Текст книги "Земноводное в кармане, или Сумасбродные похождения Лилит Ханум, женщины, любящей приключения и не признающей ограничений, да не станет она образцом для подражания"

Анна Романовна Мурадова
Земноводное в кармане, или Сумасбродные похождения Лилит Ханум, женщины, любящей приключения и не признающей ограничений, да не станет она образцом для подражания

© Мурадова А.Р., 2021

© Издательский дом «Неолит», 2021

Предисловие

Что сказать, чтобы не слишком раскрывать карты и не лишать будущих читателей удовольствия? Книга-бабочка, книга – пестрый ковер – и книга-калейдоскоп. Складываются узоры, появляются новые картинки, многие – давно знакомые, и чувство узнавания греет душу. Надменная лягушка – заколдованный принц, так и не ставший обратно человеком. Нелепый ангел-хранитель, который не успевает угнаться за авантюрной прытью своей неугомонной подопечной Лилит. Таинственные предметы, вокруг которых, естественно, закручивается интрига: нож Авраама и старый добрый Грааль. Вязальщицы-парки и кладбищенский смотритель дядя Харон Нергалович. Говорящая ученая сова (в сочетании с мелькнувшим заклинанием «Мутабор» мне с моими радингленскими корнями из Гауфа она доставила отдельное удовольствие).

Вы любите «Ходжу Насреддина» Л. Соловьева? А «Сандро из Чегема» Фазиля Искандера? Тогда «Лилит Ханум», их сестрица, вам точно придется по душе. (А если кто любит Стерна, де Костера и Лесажа – то тем более.) Книга радостная, для отдыха, для умного развлечения, но она на очень плотной исторической и культурологической подкладке – собственно, а как могло быть иначе, если автор – лингвист, переводчик, писатель, знаток редких языков?

И «республика Кярманистан, знаменитая своими виноградниками», которой «владели ассирийцы, вавилоняне, греки, римляне, персы, арабы, турки, потом – русские», узнается сразу. Впрочем, читатель вместе с героиней побывает не только там, но и в Иране, а уж разных занятных лиц и персонажей насмотрится, как на восточном базаре (базары, естественно, в силу колорита играют в книге огромную роль). Это мудрая, ироничная, изящная книга. Она разворачивается неспешно, позволяя вслушаться в музыку фразы. В ней есть сказка, фэнтези, плутовской роман, семейная сага, мистика, детектив, есть веселая филологическая игра, есть грациозное переплетение цитат и очень своеобразный и уютный юмор. И есть настоящий сквознячок из вечности, и тот самый таинственный зазор, дополнительное измерение между буквами, где космическое стыкуется с комическим, как писал Набоков.

И еще в «Лилит Ханум» очень много запахов, красок, солнца, любви, смеха – и радости жизни. Всего того, что сейчас особенно нужно.

Так что я очень-очень желаю читателям поскорее познакомиться с Лилит Ханум.

Вера Полищук

Разъяснение и предостережение

О, пытливый читатель! Надеюсь, этот рассказ отвлечет тебя от тягот повседневной жизни и слегка позабавит. Не стоит воспринимать его всерьез, ибо нет в нем ни слова правды. Автор сей повести, моя пожилая тетушка, имя которой я обещал не называть, – почтенная вдова, мать четверых детей. Жизнь свою она прожила скромно и незаметно, из дома отца перешла в дом мужа и была примерной хозяйкой и любящей матерью. Я едва уговорил ее передать мне рассказы о Лилит Ханум, сочинением и написанием которых тетушка занялась, как только младший ее сын женился и не стал более нуждаться в опеке. Тетушка опасалась, что кто-нибудь из соседей, прочтя это, может подумать, будто написанное ею основано на личном опыте, а не на сказках, которые от сотворения мира рассказывают древние старухи. К тому же обработанные ею легенды несколько вольно обращаются с библейскими сюжетами, и тетушка беспокоилась, что чувства некоторых верующих будут задеты. Все это могло бы бросить тень на ее безупречную репутацию, поэтому она и поместила своих персонажей в вымышленную страну, которой нет и никогда не было на карте мира. Все действующие лица были выдуманы ею со скуки, и если кто-то и увидит в них себя, то знайте – это всего лишь случайное совпадение.

Ашур А

 
Земноводное в кармане и оружие в руках.
Так шагаем мы по жизни и витаем в облаках.
Нам за сорок, мы видали все и сверх того чуть-чуть,
Земноводное в кармане взором освещает путь.
Нам пора остановиться и подумать о душе,
Но покой нам только снится, шило в попе и вообще,
Путь прокладываем лихо, невзирая на «нельзя»,
То наверх идем, то тихо – вниз, ругаясь и скользя.
Земноводное в кармане шепчет: «Боже, помоги!
Вновь моя хозяйка встала не пойми с какой ноги».
И петляет путь-дорога, растворяясь вдалеке,
Потому что мы такие, с тараканами в башке.
 

Часть первая
В которой читатель знакомится с Лилит Ханум, многое узнает о ее прошлом и о том, как она начала новую жизнь

Глава первая
Знакомство с Лилит Ханум

Я жил как дышал – порывисто и вдохновенно. Я объездил полсвета в поисках приключений. Мне случалось ночевать под открытым небом и под роскошным балдахином дворцовой спальни. Бывало, я голодал, а бывало – смаковал яства, коим нет цены. Я носил и парчу, и лохмотья. Мои туфли топтали землю Финистера и Месопотамии; моя слава гремела от Урмии до Ольстера. Я изъяснялся с жителями десятков стран на их родных языках. Я откидывал покрывала с лиц первых красавиц мира, и они прощались со мной, заламывая руки и спрашивая со слезами: «Увижу ли я тебя еще раз, о возлюбленный?» Я слышал грохот пушек и стоны любви, воркование горлиц и скрежет металла, и все это звучало для меня как дивная музыка божественного оркестра, именуемого Жизнью. Великая Жизнь, которую я люблю и которой я беспрерывно наслаждаюсь!

Так напишет о себе мужчина, и все будут им восхищаться, даже если он изрядно приврал. Но не дай бог изложить такое женщине, даже если все это происходило с ней на самом деле. А уж написать: «Я развязывала галстуки на шеях первых красавцев мира» – это верх неприличия, даже если скромно умолчать о том, во что переходили все эти встречи без галстуков. О женщине всегда подумают плохо там, где мужчину похвалят. Ну вот представьте себе, кто-то похвастается: «Я сбежал из пиратского плена!» Ах какой смелый, скажут люди, ах какой стойкий! А какими словами встретят женщину, сбежавшую из пиратского плена? Сразу брезгливо отвернутся: «Знаем мы, что с тобой там делали!» Хотя всякий, кто хоть раз побывал в пиратском плену, знает, что порой с мужчинами унижения ради пираты проделывают все то же самое. Но мужчина все равно молодец.

Именно поэтому я, Лилит, дочь почтенных родителей, на коленях умолявших меня никогда не называть в моих нетленках их имен и не марать фамилию упоминанием ее здесь, начинаю этот рассказ в третий день месяца Таммуза 6768 года от сотворения мира с полным пониманием того, какими словами меня обзовут мои родственники. Впрочем, все родственники давно уже отреклись от меня и стараются даже не упоминать в разговоре, как не упоминают мрачного ночного демона, именем которого сами же меня и назвали. Ибо нет большего позора для моей благонравной семьи, чем женщина, занимающаяся искусством и наукой вместо того, чтобы стряпать, мыть и чистить, подрывающая устои, сеющая панику среди азербайджанских банщиков и смеющаяся над ханжами.

Что ж, позорить честь семьи – так позорить. Терять уже нечего. Мне 45 лет, возраст, когда на смену юношеской пылкости приходят зрелый расчет и здравый смысл, порождение опыта. С точки зрения многих женщин, это грустный возраст. Про сорокапятилетних больше не слагают стихи, не пишут романы, не снимают мелодрамы. Героиня должна быть юной, стройной, звонкой, гибкой и легкой. Если же у тебя фигура как у Родины-матери и рельефная мускулатура, если под твоей тяжестью жалобно поскрипывает стремянка, когда ты собираешь в своем саду урожай, – все, ты уже не героиня. Ты – опереточная мама невесты, комический персонаж. Про тебя сочинят не сонеты, а анекдоты. Что лично меня вполне устраивает, потому что анекдоты я люблю больше. Они намного короче и интереснее, правда, Генрих?

– Ква, – согласился Генрих, поправляя корону. – Что наша жизнь? Сплошной анекдот. Наливай!

И Лилит Ханум налила себе еще белого вина.

Они коротали ночь в стамбульском аэропорту, потому что рейс, как это часто бывает, задержали. Позади был обычный день: спешный завтрак в Финистере, романтический обед с милым молодым человеком в Париже, ужин на высоте 10 000 метров над землей. Все это время Генрих дремал, как всякое порядочное земноводное, а к вечеру проснулся. Он умудрился пропустить самое интересное: посадку в скоростной поезд «Кемпер – Париж» без билета и объяснение с контролером, который, конечно же, проникся к Лилит симпатией и пустил ее на случайно освободившееся место.

Утром Лилит Ханум пришлось встать рано и, как обычно, перед тем, как открыть глаза, попытаться ответить себе на несколько вопросов: «В каком городе какой страны я нахожусь? Надо ли вскакивать и куда-то ехать, или можно еще поваляться? Что наша жизнь и зачем я в этом мире?» Проще всего было ответить на третий вопрос, так как Лилит обычно засыпала очень крепко и к утру совершенно не помнила, сколько всего успело произойти за минувший день и куда она успела переместиться. Найдя ответы на первые два, нужно было осторожно удостовериться, нет ли в постели кого-нибудь еще. В жизни бывало всякое, например, однажды в кровать к героине нашей повести залетела летучая мышь. История эта не относится к разряду тех, что заставляют трепетать сердца читателей, но мышь изрядно взволновалась, будучи поймана и с позором изгнана из спальни. Обнаружить рядом с собой красивого мужчину без галстука бывало куда приятнее, к тому же это означало, что есть кому приготовить завтрак. На сей раз в кровати обнаружилась коллега, с которой Лилит Ханум делила гостиничный номер из соображений экономии. Тоже неплохо: с ней было интересно поговорить, и она не храпела.

Разумеется, далеко не каждое утро начиналось так. Порой Лилит просыпалась совершенно одна в собственном доме, что легко было определить по внутреннему умиротворению и запаху вербены в спальне. Где-то у соседей кукарекал петух, на крыше дома сидели и тутукали горлицы, встречая новый рассвет, ветер шелестел в виноградных листьях, защищавших двор от лучей дневного светила, будто зеленая кровля. Трудолюбивые соседи готовили завтрак на летних кухнях, а Лилит Ханум, возблагодарив Всевышнего за новый счастливый день и приняв душ, тоже неспешно выходила во двор, чтобы забабахать свой фирменный омлет или что-нибудь не менее сытное. Ветер трепал ее мокрые волосы, а с виноградной лозы падали за шиворот муравьи.

Последнее обстоятельство особенно радовало Генриха, потому что он обычно завтракал насекомыми. Его Земноводное Высочество сидел у хозяйки на плече и уплетал падающих муравьишек. Он обожал, когда день начинался вот так спокойно, но Лилит Ханум не переносила монотонности и размеренности.

Вечно ее куда-то несло и увлекало. И Генрих, бормоча что-то насчет шила, находящегося в неудобосказуемом месте, тоже отправлялся в путешествия. Зато как он по окончании очередной поездки радовался возвращению в дом, уже ставший родным!

* * *

…По громкой связи объявили: «Уважаемые пассажиры, объявляется посадка на рейс “Стамбул – Шахина”».

– Ну наконец-то! – воскликнула Лилит Ханум, спешно допила остатки вина и сурово посмотрела на Генриха: – А ну давай, прикидывайся резиновой игрушкой с пищалкой.

– Опять! – Генрих возвел очи горе. – Ну сколько можно! Я странное, но вполне живое земноводное. И вообще, если ты меня поцелуешь, я превращусь в прекрасного принца.

– Корону поправь, слетит, – язвительно парировала Лилит. – Сто раз уже говорила, не надо мне этого ничего. Мужчин и так вокруг хватает, и каждый босяк считает, что он принц. А говорящая лягушка – это действительно круто. И потом, каким бы живым ты ни был, ты резиновый с пищалкой. И если я тебя поцелую, то превратишься – грех сказать! – в резинового бойфренда. И как мне с тобой путешествовать? Стыд и срам будет. Так что оставайся как есть и полезай в карман, принц ты мой ненаглядный.

– Ква! – сказал Генрих, потому что, как всякому мужчине (пусть даже лягушачьему), ему было необходимо сознавать, что он был прав и в споре с женщиной за ним осталось последнее слово, даже если пришлось лезть в карман и притворяться резиновой игрушкой, которую возят с собой, чтобы фоткать на фоне достопримечательностей. Он мстительно пощекотал лапой Лилит в районе талии, но та не обратила внимания на его невинную шалость.

Пассажиры, отбывающие к Кярманистан, выстроились в неровную шумную очередь. Тут были старухи в ярких платках, старики с пышными усами, молодые женщины в искусно разодранных джинсах, молодые мужчины в туфлях с длинными острыми носами; все они переговаривались, смеялись, шутили.

Дети дремали или хныкали на руках отцов и матерей, измученных долгим ожиданием рейса. «В следующий раз полечу Кярманскими авиалиниями!» – раздраженно выкрикнул кто-то на языке, который не был Лилит Ханум родным. Но все это – и пестрая толпа, и характерные лица, позы, жесты, – все это было такое родное и узнаваемое, что на душе потеплело. Все же странно было появиться на свет далеко от этих мест в далекой холодной стране, скитаться сорок с лишком лет по городам и весям и наконец-то вернуться домой. И постоянно туда возвращаться, чувствуя, как сердце теплеет и постепенно превращается в маленькое внутреннее солнце.

Глава вторая
Добро пожаловать в Кярманистан

Самолет плавно поднялся над облаками, которых в темноте не было видно. Полет предстоял недолгий, ибо от Стамбула до Шахины, столицы солнечного Кярманистана, при большом желании можно за сутки добраться на автомобиле. Лилит Ханум откинула голову на спинку кресла и моментально заснула. Она отличалась завидной способностью засыпать где угодно, невзирая на свет, шум и неподобающее для сна время. Ей случалось даже всласть выспаться в кресле дантиста, так что уж говорить о самолете. Генрих не спал, его любопытная мордочка слегка высовывалась из кармана хозяйкиного пиджака. Вылезать он не решался: в салоне было слишком много детей, которые могли бы утащить яркую игрушку. И поди им объясняй, что Генрих никакая на самом деле не игрушка, а заколдованный принц, по молодости сдуру разозливший колдунью. Расколдовать его мог, конечно же, поцелуй любви, но из-за его скверного характера никто в него за последнюю тысячу лет так и не влюбился. На Лилит Ханум он возлагал некоторые надежды, однако пока что они не оправдались.

Итак, пока главная героиня нашей повести мирно спит, пролетая над снежными вершинами гор, автор сего повествования ненадолго отвлечется и расскажет о стране, которую Лилит Ханум, изрядно поскитавшись по миру, выбрала для своего постоянного места жительства.

Республика Кярманистан, знаменитая своими виноградниками, приютилась в горах там, где Закавказье плавно переходит в Ближний Восток. Эта маленькая, но гордая страна за несколько тысяч лет своего существования бывала неоднократно завоевана, причем после каждого завоевания на несколько веков обретала независимость. Ею владели ассирийцы, вавилоняне, греки, римляне, персы, арабы, турки, потом – русские, что было предпочтительнее, потому что русские – христиане, а Кярманистан – тоже христианская страна. Побыв в составе Российской империи и дождавшись революции 1917 года, Кярманистан снова стал независимым государством, но в 1922 году пришла Красная Армия и сказала: «Даешь социализм!» Кярманцы посопротивлялись, но силы были неравны, и пришлось дать загадочным русским их непонятный социализм. Так Кярманистан стал одной из советских республик и до 1991 назывался Кярманской ССР, а на его гербе красовалась гроздь винограда в обрамлении колосьев.

Не все кярманцы были довольны новыми порядками, поэтому они с изящным коварством отомстили русским, заслав в Кремль одного из шахинских уличных бандитов, который сделал головокружительную карьеру в коммунистической партии и стал знаменитым на весь мир диктатором, предварительно взяв себе русский псевдоним. Многие до сих пор восхищаются им в России и в самом Кярманистане, но наша повесть не об этом, автор старается держаться подальше от политики. Так что вернемся к истории. В 1991 году Кярманистан снова стал независимой парламентской республикой. Ввел свою валюту, кярманский динар, учрежденный, кажется, еще в эпоху римского владычества. Как и многие бывшие республики СССР, страна прошла период хаоса и гражданских войн, но он благополучно завершился, и настала мирная, спокойная, хотя и не очень богатая жизнь.

Вот уже несколько сотен лет столицей Кярманистана является город Шахина, основанный еще в допотопные времена. Многие ошибочно полагают, что своим названием он обязан иранским шахам, наместники которых проживали здесь несколько веков, но это абсолютно неверно. Название «Шахина» переводится с нашего языка как «горячий» и было дано в честь горячих источников с адским запахом тухлых яиц, которые и по сей день хлещут из-под земли в центре города. Еще в древности на этих источниках существовали серные бани, которые сохранились и в наши дни, так что если любезный читатель задумает посетить Шахину, то ему непременно следует зайти попариться. Впрочем, оставим право рассказывать о достопримечательностях древней Шахины турагентствам и гидам. Скажем только, что город этот прекрасен и кто не бывал в Шахине, тот зря прожил жизнь. Что до Лилит Ханум, так у нее всегда была на это присказка: «Шахинские чинары красивее парижских платанов». А уж она-то в Париже бывала часто!

Населяют Кярманистан, помимо самих кярманцев, представители практически всех народов Востока: армяне, грузины, ассирийцы, греки, турки и азербайджанцы, персы, курды, евреи. В последние годы из-за войн в Сирии и Ираке в Шахине стало много арабов, они даже заселили целую улицу, которая в советское время носила имя Энгельса. После провозглашения независимости улицу переименовали, но имя кярманского писателя, в честь которого она теперь называлась, было длинным и звучало как скороговорка, поэтому в народе ее иногда называли «Арабской улицей». Ну и, конечно, в Шахине было много русских, хотя Россия и Кярманистан находились в состоянии вялотекущего конфликта, который однажды даже перерос в страшную, но, к счастью, недолгую войну. Впрочем, большинство здравомыслящих людей прекрасно понимало, что все эти конфликты не должны мешать дружбе людей: политики вечно мутят воду, меряются, у кого дула орудий больше, как будто им делать больше нечего. Кярманцы и русские всегда дружили, и именно эта дружба привела к тому, что на свет появилась Лилит Ханум.

Глава третья
Как и зачем Лилит Ханум появилась на свет

Когда сорок пять лет назад наверху распределяли души, чтобы вселить их в новорожденных младенцев, что-то пошло не так. Иначе как ошибкой аиста невозможно было объяснить рождение Лилит в столь неподходящем для ее души месте. Душа была заточена под зной и южную негу, под шумные пыльные улицы, под неспешные разговоры за чашкой кофе в тени виноградных лоз и все такое, а вселилась она в младенца, появившегося в разгар зимы в занесенной снегом Москве. Родившись, девочка сразу закричала, что было истолковано как признак здоровья, хотя на самом деле то был крик возмущения и отчаяния. Поскольку новорожденная не умела тогда еще выражаться ни на одном языке, то вместо: «Что же вы, обезьяньи дети, наделали и куда вы меня отправили?! Да будьте вы прокляты, чтобы вам провалиться в преисподнюю с кривого моста!» – ей пришлось закричать: «Уааааааааа!!!!» Впрочем, на то, чтобы выучить русский язык, у нее ушло не так уж много времени. Уже в два года она начала говорить целыми фразами, а в три поражала родственников и знакомых книжной, даже наукообразной манерой изъясняться. С тех пор она не переставала учить языки, это было весело и интересно, а также отвлекало от ощущения того, что родиться пришлось не там и не тогда.

Надо сказать, несостыковки начались задолго до ее рождения. Ее отец был ассириец, сын иранского подданного, чья семья прибыла из Ирана в качестве беженцев в Российскую империю в последние годы ХIХ века. Семья осела в Шахине и сохранила иранское гражданство. И хотя у отца Лилит был советский паспорт, он был сыном иностранца, а в советское время это… Ну, сами понимаете, если помните. Для тех, кто не застал, скажу так: иностранных граждан принято было считать шпионами. Сын иранского подданного поехал учиться из Шахины в Москву, там встретился с русской девушкой и решил на ней жениться. Само по себе событие весьма заурядное, многие кярманские мужчины женятся на русских, да вот какая вышла неувязочка: отец девушки работал в тех самых органах, которые наводили страх не только на иностранных подданных. И как на грех занимался он именно ловлей шпионов. Вроде даже кого-то поймал, но об этом говорить было нельзя, ибо орел доблести и змея коварства в этом ремесле неизбежно соседствовали с грифом секретности.

Как бы то ни было, иногда Лилит Ханум даже жалела, что родилась в положенное время после свадьбы и не имела возможности увидеть, с какими лицами оба ее деда впервые обменялись приветствиями. Говорят, зрелище было не для слабонервных.

Разумеется, ее угораздило уродиться в иранскую родню: смуглая, яркая, с огромными выразительными глазами, она совершенно не была похожа на русских предков. Всю жизнь всем своим видом, а также ассирийской фамилией (каковую я упоминать здесь не буду, дабы не возмутились все представители этой почтенной семьи) она напоминала русскому деду о том, что среди родни завелись подозрительные иностранцы. Вдобавок ко всему и имя у нее было для русской семьи необычное.

Об имени надо сказать особо, потому что хоть и говорят, что не имя красит человека, а совсем наоборот, не надо недооценивать силу имен: каждое из них что-то значит и тянется за ним целая история.

В момент рождения нашей героини ее ассирийский дед был в Москве и решил помочь молодой матери, сопроводив в ЗАГС, где надлежало регистрировать младенца. Мать хотела назвать дочку Татьяной в честь героини «Евгения Онегина», ибо она была без ума от русской классической литературы. Но не успела она открыть рот, как дед, слывший даже по кярманским меркам большим чудаком, сказал:

– Девочку будут звать Лилит.

– Может быть, Лилия? – осторожно предложила работница ЗАГСа, немолодая женщина с изможденным лицом в облаке вытравленных перекисью буклей.

– Нет, Лилит! Лилит!! Лилит!!! – трижды воскликнул дед так грозно, что никто не посмел ему возразить. Беда в том, что имя это было громко выкрикнуто три раза подряд, и дед невольно произнес древнее месопотамское заклинание, вызывающее ту самую Лилит, могучего демона ночи. Чернила, которыми служащая ЗАГСа вписывала имя девочки в свидетельство о рождении (тогда, в начале семидесятых, в конторах и на почтах еще писали самыми настоящими чернилами!), вдруг закипели и запузырились. Пергидрольная блондинка охнула и выронила вечное перо. Имя Лилит вспыхнуло огнем.

Малышка распахнула огромные глаза, и все, что есть в ночном небе и на ночной земле – свет звезд, дрожание Млечного пути, крики сов, кваканье лягушек, плеск рыбы в реке, шуршание тростника, ветер, шевелящий виноградные листья, стоны влюбленных, – все это оказалось внутри нее.

Чернила погасли, и работница ЗАГСа решила, что все это ей померещилось. В СССР в чудеса не верили, и сцена, достойная детского фильма для передачи «В гостях у сказки», в реальной жизни, конечно, произойти никак не могла. А вот некачественные чернила вполне могли существовать.

Дед же отнесся к происходящему со всей серьезностью, потому что он не был советским человеком и в сказки очень даже верил. Он понял, что натворил, но никому об этом говорить не стал, смекнув, что его тогда будут считать не просто чудаковатым, а чокнутым и, чего доброго, отвезут в психиатрическую лечебницу, куда ему совершенно не хотелось.

Растерянная молодая мать получила на руки свидетельство о рождении с совершенно непонятным для русского человека именем. «Ну ладно, – вздохнула она. – Будет Лилечка…»

Надо ли говорить, что с самого начала за Лилечкой стали замечать странности? Мало кто мог выносить ее пристальный взгляд, и она приучилась смотреть в глаза украдкой. Ей неинтересны были детские игры и все, что связано с детьми. Она будто сразу родилась взрослой. Ей, как и многим детям, нравились сказки, но вкусы у нее были своеобразные. Ей читали вслух Андерсена, но ни «Снежная королева», ни «Дюймовочка» не увлекали ее. А вот совершенно не детская сказка «Новое платье короля» приводила ее в восторг. Ибо уже тогда ее тянуло смеяться над глупостью и самоуверенностью взрослых и над абсурдностью окружающей жизни. Но еще интереснее было читать научно-популярную литературу, наблюдать за миром и познавать его законы.

Надо ли говорить, что везде эта тихая странная девочка была изгоем? Дети таких не любят, взрослые не знают, что с такими делать. Автор не хочет делать свою повесть печальной, поэтому рассказа о непростом детстве и юности Лилит здесь не будет. Скажем только, что учеба ей давалась легко, она окончила два университета и защитила диссертацию. Она была независимой, в девятнадцать лет уехала из родительского дома на крайний запад Европы, в двадцать один вернулась в Россию и неудачно вышла замуж, родила дочь, развелась, как и многие ее ровесницы, чья юность пришлась на девяностые. Она растила дочь, зарабатывала деньги, ездила по миру и долго искала место, которое могло бы стать ее домом. В Шахине у нее были родственники по отцу, и потому, как только дочери исполнилось восемнадцать, Лилечка, к тому времени уже Лилит Ханум, солидная, хотя и эксцентричная дама, перебралась в благословенную столицу Кярманистана, где купила уютную виллу в ассирийской деревне, о которой мы расскажем в следующих главах. Но перед этим необходимо разъяснить, что за демона случайно призвал ассирийский дед в московском ЗАГСе.