста Нателлу. Нателла, степенная пышногрудая красавица-грузинка, излучала уверенность и доброжелательность, при этом достаточно было одного взгляда на нее, чтобы понять: все хитрости и уловки продавцов она видит насквозь, будто в ее глазах спрятался рентгеновский аппарат. Она уберегла Лилит от одной мутной сделки, но со второй попытки покупка удалась. Вот как это было.